Глава 16


День у достопочтенного Чарлза Спенсера не задался. Сначала пришло гадкое письмо из банка, сообщавшее, что кредит исчерпан и, к сожалению, банк больше не может предоставлять ему свои услуги. Следом явился семейный адвокат и сказал, что, согласно завещанию покойного отца, ежеквартальное содержание может выплачиваться Чарлзу только в том случае, если он живет за пределами Англии. Вернувшись в снятые им комнаты, Чарлз обнаружил кучу коробок от самых лучших модисток. Он ровным счетом не имел ничего против того, что жена накупила вещей, за которые он совершенно не собирался платить, однако банк вот-вот распространит новость о его финансовой несостоятельности, а это значит, что Чарлз не сможет посетить ни один магазин мужской одежды и обновить свой гардероб. Это просто несправедливо!

Да еще и Плам — из всех людей на свете! — кроткая тупая Плам позволяет себе игнорировать его требования. Ну, ничего, уж об этом он позаботится. У него есть план, как заставить ее повиноваться, а уж если по этому плану он намерен попользоваться не только деньгами ее мужа, но и ее телом, так она сама виновата. Слишком долго она жила без забот, пока он страдал в изгнании; теперь он за все отыграется.

Но сначала нужно попасть в ее дом, чтобы оставить там подтверждение решительных намерений. Чарлз стоял в небольшом садике и, сжав губы, соображал, как незаметно попасть внутрь. Чертово место неприступнее, чем бедра девственницы, но в конце концов он выбрал маленькое окошко и разбил его кирпичом.

— Проклятие, — пробормотал Чарлз, порезав руку о стекло. — За это она тоже поплатится.

Остановив кровь, он нащупал в нагрудном кармане письмо, которое собирался оставить у нее на подушке. В письме были изложены подробные инструкции для Плам, а также сообщалось, что он отправит в «Тайме» заявление о подлинной личности Вивьен ла Блу, если она не заплатит ему что положено. Чарлз замотал руку носовым платком и прокрался через темную комнату к двери.

В доме стояла тишина, в холле не было видно ни одного лакея. Чарлз быстро поднялся на один пролет лестницы и нервно оглянулся, чтобы убедиться — слуг нет. Заглянул в одну комнату, в другую, но все это были не спальни. Он постоял на лестнице и прислушался, затаив дыхание. Откуда-то чуть слышно раздавались голоса, юные и высокие. Наверняка это дети Росса.

По лицу Чарлза расплылась гнусная ухмылка. Он любил юных девушек и слышал, что у Росса есть дочь как раз того возраста, что ему нравится. Может быть, он сумеет заставить Плам отдать ему эту девчонку.

Он был так занят своими похотливыми мыслями, что не заметил ни проволоки, натянутой на площадке лестницы, ни ведра, свисавшего с потолка. И тут же ему на голову полилась вонючая, грязная вода, словно разверзлись хляби небесные.

Чарлз грубо выругался, вытирая грязь с лица, и не сразу сообразил, что голоса детей, играющих перед сном, вдруг на короткий миг смолкли, а потом сменились воплями восхищения и топотом босых ног по деревянным половицам.

Через мгновение перед ним, как по волшебству, возникли двое детей в ночных рубашках. Они смотрели на него, пока он вытаскивал мокрый носовой платок, чтобы вытереть лицо.

— Кто вы такой? — спросил высокий мальчик. Чарлз чуть не зарычал в ответ, но вовремя опомнился и выдавил хриплый смешок. Уж кто-кто, а он прекрасно знал, что на мед можно поймать куда больше мух, чем на уксус.

— Вот это да, какой красивый молодой человек! Должно быть, ты старший сын Росса.

— Я лорд Марстон, — представился мальчик с такой самодовольной усмешкой, что Чарлзу захотелось врезать ему по физиономии. — А вы кто?

— Ну, как же, я друг вашей матери, — улыбнулся Чарлз, стирая с лица слизь и мечтая отомстить маленьким ублюдкам, как только заполучит Плам.

— Что вы здесь делаете? — спросила высокая девочка, стоявшая рядом с Россовым щенком.

Должно быть, дочь Росса. Чарлз похотливо взглянул на нее, мечтая оттащить в сторонку, но время поджимало. Нужно оставить письмо на кровати Плам и бежать отсюда, пока его не обнаружили взрослые обитатели дома. Дети значения не имели — сам он в жизни не поверил ни одному слову своих детей, наверняка и Росс с Плам тоже не верят. Жаль, но придется пока отложить баловство с девчонкой.

— Где комната вашей матери? — спросил он, стиснув зубы. — У меня для нее маленький подарочек.

— Наша мать умерла, — сказала девочка, взглянув на него с подозрением. — А папа знает, что вы здесь? Он сказал, что нам нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. Мы вас не знаем. Что за подарок?

— Я не незнакомый. Я хорошо знаю вашу мачеху, — произнес Чарлз и шагнул к девочке, не в силах прогнать с губ похотливую ухмылку. Шаря глазами по ее изящному телу, едва скрытому прозрачной ночной рубашкой, он вытащил из кармана письмо и показал девочке: — Видишь? Это просто письмо для Плам. Ты очень умная и красивая девочка, так почему бы тебе не показать мне, где ее комната? Я оставлю там свой сюрприз. Разве не славно?

— Погладь Гарри! — потребовал мальчишка лет пяти, выскочив перед Чарлзом и протянув ему тощего серого котенка.

— Э-э… нет, спасибо. У меня нет времени на котят. — Как ни хотелось, Чарлзу остаться и пощупать девчонку, он с каждой секундой нервничал все сильнее, поэтому пришлось снова осклабиться. — Если ты покажешь мне спальню Плам, я дам тебе блестящее новенькое пенни.

— И что там написано? — спросил лорд Марстон, скрестив руки на груди и кивнув на письмо.

Улыбаться было все труднее, но Чарлз справился.

— Кое-что, что очень заинтересует Плам. Вы любите конфеты? Я дам вам конфет, если вы покажете мне ее спальню.

— Ты испортил сюрприз для папы! — сказала вдруг маленькая девчонка, отталкивая в сторону старшую сестру. Следом за ней шел мальчик — похоже, ее близнец. Да сколько у Росса этих чертовых детей?

— Э-э… — протянул Чарлз, пытаясь придумать, чем можно подкупить маленьких ублюдков. Время стремительно утекало — в любой момент мог появиться какой-нибудь слуга. — Ладно, слушайте, вы все. Это сюрприз для Плам, поэтому вы ничего никому не должны говорить. Я просто зайду в ее комнату и оставлю, и никто не узнает, что я приходил…

— Ты мне не нравишься, — прервала его младшая девчонка.

У Чарлза просто чесались руки влепить ей пощечину и стереть с лица эту самодовольную улыбку. Мальчишка-близнец кивнул.

— А вот Плам нам нравится.

— Спорю, это тот самый человек, о котором говорил папа, — заявил вдруг Марстон. — Ну, вы помните, тот, плохой.

— Энди, вы с Энн бегите за веревкой, — распорядилась старшая девчонка, взяла вазу и шагнула к Чарлзу.

— А я принесу кремень и трутницу, — сказал Марстон, и глаза его засверкали нехорошим блеском.

— Стоп, минуточку! — воскликнул Чарлз и медленно попятился. Трус по природе, он и предположить не мог, что дети могут представлять опасность, но, судя по их дьявольским ухмылкам, это были какие-то ненормальные дети.

Снизу послышались голоса. Придя в отчаяние, Чарлз схватил самого младшего мальчишку, хорошенько тряхнул и прошипел прямо в лицо:

— Сию секунду покажи мне, где комната Плам!

Последнее, о чем он подумал, когда катился вниз по лестнице, было то, что его больше никогда не обманет детская наивность. В долю секунды они из безобидных, простодушных, хотя и раздражающих детей превратились в пятерых кровожадных монстров, готовых растерзать. Младший мальчишка швырнул ему в лицо котенка, и тот расцарапал Чарлзу щеку, а в это время его лягало другое чудовище. Третье укусило за руку, а старшие толкали до тех пор, пока он не потерял равновесие и не покатился вниз.

Рыча от бешенства, страдая от нешуточной боли, Чарлз то ли упал, то ли сполз по последнему пролету, а вслед за ним, улюлюкая и визжа, мчались дети. Он оттолкнул перепуганного лакея, появившегося у подножия лестницы, распахнул входную дверь и выскочил наружу, выкрикивая проклятия и угрозы.

К счастью для ноющего от боли тела, ни дети, ни лакей Чарлза не преследовали. Дети стояли на крыльце и осыпали его насмешками, пока он хромал через небольшую зеленую лужайку, окаймлявшую площадь, но Чарлз, не обращая на них внимания, остановился в тени дерева, чтобы вытереть со щеки кровь.

— Они мне заплатят, за все заплатят, — повторял он, осторожно ощупывая укушенную руку. Дверь в дом Росса с грохотом захлопнулась. Чарлз погрозил ей кулаком. — Еще неделя не закончится, а я увижу, как они хнычут и умоляют о пощаде! Она думает, что умнее меня, думает, что может меня перехитрить? Ну, я ей покажу! Она передо мной на коленях будет ползать! Все будут! Они узнают, что такое мой гнев!

— Что, неприятности? — раздался голос оттуда, где рос огромный куст рододендрона. — Похоже, с вами попрощались не очень ласково.

Чарлз резко повернулся, едва не выпрыгнув из собственной шкуры, и дрожащим голосом произнес, пытаясь выкрутиться из дурацкого положения:

— Что? Кто… кто вы такой, сэр? Выйдите на свет, чтобы я мог вас увидеть!

— Я друг, заверяю вас, — произнес голос. Тень колыхнулась, и в ней появился мужчина среднего возраста и роста. — Я тот, кто думает, что мы можем оказаться друг другу полезными. Чувствую, у вас есть зуб на леди Росс. Может быть, нам с вами стоит немного поболтать, и вы объясните мне, откуда такая обида.

— С какой это стати? — спросил Чарлз, слегка успокоившись при виде безмятежного, доброжелательного лица незнакомца. Хотя незнакомец и не походил на джентльмена, говорил он как человек образованный, а не какой-нибудь головорез.

— Мне показалось, что вы не прочь поведать свои обиды сочувственному уху.

Уж конечно! Чарлз вовсе не собирался делиться жирненьким гусем, который был почти у него в кармане. Плам должна ему, и он получит свою награду.

— Я вас не знаю. Какого черта вы подкрадываетесь ко мне таким манером? Кто вы такой?

— Я вам уже сказал, — улыбнулся незнакомец. — Я друг.

— Мне вы не друг, — хмыкнув, отрезал Чарлз и поправил жилет.

— Разве не сказано, что враги моих врагов — мои друзья? Полагаю, у нас с вами общий интерес к семейству Росс. Насколько я могу судить, вас интересует леди Росс, а вот меня…

— Да? — отозвался Чарлз, почти не заинтересовавшись этим человеком. У него нет времени на праздные разговоры. Нужно вернуться домой и продумать свой следующий шаг.

— Меня — уничтожение всей этой семьи.

Чарлз резко вскинул голову, внимательно всмотрелся в таинственного незнакомца, думая, может ли тот быть ему полезным, и сделал изящный жест рукой.

— Вы меня странным образом заинтересовали. Прогуляемся?

— Давайте, — снова улыбнулся незнакомец. — Нам очень даже стоит прогуляться.


— Гарри, я вполне способна идти сама.

— Нет, не способна. Ты больше даже пальцем не пошевельнешь, пока благополучно не произведешь на свет младенца. Даже пальцем не пошевельнешь, понятно? Ни единым. А если ты попробуешь сделать хоть что-нибудь, я буду тебя безжалостно бить.

И Гарри понес ее по ступенькам крыльца в дом, Плам чмокнула его в ухо.

— Но некоторые упражнения дамам в моем положении даже полезны.

— Нет, — отрезал Гарри, пиная дверь ногой. Наконец лакей Бен ее открыл. — Никаких прогулок, никакой верховой езды, никакого катания в парке — ничего! Вообще не вставать на ноги. Любые упражнения исключены. Может быть, я позволю тебе лежать в шезлонге и читать, если ты поклянешься, что не будешь при этом переутомляться.

— Милорд, позвольте вам кое-что сказать?

— Даже супружеские упражнения? — прошептала Плам ему на ухо, не обращая внимания на лакея, пытавшегося привлечь внимание Гарри, и прихватила зубами мочку. — Скажем, такие, которые можно выполнять в уютных и безопасных условиях нашей постели?

— Это крайне важно, милорд!

Гарри остановился у подножия лестницы и, прищурившись, посмотрел на жену. Она потерлась носом об его нос.

— Вы и вправду верите, мадам, что мою волю, мою твердую, непреклонную, несгибаемую волю так легко поколебать?

— Да, — промурлыкала Плам.

— Ты меня так хорошо знаешь, — отозвался Гарри, поднимаясь по лестнице, и в глазах его заблестели чудесные лукавые огоньки.

— Милорд, я бы не стал вас беспокоить, не будь это совершенно неотложный вопрос!

Ни Плам, ни Гарри не обращали на лакея внимания.

— Папа!

Плам и Гарри разом подняли головы, услышав эти приветственные крики.

— Папа, ты ни за что не догадаешься! — воскликнула Индия, появившись на верху лестницы.

— …но вам, милорд, необходимо знать о случившемся происшествии.

— Расскажу я, это я столкнул его с лестницы, — заявил Диггер.

Следом за ним примчались остальные дети и окружили Гарри и Плам, причем все говорили одновременно.

— Я его тоже толкала, и я старшая.

— Ты просто леди, а я граф!

Бен сделал еще одну героическую попытку:

— Это случилось совсем недавно, милорд. Я находился в холле…

— Дети, — произнес Гарри, пытаясь громким голосом перекрыть гам.

— Мама, погладь Гарри!

— Папа, Энди его укусил, а я лягнула в ногу, и он убежал!

— …когда этот человек скатился по лестнице, а следом за ним — дети.

— Граф — это чепуха по сравнению с моим старшинством, — сообщила брату Индия. — Старшинство главнее.

— Говорите по одному, а не все разом! — потребовал Гарри, но никто не обратил на его слова внимания.

Плам хихикнула — даже в такой неразберихе ее переполняли любовь, счастье и надежда. Теперь Гарри знает о ней все самое худшее, и ему все равно.

— И еще он испортил наш сюрприз. Скажи ему, Энн.

— Милорд, видимо, с этим человеком случилась крупная неприятность — как позже сообщил мне лорд Марстон, это было делом рук детей.

— Погладь Гарри, мама!

— Да, он испортил наш сюрприз! И он мне не понравился.

— Мне он больше не понравился, чем тебе, Энн!

— Граф — это титул. А старшинство не титул, это просто так.

Гарри все равно ее любит! Как она могла быть такой дурой, почему не верила в силу его характера?

— Когда вы все говорите одновременно, я ничего не понимаю. Успокойтесь. О ком это вы толкуете? — спросил Гарри.

Плам поцеловала его. Он самое божественное создание на всей планете!

— Старшинство — это не просто так! Плам, скажите Диггеру, что старшинство главнее, чем титул!

Может быть, вообще самое божественное создание во всей Вселенной.

— Мама, погладь Гарри!

— Нет ничего главнее титула графа, разве только титул маркиза или герцога, правда, папа?

И он принадлежит ей, целиком и полностью. Они все принадлежат ей, все до единого, даже Бен, лакей, который так отчаянно пытается привлечь внимание Гарри. Она любит их всех — это ее семья.

— Возьми свои слова обратно! Мне он больше не понравился, чем тебе!

— Лорд Росс, вы должны меня выслушать. Я пытался выяснить, по какому делу этот человек явился в дом, но он сбежал быстрее, чем мне это удалось.

Все в ее мире так правильно. Гарри знает все и любит ее, и она его любит, и все любят всех, и разве жизнь не самая замечательная вещь на свете?

— Позже дети сказали, что этот человек утверждал, будто он знаком с леди Росс, — он пытался выяснить, где находится ее спальня.

— Все ты врешь! Я ему сказала, что он мне не нравится, а ты не сказал, и мне он не понравился сильнее всех! Папа, скажи Энди, что он мне не понравился сильнее всех!

— Молчать!!! — загрохотал Гарри.

— Гарри? — произнесла Плам, чувствуя, что чаша ее счастья переполнилась.

— Что? — рявкнул он в ответ, но тут же принял покаянный вид.

— Я тебя люблю. Давай попробуем «Девственницу и единорога» сегодня, но…

Глаза Плам широко распахнулись, а чудесные карие глаза Гарри потемнели.

— Человек? — спросила она его.

— Спальня? — спросил он ее. И оба повернулись к Бену.

— Что за человек? — взревел Гарри, — Что он делал в спальне Плам? Боже милостивый, что ты разеваешь рот как рыба? Быстро говори, что произошло!

Плам толкала Гарри локтем до тех пор, пока он не опустил ее на пол… Отдельные бессвязные слова Бена и детей быстро соединялись в целое ужасающее повествование.

— Наверное, это был Чарлз, — сказала Плам. Ее счастливый мир рассыпался на кусочки. — Описание ему подходит, но как он посмел влезть в дом?..

— Он покойник, — прорычал Гарри.

— А говорил, что это я кровожадная, — пробормотала Плам и тут же ахнула в голос, увидев, что муж направился к двери. — Нет, Гарри! Ты не можешь бросить ему вызов.

Гарри остановился и метнул в нее взбешенный взгляд.

Плам подбоченилась, не обращая внимания на восхищенных зрителей в виде детей и слуг, собравшихся у нее за спиной. В чем-то другом она могла уступить Гарри, но в этом — ни под каким видом, и чем раньше он это усвоит, тем будет лучше для всех.

— Даже если ты его убьешь — а я этого не хочу, потому что мне нравится жить в Англии, — даже если ты его убьешь, будет слишком поздно. В ту же секунду, как Чарлз поймет, что ты ему угрожаешь, он расскажет правду обо мне всем, кому успеет.

— Это мое дело, Плам, — прорычал Гарри, вышагивая взад-вперед перед входной дверью. — Что, черт возьми, я должен, по-твоему, делать?

— Не знаю, но должен быть другой выход.

Гарри остановился.

— А что, если избить его до полусмерти? Он ничего не успеет рассказать, пока я его не изобью, а уж после будет не в том состоянии, чтобы что-то рассказывать.

В его тоне прозвучали такие умоляющие нотки, что Плам невольно улыбнулась. До чего он чудесный человек! Она хорошенько подумала.

— Увы, мой милый, если он выживет, то раньше или позже все равно сможет все рассказать, а если не выживет, тебя повесят за убийство.

— Тьфу, — сплюнул Гарри и снова заметался по холлу.

— Теперь ты понимаешь мое затруднительное положение? — спросила Плам, глядя только на своего разгневанного супруга. — Понимаешь, почему мне пришлось нанять у… — Она внезапно замолчала и велела детям немедленно отправляться спать. Они, конечно, не хотели уходить, но Плам была не в том настроении, чтобы спорить. Слуг она тоже отослала и повела Гарри в библиотеку, чтобы обсудить создавшееся положение.

— Гарри, сядь, у меня от тебя уже голова кружится, — взмолилась она несколько минут спустя, глядя, как он бегает вокруг ее кресла.

— Это нелепо! Я позволяю человеку, обесчестившему мою жену, забраться в мой дом с неизвестно какой целью? Неужели я должен молча терпеть подонка, осмелившегося запятнать твое имя? Я должен закрывать глаза, когда он тебе угрожает? Я этого не потерплю, Плам! Я вызову его на дуэль, это единственный путь!

— Тогда нам всем конец, — мягко отозвалась она, рассматривая свои руки. Плам знала, что с уст Гарри никогда не сорвется ни одного упрека, но правда в том, что она просто не должна была выходить за него замуж. Плам понимала, что ее нельзя винить за ложь Чарлза, но Гарри… это совсем другое дело. Она сознательно скрыла от него правду, и теперь и ему, и Том, и детям придется расплачиваться за ее эгоизм.

— Ты преувеличиваешь, — фыркнул Гарри. — Никакой нам не конец.

— Разве? — спросила Плам. — Ты знаешь общество лучше других, муж мой. Ты сказал, что сможешь приглушить скандал, связанный с моим первым браком, и не ошибся. Но можешь ли ты сказать то же самое про скандал, который разразится, когда мир узнает, что маркиза Росс и есть автор печально знаменитого «Руководства по супружеской гимнастике»?

Гарри перестал бегать вокруг кресла и задумался. Глаза за стеклами очков потемнели.

— Не понимаю, почему кого-то должно волновать, что ты написала эту чертову книгу, если меня это не волнует? А меня не волнует! Почему эта новость повредит нам или детям?

— Ну и кто преувеличивает? — спросила Плам, чувствуя, как подступают слезы и сжимается горло. — Ты же прекрасно знаешь, что нет способа избежать скандала, если правда выплывет наружу. Маркиза просто не может быть автором подобной книги. О, Гарри… — Сердце Плам сжалось, и вся ее напускная храбрость испарилась. Сбывались худшие ее кошмары, и во всем виновата только она сама. Жалость к себе сражалась с чувством вины. Вина победила. — Я просто не должна была за тебя выходить, но ты был таким милым, а я находилась просто в отчаянном положении, и теперь вот что из этого вышло…

Гарри сжал ладони Плам и поднял ее на ноги, дав возможность порыдать у него на плече. Он прижался губами к ее лбу, и эта ласка показалась Плам такой сладкой, что она зарыдала еще сильнее. Она плакала несколько минут, с каждой секундой все яснее понимая, сколь многим обязана Гарри, который нежно гладил ее по спине и бормотал на ушко слова утешения.

— Слезы ничем не помогут, любовь моя, — мягко сказал Гарри, когда Плам перестала рыдать.

— Знаю, но иногда они помогают почувствовать себя лучше. К несчастью, пока я чувствую только то, что у меня заложен нос. — Плам икнула и вытерла слезы его галстуком. — Гарри, я мечтала, чтобы муж не имел от меня никаких секретов, а сама вышла замуж, скрывая столько тайн. Прости, прости меня. Ты заслуживаешь лучшего. Я знаю, что ты меня за это упрекаешь; если бы не я, мы бы сейчас не оказались в таком положении; я смиренно прошу твоего прощения.

— Ты ни в чем не виновата, милая. Ни в чем. Ты не сделала ничего плохого. Сказать по правде, я тобой горжусь.

— Гордишься? — Плам вытаращила глаза — не очень сильно, конечно, но все же вытаращила. Он ею гордится? — Как ты можешь мной гордиться? Я не сделала ничего такого, чем можно гордиться, совсем наоборот! Я доставляю тебе бесконечные неприятности.

— Вовсе нет, ты сделала много такого, чем можно гордиться. Пережила двоеженство, которое могло бы сломать жизнь женщине с менее сильным характером.

Плам снова шмыгнула носом, чувствуя тяжесть на сердце.

— У меня и выбора-то особого не было.

— Написала книгу, доставившую удовольствие сотням людей.

— Книгу настолько скандальную, что магазины отказывались ее продавать. — Плам взяла протянутый Гарри носовой платок и громко высморкалась.

Он приподнял ее подбородок и улыбнулся. В его прекрасных глазах светилась любовь.

— Ты вышла за меня замуж.

— Это сделала бы любая женщина, у которой в голове имеется хоть капля разума, — ответила Плам.

Его взгляд согревал ее душу. Гарри чмокнул ее в кончик носа.

— Впустила в сердце пятерых моих сорванцов, несмотря на все их усилия свести тебя с ума.

— Ну, — слегка улыбнулась Плам, — должна согласиться, что на это потребовалось некоторое мужество, но они хорошие дети. Почти. Иногда. В глубине души. Даже Индия образумилась, а ведь я думала, что она ко мне никогда не смягчится. Правда, нужно признать, что она сделалась заметно дружелюбней, только после того как я позволила ей делать высокие прически и подарила на день рождения серьги с жемчугом. Наверное, это как-то связано.

— Она просто поняла, что ей крупно повезло. Не всем достается такая чудесная мачеха. На свете не так уж много женщин, которые не сбежали бы от таких детей в первую же минуту, да еще и сумели разглядеть в них что-то хорошее, — сухо отозвался Гарри, потом притянул ее к себе, обнял теплыми руками и прикоснулся губами к ее губам. — Но больше всего меня поражает, что ты, несмотря ни на что, любишь меня.

Плам буквально растаяла, не в силах сдержать пыл своей страсти.

— Дура б я была безмозглая, если б не любила. Ты такой милый!

— Это верно, — согласился Гарри, подхватив ее на руки. — Я такой милый! Ты просто обязана поклоняться мне всякими осязаемыми способами, оставляя уставшим, но удовлетворенным. Открой, пожалуйста, дверь.

Плам откинула щеколду.

— Гарри, а куда мы идем? Я-то думала, мы будем решать, что делать с Чарлзом.

— Будем. Обязательно. Но позже. А прямо сейчас я должен разобраться с женой, которая хранит секреты от собственного мужа. — Гарри без малейших признаков напряжения взлетел на два пролета лестницы.

Плам на мгновение испугалась, но по его пылкому, буквально обжигающему взгляду поняла, что на самом деле он вовсе не сердится за то, что она кое о чем умолчала перед свадьбой.

— На свете просто не может быть более совершенного мужчины, чем ты, — вздохнула она и развязала галстук мужа, обнажив загорелую шею.

— Конечно, не может, — бесстыдно согласился Гарри, и озорные огоньки в его глазах согрели ей сердце так же сильно, как пылающее там желание. Гарри толкнул дверь в спальню и ногой захлопнул. — Поэтому я и считаю, что ты должна мне поклоняться. Ежедневно. Даже ежечасно. Я бог среди мужчин, и рассчитываю на соответствующее отношение. Давай обсудим, какую форму должно принять это поклонение.

— Ну-у, — протянула Плам, когда он поставил ее на ноги. Пальцы Гарри плясали у нее на спине, расстегивая пуговку за пуговкой, платье распахнулось, и Плам задрожала от предвкушения. — Полагаю, прежде всего я должна принести жертву.

— Жертву? — Гарри выгнул бровь. Она ласково сняла с него очки, потом сюртук, жилет и рубашку. — Не может быть, чтобы ты говорила о…

— «Причетник, поклоняющийся верховному жрецу», — сказала Плам, расстегивая его бриджи.

Гарри резко втянул воздух. Плам запустила руки в бриджи.

— Ты говорила, что это супружеское упражнение тебе не показывали. Говорила, что ты придумала его сама и никогда не практиковала. Говорила, что это апофеоз всех супружеских упражнений, что ты приберегаешь его для самого, самого особого случая.

— Это и есть тот самый особый случай, — сказала Плам и улыбнулась, потому что Гарри уже тяжело дышал. Он содрогнулся, и она улыбнулась еще шире. Гарри резко отвел ее руки и кинул на нее предостерегающий взгляд, предупреждая, что вот-вот утратит контроль над собой. Он рывком сдернул с нее платье. Ни на секунду не задержавшись, чтобы полюбоваться прелестной новой прозрачной сорочкой, сдернул и ее. Плам скинула туфли.

— А чулки?

Гарри внимательно посмотрел на нее. В его глазах плясали восхитительно порочные огоньки.

— Их мы оставим. В конце концов, сейчас ты прелестный безнравственный причетник. Позже тебя придется наказать.

— О-о, — выдохнула Плам, расставаясь с остатками чувства вины. Она любит его и знает, что он ее тоже любит. Она сделает все, что угодно, лишь бы эта любовь не потускнела. Плам глубоко вздохнула и тут же выдохнула, потому что теплые губы Гарри сомкнулись на ее груди. Он целовал ее горячим ртом, дразнил ноющий сосок языком и зубами. Плам впилась пальцами в его плечи, боясь, что ноги сейчас подкосятся. — А о каком наказании ты говоришь? В нем будут принимать участие твоя рука и моя голая… гм… то, на чем сидят?

— Возможно. Или два пера и кожаные наручники, — ответил Гарри, притягивая и прижимая мягкие изгибы ее бедер к своему затвердевшему естеству — они были словно созданы друг для друга.

Плам вдыхала чудесный аромат лимонного мыла, уронив голову на плечо мужа и прижимаясь губами к пульсирующей жилке на его горле.

— А какое ритуальное очищение духа вы выбираете, о всемогущий великий жрец?

— Купание, — сказал Гарри, скользнув руками по ее бедрам. Глаза его пылали любовью, страстью и желанием. — Тебе придется искупать меня. Но позже. Много позже. Я собираюсь очень сильно вспотеть.

Плам открыла глаза и запрокинула голову. Рука Гарри обняла ее за талию. Он поднял жену и отнес на кровать. Плам на секунду задумалась о забавно-чудесной природе мужчин, побуждающей их непременно отнести свою женщину в постель, но тут же забыла об этом, сосредоточившись на более важных вещах.

— Кстати, о Чарлзе…

На пол с грохотом упал сапог. Гарри окинул Плам таким многообещающим взглядом, что она заерзала. Он стянул с ноги второй сапог.

— После, Плам. Мы поговорим об этом негодяе после.

— Да, но я волнуюсь…

— После, — повторил Гарри, быстро скинул остатки одежды и выпрямился перед Плам во всей своей мужской красе.

У нее перехватило дыхание. Она вбирала его взглядом целиком, с ног до головы, забыв о своих заботах, тревогах и несчастьях, полностью отдаваясь поразительной любви, связывавшей ее с мужем.

— Гарри, — пробормотала она некоторое время спустя. Ее пальцы скользили по его ребрам, наслаждаясь теплом. — Мы должны поговорить о Чарлзе.

Лежавший под ней Гарри негромко застонал и пошевелился.

— Ты ненасытна. Дай мне несколько минут, чтобы собрать остатки сил, которые ты из меня не высосала, и я буду счастлив повиноваться тебе.

Плам хихикнула, приподняла голову и ласково укусила его за подбородок.

— Это было особенно удачное супружеское упражнение, правда? Больше всего мне понравилось благословение.

Не открывая глаз, Гарри улыбнулся и ответил:

— Я знал, что тебе понравится. Маленький пустячок, который пришел мне в голову, когда я наблюдал, как взлетает воздушный шар.

— Это было божественно. — Плам легонько прижалась губами к шее Гарри, снова села и умостила подбородок на скрещенных руках. Чтобы привлечь его внимание, она слегка пошевелила бедрами и мгновенно ощутила, как снова твердеет его естество. Две сильных руки схватили ее за бедра, заставив сидеть смирно. Приоткрытые глаза сверкнули. Плам улыбнулась.

— А теперь давай поговорим о том, что нам делать с Чарлзом. Я подумала — если бы ты нашел убийцу, а я немного изменила свои сценарии…

Гарри вздохнул и начал поглаживать ей спину, заставив Плам стонать от наслаждения.

— Хотя я полностью согласен с тем, что ублюдок заслуживает смерти, существует и другой путь. Я просто пригрожу, что уничтожу его, если он позволит себе хотя бы намекнуть на твою литературную деятельность.

Плам вскинула брови:

— Правда? А ты уверен, что сможешь это сделать? Я надеялась, что скандал его остановит, но после сегодняшнего вечера…

Гарри чмокнул ее в лоб и скользнул руками ниже, издав чувственный смешок, от которого кровь Плам закипела.

— До чего ты страстная распутница! И это я в тебе обожаю.

Плам заерзала, выражая молчаливый протест против нового поворота его мысли. Гарри сжал ее сзади.

— Совсем не обязательно убивать человека, чтобы его уничтожить, милая. К примеру, если что-то случится с тобой или с детьми, я погибну.

— Да, я знаю, но это только потому, что ты редкостный, чудесный человек. А вот Чарлз — абсолютная дрянь. Сомневаюсь, что он испытывает какие-нибудь чувства к кому-либо, кроме самого себя, уж не говоря о любви к семье.

Гарри покачал головой, провел руками по теплой коже ее бедер и раздвинул их.

— Я и не собираюсь подбираться к нему через семью. Ты совершенно права, это на него не подействует. Но есть кое-что посильнее. Деньги. Я просто нанесу ему визит и в крайне недвусмысленных выражениях сообщу, что, если он хоть раз упомянет твое имя, я уничтожу его финансово, причем так, что он уже никогда не оправится.

Глаза Плам обожгло слезами благодарности.

— А ты можешь это сделать?

Гарри пожал плечами; довольно сложный для исполнения жест, поскольку сверху лежала Плам.

— С помощью друзей — да.

— И ты думаешь, что это сработает?

— Да. — Его пальцы рисовали на ее бедрах все уменьшающиеся круги.

— И он никому не скажет? Нас больше не будут пугать скандалы?

— Нет. И еще раз — нет.

На мгновение Плам отвлеклась на дорожку, которую прокладывали его пальцы, но ей нужно признаться в еще одной постыдной тайне. И сделать это нужно сейчас, пока он в хорошем настроении.

— Насчет ребенка… Гарри, я тебя использовала. Я так хотела собственного ребенка, хотя и знаю, что ты считаешь меня плохой матерью, но, честное слово, я стараюсь. То происшествие с близнецами и коровой в Сент-Джеймс-парке правда было случайностью, и пастух сильно преувеличил, когда сказал, что корова до смерти испугалась. А вчера, когда Диггер засунул рыбу за пазуху Индии, я сделала ему самый строгий выговор, и сказала, что он должен отвечать за свои поступки, и еще сказала, что ты вычтешь стоимость разбитых графинов из его квартального содержания. И потом, во фруктовой лавке, куда мы пошли, потому что дети никогда не видели ананас, я им всем сказала, что мы не пойдем есть мороженое к Гантеру, потому что они не послушались и раскидали все чудесные пирамиды из апельсинов и яблок, но, честное слово, нельзя же сваливать вею вину на меня, ведь я им велела ничего не трогать еще до того, как мы туда вошли.

Гарри, который трясся, пока Плам перечисляла одно позорное событие за другим, не выдержал и разразился хохотом. Она шлепнула его по груди и сердито посмотрела, чтобы он понял — ей вовсе не смешно.

— Гарри, это не смешно! Я открываю тебе душу!

— Да уж, кое-что ты открываешь, — с вожделением произнес он и скользнул пальцами в ее влажное тепло. — Я никогда не думал, что ты плохая мать, Плам. Более того, сомневаюсь, чтоб кто-нибудь другой мог так здорово справиться с моими детьми, как ты. Ты же просто олицетворение терпения!

— Это вряд ли. Ой, Гарри! — ахнула она, когда муж перекатил ее на спину и вошел в нее тем плавным движением, которое всегда приводило Плам в восторг. — «Зимородок»? Сейчас? Здесь? Но ведь мы разговаривали… разговаривали… А да, о детях, точно, мы говорили о детях, и о младенце, и… и… мрррр…

Гарри по очереди поцеловал лежавшие у него на плечах колени и глубоко вонзился в нее.

— Ты в самом деле хочешь сейчас поговорить о детях? Плам выгнула под мужем спину, обвила ногами его поясницу и притянула к себе голову.

— Нет, — шепнула она ему в губы. — Это может подождать. Потом, все потом.


Загрузка...