Угасающее солнце: Шон'джир

15

Отвернувшись от экрана, на котором сияли звезды, Дункан обнаружил позади себя своего дуса – малыш ни на шаг не отходил от него, сделавшись тенью Стэна, его предвестником; без него не происходило ни одного события в жизни Дункана. Стэну не хотелось касаться зверя. Тот вздохнул и улегся позади хозяина. Дункан почувствовал, что зверь доволен.

Теперь, когда боль прошла, Дункану казалось странным, что, прежде чем уйти, это длилось так долго.

Но боль утихла, и землянин уже не мог вспомнить всех подробностей того, что это было.

Просто однажды здесь, в холле келов, Дункан почувствовал, что боль оставила его: он вот так же сидел на полу – но уже свободный от боли; и он мог вспомнить все до мельчайших деталей: вот там лежал дус, а вон там, на другом конце каюты, как и сейчас, сидел Ньюн – в тот день мри был занят шитьем, странное занятие для воина, но Дункан уже достаточно хорошо знал, что у Келов каждый заботится о себе сам – только пища варилась в общем котле.

Лицо Ньюна было сосредоточенным, иголка равномерно двигалась. Он работал очень ловко – ведь изящные руки Ньюна умели многое. Потребовались бы годы, чтобы достичь того, что сделали природные способности Ньюна и его наставники.

Ньюн не был высокомерным: гордым – может быть, но своим умением мри никогда не хвастался… разве что изредка, когда они упражнялись в поединках с ин'ейн, которое Дункан сделал под стать прекрасному древнему оружию Ньюна. Кроме того, мри иногда – должно быть, остро ощущая нехватку достойного противника, с которым мог бы сражаться в полную силу – двигался так стремительно, неуловимо и изящно, что глаза не в силах были за ним уследить, и Дункан едва воспринимал происшедшее. Правда, Дункан заметил, что Ньюн делает подобные вещи еще и тогда, когда Стэн, упражняясь с ним, становился излишне самодовольным. Мри тонко давал понять своему ученику, что до сих пор сдерживает себя.

Сдержанность.

Она управляла всем существом кел'ена.

И сдержанность Ньюна сотворяла мир там, где это казалось невозможным, простираясь на провоцирующего его землянина, на дусов, которые временами из-за вынужденного заключения становились непослушными и угрожали все разнести… и даже на Мелеин.

Мрачно усмехнувшись, землянин вдруг подумал, что никто из них не хотел беспокоить Ньюна: ни сам Дункан, ни дусы, ни во всем опиравшаяся на кел'ена юная владычица.

Спокойствие Ньюна жило в них.

«Самые эффективные убийцы на свете», – сказал о мри Ставрос.

Он говорил о Келах, собратьях Ньюна.

Говорил еще задолго до того, как человечество узнает о звездах, мимо которых они летели сейчас.

И если запись будет воспроизведена снова, и следом за ними, от одной мертвой планеты к другой, двинутся корабли землян, те, кто поведет эти корабли, подумают только одно: они преследуют нечто чудовищное до его логова.

Дункан рассеянно погладил плечо своего дуса, думая о том, что в последние дни подобные пугающие мысли постоянно ворочались в его мозгу – и беспомощно посмотрел на Ньюна, который наверняка прекрасно представлял себе, кто идет за ними по пятам.

Тем не менее, сам Ньюн никогда об этом не говорил; и Мелеин, задавая Стэну свои вопросы, тоже ничего не спросила; Ньюн бывал у нее, но Дункану, который все еще оставался в немилости, этого не разрешалось.

Мри словно бы решили не обращать внимания на то, что их преследуют, не задавать больше никаких вопросов, ничего не предпринимать. Ньюн делил с ним кров, спал рядом с ним ночью, демонстрируя тем самым свое доверие… и обучал его лишь древним искусствам своей расы, владению ритуальным оружием и сражению в поединках, словно это могло понадобиться им в конце концов.

Ин'ейн, древние клинки, против боевых кораблей, подобных «Саберу».

Выбор Ньюна был не случайным.

Возник образ: ночь, и огонь, и упорство мри. Дункан отогнал его, но тот вернулся снова: воспоминание об упорстве мри, которые не сдаются, которые не признают компромиссов, чье понятие _с_о_в_р_е_м_е_н_н_о_г_о теряется во Мраках и Промежуточных эпохах, и пути ци'мри – лишь миг в жизненном опыте Народа.

Современное оружие.

Дункан ощутил скрытое презрение в том, как звучало это словосочетание на хол'эйри, и возненавидел в себе землянина, который оказался слишком слеп, чтобы увидеть это.

Последняя битва Народа.

Вступить в нее с современным оружием – если дойдет до этого – для такого Народа означало безнадежную борьбу.

Тогда бы Ньюн не стремился выжить: последний мри руководствовался бы лишь собственной логикой, и он поступал именно так.

Искать свой дом.

Возродить древние обычаи.

Оставаться мри, пока бойня не положит этому конец.

Это было все, что мог сделать Ньюн, задумайся он об этом, реши он не уступить ци'мри. Дункан размышлял над тем, насколько велико терпение мри, которое не изменило ему и здесь – и то, что даже Мелеин считалась с терпимостью Ньюна к ци'мри, само говорило за себя.

А Ньюн лишь упражнялся с ним в поединках, упражнялся терпеливо, мягко, словно забыв о сущности Стэна.

Ин'ейн. Оно было для Ньюна единственным разумным выходом.

Положив руку на колено, Дункан закусил губу, ощутив, как позади него заволновался дус, и потянулся успокоить зверя, чувствуя вину за то, что не может забыть своей земной сущности, которая тревожила Ньюна. И все же тревожная мысль не отпускала его – будучи землянином, Дункан не мог поступать так, как Ньюн.

У него была свобода выбора, которой не обладал Ньюн.

Может быть, в конце концов мри позволят ему уйти.

Или будут ждать, что он будет сражаться против человечества. Стэн попробовал представить, как это будет, чтобы подороже продать свою жизнь, но дальше армейского пистолета в своей руке, что лежал сейчас среди его вещей, дело не пошло. Если бы его загнали в угол, он стал бы сражаться, и, прежде чем его удалось бы захватить, взял за свою жизнь дюжину других жизней – землян ли, нет – неважно. Но взяться за ин'ейн… он не настолько был мри.

Существовало средство борьбы, которое не стали бы использовать мри.

Человеческая свобода выбора.

Медленно, постепенно разрозненные осколки того, что прежде было ПлаРом, начали складываться в определенном порядке.

– Ньюн… – позвал он.

Мри выкладывал из кусочков металла какое-то подобие орнамента. Он занимался этим уже несколько дней, целиком погрузившись в свою работу.

– А? – отозвался тот.

– Мне кажется, что в случившемся виноваты приборы. Если госпожа позволит, я хотел бы вернуться в рубку, чтобы проверить приборы.

Ньюн замер. Когда он поднял глаза, стало видно, что мри хмурится.

– Я спрошу госпожу, – сказал он.

– Я хотел бы, – продолжал Дункан, – принести госпоже пользу своим умением.

– Она пошлет за тобой, если будет нужно.

– Ньюн, _п_о_п_р_о_с_и _е_е_.

Брови сдвинулись сильнее. Мри положил руки на колени, забыв о своем занятии, потом тяжело вздохнул и снова принялся за работу.

– Я хочу мира с ней, – сказал Дункан. – Я делал все, о чем бы вы не попросили меня. Я пытался быть таким, как ты.

– Ты делал не только это, – проговорил Ньюн. – Вот в чем сложность.

– Я прошу прощения за это. Я хочу, чтобы об этом забыли. Попроси ее снова встретиться со мной, и я даю тебе слово, что не буду выступать против нее. Нет мира на этом корабле, пока я не помирюсь с ней – а не только с тобой.

Какое-то время Ньюн молчал. Потом издал долгий вздох.

– Она ждала, чтобы ты попросил.

Оказывается, мри еще могли удивить его. Дункан отшатнулся в смущении, все его мысли о них смешались.

– Значит, она встретится со мной?

– Когда бы ты не попросил. Ступай, поговори с ней. Двери не заперты.

Дункан немного помедлил – ему вдруг расхотелось идти; потом он заставил себя подняться и пойти к двери, следом за ним – дус.

– Дункан…

Он обернулся.

– Брат мой кел, – мягко сказал Ньюн, – при всем моем уважении к тебе… помни, что я – рука госпожи, и если ты позволишь себе лишнее… я не потерплю этого.

На миг в комнате промелькнул импульс опеки: дус попятился, прижав уши.

– Нет, – бросил Дункан. Зверь остановился. Стэн вытащил из-за пояса ав-тлен и сложил рядом все свое оружие. – Возьми, если подозреваешь меня в подобных вещах. – Сдавать оружие считалось унижением, и Дункан сознательно предложил это; мри заметно вздрогнул.

– Нет, – сказал Ньюн.

Дункан вложил клинок обратно и вышел, дус последовал за ним. Ньюн остался: возможно, он чувствовал себя уязвленным последним обменом и теперь некоторое время будет терзаться подозрением, – решил Дункан. И хотя Ньюн спал рядом с ним и учил Стэна искусству владения оружием мри, безопасность Мелеин была совсем иным делом, и кел'ену приходилось очень, очень нелегко.

Допустить вооруженного ци'мри к госпоже – это шло вразрез с самой сущностью мри.

Но двери оказались открытыми.

Двери всегда были открыты, – внезапно понял Дункан; ему просто никогда не приходило в голову проверить это. Мелеин спала с незапертыми дверями, доверяя ему; и его потрясло то, что мри так легкомысленно относились к этому.

И в то же время вовсе не легкомысленны.

Тюрьмы, запертые двери, запечатанные вещи, отбирание у человека оружия – все это было чуждо мри. Он знал это с самого начала, с тех пор, как познакомился с ними; никаких тюрем, плена… и даже пан'ен в святилище был лишь закрыт, но не заперт.

Пульт управления… он тоже был всегда доступен для него; даже тогда, когда ему было запрещено появляться там; он мог бы проскочить, запереть двери и захватить корабль… и сейчас – тоже.

Он не сделал этого.

Стэн направился к двери Мелеин, что вела в сумрачный холл, разрисованный символами, где не было ничего, кроме кресла и циновок для сидения. Он вошел, его шагам вторило эхо.

– Госпожа, – позвал он и остановился, ожидая – ибо только госпожа могла позволить ему сесть. Рядом с ним дус тяжело осел на задние лапы… а потом лег, опустив голову на пол, и вздохнул.

Позади внезапно послышались легкие шаги. Дункан обернулся, оказавшись лицом к лицу с похожей в полумраке на призрак безмолвной фигурой в белой мантии. Лицо Стэна было открыто. Он был не уверен, не оскорбляет ли это госпожу, и, чтобы показать свое уважение, опустил голову.

– Зачем ты здесь? – спросила она.

– Чтобы просить у тебя прощения, – ответил он.

Некоторое время она молчала, пристально глядя на него, словно ждала чего-то еще.

– Ньюн сказал, – добавил Дункан, – что ты желала видеть меня.

Ее губы сжались.

– У тебя все еще манеры ци'мри.

Гнев вскипел в нем, но она была права. Он сдержался и вновь опустил глаза.

– Госпожа, – сказал он, – я прошу у тебя прощения.

– Я даю его, – ответила она. – Подойди, сядь.

Ее тон неожиданно смягчился; Стэн растерялся и мгновение пристально смотрел на госпожу, которая пододвинула свое кресло и, усевшись, ожидала, чтобы он сел у ее ног.

– Если ты позволишь, – заговорил он, вспомнив о Ньюне, – я должен вернуться и привести Ньюна. Я думаю, он хотел бы присоединиться ко мне.

Брови Мелеин надломились: госпожа нахмурилась.

– Если ты позволишь ему узнать, зачем пришел сюда, это будет ему упреком. Нет. Останься. Если в Доме мир, он будет знать это; и если нет – узнает тоже. И не называй его при мне по имени – он первый из Келов.

– Прости, – пробормотал он, и приблизился, и сел у ее ног, а дус тем временем устроился между ними. Зверь был встревожен. Стэн, поглаживая, успокоил его.

– Что, – спросила Мелеин, – заставило тебя прийти ко мне?

От столь прямого и внезапного вопроса всевидящей госпожи Дункан растерялся. Он пожал плечами, стараясь придумать что-нибудь, похожее на правду, но ничего не получилось.

– Госпожа, ты можешь рассчитывать на меня. И я хочу, чтобы ты использовала мои знания… пока есть время.

Ее глаза мигнули, и дус поднял свою голову. Мелеин наклонилась и успокоила зверя, пальцы нежно перебирали бархатный мех.

– Что же такого произошло, кел Дункан, что твои знания вдруг понадобились?

– Просто я могу доставить тебя домой живой. – Стэн спокойно положил руку на дуса и посмотрел в золотистые глаза госпожи.

– О_н_ научил меня всему, что знает сам, но разве кел'ен не должен уметь управлять кораблем? Если он пожелает, я научу его; если же нет – я сам займусь управлением, как умею. Я никогда не буду так виртуозно владеть ин'ейн, как он… а с кораблем я смогу справиться. Это мой дар тебе, госпожа, ведь для тебя очень важно, когда ты достигнешь своего дома.

– Ты торгуешься?

– Нет. Никакого _е_с_л_и_ здесь нет. Это просто дар.

Ее пальцы по-прежнему перебирали теплый мех дуса. Она заглянула ему в глаза.

– Ты действительно служишь _м_н_е_, кел Дункан?

У Стэна на миг перехватило дыхание. Хол'эйри и закон Келов были теперь его плотью и кровью: нужно было ответить да или нет – обратной дороги не будет.

– Да, – еле слышно выдохнул он.

Ее тонкие пальцы сжали широкую ладонь землянина.

– Ты не пойдешь против нас, как пошел против своей расы?

От шока, в который впал Стэн, дус вздрогнул; Дункан придержал зверя, обеими руками погладил его и через несколько мгновений взглянул в ясные глаза Мелеин.

– Нет. – Госпожа сама ответила на свой вопрос – он не знал, откуда взялась ее уверенность. Тон Мелеин встревожил его.

– Сейчас я впервые коснулась землянина, – пробормотала она.

Холод. Он обнял дуса, пытаясь согреться, и пристально посмотрел на Мелеин.

– Что ты хочешь сделать? – спросила она.

– Мне нужен доступ к управлению. Позволь мне поддерживать работу машин, делать то, что необходимо. У нас уже был сбой. Больше мы так рисковать не можем.

Стэн ждал отказа, ждал долгих дней… месяцев споров – прежде чем он добьется своего.

Но, – подумал он, – рубка управления никогда не запиралась. И янтарные глаза Мелеин опустились в безмолвном согласии. Подняв руку, она указала на дверь.

Он помедлил в нерешительности, затем поднялся, неловко поклонился и пошел.

Госпожа – следом. Стэн услышал, как она идет за дусом. И когда Дункан уселся за пульт в ярко освещенной рубке управления, Мелеин встала за его плечом, наблюдая: он мог видеть ее белый силуэт на экранах, что показывали звездные поля.

Стэн наконец-то приступил к тестированию, забыв о присутствии Мелеин. В прошлый раз, когда его выгнали из рубки, он испугался, что корабль не выдержит длительного полета под управлением автоматики, но все тесты прошли гладко – ни в одной из систем не было сбоев или неисправностей, самая незначительная из которых могла стоить им жизни или привести к тому, что они навсегда затеряются в этом неизведанном пространстве, – и Дункан облегченно вздохнул.

– Все в порядке, – сообщил он Мелеин.

– Ты боялся чего-то особенного?

– Только запущенности, госпожа, – сказал он.

Стоя рядом с ним, Мелеин время от времени с кажущейся случайностью следила за отражением его лица, как Стэн – за ее отражением. Он радовался, что находится здесь, что его руки делают то, что хорошо знали; и вновь и вновь повторял тесты, выжидая, пока госпоже не надоело стоять за его плечом, и она не уселась за пульт в кресло второго пилота.

Ее, казалось, интересовало лишь то, что делает Стэн; он вспомнил, что госпожа знакома с подобным оборудованием, и лишь сделанное землянами было ей в диковинку; поэтому в ее присутствии он не осмеливался на слишком многое. Она, наверняка, понимала, что он повторяет операции.

И Стэн рискнул.

«Истекшее время», – запросил он компьютер.

Зажегся ответ: «Информация отсутствует.»

Он задал еще несколько вопросов. «Информация отсутствует. Информация отсутствует», – отвечал компьютер.

Холодный ком застрял в его горле. Он осторожно проверил состояние курсовых лент – сможет ли он проследить полет корабля, чтобы потом вернуться домой.

«Засекречено», – вспыхнул экран.

Он замер, вспомнив об устройстве самоуничтожения, связанном с ленточным механизмом. И при этом воспоминании в голову ему закралось подозрение.

"Мы хотим, чтобы, вернувшись домой, ты не привел за собой какой-нибудь "хвост".

Слова Ставроса.

Струйки пота побежали по его телу. Почувствовав капли пота на лице, Дункан тыльной стороной руки вытер рот, попытавшись сделать это незаметно. Мелеин по-прежнему сидела рядом.

Дус протиснулся между ними, оказавшись в опасной близости от хрупких приборов.

– Уйди отсюда, – попросил его Дункан. Но зверь лишь улегся.

– Кел'ен, – заговорила Мелеин, – ты увидел что-то, что тебя встревожило?

Он облизал губы и взглянул на нее.

– Госпожа… мы не нашли жизни… я потерял счет планетам, а жизни мы не нашли… Почему ты думаешь, что на вашей прародине все обстоит иначе?

Ее лицо сделалось непроницаемым.

– Кел'ен, ты увидел что-то, что заставляет тебя думать иначе?

– Я увидел достаточно… чтобы понять, что я не могу вмешаться в управление этого корабля. Госпожа, когда эта лента закончится, на ней может не остаться курсовых данных.

Янтарные глаза мигнули. Мелеин сидела спокойно, обхватив руками колени.

– Ты собирался покинуть нас?

– Нам не удастся изменить курс. У нас нет выбора, госпожа.

– У нас никогда его не было.

Он задержал дыхание, вытер со щеки струйку холодного пота и вздохнул. Мелеин была абсолютно спокойна и бесстрастна: Шон'ай… вызов брошен, для них – с рождения. Как Ньюн со своим оружием.

– Госпожа, – сказал он тихо, – ты давала имя каждой планете, мимо которой мы летели. Ты знаешь, сколько их нам еще предстоит увидеть?

Она кивнула, как было принято у ее Народа, склонив голову влево. – Прежде чем мы достигнем родины, – проговорила она, – будут Млара, и Шэй, и Хла, и Сэй'эй-ноу-клай'ай.

– Четыре, – пробормотал он, ошеломленный внезапным известием о том, что конец близок. – Ты говорила ему?..

– Я говорила ему. – Она наклонилась вперед, руки сплелись на укутанных белом коленях. – Кел Дункан, твои корабли придут. Они идут.

– Да.

– Ты выбрал, кому служить.

– Да, – сказал он. – Народу, госпожа. – И, поскольку она все еще вглядывалась в него, опасаясь его предательства: – У них, госпожа, так много кел'ейнов, что потеря одного ничего не значит. У Народа же – всего один… со мной – два. В моем лице человечество не потеряет одного кел'ена.

Глаза Мелеин до боли всматривались в него.

– Твоя математика безупречна, кел Дункан.

– Госпожа… – тихо пробормотал он, признательный ей за похвалу.

Она поднялась и ушла.

Передав корабль ему.

Какое-то время он сидел неподвижно, получив все, чего добивался; и эта ноша вдруг показалась ему непосильной. Теперь, даже захоти он предать их, – подумал Стэн, – он не сможет этого сделать; он никогда не сможет повторить то, что сделал тогда, на Кесрит, спасая их жизнь…

Дунканом двигал эгоизм, а не любовь… сейчас и в будущем. Он слишком хорошо знал мри, чтобы поверить, что это пойдет им на пользу.

Он просмотрел банки данных, укрывавшие свои страшные тайны, закрытые для него программы; скорее всего, блокирование началось с момента, когда Стэн нарушил приказы и раньше времени запустил курсовую ленту.

А, может, – как и прежде бывало с ПлаРами, – с самого начала было решено, что «Фокс» может вернуться лишь вместе с «Сабером».

Существовал пан'ен и запись в нем; но тягаться с огневой мощью «Сабера» «Фоксу» было невозможно… и, скорее всего, когда лента закончится, навигационный компьютер взорвется, уничтожив корабль.

Он вновь вернулся к пульту, снова и снова терпеливо стуча по клавишам, снова и снова получая в ответ «Информация отсутствует» и «Засекречено».

И наконец, оставив попытки, Стэн поднялся, рассеянно потянувшись к дусу, который тоскливо жался к нему, чувствуя огорчение хозяина и стараясь отвлечь его.

Четыре планеты.

День, а может – больше месяца: интервалы между прыжками были неравными.

Конец путешествия неожиданно показался очень близким.