Благодарова Анастасия. ЧП на ФМ «Элита»

Страница автора: https://author.today/u/anastasiyablagodarova

Если настоящие вампиры, такие, как в романах, всё-таки существуют, для них настали тяжёлые времена. По отношению к бессмертным сорокалетний период вполне можно назвать началом. Прячутся ли они до сих пор в безлюдных переулках под покровом ночи, выжидая? Если да, то, в принципе, зачем? Что лисам прятаться в запертом курятнике? Вот и те, другие, однажды вышли из тени, без флагов, без оружия, и поработили весь род людской за какой-то жалкий год. Прошлые революции отныне казались шалостью, а мировые войны – прелюдией. Эра человечества закончилась. Победители оскорблены навешанным на них ярлыком «посланников ада». Ведь, в самом деле, сколь буднично они убивали обезумевших от страха людей. Больше реакции паука, силы медведя и дьявольской неуязвимости пугал их облик – человеческий.

Кровь дарует им бессмертие и вечную молодость, плоть придаёт сил. Во множестве языков для них есть свои термины. Европейцы называют их просто каннибалами.

«Уверяю, для студентов, особенно перед сессией, нет средства лучше, чем печёночная настойка, – докладывал слушателям утреннего кулинарного шоу шеф-повар Берлинского ресторана «Первый элитный» Вилли Бра. – Только ни в коем случае, слышите, ни в коем случае не берите печень хоть с намёком на цирроз! Иначе напиток не будет представлять никакой ценности. Вряд ли вам такое попадётся, но всё же, выбирайте продукты внимательно!»

Пусть людоеды сколько угодно строят из себя рационалистов, что кривить душой (которой у них нет), им льстит могущество. В противном случае они бы и дальше скрывались среди смертных.

По радио не говорят о том, что мирные граждане не знают болезней, в том числе наркомании и алкоголизма, что преступления как таковые сошли на «нет». И так всё понятно. Им нечего доказывать ни себе, ни тем более людям. Незамутнённый разум, лишённый способности испытывать чувства, признает путь саморазвития. Человек же со своими эмоциями отныне исключительно животное. Он перестал быть трудовым ресурсом. Стал материальным.

Однако за победу им всё равно пришлось заплатить голодом. Потому, в прошествии лет, охотники от природы закономерно переквалифицировались в скотоводов. В магазинных холодильниках отныне вместо говяжьих вырезок и куриных крылышек лежала расфасованная по тарам человеческая плоть. Разнообразие напитков заменили пакеты с кровью.

А ведь с глобальной точки зрения, по сути, ничего не изменилось. Просто люди оказались по другую сторону.

– В самом деле, сложно управлять агрессивно настроенной толпой, – размышлял интервьюер. – Согласно исследованиям института психиатрии, чтобы человечество свыклось со своим положением, должна пройти не одна сотня лет. А что делать сейчас? Как вам удаётся создавать для людей комфортные условия и в то же время обеспечивать порядок?

– Все знают, чем мы занимаемся, однако мне не надоедает рассказывать об этом, – отвечала Шерил Хок, заместитель гендиректора ФМ «Элита». – К чему спорить? Каждый понимает, что людей держат в хлевах по типу амбаров. Дети, взрослые, все под одной крышей. Делайте со мной, что хотите, но я считаю это неправильным. Люди у нас разделяются по годам рождения. В каждом жилом корпусе – своя возрастная группа. Кроме того, они не спят на полу, прижавшись друг-к-другу. Уже с десяти лет у каждого своя комнатка. Никаких клеток! Залог качественной продукции – медицинское обслуживание. Лучшие лекарства, мониторинг состояния здоровья. Стоит ли упоминать, что мы единственное предприятие подобного рода, у которого не было ни одной эпидемической вспышки? Регулярные прогулки. Свежий воздух способствует хорошему самочувствию. В доступности библиотека и радио. Сбалансированное питание – это даже не обсуждается. Именно поэтому мы лучшие в своей сфере. Раз зашёл вопрос об агрессии, то теперь подумайте сами. Вы бы бежали, если не из рая, то в ад? Хотя, о чём это я? Из «Элиты» невозможно сбежать.

Доре грешно жаловаться. Ей повезло быть не такой, как все, ведь она родилась на фабрике мяса «Элита», а значит, у неё особенная кровь, редкий фенотип и очень ценные органы.

Как же людоеды – не посланники тьмы, если продолжают свои жуткие магические ритуалы? Ну а как их ещё назвать? Так, например, регулярное поедание сердец светлоглазых метисов способствует развитию телекинеза, а мозги натуральных рыжих незаменимы для тех, кто хочет поджигать предметы силой мысли.

– И к другим новостям. Сегодня в пригороде Москвы был обезврежен очередной рецидивист, член русской банды людей-дикарей. Так называемый рукоположенный священник посреди бела дня напал на девушку. К счастью, на помощь жертве подоспел случайный герой – Николай Бондарь. Он не растерялся и набросился на преступника со спины. Николай Бондарь – местный охотник. Его хобби – коллекционировать черепа священников, убиенных им в лесах Московской области.

– Это просто моя работа, – признался Николай.

У людоедов тоже есть своя религия. Их сектанты зовут себя зрячими и уверяют, что видят будущее. В начале войны для наращивания армии обращали всех, кто попадётся под руку. Сейчас другие времена, и достойного нужно искать по фермам. Потому ответственность за пополнение рядов превосходящей расы лежит исключительно на зрячих. Тем более священники в среднем по стране убивают не более сотни каннибалов в год.

Показательно, что силу сектантам даёт не вера, как у людей, а ежедневные завтраки – глаза альбиноса, бывшие вне живого тела не дольше минуты. Поставщик, разумеется, «Элита».

«Они ведь потом становятся частью общества, – делился мыслями Пол Гонсалес в воскресном шоу зрячих «Глас истины». – Пусть наш век долог, на социализацию требуется время. Каждый проходил через реабилитацию, но мало кто помнит, насколько это тяжело! А что говорить про обращённых в юном возрасте? Им, к сожалению, всегда придётся бороться с излишней эмоциональностью. Только осознание истинных ценностей позволяет войти в новую, лучшую жизнь, простить ошибки прошлого. Люди не знают, что ничего не знают, но они в этом не виноваты. Дети, если так можно сказать. И нам, как родителям, нельзя вестись на их выходки. Напротив, мы должны быть им примером. Показать, что есть настоящая, не плотская, унизительная, а осознанная любовь ко всему сущему, где царит уважение и здравый смысл».

Последняя фраза разозлила Дору. Она выключила радио.

Ну ничего. Скоро там заговорят о них. Сегодня – великий день. Но больше всего девушку тяготило то, что волновало любую другую на её месте. За последнюю неделю Дора буквально прописалась у гинеколога. Значит, скоро случка. Пациентка не разглядела, что там в её медицинской карточке. Да и если бы смогла – всё равно не поняла. Набор цифр ей ни о чём не говорил, а имена в ходу только у своих. Дора не знала наверняка, кто должен стать генетическим отцом её первенца, но, если смотреть по фенотипу, это будет Ленни. Друзей на фабрике не заводят. Тяжело оплакивать чужую смерть в ожидании своей. Однако эти двое всё же стали приятелями. С ним было бы лучше, чем с каким-нибудь дядькой из другой возрастной группы. Дора думала, что будет Ленни. Или просто хотела так думать.

Всё равно страшно. Как оно происходит? А если не захочется? Им что-то подсыпают в еду? Девушка положила руку на живот, но не почувствовала ничего, кроме волнения. Каково это – отдать своего новорождённого ребёнка? Каково это – иметь ребёнка? Её перевели из детского корпуса пять лет назад, а теперь она уже должна стать матерью. И если её не закажут, она потом родит ещё одного. И ещё одного. И ещё…

– Твари! – прервал её размышления крик.

Дора встала с кровати, прильнула к щели в прозрачной двери. Охранник при помощи ухвата, затянутого на шее какого-то паренька, вёл его по коридору.

– Ублюдки! Вы ещё попляшете!

Дора прошипела про себя: «Придурок, ты нас спалишь!»

Только, видимо, и без того миролюбивый персонал уже не обращает внимания на подобные предсмертные тирады. Мальчишка поступил крайне глупо, но его можно понять. Просто не повезло. Не дождался.

Продукция ФМ «Элиты» отличается исключительным качеством и баснословными ценами. Чтобы сохранить все полезные свойства, в большинстве своём её принято потреблять без обработки. Дора не знает, как оно на самом деле, но буквально видит. Видит, как несчастных привозят в «Первый элитный» или сразу на чей-то банкет, связанных, напуганных. Как кровь пачкает дорогущую скатерть. Как ещё живых разрывают на части.

– Это хотя бы не ФК, – третировал её внутренний голос. – Там людей накачивают. Пухнут от крови. Лежачие. А ты тут ноешь.

По радио такого не говорят. Не озвучивают очевидные нюансы. Так откуда она это взяла?

Дора похлопала себя по щекам, чтобы прервать поток ненужных мыслей. А ведь ей действительно выпала лучшая жизнь, которая может быть у человека. У неё есть рубашка – прикрыть тело. Здесь вкусно кормят. Она видит небо и ходит по траве не только лишь по дороге в грузовик, развозящий заказы. Спит на постели, читает книги, слушает музыку. Но Дора понимала – это неправильно. Не хотела быть скотом, благодарным своим хозяевам за то, что прожила ещё один день. Никто не хотел.

Всё начал Грэг. Возрастные группы не пересекаются ни в библиотеке, ни на прогулке. Таков порядок. Помимо всего прочего на свежий воздух и за книжками идут не толпой – выборкой согласно графику. Уже полгода на страницах одного романа ведётся революционный монолог, написанный кровью между строк, о ненависти к поработителям. Читатели подтягивались постепенно, за пределами одиночных камер люди перешёптывались по двое. Некто, подписывающийся как Грэг и относящий себя к пятнадцатилетним, заключил, что выступать нужно тогда, когда «Элиту» посетит зрячий со своей благой миссией по спасению одного и пойдёт в их возрастную группу. Пусть молодых выбирают крайне редко, согласно закону «О людях», тот, кому исполнилось пятнадцать, имеет шанс стать обращённым (за исключением женщины в положении). Даже тридцатилетний старик. Грэг уверял, что скоро придут именно к ним.

– Беременные остаются, остальные на выход! – скомандовали из коридора.

У Доры ёкнуло сердце. Ясное дело, не у неё одной, но никто виду не подал. Дети вышли из своих комнатёнок, молча построились в колонну по двое, и, в сопровождении охранников, направились к лестнице. За скрежетом замков дверей, отрезающих этаж жилого корпуса от выхода, Ленни услышал, как Дора шепнула ему:

– Ты ведь понимаешь, что это не из-за… ну, ты понял.

Девушка уже рассказывала ему о своих предположениях. Парень не дурак, пугать не стал. Шутить тоже. Вот и сейчас принял её глупость за волнение, с улыбкой подбодрил:

– Ну ты и дура.

Грэг, кем бы он ни был, не мог посчитать своих последователей. Месяц назад написал, что в назначенный час увидит всё сам, но предложил поклясться ближнему своему, чтоб не сдрейфить в последний момент. Дора поклялась Ленни. Ленни поклялся Доре.

Как и знаний о слабых сторонах противника, плана, по сути, и не было. Куча народу под одной крышей. Зрячему некогда прогуливаться по этажам и заглядывать в каждую конуру. Бессмертный ценил своё время. Со всего жилого корпуса – человек триста. Цель одна – бунт. Пошуметь, чтобы доказать, что ещё можем. Не одними священниками, обратившимися в дикарей, ещё живо человечество.

Судя по всему, их привели на склад. Высокий свод, крошечные окошки под потолком. В тесноте Дора случайно ударила какую-то девчонку рукой по животу. Та страдальчески ахнула. Дора механически извинилась, но после осознания уставилась на неё со злым удивлением. Беременная с мольбою в глазах приложила палец к губам. Дора демонстративно отвернулась. Ленни стоял по правую руку. Их прижимали друг к другу. Никто не ругался. Все ждали.

Охранники с ухватами в руках и колчанами со снотворными дротиками на поясах окружили людей по периметру. Гостю прикатили бочку. Дора не увидела, как он вошёл, но поняла, что момент настал, когда воцарилась тишина. На возвышение встал каннибал в бледно-голубой рясе. В течение пяти минут он изучал лица в толпе. Неспокойное биение сотен сердец разбивалось о стену молчания. Дора испугалась, подумав, что никто так и не рискнёт. Зрячий медленно поднял руку, остановил на ком-то позади Ленни. Девушка ужаснулась своим чувствам. Будто в грудь ударили. И на чьём-то обеденном столе будет помнить своё искреннее разочарование, что тогда выбрали не её. Будто услышав мысли Доры, гость в ужасе посмотрел на людей и крикнул:

– Не надо!

– Поздно, – ответил ему кто-то из первого ряда (судя по всему, Грэг), и накинулся на каннибала.

Пусть зрячий видит будущее, этого он явно не ожидал, и свалился с бочки вместе с предводителем бунта. Все бросились врассыпную. Крики и маты, умноженные эхом, отражались от стен. Сквозь гром голосов прорывались глухие выстрелы – охранники пустили в ход дротики. Дора тоже бежала. Пару раз её ноги наступали на чьи-то руки, спину, живот. Замешкайся хоть на секунду – легла бы к ним. Но она надеялась, заставляла себя поверить в то, что их просто усыпили, ведь её посетила очередная мысль. Только сейчас поняла – у персонала нет цели умертвить бунтовщиков. На рядовой фабрике критическую ситуацию разрешали бы собаками или на крайний случай свинцом. Всё равно пойдёт в полуфабрикат. А на «Элите» – дорогой товар. Нельзя, чтобы он испортился, особенно целая партия. Грэг – гений.

Дора спешила к чёрному ходу. Там толпу ждала запертая дверь, но никто и не думал поворачивать назад. Какой-то мальчишка выбежал вперед всех, крикнул: «О Господи!», и прогремел взрыв. Осколки гранаты, разорвавшейся в руке смертника, поразили первые ряды. Лицо Доры окропила чужая кровь. Поверх гула от удара по ушам ложился чей-то истошный крик. Так вышло, что на момент взрыва Дора оказалась в самом центре толпы, со всех сторон окружённая людьми, которые не остановились. Её толкали, на неё наваливались, и нельзя было не поддаться этим силам. А кого ранило или дезориентировало – затоптали. Ступая по телам, девушка почувствовала, как скрутило желудок, как по спине пробежали мурашки. Самообман больше не прокатит. Всё вышло из-под контроля ещё на стадии планирования. Ужас собственной судьбы обрёл новые масштабы, когда смерть подошла к ней так близко.

– А он не боялся, – намекал на что-то голос в голове Доры. – Он мог получить оружие только в наследство от тех, кого загнали на фабрику первыми, и где-то прятал. Вы ведь всё понимали. Ты тоже умрёшь, но сегодня у тебя есть выбор.

Толпа хлынула из проёма деформированной взрывом двери и разбежалась в разные стороны. Солнечный свет слепил глаза, газон колол босые ноги. Они оставались в пределах «Элиты», но страх увиденного подавила эйфория ложной свободы, длящаяся ровно до тех пор, пока не начали стрелять. Снотворными дротиками, разумеется. Целились с ближайшей сторожевой башни. Всех не завалить. Хотя бы из-за слишком большого расстояния до хаотично движущихся мишеней. Да и доз на такую ораву у простых охранников, только в теории готовых к подобному повороту событий, не хватит. Однако Дора не успела и глазом моргнуть, как те уже спустились. Так же быстро на помощь коллегам сбежалась подмога. На углу двадцатиметровой бетонной стены, что отрезала фабрику от всего остального мира, людей было больше всего. Ими правил хаос. Кто-то уже лежал мёртвым фундаментом. По трупам, как жуки, ползли живые. Тянули за волосы, скидывали тех, кто повыше. Они вздумали сбежать. Бессмысленное действо – массовое помешательство. Персонал, встревоженный масштабом ЧП, с переменным успехом ловил одних, усыплял других. Единственное преимущество бунтовщиков перед всесильными противниками – число. Если бы каннибалам разрешили убивать, всё закончилось бы гораздо быстрее.

– Овца, – съязвил внутренний голос.

– Заткнись! – отрезала Дора.

От страха накатила усталость. Хоть ложись и помирай. Но голос прав – у неё есть выбор. Присоединиться к горе из человеческих тел – плохая идея, да и оставаться на открытом пространстве под обстрелом желания не было. Потому, натолкнувшись на Ленни, Дора схватила его за руку и потащила в ближайшее укрытие.

Им оказался производственный корпус. «Элита» не специализируется на забое, но всё же выполняет редкие заказы по первичной обработке. Потому само здание в сравнении с такими же на других фабриках в масштабах уступало. Живым сюда путь заказан, однако сегодня – день открытых дверей. Переводя дух в тёмном углу, девчонка, наконец, в полной мере осознала, что происходит. Сквозь свист тишины как из другой Вселенной доносились выстрелы, стоны и ор. Они умирают, здесь и сейчас. Сами себя загнали в капкан. Что же они наделали? Накопленное напряжение угрожало вылиться криком, но Ленни оказался крепче. Пресекая истерику, взял за руку, больно сжав запястье, и потянул за собой вглубь здания.

– Мы можем присоединиться к остальным, – напомнил он.

Идеей Грэга, ещё там, на страницах чьей-то выдуманной истории, был также погром. По возможности. Но у Доры это как-то само собой вылетело из головы. Ей уже не до того. Зато здесь безопаснее. Просто подождать, когда их поймают. Ничего страшного.

Заказы исполняют ночью, чтобы утром дорогущее мясо, украшенное долькой лимона или веточкой душистого розмарина, уже лежало на чьём-то фарфоровом блюде. Так что сейчас корпус пустовал – работники на улице собирают разбежавшееся стадо. Коридоры пересекались, лестницы и мостики вели в темноту. Вентиляция размеренно гудела над головой. Мимо проплывали двери с табличками «Скотобаза», «Разделочный цех», «Холодильная камера», но наклейка с красной молнией и надписью «Не влезай! Убьёт!» была лишь на одной из них. Призрак из прошлого, напоминание о бывших хозяевах, уязвимых, в том числе и для электрического тока. Ленни неожиданно остановился.

– Чего ты? – начала было спутница, да на том и закончила, переведя взгляд на пол.

Выпотрошенный труп. Ему недоставало ноги.

– А… почему? – искренне удивилась Дора.

Ленни не нашёл, что ответить. В его глазах зияла пустота. Ребята так бы и стояли в ступоре, если бы где-то далеко за их спинами не шаркнули подошвы (людям на лето обувь не выдают). Они бросились бежать. Не видели своих преследователей и в принципе не были уверены, есть ли за ними хвост. Идеи Грэга перестали что-то значить и для Ленни, когда на людей всё-таки объявили охоту, пусть и негласно. Казалось, парень знал, что делать. Дора боялась отпустить его руку.

В следующий раз их остановила сцена очередного самоубийства. Охранник загнал какую-то девчонку на загрузочный мостик к комбайну, который, разумеется, за каким-то чёртом работал. Каннибал уже замахивался ухватом, а та улыбнулась, показав ему средний палец (древний жест неприязни), и прыгнула вниз. Дора успела закрыть уши, но через пальцы всё равно просочился мерзкий хруст дробящихся костей. Казалось, этот звук уже никогда не покинет её голову. Чудо, но ей удалось сдвинуть с места Ленни, который, судя по его выражению лица, окончательно утратил связь с реальностью, и увести прочь отсюда.

Очень скоро их окружили. А может, им просто мерещилось, что за каждым поворотом мелькают чьи-то тени. Не отдавая себе отчёта, Дора прижалась к Ленни. Она вся дрожала. Его взгляд стал чуть более осмысленным.

– Нас поймают, – холодно заключил он. – Надо спрятаться.

– Зачем? – недоумевал язвительный голос в голове Доры. – На элитном заводе ЧП. Воровать под шумок – милое дело. Вряд ли вас что-то спасёт от каннибала, который сожрал того парня.

Сама же Дора не находила слов. Только ненависть, направленная к собственным мыслям, не давала ей впасть в безумие. Сквозь их поток услышала:

– Кладовка.

Ленни буквально приволок обессиленную девчонку к металлической двери. Заглянул в темноту, сообщил:

– Мы не войдём вдвоём. Залезай.

– А… как же ты?

– Сиди тихо.

Парень затолкал её внутрь. В спину больно впились метловища, на голову посыпались пыльные тряпки, а перед самым носом громко хлопнула дверь. Дора видела Ленни в её решётчатом окошке. Ком в горле душил, на глаза наворачивались слёзы. Девушка хотела выполнить наставление друга и дышать через раз, но он не уходил. Парень навалился на дверь, смотря по сторонам.

– Ленни, – хриплый шёпот складывался в аккуратные слова. – Ленни, они увидят.

Тот не реагировал. Голос обрёл уверенность.

– Ленни?

– Прости.

Сердце Доры упало.

– Чего?!

– Он показал на меня, – Ленни посмотрел на решётку. Девчонка осознала, что перепутала блеск разума в его глазах с безумием. – Он показал на меня.

– Нет! Выпусти меня! – пленница колотилась в дверь.

– Я им докажу. Я докажу, – бредил Ленни. – Я выберусь отсюда.

– Им не нужна такая мразь, как ты!

Он такой же, как те, у стены. Уверовал, что это сработает. Доказательство его верности не оставляло попытки выбраться из кладовки. Стоная от злости и усталости, она навалилась всем телом, но всё равно не могла сдвинуть дверь ни на сантиметр, пока, после раздавшегося в коридоре крика, та, наконец, не поддалась. От неожиданности девушка повалилась на пол вместе с мётлами. Здесь же был и Ленни. В его шею впился охранник, прячущий лицо от камер под капюшоном. Жертва вскидывала руки то ли в мольбе о помощи, то ли от боли. Внезапная угроза жизни придала сил. Не думая ни секунды, Дора убежала.

– Он заслужил неудачу, – уверяли её голоса.

Она могла бы оправдать своё предательство местью, но не стала. Животные не думают. Животные спасают свою шкуру.

Пожарная лестница привела Дору туда, куда никогда не ступала нога человека – на крышу производственного корпуса. Первое, что она увидела, открыв люк, – солнце. Небо расплескалось оранжевым маревом заката, а от красоты зелёных просторов за стенами фабрики, не нарисованных на страницах энциклопедии, а настоящих, необъятных, захватывало дух. Какой контраст с «Элитой», усеянной трупами. Гора из тех, кто пытался сбежать, разумеется, не выросла до нужного уровня. Охранники хорошо выполняли свою работу, растаскивая бунтовщиков. Конечно, если не считать воров, что в это время пировали в здании. Случайные дуновения ветра доносили крики. Дора была выше всех.

– С ума сойти! – восхищался внутренний голос. – Так вот оно как.

В книжках героическая смерть происходит на фоне красивого пейзажа. Девушка посмотрела вниз. Все вложенные в неё деньги компании «Элита» размажутся по асфальту, и это лучшее, что предлагает судьба. Самоубийство – знамя свободы. Как тот мальчишка выпустил их из склада, подорвавшись. Как та девчонка вынудила впоследствии разбирать мясорубку и очищать детали от осколков её костей. Как последняя сволочь Ленни, сам того не желая, спас чью-то жизнь. Повзрослеть за один день, чтобы умереть.

Неожиданно для себя Дора подумала о маме, которую никогда не знала. Слышит ли та крики в своей комнатёнке без окон? Смотрит ли с небес? Гордилась бы она своим очередным нежеланным ребёнком? Но Дора будет лучшей матерью, потому что её дети никогда не появятся на свет.

Знать бы хоть одну молитву. Ведь так священники отправляют каннибалов в ад? Вот только за почти четыре десятилетия правильные слова исказились, стёрлись в умах поколений фабрики. Но зачем вообще существует этот блок, эта формальность? Человек по образу и подобию Его обречён умирать жертвой. Неужели Он не видит? Почему отвернулся от них?

Сердце бухало, ноги дрожали. Дора нагнулась над пропастью и в последний момент сделала шаг назад. Клятва не обесценилась, нет. Она с самого начала ничего не стоила. Себе-то врать не надо. Ей выпала лучшая жизнь, ведь она на «Элите». Особенная. Дорогая. Бесценная жизнь.

– Я не могу. Я не могу. Я…

– Овца! – хором заключили голоса. – Гореть тебе в аду до скончания дней.

По щекам, запачканным чужой кровью, текли немые слёзы предателя. Звякнула крышка люка, девчонка обернулась. Каннибал медленно приближался к ней. День догорал за её спиной. Дора молча плакала.

– Здравствуйте, дорогие слушатели. В эфире воскресное шоу «Глас истины». Сегодня мы хотим поговорить о насущной проблеме – человеческой агрессии. Все мы знаем, чем значима эта дата. Пятнадцать лет назад двадцатого августа произошло ЧП на ФМ «Элита». Из трёхсот семидесяти трёх инициаторов потасовки ранено – девятнадцать, шестеро – пропало без вести, девяносто восемь – погибло, в большинстве своём, в давке. Все – дети в возрасте пятнадцати лет, – речь ведущей Эммы Духард прервала короткая пауза, символизирующая скорбь. – Мы пригласили в нашу студию участницу тех событий – Дороти Долли.

– Здравствуйте, – поприветствовал слушателей юный женский голос, дрожащий от волнения.

– Прежде позвольте поинтересоваться. Почему выбрали именно такую фамилию?

Дороти смутилась, но ведущая помогла ей выпутаться, предположив:

– Как овечку?

Обе кротко посмеялись. Это помогло гостье немного расслабиться.

– Пожалуйста, расскажите о себе. Чем занимаетесь?

– Ну, недавно получила свою первую профессию. Сейчас работаю в бухгалтерии, – Дороти запнулась, не зная, что сказать. – Пока снимаю квартиру в пригороде. Обычная жизнь. Всё как у всех. Так что, если честно, выбор для меня до сих пор не очевиден. Ну, вы понимаете.

– Не доверяете нам? – с улыбкой в голосе спросила мисс Духард. – Это вопрос времени. Кстати, о нём. События на «Элите» сильно на вас повлияли?

– А как иначе? Давняя история, но и мне было столько, насколько я сейчас выгляжу.

– Поделитесь с нами. Как так получилось? Вы же «Элита»! – накидывала ведущая. – Как спасались? Кого потеряли? Вы в студии зрячих. Рассказывайте всё, не бойтесь.

На слушателей обрушилась тишина. Хоть это не по уставу, мисс Духард понимающе молчала. Дороти ушла в свои мысли, возвращаясь в тот день. Внутренним голосом в голову девчонки.

Людоеду не составило бы труда оттащить ребёнка от края, но он только подал руку. Смирившись с судьбой, Дора приняла и её, и этот жест. Зрячий сжал девчонку в объятиях, прокусил своё запястье, прислонил к её губам. По первости вырывалась, царапалась, захлёбывалась чужой кровью, и даже в такой момент не могла перестать думать. Дора испугалась своей мысли, озвученной в голове голосом Вилли Бра, шеф-повара «Первого элитного»: «Не хватает соли».

Это болезнь, и причина её – яд. Он течёт по венам, разъедает душу. Скорее даже берёт в ней своё начало, и духовно слабые люди не могут себя защитить. Чтобы стать тем, кто ради вечной жизни и возможности обладать сверхъестественными способностями согласен на бесконечные убийства, нужно сделать первый шаг навстречу и попробовать кровь бывшего человека, уже переступившего черту. Шоколадную медаль писателю-фантасту, избравшему для своих выдуманных вампиров именно на этот способ обращения!

Каннибал нёс на руках умирающего ребёнка, объясняясь:

– Я сразу заметил тебя, коллега, но не успел показать из-за видения о ваших планах. Грэг тоже имеет природные зачатки дара зрячего. Голоса в голове. Только он не наш. Предатель.

Дороти Долли не запомнила этих слов, ведь Доре было тогда не до того. Желудок сводило, зубы ломило, сбивчивый пульс больно колол виски. Впереди ждали долгие часы лихорадки и муки агонии. Видимо, чтобы хоть как-то отвлечь девочку от страданий, каннибал успокаивал чем-то вроде:

– Характерная черта скота – глупость. Не плачь. Ты выбрала сторону победителей.

Дороти горько усмехнулась:

– Думаете, я – предатель?

Ведущая не посмела встревать, предвкушая откровенную тираду, и получила её.

– Большинство пришло со времён войны, недавние – из фабрик, и я даже не знаю, кому было хуже. Постепенно память стирает плохие воспоминания, после смерти чувства притупляются, это понятно. Но я виновата, и лишь потому, что, в отличие от всех остальных, имела возможность выбрать? У нас было преимущество – неприкосновенность. Воспользовались, никто не упрекнёт. Я слышала, там теперь всех не собирают. Зрячие заходят в жилые корпуса. Простите, «Элита»! Простите за издержки!.. Да, я предатель. Все там такие. На моём месте эти люди поступили бы точно также. Они ничем от меня не отличаются, только их кости сейчас гниют на свалке, а я сижу здесь. Ленни, этот… Кому, как ни вам, знать, что со стороны виднее? Каждый должен испытать на своей шкуре, чтобы понять, но важно не забывать одного. Это животные. Злые эгоистичные животные, и мне не стыдно за свои слова, потому что и я была такой. Мы поступили с ними так, как они поступали с другими, вот и бесятся теперь. Можно сказать, сущность лезет наружу. Однако даже не это причина их положения. Характерная черта скота – глупость. Я участвовала в этом, но в итоге самую главную не совершила, вот и всё, – Дороти невесело хохотнула. – Элита, как есть, элита.

Ведущая не решилась возвращаться к вопросам, на которые не получила ответы, лишь сказала:

– В самом начале прозвучала мысль о неочевидности выбора. Дороти, мы не просто так пригласили вас. Простите, но я должна ввести слушателей в курс дела. Наша гостья мисс Долли по сегодняшний день по-прежнему проходит реабилитацию на базе Берлинского союза зрячих.

– Ах, ну зачем? – застыдилась та, пряча лицо руками, хотя её видела только ведущая.

– Дороти, пожалуйста, послушайте меня. Ваша борьба станет примером для других, обращённых в подростковом возрасте. Поможет в их становлении. Неужели вы стыдитесь того, что, открывшись, помогли им, как мы помогаем вам?

Пауза. Внутренний голос, не умерший вместе с Дорой пятнадцать лет назад, взял на себя управление, и с её губ сорвалось:

– Вы не понимаете. Я в аду. Я горю!

– Мы понимаем, как вам тяжело справляться с эмоциями, хотя вряд ли кто-то на этом свете по-настоящему поймёт вас. Особенно с учётом того, что вы пережили, и то, как оно влияет на ваше настоящее. Но теперь мы видим главное. Вы думаете не как человек. Насколько можете, заглушаете животное голосом разума. Это и есть путь истинный.

– Простите, – тихо сказала гостья. – Простите, что-то я…

– Да за что всё время извиняетесь? – мягко настаивала на своём мисс Духард. – Мы выбрали вас, и вы не имеете права опускать руки. Докажите нам, что…

– Да, – прервала её Дороти. – Да, я давно хотела кое-что сделать. Можно?

– Конечно.

Она придвинула микрофон поближе и, собравшись с духом, прошептала:

– Грэг, я тебя прощаю.

Загрузка...