Уходя, оставляйте записку.

========== Глава 7 ==========

– Ну, что уже полегче работать? – спросил Никита. – Вижу, вы с Никой уже не ругаетесь.

– Да, она стала спокойней.

– Я же говорю, она не такая плохая, как кажется на первый взгляд. Ну, встречаться с ней не думал?

– Не думал! – резче, чем следовало, сказал я. – Прости, просто у меня правило, я не встречаюсь с теми, кого охраняю.

– И много ты охранял? – прищурив глаз, спросил Никита.

– Не много, но лучше себе самому заранее поставить кое-какие границы и не переходить их.

– Логично. А где Ника, кстати, только, что была тут.

Я оглянулся – в зале танцевали люди, но Вероники среди них не было. Я подошел к Лесе, спросил, где Ника. Она ответила, что видела, как она выходила из клуба минут десять назад. Черт! Охранник называется, лишь бы она никуда не пропала! Если бы Андрей Георгиевич знал, что я и так пропустил инцидент с Маратом, мокрого места от меня не осталось бы. Как вспомню, аж в дрожь берет, хочется вернуться и просто убить этого уё...ка.

Я вышел на улицу, оглянулся. Никого не было. Обошел здание – тоже никого. Лишь в пару метров, вдали, где начиналось шоссе, виднелся чей-то силуэт. Жуткое чувство опасности возросло в несколько раз. Я побежал, уже понимая, что это Ника. Она шла прямо посередине шоссе. Хорошо было поздно, в час ночи думаю, никому здесь не взбредет в голову ездить. Но я ошибался… Из-за поворота, прямо на Нику мчалась машина на огромной скорости. Вероника словно не видела ее, продолжала идти. Мое сознание отключилось буквально на секунду, и включилось, когда я лежал в траве, на противоположной стороне дороги и прикрывал собой Нику.

Сев, я посмотрел на нее. Она открыла глаза, но продолжала лежать на земле.

– Вероника, посмотри на меня! – я приподнял ее, кое-как усадив, пришлось немного ударить ее по лицу, что бы привести в чувство. Она вскрикнула, моргнула, посмотрел на меня и начала плакать.

Прошло минут пять-семь, я не трогал Нику, лишь поглаживал ее по волосам, давая время выплакаться. Она, все еще всхлипывая, подняла голову.

– Матвей!

Я кивнул.

– Поднимайся-ка, тут немного сыро и холодно.

Ника встала, но была словно тряпичная кукла. Что же такого произошло?

Мы дошли до клуба, внутрь мы попали через черный ход, Вероника не хотела, что бы ее видели в таком виде. Устроившись в одном из мини-залов, нам принесли покрывало и чашку крепкого чая, заказанного мной. Чуть успокоившись и перестав дрожать, Ника спросила:

– А где мой телефон?

– Не знаю, наверно потеряла его.

– Плохо, а можно как нибудь узнать откуда звонили, если номер засекречен.

– Можно. Папу попроси, у него наверняка служба безопасности есть.

– Нельзя папу, – грустно произнесла она и замолчала.

– Может, хочешь рассказать, что произошло?

Вероника посмотрела на меня, помолчала, словно взвешивала все за и против, а потом начала говорить:

– Мне мама звонила…

– Как? Она же… - я чуть было не ляпнул «умерла», но вовремя остановился.

– Я знаю, но это точно была она. Еще утром мне позвонил неизвестный номер, но когда я подняла трубку, то ответом мне было молчание. Потом еще пару раз в течение дня мне приходило сообщение, что абонент пытался дозвониться. И вот, полчаса назад, когда ты принес мне телефон, он снова позвонил. Я решила выйти, поговорить. И взяв трубку,… услышала ее голос. Это точно была она. Только мама называла меня… Олененок. – Она снова заплакала. Я придвинулся ближе и обнял ее… снова, – понимаешь, я ведь думала, что ее нет. Очень надеялась, ждала какого-то знака, того же звонка… Но наверно уже смирилась, что этого не произойдет. Я ничего не понимаю. И отец, знает ли он? Как спросить его? И надо ли?

Ника тихо проговаривала все это, и я не знал, верить ей или нет. Андрей Георгиевич, при нашей первой встречи, был очень расстроен потерей жены. Он даже толком говорить не мог о ней. Он лишь сказал, что она долго болела, лечилась за границей, но ее не смогли спасти. И тут она звонит Ники, похоже на бред сумасшедшего.

– Послушай, давай я попытаюсь узнать, кто и откуда тебе звонил в ближайшие дни. Ты пока ничего не говори отцу. Может это чья-то злая шутка. Сперва мы восстановим твой номер. – Стал успокаивать Нику.

– Матвей, это была не шутка! Да, что я тебе рассказываю, ты все равно ничего не поймешь. Ты не терял близких людей! – прокричала Ника, отсаживаясь от меня.

– Кажется, ты плохо слушала меня, когда я говорил о себе. Моя мать умерла, когда мне было 19 лет. Она была моей приёмной мамой, она сказала мне об этом лет в одиннадцать, но я всю свою жизнь не знал лучшей матери, чем она. И поверь мне, иногда мне сниться, что она жива, я просыпаюсь и думаю, что это я виноват в ее смерти. Я не должен был оставлять ее одну, уходить в армию, (она этого ужасно не хотела) тогда она бы не попала в эту чертову аварию! Я год искал виновного – просматривал отчеты полицейских, съемки с камеры, которая сняла аварию (не спрашивай, как я все это доставал) но так и не нашел ничего. Потому, что красный свет, на который поехала мама, не увидев его, или просто задумалась о чем-то, не виноват! И его не посадишь! Поверь, я знаю, это обидно, больно и страшно, от того, что не смог и не можешь ничего исправить!.. – Видимо, я довольно громко все это говорил, потому, что Вероника смотрела на меня диким взглядом, в котором читался страх и жалость. Я выдохнул, и спросил можно ли закурить. Она кивнула. Я попытался достать сигареты, но понял, что мои руки крепко сжаты в кулак. Заставив себя успокоиться, я вытащил пачку, закурил.

– Прости, я не знала,… а ты никогда не хотел найти свою настоящую маму? Понимаю, что она не заменит тебе твою, но все-таки ты бы спросил ее, почему она тебя оставила. Я бы нашла… – тихо проговорила Ника.

– Я ищу, но пока не могу найти, может, ее нет в живых. – Ответил я.

***

Стены зала, волшебным образом превращались в комнату, где я жил пятнадцать лет назад. Воображение услужливо показала мне мою – точнее одну единственную комнату в обоях в цветочек. В комнате, кроме моей кровати, письменного стола, маминого дивана, шкафа и маленького телевизора – ничего не помещалось. Я только пришел с улицы, весь в земле, с разбитым коленом, (мы с ребятами решили покататься на стройке на велосипеде, куда нам, естественно было запрещено ходить) и попытался незаметно прошмыгнуть в ванную. Что бы мама ни ругала. Но она увидела и позвала на маленькую кухню, куда еле помещался стол, два табурета, умывальник, плита и один шкаф для посуды.

– Матвей, присядь, пожалуйста. – Попросила мама, Анастасия Вершинина: невысокая женщина, светловолосая, волосы всегда были собраны в хвост, довольно худая для своего возраста. Простое лицо, тонкие губы, светло-серые глаза.

Я сел напротив нее, она минуту помолчала, словно собиралась сказать, что-то важное. Так и произошло.

– Я должна тебе кое-что сказать… Это важно… Раньше ты бы не понял, наверно…Я расскажу тебе одну историю. Когда тебя еще не было на свете, а я была молодая, я вышла замуж за одного человека. Мои родители были рады, ведь мне было уже двадцать семь. На то время, это считалось поздним браком. Я работала в детском саду поваром, как и моя мама когда-то. Отец – был инженером, на заводе, оба получали мало, да и моей зарплаты хватало только на косметику кое-какую, одежду… Когда мне исполнилось двадцать – мама заболела и буквально за полгода сгорела. А отец стал пить. Мне пришлось работать в три смены.

В общем, однажды в наш город приехал Петр, молодой, успешный предприниматель, он занимался перевозками (как потом оказалось, контрабандой). Нас познакомила моя подруга, у которой он снимал комнату. Я влюбилась, как девчонка. Он красиво ухаживал, дарил цветы, подарки. Через месяц мы сыграли свадьбу. Жили мы с ним в одной комнатке, с моим отцом в двух комнатной квартире. Прожили три года. Он ездил в командировки, по две, три недели его не было. Спустя три года я, наконец забеременела. Но так, как мне уже было тридцать, решили положить меня в больницу, на сохранение. Пролежав там месяц, я сбежала от туда, надоело до жути. В общем, доходила я до седьмого месяца и однажды ночью, Пети не было, (он, как обычно уехал в командировку) у меня начались схватки. Наш сосед, у которого была машина, повез меня в больницу. Рожала я почти сутки. Были осложнения,… следующие три дня я провела в палате, ко мне никого не пускали. Когда же я окончательно пришла в себя, мне сообщили… - Она тяжело вздохнула, смахнув слезу, продолжила свой спутанный, от волнения рассказ, – сообщили, что мой ребенок умер. Мне до сих пор не вериться, хотя прошло четырнадцать лет. Но как обычно беда не приходит одна. Когда меня выписали из больницы, я узнала, что Петра посадили. Я не могла поверить, во все это. Я ездила к нему на суд, в тюрьму, собирала передачи, добивалась, что бы его выпустили. Не верила, что мой Петр мог заниматься контрабандой. Прошло два года и его должны были выпустить по амнистии. Он вышел, вернулся ко мне, но пробыл буквально месяц, ушел однажды и пропал, ни разу не вспомнив обо мне. Но потом я узнала, что его снова посадили, потом заболел в тюрьме туберкулезом и умер, так больше и, не выйдя на свободу.

Спустя два года я попала в больницу с аппендицитом. И пока там лежала, познакомилась с одной медсестричкой, она работала в детском отделении. Она сильно переживала за мальчика, которого привезли из детского дома с острым бронхитом и осложнениями. Ему нужно было хорошее питание, уход, но у него не было родителей и соответственно денег на лечение. Полгода назад его привели, на порог детского дома и оставили, написав в записке лишь то, что ему три годика. Проникшись этой историей, я пошла с сестричкой в палату этого мальчика. Он был смешной, темноволосый с карими глазками, улыбался, но не говорил. Видимо так повлияло на него разлука с родными, если они были, конечно. Так я привыкла к нему, что когда пришло время моей выписки, не смогла с ним расстаться. И стала собирать документы на усыновление. Это было проблематично, учитывая мое финансовое положение, жилье и семейное положение, точнее его отсутствие. Но все получилось, и спустя пять месяцев у меня появился малыш.

Когда ему было пять лет, умер мой папа. Пришлось продать нашу квартиру, рассчитаться с некоторыми долгами и купить маленькую квартирку, в которой мы сейчас и живем. Я думаю, ты понял, что этот мальчик и есть ты. Я не знала, как тебе это сказать и как ты воспримешь, просто знай, я люблю тебя, и всегда буду считать своим сыном. О твоих настоящих родителях я ничего не знаю, к сожалению, я сама придумала тебя имя, и дала свою фамилию. Если ты когда-нибудь найдешь своих родителей и захочешь быть с ними, я пойму. – Мама замолчала, начав плакать. Я много из ее рассказа тогда не понимал, но этот рассказ навсегда остался в моей голове. Я поднялся со стула, подошел к ней и обнял.

– Ты, моя мама, остальное не важно!..

Конечно, мне было больно, обидно, что меня мои настоящие родители выкинули, как котенка, и что мама не сказала мне этого раньше. Но мне хватало ума понять, что если бы не эта женщина, мне было бы хуже, на много хуже. Я знал несколько ребят с детдома, который находился не далеко от нас, мы (ребята со двора) часто с ними играли, и я точно мог сказать, что их жизнь радикально отличалась от моей. И не в лучшую сторону.

И я всегда буду благодарен ей, за то, что она сделала!

***

– Ау, Матвей, ты в порядке? – я услышал голос Ники, потряс головой, отгоняя воспоминания.

– Все в порядке, извини, задумался.

– Матвей, помоги мне найти маму! Я чувствую, она жива! Я чувствовала это до звонка, но не могла никак объяснить свое ощущение. Даже бабушка с дедушкой (мамины родители) переживали, правда я с ними только по телефону общалась. Просто не укладывается в голове, что они все мне врали!

– Спокойней, не накручивай себя заранее. Я проверю, откуда был сделан звонок. Ты же знаешь, где она лежит, - Ника кивнула, - если она все еще там… я это проверю, и если все окажется правдой – поеду с тобой, обещаю! – Зачем я это делаю?.. Сам не знаю, просто хочется помочь ей… Сейчас передо мной сидела девушка с потеками туши под глазами от слез, бледная и уставшая. В ее лице читался страх и мольба о помощи. Это была та самая девушка, которая пару месяцев назад сидела в моем дворе и плакала. Ее хотелось обнять, поцеловать, успокоить и сказать, что все будет хорошо! Я придвинулся к ней ближе, провел рукой по ее волосам, она смотрела своими широко распахнутыми глазами, еще секунда и наши губы сольются в поцелуе (дебильное выражение, но по-другому сказать не могу…). Но видима не судьба…

– О, вот вы где! Упс, я, кажется, помешала, извиняюсь. – Смеясь, захлопнула дверь Кира, появившаяся в самый не подходящий момент.

– Пойду, умоюсь и съем что-нибудь. Или выпью, да лучше выпью! Наверно скоро поедем, через полчаса. Уже утро, спать хочу… - Пробубнила Ника, вставая и выходя из зала.

Я посмотрел на часы - четыре утра. Я бы не прочь сейчас уснуть, прямо здесь. Протерев рукой лицо, снимая усталость я вышел и направился к барной стойке, где стояла Ника с каким-то коктейлем и разговаривала с Димой и Динарой, стоявших вместе, обнявшись.

– Матвей, Дима с нами поедет, он уже освободился. Ты через, сколько будешь готов?– спросила Вероника у Димы.

– Через минут десять. Аппаратуру только соберу. – Ответил ди-джей и ушел собираться.

– Вижу, Дима тебе понравился? – хитро прищурившись, спросила Ника у Дины.

– Да, он… милый. – Скромно ответила Динара.

– Ой, секунду я в дамскую комнату. – Спешно проговорила Ника и удалилась.

– Слушай, ты извини меня. Меня иногда накрывает, и я становлюсь еще той сукой. Ты вроде не плохой парень. Давай дружить, что ли? – протянув руку, сказала Динара. Она действительно говорила искренно, хотя и держала марку, видима ей тяжело все-таки было из стервы превратиться в милую девочку. Но я пожал ее руку, и она засмеялась искренним смехом.

– Вы домой? - Спросила она.

– Ну, да.

– А для меня место найдется?

– Если ты только сядешь на колени к Диме.

– Ок, без проблем.

Подошла Ника.

– А где Белка?

– Уехала с Сережей еще часа два назад. – Ответила Дина. – Я с вами еду. Спать хочется, тем более все нормальные люди уже уехали. Даже брат Киры.

– А Кира еще тусует?

– Ага. Даже Марат уехал, точнее его вынесли ребята с потока, кажется. Он просто никакой! Тут конечно многие такие были, но мне кажется, он опять что-то принимает, кроме алкоголя. – Предположила Дина.

– Не знаю, хотя все может быть. Меня это уже стопроцентно не интересует. Это проблемы Энжи (которую он бросил, но она за ним ходит, словно пришитая) и его папаши. Фу, даже обсуждать противно,… - довольно спокойно сказала Ника, меня же передернуло от одного имени этого урода.

Вплыло плачущее лицо Ники. У меня невольно руки сжались в кулак. В тот же момент я почувствовал прикосновение руки Ники к моему кулаку. Повернулся к ней и увидел успокаивающую улыбку. Это продолжалось всего лишь секунду, но мне хватило. Я расслабился и спокойно продолжил слушать разговор Ники с Динарой о людях, которые были на вечеринки. Они обсуждали, кто, в чем был, сколько выпил, и с кем танцевал. В общем как обычно – бабский треп. Наконец подошел Дима, Ника и Дина подошли к Кире, сказали, что они уезжают. Кира поблагодарила за подарок, приезд и сказала, что все тоже скоро разойдутся, а то она дико устала.

Забросив Диму и Динару по домам, я отвез Веронику на дачу, а сам еле поехал домой. Так слипались глаза. Слава богу, дорога была свободна, быстро доехав, поставив машину, я доплелся до дома, и лег прямо в одежде спать. Надеюсь, Ника тоже устала и завтра (точнее уже сегодня) не будет беспокоить меня.

***

Очередной залп автоматной очереди… Я и еще пять человек со мной, шли, точнее, перебирались мелкими перебежками к зданию, где сидело десять боевиков, захвативших очередных заложников. Мирные жители, среди которых было две женщины и ребенок было захвачены в полуразваленной больнице. Как они туда попали не ясно, мы лишь выполняли приказ, поступивший еще вчера, подойти как можно ближе, уничтожить боевиков и постараться хоть одного человека спасти. Моей команде, с которой я работал уже месяца четыре, удавалось три раза выполнить задание без жертв заложников. Надеюсь, что и сегодня нам это удастся.

За эти месяцы я успел подружиться с этими ребятами. Пару человек были старше меня на три года, остальные младше на пару лет. Насмотревшись тысячи смертей врагов, (хотя, по сути, какие они враги – многие из них такие же нанятые люди, для работы, как и мы) и наших соотечественников, невольно сближаешься с теми людьми, с которыми идешь на смерть каждый день.

Между заданиями, когда мы собирались в нашем лагере, каждый из нас вспоминал ту жизнь, которой жил до армии. Рассказы о родителях, невестах, любимых девушках, друзьях, давали возможность не зацикливаться на том ужасе, что творился здесь.

Мы подошли почти вплотную к больнице. Отдав приказ окружить здание, я присел, пришлось чуть высунуть голову из-за угла, посмотреть на происходящее в здании (никакой дорогой оптики, биноклей и прочей ерунды, как показывают в крутых боевиках у нас, конечно же, не было, не тот уровень). Чья-то пуля, выпущенная боевиками в очередной раз, удачно срикошетила на пару сантиметров над моей головой. Повезло! Заложники сидели у входа, так, что бы их было видно, а боевики в количестве пяти штук стояли чуть дальше. Если действовать быстро, сможем уничтожить их и спасти людей. Главное, что бы ни один из нас не замешкал, иначе пуля в лоб обеспеченна.

Все должно было пройти гладко, на задание должно было уйти максимум секунд пятьдесят, все должны были остаться в живых. Должны!.. Я до сих пор не могу понять, как я не увидел шестого боевика?! Прокручивая все события в миллионный раз, я понимаю, что он стоял в глубине здания, в кромешной темноте, ни один луч света не попадал на него, но хоть какое-то его движение я должен был увидеть. Должен!.. Но я слишком поздно его заметил. Нет, убить то мы убили всех боевиков, но…

Вызывая по рации помощь и сообщая, что при выполнении задания я потерял двух заложников – парнишку лет шести и мужчину, пытавшегося закрыть собой свою жену, а так же одного бойца. Молодой парень, Женя, которого ждали родители, невеста в небольшом городке на Украине, лежал у меня на коленях и хрипло дышал из последних сил. Я обещал ему, что все будет хорошо, зная, что ничего не будет! Когда его не стало – он просто закрыл глаза и улыбнулся, последнее его слово было имя его невесты, я заплакал. Словно ребенок я рыдал и, кажется не я один. Это была первая смерть нашего товарища, все не могли поверить, что это война, а не игрушки, как многим тогда казалось! Когда приехало начальство, я уже лежал рядом с Женей, весь в крови. Я и не заметил, что сам ранен.

За три года службы, я проторчал в больнице пять раз. Первый и последний – с тяжелыми ранениями, после которых не многие выживали. Но мне сказочно повезло, как сказал врач, оперирующий меня последний раз, и я приехал домой с тремя шрамами от пуль и двумя – от ножей по всему телу и кошмарами, которые, похоже, никогда не пройдут! Да, мне повезло!

И почему именно сегодня, когда я не выспался, должен был присниться этот, чертов сон?! Тот самый роковой день, Женя снова лежал и тяжело дышал… Я, как всегда поднялся с кровати, пошел в ванную, умылся, отдышался и лег в кровать. Восемь утра… зная, что уже не смогу заснуть, стал представлять Веронику. Почему именно ее? Не знаю, тянет меня к ней и все тут! Понимаю, что у нас ничего не может быть, но мечтать, как говориться не вредно! Странное чувство, но когда ее вижу, становиться, легче дышать. А не как в последние годы, словно кто-то дал под дых, и никак не сватает воздуха для нормального вдоха. Она конечно сумасшедшая, избалованная девчонка, но когда она сегодня во время конкурса попыталась поцеловать меня, меня словно током прошибло. Ну, а потом я сам полез к ней, и если бы не Кира – все бы получилось. Хотя думаю, на поцелуе все бы и закончилось, прощай хорошая работа.

Так, хватит лежать! Встав, позавтракав, как всегда бутербродами, пошел во двор – зарядка, отжимание, подтягивание на турнике – все как всегда. Пришел домой, принял душ и решил позвонить своему бывшему командиру Терехову Александру Петровичу, сейчас он уже полковник. Если бы не он, я бы не выжил на войне. Он один раз буквально спаси меня, подставляя свою спину под пули. Слава богу, ни я, ни он тогда не пострадали, все обошлось легким ранением. Думаю, сможет помочь – пробить номер, по которому звонили Ники. Все-таки я обещал, а свои обещания я выполняю! Поговорив с полковником, о жизни его, он уже несколько как на гражданке, у него внуки и прекрасная семья, моей, и попросил об одолжении. Обещал помочь, позвонит в течение дня. Потом позвонил Теме, напросился в гости и посмотрел в интернете про маму Ники. Естественно ничего особенного не найдя, кроме имени, фамилии (и то по мужу), ее ресторан, который после ее отъезда в Германию – закрыт. Даже не понятно, куда она уехала лечиться. Видимо служба безопасности Андрея Георгиевича постаралась, стерла любое упоминание о Виноградовой Тамаре Игоревне до женитьбы с мэром и после ее болезни. Стояла только дата рождения и дата смерти. Мда-а, вечно я себе проблем найду, на свою ж…, хм, ладно, голову!