Усатый ага

- Зашел вот поговорить по телефону.

Абдулали сделал вид, что поверил. Подойдя ближе к Мустафе, он заговорил слезливо:

- Братец, я в тот день, на митинге, очень нехорошо говорил. Ты уж прости меня и примири с людьми, с которыми я поспорил...

Мустафа слишком хорошо знал коварство двоюродного брата и нисколько не верил в искренность его раскаяния. Поэтому ответил грубо:

- Что случилось? Почему тебе нужно мириться? Ведь для тебя более важно мнение хозяина, чем мнение рабочих.

Абдулали не знал, что ответить. Он только сейчас понял, как неуместны были его слова. Разве можно обмануть Мустафу!

- Братец, если бы я знал, что ты станешь издеваться надо мной, то не стал бы говорить тебе. Но поверь - клянусь святыми! - я заодно со всеми.

В ответ Мустафа лишь иронически улыбнулся. А Нина попросту не замечала Абдулали. Потоптавшись еще некоторое время, он вышел.

Мустафа понял, что брат объявил ему войну. Подойдя к Нине и обняв ее за плечи, он сказал:

- Этот тип давно подозревает о нашей близости и ревнует. Теперь он пошел доносить на меня. Ну и черт с ним! Не забудь: завтра у замка! - и направился к двери.

На пороге обернулся, внимательно посмотрел на Нину, послал ей воздушный поцелуй и повторил:

- Так не забудь: завтра вечером у замка!

Нина вскочила, подбежала к нему, схватила его руку:

- Я приду, приду! А этот... он очень плохой человек! Будь осторожен, милый... Ну, иди, иди. До завтра

Мустафа вышел и растворился в темноте.

8

Неожиданно пошел дождь. Все сильнее, сильнее - и вот уже ливень. Ветер рвет его, хлещет водой по домам и нефтяным вышкам, обмывает руины старого замка.

Шум льющейся со стен крепости воды напоминал водопад. Дробный перестук дождевых капель по железной крыше маленького домика, приткнувшегося к крепости, напоминал ружейную перестрелку. Издали этот домик казался заброшенным. Ни в одном окне не мерцал свет, вокруг не видно ни зги. Но если бы кто-нибудь длительное время понаблюдал бы за этим домом, то заметил бы, что узкая дверь его изредка открывается и быстро захлопывается. А если приглядеться, то у двери можно различить какую-то фигуру. Как будто кто-то сторожит дом.

Вдруг человек сорвался с места и кинулся под ливень, навстречу бегущему, потом повернул назад, чуть приоткрыл дверь, сказал что-то и стал ждать того, кто бежал к дому по лужам. Двое, мокрые, вошли в дом.

Тут оказалось много людей. Они сидели за столом, пили чай, ели. Это были люди в рабочей одежде. Как будто они зашли сюда в обеденный перерыв. Вот поедят и снова пойдут на работу... А на самом деле тут шло заседание забастовочного комитета. Кружки с чаем, куски хлеба и сыра, две бутылки вина - это маскировка от чужого глаза. Таким чужим глазом оказалась вошедшая женщина. Она напоминала цыпленка, промокшего под дождем. С волос и платья ручейками стекала вода, лицо забрызгано грязью. Женщина шумно дышала, глаза ее горели возбуждением. Не поздоровавшись, она сказала:

- Бегите, товарищи! Немедленно! Сию минуту! Вас хотят арестовать. Сюда идут!

- Полиция? Откуда ты узнала?

- Шапоринский по телефону сообщил полицмейстеру. Не медлите, товарищи, иначе будет поздно! - И выскочила в дверь.

Некоторые из присутствующих не знали эту девушку. Гамид пояснил:

- Это Нина, телефонистка, дочь Павла. Ей можно верить. - И он дал команду: - Быстрей! Собрать все бумаги!

Через минуту домик опустел.

9

Ниже замка, там, где начинались промыслы, одиноко стоял каменный дом телефонной станции. К его двери вели пять ступеней из тяжелых плит. Внутри была одна просторная комната, где и был оборудован коммутатор. Тут неотлучно дежурила телефонистка. Сюда и пришел снова Мустафа. Ему некуда было больше идти. В хибарке, он знал, его ждала полиция. К кому-либо из друзей ночью идти тоже опасно - могли подкараулить и схватить на дороге. Он решил дождаться рассвета у Нины.

Она была рада. Едва Мустафа переступил порог, как Нина засыпала его вопросами:

- Ну как? Никого не арестовали? Все в порядке?

- Все хорошо пока. Разошлись вовремя.

- Подозревают кого-нибудь?

Мустафа усмехнулся:

- Теперь уж зашло дальше подозрений. Кроме меня, преследуют и моего друга.

- Какого друга?

Мустафа удивился:

- Ты не знаешь моего лучшего друга? Я говорю о самом храбром человеке в Раманах - об Усатом аге.

- О, это замечательный человек! - радостно воскликнула Нина. - Я и семью его хорошо знаю. У него очень умная и милая жена. Я с ней в дружбе. Недавно она угощала меня тутом...

Для Мустафы это было радостное открытие. "Нина дружит с его женой, как я с ним! Да ведь это же настоящее, большое счастье!" Вслух он сказал:

- Ага очень любит свою жену!

- И жена его... Историю их любви я очень хорошо знаю. Он сам как-то рассказывал мне...

- Счастливая семья! - воскликнул Мустафа.

- Счастливая, - подтвердила Нина. - Общаясь с ней, и я чувствую себя счастливой. - Нина как-то мечтательно улыбнулась Мустафе лучистым взглядом.

- А живут они в большой нужде, - грустно сказал Мустафа. - Особенно в дни забастовки.

- Да, с большой семьей теперь очень тяжело. Уже и в лавках в кредит ничего не дают...

- Это Шапоринский запретил. Он хочет нас взять измором.

- Какой низкий человек! И какое он имеет на это право?

- Право... - Мустафа мрачно усмехнулся. - У богатого человека на все есть право.

- Морить детей голодом - какой ужас! Какая жестокость! Но рабочие прошли суровые испытания, и, я уверена, они выдержат. Голодом их не запугать.

- Пока, все держатся стойко, - подтвердил Мустафа.

- А как ты смотришь на то, что я не участвую в забастовке? - спросила Нина. Ее это все время мучило, и она чувствовала себя виноватой.

Мустафа ее успокоил:

- Ты должна работать. Это - в интересах бастующих. Комитету нужен свой человек на станции. Если бы в прошлый раз ты не известила, кто знает, чем бы все кончилось!

Лицо Нины посветлело.

- Я всегда готова служить вашей организации, Мустафа. Буду делать все, что могу. Но, мне кажется, среди вас есть предатель. Вы должны его разоблачить.

- Ты имеешь в виду Абдулали?

- Да. Он ведет себя очень подозрительно.

- Мы его больше не пускаем в свою среду. Он - мой двоюродный брат, но это низкий человек, от него можно ждать всякой пакости. А тебя он не беспокоит?

Нина потупилась.

- Ты что-то таишь? - спросил Мустафа с волнением.

- Он вчера пришел к нам домой и стал морочить мне голову... что очень любит меня и просит выйти за него замуж. А когда я ему сказала: "У тебя есть жена", он ответил: "Мы, мусульмане, имеем право на многоженство". Я показала ему на порог. - Нина рассмеялась. - Я ему сказала еще: "Если ты придерживаешься мусульманского обычая, то тебе грешно жениться на русской". А он говорит: "Это легко устранимо - примешь нашу веру и попадешь в рай". Видимо, он не особенно умный.

- Он подлый, если признает многоженство.

- Вот я и показала ему на порог.

- Молодец! - похвалил Мустафа. И пошутил: - Негодяй хочет получить вторую жену, а у честного и одной нет. Где же справедливость?

Нина погрозила ему пальцем:

- Пусть честный не теряет времени!

Мустафа встрепенулся:

- Значит, я...

Резкий телефонный звонок прервал его. Нина надела наушники, повернулась к коммутатору и долго не могла оторваться от него. А Мустафа сидел, смотрел на Нину счастливыми глазами и думал: "Я веду себя как школьник. Давно надо было открыть ей душу и все, все договорить до конца. Сегодня, обязательно сегодня! Сейчас!"

Возможно, ему больше не придется с ней встретиться. Вот выйдет он отсюда, схватят его и бросят в сырой каземат, откуда редко кто возвращается...

Он не хотел уносить с собой в опасный путь слова, от которых его сердце трепетало радостью и тоской. Непременно, непременно нужно сказать Нине сегодня... Пусть знает. "Если ты готова идти со мной по опасной дороге к светлой цели, - скажет он ей сегодня, то вот тебе моя рука! Может быть, на этом пути придется пожертвовать собой и отказаться от личного, счастья. Революционер должен быть готов к этому. Оба мы одиноки. У тебя только старик отец, а у меня и вовсе никого нет, кроме тебя... Так почему же мы скрываем друг от друга свои чувства? Ты любишь меня, а я тебя. А главное - мы единомышленники".

От этих дум его отвлек резкий голос Нины:

- Кто у телефона?.. Второй участок?.. Соединяю. - Повернувшись к Мустафе, она сказала дрожащим, глухим голосом: - Сейчас здесь будет полиция. Немедленно уходи. Беги.

Мустафа хотел было выскочить в окно, но на окне была решетка. Он кинулся к двери, но на крыльце уже слышались чьи-то шаги. Куда же? Нина сделала ему знак - под стол. И только он успел спрятаться, как в комнату без стука вошел полицейский. Нина встала от коммутатора и двинулась навстречу. Полицейский, увидав, что девушка одна, обнял ее и прижал к груди. Нина вывернулась из его рук и сказала сухо:

- Шапоринский вызывает вас к телефону по важному делу. Я шла за вами.

Полицейский подошел к телефону, и Нина соединила его с Шапоринским. Чтобы показать свое безразличие к этому разговору, Нина сняла с головы наушники и отошла к краю стола. Полицейский говорил:

- Слушаю... Так точно... Мустафа? Да, сегодня вечером видели его тут... Понял... Слушаюсь!

Когда полицейский положил трубку, Нина подошла к нему с улыбкой:

- Что случилось, молодой человек? Почему господин Шапоринский не дает вам спать?

Полицейский вообразил, что красивая телефонистка заинтересовалась им.

- Совсем мы извелись с этими революционерами. Раз и навсегда нужно расправиться с ними. Но пусть вас это не волнует, красавица, мы свое дело знаем. - Он погладил ее по щеке.

В это время под столом что-то треснуло, и Нина поспешила сказать:

- Эти крысы не дают нам покоя. Не обращайте внимания. Я привыкла.

- Не боишься?

Нина скривила губки:

- Вот еще! Крысы не так страшны, как некоторые люди.

- Ты права, красавица, - подхватил полицейский, - эти революционеры хуже крыс. От них не так просто избавиться.

С глупеньким видом Нина спросила:

- А что, этот Мустафа революционер? Если так, я вам скажу, что сегодня вечером его видели по дороге в Балаханы.

- В Балаханы? - с удивлением переспросил полицейский.

Сердце Нины сжалось. Ей показалось, что полицейский заподозрил в ее глазах обман. Но то, как он метнулся к двери, успокоило ее. С порога полицейский спросил:

- Вы не ослышались - в Балаханы?

Она подтвердила категорически:

- В Балаханы, в Балаханы!

И полицейский пулей выскочил, из комнаты. Подождав с минуту, пока шаги его удалились и стихли, Нина приподняла край сукна, которым был накрыт ее рабочий стол, и Мустафа вышел из своего убежища. Взяв Нину за руку, он отвел ее подальше от окна, обнял, крепко прижал к своему сердцу и страстно поцеловал.

Она ответила поцелуем. Так, без единого слова, они и объяснились. Слова оказались лишними.

Однако задерживаться ему было нельзя. Это понимали оба. Он еще раз поцеловал ее и сказал:

- Я пошел. Береги себя. Я буду в городе. Товарищи сообщат тебе мой адрес. - И тихо вышел.

А спустя немного времени он уже шагал по дороге в Баку, к месту своей последней надежды.

10

Когда солнце скрылось за горизонтом, поднялся резкий ветер. Он облизывал город, подымал тучи пыли. Пыль заволакивала все - и укрытые на кривых улочках рваными занавесками и циновками лавки мелких торговцев, и несших на головах свои товары лоточников, и укутанных в чадру женщин с медными банными ведерками. Ветер сотрясал город, и казалось, под его бешеными порывами вот-вот начнут разваливаться высокие здания.

Посередине широкой улицы застряла конка. Лошади выбивались из сил, множество людей с шумом и криком подталкивали вагон, но он не трогался с места. Пассажиры, чертыхаясь, покидали "самый удобный транспорт", как рекламировали конку ее владельцы, и расходились в разные стороны. Ветер подталкивал в спину тех, кто подымался в гору, и препятствовал тем, кто спускался вниз. Человек средних лет бежал по улице за катившейся фуражкой и чуть было не попал под фаэтон, несшийся навстречу. Увернувшись из-под самых колес, он налетел на встречного. Извинился и снова кинулся за фуражкой. Но его удержал за полу пострадавший:

- Пожалуйста, скажите, почему там толпа? Убили опять кого-нибудь? Или кто с голоду умер?

Человек, с головы которого ветер сорвал и унес фуражку, насмешливо посмотрел на любителя острых зрелищ и сказал:

- Мир праху отца твоего! Иль не знаешь, что если с неба упадут два камня, то один из них обязательно расшибет голову бедняка?!

Прохожий как будто обрадовался:

- Значит, в самом деле убили? Камнем?

Но в это время конка наконец тронулась, толпа рассеялась, и прохожий недовольно проворчал в сторону человека без фуражки:

- Вам бы все шутить...

А человек без фуражки уже свернул в узкий переулок. Оглянувшись, он вошел в низкую калитку и по наружной лестнице поднялся наверх, на второй этаж. Тут он постучал в дверь, но никто не отозвался. Чтобы не упасть, человек обеими руками ухватился за железные перила и стал барабанить в дверь ногами.

Открылась дверь соседней комнаты, и вышедший оттуда старик заговорил ворчливо:

- Послушай, зачем ломаешь дверь. Хозяин квартиры не глухой же. Он бы вышел, если б был дома.

- Отец, а где мне его найти?

- Мир праху твоего отца! - воскликнул старик. - Уже второй день его все ищут. Даже полицейский приходил.

Весть о том, что его друг и единомышленник Гамид тоже преследуется полицией, совсем обескуражила Мустафу (это был он). Куда же теперь податься?

Спустившись по лестнице во двор, Мустафа остановился тут и стал думать. Знакомые в Баку были, но он не знал их адресов. Есть еще тут один родственник, живущий, кстати, недалеко отсюда, но то был нехороший человек. Однако ж идти больше некуда, кроме как к этому родственнику.

Без труда он нашел нужный дом, постучался в дверь. Кто-то из-за двери спросил:

- Кого надо? - Голос мужской, грубый.

- Это я, брат, Мустафа. Пожалуйста, открой.

Дверь приоткрылась, и оттуда высунулась чернобородая голова человека средних лет. Голова спросила:

- Что такое? Кого надо?

Это был двоюродный брат, но он делал вид, что не узнает Мустафу.

Мустафа очень смутился. Хорошего приема он не ждал, но он не мог допустить мысли, что брат обойдется с ним вот так недостойно.

Придав своему лицу веселое выражение и будто бы не заметив, что брат не узнал его, Мустафа сказал:

- Пришел узнать о твоем здоровье, братец! Принимай гостя!

Бородатый ответил недружелюбно:

- Какой может быть гость в такую непогоду? Кто в такое время по гостям ходит?

У Мустафы рушилась последняя надежда найти пристанище в Баку, и он был вынужден пойти на откровенность. Приблизившись к самому уху бородатого, он зашептал:

- Тяжелое наступило время, братец. Мне нельзя оставаться на улице. Укрой, спаси меня! Когда же еще родственники могут пригодиться друг другу, если не в таких обстоятельствах.

Бородатый высунул из-за двери руку, отстранил голову Мустафы и, крепко держась за ручку двери, сказал угрожающе:

- Мой дом не место для укрытия большевиков! Убирайся к черту, нечестивец! - И захлопнул дверь.

Это был тяжелый удар. В оцепенении Мустафа побрел прочь. Он едва держался на ногах. В глазах потемнело. Со двора он вышел, качаясь как пьяный. Куда же еще он может пойти? Память не подсказывала ни одного адреса.

Мустафа не боялся ни ареста, ни даже смерти. Его пугало лишь то, что в этом случае пострадает дело, которому он служит.

Эх, как бы он хотел двинуть в зубы этому бородатому трусу! "Когда победит революция, - думал Мустафа, - таких негодяев мы научим уважать справедливость!" А теперь эти люди в глазах Мустафы занимали неприступные крепости и мешали ему жить и бороться. Ветер продолжал неистовствовать, рвал на Мустафе одежду и словно бы путал его мысли. Он шел по широкой улице, тяжело волоча ноги. А тут еще начался проливной дождь. Мустафа ускорил шаги. Хоть в какую-нибудь подворотню...

Неожиданно на его плечо опустилась чья-то рука и пригвоздила к месту. Он резко повернулся и встретился взглядом с Абдулали. Тот хотел обнять Мустафу.

- Душа моя, - заговорил он приветливо, - разве можно в такое непогожее время бродить по улицам? Ветер, дождь... Идем со мной.

Мустафа чувствовал, что встреча не к добру, и потому спросил сердито:

- Что тебе нужно? - Сбросил с плеча его руку: - Оставь меня в покое!

Абдулали вроде бы искренне удивился:

- Вот тебе и на! Да разве я могу оставить тебя на улице в такое тревожное время! Тебя усиленно разыскивает полиция. Если ты попадешь им в лапы, тебе несдобровать! Они снова упекут тебя на каторгу либо убьют. А я могу помочь тебе. Вспомни наш разговор на телефонной станции. Я хочу доказать, что я не предатель, а настоящий революционер... Не веришь? Ну, убедишься на деле. Я спасу тебя.

Он говорил это с таким запалом, что не поверить было нельзя. Да и почему не поверить? Ведь он - рабочий! К тому же и брат. Он, наверно, очень переживал все эти дни и научился распознавать друзей и врагов. Может быть, понял, что подхалимство перед хозяином не приведет его к добру, может быть, бросил грязное дело наушничества, образумился и примкнул к забастовщикам? А почему бы и нет? Время революционное. Многие несознательные становятся сознательными...

Так думал Мустафа, идя рядом с Абдулали. Ему хотелось так думать, потому что он был в очень затруднительном положении, а Абдулали обещал помощь.

И, как будто специально для того, чтобы проверить его искренность, впереди показался полицейский. Абдулали сказал вполголоса:

- Чтобы не попасть на глаза этому дракону, давай свернем в переулок, а то мало ли что...

Этот эпизод окончательно убедил Мустафу в том, что Абдулали стал другим. Ведь если бы он хотел его выдать, то случай был самый подходящий. Абдулали не только не сделал этого, а и предотвратил опасность.

Когда свернули в переулок, он сказал:

- Я тебя укрою в таком месте, что никакие сыщики не найдут. Я докажу тебе, что Абдулали настоящий большевик!

Мустафе не нравилось это хвастовство. Пусть бы поменьше хвалил себя, а поскорей бы предоставил надежное убежище. Мустафа уже двое суток не спал и давно ничего не ел.

Они шли быстро. Вдруг Мустафа заметил, что Абдулали сделал знак глазами какому-то прохожему. Тот на мгновение остановился, бросил быстрый взгляд на Мустафу и пошел дальше.

"Нет, - сказал себе Мустафа. - Провокатор остался провокатором. Я пока не могу разгадать его планы, но он хочет погубить меня и нанести удар забастовщикам.

Да провались он со своей помощью! Надо избавиться от него и сбить со своего следа".

Решив так, Мустафа стал искать удобного случая, чтобы уйти от него. Но ему все же очень хотелось разгадать, что задумал Абдулалии куда ведет его. Голосом, полным благодарности, он сказал:

- Я никогда не забуду твоей братской помощи... Но если ты хочешь укрыть меня, поторопись.

- Уже недалеко, - успокоил его Абдулали. - Зайдем на минуту вот в эту лавку.

Зашли. Абдулали что-то спросил у лавочника. Тот подал ему заранее приготовленный узел, и они молча вышли из лавки.

Тут Абдулали остановился, огляделся.

- Да минует нас беда! - воскликнул он озабоченно. - На этой улице очень опасно. Как бы не заметили нас полицейские. Пожалуй, будет лучше, если мы пойдем врозь. Ты иди помедленней, а я - побыстрей. Встретимся в конце этой улицы, в саду Авара.

Мустафе это и нужно было. Как только Абдулали исчез из виду, смешавшись с прохожими, он повернул на другую улицу и пошел в сторону Губернаторского сада. Ветер все еще свирепствовал и мешал ему. Напрягая силы и преодолевая напор ветра, он все ускорял и ускорял шаги, чтобы поскорей оказаться подальше от назначенного места встречи.

Миновав здание городской думы, Мустафа остановился передохнуть. Теперь, избавившись от Абдулали, он был спокоен. Можно посидеть в Губернаторском саду и обдумать, что делать дальше.

Сад этот самый старый и самый большой в Баку. Деревья так разрослись, что ветвями и листьями смыкались друг с другом и образовывали зеленые арки. Здесь, на скамейке, можно было укрыться от ветра и дождя.

Право, это неплохое убежище. Удивительно, как это Мустафа не вспомнил о нем раньше! В крайнем случае тут, в кустах, и переночевать можно.

Он шел по саду не торопясь, высматривал себе удобное местечко. Вдруг услышал позади себя торопливые шаги. Его кто-то нагонял. Кто же это может быть? Полицейский или Абдулали? Оглядываться опасно.

Мустафа подобрался, напружинился, сжал кулаки, стиснул челюсти. Торопливые шаги ближе, ближе. И вдруг знакомый голос: - Куда торопишься, душа моя? Мустафа повернулся и увидел перед собой Эльдара.

- Ты? - спросил он, как будто не верил своим глазам. - Вот радость! Как ты тут оказался?

Эльдар двинул левым плечом, как будто поправлял на нем ремень винтовки, пояснил:

- Я пришел к Гамиду, а его нет дома. Скрывается, должно быть. Вот и решил по саду пройти. Может, думаю, встречу. И встретил тебя вот. Тоже хорошо.

- А я тоже к нему ходил, - признался Мустафа. - Хотел у него укрыться, а он, оказывается, сам в бегах...

И Мустафа рассказал обо всем, что с ним приключилось.

- Хорошо, что вырвался из когтей этого коршуна, - похвалил Эльдар. - А не видел он, как ты сюда направился?

- Думаю, что нет. А там черт его знает... Он хитрый.

- У меня есть для тебя надежное убежище, - обрадовал Мустафу старик. Я спрячу тебя в доме одного богача.

- У богача?

- Да, - подтвердил Эльдар. - Это самое надежное убежище во всем Баку. Хозяин вместе с семьей уехал в Россию на отдых. В доме остался один слуга. А он - мой племянник. Никому в голову не придет искать в этом доме революционера. Отдохнешь там, переночуешь, а завтра я отведу тебя в другое место.

Мустафа вздохнул с облегчением. Наконец-то он отоспится!

11

Эльдар привел Мустафу в особняк на набережной. Дверь им открыл парень лет двадцати, слуга владельца дома. Эльдар сказал ему строго:

- Племянник, мой друг проведет эту ночь у тебя.

Парень приветливо улыбнулся:

- Я с радостью... Проходите, будьте как дома.

Парень с первого же взгляда понравился Мустафе.

Переступая порог, он спросил:

- Я не стесню вас?

- Что вы! - воскликнул молодой человек. - Во всем доме, кроме меня, ни души. Располагайтесь. Хозяин сообщил, что вернется послезавтра.

Он оставил Мустафу и Эльдара в гостиной, а сам пошел на кухню готовить ужин.

Посидели немного, и Эльдар сказал:

- Ну, отдыхай. А я должен уйти. Спи спокойно, никто тебя тут не тронет. Днем завтра не выходи, а вечером, когда стемнеет, часов в семь, встретимся в Губернаторском саду. Сядем на фаэтон и поедем на Баилов, к моему хорошему другу, рабочему. Поживешь у него дней пять-шесть, не выходя на улицу, а там видно будет. Я думаю, положение изменится.

- Что ты, Эльдар! - возразил Мустафа. - Да разве я смогу столько времени оставаться без дела! Мне бы вот только поесть да отоспаться. Время такое, что революцию надо делать, а не отсиживаться. Да и забастовка еще не кончена...

- С забастовкой, - прервал его старик, - мы, считай, выиграли. Нынче я слыхал, будто Шапоринский на уступки идет. А тебя да Гамида будто бы арестовать велено. Так что скрывайтесь покуда. - Эльдар достал из кармана газету и подал Мустафе. - Возьми вот, читай от нечего делать, а я пошел.

Оставшись один, Мустафа стал осматривать обстановку комнаты. Богатые ковры, малинового бархата мягкая мебель, в простенках какие-то столы, крошечные столики с дорогими безделушками, вазы... При входе в комнату сразу бросалась в глаза великолепная картина на противоположной стене. Шквальное море, окаймленное высоким горным хребтом. На берегу, у подножия гор, люди в кольчугах и со щитами дрались врукопашную мечами. Шквал на море, кровавый шквал на земле...

"Вот и ныне так, - думал Мустафа. - Революция. Все кипит, бушует, волнуется... Народ ведет битву за власть. Да, да, главное в этом. Рабочие и крестьяне должны взять власть в свои руки".

Перед глазами Мустафы открывался новый мир. Нет больше ненавистных Шапоринских, нет жандармов и полицейских: рабочие сами управляют промыслами; буржуев новая власть переселила из дворцов в хибары и землянки, а рабочих в дворцы...

От возбуждения Мустафа не находил себе места. И вой ветра, и доносившийся сюда грохот моря - все теперь не печалило, а взбадривало его, как бравурная мелодия. Революция!

В тот вечер такое же настроение было и у друга Мустафы - Усатого аги.

Только что подписано соглашение с Шапоринским. Капиталист был вынужден удовлетворить почти все требования забастовщиков. Эта победа окрылила рабочих и вдохновила Усатого агу как одного из руководителей забастовки. Значит, труды не пропали даром! А главное - победа вселяет уверенность в том, что будут завоеваны новые победы. Усатому аге хотелось громко крикнуть на весь мир, чтобы пробудить все человечество и поднять его на борьбу против бесправия и нищеты.

В таком возбужденно-радостном настроении сел Усатый ага ужинать в тот памятный вечер. Гызбест приготовила вкусный овощной суп. За столом собралась вся многочисленная семья. Впервые за много дней не было озабоченности на лицах родителей, и оттого улыбками светились лица детей. И хоть ужин был, как всегда, очень скромным, все ели с большим аппетитом.

Вдруг кто-то постучал в дверь.

- Это, наверно, наш друг Мустафа, - счастливым голосом сказал отец. В этой семье все любили Мустафу. - Знать, теща его любит, если угодил к столу. Открой, Гызбест, и накорми его. Небось голоден. Дети, потеснитесь, дайте место дорогому гостю.

Но это был не Мустафа. В комнату вошли полицейские.

Усатый ага поднялся, вышел из-за стола и, с ненавистью глядя на полицейских, спросил:

- Что случилось? К добру ли?

- Мы пришли за тобой.

- Да вы что, не знаете, что делается на свете? Забастовка окончилась победой рабочих, Шапоринский подписал наши условия!

- Скорее одевайся, - ответил полицейский. - Говорить будешь в участке.

Второй полицейский, хорошо знавший Усатого агу, с иронией сказал:

- Не забывай, что ты не настоящий хан, а подставной, что...

Усатый ага оборвал его:

- Жизнь покажет, что вы подставные люди!

Он понимал, что, может быть, уходит из семьи надолго, и потому, одевшись, достал из кармана тощий кошелек. Полицейские обрадовано придвинулись. Они, видимо, ждали "откупного". Но Усатый ага отдал кошелек жене, и лица их вытянулись. Один, должно быть старший, рявкнул:

- Долго мы тебя ждать будем?!

Усатый ага, покручивая ус, сказал насмешливо:

- Я готов, доблестные слуги прогнившего строя! - И шагнул за дверь.

12

Абдулали вовсе не собирался выдавать полиции своего двоюродного брата. Будь у него такое намерение, он легко бы осуществил его. Но какой толк от этого? Посидит Мустафа некоторое время в тюрьме, а потом его все равно выпустят. Абдулали знал по опыту: любого полицейского подкупить можно. Выйдет Мустафа из тюрьмы и снова начнет обличать Абдулали в прислужничестве хозяину. Да еще женится на Нине. Мустафу надо было убить. Во что бы то ни стало. И Шапоринский дал ему такое задание.

Момент очень подходящий. Мустафу разыскивает полиция. Стало быть, он государственный преступник. И если однажды будет найден его труп, власти будут довольны...

Не застав Мустафу в условленном месте, Абдулали растерялся. "Неужто этот сын гяура догадался о моем замысле? - думал он. - Ведь я делал все, чтобы обмануть его! Но я найду тебя! - угрожал он Мустафе. - Ты не уйдешь от меня! Тебе некуда уйти!"

Естественно, что он кинулся прежде всего в Губернаторский сад: это единственное место, где могут проводить время бездомные. И скоро увидел Мустафу на аллее. Увидав, стал прятаться за кустами. К Мустафе подошел Эльдар. Они поговорили о чем-то и скорым шагом пошли из сада. Абдулали - за ними. Занятые разговором, они не оглядывались, и Абдулали без труда следил за ними до подъезда дома известного богача.

Он стал ждать за углом и ушел лишь тогда, когда ушел Эльдар. Была ночь. Ясно, что Мустафа не уйдет отсюда до утра. Ему некуда уйти. А утром, еще как следует не рассвело, Абдулали снова появился у подъезда. Но уже не один, с долговязым кочи - бандитом. Они расположились за углом, в переулке. Прошло несколько часов, а Мустафа не выходил из дома. Что бы это могло значить? Может быть, он ушел другим путем?

Абдулали послал кочи в дом на разведку. Его встретил на пороге слуга. Спросил:

- К добру ли?

- Хочу повидаться с хозяином, получить долг.

- Хозяин еще не приехал, - ответил слуга. - Приходите завтра.

- Не приехал? - изумился кочи. - Ты говоришь неправду. Вчера я видел, как двое вошли в дом.

- Это были мои родственники, - ответил нисколько не смутившийся слуга. - Посидели немного и ушли.

- Вот оно что! Тогда извини, душа моя. Приду завтра.

Когда кочи пересказал этот разговор Абдулали, тот укоризненно покачал головой:

- Ай-ай! Какой же ты кочи, когда тебя обманул слуга. Мустафа еще там.

- И я так думаю. - Кочи на упрек не обиделся. - Мне удалось узнать: другого выхода из дома нет.

Абдулали и кочи дежурили в пустынном переулке весь день. Они не очень-то беспокоились из-за того, что их заметят из окон соседних домов. Пусть. Им нужно дождаться выхода Мустафы. А он непременно должен выйти сегодня. Ведь завтра приедет богач хозяин! А выход из дома один. Стало быть, терпение - и Мустафа будет в их руках. Если будет нужно, они продежурят тут и всю ночь, но обязательно схватят свою жертву.

Ветер не переставал. Телеграфные провода заунывно гудели. Как говорится, в такую погоду хороший хозяин собаку со двора не выгонит. Но Абдулали не проявлял недовольства, он был терпелив, так как знал, что Шапоринский хорошо заплатит за это убийство. А кроме того, ему достанется в жены красавица Нина.

А Мустафа даже и не подозревал, что его ждут у подъезда убийцы. Он просто ждал вечера, чтобы встретиться с Эльдаром в Губернаторском саду, как было условлено. Но однажды, чуть отодвинув штору, он выглянул из окна и увидел Абдулали. С ним был еще один человек, сильно смахивавший на кочи. Оба свернули за угол.

Мустафе все стало ясно. Его ждут, чтобы убить. Значит, из подъезда выходить нельзя. Он поднялся на чердак, с чердака на крышу. Стал осматриваться. Крыша соседнего дома совсем рядом, в двух метрах и на метр ниже. Придется рискнуть. Другого выхода нет. Прыгнул. Обошлось. Ногу вот только сильно зашиб. Однако, кажется, ходить можно. Мешкать опасно. С крыши второго дома перебрался на сук дерева, примыкавшего к крыше, и с большими предосторожностями спустился вниз, на улицу. Огляделся. Никого. Прихрамывая, пошел. Но Абдулали и кочи его заметили.

Смеркалось. Темнота сгущалась поминутно. Это было на руку убийцам. Они крались за Мустафой метрах в пятидесяти. Прохожих на улице было мало, но все-таки попадались. Абдулали ждал, когда Мустафа свернет в безлюдный переулок, ведущий к саду. Что он пойдет в сад, Абдулали нисколько не сомневался. А по переулку к саду кратчайший путь. Только бы не попался Мустафа в руки полицейских! Где это видано, чтобы охотник уступил свою дичь другому охотнику!

А Мустафа и в самом деле свернул в безлюдный переулок с высокими глинобитными стенами. Тут он вчера проходил с Эльдаром из сада. И вскоре услыхал за собой торопливые шаги. Преследователи больше не стеснялись. Мустафа прижался к глухому забору. Приблизившись, Абдулали выразил изумление:

- Дорогой братец! Вот так встреча! А я уж думал - не найду тебя. Куда ты вчера девался? И почему тут прижался к забору?

Абдулали разыгрывал любезность, а дрожащий голос и тяжелое дыхание выдавали его недобрые замыслы. Да и тот, чужой человек, похожий на кочи, зачем он тут, рядом?

"Плохо мое дело, - подумал Мустафа. - Живым они меня отсюда не выпустят". Но он и вида не подал, что опасается. Не отвечая на вопросы Абдулали, спросил сам:

- А что тебя привело сюда, братец?

Тот сунул руку за пазуху. "Нож достает", - мелькнуло в голове Мустафы. И он, не теряя ни минуты, без размаха, ткнул кулаком ему в лицо.

Удар был не очень силен, но Абдулали не ожидал его и упал на спину. В руке кочи блеснул револьвер. Мустафа ударил его по запястью, и револьвер выпал, стукнувшись о мостовую. Кочи нагнулся поднять его, и Мустафа дал ему пинка. Вскочивший Абдулали замахнулся ножом, но Мустафа увернулся и ударом наотмашь снова сбил Абдулали с ног.

Не будь у врагов револьвера, Мустафа, может быть, и убежал бы. Но его нагнали пули - сначала одна, потом вторая. В глухом переулке выстрелы прозвучали как хлопки в ладоши. Едва ли их слышали в домах. А если и слышали, то побоялись выйти. Даже из окна никто голоса не подал.

А часа через два Абдулали был уже в доме Шапоринского в Раманах. Он пришел доложить о выполнении задания и получить за это плату.

Была ночь. Шапоринский, наверное, спал, и ждать его пришлось долго. В комнате царила могильная тишина. Ее нарушали только звуки шагов Абдулали. Он не мог сидеть, а все ходил и ходил и чувствовал, что все тело его дрожит. Нет, он не раскаивался в убийстве брата. Он даже радовался: дело сделано! Сейчас он получит много денег, а завтра пойдет к Нине... Но всем его существом владел страх. Не перед полицией - ее он не боялся. От полиции его защитит Шапоринский. И не перед аллахом - аллах все простит. Его мучил неосознанный страх перед рабочими, друзьями Мустафы. Неожиданно открылась дверь, и Абдулали торопливо кинулся навстречу Шапоринскому с давно заготовленными словами:

- Все в порядке, хозяин. Дело сделано. Очень трудно было, но все кончилось хорошо!

Он воображал, что Шапоринский обрадуется, скажет: "Молодец, Абдулали!" - и сразу выложит кучу денег, а тот взглянул строго и спросил так, как если бы не понимал, о чем идет речь:

- Какое дело?

Абдулали смешался и забормотал:

- Ну, это самое... которое... с Мустафой...

Шапоринский сделал недоуменное лицо:

- А что с Мустафой?

- Мы прикончили его в темном переулке и сбросили в канаву.

- Та-ак... - протянул хозяин. - Ну что ж, ты получишь вознаграждение. Подумал и добавил: - В сумме трехмесячного жалованья. Ты этого достоин. Шапоринский считал, что он платит убийце очень дорого, а тот не радовался. Что, ты недоволен?

- Учтите, что он мой родственник, - тихо промямлил Абдулали.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я хочу сказать, что есть разница...

- Не понимаю, какая разница? Сожалеешь, что ль?

- Жалость тут ни при чем... По совести надо, хозяин... Я убил своего двоюродного брата, а вы - "трехмесячное жалованье"... Столько-то я кочи должен отдать. А что останется мне?

Шапоринский тяжело вздохнул. Не думал он, что так дорого обходятся наемные убийства.

- Ну ладно. Подожди. - И ушел в соседнюю комнату.

Вернувшись минут через пять, он подал убийце две толстые пачки денег.

- Держи. И чтобы больше ни слова об этом. Назначение на обещанную должность получишь завтра. Всё. Уходи.

Убийца был счастлив. Прижав пакеты к груди, он низко кланялся и пятился к двери, подобострастно улыбаясь. А когда наконец очутился на улице, бегом кинулся домой прятать деньги.

Теперь, как ему казалось, он был близок и к осуществлению своей заветной мечты - к овладению красавицей Ниной. Мустафы больше нет, кто ему помешает?

"В городе сниму отдельную квартиру, - самодовольно размышлял Абдулали, - поселю там блондинку и буду проводить с ней все свободное время... С деньгами все доступно, перед деньгами не устоит никакая красавица. Накуплю ей платьев разных, бус и колец. Можно даже золотые часы купить..."

Он и мысли не допускал, что не достигнет успеха.

А Нина еще не знала о гибели Мустафы. После того объяснения с поцелуями она жила эти дни надеждой на скорую встречу с любимым, на близкое-близкое семейное счастье.

Одетая в простенькое ситцевое платье, с большими цветами, она сидела дома и ждала. Вот-вот войдет Мустафа, и начнется тот нескончаемый праздник, которого она ждала всю жизнь.

Нина уже знала особенности характера Мустафы,

Красоту женщины он видел не в блеске нарядов, а в естественной простоте и высокой нравственности. Он даже сказал как-то: "В этом ситцевом платье ты особенно хороша". А Нина, смеясь, ответила: "И ты особенно хорош в ситцевой рубахе и высоких сапогах".

Оба посмеялись тогда над этими бесхитростными комплиментами, и Мустафа сказал памятные слова:

"Главное не в одежде. Одежда должна быть опрятной и чистой, чего же более? Главное, чтобы душа была красивой и чтобы человек был озарен высокой мечтой о счастье всех людей..."

"Мустафа - редкий человек! - восторженно думала теперь Нина. - Я счастлива, что встретилась с ним и что... поцеловала его. Он революционер, и я буду революционеркой. Жить для людей - какая радость может быть выше!" Мечтательная девушка не замечала, что она даже думает словами Мустафы.

Все эти дни Нина очень тревожилась за любимого. Почему от него никаких вестей? Уж не стряслась ли какая беда? Гнетущее предчувствие неотступно терзало ее душу. Где он? Может быть, уже в тюрьме? Не раз на ее глаза навертывались слезы, но она не позволяла себе раскисать. "Стыдно боевой подруге революционера впадать в тоску! - говорила на себе. - Придет, придет мой Мустафа! Вот откроется сейчас дверь, и он войдет..."

Сегодня вечером в доме Нины было созвано тайное собрание большевиков. Все были обеспокоены отсутствием Мустафы и Усатого аги. От первого не было никаких вестей, а второй находился в тюрьме.

Собрались по инициативе Эльдара. Старик рассказал о том, как встретил Мустафу в Баку, как укрыл его в доме богача и условился встретиться с ним на другой день в Губернаторском саду. Мустафа не пришел.

- Поздно вечером я наведался в тот дом, - продолжал Эльдар, - и племянник сказал мне, что Мустафа благополучно ушел, спустившись с крыши по дереву. А вот где он теперь - неизвестно. Я наказал племяннику: если узнает что-нибудь, чтобы сейчас же сообщил сюда...

Его прервал стук в дверь. Все всполошились, придвинули к себе стаканы вина. Нина пошла открыть, и в комнату вбежал запыхавшийся племянник Эльдара.

- Мустафа убит! - выдохнул он. - Рука Абдулали... Можно доказать...

Все вскочили со своих мест.

- Где?

- Когда?

- Кто сказал?

- Ты видел труп?

Все спрашивали, хотели удостовериться. Молчала только Нина. Страшная весть пригвоздила ее к месту у двери. Она вцепилась обеими руками в дверной косяк и так застыла с широко раскрытыми глазами, в которых был ужас.

Отдышавшись, племянник Эльдара рассказал, что он видел труп Мустафы в канаве. Там полиция и большая толпа.

- Это Абдулали, - твердил парень. - Я видел вчера, как он и еще один пошли за Мустафой, когда тот спустился с дерева. Уже темно было, но я узнал Абдулали. Только я не думал, что он может...

- Садитесь, товарищи, - вдруг охрипшим голосом сказал старик Эльдар. Надо обсудить... Предатели отняли у нас Мустафу. Мы виноваты, что не уберегли его. Урок нам. Тяжелый урок. Но нам нельзя опускать руки. Мы организация рабочих-революционеров, и убийствами нас не запугать. У нас тоже рука не дрогнет. Предлагаю вынести смертный приговор предателю и убийце. Голосую: кто "за"?.. Единогласно. Исполнить приговор разрешите... - Он хотел сказать "мне" и не успел - в дверь снова постучали.

Все снова придвинули к себе стаканы с вином, а Нина, еле передвигая одеревеневшие ноги, пошла в переднюю, к наружной двери.

- Кто там? - спросила она, хотя была убеждена, что это полиция.

Но из-за двери раздался не грубый окрик, а льстиво-приторный голос Абдулали:

- Это я, Ниночка... открой.

Нина растерялась от такой неожиданности и не знала, как поступить. Чтобы выгадать время, спросила:

- Что тебе нужно?

- Открой на минутку. Я тебе должен кое-что сказать....

Нина оглянулась. В двери из комнаты в переднюю стоял старик Эльдар. Он все слышал и с первого же слова узнал Абдулали.

- Впусти, - сказал он тихо. - Сам, своими ногами пришел. - И скрылся.

Нина открыла дверь. Абдулали вошел с заранее заготовленной сияющей улыбкой. Поздоровался. В левой руке у него небольшой узелок. Он положил его на стоявшую у входа табуретку и распахнул руки, чтобы обнять Нину. В этот момент из комнаты в переднюю вышел Эльдар. Не здороваясь, он сказал:

- Ты вовремя пришел. Проходи, мы тебя ждем.

Взял его под руку и ввел в комнату, где было человек пятнадцать рабочих. Всех их Абдулали знал, и его все знали. Ведь он прикидывался почти революционером!

Но почему все смотрят на него с откровенной ненавистью? И молчат... Абдулали сделалось страшно. Но он и мысли не допускал, что эти люди могут подозревать его в убийстве Мустафы. У них нет никаких оснований. Да и не дошла еще та весть до Раманинского поселка. Вынужденно улыбаясь, он сказал:

- Здравствуйте, товарищи... - Ему никто не ответил.

Эльдар приказал:

- Садись вот сюда. (Абдулали покорно сел на указанный стул.) И рассказывай, как ты убил Мустафу.

Абдулали вскочил, но Эльдар железной рукой надавил ему на плечо и снова посадил его.

- Вы шутите... - выговорил наконец Абдулали. - Иль правда он погиб? (Все молчали.) Но при чем тут я? Я не видел его уже с неделю. Да ведь он брат мой! - с радостью вспомнил и закричал Абдулали. - Вы забыли, что Мустафа мой брат! Как же можно, чтобы брат брата... Вы с ума сошли все!

Он возмущался очень натурально, но видел, что никто ему не верит. Эльдар повторил жестко:

- Рассказывай, как убил.

- Товарищи! - взвизгнул Абдулали в отчаянии. - Видит аллах, я не убивал!

Эльдар стукнул кулаком по столу:

- Хватит!

И убийца понял, что ему не вывернуться, запричитал, загнусавил:

- Товарищи... погодите... Я из-за этого, из-за того... Дайте мне время, товарищи, я докажу... Я виноват, но не я... Я кое-что знаю... Я Эльдару наедине...

Стоявший рядом с Эльдаром мужчина среднего роста сделал шаг к убийце, взял его за шиворот, приподнял со стула, встряхнул.

- Говори, мерзавец!

Отчаянным рывком Абдулали кинулся к окну, но был свален чьим-то кулаком. Все смешалось. Лампа потухла. Через минуту полуживого убийцу выволокли во двор и вслед ему выбросили его узелок. Все стихло.

13

Спустя какое-то время Абдулали пришел в себя. Попытался подняться и не смог. Ползком выбрался со двора на улицу. Полежал и, цепляясь за забор, поднялся на ноги. Постоял.

Была глухая, темная-темная ночь. Хибарка Павла, возле которой он находился, стояла на отшибе от поселка. Кричи - ни до кого не докричишься. Надо идти. Дорога в поселок одна - через кладбище. Шатаясь как пьяный, пошел и тотчас услыхал за спиной шорох чьих-то шагов. Остановился, оглянулся. Было очень темно, но он узнал того рабочего, который схватил его за шиворот. Этот не поможет. И Абдулали, ничего не сказав ему, снова пошел. Рабочий шел следом, шагах в десяти, не приближаясь и не отставая.

Вот и кладбище. Справа и слева от тропинки в темноте вырисовывались силуэты склепов и памятников. Вокруг тихо-тихо, ни малейшего ветерка, ни шума, ни шороха. И вдруг - что такое? Звон лопаты о камень! Да, так звенит лопата, когда невзначай ударяется о камень в земле. И сразу неразличимые, шепотом, голоса людей. Роют могилу? Почему ночью? Почему без фонаря?

Абдулали продолжал идти.

Шепот все ближе, все слышнее, и вот кто-то громко выругался:

- Какого черта! Два аршина - и хватит! Слишком много чести этому негодяю! Зачем рыть глубже, сгниет и так!

Другой голос возразил:

- Понадежней надо... Чтоб запаха от убийцы не было...

"Да ведь это же для меня могилу роют! - с ужасом догадался Абдулали. О аллах!" И в ту же минуту он услышал за своей спиной голос того, кто шел следом: - И к своей могиле на своих ногах пришел...

Тяжелый удар в голову навсегда прервал мысли гнусного человека. Его тело волоком подтащили к могиле, столкнули туда, забросали землей, а землю сровняли и покрыли толстыми пластами дерна. Как будто и не было тут могилы. Как росла трава, так и растет... Лишнюю землю тщательно подобрали и перенесли на соседнюю, свежую могилу.

Так был отомщен Мустафа.

14

Гызбест, получив разрешение от надзирателя тюрьмы, передала Усатому аге через маленькое окошечко в решетке завернутый в тряпицу каравай черного хлеба. Глазами она многозначительно показала мужу на этот каравай: дескать, не зря... И тотчас попрощалась, ушла.

Усатый ага понял. Вернувшись к себе в камеру, он разломил каравай пополам и обнаружил бумажную трубочку. Развернул. Так и есть, записка Гамида! Подписи, конечно, не было и написано печатными буквами, но, кроме Гамида, кто же мог? Эльдар малограмотен, а другие и вовсе неграмотны.

Записка коротенькая: "В три часа ночи соберитесь все в одно место".

Трудная задача! Всех заключенных членов забастовочного комитета около десятка. Удастся ли их известить? Да и как собраться всем вместе в три часа ночи? И где?

Усатый ага стал думать.

Взошла утренняя звезда. Сверкая среди облаков, она словно старалась хвастливо показать себя миру.

Духота сменилась свежестью. В тишине отчетливо чеканились по каменным плитам кованые каблуки тюремных часовых: тук, тук, тук, тук...

Позади тюрьмы, за полуразрушенной оградой, притаилась группа вооруженных людей. Несколько человек бесшумно подползли к часовому и повалили его. Он лишь коротко и глухо вскрикнул. Видно, заткнули ему рот. Один из нападавших взял винтовку часового и, прижимаясь к стене, подошел к воротам тюрьмы. Тут он прикладом оглушил второго часового, распахнул ворота и крикнул:

- За мной!

В ворота хлынуло человек двадцать. В темноте они ползком близко подобрались к воротам. Тишину разорвало еще несколько вскриков:

- Товарищи в тюрьме! К выходу!

- Да здравствуют Советы!

Голос Нины, молодой, звонкий, кричал "ура".

Во дворе тюрьмы завязались рукопашные схватки с надзирателями. Раздалось несколько выстрелов, но все обошлось благополучно, никто из нападавших не пострадал. Рабочие ворвались в караульное помещение и обезоружили внутреннюю охрану тюрьмы. Двери камер распахнулись, и заключенные хлынули во двор, а потом на улицу.

Успеху операции содействовали два подкупленных надзирателя. Нет, они не сочувствовали большевикам. Они просто хотели "подзаработать"...

Начинало светать. Горизонт полыхал, зарей, как гигантским алым знаменем. Нина вынесла стул из караульного помещения, вскочила на стул и громким голосом стала читать освобожденным призыв Бакинского Совета.

- "Да здравствует революционный пролетариат и Петроградский гарнизон! Да здравствует новое, революционное государство во главе с Лениным! Да здравствует Советское государство! Ура!"

- Ура! - закричали все в один голос.

Толпа направилась к почте. Кто-то громко запел:

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов!

И все горячо подхватили:

Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой вести готов.

Песня крепла, набирала силу, зажигала сердца, воодушевляла. И хотя было еще очень рано, из домов выходили люди, присоединялись к толпе и тоже начинали петь.

Вдали, на высокой башне Раманинского замка, впервые за шестисотлетнюю его историю вспыхнул и затрепетал на ветру красный флаг революции. Он был виден из многих сел Апшеронского полуострова. На пыльных тропинках, ответвляющихся от дороги у замка, появились новые люди. Над их головами тоже развевались красные флаги.

И откуда появилось так много людей! Они заполнили все улицы, площади, дороги. На лицах - праздничное торжество. Закопченные, узкие, убогие улицы огласились громовыми возгласами: "Да здравствует русская революция!", "Да здравствуют большевики!", "Да здравствует Ленин!" Сквозь выкрики слышались звуки музыки, раздольно и широко плыли песни.

В эти торжественные и радостные минуты Нина вспомнила Мустафу и его мечты о свободе и счастье. Пришло, пришло время, о котором так страстно мечтал Мустафа, за которое он отдал жизнь... Слезы душили Нину. "Мустафа, Мустафа. Ты немного не дожил до этого светлого дня!"

Гудки промыслов то усиливаются, то умолкают, то снова усиливаются. Они сегодня звучат не заунывно, не тоскливо, а победно, празднично. И на лицах рабочих ликование.

Вот и солнце появилось, яркое, счастливое, словно приветствовало волнующееся людское море.

Взвился красный флаг и над водохранилищем. Вокруг крана, который был всегда закрыт для народа, столпились женщины и дети с ведрами в руках. Гызбест открыла кран, и вода забила фонтаном. Весело и громко она объявила:

- Водяной дракон сбежал! Подходите, пейте вкусную воду! Пресная загульбинская вода! Набирайте кто сколько хочет, всем хватит!

По рабочему поселку двигалась огромная толпа. Нина вытерла слезы. Она шла рядом с Усатым агой, который высоко держал над головой красное знамя. Как сказочная жар-птица, оно рвалось вперед и ввысь, радостно трепетало над головами людей, звало их в неизведанное светлое будущее.

1937