Утраченное соглашение

Глава шестая

Она не выглядела властно, не так, как привыкли видеть женщин во главе.

Она была ни худой, ни толстой. Ее волосы только начали седеть на висках, оставаясь в основном светлыми с рыжим отливом. Ее рост, черты, наряд, пока она не была на публике… были обычными. Она могла войти в людную комнату и не привлечь внимания.

Пока не смотрела, пронзая, и не говорила железным тоном. Тогда не возникало сомнений, что Каланта Делакруа, глава дома Делакруа в Обере и Геспелене, была женщиной, привыкшей к послушанию окружающих.

Она была в серьезном сине-лиловом платье, что напоминало траурное, сидела в кресле с высокой спинкой и мягкими подушками из красного бархата, ее пальцы были сцеплены на коленях, глаза не мигали. Книжные полки, дверцы и портреты в позолоченных рамах занимали две стены комнаты, большое окно со шторами, большой камин и знамя с львом Севоры, а еще старые доспехи — третью, а тяжелая дверь и слуги, похожие на статуи, четвертую.

Сирилл и Джордейн стояли перед ней, оба в новой одежде, без грязи и пота похода, тяжело дышали и хрипели от разговора. Вокруг них стояли, сидели или растянулись в библиотеке, глядя на говорящих или главу, в зависимости от симпатий, остальные из Делакруа.

Малгиер, скрестив руки с прямой спиной, стоял рядом с матерью. Арлуин медленно потирал густую бороду, единственные волосы на лице в комнате, кроме усов Джордейна. Ануска, копия матери, внимала всем словам и жестам холодным взглядом, почти не мигая. Кудри Джозефины отбрасывали тени в свете стеклянного фонарика с линзами разных цветов — этой игрушке она уделяла больше внимания, чем всему вокруг нее. Близнецы Чандлер и Хелен сидели рядом на диване, рассеянно и синхронно катали стеклянные шарики в руках.

Только Марджолин, что была младше Сирилла, отсутствовала, и это их не удивило.

Стекляшки звякнули. Часы на камине тикали. Огонь трещал, порой хлопая. Долгое время только это было слышно.

Каланта подняла руку, взмахнула. Один из слуг оказался рядом с ней, вложил длинный кубок в ее пальцы. Два деликатных глотка, осушившие как-то весь сосуд, и она отдала его слуге, который вернулся на место у стены. Все это было без слов, и она не переставала давить взглядом на напряженные плечи Сирилла.

— Я надеялась, — сказала она, — что мой сын перерос глупости. У нас еще есть впереди несколько лет, пока не наступил священный день.

Малгиер оскалился, близнецы захихикали, Джозефина оторвала взгляд от линз и спросила:

— Чей день рождения?

— Ничей, Фифи, — нежно сказал бородатый Арлуин. — Играй.

— И оставь разговор взрослым, — добавил Малгиер с гримасой.

— Эй! Я взрослая!

Чандлер рассмеялся.

— Физически, но не…

— Хватит! — не крик, глава лишь немного повысила голос, но все замолкли, щелкнув челюстями, как доспехи забралом. — Я еще могу понять, — продолжила Каланта, — откуда глупость Сирилла, но я жду лучшего от Делакруа любого возраста. Но ты, Джордейн… ты был тут годами. Ты знаешь лучше.

— Эта… женщина, — возразил страж, протокол сдерживал его злость, — обезоружила моих людей…

— И мы поговорим об этом, не сомневайся, — сухо сказала глава. Остальные ухмылялись, жестоко радуясь тому, что стражи проиграли в этом «бою».

— Я приказал ему сдаться! — выпалил Сирилл, не сдержавшись. — Виддершинс — не враг, матушка. Она могла нас убить, но не стала. Она пытается помочь, это можно использовать. Она тоже хочет разобраться в этом…

— Молчать! — глава вскочила на ноги, и все в комнате открыто вздрогнули. — Севора, огради, — прорычала она, — от глупых детей!

— Матушка, я…

— Ты не будешь говорить, пока я не обращусь, Сирилл.

— Но…

Малгиер шагнул, скалясь, подняв руку. Сирилл сжался, ожидая удара, но Каланта подняла руку.

— Не думаю, что нужно так, Малгиер. Да, Сирилл? — он посмотрел с вопросом. — Я спросила. Отвечай.

— Нет, матушка, не нужно.

— Хорошо, — она вернулась на место, Малгиер встал рядом с ней. — Эта… «Виддершинс», — презрение в одном слове могло отравить целый сад. — Точно не хорошей крови. Ни одна женщина так себя не назвала бы.

Сирилл открыл рот и закрыл его.

— Наемница? Преступница? У редких людей эти таланты используются для честных целей. Солдаты, но она не звучит как солдат. Вы могли поймать врага, но отпустить!

Джордейн переминался, почти ерзал.

— Мадам, я… простите, можно заговорить?

— Я указывала Сириллу, не тебе.

— Конечно, мадам, и я согласился бы с вами, что суждения вашего сына немного… ухудшены… — если он и заметил хмурый взгляд Сирилла, то не подал виду. — Должен сказать, что верю, что он прав насчет того, что та женщина — не враг, которого мы ищем. Она могла убить нас, но не сделала этого. Ее интересовала болезнь, и я не видел, чтобы у нее была магия, что могла позволить…

— Ты так скромен, Джордейн, — спросила Ануска ледяным голосом, что был схож с ее матерью, — что скрывал от нас опыт в магии все эти годы?

Хмурый взгляд Каланты заткнул и дочь, и смешки, но мнение было озвучено.

— Я не эксперт, конечно… — покраснел Джордейн.

— Это мы поняли, — сухо сказала глава. В этот раз никто не посмел смеяться. — Ты делал так довольно давно, — продолжила она, — и твои инстинкты хороши. И я думаю, что есть шанс, что ты прав, и эта Виддершинс — не источник наших бед.

Сирилл начал вздыхать с облегчением, но его быстро сбили.

— Но это, — сообщила Каланта, — не делает ее нашей союзницей. Она может представлять соперников, искать слабое место. Она может искать выгоды для себя или надеяться, что мы наградим ее за «помощь». И наш страж мог ошибиться в ней.

Скрип зубов Сирилла чуть не заглушил стук стекляшек близнецов.

— Я не доверяю ей. И ее мотивам. И я не доверяю ее суждениям! — женщина покачала головой, но ни один локон на голове не дрогнул. — Карно! Даже мельком осмотрев Обер, она могла выбрать козла отпущения вероятнее. Я хочу знать, кто она, откуда и почему здесь. И пока я не проверю, что ее старания не враждебны, я хочу, чтобы ее остановили, — а потом. — О, расскажи уже, Сирилл. Ты сопишь, как чайник.

Он шумно выдохнул.

— Матушка, мы не должны упускать шанс. Она может нам помочь! Она может помочь понять, что с полями! Она…

— Может согреть тебе одеяла на пару ночей, брат? — дразнила Хелен, бросая стекляшку и ловя ее.

— Служанок мало? — добавил ее близнец.

Джозефина — Фифи — оторвала взгляд от фонаря.

— А что с одеялами и теплой кроватью?

Внезапная тишина и потрясенные взгляды опередили Каланту, что хотела утихомирить детей.

— Сирилл… — она уже не злилась, а звучала раздраженно и немного устало.

— Да, матушка?

— Собери группу стражей и садовников. Проследи, чтобы заразу с земель убрали.

Стиснув зубы, юноша кивнул, развернулся с военной скованностью и прошел мимо слуг и сквозь дверь.

— Джозефина, помоги ему собрать нужное для ночной поездки, а потом иди спать к себе.

— Да, матушка, — Фифи взяла свой фонарик, тепло улыбнулась Арлуину, растерянно взглянула на других и вышла следом за Сириллом.

— Остальные, — продолжила Каланта, оглядывая комнату, встречая взгляды всех, — нам нужно обсудить ваше поведение в еще раз…

Опустив голову, прижимаясь к стене как ящерица — хоть с длинными волосами, плащом и в потертой кожаной одежде — Виддершинс отодвигалась от стекла, закрытого шторой. Ее уши покалывало, но теперь уже от холода, а до этого Ольгун помогал ей подслушивать.

— Мы уверены, что Александр был связан кровью с этими людьми? — спросила она у божества, потрясение и отвращение пропитали ее слова, хоть она говорила тихо. — Я не убеждена, что они — родственники.

Она двигалась вдоль стены поместья, рука за рукой, нога за ногой. Она шла медленно, и холод не трогал ее, и она не скользила на кирпиче, покрытом льдом, из-за своих талантов и божественной помощи.

Падение с этой высоты не было опасным. Но было бы потом стыдно, особенно перед Ольгуном. И она всегда была перед Ольгуном…

— Да, Ольгун, — этот ответ на его подсказку с воспоминаниями прозвучал, когда она закатила глаза. — Я сама встречала выскочек. В этом веселье кражи денег — всегда их много у богачей. И я знала, что ожидать там.

Она оттолкнулась от стены, перевернулась и приземлилась на ноги в грязном снегу, оглянулась за плечо. Это был дом аристократов. Каменные стены, белые (но краска стала облетать), изогнутые карнизы, сияющие стекла… Поместье было меньше, было старым, но могло встать в ряд с поместьями из лучшего района Давиллона.

И там оно смотрелось бы лучше. Дом напоминал старого кота, его не окружали сады и фонтаны за каменными стенами или железной оградой. Вокруг были поля, что тянулись в стороны, лишь порой прерываясь рощами деревьев или замерзшим ручьем. И даже посреди холодов пахло землей. У Шинс от этого почти кружилась голова.

Или отвращение у нее вызывала связь хорошего человека и не очень хороших родственников.

— Знаю, знаю, — убедила она божество, пока шла по полям, не оставляя следов, что будет видно утром, легко обходя патрули. — Они не так плохи. Сирилл даже нормальный. Глуповат, да? Может, некоторые еще ничего, но большинство…? Фу! — она поежилась, преувеличивая, а потом по-настоящему из-за порыва ветра. — Я лучше поговорила бы с прокаженными, чем с ними.

Картинки от Ольгуна, и Шинс не смогла ответить сарказмом. Больше года прошло с его смерти, больше трех с их расставания, а воспоминания о ее отце, хоть и не по крови, пронзали ее.

— Знаю. Мы тут не для них. Для него. Я не ухожу, Ольгун. Просто… Мы можем нанять кого-то для помощи, чтобы можно было уйти? Что? Я не знаю, как им платить! Украсть что-нибудь? Я слышала, я в этом хороша. Думаю, можно продать твое тело, если ты готов так опуститься… и если бы у тебя было тело… О, молчи. Ты и твои бредовые идеи, — она огляделась, проверяя, что рядом нет патруля — далекий замок казался призраком в свете луны, и он будто тянулся отчаянно к почти скрытой облаками луне. Она побежала к ближайшим деревьям. Тени там были темными, и стражи шагали рядом, но не видели ее. — Хватит, Ольгун. Они не верят, что замешаны Карно? Найдем доказательства, насколько можно в этом гнезде крыс и гадюк… Не знаю, может, это ядовитые мухи. Такое может быть! Молчи. Нам нужно найти доказательства.

— Как может не быть доказательств?!

Виддершинс давно научилась возмущаться под нос в тишине, и она так и делала.

Она сидела на крыше, а не прижималась к стене. Она присела на черепице, не двигаясь, словно была на твердой земле. Ее потрепанный плащ и флюгер (последнее лучше смотрелось бы на ферме, может, на вершине поместья Делакруа, а не здесь) трепал ветер, которому не мешали тут деревья или стены. Он вызывал слезы на ее глазах, зубки холода впивались в ее щеки и уши, но она не моргала и не вздрагивала, Она была настолько раздражена.

Отсюда было видно почти весь Обер, насколько позволяли луна и фонари. Она была на трехэтажном кубе камня с крышей, что был крупнее и лучше многих, что она видела, но не мог сравниться с поместьем Делакруа ни размером, ни качеством — она была не очень впечатлена увиденным.

Обер не мог решить, было он разросшейся деревней или городком, что решил звать себя большим. Дороги переходили в размытые тропы, камни сменялись замерзшей землей, то прямые, то кривые, как змея или червь. Тут были и лачуги, и дома, что были крупнее, чем нужно, но меньше, чем они хотели быть. Открытые участки грязи в теплое время могли быть парками или садами в тесноте городка, или там были небольшие поля.

Тут не было канализации как в Давиллоне и Лурвью, и зловоние было гадким даже зимой. Летом Шинс попросила бы Ольгуна временно убрать ее нос или перевернуть его внутрь нее.

Но не от этого в юной воровке кипело раздражение, угрожая привязать ее к этому месту и жалкой семье дольше, чем она надеялась.

— Серьезно, Ольгун! Я прошу. Используй свои силы. Знания, каких нет у смертных. Как мы можем ничего не найти?

Шинс спрашивала, и Ольгун ответил. Виддершинс отказывалась смотреть сквозь ветер, но она прищурилась из-за картинок божества.

— Не говори так! Карно вовлечены, остальное не имеет смысла! Ну… хорошо, ты не говорил, но… Не делай то, что ты делаешь вместо слов. Мы знаем, они пошли против дома Делакруа и выгнали их из Лурвью, да? И они покинули Лурвью вскоре после того, как там не стало Делакруа, которые так и не добрались сюда. Лазарь Карно был среди них. Патриархи домов не уходят просто так, так куда они делись?

Потому что их не было тут, в доме Карно в Обере. Виддершинс проверила все комнаты, коридоры, уголки. Карно тут не были внимательными, их лень была у аристократов, чьи амбиции погасли. Стражей и слуг было мало, их было легко избежать. Ее лишь раз чуть не раскрыл мужчина, которого она посчитала домоправителем. И она не нашла тайн страшнее, чем незаконные связи или хитрости с налогами.

Она даже нашла скрытый шкаф, что хорошо сливался со стенами, и семья забыла о его существовании. Пыль внутри доказывала, что тут поколениями ничего не прятали. Старая мебель и выцветшие украшения показывали, что деньги сюда не вкладывались, и семью устраивало состояние дома. Они не казались Шинс теми, кто мог участвовать в заговоре аристократов. Она узнала адреса других их владений — несколько магазинов и маленький склад — в Обере, проверила их на всякий случай, но эти места не показались ей укрытиями.

Она жаловалась Ольгуну уже несколько минут из-за отсутствия доказательств, даже мелкого клочка.

Рычание, вздох и сто в смеси вылетели из ее горла, чуть не застыв на ее языке, а потом звук растворился в ночи.

— Не знаю, Ольгун. Может, мы ошиблись? Это ведь не совпадение? Карно не могут быть единственными соперниками Делакруа, что пытаются использовать бред церкви и глупость политики. Нам стоит хоть проверить других… Что? Я не знаю, сколько Домов в Обере, и кто соперничает! Откуда мне знать? И где ты был, если бы я это знала? Спал? Купался? Спал во время купания? Я… боги купаются? У тебя же нет тела, что нужно мыть…

Еще один рык-вздох-стон.

— Ясно, да. Мы будем тут вечно, если придется проверять Дом за Домом, но разве есть выбор?

Первая улыбка за много часов появилась на лице Виддершинс, она поняла, какой выбор у них был.