В Синг-Синге все спокойно

Семеро мужчин и женщин заявили на суде то, что так хотелось услышать прокурору: они, мол, свидетельствуют, что Сакко и Ванцетти во время убийства в Саут-Брейнтри находились на улице. Многие показания не давали никакой возможности уверенно отождествить обвиняемых с убийцами, но представители обвинения рассматривали их как неоспоримые доказательства. "Мужчина, которого я видела, был иностранец, - заявила, например, одна из свидетельниц обвинения, - потому что на лицо он был иссиня-черный, как иностранец после бритья".

28 человек, бывшие очевидцами убийства в Саут - Брейнтри, показали под присягой, что ни одного из обвиняемых итальянцев они там не видели. Служащий итальянского консульства заявил, что 15 апреля 1920 года, т. е. в день грабительского налета, встречался с Сакко в Бостоне. Еще 11 свидетелей утверждали, что в день нападения Ванцетти находился на работе в 40 километрах от места преступления. Но показания этих свидетелей были отброшены прокурором с порога: ведь речь идет об иностранцах, к тому же об итальянцах, а всем известно, как ловко они могут обманывать.

Поскольку при помощи "свидетелей" изобличить обвиняемых все же не удалось, пришлось прибегнуть к другому трюку.

В вещах Сакко нашли старый ржавый кольт 32-го калибра. Итальянец приобрел его много лет назад и брал с собой на дежурства, когда работал сторожем, но ни разу за последние месяцы из него не стрелял. Тем не менее, оружие было приобщено к обвинительному материалу. Поскольку у Ванцетти собственного оружия не имелось, ему его подсунули. Один из двух убитых 15 апреля 1920 года кассиров, по фамилии Бераделли, отстреливался из револьвера типа "Гаррисон энд Ри - чардсон". После нападения револьвер бесследно исчез. Но вскоре среди улик против Ванцетти стал фигурировать аналогичный револьвер. Итальянец якобы отнял его у "своей жертвы" и застрелил её.

Ныне экспертизы оружия принадлежат к общепризнанным методам судебного следствия во всех судах мира. Но тогда, в1921 году, результаты этих экспертиз являлись ещё спорными, ибо знания в данной области были весьма ненадежны и приблизительны. Однако на процессе против Сакко и Ванцетти обвинение, не располагая никакими конкретными доказательствами вины подсудимых, сделало выводы "оружейной экспертизы" критерием истинности своих утверждений.

Настоящих научных экспертов обвинение привлечь не смогло, а использовало лиц, "авторитет" которых должен был заранее исключить всякое недоверие к их выводам.

"Звездой" среди них был капитан Проктор, начальник полиции штата Массачусетс. Он заявил, что сможет рукой протолкнуть пулю через ствол кольта Сакко, чтобы тем самым доказать её тождество с теми пулями, которыми стреляли преступники. Попытка не удалась. Тогда осрамившийся Проктор заявил, что подобный эксперимент вообще ни к чему, так как он уже и без того основательно исследовал револьвер Сакко.

Прокурор спросил: "Смертельная пуля была пущена из кольта Сакко?" Проктор ответил: "Мое мнение: судя по внешнему виду, пуля была выпущена из кольта Сакко".

Другой эксперт тоже не смог полностью рассеять сомнения в истинности утверждения. "Я склонен считать, - заявил некий ван Амбург, - что пуля пущена из этого револьвера".

Капитан Проктор отказывается

Защита вынуждена была противопоставить этим утверждениям заключения ряда экспертов по огнестрельному оружию, причем адвокату Муру удалось привлечь специалистов, которые много лет проработали на оружейных заводах и квалификация которых действительно не вызывала сомнений. Так, Джеймс Карие, прослуживший на заводах "ЮС Картридж компани" 30 лет, вполне определенно заявил, что ни одна из найденных на месте преступления пуль не могла быть выпущена из револьвера Сакко.

Дж. Генри Фитцджеральд, проработавший в оружейной промышленности 28 лет, сказал: "Я не нахожу на пулях, которыми были убиты потерпевшие, никаких следов, которые можно было бы сравнить со следами хотя бы на одной из пуль револьвера Сакко". Иначе говоря, все основные заключения экспертов обвинения вызывали сомнения, выводы же экспертов защиты были вполне определенны. Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, естественно, продолжали утверждать свою невиновность.

Процесс длился несколько недель, прежде чем суд удалился на совещание. Присяжные потребовали представить им для обозрения одну из пуль, о которых шла речь, и с детской наивностью разглядывали пулю и револьвер. После пяти часов обсуждения они вынесли свой приговор:

"Сакко и Ванцетти виновны в убийстве первой степени".

15 июля 1921 года весть о скандальном приговоре, попирающем всякое правосудие, мгновенно облетела весь мир. Поднялась волна возмущения, началась длившаяся шесть лет борьба за жизнь невиновных.

Защитник Сакко и Ванцетти сумел доказать их невиновность свидетельствами ещё двух крупных ученых, в том числе профессора Джилла. Капитан Проктор, основной эксперт обвинения, заявил, что в лихорадочной атмосфере процесса не смог высказать свое истинное мнение, и добавил: "Я слишком стар, чтобы видеть, как обоих итальянцев казнят за то, чего они не делали!" Отказались от своих показаний и два "свидетеля", выступавшие на процессе против Сакко и Ванцетти. "Мы никогда не видели этих итальянцев в Саут-Брейнтри", - признались они. Невиновность обвиняемых стала очевиднее, чем когда бы то ни было. Сенсацию вызвало ещё одно сообщение. Селестино Мадейра, молодой профессиональный преступник, по национальности португалец, признался по собственной воле: "Настоящим заявляю, что вместе с бандой Морелли я принимал участие в ограблении обувной фабрики в Саут-Брейнтри, и что Сакко и Ванцетти не имеют с этим ничего общего".

Это признание могло бы послужить достаточным основанием для пересмотра дела, но все запросы и ходатайства остались без результата. Власти Массачусетса отклонили кассационное рассмотрение дела, а из девяти членов Верховного суда США ни один не проявил готовности принять участие в новом процессе. Ни власти небольшого северо-восточного штата, ни Вашингтон, ни тем более ФБР, естественно, не могли быть заинтересованы в том, чтобы Юстиция склонила чашу весов на сторону истины. На чашу несправедливости судебные органы Массачусетса положили весомый груз - заключение Кэлвина Годдарда, который в начале 1927 года предложил свои услуги, чтобы "наконец внести в дело об убийстве, совершенном Сакко и Ванцетти, неопровержимую ясность".

Человек этот прожил бурную жизнь, прежде чем бросил открывавшую блестящие перспективы медицинскую карьеру и вступил в американскую армию, где дослужился до майора. Из медицинской службы он вскоре перешел в оружейно-техническую. Там он занялся модным в ту пору делом - стал "экспертом по огнестрельному оружию". Метод его, как он сам позднее признавался, "еще не исключал некоторые возможности ошибок". Тем не менее весной 1927 года он категорически констатировал: "Пуля, убившая охранника, несомненно, была выпущена из револьвера Сакко".

Казнь была назначена на 10 июля 1927 года. Дабы придать ей видимость справедливости, губернатор Массачусетса Фуллер 1 июля распорядился об её отсрочке и назначил следственную комиссию из трех человек. Во главе этих трех престарелых людей, почтенный возраст которых призван был рассеять любые сомнения в "справедливости" приговора, стоял 72-летний президент Гарвардского университета Эббот Лоуренс Лоуэлл. Фуллер с толком подобрал состав комиссии, и спустя короткое время она заявила, что не видит никакого основания для пересмотра дела.

Ранним утром 10 августа Сакко и Ванцетти, наголо остриженные, ожидали палача. Но судебный аппарат США начал свою часто практикуемую игру: незадолго до казни смертникам объявили, что она откладывается. Только 23 августа 1927 года невинно осужденные погибли на электрическом стуле.

ФБР сделало свои выводы из этого дела: оно назначило Кэлвина Годдарда главным экспертом бюро по огнестрельному оружию, и в этой должности он служил государственной полиции США вплоть до самой своей смерти в 1955 году. "Заключением" по делу Сакко и Ванцетти Годдард заложил краеугольный камень своей карьеры.

Главный процесс этого зловещего судебного фарса, жертвами которого стали Сакко и Ванцетти, начался в 1921 году, в то самое время, когда ФБР вело упорную борьбу за расширение собственной власти.

"Звезда" ФБР Гастон Минс

Покер в Огайо

Уоррен Дж. Гардинг был мужчина представительный, импозантный, он всегда излучал уверенность и оптимизм, но был человеком ограниченным.

Гардинг издавал в штате Огайо небольшую провинциальную газету. Любимым его занятием была игра в покер. Каждую субботу его можно было видеть среди игроков - "уважаемых людей" города, и карты до глубокой ночи не сходили со стола. В кругу этих "веселых игроков", которые умели пользоваться своей властью и политическим влиянием не хуже, чем играть в покер, вот уже некоторое время обсуждалась идея, впервые пришедшая в голову банкирам Чикаго, а затем действительно осуществленная. Мистер Гардинг стал 29-м президентом Соединенных Штатов Америки и 4 марта 1921 года перебрался в Белый дом.

Он провел спою избирательную кампанию под лозунгом-приманкой "Назад к нормальным временам!", а помогали ему его влиятельные друзья по карточному столу.

Многие американцы были сыты по горло послевоенной неразберихой и кризисами и поверили обещаниям столь браво выглядевшего республиканца. Крупные банки Нью-Йорка и Чикаго, а также монополии тоже сделали ставку на Гардинга, ибо считали, что при нем они смогут легко блюсти свои интересы. И Гардинг не обманул их надежд. В годы его правления для ФБР начинается один из самых интересных и показательных периодов, когда одна неожиданность следует за другой.

"Знаменитый мистер Бернс"

Начались персональные перемещения в администрации США. Прежде всего, Гардинг перетащил из Огайо в Вашингтон своего партнера по покеру Гарри М. Догерти и назначил его генеральным прокурором США.

Тем временем уполномоченные монополий подыскивали нового шефа для ФБР и, наконец, нашли его в окружении президента. Это был некий Уильям Дж. Бернс, мелкий, но ловкий частный детектив, который высокопарно называл свою контору "Интернациональное сыскное агентство Бернса" и снискал себе симпатии различных предпринимателей готовностью служить им и отменной ловкостью игры в пограничных областях судебной системы. Например, в 1912 году в ходе одного процесса чуть было не схватили за руку кое-кого из крупных финансистов. Бернс получил задание отвести нависшую опасность и сделал это великолепно. Ловким трюком ему удалось подобрать в присяжные своих, надежных людей.

Во время забастовочных боев послевоенного периода в сыскном бюро Бернса царил штиль, и босс судорожно искал новых заданий. Он писал письма предпринимателям, расхваливая свое агентство: его шпики могут взять на себя слежку за рабочими на предприятиях и за профсоюзными собраниями, чтобы узнавать, "когда, где и каких нужно ждать стачечных беспорядков".

В "актив" Бернса можно было зачислить и то, что он был другом детства нового генерального прокурора Догерти.

Правда, президент сначала медлил с назначением Бернса: надо было найти подходящий предлог для отставки тогдашнего шефа ФБР Уильяма Дж. Флинна. Но стоявшие за Бернсом предприниматели нажимали.

Вице-президент одного чикагского банковского консорциума писал Гардингу: "Ни один человек его профессии в США не имеет столь многочисленных приверженцев в банковских кругах, как всемирно известный криминалист Уильям Дж. Бернс".

Орган финансистов "Chicago banker" писал: "Вся Пенсильвания-авеню (банковский центр в Вашингтоне. - авт.) рада слухам, что президент Гардинг намерен сделать Уильяма Дж. Бернса "главнокомандующим" всеми криминальными и секретными службами федерального правительства. Генеральный прокурор Догерти, знающий Бернса много лет и в определенных случаях пользующийся его услугами, высказывается за его назначение! Бернса поддерживают также влиятельные хозяйственные круги, прежде всего те, которые контролируются определенными банкирскими домами Нью-Йорка. Рабочие против Бернса, но вне профсоюзов каждый за него".

Действительно, прогрессивные профсоюзы следили за ходом событий с возрастающим беспокойством, в Белый дом поступало множество резолюций протеста против назначения шпика монополистов на должность начальника ФБР.

Все же 18 августа 1921 года решение было принято: Уильяма Дж. Бернса назначили новым шефом ФБР, а Флинна телеграммой известили об отставке. А ещё через несколько дней, 22 августа, был назначен и новый заместитель Дж. Эдгар Гувер.

Бернс стал подбирать новых специальных агентов. Через два месяца после вступления в должность он зачислил первого из них - своего друга Гастона Б. Минса. Этот человек из "лучших домов" Северной Каролины никогда в жизни не занимался каким-либо трудом, но всегда имел большие деньги, происхождение которых было весьма сомнительным.

Некоторые смелые репортеры "Нью-Йорк сан" разузнали кое-что из прошлой жизни Минса:

"Минс известен прессе уже давно. В 1916 году он был германским агентом и получал деньги за то, что вредил английским торговым связям. В 1917 году он обвинялся в убийстве одной богатой вдовы, миссис Мод А. Кинг, которая была убита выстрелом из пистолета именно тогда, когда находилась в Северной Каролине в обществе Минса. Он был оправдан, но затем обвинен другим судом в использовании подложного завещания, которое отдавало ему в руки почти все состояние миссис Кинг, и вот теперь мы встречаем этого человека в министерстве юстиции в роли следственного чиновника".

Новый специальный агент начал службу с того, что первым долгом уладил некоторые собственные старые делишки. Он сразу же разыскал прокурора, который в свое время привлек его к суду за поддельное завещание. Явившись к пораженному прокурору, Минс предъявил служебный жетон, плюхнулся в кресло и положил ноги на стол. "Господин законник, - сказал он, - верно, понимает, что заварил тогда с этим завещанием хорошую кашу: теперь ему придется её расхлебывать". Но есть возможность, - продолжал он, - привести это дело в порядок и помочь ему, Минсу, вступить во владение наследством. Если же ему это не угодно, что ж, тогда пусть заплатит все издержки из собственного кармана.

Через несколько дней он пришел снова.

Прокурор написал жалобу шефу ФБР Бернсу. Ответ не заставил себя долго ждать. "По делу о наследстве, - говорилось в нем, - в отношении мистера Минса допущена величайшая несправедливость. Вот уже несколько лет он ведет дневник, в котором содержится одна только правда. Из дневника видно, что мистер Минс не убивал указанную миссис Кинг, а также и не помышлял о какой-либо подделке завещания. Прокурор сам должен решить, как ему уладить свои отношения с Минсом".

Подобные уловки, само собой разумеется, мало кого могли убедить. Поэтому, несмотря на всю власть, которой обладал Бернс, нападки и жалобы на Минса продолжались.

В конце концов, чтобы как-то нейтрализовать эти досадные инциденты, начальник ФБР пошел на трюк: 9 февраля 1922 года, спустя три месяца с начала службы, Минса уволили с должности специального агента, чтобы в тот же день зачислить на вновь учрежденную должность "докладчика". В этой роли он стал правой рукой некоего Джесса Смита, считавшегося в министерстве юстиции "серым кардиналом". Правда, официально Смит никакого правительственного поста не занимал, но имел личное бюро в министерстве юстиции.

Позже стало известно, что Смит занимался не чем иным, как сбором информации о правительственных служащих, депутатах конгресса и других лицах. Минс выполнял его мелкие грязные поручения, без которых эти досье не были бы полными.

В это время в Вашингтоне не принималось ни одного решения по кадровому вопросу без предварительной посылки материалов, собранных в "бюро" Смита Бернсу, ибо президент придавал рекомендациям шефа ФБР большое значение.

Таким образом, Джесс Смит находился у весьма важного рычага власти и нажимал его отнюдь не бескорыстно. Уже через год, в мае 1923 года, стало известно, что он умел выгодно запродавать содержание своего досье тому, на кого оно было составлено. Говорили о дополнительных доходах на сумму в целых полмиллиона.

Но, разумеется, ничем хорошим это кончиться не могло: однажды "серый кардинал" неожиданно для многих пустил себе пулю в лоб. Возможно, потому что забыл, что не на каждую дичь можно охотиться, а возможно, слишком запутался в своей личной жизни.

Ферма Уильямса в Джорджии

Разумеется, кроме контроля за кадровой политикой Уоррена Дж. Гардинга, у ФБР в те годы были и другие обязанности. Сразу же в начале "эры Бернса" произошел один криминальный инцидент, который он весьма ловко использовал в личных целях.

В штате Джорджия некий фермер по фамилии Уильямс, чтобы иметь самую дешевую рабочую силу для своих плантаций хлопчатника, прибегал к весьма своеобразному методу. Он заключал настоящие договоры с надзирателями нескольких каторжных тюрем и лагерей принудительного труда и за "подушную плату" получал от них "цветных" заключенных, причем цена каждого арестанта, как во время рабовладения, зависела от его работоспособности. Затем негры должны были отрабатывать уплаченную за них сумму на ферме Уильямса, причем требовал он от них невероятно многого. Любого, кто хоть как-нибудь, пусть даже втихомолку, возмущался бесчеловечным мучительством, сразу отправляли обратно в тюрьму или лагерь и зачисляли в категорию "бежавших, но пойманных заключенных", что грозило самым суровым наказанием.

Когда ФБР узнало об этих фактах современного рабства, оно хотя и начало расследование, но намеренно затягивало его; к тому же местные полицейские власти Джорджии всячески затрудняли работу специальных агентов. То, что ФБР взялось за это дело лишь после долгого выжидания, стоило жизни ещё четырнадцати неграм. Уильямс хладнокровно застрелил их, чтобы избавиться от неугодных свидетелей. Суд, состоявший исключительно из белых, приговорил фермера за убийство четырнадцати человек к пожизненному тюремному заключению. В Джорджии это значило, что через семь лет он наверняка выйдет из тюрьмы. Тем не менее участие ФБР в раскрытие этого отвратительного наследия рабовладельческой поры стало предметом хорошей кампании саморекламы. Руководство страны пришло к выводу, что ФБР следует поручить и участие в борьбе с гангстеризмом. По указанию президента и министерства юстиции, ФБР начало заниматься криминальными случаями с тем, чтобы положить конец "деятельности" многократных убийц, которые многие годы оставались безнаказанными.

В начале августа 1923 года президент Гардинг возвращался из поездки на Аляску, но доехал только до Сан-Франциско, где и скончался 2 августа при загадочных обстоятельствах.

Официально было объявлено, что он умер от пищевого отравления. Но серьезного расследования сопутствовавших обстоятельств не производилось, а подозрительные моменты не были ни подтверждены, ни опровергнуты.

К этому времени сложилось новое распределение полномочий между силовыми структурами страны, которое в общих чертах сохраняется и поныне. Ниже приводится краткое изложение компетенции и задач ФБР на период семидесятых годов.

Компетенция и задачи ФБР

Федеральные правонарушения

ФБР компетентно в расследовании около 170 различных преступлений, нарушающих федеральные законы, действующие на всей территории США. К наиболее важным официальным федеральным правонарушениям относятся: государственная измена и другие виды деятельности, которые могут быть рассмотрены как угроза для внутренней безопасности; саботаж; шпионская деятельность, как, например, сбор, передача и публикация военной информации, фотографий и зарисовок военных объектов; судебные дела, связанные с военной службой, как-то: отказ от исполнения приказа о призыве и дезертирство; покушение на жизнь или убийство президента и других федеральных служащих; нарушение законодательства об атомной энергии; нарушение исполнения или использования конституционных гражданских прав; бегство заключенных, которые осуждены на основе федерального закона; межгосударственное бегство преступников, которые хотят уклонится от задержания в связи с убийством, похищением людей, кражей со взломом, изнасилованием или в связи с нарушением федеральных законов; межгосударственное транспортирование похищенных кораблей, самолетов, состояний; кража правительственного имущества или кража в служебных помещениях федерального правительства; похищение людей, если похищенное лицо доставлено в другой федеральный штат; если лицо не найдено в течение двадцати четырех часов, оно считается доставленным через границу; межгосударственное транспортирование лица с преступными целями; нападение на банк, взлом и ограбление, если данный банк принадлежит федеральной банковской системе или подчиняется предписаниям федеральных законов; преднамеренное или предпринимаемое разрушение средств сообщения, входящих в межгосударственную связь; преступления в воздухе или в открытом море; межгосударственные поездки в целях организованной преступности; межгосударственная передача сопернику информации или снаряжения (обусловленная тем, что в большинстве штатов запрещены азартные игры и пари); уголовные преступления в резервациях для индейцев.

За небольшое число других нарушений федеральных законов компетентны другие органы расследования, которые большей частью подчиняются соответствующим министерствам. К таким проступкам причисляются среди прочих: подделка монет и денежных знаков; налоговые нарушения; таможенные преступления; торговля наркотиками; нарушение почтового законодательства; нарушение закона об иммиграции.

Кроме расследования федеральных правонарушений ФБР работает и над другими задачами. К ним относятся: наблюдения над так называемыми подрывными организациями; расследования, касающиеся личностей, поступающих на государственную службу; информирование других органов полиции США о подробностях преступления и об общем развитии преступности; издание ежемесячника "Law Enforcement Bulletin" (Сообщения о соблюдении законов"); ведение статистики преступлений; поддержка обучения в школах городской, окружной полиции и полиции штата; выполнение работ для других органов полиции с помощью отдела идентичности, центра информации о преступлениях и современных научно-технических лабораторий; идентификация жертв крупных катастроф, как-то: падение самолетов, взрывов, столкновения судов и несчастных случаев с автобусами; соблюдение правил расследования тайной полиции за границей.

В последующие годы, как будет показано ниже, борьба с некоторыми видами преступной деятельности (например, наркоторговлей) все в большей степени стали сосредотачиваться в ФБР.

Джи-мены и бандиты.

"Не стреляйте, джи-мены!"

...На Оклахома-Сити спускалась ночь. Двое мужчин бесшумно перелезли через железную изгородь. Также тихо открыли они изнутри ворота, ведущие к широкому въезду. К дому примыкали два флигеля. Для стороннего наблюдателя ничего необычного в нем не было. Всего несколько сот метров отделяли неизвестных от роскошного особняка в стиле бунгало с ярко освещенной открытой верандой.

Чарльз Ф. Арчил, "нефтяной" миллионер, и его жена Беренайс принимали гостей - супружескую пару Джаретт. Сейчас они вчетвером сидели на веранде, наслаждаясь теплой июльской ночью и коротая время за бриджем.

Двое неизвестных присели в саду на скамью и стали наблюдать за бунгало. Поскольку гости все ещё не собирались уходить, злоумышленники решили действовать. Прячась за редкими кустами ухоженного на английский манер луга, гангстеры потихоньку подкрались к дому. Проверив, хорошо ли сидят маски на лицах, они бросились на веранду по низкой лестнице.

- Ни с места! - скомандовал один из гангстеров. - Мы хотим немного прогуляться со старым Арчилом. Итак, кто из вас Арчил? Да поживее, не то мы быстро сделаем из вас сито! - И он для убедительности вскинул автомат.

От испуга все оцепенели.

- 0'кэй, тогда мы заберем обоих мужчин, а по дороге выясним, кто из них откликается на кличку Арчил. Присутствующим леди очень советуем не звонить по телефону. Ведь мы можем вернуться, а дырка в виске куда неприятнее мигрени. Ну, вперед!

Арчилу и Джаретту поневоле пришлось подчиниться, хотя пока не выяснили, кто из них хозяин дома. Обоим надели наручники и заткнули рты кляпом, а потом с завязанными глазами посадили в шестиместный "крайслер". Взревел мотор, и машина скрылась в ночной тьме.

Однако Беренайс Арчил унаследовала от своего отца не только кругленькую сумму в 20 миллионов долларов, но и изрядную решительность. Убедившись в том, что гангстеры скрылись, она бросилась к телефону, набрала номер городской полиции Оклахома-Сити и коротко, но ясно обрисовала происшедшее.

Механизм розыска сразу же пришел в движение. Уже через несколько секунд в вашингтонском центре ФБР вспыхнула сигнальная лампа с индексом "Nаtiоnаl 8-7117". Это означало: из Оклахома-Сити поступил сигнал о "киднеппинге" - похищении людей.

Еще до наступления полуночи Д. Э. Гувер был информирован о случившемся. Шеф ФБР распорядился поручить дело отделению своей службы в Оклахоме. Не прошло и часа с момента преступления, как в дом Арчила прибыла специальная группа агентов ФБР.

Никаких следов обнаружено не было. Похитители не оставили отпечатков пальцев, а внезапно начавшийся дождь смыл в саду следы от обуви. Людям Гувера не оставалось только ждать, пока гангстеры не сообщат свои требования.

На следующий день в полдень (23 июля 1933 года) агент ФБР, засевший за стеклянной дверью веранды, заметил у въезда в сад растрепанного человека в перепачканном костюме - Уолтера Джаретта. Узнать от него удалось немногое. Машина выехала из города на юг. Гангстеры несколько раз меняли направление, исколесили округ вдоль и поперек, потом отняли у него все наличные деньги 60 долларов - и вышвырнули из автомобиля, напоследок предупредив: если жизнь ему дорога, не болтать о случившемся. Что они сделали с Арчилом, он не знает. Показания Джаретта никаких конкретных сведений о похитителях не дали; оставалось ждать.

Для таких случаев имелись точные предписания: не делать ничего, что может подвергнуть опасности жизнь похищенного. Лишь во вторую очередь речь шла о захвате похитителей. Поэтому и связь ФБР с мистером Арчилом обсуждалась с крайней осторожностью. Даже соседи нефтяного миллионера не знали, что в его бунгало разместились агенты федеральной криминальной службы.

Исчезновение столь значительного человека, разумеется, нельзя было удержать в тайне. Уже на следующий день газеты сообщили об этом, и толпы репортеров осаждали имение, но и они не заметили присутствия агентов в доме.

Нервы миссис Арчил были на пределе, ведь телефон звонил непрерывно, и лжепохитители обещали освободить жертву за выкуп. Но опытные специалисты из ФБР, прослушивавшие эти разговоры, могли лишь констатировать, что речь шла о мошенниках, решивших воспользоваться ситуацией.

26 июля, спустя три дня после похищения, гангстеры, наконец, дали о себе знать. В дверь дома нефтяного миллионера Джона Г. Кэтлетта, близкого друга Арчила, позвонил посыльный и передал конверт с несколькими письмами, под почтовым штемпелем "Талса (Оклахома)". Распечатав конверт, Кэтлетт узнал почерк Арчила.

"Дорогой Джон, ты, без сомнения, знаешь, в каком положении я нахожусь. Если мой шурин уже вернулся, передай ему, пожалуйста, прилагаемое письмо или вручи его нашему другу Киркпатрику. Но сделай это лично, не пользуйся телефоном. Об этом письме никому не рассказывай, даже своей жене. Не передавай его у себя дома. Власти ничего не должны знать, иначе мое освобождение сорвется: сами они все равно добиться его не смогут. Ради моего благополучия следуй в точности этим указаниям, и не вступай ни с кем в переговоры, за исключением тех, кто указан в письме. Это - мое последнее послание кому-либо из моих друзей и моей семье; если установить контакт не удастся, моя жизнь в опасности. Возлагаю на тебя свои надежды и уверен, что ты примешь все меры предосторожности. Как всегда, с горячим приветом твой друг Чарльз Ф. Арчил.

Прошу тебя, передай второе письмо моей жене Беренайс".

Кэтлетт немедленно передал письмо Киркпатрику. Это был листок с напечатанными на пишущей машинке требованиями похитителей: немедленно заплатить выкуп в сумме 200 тысяч долларов, причем бывшими в употреблении 20-долларовыми банкнотами, само собой разумеется, не фальшивыми, а также не с последовательными номерами серий. Если цена приемлема, а дальнейшие контакты желательны, следует незамедлительно дать в газете "Дейли Оклахома" следующее объявление:

"Продается земельный участок площадью 160 акров, с прекрасным пятикомнатным домом, глубоким колодцем. Кроме того, коровы, инвентарь, трактор, пшеница и солома. В случае быстрой сделки цена 3750 долларов. Предложения адресовать: почтовый ящик Н-807".

Это невинное на вид объявление было опубликовано. Тем временем Киркпатрик и миссис Арчил готовили 200 тысяч долларов. Агенты ФБР, которых миссис Арчил поставила в известность о полученном письме, никакой иной возможности, кроме как выполнить требования похитителей, не видели. Однако трое агентов, как и прежде, прятались в бунгало, всячески стараясь не обнаружить себя. Главным их занятием было переписывание 10 тысяч номеров 20-долларовых банкнот.

29 июля похитители снова напомнили о себе. Из Джоплина (штат Миссури) Киркпатрику пришло письмо с требованием положить деньги в светлую кожаную сумку и в тот же день в 22 часа выехать в Оклахома-Сити ночным экспрессом. Во время поездки он должен находиться на внешней площадке пульмановского вагона. Справа от железнодорожной насыпи он увидит два огня. Первый означает "внимание!", а на уровне второго он должен выбросить сумку из поезда. Если по каким-либо причинам это не удастся, пусть едет до Канзас-Сити, там остановится в отеле "Милбах", где получит дальнейшие указания. Если же он пренебрежет этими условиями, а тем более известит полицию, то на следующий день сможет полюбоваться трупом своего друга Арчила.

Репортеры продолжали осаждать бунгало. Люди из ФБР посоветовали миссис Арчил дать в газеты ложное заявление, чтобы гангстеры сочли себя в безопасности. Жена нефтяного миллионера рассказывала, что будто бы не было ни какой связи с похитителями. Очевидно, попытки контакта с другой стороны из-за пребывания газетчиков вблизи дома будут излишне затруднены. Господ журналистов просят удалиться.

Вечерние газеты сразу же опубликовали интервью с миссис Арчил.

Незадолго до 22 часов Киркпатрик и Кэтлетт сели в ночной экспресс, отправлявшийся в Канзас. Каждый из них вез по туго набитой светлой кожаной сумке. В одной из них лежали 200 тысяч долларов, а в другой - старые газеты. На случай, если бы об их поездке пронюхала какая-нибудь другая банда, ей вручили бы сумку с макулатурой.

Однако все шло без всяких происшествий. Поезд мчался сквозь ночь, пересекая прерию, оставив позади более чем 50 станций. Свыше семи часов простоял Киркпатрик на площадке, но условного сигнала так и не увидел. Уже взошло солнце, когда ранним утром 30 июля экспресс прибыл в Канзас-Сити. Как и предписывалось, Киркпатрик и Кэтлетт остановились в отеле "Милбах". Примерно через четыре часа в Канзас-Сити была получена телеграмма:

"Неожиданное событие помешало мне посетить вас прошлой ночью. Ждите дальнейших известий в 18 часов. Э. У. МУР".

Киркпатриком овладел страх. Не намереваются ли здесь, в этом окраинном отеле, забрать у него драгоценную сумку, так и не отпустив на свободу его друга? Или, возможно, теперь опасность угрожает и его собственной жизни? Не является ли присутствие Кэтлетта ошибкой? Сотни подобных вопросов мучили его.

Ровно в 18 часов зазвонил телефон.

- Кто у аппарата? - спросил грубый голос.

- Киркпатрик.

- Говорит МУР. Телеграмму получили?

- Разумеется.

- С условиями согласны?

- Да. Но, совершая эту сделку, мне бы хотелось быть уверенным, что я имею дело с действительным партнером.

- "Сделка" - это верно. Мы люди подходящие. Слушайте внимательно: берите такси и поезжайте к отелю "Ла заль". Там возьмите сумку в правую руку и медленно двигайтесь по авеню в западном направлении. А ваш друг, о котором мы тоже знаем, пусть останется в отеле. После этого телефонного разговора не вступайте в контакт ни с кем. Наши люди следят за вами. Приходите совершенно один и без оружия, только с денежной сумкой. 0'кэй?

Приду, - заверил Киркпатрик.

Но прежде чем покинуть гостиничный номер, он все же сунул в карман револьвер, а затем начал действовать как приказано.

Все ещё дрожа от страха, он медленно шел по оживленной авеню. Метров через двести ему встретился крупный мужчина. Незнакомец был одет в светлый элегантный костюм и панаму того же цвета. Он даже производил приятное впечатление.

- Мистер Киркпатрик?

- Да, это я.

- Позвольте вашу сумку.

- А откуда я знаю, что вы - тот самый человек?

- Черт побери, вы же это прекрасно знаете! Не привлекайте внимания. Или, может, хотите, чтобы сделка лопнула?

- Двести тысяч долларов - немалая сумма. Какую гарантию вы можете дать мне?

- Не будем много говорить. Мои люди меня ждут.

- Тогда скажите, по крайней мере, чего я должен добиться от миссис Арчил.

- Скажите ей, что документ на владение фермой должен быть выслан в ближайшие двенадцать часов. Сумму выкупа вы дадите мне теперь. Затем вы медленно пойдете назад, не оглядываясь.

Киркпатрик вручил незнакомцу сумку с деньгами и вернулся в отель. Оттуда он позвонил миссис Арчил, а потом вместе с Кэтлеттом выехал обратно в Оклахому. В восемь часов утра 31 июля они вошли в бунгало Арчила.

С момента передачи выкупа к тому времени уже прошло около четырнадцати часов. Похитители своего обещания не сдержали. Стрелки часов описывали один круг за другим; наступил полдень, потом вечер.

Всеми овладело глубокое разочарование. Или они попались на удочку гангстеров, не имевших никакого отношения к похищению, или Чарльз Арчил, несмотря на выкуп, убит. Шансы на удачный исход упали до нуля. И вдруг, через несколько минут после того, как часы пробили восемь вечера, дверь отворилась, и нефтяной магнат вошел в свой дом, совершенно измученный, но живой.

С опозданием на четырнадцать часов похитители сдержали слово!

Теперь настал час для ФБР, приступившего к замысловатой и беспощадной охоте за похитителями людей.

- Мы не должны оставить этим парням никаких преимуществ, - сказал опытный специалист-агент, - время - ключ для нашего успеха. Мистер Арчил, ответьте нам, пожалуйста, на некоторые вопросы.

- Когда меня освободили, - сказал Арчил, - мне было приказано обо всем молчать. Если я расскажу хоть о чем-нибудь, пообещали гангстеры, меня снова похитят. Пытки, которые будут ожидать меня тогда, не приснятся и в страшном сне. В любом случае они замучат до смерти. Лица всех членов семьи изуродуют кислотой. Не думаю, что это были пустые слова. Эти люди решились на все. И все же я говорю с вами, поскольку доверяю ФБР.

Но миллионер был настолько истощен, что, несмотря на желание говорить, уже не в состоянии был это сделать. Поспав несколько часов, он продолжил свой рассказ ранним утром 1 августа...

Когда Джаретт был выброшен из автомашины, оба гангстера пригрозили Арчилу, чтобы он вел себя спокойно, иначе ему сделают усыпляющий укол. Веки Арчилу заклеили пластырем.

Ехали большей частью по проселочным, ухабистым дорогам. К утру прибыли на какую-то ферму. В большом сарае сменили машину - пересели в "кадиллак" или "бьюик". Один из похитителей сидел с ним на заднем сиденье. Далее двигались без остановки, но из-за сильного ливня пришлось некоторое время ехать медленнее. Ему надели солнцезащитные очки и панаму. Несколько раз машину заносило. Примерно в 15 часов лимузин въехал в гараж. Арчил считал, что до этого момента проехали около трехсот миль.

Об отдыхе нечего было и думать, привыкший к роскоши миллионер почувствовал себя нищим. Тупая боль отзывалась во всем теле. Однако сильнее физических мук был страх перед будущим.

Из машины Арчила вывели только вечером. В доме ему дали сандвич и чашку кофе.

На следующий день Арчила снова посадили в машину. Минут через двадцать прибыли в новое место - предположительно на какое-то ранчо, поскольку он все время слышал там хрюканье свиней, кудахтанье кур, мычание коров; лаяла и выла собака. Арчил старался запомнить как можно больше деталей. Например, он заметил, как доставали воду из колодца, находившегося недалеко от дома. Вода из оцинкованного ведра, которой его поили, сильно отдавала минеральными примесями. Глядеть ему не разрешали и повязку с глаз снимали только два раза: первый - вскоре после приезда на ранчо (чтобы он мог написать письмо своему другу), а второй - незадолго до освобождения. Ему дали зеркало, бритву и тазик с водой, велели побриться. У зеркала был отбит верхний левый угол.

Весь день он просидел на детском стуле, прикованный к нему, ночами лежал связанный на изношенном стеганом одеяле. Питание было достаточным, хотя и однообразным - мясные консервы и моченые бобы - ни свежих овощей, ни свежего мяса. Питьем была вода и чашка растворимого кофе. Возможности поменять одежду, конечно же, не было.

Когда снимали повязку, он видел охранявших его людей всегда только в масках. Наиболее важным во всем том, что заметил Арчил, было то, что ежедневно - утром и днем - над самым ранчо пролетал самолет.

Уже когда он услышал впервые шум мотора, он счел это достойным внимания, и минут через пять спросил охранника, сколько сейчас времени.

Несмотря на то, что руки у него были в наручниках, Арчил ухитрился ослабить повязку на глазах настолько, чтобы взглянуть на свои часы. Оба самолета пролетали над этим местом регулярно в 9 часов 45 минут и в 17 часов 45 минут; только 30 июля из-за грозы первый самолет не появился.

Утром молодой парень увез его с ранчо. После часа езды в машину сел второй мужчина, постарше. Незадолго до того они проехали по длинному мосту с дощатым настилом, затем остановились у бензозаправочной станции, где гангстер спросил женщину, обслуживающую бензоколонку, пошел ли вчерашний дождь на пользу урожаю. "Не очень, - был ответ, - в этом году на полях все выгорело. Вот с просом дело обстоит получше".

Остаток пути мужчины беседовали между собой, и Арчил заметил: они старались создать впечатление, будто оба - уроженцы местности севернее Оклахомы и Техаса.

После многочисленных предупреждений и угроз гангстеры позволили миллионеру покинуть машину на северной границе штата Оклахома. Ему сказали, до какой автозаправочной он должен добраться и там сесть на такси.

ФБР редко имело дело со столь точным наблюдателем, и было бы преступлением не использовать такой шанс локализовать похитителей.

Итак, для обнаружения гангстерского ранчо имелось много фактов, но, чтобы использовать их, прежде всего надо было дать ответы на следующие вопросы: в какой местности 23 июля во второй половине дня и 30 июля утром шел дождь? Над каким географическим пунктом ежедневно в 9 часов 45 минут и в 17 часов 45 минут пролетает самолет? На какой трассе 30 июля был отменен утренний рейс или же изменен маршрут? В каком районе, пораженном засухой, выращивалось просо, а также имелся длинный мост с дощатым покрытием и бензозаправочной станцией поблизости? Именно эта примета позволила точно определить местность, поскольку просо произрастало далеко не везде.

Специальные агенты проконтролировали все авиакомпании, трассы самолетов которых затрагивали район Оклахомы, в радиусе примерно 500 миль, ибо Арчил считал проделанный путь, включая разные объезды, равным примерно 300 милям. Выяснилось, что в указанное время здесь пролетали пассажирские самолеты авиакомпании "Америкэн эйрвейс", направляющиеся из Амарилло в Форт-Уэрт в Техасе. 30 июля утром один из них из-за сильной грозы в районе Передайса вынужден был сменить курс. Карты метеорологической службы Далласа подтвердили это. Дальнейшие наблюдения Арчила касались окрестностей техасского города Передайса. И уже упоминавшийся мост был обнаружен и включен в общую картину. Вышеозначенный самолет обычно пересекал реку Канейдиан около Лексингтона; вблизи имелась бензозаправочная станция, а вокруг простирались поля, засеянные просом.

Теперь у ФБР не оставалось сомнений: разыскиваемое ранчо должно находиться непосредственно в окрестностях Передайса.

С целью определить привкус, была взята проба воды из колодца одного дома северо-западнее Передайса. Чтобы не проверять каждое ранчо в отдельности, сотрудники ФБР стали прощупывать, не проживают ли на каком-нибудь из этих ранчо ранее судившиеся лица, и нет ли каких-либо других криминальных "зацепок". Так они натолкнулись на ранчо Р. К. Шэннона. Его приемная дочь Кэтрин была замужем за неким Джорджем Келли по прозвищу Келли-пулемет. Говорили, что этот неоднократно судившийся уголовник мог с двадцати метров сбить автоматной очередью грецкие орехи с забора - по одной пуле на каждый. Но свое оружие он пускал в ход не только для трюков: Келли-пулемета равным образом боялись и банды соперников, и полиция.

Не ведут ли следы похитителей к ранчо старого Шэннона? ФБР отобрало из своих специалистов агента, хорошо знавшего местность. Выдавая себя за земельного маклера, он побывал на всех окрестных фермах, а затем отправился на ранчо Шэннона: мол, ищет, не продается ли где земельный участок. Опытным взглядом он определил, что это ранчо в точности соответствует описанию, данному Арчилом.

Шэннон ранчо продавать не собирался, и это очень огорчило мнимого маклера. Его так мучит жажда, сказал он, нельзя ли попросить стакан холодной воды? Ему дали напиться, и он ощутил сильный минеральный привкус. В кухне, где ему предложили присесть, агент ФБР заметил зеркало с отбитым левым верхним углом. Итак, сомнений больше не оставалось: это и есть ранчо похитителей.

Когда "маклер" прощался, он попросил хозяев дома ещё раз подумать о выгодной сделке. Он придет ещё раз за ответом.

Человек из ФБР сдержал слово: ведь он был из оперативной группы, ликвидировавшей гангстерские гнезда. Дело было поручено четырем специалистам из гуверского центра в Вашингтоне и восьмерым техасцам, все они были замечательными снайперами.

Специальной оперативной группе ФБР было поручено захватить гангстерское гнездо. В намеченный день ранним утром, едва на горизонте взошло солнце, команда двинулась в путь. Благодаря полной внезапности операции, удалось избежать перестрелки. Шэнннон был совершенно ошеломлен, но сразу понял, в чем дело, и сопротивления не оказал.

Один из трех пуленепробиваемых лимузинов свернул на ранчо. Со снятым с предохранителей оружием спецагенты выпрыгнули из ещё едущей машины.

"Если поднимешь шум, - предостерег его тот, кого он знал как маклера, - поплатишься жизнью. Руки вверх!"

Люди ФБР арестовали также Ору Шэнион, жену хозяина ранчо, и двух его дочерей; одна из них была Кэтрин Келли.

Однако более богатым оказался "улов" тех агентов ФБР, которые в это время прочесывали сад. За домом они увидели необычную картину: прямо в саду стоял диван, на котором храпел мужчина; автомат и два револьвера лежали рядом на стуле. Оружие было мгновенно разряжено; спящий проснулся, схватился за пустой стул, попытался вскочить, но крепкие кулаки образумили его. Щелкнули наручники.

- Да это же Харви Бейли! - воскликнул один из сотрудников ФБР.

- Тот самый Бейли, которого вот уже несколько месяцев ищут по всем Штатам!

И в самом деле, задержанный оказался тем самым рецидивистом, которому вместе с десятью другими уголовниками удалось 30 мая бежать из тюрьмы. Список его преступлений был весьма обширен, в последний раз его посадили за ограбление банка. Когда карманы Бейли вывернули, то обнаружили в них 1200 долларов 20-долларовыми бумажками, а также несколько старинных ценных монет. Сличение номеров серий показало, что эти банкноты из уплаченного выкупа. Позже было установлено и происхождение монет: они были похищены из банка Кинг-Фишера в Оклахоме, подвергшегося в июне нападению неизвестных грабителей. Бейли был одним из них, и таким образом ФБР попутно удалось расследовать и другое преступление.

Другая часть суммы за выкуп была найдена после основательного обыска в доме, - она была спрятана в хлебнице и лежала в печи, которой теперь не пользовались, однако в ней уже многого недоставало из двухсот тысяч долларов.

В блокгаузе, примерно в полумиле от ранчо, арестовали 24-летнего Армона Шэннона, сына босса. Но Джорджа Келли не было и следа.

После этой операции Арчила привезли на ранчо Шэннона. Миллионер узнал место своего заключения, опознал обоих Шэннонов, старшего и младшего, а также и Харви Бейли - прежде всего по их голосам (Бейли сторожил его, а Шэнноны сопровождали до границы Оклахомы). Но Арчил был стопроцентно убежден, что ни один из них не принадлежал к тем двоим похитителям, которые в ночь с 22 на 23 июля вломились в его дом. О женщинах он не мог ничего сказать, поскольку на протяжении всей этой аферы имел дело лишь с мужчинами.

На допросе старый Шэннон сначала прикидывался простачком. Он выражал крайнее возмущение по поводу своего ареста: он ничего не знает ни о Бейли, ни об Арчиле. А Бейли, наверное, хотел переночевать на ранчо, без его ведома. Зато совсем иначе вел себя Шэннон-младший. Он утверждал, что не имел с этой историей ничего общего и даже был против плана похищения известного миллионера. Судя по его немедленному полному признанию, это казалось правдоподобным. В его пользу говорила и его безупречная предшествующая жизнь.

Армон Шэннон рассказал, что мозгом банды была его сестра Кэтрин - жена Келли-пулемета. Она разработала и возглавила операцию, а после получения выкупа приказала убить Арчила, но этому воспротивились остальные. Само похищение осуществили Джордж Келли и Альберт Бете, два других главных исполнителя - Джим Кларк и Боб Бренди. Где они находятся, ему неизвестно. Это были имена четырех хорошо известных ФБР опасных преступников. Начался один из крупнейших в истории Соединенных Штатов розысков. Но шли недели, а результатов не было.

Тем временем 23 августа Большое жюри Оклахома-Сити предъявило арестованным обвинение, а 18 сентября должно было состояться заседание присяжных. Но прежде чем оно началось, случилась сенсация.

4 сентября заголовки газет сообщили: "Харви Бейли сбежал с восьмого этажа хорошо охраняемой каторжной тюрьмы в Далласе!" Как выяснилось, помощник шерифа Томас Мэнион за обещанные ему Бейли 10 тысяч долларов тайком принес ему в камеру железную пилу и кольт. Мэнион позже получил свои 10 тысяч долларов - впрочем, это была сумма штрафа, а к нему ещё два года тюрьмы.

Бейли удалось проникнуть в соседнюю камеру, там он напал на тюремщика, угрожая кольтом, заставил отдать связку ключей и запер его. Под дулом пистолета лифтер доставил Бейли в цокольный этаж, вручил ему ключ от автомашины и запер за ним ворота. Окольными дорогами Бейли помчался из техасского города в штат Оклахома. Но сильные ливни сделали эти дороги непроезжими, и ему пришлось выехать на автостраду.

Вскоре полицейский патруль настиг Бейли, тем более, что у его автомобиля лопнула шина. К началу слушания дела гангстера водворили на место. В Денвере (штат Колорадо) почти одновременно были схвачены и другие гангстеры: Альберт Бете, Боб Бренди и Джим Кларк. Не хватало только одного Джорджа Келли, но 26 сентября и его постигла та же участь.

Итак, 7 октября, приговор был вынесен. Старый Шэннон и его жена, Джордж и Кэтрин Келли, Альберт Бете и Харви Бейли были приговорены к пожизненному заключению. 10 лет с испытательным сроком получил молодой Армон Шэннон. Все другие, в том числе и те, кто помог похитителям сменить автомашину, были осуждены на пять лет каторжной тюрьмы каждый. Из выкупа удалось найти только 75 тысяч долларов, а 125 тысяч бесследно исчезли.

Вся эта история похитителей с ранчо Шэннона в Техасе стала примечательной благодаря некоторым обстоятельствам ареста Джорджа Келли.

Со времени, когда миллионер Арчил был похищен, в июле 1933 года, миновало несколько десятилетий. Но то, что произошло в финале этой истории в Мемфисе (штат Тенесси), продолжает оказывать влияние, вплоть до наших дней.

В своем тщательном расследовании агенты ФБР констатировали, что Келли ранее был задержан в Мемфисе. Чтобы не потерять след, это посещение было ещё раз тщательно рассмотрено. Имелись свидетели, что Келли находились в городе. В конце концов, агенты обнаружили его убежище.

Когда утром 26 сентября 1933 года специальные агенты ФБР ворвались в дом в Мемфисе, где скрывался Келли, тот оказался безоружным, и встретил их возгласом: "Не стреляйте, Джи-мены, не стреляйте!"

Название, якобы данное в этот момент агентам ФБР Келли-пулеметом, мгновенно распространилось по всем Соединенным Штатам вместе с известием о его аресте.

Джи-мены - люди правительства (от англ. Goverment men) - так отныне стали называть специальных агентов ФБР. Во всяком случае, именно такова версия возникновения выражения "джи-мен", приводимая в официальной истории ФБР, хотя позже появились сведения, что это выражение пустил в оборот сам вашингтонский центр бюро.

То, что при этом речь шла о дельных парнях, никто из авторов публикаций не сомневался.

Английский автор, писавший на криминальные темы, Ленард Гриббл описывает их так: "Люди из федерального правительства, с которыми шутки плохи. Введенное "Келли-пулеметом" выражение стало предостережением для всех гангстеров. Джи-мены были людьми, твердо верившими в свое дело, в свою миссию. Их можно убить, но нельзя отвлечь от выполнения цели или подкупить".

Как подготавливают джи-менов к выполнению этой миссии, рассказывает Дон Уайтхед - автор книги, считающейся официальной историей ФБР:

"Обучение длится 18 месяцев и начинается с некоторых теоретических сведений о законах и административном управлении. Затем следует суровая подготовка в академии ФБР на военно-морской базе Квантико в Виргинии, где их обучают обращению с огнестрельным оружием и различным методам самообороны. Каждый агент, будь то научный сотрудник или инженер, работающий в лаборатории, знает, как вести перестрелку. Он приобретает умение быстро, в считанные доли секунды, вытащить пистолет из кобуры и занять такую позицию, которая обеспечивает надежное поражение цели. "Никогда не стрелять на бегу!" - гласит аксиома ФБР. Он обучается применять свое оружие стоя, с колена, сидя и лежа, вести огонь по неподвижной и движущейся цели. Он обучается стрелять обеими руками на случай, если ведет огонь из-за баррикады, а также быстро находить укрытие. Его учат стрельбе не только из пистолета, но и из винтовки, из дробовика и автомата. Агент владеет дзю-до и другими приемами, которые могут пригодиться в рукопашной схватке".

Вот характерный текст из апологетической книги:

Джи-мен Джерри Коттон

Джерри Коттон, чтобы не подвергать опасности своего информатора, встретился с ним на Гринвудском кладбище в Бруклине, самом большом кладбище Нью-Йорка. Проходя мимо часовни 12 Б, Коттон разговаривал со своим информатором Фолхером о том, что тот смог выведать в пивной "Последний грош". Слишком поздно джи-мен заметил, что его информатор привел за собой "хвост". Произошла неравная схватка - двое против четырех.

Джерри Коттон рассказывает:

"Я использовал в этом поединке все свое умение, ведь мне отнюдь не грела душу перспектива очутиться в канаве с проломленным черепом... Первый из них сразу получил два удара ребром ладони. Этого было достаточно. Издав хрип, он свалился на землю. Второй испустил крик ярости. Я видел, как он замахнулся блестящим стальным прутом. Я ловко увернулся и нанес противнику встречный удар такой силы, что он свалил бы даже профи."

Между тем два других преступника разделались с информатором и бежали. Внутри у Коттона все похолодело, ведь он видел, как глаза Фолхера неподвижно уставились в освещенное луной небо над Бруклином.

Джи-мен погрузил тела гангстеров в свой "Ягуар".

В офисе ФБР, на 69 улице, начался допрос. Один из парней - "на вид не больше двадцати пяти лет от роду, с темными волосами, прикрывающими уши" очевидно, ещё не знал, где находится. "Дерьмо, бык", - прошипел он, отхаркиваясь перед джи-меном.

Джерри Коттон описывает дальнейший допрос так:

"Ну, что ж, - сказал я, - Дай-ка я тебе кое-что объясню, недоумок. Во-первых, ты в ФБР, а не в городском полицейском участке. Что это означает для тебя, я не стану пояснять!"

Тот поморщил лоб.

"Во-вторых, - продолжал я, - ты напал на джи-мена. И, в-третьих, ты участвовал в убийстве!"

"Нет! - завопил он. - Нет! Вы не можете меня..."

"Заткнись! - приказал я ему грубо. И он погрузился в самого себя".

...Друга и коллегу Джерри Коттона звали Фил Деккер. В этот момент он вел наблюдение за виллой. За освещенными окнами он видел силуэты людей. Это были Кейси Рэндон и Калл Донна.

Молодого Рэндона должны были накрыть на миллион из его наследства и на большую сумму страховки, и Донна подготавливала отступное гангстеру.

Однако ФБР было на страже и послало Фила Деккера в качестве ангела-хранителя.

Джерри Коттон знал, что Фил умеет ждать.

"Мой друг взглянул на свои наручные часы. Прошло уже полтора часа. В худшем случае ему придется прождать здесь всю ночь".

Но все усилия окупились: ФБР взяло банду, а Кейси Рэндона поддержал Рив Милрой. Прежде Рив был известен в Бруклине как задиру, разделывавшегося со своими противниками с помощью велосипедной цепи. Но после сотрудничества с ФБР он сильно изменился. Он пошел работать, овладел профессией и стал техником. Джерри Коттон в конце "охоты за миллионом" вспоминал, что Кейси пожелал оплатить обучение Рива..."

Когда джи-мен подготовлен, он владеет всем, что необходимо для его опасного дела. Бесчисленные книги и фоторепортажи, фильмы и телевизионные передачи изображают и рекламируют джи-менов всегда готовыми уничтожить гангстеров и всегда на долю секунды раньше преступника спускающими курок. Стреляя из всех мыслимых положений, сокрушая все своими могучими кулаками, бьются эти "храбрецы" на киноэкранах, мелькают на страницах печатных изданий и всегда остаются победителями - точно так же, как в других волнах литературы и кино оказываются неуклюжими, чуть ли не беспомощными, рабами или жертвами своего самомнения и самоуверенности, мало подкрепленных реальной подготовкой и навыками.

Впрочем, есть в "розовой" и "черной" волнах и общие черты. Например то, что один джи-мен чуть ли не всегда может положиться на другого, что они работают командой, имя отдельного человека при этом не важно. Так и имена людей, занимавшихся, например, делом о похищении Арчила, не дошли до нас.

Часто спрашивают, было ли это дело типичным для ФБР, всегда ли так блестяще справлялись с гангстерами? Какими делами занимается собственно ФБР? Какую миссию выполняют джи-мены?

Вокруг людей ФБР по вполне понятным причинам были созданы целые легенды, а само ФБР стало восхваляться как якобы лучший в мире и наиболее организованный полицейский аппарат. Эти утверждения и отвечают истине, и нет; и не стоит проводить пунктуальный статистический анализ, сравнивая успехи и провалы с охранными службами во всем мире. Просто на нескольких сотнях "живых" историй посмотрим, что именно скрывается за невинно звучащим наименованием "Федеральное бюро расследований", для чего в действительности оно было учреждено, каковы его традиции, какую роль играет оно в Соединенных Штатах Америки и какую миссию на деле выполняют джи-мены, - и можно ли вообще об этом говорить сколь-нибудь однозначно.

Присмотримся и к тому, кем был Дж. Эдгар Гувер, почти полвека возглавлявший это высшее криминальное ведомство США. Но пока ещё немного истории - и тоже не "академической", а действенной. Рассказ начинается с "доФБРовских" времен, но затем приводит к временам иным и джи-мены в нем участвуют.

Король гор Осейдж

Билл скачет на север

...Ранчо Сильвермун отнюдь не относилось к самым крупным в Техасе. Луга его почти все выгорели, поля были не слишком плодородны, пара домишек имела жалкий вид, а несколько быков и коров с тавром в виде полумесяца давали мало дохода. Поэтому в сравнении со своими соседями, имевшими внушительные стада, владелец ранчо Хейл был не очень-то богат.

Если тишина здесь вообще когда-либо нарушалась, то виной тому являлись ковбои Хейла. Правда, попытки ночью угнать чужой скот с других ранчо им редко удавались: соседи были настороже. Но кольт легко вытаскивался из кобуры, и для проезжих эта местность становилась все опаснее, поскольку их наличные деньги были призваны пополнять бюджет Хейла.

Во всех налетах участвовал и сын хозяина ранчо Уильям К. Хейл, по прозвищу Билл. Он любил этот способ приобретения денег и жалел лишь, что число проезжих так невелико. Семнадцатилетний парень считал, что работа на ранчо не для него. Поэтому из всех возможностей заполучать доллары у него оставалась только одна; ее-то он, черт побери, использует куда лучше, чем ленивые ковбои с ранчо его отца!

Однажды летом 1899 года Билл с восемью долларами в кармане - больше в хижине отца он найти не смог - и провиантом на два дня вскочил в седло и навсегда покинул родное ранчо. На поясе у него висели два кольта, красноречиво свидетельствующие об избранном им ремесле.

Так начал свою карьеру убийцы один из самых крупных преступников, какого когда-либо знали южные штаты, и у которого за три с лишним десятилетия не упал ни один волос с головы.

Билл Хейл скакал на север. Как он слышал, где-то в Оклахоме есть сказочный район: в нем хозяйничают банды, о богатстве которых ходят фантастические слухи.

Билл неделями не слезал с седла, пока, наконец, не достиг желанного места. Теперь он с величайшей осторожностью стал наводить справки: с человеком, отправлявшимся в район действий банды, никто особенно разговаривать не хотел.

И вот, наконец, перед ним горы графства Осейдж, дикая, изрезанная каньонами местность на территории индейской резервации. Ущелья и возвышенности, защищавшие мыс от любого нападения, служили бандам надежным укрытием. Отсюда белые разбойники с большой дороги, взломщики и грабители предпринимали свои набеги. Преследователи лишь изредка решались на собственный страх и риск отправиться в горы Осейдж: шансы вернуться назад живыми были крайне малы.

Белые преступники сознательно распространяли слухи, будто пропавшие стали жертвами "краснокожих". Точно так же индейцам приписывались и все те многочисленные разбойничьи нападения, после которых неопознанные преступники исчезали за границей резервации. Словом, для белокожих бандитов здесь имелись идеальные условия, чтобы заниматься своим грязным ремеслом.

Билл Хейл сумел присоединиться к одной из банд, но его надежды быстро завладеть богатством не сбылись; напротив, жизнь в примитивной палатке или в тесной пещере была куда менее комфортабельна, чем прежде в родной хижине.

Хейла преследовала мысль, как бы поскорее разбогатеть. Тогда он нарушил неписаный закон этого края, своего рода гражданский мир между бандитами и индейцами. Бандиты не трогали индейцев - у них все равно нечего было взять, - а те, в свою очередь, терпели их выходки. Однако Билл Хейл стал грабить и индейцев. И когда кто-нибудь из них жаловался, что у него исчез скот, то наверняка можно было встретить в другом районе Хейла, продающего свежую говядину.

Он с большой ловкостью отводил от себя подозрения, и постепенно почти полностью переключился на торговлю, которая приносила ему больше дохода и была безопаснее, чем разбой. Но Хейл все ещё не нашел свой счастливый случай.

Взрыв в Фэрфаксе

Однажды утром Билл неторопливо оседлал коня и спустился с гор в индейский лагерь, чтобы потребовать деньги, которые он одолжил одному своему клиенту.

Еще издали он услышал монотонные жалобные причитания: оказалось, должник его, старый индеец, умер. Хейл, пробормотав несколько слов лицемерного сочувствия, кратчайшим путем поскакал в небольшой городок Фэрфакс. Там он пожаловался адвокату, что у него с умершим индейцем, якобы, были крупные дела, и тот остался ему много должен. Через несколько дней родственникам индейца был вручен иск: мистер Уильям К. Хейл претендует на все имущество умершего, на его пастбища, рогатый скот и личную собственность, но и этим задолженность ещё отнюдь не покрывается. Семья, знавшая о действительном небольшом долге, иск опротестовала. Дело дошло до судебного разбирательства. Хейл выставил своих "свидетелей" - довольно мрачных и грязных личностей.

"Так точно, ваша честь, - заверяли они, - мы хорошо знаем претензии мистера Хейла. Мы не раз были свидетелями, как он требовал от краснокожего поскорее уплатить долги. Каждый раз индеец полностью признавал их и просил отсрочки. А теперь набралась уже такая большая сумма, что и самый богатый человек не смог бы вечно ждать её возврата. Мы, ваша честь, если говорить прямо, всегда удивлялись терпению мистера Хейла. Поэтому будет справедливо, если теперь он получит хоть часть того, что ему на самом деле причитается. А если нет письменных расписок, то мистер Хейл не должен нести от этого ущерб. Доверие за доверие - таков всегда был его девиз. Между честными людьми расписки ни к чему".

Благодаря лживым показаниям своих друзей с гор Хейл выиграл процесс. Этот судебный фарс он повторял ещё не раз и с другими индейцами. Стоило какому-нибудь индейцу отправиться на тот свет, как Хейл сразу же притязал на оставшееся имущество, и каждый раз одерживал верх.

Но главное было ещё впереди.

В районе резервации вдруг была найдена нефть, и это послужило началом целой трагедии. "Договор о правах на землю", который вашингтонское правительство в свое время заключило с жившими здесь индейцами, отнюдь не предусматривал неограниченной собственности для жителей резервации, хотя в некоторых отношениях и был более благоприятным, чем договоры, заключенные с другими племенами. Так или иначе, из факта обнаружения нефти для индейцев формально вытекала двоякая материальная выгода: предприниматели были обязаны платить федеральному правительству с каждого барреля нефти налог, незначительная доля которого причиталась индейцам, и к этому добавлялись некоторые доходы от сдачи части территории резервации нефтяным боссам. Кое-кто из 2200 индейцев этого племени действительно разбогател, хотя позже в официальных версиях доходы их были безмерно преувеличены. Об индейцах гор Осейдж писали, будто они самый богатый народ на земле, но богатство, мол, для индейцев бессмысленно: "Они соревнуются друг с другом, кто может купить себе самый большой автомобиль. Один даже съездил в Оклахома Сити и купил себе там новый сверкающий на солнце катафалк со стенами из стекла. Он любит в нем ездить по стране и, сидя в катафалке, наслаждаться открывающимися перед ним видами. Высокооплачиваемый шофер в форме сидит за рулем".

В это время, около 1910 года, с США уже существовали автомобили. Форд выпускал легендарную "Модель Т", в 1908 году - 6 000, в 1911 почти 45 000 штук. Однако подход к автомобилю как символу статуса последовал позже, и индейцы едва ли могли быть тут предшественниками.

Индейцев выставляли в нелепом свете, людьми "третьего сорта", чтобы как - то оправдать многолетнюю пассивность властей в расследовании преступлений в отношении этого племени. К тому же теперь пробил час для Уильяма К. Хейла и его кампании. В графстве Осейдж обладание землей с нефтяными источниками стало опасным для жизни. Если раньше Хейл преступным образом присваивал себе имущество умерших, то теперь он сам стал заботиться о том, чтобы избранные им жертвы умирали "своевременно".

Многие индейцы - точное число неизвестно - загадочным образом один за другим отправлялись на тот свет. Их находили то с пулей в черепе, то погибшими от "несчастного случая", раздавленными на ровном месте глыбами скал, само появление которых здесь было необъяснимым. Некоторые, выпив стакан виски, тут же в судорогах умирали с искаженным от боли лицом. И каждый раз выгоду от этого получал Хейл - от крупной страховки жизни, которая шла ему в карман, от подложных долговых расписок, которые без всякого труда признавались судом, или же от подозрительной грамоты на владение землей, составленной в пользу Хейла буквально накануне смерти индейца.

Ни одно из этого множества убийств расследовано не было. Полицию штата Оклахома события, происходящие в графстве Осейдж, нимало не волновали. К тому же Хейл всегда имел неопровержимое алиби, ибо не убивал собственноручно, а, как глава конторы по убийствам, предусмотрительно держался в тени, режиссируя действиями своих прожженных бандитов из-за кулис. Если же кто-нибудь из этих субъектов не подчинялся или пытался болтать, через несколько часов он и сам становился мертвецом.

Пусть даже каждое преступление в отдельности не приносило большого дохода, в совокупности они дали Хейлу немалую прибыль. В 1920 году он покинул Осейдж и вернулся на свое ранчо. Прибранные им к рукам земли уже тогда составляли 20 тысяч гектаров, их дополняли стада крупного рогатого скота и лошади ценных пород. В Фэрфаксе Хейл приобрел половину акций одного банка, большой торговый центр, а также похоронное бюро, так что мог делать бизнес даже на погребении своих жертв. С тех пор его прозвали "королем гор Осейдж".

Однако новоиспеченному банкиру мало было достигнутого, серия убийств не прекращалась. Когда несколько индейцев поручили одному адвокату начать процесс против Хейла, этот адвокат неожиданно "выпал" из мчащегося поезда. Хейл обеспечил ему роскошные похороны. Теперь ни один адвокат не брался за дело, если его клиентом хотел стать индеец с гор Осейдж. Местные власти тоже ничего не предпринимали.

Тем временем банкир-убийца готовил дельце, которое одним махом должно было принести ему больше 300 тысяч долларов.

В такую сумму примерно оценивалась собственность одной престарелой индианки по имени Лиззи Квирос. Она имела нефтяные акции и обладала неслыханным по индейским масштабам богатством. У неё было три дочери: Рита Смит - замужем за белым, Анна Браун, муж которой погиб от несчастного случая (в виде исключения без помощи Хейла), и, наконец, Молли - младшая, хорошенькая незамужняя девушка.

Банкир Хейл начал свое новое дело с того, что "напустил" на Молли своего племянника Эрнеста Буркхарта. Парень, выполняя задание, добился успеха и вскоре женился на Молли. Счастливый дядюшка Уильям дал деньги на свадьбу, которая состоялась в апреле 1921 года. Вскоре таинственно исчезла Анна Браун. Через месяц труп её, уже сильно разложившийся, с пулей в черепе, нашли в ущелье около Фэрфакса. Еще через несколько недель скончалась Лизан Квирос. Поползли слухи, что конец её ускорил какой-то ядовитый препарат. Чтобы волнение как-то улеглось, Хейл решил выждать, и только в начале 1923 года распорядился совершить новое убийство.

6 февраля утреннюю тишину разорвал выстрел, и кузен Молли и Риты упал головой на руль своего "форда" модели "Т". Неуправляемая машина ударилась о фонарный столб, перевернулась, покатилась под откос и взорвалась, охваченная пламенем. Поскольку жертвой был "цветной", местные власти Оклахомы на это происшествие не отреагировали.

Через месяц Уильям К. Хейл отправился на ежегодную ярмарку скота в Техасе. Когда он возвратился, Фэрфакс был охвачен ужасом и паникой, о чем он узнал ещё на вокзале. В три часа ночи мощный взрыв потряс город, на воздух взлетел целый дом. Хейл приказал немедленно отвезти себя к своему другу-шерифу, где получил приятное известие: причины взрыва выяснены быть не могут, поскольку никаких следов не осталось, а хозяев дома разорвало на куски.

Этими хозяевами были Билл и Рита Смит, ещё недавно проживавшие в резервации. Смит и его жена-индианка переселились в город по настоянию Хейла.

Западня для Эйси Керби

Вечером того же дня, около десяти, к "королю гор Осейдж" пришел непрошенный гость. Это был изрядно выпивший Эйси Керби - люмпен, который не раз уже выполнял деликатные поручения бандита-банкира.

Хейл резко спросил: - Я что, не запрещал приходить ко мне без вызова? Что случилось?

- Да все нормально, шеф, ничто меня не видел.

- Я тебе приказывал не пить здесь, в городе. Скажи, наконец, что ты хочешь?

- Только не волнуйся, босс. Это было не больше, чем полпинты. Я только немного поиграл в Таун-салуне. Впрочем, неудачно. Теперь без гроша. Можно мне...

Хейл порылся в своем письменном столе.

- Здесь двадцать долларов. А о фейерверке больше ни слова. Я здесь не при чем!

Затем поразмышлял несколько минут.

- Эйси Керби, - прошептал он наконец, - дам тебе ещё один совет, прежде чем ты покинешь город. Только тебе одному скажу. Ты сможешь стать богатым человеком, однако должен обещать мне исчезнуть не только из Фэрфакса, но и из Оклахомы. Где-нибудь в другом месте ты сможешь начать заново свою безумную жизнь.

Керби не потребовалось времени ни раздумья.

- Хорошо, если дело выгодное, тогда Эйси исчезнет с горизонта.

- Ты знаешь аптеку Линкольна на Мейн-стрит? Еще два дня там будет находиться коллекция бриллиантов. Брат Линкольна привез её четыре дня назад и снова заедет за нею. Сокровища дадут тебе тридцать тысяч долларов. Ты должен следующей ночью взломать лавчонку. Это не опасно, Линкольн не живет в аптеке. Я приберег это для тебя, потому что ты этого заслуживаешь. Однако прежде чем ты налакаешься в городе, лучше будет, если ты навсегда уберешься отсюда. Когда бренди развяжет твой язык, он опасен для всех нас.

В приподнятом настроении Эйси Керби исчез в темноте.

На следующее утро Хейл прогуливался по Мейн-стрит. Наконец он направил свои стопы в аптеку мистера Линкольна. Там он поделился тем, что вчера поздно вечером он осматривал остатки взлетевшего на воздух дома и там, мол, услышал несколько обрывков фраз из проезжавшего автомобиля. Речь шла будто бы об аптеке Линкольна и великолепном остроконечном пламени. Он не увидел никакой связи, пока его сегодня утром не озарило. В машине, очевидно, сидели преступники, и слова могли относиться к аптеке. Он и решил предостеречь, чтобы хозяева успели приготовить парням "горячий" прием.

Линкольн и его помощник решили провести предстоящую ночь в аптеке. Владелец приготовил пистолет-пулемет, оба сидели в темноте на корточках и ждали. Прошло шесть часов, когда на задней двери было выдавлено оконное стекло, и рука осторожно проникла внутрь помещения. На фоне ночного неба вырисовывались очертания длинной тощей фигуры; Линкольн медленно и бесшумно поставил пулемет в удобную позицию... И снял руку со спуска курка лишь тогда, когда обойма опустела.

Когда за дверью аптеки наступила тишина, вспыхнул свет. В лужах крови лежал Эйси Керби, изрешеченный более чем двадцатью пулями. Теперь он уже не был опасен банкиру Уильяму К. Хейлу и не мог рассказать о множестве убийств, которые он осуществил по его заказу.

Но предвкушая радость большого улова, Керби проболтался. В аптеке, как было установлено, никогда не было коллекции бриллиантов...

Следующим "проколом" было очеридное: индейцы отнюдь не оставались равнодушными к преступлениям, совершаемым в отношении их соплеменников. Они посылали жалобы во все возможные инстанции и даже губернатору Оклахомы, прося защиты. Постепенно все поняли, что выгоду из всех этих убийств извлекал именно "король гор Осейдж". Но пока что все прошения оставались без ответа, для защиты индейцев ничего сделано не было. После взрыва в Фэрфаксе состоялся совет племени. Старейшины составили петицию министру внутренних дел в Вашингтоне. В петиции говорилось: "Поскольку убито много членов нашего племени и против них совершены и другие преступления, мы решили просить министра внутренних дел: пусть министерство распорядится схватить и предать суду убийц нашего племени". Затем следовал подробный список не расследованных убийств и тех преступлений, в результате которых многие индейцы лишились принадлежавшего им имущества.

Скандал с "Чайником"

В апреле 1923 года письмо индейцев оказалось на столе министра внутренних дел, и обстоятельства, определившие в те недели ход событий в Вашингтоне, способствовали тому, что оно не угодило сразу в корзину для бумаг.

Вот уже три года восседал Уоррен Дж. Гардинг в Белом доме, и один скандал сменялся другим. Директор ведомства помощи ветеранам войны присвоил себе 200 тысяч долларов и теперь сидел в тюрьме. Два других высоких правительственных чиновника тоже попытались обогатиться подобным способом, но были изобличены и повесились. Вершиной явилась афера с подкупом министра внутренних дел Альберта Фолла, которому 4 марта 1923 года пришлось уйти в отставку. Фолл уговорил президента передать в ведение его министерства нефтяные источники, принадлежавшие военно-морскому ведомству. К их числу принадлежал и нефтеносный участок в Вайоминге. В центре этого участка высилась скала, напоминавшая по форме чайник, почему вся афера и получила название "скандал с "Чайником".

Министр тайно, не имея на то полномочий, сдал участки в аренду крупным нефтяным магнатам. Речь шла о сумме порядка 100 миллионов долларов, немалая часть которой досталась Фоллу. Только несколько лет спустя ему пришлось за это 12 месяцев провести в тюрьме. Но его отставка в 1923 году уже предвещала огромный скандал.

Поэтому новый министр внутренних дел после отставки Фолла тщательно старался держаться подальше от подобных афер. В частности, внимательно занялся и петицией совета индейцев, тем более что речь шла об Оклахоме, а, следовательно, о нефти. Поскольку излагавшиеся в петиции вопросы относились к компетенции ФБР, министр распорядился направить в Оклахому нескольких агентов.

Летом 1923 года в Фэрфаксе один за другим поселились четыре человека: торговец скотом, геологоразведчик-нефтяник, страховой агент и врач, лечивший травами. Это были специальные агенты ФБР, которые устраивали свои встречи и совещания тайно: никто не должен был знать об их присутствии в городе и о том задании, которое они получили. Сначала они занялись расследованием серии убийств в семействе Лиззи Квирос, и вскоре им удалось обнаружить и идентифицировать труп индейца Генри Роуна Хорса. В других случаях опознать трупы не удалось, поэтому дальнейшее агентов ФБР не касалось и расследованию не подлежало. Таким образом, по формальным основаниям убийства Анны Браун, Лиззи Квирос, Билла и Риты Смит не расследовались. Но и то, что было связано с гибелью Генри Роуна Хорса, давало достаточно улик. Незадолго до убийства этого индейца его жизнь была застрахована на сумму 25 тысяч долларов в пользу Уильяма К. Хейла. Дальнейшие розыски в архивах различных страховых обществ выявили большое число аналогичных случаев. Почти все страховые суммы, выплачивавшиеся непосредственно после заключения договора страхования, поступали на банковский счет Хейла. Кроме того, застрахованные погибали загадочным образом.

Так или иначе, следы вели к "королю гор Осейдж". Один заключенный оклахомской тюрьмы сознался, что Хейл заплатил ему за два убийства. Стал известен и трюк, при помощи которого банкир избавился от одного из своих сообщников - Эйси Керби. В каком бы направлении ни вели расследование специальные агенты ФБР - копались ли в старых судебных делах или незаметно расспрашивали людей, - каждый раз они натыкались на Хейла.

Четыре процесса

Но дальше... не произошло ничего. Банкир-убийца Уильям К. Хейл получил возможность расширить свой банк и построить новое ранчо, основать в Фэрфаксе новые фирмы и задумать планы новых убийств. Более того, он даже выставил свою кандидатуру на ближайших выборах шерифа.

Агенты ФБР не задали мистеру Хейлу ни единого вопроса.

Тем временем главой ФБР уже стал Дж. Эдгар Гувер, тот самый Гувер, который, как утверждала буржуазная пропаганда, немедленно покончит с недобросовестностью в своем учреждении. В Фэрфаксе этого никак не заметили, ибо убийца индейцев преспокойно продолжал обделывать свои дела. Правда, он решил пока повременить с убийством юной Молли.

Как долго пробыли агенты ФБР в Фэрфаксе и в графстве Осейдж (лишь несколько месяцев летом 1923 года или целых три года), установить не удалось. Во всяком случае, в середине 1926 года они снова были там. Трехлетний период их бездействия в официальной истории ФБР оправдывается "отсутствием улик". О действительных причинах можно лишь догадываться. Одно совершенно точно: за убийство "цветных" белого привлекали к суду крайне неохотно, ибо индейцев истребляли постоянно и ни одно из этих преступлений никогда не подвергалось расследованию. Напротив, рекордсмены в этом своеобразном виде спорта, становились кумирами нации, и к тому же наживали на этих кровавых авантюрах порядочные состояния. И Хейл попадал в эту категорию, хотя действовал он иначе. Впрочем изменились и времена. Но Хейл был слишком скомпрометирован, а дело надо было как-то заканчивать.

Прошло три года, прежде чем агенты ФБР принялись за семейство Хейла. Первым они допросили Эрнеста Буркхарта. Но если агенты надеялись, что он даст показания, которые позволят прикрыть расследование, то они глубоко ошиблись: Буркхарт выложил все. Дядюшка Уильям всю жизнь терроризировал его, и он подчинялся ему из страха за свою жизнь. А потом Буркхарт привел длинный список людей, которые осуществляли кровавые дела банкира. Он назвал имена убийц Генри Роуна Хорса, супругов Смит и Анны Браун. Кроме Эйси Керби, все эти убийцы были ещё живы: одни сидели в тюрьмах за иные преступления, другие жили припеваючи где-нибудь в Оклахоме, а третьи все ещё скакали по горам "с кольтом наготове". Большинство этих преступников было обнаружено, и почти все они без исключения поразительно быстро дали свои показания.

Банкира-убийцу арестовали. Вел он себя спокойно. "Я скоро вернусь! бросил Хейл репортерам, наблюдавшим за его отправкой в тюрьму. - Если понадобится, внесу миллион долларов залога". И ему действительно чуть было не удалось сделать это. Хейл нанял самых прожженных адвокатов в Оклахоме. После первого процесса они добились в окружном суде решения, что данное дело не подлежит компетенции федерального суда. Верховный суд США этот приговор кассировал, а потому потребовался второй процесс. На нем один из свидетелей защиты дал под присягой ложные показания, и присяжные оказались "не в состоянии" признать Хейла виновным. Вопрос оставался открытым. Так дело дошло до третьего процесса и осуждения Хейла. Тогда его адвокаты подали на апелляцию и добились отмены приговора. В качестве причины пересмотра дела было выдвинуто утверждение, что судопроизводство велось не в надлежащем округе. Все это опять тянулось три года, и Хейл предстал перед судом в четвертый раз лишь в 1929 году. 26 января был вынесен приговор: пожизненное заключение без права кассации. Если учесть масштабы кровавых злодеяний банкира-убийцы, приговор этот был мягок, тем более что для богачей "пожизненное" заключение оставляло много путей на свободу. И действительно, в 1947 году Хейл был выпущен. Итак, за каждого убитого он отсидел всего несколько месяцев!

Официально историю с Хейлом в США относят к "одному из самых фантастических дел ФБР", и с этим вполне можно согласиться. В самом деле, разве не фантастично долго "король гор Осейдж" безнаказанно совершал свои кровавые преступления, ФБР спокойно взирало на них, а суды выслушивали адвокатов Хейла? Целых три десятилетия!

8. Америка против криминалитета.

ФБР и Борьба с бандами

Колосимо убит киллером

В том же 1899 году, когда Билл Хейл покинул родной Техас и началась описанная выше серия преступлений, у добропорядочного парикмахера в Неаполе родился сын, которому при крещении дали имя Альфонс. Ему не было ещё и года, когда родители с тремя его братьями и сестрами переселились в Нью-Йорк. Но надежды отца на лучшую жизнь в "стране неограниченных возможностей" не оправдались. Он не нашел здесь работы по специальности, и ему пришлось стать землекопом. Матери тоже не оставалось ничего иного, как подрабатывать в качестве уборщицы для того, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Дети же были предоставлены самим себе и слонялись по улицам и переулкам Бруклина, где юный Альфонс усвоил первые навыки того ремесла, которое позднее прославило его на весь мир как "великого Аль-Капоне".

Король гангстеров Чикаго начал свою карьеру преступника в "kid Gang" детской банде Бруклина. Множество таких банд подростков держали в страхе целые кварталы города, терроризируя население. Они регулярно взимали дань с торговцев фруктами и овощами, а отказ от уплаты быстро вел к разорению владельца лавки. Банды шутить не любили. Кто не желал платить, не мог рассчитывать на то, что витрина его магазина впредь останется целой, а прилавок не будет разворочен.

Со временем Аль-Капоне превратился в благообразного молодого мужчину; вежливые манеры и солидный облик никак не выдавали в нем гангстера.

Однажды он поссорился со своим близким другом, и драка кончилась поножовщиной. Альфонс получил резаную рану от верхнего края левого уха до левого уголка рта. Рубец остался у него на всю жизнь, за что он получил свою кличку Scar face - "физиономия со шрамом".

Кумиром молодого парня был Джонни Торрио - босс нью-йоркской банды "Five points Gang" и вершитель дел мафии на Северо-восточном побережье Соединенных Штатов.

Мечты Скарфэйса вскоре сбылись: в девятнадцать лет он вступил в банду, стал принимать участие в разбоях и убил свою первую жертву. В это время произошло слияние банды Торрио с бандой всесильного Бриллиантового Джима Колосимо, считавшегося главой преступного мира Чикаго. Летом 1919 года Аль-Капоне перебрался в этот город на берегу озера Мичиган.

16 января 1920 года конгресс США ввел в силу "сухой закон", запрещавший изготовление, продажу, ввоз и вывоз, а также приобретение алкогольных напитков. Нарушение данного положения считалось нарушением федерального закона; финансовое ведомство создало свой собственный исполнительный орган для контроля над его исполнением. Так при помощи запретов пытались "осушить" страну от алкоголя.

Это решение, о котором до сих пор говорят и спорят не только в США, но и в ряде других стран мира, через несколько лет было отменено; исторический ущерб, который оно нанесло стране, едва ли переоценим: обоснованно считается, что "настоящая" организованная преступность, мафия, которая с годами стала практически неотделимой частью общества, всерьез начинается именно с этого же рубежа. Точно также массовая наркомания определенно проистекает с этого времени. Чрезвычайно велики и финансовые потери - при том, что с медицинской точки зрения серьезного снижения заболеваемостей, связанных с алкоголем, не произошло. Это, кстати, все - почти точная "предтеча" социальной бури, которая поразила в восьмидесятые СССР. Но среди вопросов, которые возникают в связи с "сухим законом", очень важен и такой: неужели в США не было достаточного количества профессионалов, которые все это могли предсказать, смогли бы предупредить и предотвратить? Ответ очевидный: конечно же, были. И если к ним не прислушались, если все сделалось "с точностью до наоборот", то была серьезная причина, не сводимая к интересам нескольких лоббистских группировок. Представляется, что важнейшей причиной был перелом в общественном сознании, который начался в ходе Первой мировой (один из показателей его - массовое дезертирство, другой - последний всплеск и ощутимое падение влияния коммунистической идеологии), перелом, который к шестидесятым обернулся деидеологизацией. Абстиненция, как одна из форм возврата к "американским ценностям", была проявлением духовой реакции прошлой Америки - Америки уходящей и не способной примириться со своим уходом. Характерно, что накануне отмены "сухого закона" намного больше половины опрошенных взрослых жителей больших городов высказывались за его немедленную отмену - в то время как громадная часть "одноэтажной Америки" его горячо поддерживала.

Но вернемся к "большим бандитам".

Колосимо блестяще подготовился к борьбе против этого закона, и уже 16 января 1920 года быстро сколоченная им организация приступила к делу. Он имел по всей стране своих людей, которые изготовляли запретные напитки, и торговали ими из-под полы. Во главе первой в США организации подпольной торговли спиртным стоял сам Бриллиантовый Джим. Но другие гангстерские группы тоже хотели погреть руки на этом бизнесе; они, естественно, вступили в конкурентную борьбу с чикагской "монополией". В июне Колосимо был убит соперничающей бандой.

В пышных похоронах гангстерского главаря приняли участие почти все видные лица Чикаго - депутаты, судьи и "отцы города", ведь Бриллиантовый Джим был с ними на короткой ноге. Его преемником, унаследовавшим также и эти полезные связи, стал Джонни Торрио, правой рукой которого был Аль-Капоне.

Способы обхода "сухого закона" были самые разнообразные. Процветал нелегальный импорт спиртного. Особенно большие партии ввозились из Канады, они беспрепятственно поступали через границу трехмильной зоны, где "бутлегеры" перегружали опьяняющую жидкость - вино, пиво, виски, шампанское и дешевую водку, - на свои быстроходные баркасы.

Контрабандисты делали отличный бизнес, "рентабельность" составляла от 400 до 2000 процентов, и полиции лишь изредка удавалось задержать лодку "бутлегеров". Но Джонни Торрио и Аль-Капоне стремились избежать даже малейшего риска и поэтому стали на несколько иной путь снабжения алкоголем. Они создали в Чикаго - на территории своей сферы влияния, - множество тайных водочных заводов и пивоварен, став, таким образом, независимыми от контрабанды алкоголем.

Однако предприятия по подпольному изготовлению спиртного не могли долго оставаться тайными. "Дело" следовало усовершенствовать. И если при Бриллиантовом Джиме обычно подкупали чиновников городской администрации, полицию и юстицию, то теперь Аль-Капоне решил посадить на соответствующие посты непосредственно членов своей банды.

В 1924 году в Сисеро, пригороде Чикаго, насчитывавшем 70 тысяч жителей, происходили выборы мэра, и Аль-Капоне сумел добиться избрания на этот пост своего сообщника Джона Паттона. Начальник полиции тоже был из банды Торрио - Капоне, поскольку Скарфэйс проживал в Сисеро и сам решал, что должно происходить в "его" городе. Ведь в конечном счете он командовал внушительным отрядом из 700 человек, которые либо изготовляли и распространяли спиртные напитки, либо обеспечивали дела гангстерского треста в городском управлении.

В Сисеро царила железная дисциплина. Тот, кто решался воспротивиться приказу босса, мог считать величайшим счастьем, если ему просто переломают ноги, потому что в большинстве случаев дело кончалось убийством.

Выстрелы из катафалка

Аль-Капоне исполнилось всего двадцать пять лет, когда состояние его достигло многомиллионных высот. Оно было нажито преступлениями, совершенными под защитой его друзей из полиции. Иначе такая жизнь была бы небезопасной.

К банде Торрио - Капоне принадлежал и некий 0'Бэнион, который, не удовлетворенный причитавшейся ему долей прибыли, откололся и стал действовать самостоятельно. Когда же он со своей бандой попытался распространить торговлю спиртным на священные владения Торрио и Аль-Капоне, судьба его была решена. 0'Бэнион руководил своим делом из цветочной лавки, которую он завел для маскировки. 10 ноября 1924 года он, как обычно, открывал свой магазин, когда к дверям его медленно подъехал автокатафалк. Из него неторопливо вышли трое джентльменов, державшиеся с достоинством, подобающим служащим такого учреждения, как похоронное бюро, и размеренными шагами вошли в помещение. "Вчера мы заказали венки, - сказал один из них, и хотели бы забрать их".

"Торговец цветами", всегда вооруженный и всегда начеку, на этот раз дал себя провести, и протянул руку, чтобы поздороваться. В тот же миг прогремели выстрелы, и 0'Бэнион упал замертво.

Похороны его по своей пышности превосходили все виденное дотоле в Чикаго. Конная полиция охраняла бесконечную колонну скорбящих - 26 грузовых и 120 легковых автомашин, доверху заваленных цветами и венками. "Отцы города" выражали свое соболезнование, а сразу за гробом, стоившим 10 тысяч долларов. Среди 15 тысяч провожающих шли и те двое, на совести которых была смерть 0'Бэниона, - Торрио и Аль-Капоне.

Полицейское расследование, как и следовало ожидать, никаких результатов не дало. Но дело этим не кончилось, ибо друзья 0'Бэниона жаждали мести и попытались её осуществить. Покушение на Аль-Капоне сорвалось, однако с тех пор гангстерского босса видели только в бронированном лимузине и в окружении телохранителей. Меньше повезло Торрио: во время покушения он получил несколько огнестрельных ран. Тогда он перенес свое местожительство и командный пункт в надежную полицейскую тюрьму, предварительно надлежащим образом обезопасив от непрошеных визитеров свою камеру, превращенную в роскошные апартаменты.

Поскольку банда 0'Бзннона не отказалась от планов мести, Торрио спустя девять месяцев предпочел покинуть Чикаго и на несколько лет удалиться из США. Таким образом, в 1925 году Аль-Капоне стал единоличным властителем преступного мира Чикаго; согласно "кодексу чести" гангстеров, стычки гангов Аль Капоне и О*Бенниона продолжались. Аль-Капоне разыскал двух участников покушения на Торрио и приказал их убить. Но убийцы оказались плохими стрелками и промахнулись.

Соперники попытались предпринять ответный ход, чтобы окончательно сломить всесилие Аль-Капоне. Некто Вайс, стоявший теперь во главе банды 0'Бэниона, подготовил эту акцию, словно военную операцию. Его люди на восьми броневиках ворвались в Сисеро, где оцепили отель, в котором находилась резиденция Скарфэйса. По команде Вайса гангстеры открыли огонь из всех стволов. В здание попало, по крайней мере, 600 пулеметных пуль. Было много раненых, но Аль-Капоне среди них не обнаружили, поскольку телохранители вовремя обеспечили его безопасность.

Скарфэйс оплатил убытки, за его счет был отремонтирован отель, а врачи "заштопали" раненых. Полиции удалось схватить некоторых нападавших, но, когда им устроили очную ставку с Вайсом, все задержанные в один голос заявили, что видят его впервые. В отношении самих задержанных были даны показания, "свидетельствующие", что в момент налета они находились далеко от Сисеро. Как и обычно, в таких случаях, полиция расследование прекратила. Но Вайс не унимался - его людям удалось похитить шофера Аль-Капоне. Его подвергли пыткам, чтобы узнать о новом местонахождении Скарфэйса, а когда и это не помогло, убили, бросив труп в колодец.

Когда труп обнаружили, Аль-Капоне сделал новый ход. Он предположил, что Вайс захочет присутствовать в качестве наблюдателя на предстоящем процессе против одного из его друзей, и не ошибся. Выходивший из здания суда Вайс оказался прекрасной мишенью для пулеметчиков Аль-Капоне. Самый неугомонный соперник "великого человека" чикагского "дна" был застрелен вместе со своим близким сообщником, а остальные люди Вайса получили такие тяжелые ранения, что надолго отошли от "большого бизнеса".

Таким же образом Аль-Капоне рассчитывал разделаться и с другой бандой, осмелившейся торговать алкоголем в его владениях. Но после этой новой кровавой стычки впервые был издан приказ об аресте Скарфэйса, осуществить который, однако, не удалось, поскольку главарь гангстеров скрылся.

Через три месяца он сам явился к властям.

- Я только что вернулся из путешествия и узнал об этом абсурдном подозрении. Просто чудовищно обвинять меня в преступлении по отношению к моим же собственным друзьям. Я ни в коем случае не примирюсь с этим бредом!

Этой угрозы и запоздалой явки в судебные органы оказалось достаточно для отмены приказа об аресте Аль-Капоне...

Затем 20 октября 1926 года в роскошном чикагском отеле "Шерман" состоялось любопытное совещание. Явиться на него было дозволено только видным лицам гангстерского мира, и все присутствовавшие, в том числе Аль-Капоне, придерживались заранее достигнутой договоренности. Он тоже пришел без оружия, а его 15 "горилл" - телохранителей остались дома.

Кроме Скарфэйса в конференц-зале сидели главари всех гангстерских банд, действовавших в районе Чикаго. И все были единодушны в том, что так дальше продолжаться не может. Под конец они в торжественной форме объявили амнистию всем тем гангстерам, которые ещё стояли в списках "подлежащих" убийству. Никаких больше счетов за былые перестрелки и немедленное прекращение всех стычек между бандами. Единая линия поведения в отношении прессы и полиции и, наконец, разделение всей территории на сферы влияния, как это водится между трестами. Газеты широко оповестили об этом соглашении в отеле "Шерман", но полиция и юстиция не стали вмешиваться, заявив, что Аль-Капоне и другим джентльменам ничего уголовного не инкриминируется.

Гангстерская мораль - дело весьма ненадежное, и соглашение от 20 октября 1926 года явилось не мирным договором, а в лучшем случае небольшим перемирием. Но передышка на некоторое время была необходима, чтобы подготовить успешные удары по конкурентам и провернуть некоторые дела, которые сулили желаемый доход. В марте 1927 года борьба между бандами Чикаго развернулась с новой силой.

Скарфэйс изобретает рэкет

Аль-Капоне можно было упрекнуть в чем угодно, только не в отсутствии фантазии. В 1927 году он решил уделять поменьше внимания стычкам между бандами и осуществить новое задуманное предприятие. Многое из его юношеского опыта "kid Gang" теперь трансформировалось в новых масштабах. Аль-Капоне изобрел "рэкет" - своего рода способ вымогательства денег у владельцев различных фирм.

Еще ранее в Чикаго было немало случаев, когда банды бросали бомбы в прачечные и красильни, выбивали стекла, обливали фасады магазинов серной кислотой, крали белье клиентов. Вскоре владельцы фирм стали получать предложения: за приличную плату они будут избавлены от бомб и кислоты. Это в их же собственных интересах, а потому им не остается никакой иной альтернативы, как принять "предложение о защите".

Финансовые дела "рэкета" решались на основе принципов акционерного общества, и большая доля попадала в руки Аль-Капоне. Но и этого мало. Прежний единоличный владелец крупнейшей в Чикаго прачечной предложил Скарфэйсу стать партнером его фирмы; бизнесмен "не прогадал" - благодаря этому сразу же отпала необходимость в полицейской охране предприятия.

При все усиливавшемся переплетении капиталистических предприятий с преступным миром у Аль-Капоне имелось много различных средств обеспечения своих интересов, к тому же не только в Чикаго, но и в других городах. Специалисты оценивали в 1928 году его обороты в сумму свыше 105 миллионов долларов, причем 60 миллионов поступали от торговли алкоголем на "черном рынке", по прежнему процветавшей, 25 миллионов - от принадлежавших ему казино, где играли в запрещенные азартные игры, 10 миллионов - от публичных домов и ещё 10 - от новых предприятий.

Чем больше обороты, тем сильнее страх за свою жизнь. Аль-Капоне постоянно искал надежного убежища. Начиная с 1927 года, он правил своей "империей" с роскошной, строго охраняемой яхты, стоявшей у небольшого островка Палм, близ Майами, во Флориде.

К тому времени разгул бандитизма превратился в серьезную проблему и помимо полиции, к делу были подключены силы Министерства юстиции - ФБР и налоговое управление. 14 февраля 1929 года, в день св. Валентина, в Чикаго произошло крупное столкновение нескольких банд, после которого на улице остались лежать шестеро гангстеров. На этот раз полиция реагировала более живо, чем обычно: дюжина любителей перестрелок угодила в тюрьму, в том числе и трое близких сообщников Аль-Капоне. Хотя их быстро выпустили под залог крупной суммы, это все же послужило тревожным сигналом.

Гангстерские главари попытались ещё раз прийти к соглашению. В мае 1929 года они собрались в городе Атлантик-Сити. Переговоры длились три дня и закончились невиданным дотоле документом: четыре самые крупные банды объединились в единый синдикат, в один преступный концерн, все прибыли которого должны были поступать в общую кассу и делиться по заранее установленному принципу.

Но и этому проекту, прямо опиравшемуся на экономическую структуру Соединенных Штатов, не была суждена долгая жизнь, и уже вскоре между бандами вновь вспыхнули ожесточенные столкновения. Создание "Коза ностры" затруднило борьбу с мафией, но не отменило ее; ФБР потребовались большие, в том числе и нетрадиционные на то время усилия, чтобы "добраться" до многих вожаков, весьма многих "капо" и очень многих "солдат" - хотя ряды мафии пополнялись едва ли не быстрее, чем редели под ударами конкурентов и противников.

"Дело Америки - бизнес"

Тридцатилетнего Аль-Капоне теперь не покидала мысль оставить "дело" и удалиться на покой. Невероятное богатство давало ему возможность вести роскошную жизнь, из перестрелок он выходил невредимым, а полиция и юстиция его не трогали.

Если до сих пор гангстерскому боссу во всех его делах невероятно везло, то это объяснялось не только его положением, завоеванным длинной цепью преступлений. "Успехи" Аль-Капоне неразрывно связаны с обстановкой "диких 20-х годов". Так именуют американские историки период с 1924 года, когда США захлестнула волна преступлений и насилия, превзойдя все, что когда-либо совершал мир концентрированной и организованной преступности.

Беспримерны были и цифры, которые приводятся официальной и далеко не полной статистикой: 12 тысяч убийств в одном только 1926 году, причем с тенденцией роста. В 1933 году было зарегистрировано 1 миллион 300 тысяч крупных преступлений, ежедневно совершались нападения на банки. Годом позже было совершено 46614 разбойных нападений, 190389 взломов и около 523 тысяч краж. Криминальная статистика доказывает, что в то время в Соединенных Штатах действовало гораздо больше преступников, чем американских солдат в Европе в первую мировую войну.

Буржуазные криминологи, социологи и историки и сегодня ещё спорят о причинах, породивших "дикие 20-е годы". Большое значение придают они "сухому закону". Однако он обнажает только стимул, но не корни явления, ибо, когда в 1933 году закон был отменен, банды, занимавшиеся подпольной торговлей алкоголем, быстро переключились на наркотики. Либерализм любой ценой, либерализм, недостоверный в своем формализме, объяснял лишь периферийные явления тех лет. И это заметно в процессе преследования правоохранителями Аль-Капоне, начиная с 1929 года.

Расцвет преступности совпал с приходом к власти нового президента США - Калвина Д. Кулиджа. Свою программу он сформулировал словами: "Дело Америки - бизнес". Выдвинувшие его монополии видели в этом выход из глубоких социальных и экономических потрясений.

Машина бизнеса была запущена на полный ход. Выпуск массовой продукции принял невиданные масштабы. Ожесточилась борьба монополий за рынки и прибыли. Миллионы людей желали принять участие в бизнесе, ставшем государственной доктриной США.

В этой конкурентной борьбе все средства были хороши. Предприниматели первыми дали дурной пример, социально ущербленные слои стали подражать ему. Бессовестность формально осуждалась всеми прошлыми традициями и нормами, но фактически ценилась высоко - и можно с точностью сказать (такие исследования уже поводились), что в массовом сознании, которое выражает и формирует пресса и масс-культ, эта оценка все более распространялась. Тысячи людей, оказавшихся на обочине, большое число бедных, попавших в нищету из-за растущей пропасти между ними и богатыми, стали источником пополнения армии преступности.

Повсюду возникали самостоятельно, а частично и по заданию крупных бизнес-картелей преступные объединения и "рэкетирские" группы, для взимания с мелких предпринимателей мзды за "охрану" их от гангстеров. Преступность приобретала все более организованные формы и начала, приспосабливаясь к той ситуации, в которой находилось американское общество, переходить к монополистическим методам. Слияние коммерческого и криминального капитала становилось все более тесным, что, в свою очередь, вело к росту политического влияния гангстеров - сначала в местном, а затем и в федеральном масштабе.

Невозмутимый мистер Гувер

В "дикие 20-е годы" в Вашингтоне в аппарате власти произошли перемены. Приход в Белый дом в 1924 году Кулиджа вызвал персональные перестановки. Прежде всего, новый президент уволил в отставку генерального прокурора США М. Догерти. На его место он назначил своего школьного товарища Харлана Ф. Стоуна. Пришлось подать в отставку и замешанному во многих скандалах шефу ФБР Бернсу.

Дж. Эдгаром Гувером, который тогда был уже его заместителем, овладели мрачные мысли. "Вероятно, я следующий, кому придется уйти", - подводил он итоги своей прошлой деятельности, которая слишком часто выходила за рамки государственных законов.

10 мая 1924 года Стоун вызвал Гувера к себе. Как всегда, новый генеральный прокурор выглядел угрюмым.

Садитесь, - предложил он молодому человеку, в физиономии которого было нечто "бульдожье".

Стоун долго бесстрастно разглядывал его, и после умышленно затянутой паузы, без всякого предисловия сказал: "Эдгар, я думаю назначить вас директором Федерального бюро расследований".

Гувер сумел подавить свои чувства, поначалу никак не отреагировал, тоже помолчал и потом ледяным голосом произнес: "Охотно принимаю это назначение, мистер Стоун, но на определенных условиях".

- Каких именно? - спросил Стоун.

- Эта служба должна быть свободна от любых политических влияний. Назначения в будущем должны осуществляться лишь на основе личной пригодности и только для людей, доказавших свои способности. Сам я должен нести ответственность лишь перед генеральным федеральным прокурором.

- С другими условиями, - ответил Стоун, завершая разговор, - я Вам и не предложил бы эту должность. Успехов!

Происходил ли разговор между Стоуном и Гувером именно так, - никто не знает. В официальном изображении он передан так - как часть легенды, прославляющей ФБР, и того нимба, который создавался вокруг Гувера.

Новому шефу ФБР было 29 лет. За прошедшие семь лет он сумел зарекомендовать себя, и 1924 год подтвердил, что испытание он выдержал. Кандидатур было немало, но решающую роль сыграло то, что к молодому Гуверу благоволили монополии. Они действовали через человека, занимавшего высокий правительственный пост, - министра торговли Герберта К. Гувера, позже ставшего президентом США. Именно он и предложил Стоуну назначить главой ФБР своего однофамильца.

Хотел ли новый директор бюро действительно создать политически независимую службу полиции, как это могло показаться правдоподобным в его разговоре со Стоуном?

Несмотря на ряд ударов, до этого с успехом нанесенных "прогрессивным силам" и политическим радикалам страны, ФБР в 1924 году находилась в жалком состоянии. Так, неподкупные служащие считались раритетами, и по-прежнему искушенные представители группировок различных политических оттенков стремились подчинить бюро своему влиянию. "Быть свободным от политических веяний" означало для Гувера ни что иное, как синоним устранения противоборствующих группировок. Лишь генеральный федеральный прокурор и он лично должны отныне определять направление дел.

Гувер вступил в эту должность в 1924 году, чтобы, как он однажды признался, "оградить Америку от красных и черных". Для этого ему необходим был боеспособный инструмент, и он железным кулаком принялся наводить в ФБР "порядок".

Ненадежные сотрудники были уволены, обстоятельства личной жизни, семейные условия и прошлое оставшихся и вновь набранных агентов подвергнуты тщательному изучению. Отныне в ФБР должны были служить только исключительно "честные люди", верные господствующему строю. С помощью хорошо разработанной системы инспектирования постоянно контролировались успехи, усердие и развитие характера агентов - эта система постоянного контроля, также как ротации, действует до сих пор и, хотя на определенных этапах вызывала "обюрокрачивание" джи-менов и справедливые нарекания, во многом определяет сравнительную "чистоту" и независимость в отношениях с администрацией и, шире, элитой на низовых уровнях..

В своем письме к руководителям служб, датированном маем 1925 года, Гувер выдвинул дальнейшие требования:

"Я принял решение уволить без предупреждения того служащего, о котором я узнаю, что он при исполнении обязанностей принимал алкогольные напитки. Сам я не употребляю алкогольных напитков. От своих чиновников на внешней службе я не требую ничего такого, чего не требую от самого себя".

Позже это определение было несколько ослаблено. Вне службы агентам разрешалось выпивать не более двух коктейлей. Всегда, в точно назначенное время, джи-мены должны были быть на поверке, ибо Гувер сам работал ежедневно по шестнадцать часов.

В течение всей своей жизни Гувер оставался холостяком, и даже как-то он публично высказал сожаление о том, что целибат - безбрачие, - нельзя включить в моральный кодекс ФБР. За внебрачный секс карали так же строго, как за пьянство.

Гувер быстро установил и дугой профилирующий принцип. Теперь имена агентов, работавших над делом, редко упоминались в прессе. Слава успеха должна была принадлежать всему бюро; злые языки, конечно же, говорили, что в особенности его шефу - но в общем-то всем было понятно, что шефы могут и будут сменяться. "Паблисити" же на нижнем и средних уровнях в деятельности спецслужб - дело весьма опасное.

В течение трех лет Гувер реорганизовал свое учреждение и создал предпосылки для того, чтобы позже его стали называть "американским гестапо". Однако это было результатом не только кадровых изменений, но и превосходного умения начальника ФБР идти навстречу желаниям и воле государственно-монополистического капитала, иначе - политического чутья Гувера, который сделал пожизненную ставку на именно такую форму социального развития страны, патриотом которой он несомненно был, ну и конечно его выдающихся организаторских способностей.

Всю свою жизнь Гувер питал особую слабость к картотекам. Уже с 1917 года, когда он стал начальником регистратуры подозрительных иностранцев в военном отделе министерства юстиции, он мог предаваться своей страсти собирать и классифицировать материал о нежелательных лицах.

К 1924 году он распорядился завести картотеку на всех, кто играл определенную роль в общественной жизни страны. Картотека содержала постоянно обновляющиеся сведения о самых разных людях - от простого почтового служащего до президента страны. Биографические данные, сведения о мировоззрении, об участии в "левых" митингах, в подписании различных петиций, о подписке на прогрессивные газеты, о семье, родственниках и друзьях, о финансовом положении и "хобби", о поездках за границу и встречах с иностранцами, о любовных похождениях и возможных сексуальных извращениях - все это и многое другое отражалось в досье ФБР.

В 1931 году Гувер хвастался, что располагает "самой крупной картотекой в мире". Ныне в неё уже внесен каждый второй гражданин США. Эта картотека вместе с отпечатками пальцев представляет собой важнейший инструмент власти ФБР. Интересно понаблюдать, что делало сформированное Гувером ФБР для борьбы с преступностью в "дикие 20-е годы".

Веселые гангстеры из Атланты

"Если однажды попадешь в тяжелое положение и придется сесть в тюрьму, пусть тебя отправят в Атланту" - этот совет потихоньку давали даже в самих правительственных кругах Вашингтона, ибо повсюду ходили прямо-таки фантастические слухи о привольном житье в этой федеральной тюрьме, находящейся в штате Джорджия.

Только что назначенный генеральный прокурор США поручил ФБР проверить, так ли это. 1 октября 1924 года группа оперативных агентов прибыла в Атланту и в течение нескольких дней установила, что слухи об условиях в этой тюрьме были скорее преуменьшенными, нежели преувеличенными.

Так, в почтовом отделении тюрьмы хозяйничал старый знакомый джи-менов Грэдди Уэбб, который за несколько ограблений почт должен был отсидеть 25 лет. Он считался начальником почты тюрьмы, ему помогали сведущие мастера своего дела, тоже осужденные за ограбления почтовых отделений.

Если заключенному не хватало тюремного харча, он мог питаться в ресторане одного из городских отелей, посещал который в тюремной робе или в цивильном костюме - как ему угодно. В саду виллы, в которой жил начальник тюрьмы, на полную катушку шла игра в покер, и ставки достигали 50 долларов. Те, кого такое времяпрепровождение не удовлетворяло, посещали по вечерам бары или другие увеселительные заведения либо приглашали друзей из других камер повеселиться и выпить.

Каждый мог обставить свою камеру по собственному вкусу, - конечно, при условии, что у него достаточно наличных. Разумеется, и другие удобства предоставлялись не бесплатно и распределялись отнюдь не в соответствии с принципом справедливости. За хорошую жизнь надо было платить, и многие заключенные была в состоянии это делать.

Директор тюрьмы Уорден А. Сартейн получал от каждого привилегированного "гостя" от 100 до 5000 долларов в месяц. Кое-какие "куски" доставались и другим служащим тюрьмы, и даже тюремному священнику. Он передавал агентам ФБР признания исповедующихся. Сартейн и его коррумпированные сообщники все отрицали, но исповедь дело иное - он поведал преподобному обо всех своих грехах.

"Небольшие суммы, примерно сто долларов в месяц, - рассказал он, давали заключенным весьма немного, самое большее - койку поудобнее или некоторое послабление в работе. А тем, кто хотел обедать вне тюрьмы, играть в покер и танцевать, приходилось выложить 2500 долларов". За одноразовый вклад в этом размере заключенный Чесли Татен получил работу шофера тюремного врача. После этого он редко находился в камере, большей частью был в пути.

Выяснение истины не составило для джи-менов особого труда, и тем не менее это "расследование" было преподнесено как огромный успех ФБР, как наглядное доказательство того, сколь решительно повел Гувер борьбу с коррупцией даже в тюремных заведениях.

Развеселая жизнь в Атланте кончилась тем, что директору Сартейну самому пришлось провести в ней 18 месяцев, но уже в качестве заключенного № 24207. Некоторые служащие тюрьмы были приговорены к одному году и одному дню отсидки, остальных участников аферы оправдали. Возбужденное против священника дело закончилось безрезультатно, так как вмешался епископ и быстренько перевел служителя божьего в другое столь же богоугодное заведение.

Налог взимается и с преступлений

В других, намного более тяжелых случаях, насчитывавших десятки мертвых, ФБР оперировала менее успешно.

В 1925 году удар направлялся на сращивание контрабандной торговли алкоголем, наркотиками с полицейскими чиновниками в Цинциннати, что закончилось осуждением двадцати двух уголовных преступников - сорок восемь других обвиненных были оправданы.