Варвар для Варвары

Фил обхватил меня за ягодицы и приподнял, прижимая к своему набухшему члену, и продолжил осыпать мое тело поцелуями. Я вскрикнула от острого наслаждения. Мой муж сводил меня с ума, заставлял почувствовать себя настоящей дикаркой.

Мои пальцы запутались в его волосах. Он издал слабый стон и поднял голову. Глаза его полыхали голубым пламенем.

— Единственная… — только и смог произнести муж.

Но одно это слово значило для меня многое. В тот момент Фил стал для меня целой вселенной, наполненной обжигающе-яркими звездами. Я не могла говорить и готова была расплакаться от счастья. Мечтала слиться с ним в едином волшебном порыве, погрузиться в общий водоворот страсти.

Мои ладони погладили его спину, спустились ниже, к упругим ягодицам. Погладили их и замерли на бедрах.

— Возьми меня, — я умоляла и одновременно приказывала. — Немедленно.

Фил приподнял меня и перевернул на живот. Его руки вновь принялись исследовать мое тело, губы проделали дорожку вниз по позвоночнику, уделяя внимание каждому изгибу.

Я встала на четвереньки и прогнулась, широко расставив ноги. Почувствовала горячее дыхание у себя между ног. Фил опустил ладони на мои бедра и начал ласкать кожу кончиками пальцев. Его губы почти касались нежных складок лона.

Мне казалось, будто я сейчас взорвусь от желания. Я всхлипнула и обернулась, призывно вильнула попкой.

— Пожа-а-алуйста, — произнесла едва слышно.

Муж сидел возле меня на коленях. Услышав мою просьбу, он издал прерывистый вздох и провел пальцем по моим половым губкам. Потом лизнул, будто пробуя на вкус.

— Такая нежная… — пробормотал он и проник языком в мою жаждущую ласк дырочку.

Словно разряд тока пробежал по моему телу. Я двигалась навстречу жадному рту мужа, отчаянно желая получить освобождение. Кусала от страсти губы и впивалась ногтями в наброшенную на ложе шкуру.

— Еще… продолжай! — выкрикивала, боясь, что он остановится.

Но Фил и не думал прекращать сладкую пытку. Вслед за языком в меня проник его палец, сделал прокручивающее движение.

Я отозвалась на эту ласку дрожью во всем теле. Мой варвар был очень опытным и страстным любовником. Он будто чувствовал, чего именно мне хочется. И исполнял все мои сокровенные желания беспрекословно.

Теперь уже два его пальца ласкали меня изнутри, а язык играл с клитором. Непередаваемо! Эти изощренные ласки довели меня до такого уровня чувствительности, о котором я и не подозревала прежде. И спустя мгновение с громким победным стоном упала на ложе. Обмякшая и удовлетворенная.

Фил прилег рядом, повел ладонью по моей спине.

— Продолжим?

— Обязательно! — я обняла его и потянула на себя.

Желание вспыхнуло во мне с новой силой, стоило мужу удобно разместиться между моих призывно разведенных ножек. Он приподнял меня за бедра, и его крепкий член замер у входа в мою «пещерку».

— Ты готова? — голос Фила дрожал от нетерпения.

— Как никогда! — кивнула я.

Крепко обхватила его ногами, обвила руками шею. Фил вошел в меня глубоко и сразу, до предела растягивая мое лоно. Он был таким большим и горячим — настоящим варваром! Брал меня долго и страстно, как изголодавшийся зверь.

Мне оставалось лишь принимать его с радостью и покорностью. Мои внутренние мышцы туго обтягивали его член, будто засасывая. И Филу определенно это нравилось. Он мощными и неистовыми толчками подгонял нас обоих к финалу, порыкивая от удовольствия.

И вот мое тело вновь содрогнулось от оргазма — еще более сильного, чем первый. Запрокинув голову, я выкрикнула имя мужа. Мои ногти впились в его спину. Бесконечно долгие секунды я находилась в состоянии полного исступления, и хотела только одного: почувствовать, как кончит Фил. Ощутить, как в меня выстрелит горячая струя его спермы.

Но в последний момент он отстранился и излил свое семя на кровать.

— Это было восхитительно, — прошептала я и улыбнулась.

— Правда? — выдохнул он, откидываясь на спину.

— Правда, — подтвердила я и лениво провела ладонью по его животу, широкой груди. — Ты самый лучший.

Фил повернулся ко мне и подарил полный нежности поцелуй. Оргазм опустошил меня, но желание, которое он во мне возбуждал, никуда не ушло. Оно просто замерло ненадолго, чтобы перевести дыхание.

Я обняла мужа и доверчиво положила голову ему на плечо.

— Почему ты не кончил в меня? — спросила как можно мягче.

Нет, заводить маленьких варварят я пока что не собиралась. И все же этот факт несколько смутил меня. Мне всегда казалось, что дикари не очень-то заботятся о последствиях секса.

— Табу, — печально выдохнул Фил. — Один человек — один ребенок.

Я подпрыгнула так, словно на меня вылили ушат кипятка. Вот так сюрприз…

— Так у тебя что, есть дети?! — мой вопрос испугал меня саму.

Неужели муженек скрыл от меня такой важный момент. И теперь в довесок ко всему у меня появится приемыш. А, может статься, и целых два. Нет, я понимаю, дети — цветы жизни, все такое. Но, учитывая порядки этого мира, нежные одуванчики вполне могут оказаться кактусятами — колючими и вдобавок ядовитыми.

Взволнованная неожиданным открытием, я не сразу заметила, как побледнел Фил. Он выглядел не просто расстроенным, а по-настоящему огорченным. Казалось, еще секунда — и он пустит слезу.

— Что с тобой? — я нежно коснулась его щеки.

Заглянула ему в глаза и увидела в них столько боли, столько бессильной ярости.

— Ты просила не напоминать о Гете, — проговорил Фил.

Я была готова его стукнуть. В самом деле, нельзя же быть всегда таким честным. И непонятливым.

— Это не тот случай, чтобы промолчать, — заверила я мужа. — Рассказывай.

— Гета умерла при родах, — нехотя признался Фил. — Она была очень слабой, тяжело переносила беременность. И наш малыш… он тоже… погиб.

— Прости… — прошептала я и порывисто обняла Фила. — Не знала о твоей трагедии. Обещаю, больше не буду напоминать тебе об этом.

Моя, казалось бы, давно потерянная совесть дала о себе знать и покрыла меня трехэтажным матом. Напрасно я пыталась ее урезонить. За время своей длительной и беспробудной спячки она, кажется, так изголодалась, что готова была сожрать меня целиком.

Я вспомнила, как настойчиво Фил интересовался моим здоровьем, холил и лелеял. И вместо благодарности получил от меня укор. Обеспокоенная собственными бедами, я не смогла проявить сочувствие. Жестокая, самовлюбленная эгоистка!.. Мне так хотелось поддержать мужа, как-то подбодрить.

— Но тебе ведь можно получить второй шанс? Завести ребенка… со мной… — я запоздало прикрыла рот ладонью, но фраза успела сорваться с моих губ.

И достичь ушей моего мужа. Взгляд Фила потеплел, губы изогнулись в счастливой улыбке. За проявленную смелость и находчивость я удостоилась восхитительного поцелуя и почти что признания в любви.

— Ты самая восхитительная женщина в Капуле, — сообщил мне Фил. — Твои слова согрели мне сердце.

«М-да, незадача, — подумала я, возвращая поцелуй. — И как теперь отвертеться?» Пусть у меня и крепкое здоровье, но вынашивать и рожать детей в этих варварских условиях, без медицинской помощи… Как только мне в голову пришло предложить Филу такое.

— Только в Капуле? — я решила отшутиться. — Получается, за пределами поселения есть много женщин, которые лучше меня.

Фил не оценил моего тонкого юмора. Мгновенно посерьезнел и напомнил:

— За пределами Капулы нет женщин. Нет жизни. Ничего нет…

— Знаю, — призналась я, — видела. В день нашей первой встречи побывала в солнечной роще и добралась до самых границ Капулы. И Калки видела — жуткая страхолюдина!

Фил вздрогнул и посмотрел на меня уже совсем другими глазами. С некоей долей уважения и, пожалуй, зависти.

— Ты очень смелая, — признался он, — но безрассудная. Калки ест всех, кто вторгается в ее владения. Пожалуйста, больше никогда не ходи к ней.

— Не пойду, не переживай. Мы с Калки пришлись друг другу не по вкусу, — я коротко хохотнула. Варвары определенно переоценивали способности своей богини. — Признаться честно, меня больше беспокоит возможность заболеть. А еще я боюсь родов, боюсь их больше, чем вашу Калки.

Ну вот, я снова вернулась к оставленной теме. Птица Варвара не отличается ни умом, ни сообразительностью. Ни, тем боле, умением вовремя захлопнуть свой клюв.

— Не бойся, — меж тем успокоил меня Фил. — У жрецов есть специалисты, которые помогают женщинам при родах.

— Так почему же?.. — я не решилась произнести фразу целиком.

Но муж уловил ход моих мыслей. Он скорбно поджал губы и признался:

— Специалисты осматривали Гету. Они предлагали избавиться от ребенка и предупредили, что беременность может закончиться плохо. Но моя жена не согласилась… моя бывшая жена.

Только в этот момент я осознала, какую боль испытал Фил. И поняла, почему он так долго не женился вновь. Такое испытание способно сломать кого угодно. Потерять сразу и любимую, и ребенка…

— Гета была храбрее меня, — призналась я и улыбнулась сквозь слезы. — Мне бы и в голову не пришло ослушаться врачей.

Фил прижал меня к себе и поцеловал в макушку.

— Не думай сейчас об этом. Чтобы завести ребенка, понадобится разрешение жрецов. Мне дадут его только через два дождя. А пока попросим у моей матери специальное снадобье — оно позволит нам заниматься любовью без ограничений.

Я кивнула в знак согласия и уютно уткнулась носом в шею мужа. Притворилась, будто задремала. А на самом деле принялась активно переваривать услышанное. Давненько мой мозг не получал столько пищи для размышлений.

Итак, жрецы контролирую в этом мире все. И даже рождаемость. Хитры, мудры и коварны. Разумеется, чем больше в Капуле жителей, тем быстрее исчезают запасы продовольствия.

Мне стало интересно, как жрецы поступают с собственным потомством. Тоже обзаводятся отпрысками раз в пятилетку?.. И почему я не видела ни одной женщины блондинки (кроме себя, разумеется), не могут же наложницы рожать только мальчиков — будущих пособников Калки.

Утомленная мыслями, я вскоре по-настоящему задремала. А когда проснулась, не сразу поняла, где нахожусь, и что происходит. Стены дома подрагивали и стонали, от невероятного шума закладывало уши. Мне показалось, будто на крышу дома взобрался гигантский зверь, рвал ее когтями и ревел, силясь проникнуть внутрь.

— Кули!.. — испуганно взвыла я и вцепилась в мужа, как в свою единственную надежду на спасение. — Они прилетели отомстить за съеденного собрата!

Он приоткрыл глаза и погладил мою дрожащую от страха спину.

— Нет, красавица, это всего лишь ливень.

Я непонимающе поморгала и снова прислушалась. Действительно, в Капуле бушевала непогода. Черное небо наконец-то прорвалось и выпустило из себя накопленную влагу. И она сплошным потоком обрушилась на поселение, проверяя на прочность деревья, дома и их обитателей.

Движимая любопытством, я сползла с ложа. Бросилась разыскивать сброшенные давеча угги и платье. Наполненный влагой воздух проник в жилище, заглянул в каждый его уголок. Стоило лишиться объятий мужа, как промозглый холод принялся терзать меня со всей яростью. Подрагивая и ежась, я принялась натягивать на себя всю одежду, которую только смогла найти. И спустя десяток минут стала напоминать себе куль из меха.

«Если случайно упаду, то уже не смогу самостоятельно подняться, — подумала я. — Так и буду валяться на полу, как майский жук, пока кто-нибудь мне не поможет».

Долгожданная свежесть принесла с собой и непредвиденные неудобства. В доме стало не только сыро, но и дымно. Фил закрыл вытяжку на крыше, чтобы вода не проникла внутрь. Когда только успел?..

Чихая и потирая глаза, я отодвинула краешек полога и выглянула на улицу. И не увидела ничего, кроме сплошной стены ливня. Воды было столько, что, кажется, рыбы могли спокойно плавать по всей Капуле. Хорошо, что Фил догадался посторожить свой «шалаш» на возвышении, иначе мы бы наверняка утонули.

— Как долго будут идти дожди? — спросила я мужа.

— Неделю или чуть больше, — отозвался он. — Но так сильно только первый день. Постепенно сила дождя иссякнет и станет теплее.

Ага, осталось день простоять и ночью не утопнуть. Я плотно прикрыла полог над входом: пусть лучше будет дымно, чем холодно.

Фил тоже поднялся и теперь расхаживал по дому полностью обнаженным. Он выглядел так естественно и эротично, что на секунду я потеряла дар речи. Только наблюдала за ним и не верила собственному счастью. Неужели это все мое?..

Моя внутренняя дикарка тоже онемела от восторга. Она рассматривала Фила с вожделением и пускала слюни.

А он продолжал заниматься обычными утренними делами, и не подозревая, как божественно смотрится со стороны. Пламя очага отбрасывало красноватые блики на его смуглое тело, подчеркивая рельефные формы. При каждом движении Фила его тугие мышцы перекатывались под кожей. Я ласкала взглядом его сильные плечи, широкую грудь и подтянутый живот.

Он склонился над умывальником и поплескал в лицо водой. При этом его упругие ягодицы напряглись, вызывая у меня желание немедленно наложить на них свои жадные ладошки.

— Тебе не холодно, — все же поинтересовалась я. Не хотелось бы, чтобы Фил отморозил себе что-нибудь важное.

— Нет, — отозвался муженек и повернулся ко мне. — Привык к таким перепадам температур. А ты разве нет?

Я помотала головой, продолжая рассматривать предмет своего обожания. Мне хотелось немедленно вернуться в постель и снова заняться любовью. Желание обладать Филом перебороло во мне даже голод.

— Как можно привыкнуть к подобному? — пробормотала я, не сводя взгляда с бедер мужа.

Моя внутренняя дикарка облизнулась и сделала шаг навстречу мужу. Ближе, еще ближе…

И вот мои руки уже обнимают его узкую талию, а губы раскрылись в предвкушении поцелуя.

— Ты так говоришь, будто это твой первый сезон дождей, — недовольно пробормотал Фил и слегка отстранился.

— Первый и есть, — я насупилась.

Заглянула мужу в глаза, пытаясь найти в них хоть проблеск доверия. Но он остался непреклонным.

— Перестань меня обманывать, — заявил он. — Других миров не существует.

Я убрала руки с его шеи и топнула ножкой. Вот упрямый таракан! Желание заниматься с ним сексом мгновенно испарилось. Отношения без взаимного доверия — не для меня. Или Фил начнет относиться ко мне иначе, или навсегда лишится моего расположения. Любовь, как мед — стоит добавить в нее ложку дегтя в виде сомнений, и она перерастет в отвращение.

— А я говорю есть! — пришлось проявить настойчивость. — Существует другой мир, в параллельной вселенной или где-то еще. Именно из него я и пришла.

— Послушай… — Фил обнял меня за плечи и тряхнул, как пыльный половичок. — Выброси из головы эти дуратские фантазии и живи как все. В Капуле нельзя отличаться от других, даже мыслями. Если жрецам станет известно о твоих речах, они казнят тебя.

— Ты всегда подчиняешься их воле?! — от злости я переступила запретную черту.

Лицо Фила исказилось от ярости. Он схватил меня в охапку и с силой швырнул на постель.

— Даже думать так не смей! — его возглас покатил по дому, как раскат грома.

— Почему же?.. — я продолжала напирать. Бесстрашная и глупая. — Ты тоже не похож на других варваров. Иначе выглядишь, иначе разговариваешь. Знаешь дни недели и умеешь писать. Да-да, я видела, как ты делал пометки на шкурах. А ведь это тоже табу! Не боишься, что жрецы казнят тебя?

Фил в один прыжок преодолел разделяющее нас расстояние. Навис надо мной, как скала, и угрожающе зарычал.

— Что, снова выпорешь? — мой запал не прошел. Муж умел меня не только завести, но и вывести. — Или покусаешь? Ты такой же эгоистичный и самовлюбленный, как твои обожаемы жрецы. Готов установить табу, даже не попытавшись разобраться в проблеме.

Он стиснул кулаки так, словно собирался ударить, но сумел совладать со своим гневом.

— Я пообещал при тебе не вспоминать Гету, и выполнил условие. Сделай для меня то же самое. Никогда больше не сравнивай меня со жрецами и не рассказывай про другие миры.

— Постараюсь, — буркнула я. — Но тебе проще, Гету уже не вернуть. А мой мир все еще существует, и мне очень хочется в него вернуться.

— Из Капулы нет выхода, — обреченно произнес Фил и отошел от меня. — И входа тоже нет. Другие миры утрачены для нас. Забудь про сказки и смирись. Как я.

— Ты тоже пришел из другого мира?! — во мне зажглась искорка надежды.

— Нет, — погасил ее Фил. — Но когда-то я тоже верил, что путешествие между мирами возможно. И знал человека, который пытался это доказать.

Фил замолчал, не намереваясь выдавать все подробности.

— У него получилось? — вознегодовала я. — У того человека?

— Нет! — рявкнул Фил. — Он погубил себя и подставил под удар своих близких.

— А как?.. — начала было я.

— Хватит вопросов! — предупредил Фил. — Или мне все же придется тебя избить. Смотри, огонь почти погас, и еда не готова. Хватит лежать, у тебя полно работы!

Я кое-как поднялась с ложа и поплелась к очагу. Кажется, медовый месяц закончился, едва успев начаться. У меня осталась масса аргументов в пользу моей теории. И даже доказательство — заветный ключ. Но мне было страшно показывать его Филу. Кто знает, вдруг, в порыве гнева, он его отберет его или вообще сломает. Так рисковать я не имела права.

Глава 20

Спустя сутки, моя внутренняя дикарка впала в кому. Вместо нее во мне поселился бешеный робот-домохозяйка, снующий туда-сюда по жилищу в попытке угодить его хозяину. Муж заставлял меня готовить, мыть посуду без горячей воды, проверять и перепроверять запасы одежды и продовольствия.

Но больше всего мне не понравилось изготавливать посуду. Я возненавидела тыквы всеми фибрами своей души. Чтобы получить из них одну более-менее пригодную емкость, приходилось вначале костяными скребками вычищать из них мякоть. Потом засовывать внутрь дробленые камешки и взбалтывать до нервного срыва, очищая внутреннюю поверхность тыквы от пленок. Следом в измученный овощ приходилось насыпать горячую золу и тоже взбалтывать. А после обеззараживать кипящим отваром из трав и расставлять полученные заготовки на просушку.

Изгаляясь над тыквами, я попеременно представляла на их месте Фила, Костика, Марьяну… Вспомнила всех своих недругов, никого не забыла. Жилище наполнилось мнимыми черепами моих поверженных врагов, и это принесло мне некоторое облегчение.

— Все, вырезать больше некого, — объявила я Филу и отложила в сторону скребок.

Поднялась и тяжело разогнула спину. Устала, как беговой таракан.

— Как некого? — удивился Фил. — Вон еще сколько тыкв осталось…

Я посмотрела на гору неиспользованных овощей и захотела пнуть саму себя под зад. Вот зачем мне понадобилось удерживать тыквы во время бешеной скачки на тележке, пускай бы катились себе под горочку. Мне бы меньше работы досталось.

— Зачем нам двоим столько приборов? — ввернула я свое резкое «фе». — Ты только посмотри: ложки, миски, кувшины, черпаки… Мы что, планируем открывать посудную лавку?

— Нет, — брякнул Фил, продолжая вырезать из очередной горлянки калебас. — Посуда быстро приходит в негодность, а сезон дождей — лучшее время, чтобы запастись ей впрок. И тыквы в это время года самые подходящие: большие и с плотной кожурой.

Калки его побери, хозяйственный, как дедок-старьевщик. Придумал чем заниматься в медовый месяц. Так бы взяла и открутила ему за это его котеку. Я, разумеется, предполагала, что после свадьбы буду валиться с ног от усталости. Но надеялась, что тому причиной будет горячий и страстный секс. Но никак не работа по дому до полного изнеможения, на такое я не подписывалась.

Фил, как ни в чем не бывало, продолжал работать. И усердно делал вид, что не замечает ни моей злости, ни моей усталости.

— Больше не притронусь ни к одной тыкве! — мне все это порядком надоело. — Готовься к Хэллоуину без меня.

— Не хочешь вырезать посуду, займись одеждой, — еще больше расстроил меня муженек.

— Снова перебрать сундук Геты и еще раз передоложить вещи полынью? — взбрыкнула я. — Во второй раз? Зачем вообще это делать, если в Капуле нет моли?

Фил отложил тыкву и нож в сторону и зачем-то полез на свой «костяной склад».

— Шкуры портятся от сырости и долгого неиспользования. Их нужно изредка проветривать и просушивать.

Я покосилась на его мужественную спину и буркнула себе поднос:

— Лучше бы ты меня «проветривал и просушивал». Иначе заплесневею от недостатка ухода и внимания.

Через минуту муженек вручил мне огромную костяную иглу и пучок конопляных лиан.

— Вот так нужно расщеплять веревку и делать из нее нитки.

Я скептически покосилась вначале на приспособления, потом на Фила. Он издевается?

— Не хочу вышивать, — предупредила домашнего тирана. — У меня пальцы болят. Смотри, как скрючились.

Я бросила иглу и нитки на пол и протянула к мужу ладони. На самом деле они нисколько не пострадали от тыкв, а вот следы от прежнего, «отшельнического» труда, на них остались. Не припомню, чтобы раньше у меня были на руках такие мозоли и порезы. В моем мире даже уборщицы могли сохранить свою кожу красивой. Здесь же варвары не пользовались ни резиновыми перчатками, ни кремами.

Фил провел кончиками пальцев по моим ладоням. Такое интимное, будоражащее воображение прикосновение. Моя внутренняя дикарка прикусила нижнюю губу и зажмурилась от удовольствия.

— У тебя красивые руки, — пробормотал муж и поднес мои ладони к губам. Коснулся их трепетно, будто целовал лепестки роз.

Я затрепетала, как камыш на сильном ветру. Устремила взгляд на Фила и подумала, что по меркам его мира мои ладони, наверняка, не так уж грубы. Или у варваров вообще считаются красивыми трудовые мозоли. Кто их, дикарей, разберет.

Я жаждала поцелуев мужа. Одно его ласковое слово, один шаг навстречу примирению — и я паду, как разрушенная крепость, к ногам победителя.

Фил смотрел на меня полными обожания глазами. Я видела, что ему тоже не терпится воссоединиться и заняться чем-то более приятным, чем вышивание крестиком. Воздух между нами накалился до предела.

Но проклятое мужское упрямство победило. Мои мечты о воссоединении с упертым, но таким желанным варваром накрылись костяной горлянкой. Фил отвел взгляд и выпустил мои ладони.

— Ты можешь сшить себе обновку, у меня есть три готовых шкуры. Или новое покрывало на кровать. Выбирай, чего тебе больше хочется.

«Мне больше хочется тебя…» — подумала я и тоже отвернулась. Зачем мне новая одежда, если ей не перед кем похвалиться. И накой Калки нам покрывало, если мы не сможем его как следует проверить на прочность.

— Не хочу! — буркнула я и уставилась на огонь.

Оранжево-красное пламя очага с жадностью пожирало только что подброшенные поленья. В его потрескивании мне слышались насмешливые нотки. Очаг словно хохотал над двумя глупыми людьми, которые никак не могли прийти к взаимному согласию. И метались из стороны в сторону, как маятник часов.

— Чего не хочешь? — уточнил Фил. — Одежды или покрывала.

— Ни того, ни другого, — насупилась я. — Надоело сидеть взаперти и слушать этот противный дождь. Хочу солнца и света. И радости.

Фил почувствовал мой отрицательный настрой и тоже стал хмурым, как небо над Капулой.

— Другая на твоем месте порадовалась бы такому щедрому дару.

Я резко вскинула голову и уперла руки в бока.

— Так поди и поищи другую, — предложила супругу. — Глядишь, она тебе за «шубку» и пирогов напечет, и котеку почистит.

В ответ Фил пробубнил что-то невразумительное. Запихнул не пригодившиеся шкуры в «сундук» и громко хлопнул крышкой. Психует, варвар!

Пока он отвалил от меня с домашними делами, я решила позаботиться о себе любимой. Отыскала в жилище свою удачно запрятанную котму, в которой последние дни хранились остатки моего подвенечного платья. Оно давно не напоминало великолепный наряд от Кардена, изысканный и экзотичный. Жалкий обрывок, потрепанное напоминание о былой роскоши.

Со вздохом я принялась раздирать ткань на лоскуты. По моим расчетам вскоре у меня должны были начаться «красные дни календаря», стоило приготовиться к ним заранее. В прошлый раз добросердечная Ка показала мне, как можно использовать для впитывания мох. Но сейчас достать его было немыслимо. Пришлось искать другой способ справиться с проблемой. Чего-чего, а это я умею. Вертеться, крутиться, выкручиваться, изворачиваться… Лишь бы чем заниматься, только не работать.

— Зачем ты испортила наряд? — Фил все же наблюдал за мной. — Ты в нем такая красивая…

После этой фразы я все же пустила слезу.

— Мне нужны… прокладки. Ну… это… понимаешь…

Еще никогда мне не приходилось обсуждать такой интимный момент с мужчиной. В последний раз я чувствовала себя так неловко, когда в самый разгар выступления с меня сплыла накидка, и зрители заметили утягивающий пояс на моей талии.

Фил задумчиво почесал макушку. Пристально посмотрел на предательски краснеющую меня.

— Сейчас, — что-то там сообразил он.

И принес мне небольшую костяную коробочку с откидной крышкой. В ней, к моему искреннему изумлению лежали тампоны. Самодельные, серого цвета и немного грубоватые — но все же в назначении этих маленьких «мышат с хвостиками» не приходилось сомневаться.

— Отличные вещицы, — только и смогла произнести я. — Их тоже готовила Гета?

— Да, из прокипяченной шерсти крыса, — согласился Фил, — если хочешь, я потом расскажу тебе как.

— Да, обязательно, — согласилась я. И хотела засунуть подарок обратно в котму.

— Подожди, — остановил меня муж. — Они слишком долго лежали. Перед использованием их нужно еще раз прокипятить, смазать маслом и снова высушить.

«Ого! — я мысленно присвистнула. — А жизнь-то налаживается. По крайней мере, от одной проблемы меня избавили».

Могла ли я подумать раньше, что такая мелочь, как гигиенический тампон, может меня так порадовать. Нужно было срочно благодарить мужа за находчивость. Да и за отходчивость тоже, чего уж там.

— Спасибо, — пробормотала я, глядя в пол. — И прости, что накричала. Порой мне сложно контролировать рвущиеся наружу эмоции.

Фил осторожно присел рядом и обнял меня за плечи.

— Ничего, когда-нибудь мы научимся уживаться и начнем понимать друг друга без слов.

— Хочешь сказать, мы перестанем разговаривать вообще? И тем самым спасем наш брак, — пошутила я.

Стоило мужу ко мне притронуться, как воспламенялась, как факел. Хотя, наверное, хорошо, что мы с ним не умели подолгу друг на друга дуться. И делали первый шаг к примирению, невзирая на разногласия.

Грубые ладони мужа перебрались с моих плеч на лопатки, бережно растерли кожу, согревая и вселяя надежду на скорое продолжение медового месяца. Я прикрыла от удовольствия глаза и позволила своей внутренней дикарке взять бразды правления в свои руки. Она обожала ругаться с криками и битьем посуды, а после мириться до утра со страстными стонами. Есть в этом ее убеждении что-то мудрое, все же отношения мужчине и женщине проще выяснять в горизонтальном положении. Так больше шансов прийти к взаимному согласию без ущерба для имущества.

— Скажи, а ты уже… у тебя… началось?.. — сбивчивое бормотание Фила вывело меня из состояния приятного забытья.

— О чем ты?.. — я приоткрыла один глаз и с любопытством глянула на мужа.

Он такой милый, когда краснеет. В такие моменты грубоватый варвар превращался в скромного и отзывчивого парня, смущенного и нерешительного.

— У тебя… уже началось? — спросил он. — Ежемесячное кровотечение.

А-а-а, вот он о чем. Выходит, я ему все же не безразлична. И пусть он пока испытывает только вожделение, это верный признак расположения. Приворот через постель — один из самых верных.

— Еще нет, а что?.. — я невинно похлопала ресницами и притворилась непонимающей.

Муженьку ни к чему знать, как все во мне возликовало после его замечания.

— Хотел предложить тебе искупаться, — улыбнулся он и добавил, склонившись к моему ушку: — Думаю, теплая вода и душистое мыло помогут нам обоим расслабиться. Передохнуть от дел и продолжить близкое знакомство.

Его дыхание приятно пощекотало мою кожу. А многообещающее замечание раззадорило интерес.

— Теплая вода?! Мыло?.. — я готова была завизжать от счастья. — Неужели это возможно?

— Конечно, — усмехнулся Фил. — Иначе я не стал бы тебе предлагать.

Я подскочила и радостно закружилась на месте. Давно не чувствовала такого воодушевления. Только бы оправдались мои ожидания.

Фил прихватил с собой две меховые накидки и подал мне руку.

— Идем.

— Нам придется идти на улицу? Сейчас? — я нервно поежилась и посмотрела на мужа, как на полоумного.

Неужто он решил помыться под дождем. Тогда о каком тепле и уюте может идти речь?.. Это же настоящая пытка: стоять под холодными потоками воды голышом. Тут даже душистое мыло не поможет.

— Не на улицу, — утешил меня Фил и чмокнул в кончик носа. — Недалеко от дома я обнаружил горячий источник. Обнес его камнями и упрятал под навесом.

«Так вот что находится в той длинной палатке, — подумала я, — а мой муж молодец. Почти гений. Главное, чтобы жрецам не стало известно об этом сокровище, иначе мы рискуем лишиться домашней купальни. Блондинчики слишком ценят комфорт и вовсю пользуются своими привилегиями».

— Что же ты раньше мне не рассказал об этом? — слегка укорила я мужа и озорно погрозила ему пальчиком. — Обожаю купаться. Особенно в теплой воде.

Фил накрыл меня одной из шкур и вывел на улицу. Дождь стал не таким сильным, но все еще продолжал заливать Капулу. Из-за поредевших облаков опасливо проглядывало солнце. Природа оживала, ей удалось выдержать еще одно испытание на прочность. Как и мне. Я тоже пережила бурю в семейной жизни, почти безболезненно перенесла засуху и готовилась к новой весне.

Мне, как первому подснежнику, хотелось согреться в лучах нежности и любви моего мужа. Вновь почувствовать себя желанной. Главное, сдерживать свой бурный нрав и не проверять Фила лишний раз на прочность. Как истинный варвар в следующий раз он может не простить мне грубости и непослушания.

Под крытым тентом из выделанной кожи мой умелец-муж соорудил нечто вроде каменного бассейна, доверху наполненного водой. Над этой небольшой округлой формы «ванной», по размеру чуть меньше чем метр на метр, висело густое облако пара. Настолько плотное, что я едва видела кончики пальцев на вытянутой руке.

— Как тут здорово, — возглас восхищения сорвался с моих губ. — Настоящая пещера Али-Бабы с неземным сокровищем внутри.

— Какой бабы? — непонимающе переспросил Фил. — Гали?

— Да, ее, — я не стала возражать и прикрыла ладошкой рот. Не хотелось вслух смеяться над мужем. Откуда же ему, дикому варвару, знать сказки моего мира.

— Поможешь мне снять платье, — зачем вообще говорить, если можно перейти к вещам более интересным.

Я подняла руки вверх, красноречиво намекая, что готова раздеться. Фил стянул с меня платье и повел в воде.

— Заходи медленно, — предупредил он. — Вода горячая, к ней нужно привыкнуть.

Я обмакнула в бассейн ступню и тут же отдернула. По сравнению с температурой на улице, было очень горячо.

— Признавайся, решил меня сварить? — пошутила я и подмигнула мужу.

Фил первым спустился в воду, доходившую ему до колен, и протянул ко мне руки.

— Есть не буду, разве что немного покусаю… очень нежно, обещаю.

В этот момент мне почему-то вспомнилась неудачная попытка вот так же, с размаху запрыгнуть к парню на колени. Испытать подобный позор повторно совершенно не хотелось. Потому я отступила от края бассейна и пробормотала:

— Сама войду, не нужно меня ловить.

— Ты снова во мне сомневаешься, жена? — Фил, кажется, прочел мои мысли. — Иди сюда, немедленно!

— Сам напросился… — с этими словами я подпрыгнула на месте и с размаху обрушилась на мужа. Искренне надеясь, что вода смягчит удар, и мы оба пострадаем не сильно.

Но мои опасения не подтвердились. Фил ловко поймал меня на лету, словно я весила не больше лебединого пера. Поймал и тесно прижал к себе, не позволяя воде обжечь мое тело.

Я обвила его талию ногами и вцепилась ладонями в сильные плечи.

— Ты такой сильный, — похвалила и накрыла его губы своими.

Невыносимая волна блаженства накрыла меня с головой и понесла в мир радужных грез. Моя мягкая грудь тесно прижималась к твердой — Фила, бедрами я чувствовала исходящий от воды жар. Он поднимался все выше и выше, готовый затопить меня целиком.

Не сразу я поняла, что это Фил потихоньку приседает, давая мне привыкнуть к температуре в бассейне. Мое тело окончательно согрелось и разомлело. Дикарка внутри меня с радостными воплями принялась ерзать и раскачиваться в древнем чувственном ритме.

Продолжая поцелуй, Фил поглаживал мою спину, мял бедра. Сидя на нем верхом, я с радостью отзывалась на эти ласки, и дарила свои взамен. Мои ладони, как две теплые морские губки, блуждали по широкой спине мужа, плечам, шее. Нам обоим определенно нравилось такое омовение.

Вода оказалась на удивление чистой и прозрачной, как слеза ребенка. Сквозь ее толщу проглядывало усыпанное мелким гравием и ракушками дно. Прервав поцелуй, я протянула руку и подняла маленькую раковинку. Такая красивая, перламутровая, она переливалась, точно жемчужина.

— Нравится?.. — спросил Фил. — Я нашел их в одном из осушенных озер, недалеко от солнечной рощи.

— Очень, — призналась я, — можно мне взять несколько?

— Хочешь сделать бусы? — Фил приложил ракушку к моей груди, провел ей от одного плеча до другого. — Они прекрасно подойдут к твоей коже, такой же нежной и белой, как молоко.

Мне польстило такое сравнение. Я улыбнулась и выгнула спину, побуждая Фила продолжить изысканную ласку. Прикосновение гладкой ракушки вкупе с шероховатыми мужскими пальцами вызывало у меня прилив желания.

— На самом деле я бы хотела расшить ими сумочку, но идея с бусами мне тоже нравится, — призналась я.

— Ты все же решила научиться шить?.. — шутливо укорил меня Фил и склонился к моей груди.

Чувственные губы мужа коснулись моих сосков. Я закрыла глаза, но мои руки продолжали ласкать разгоряченное тело Фила, стройное и сильное, и такое желанное.

Наслаждение стало невыносимым, внизу живота появилось мучительное томление. Мысли о клатче и прочей ерунде вылетели из моей головы. Окутанная теплым паром и щедрыми ласками мужа, я упивалась этими ощущениями и тихо постанывала от удовольствия. Разговаривать уже не могла, не осталось сил.

Твердый член уперся мне в живот, руки мужа сомкнулись на моих ягодицах.

— Ты такая упругая и гладкая, моя красавица, — его страстный шепот подлил горючего в костер моего желания.

Я обхватила ладонями лицо мужа и притянула к себе. Мои губы жарко впились в его рот, возбужденные ласками соски коснулись твердой, как сталь груди. Фил застонал и двинул бедрами, потерся об меня восставшим пенисом. Предвкушение дрожью прошлось по моему телу. Оба мы были возбуждены до предела.

Я провела языком по губам Фила, умоляя их разомкнуться. Он приоткрыл рот и откликнулся на мой поцелуй со всей страстью. Наши языки сплелись в первобытном, завораживающем танце. А тела жаждали большего, гораздо большего…

Фил перенес меня на край бассейна, принялся ласкать и массировать мои груди, осыпать их жаркими поцелуями. Его руки побывали всюду, не оставив без внимания ни единой части моего тела. Он шептал мне слова нежности, которые я почти не слышала, оглушенная желанием. Словно растворялась в жарких объятиях моего варвара, наслаждаясь моментом единения.

Поняв, что я полностью в его власти, Фил принялся поддразнивать меня. Кончиком члена он касался моего клитора и влажных складок лона и тут же отстранялся, будто не решаясь продвинуться дальше. Не помня себя, я двигала бедрами ему навстречу, но муж все продолжал эту мучительно-сладкую пытку. Бессовестный варвар!

Моя внутренняя дикарка не могла терпеть больше и приказала мне взять инициативу в свои руки. Решительным жестом я обхватила ладонью член Фила и, направив в себя, протолкнула внутрь. Закинула ноги на талию мужа, не позволяя ему вновь отстранится.

— Ах ты, моя маленькая охотница, — выдохнул Фил. — Поймала меня в свои сети.

Громко застонав, он погрузился в меня полностью. Начал двигаться, постепенно ускоряясь. Его толчки становились все чаще и мощнее, и я выгибалась им навстречу. Каменный борт бассейна царапал мне нежную кожу спины, мешая наслаждению.

— Не хочешь сменить позу, — предложила я мужу, задыхаясь от страсти.

— Любое твое желание, красавица… — хрипло отозвался Фил.

Он удобно устроился на каменном выступе и посадил меня сверху. Его член вошел в меня так глубоко, что с моих губ сорвался вскрик восхищения. Это ощущение наполненности мне настолько понравилась, что я начала двигаться в бешеном ритме. Моя попка, как два упругих мячика, подскакивала на бедрах Фила, быстрее и быстрее.

Муж помогал мне, насаживая на себя мое тело. Наши восторженные страстные крики заглушали дождь, барабанивший по тенту. Я охватила тело мужа руками и ногами и через несколько мгновений бурно кончила. И тут же почувствовала, как член Фила запульсировал во мне, выбрасывая струйки горячего семени.

Все кончилось, но мы с Филом все еще сидели, не в силах разомкнуть объятия. Шумное дыхание наше сливалось воедино, сердца бились в унисон. От пережитой только что страсти я не могла даже шевельнуться и только довольно улыбалась, позволяя ладоням мужа успокаивающе поглаживать мою спину.

— Клянусь Калки, сами боги дождя только что благословили нас, — полушепотом произнес Фил. — Нас теперь не разлучат ни стихии, ни люди.

— Да, — подтвердила я. — Давай больше не будем ругаться и ссориться. И пусть черная полоса в совместной жизни окажется для нас взлетной.

Глава 21

Медовый месяц все же состоялся. Точнее не месяц, а всего лишь неделя. Фил всячески меня обихаживал, выполнял мои желания и старался не загружать работой. Мы вместе занимались хозяйством, изредка спорили, а потом долго и бурно мирились.

И только на время моих критических дней нам пришлось ненадолго прерваться. Но Фил оказался настолько милым и заботливым, что терпеливо перенес три дня полного воздержания и неожиданные перепады моего настроения.

И все же где-то в глубине подсознания я все еще была уверена, что такая жизнь не для меня, что Варвара Иванова достойна большего. Фил отличный любовник и заботливый муж, но он дикарь, и этим все сказано. Ему приходится тяжело трудиться, рисковать жизнью, убивая смертельно опасных тварей ради пропитания. Но он привык, а я — нет. После лет, проведенных в цивилизованном мире, полном маленьких радостей в виде бытовой техники, электричества, механики, обыденная жизнь в Капуле все еще казалась бредом. Моя цивилизованная часть изо всех сил противилась новым условиям, искала другие варианты.

И да, я вспоминала жрецов. Часто думала о том, как бы сложилась моя жизнь в их пирамиде. Мне очень хотелось вернуться на танцы в следующем сезоне и еще раз попытать счастья. Но я понимала, что это невозможно. И не могла простить Филу упущенного счастья.

А еще сильнее — его недоверия. Муж отказывался обсуждать со мной вещи посерьезнее меню, новой посуды и позы в постели. И стоило мне заикнуться о своем прошлом, как он приходил в ярость и обещал выпороть. Или вовсе игнорировал мои речи, что на самом деле еще хуже. Мои стальные нервы постепенно накрывались медным тазом.

Напрасно я пыталась развеять суеверность мужа и поколебать его убеждения, феминизм и варварство — понятия несовместимые. Фил придерживался одного простого правила: таракан и женщина — друзья охотника, но должны знать свое место. Выполнили долг — забились в будку и не вякайте, сидите себе тихо и ждите, когда хозяин принесет ужин и приласкает.

Все во мне восставало против такого поведения Фила. И, рискуя разжечь очередной скандальчик, я вновь и вновь штурмовала стену невежества, которую воздвиг между нами мой варвар.

— Скажи, откуда у тебя взялся тот прибор, который ты отдал за меня жрецам? — однажды этот вопрос все же не удержался во мне.

Мы с Филом лежали в обнимку, пресытившись ласками. В очаге по-домашнему потрескивал огонь, а в воздухе все еще витал аромат вкуснейшего ужина. Мне почему-то подумалось, что это самый подходящий момент для разговоров.

Но я снова ошиблась. Даже разомлевший и удовлетворенный, Фил не собирался подпускать меня ближе к себе.

— Ты опять? — недовольно пробормотал он и убрал руку с моего плеча.

— Снова, — нарочито ласково пробормотала я, приподнялась на локте и заглянула мужу в глаза. — Разве ты так и не понял, что тебе в жены досталась ужасно любознательная особь женского пола. Ну же, не будь букой.

— Не хочу говорить об этом, — Фил зажмурился и повернулся на бок — ко мне спиной.

— А давай так: ты удовлетворишь мое любопытство, а я сделаю для тебя что-то особенное, чего еще не делала? Обещаю, тебе понравится…

— Впервые испечешь не горелые лепешки или наконец-то научишься пользоваться веником? — поддел меня Фил.

Но я не поддалась на провокацию. Шикнула на попытавшуюся возмутиться внутреннюю дикарку и нежно провела ладонью вдоль позвоночника мужа. Прижалась к нему всем телом и горячо прошептала:

— А вот и не угадал… У меня есть предложение еще лучше.

Я начала целовать его спину, плавно спускаясь ниже, к бедрам. Коснулась языком копчика и обхватила ладонями твердые, как сталь, ягодицы. Фил настоящий красавец, приставать к нему одно удовольствие. Он словно мистер Декабрь с эротического календаря — весь такой гладкий, загорелый и прекрасно сложенный. Мечта всех женщин.

Фил со стоном перевернулся, и у меня перед глазами возник его возбужденный пенис. Я склонилась над ним и обогрела своим теплым дыханием.

— Хочу попробовать тебя на вкус, — я на секунду вкинула взгляд и подмигнула мужу.

Бедненький, он явно не рассчитывал на такой поворот. И теперь метался между желанием сохранить свою тайну и получить от меня оральную ласку. Да, милый, минет — вполне весомый аргумент.

— Так как, согласен? — уточнила я, заранее зная ответ.

— Умеешь ты своего добиваться, женщина, — признался Фил и со стоном откинулся на кровать. Запустил пальцы мне в волосы и пошире раздвинул ноги.

Хорошо, что на этот раз не спросил, пробовала ли я уже подобное. Пришлось бы его разочаровать — фелляция не входила в список моих талантов. В этом плане весь мой опыт сводился к одной не очень удачной попытке ублажить бывшего парня, эротическим рассказам и роликам из интернета.

Но чего не сделаешь ради собственной выгоды. К тому же, опыт обещал стать интересным. Ласкать такого восхитительного мужчину ртом и руками, пожалуй, даже приятнее, чем есть сладкое на ночь. И удовольствие получишь, и не поправишься.

Смочив пальцы слюной, я провела ими по члену Фила, внимательно наблюдая за его реакцией. Подопытный застонал и закатил глаза, и это подтолкнула меня продолжить сладкую экзекуцию. Обхватив возбужденный пенис ладонью, я коснулась кончиком языка чувствительной точки прямо под головкой.

— Так хорошо?.. — спросила у мужа.

— Норма-а-ально, — едва шевеля губами, простонал он.

Крепкий орешек попался, не хотел признавать себя побежденным. Но моя внутренняя дикарка была убеждена — он в нашей власти. Никуда не денется, не время ерепениться.

— Так ты расскажешь?.. — промурлыкала, задевая губами навершие его «боевого копья».

— Да-а-а, — сдался Фил и приподнял бедра.

Ну вот, так бы сразу. Член Фила был таким большим, что я побоялась взять его в рот целиком. Пришлось помогать руками. Чем больше я ласкала его, тем тверже и горячее он становился. Я поразилась тому, какую власть имею над телом мужа. Это внезапное открытие возбудило меня саму и заставило мою внутреннюю дикарку выть от счастья.

Используя руки, язык и губы, я заставляла мужа постанывать от удовольствия. Его бурная реакция звучала в моих ушах, как тысячи аплодисментов моему неожиданно открывшемуся таланту. Вот уж не думала, что стану такой смелой и умелой минетчицей. Звездой Капулы в оральном сексе.

— Мне так нравится, красавица, — хрипло стонал Фил, подмахивая бедрами в такт моим движениям. — Ты такая ласковая…

«Ах, хвали меня, хвали еще», — хотела сказать я. Но мой рот был слишком занят, чтобы тратить время на пустую болтовню.

Довольная собой, я обхватила ладонью яички Фила и чуть сжала их. Восхищенный вздох стал мне за это наградой. Муженек стоял на самом краю страстного водоворота, готовый в любой миг прыгнуть в его манящие глубины. И я от всей души желала поскорее почувствовать, как сумасшедший оргазм заставит прекрасное тело Фила содрогнуться в сладостных муках. Пожалуй, это зрелище станет самым лучшим из всего, что мне доводилось раньше видеть в своей жизни. Самый откровенный и волнующий спектакль, разворачивающийся прямо у меня на глазах. Хм… рядом с глазами. Ну, о-о-очень близко.

Но вот Фил сел, обхватил мою голову ладонями и приподнял.

— Что-то не так? — испугалась я, глядя прямо ему в глаза — Тебе стало неприятно?

— Мне безумно понравилось то, что ты придумала, — хрипло заявил Фил. — Но в это путешествие мы отправимся вместе.

С этими словами он уверенно раздвинул мне ноги, и я задрожала в предвкушении наслаждения. Позволила моему страстному и нежному варвару доказать, что и он способен на многое. Мой великий и могучий варвар, неутомимый и непревзойденный любовник. Он не пропустил ни единого сантиметра моей кожи, исследуя мое пышущее страстью тело губами и языком, отыскивая на нем такие чувствительные точки, о существовании которых я и не догадывалась.

— Пожалуйста, возьми меня, — тихая мольба слетела с моих губ, когда желание стало невыносимым.

Фил накрыл мои губы поцелуем и одним плавным толчком вошел в меня. От его ритмичных движений моя страсть забурлила, как раскаленная лава. Я закинула ноги ему на спину, желая чувствовать его сильнее. Еще ближе, как можно глубже. Он мой, весь мой — без остатка.

Фил двигался, не сбавляя темп, и я впилась ногтями ему в спину, оставляя на ней отметины. Еще никогда наше слияние не было таким упоительным, таким сумасшедшим.

Когда оргазм обрушился на мое страждущее тело, я откинулась на постели и блаженно прикрыла глаза. Фил тут же вынул из меня свой член и кончил мне на живот. Его горячее семя обожгло мою нежную кожу, заставив меня счастливо улыбнуться.

Фил прилег рядом и укрыл нас обоих шкурой. Ливни в Капуле почти закончились, но ночи все еще были прохладными. Я придвинулась ближе, благодарно обняла мужа и коснулась губами его виска.

— Не притворяйся, будто спишь, — заявила насмешливо и вместе с тем настойчиво.

Фил всхрапнул, но я заметила, как уголок его губ дрогнул в усмешке. Пусть не надеется, что сможет отвертеться от разговора.

— Нет-нет, это тебе не поможет, — пригрозила я и куснула его за шею. — Давай, выкладывай, где ты достал дозиметр.

Муженек притворился, что не помнит, о чем идет речь. Невинно взмахнул по-девичьи длинными золотистыми ресницами и обжег меня притворно-чистым взглядом голубых, как горные озера, глаз.

— Та коробочка, которую ты вручил жрецам, — напомнила я.

И не поддалась искушению расцеловать этого безумно привлекательного и обаятельного притворщика. Сложила руки на животе, не позволяя им совершить глупость. Как бы мне ни хотелось, обнимашки пришлось отложить. Когда еще мне выпадет шанс разузнать подробности из прошлого моего мужа.

Фил с минуту побурчал, попыхтел, но все же выполнил обещание. Вот неправильно меня в детстве воспитывали. На самом деле, если хочешь чего-то добиться от мужчины, не нужно говорить ему «пожалуйста». Минет — вот настоящее «волшебное» слово, при одном упоминании о нем любой представитель сильного пола дает слабинку.

— Эта вещь досталась мне от отца, — преодолевая сомнения, начал Фил, — … он был жрецом.

Вот тут моя челюсть так резко отпала, что мне пришлось поддерживать ее ладонью. Так вот отчего у моего муженька светлые волосы, правильная речь и знания, недоступные простым дикарям. Осталось выяснить, почему он стал охотником, вместо того, чтобы восседать на золоченом троне и повелевать другими варварами.

— Дай угадаю, — парировала я, не дожидаясь, пока Фил продолжит, — твой отец выгнал тебя из дома после ссоры? Или же ты сбежал сам?

Фил накрыл мой рот ладонью, предупреждая новые вопросы.

— Не спеши с выводами. Все не совсем так, — он вымученно улыбнулся и продолжил: — Мой отец был хорошим жрецом, справедливым. Но его погубила тяга к открытиям. Он считал, будто сможет преодолеть великую стену и открыть врата в другой мир. Считал себя избранным. Но Калки не прощает своеволия, она не позволила моему отцу нарушить границы Капулы и сожрала его.

Я заерзала на постели так, будто меня таракан за зад укусил. Хотелось немедленно вылить на муженька море полезной информации, вот лишь бы это море не затопило границы взаимного доверия. Пришлось вновь заткнуть рот своей буйнопомешанной внутренней дикарке и действовать осторожно.

— А ты уверен, что твой отец погиб? — спросила я Фила. — Что, если ему удалось-таки пройти в другой мир? Мой мир…

Фил побледнел и сжал зубы. Недобрый знак. Ох, какой недобрый. Неужели опять рассердился?

— Другие жрецы стали свидетелями гибели моего отца. Они хотели его остановить, но было слишком поздно.

Та-а-ак, наличие свидетелей многое меняло. Но можно ли верить этим «темным лошадкам» с белыми гривами? И если отец Фила погиб, то кто из местных сумел пробраться в мой мир?

— Ты уверен, что жрецы не лгут? — уточнила я.

— К сожалению… — пробормотал Фил. — Они принесли тело моего отца назад, в Капулу. Моя мать участвовала в похоронах и долго плакала над погребальным костром.

— А она опознала тело? — во мне проснулся частный детектив.

— Послушай! — Фил злился все сильнее. Ему определенно не нравилась тема разговора. — Я рассказал тебе достаточно, перестань, наконец, копаться в моем прошлом. Поступок отца принес много страданий мне и моей матери, сделал нас изгоями.

— Но почему?.. — мое любопытство, как всегда, пересилило чувство самосохранения. — Ведь твой отец наверняка преследовал благую цель и хотел помочь всем жителям Капулы. Он настоящий герой, и ты должен им гордиться…

Горькая усмешка тронула губы моего мужа.

— Герой, говоришь?.. — голос его звучал глухо, словно доносился из самых глубин подсознания. — Жрецы признали его предателем, выгнали мою беременную мать из гарема. Если бы не ее знания травницы и крепкое здоровье — мы бы оба погибли от голода и холода.

Ох уж эти детские обиды, они, как незаживающие на теле раны, стоит чуть ковырнуть — и они вновь кровоточат. Мне было до слез жалко Фила и его мать, но все же… разумом я понимала, почему отец мужа решился на такой поступок.

— Он был таким же бунтарем, как и ты, — я ласково обняла мужа за шею и притянула к себе. Погладила по голове, как ребенка. — У первооткрывателей всегда два пути: или их признают гениями, или глупцами. Но я уверена, что твой отец — хороший человек, он любил вас с матерью. И старался для вас и для всех жителей Капулы. Ты ведь тоже понимаешь, что без существенных изменений жизнь в вашем мире вскоре угаснет?

Фил кивнул и уткнулся носом в мою «пятерку». Все мужчины — большие дети, ничто их не успокаивает так, как пышная женская грудь.

— Прости, но мне все еще трудно говорить об отце, — признался муж. — Даже с матерью мы редко обсуждаем эту тему. Не дави на меня, ладно?

— Как скажешь, — сдалась я.

Разве можно обижаться на Фила, когда он так искренен. Наконец-то лед непонимания тронулся, и наши с ним отношения стали настоящими, искренними. А там, глядишь, и до большой и чистой любви дойдет. Хм, не очень чистой… но определенно большой!

Фил улыбнулся (наверняка моей покорности, он же не знал, что это лишь видимость, и при первом же удобном случае я вновь подступлю к нему с расспросами). Взял мою ладонь и поднес к своим губам. Перевернул запястьем вверх. Я-то подумала, будто он собирается целовать. Но нет, он укусил, варвар эдакий.

— Ты что?! — я отдернула руку. — Зачем ты это сделал?

— Разве ты не знаешь? — Фил выглядел озадаченным.

Я потерла место укуса и поморщилась: цапнул порядочно, до крови.

— Даже не представляю. Вот уж не думала, что в тебе дремлют садистские наклонности.

Вновь услышав от меня незнакомое слово, Фил нахмурился. Что-то покумекал в своем диком мозгу и выдал:

— Нет, садить мы ничего не будем. Я же охотник. Хотя, если тебе очень хочется, можешь выращивать целебные и пряные травы возле дома. И хозяйству польза, и тебе не скучно.

Я глянула на него недовольно: опять он за свое. Нет, он не садист, определенно. Маньяк-домохозяин с замашками домината, вот он кто!

— Так для чего укус? — мне не впервой пришлось проявить настойчивость.

— Ты, правда, не знаешь? — призадумался Фил.

— Нет! — рявкнула я резче, чем собиралась. — Говори скорее, пока не рассердилась и не покусала в ответ.

Я многозначительно откинула шкуру и обвела глазами его тело, словно примеряясь. Что и говорить, пару сладких местечек выбрала. Не только для укусов.

Фил вздохнул и закатил глаза. Голосом строгого преподавателя на экзамене принялся вдалбливать неумехе мне простые истины варварского мира:

— Кусая жену в левое запястье, муж тем самым подтверждает, что сделал правильный выбор. Если со мной случится несчастье и тебе придется вновь выбирать мужа — такая метка возвысит тебя в глазах других мужчин. И даст право претендовать на лучшего мужа.

Да, что ни день, то открытия. Я набрала полную грудь воздуха и на секунду словно обмерла. Конечно же, приятно услышать от своего мужчины такое признание в любви. Пусть и варварское. И получить местный аналог обручального кольца с бриллиантом, который, при случае, можно загнать в ломбард.

Но упоминание Фила о его сложной работе убило первое восхитительное откровение.

— Пожалуйста, не говори так, — едва не плача, попросила я мужа. Обняла его и прижалась тесно-тесно.

Он коснулся губами моей щеки и проговорил, глядя прямо в глаза:

— Опасность всегда ходит за нами по пятам. Но я обещаю, что буду беречь себя для тебя.

— Мне показалось, или ты и действительно покраснел? — довольно пробормотала я.

— Тебе показалось, — отнекнулся Фил и отвернулся.

Мой сильный и храбрый варвар стесняется признаться жене в любви. Какая прелесть!

Я перекалилась через него, проявив чудеса ловкости, и вновь заглянула ему в лицо.

— Не стесняйся, нет ничего стыдного в том, чтобы иногда говорить жене комплименты.

Горячая ладонь Фила по-хозяйски легла мне на бедро, намекая на продолжение «чувственного банкета». От одного этого прикосновения во мне вновь проснулось желание. Я издала легкий стон удовольствия и положила ладони на могучую грудь мужа. Почувствовала, как сильно стучит его горячее сердце.

— А как в твоем мире принято показывать свое расположение к жене? — вопрос Фила на секунду вывел меня из состояния эротической неги.

— Дарят им бриллианты — такие красивые блестящие камни, шубы, машины. А еще — белое платье. Пожалуй, это самый желанный подарок для всех девушек в моем прошлом.

В глазах мужа заплясали огоньки разгоревшегося с новой силой желания. Он улыбнулся краешком губ и жарко прошептал:

— Блестящих камней и машин в Капуле я не встречал, но вот два последних условия могу выполнить. Хочешь, я подарю тебе белую шубу?

Он еще спрашивает? Какая же девушка откажется от такого предложения. Пока что роскошный белый мех я видела только на жрецах, и предложение мужа несказанно польстило моему самолюбию.

— Хочу! — не думая, согласилась я. — А у тебя она есть?

Фил нежно погладил мои ягодицы, прижал к себе еще теснее. И я почувствовала, что он полностью готов в очередной раз исполнить супружеский долг. Его горячий и твердый член многозначительно уперся мне в живот, требуя немедленно впустить его внутрь.

— Нет — обронил Фил, — Но обязательно будет. А пока, моя красавица, прекрати болтать и найди для своего ротика другое занятие

И он накрыл мои губы поцелуем, долгим и томительно-нежным.

Глава 22

А наутро мы поняли, что наш «медовый» сезон дождей окончен. Небо Капулы выплакало последние капли дождя на упившуюся влагой землю и посветлело с досады. Яркое солнце принялось активно согревать все вокруг, и казалось, будто весь поселок — это гигантская баня, хоть бери в руки таз и веник и чувствуй себя как дома. Вернее — как в деревне у бабушки, любительницы попариться досыта, а после принять на широкую грудь пару рюмочек рябиновой настойки и вдоволь почесать языком с соседками.

Небосклон посинел, а я, напротив, стала хмурой, как грозовое небо. Пришла пора моему мужу вспомнить о своей работе и вновь отправиться добывать пропитание. За ту недолгую неделю, что мы провели, не выходя из дому, наши запасы почти закончились. И если в горшках из тыквы еще осталась солонина, то кукурузная мука, коренья и орехи давно утонули в недрах наших желудков.

Глядя на то, как Фил облачается в «боевые доспехи»: котеку, шлем из черепа крыса и серую шкуру, я невольно вспомнила о том, насколько кровожадны животные Капулы. Судя по размерам того же куля, первый просчет охотника непременно станет последним.

— Не смотри на меня так, — попросил Фил, привычным жестом беря в руки копье, — я еще не умер.

Он улыбнулся, но лицо его осталось серьезными, а взгляд — сосредоточенным. В мыслях, муженек наверняка уже покинул дом и гулял по безумному лесу Капулы, выискивая добычу. Только бы сам он не стал ею.

Я горестно вздохнула и потупила взгляд. Едва удержалась от того, чтобы броситься ему на шею и попробовать остановить. Любовь любовью, но кушать хочется всегда.

— Не печалься, красавица, — пообещал Фил и приподнял кончиками пальцев мой подбородок. — Твой муж — великий охотник. Он скоро вернется и принесет тебе обещанный подарок.

А мне… мне уже не хотелось ни шубы, ни белого платья. Ни того и другого вместе. Только бы с Филом ничего не случилось. Никогда мне не стать настоящей варваркой, слишком я мнительная. Даже моя внутренняя дикарка притихла и, сидя в глубине подсознания, печально утирала белым платочком выступившие слезы. Она тоже не хотела отпускать Фила. Но в отличие от меня, прекрасно понимала, что это невозможно.

— Вернись до наступления темноты, пожалуйста, — прошептала я, вглядываясь в прорези для глаз на причудливом «шлеме» мужа. — Не давай мне повода для волнения.

— Мне приятно, что ты за меня беспокоишься, — признался Фил. — Но ты волнуешься зря, охотникам иногда приходится ночевать в лесу, но мы разводим костер, и это отпугивает от нас животных.

— Ты сам говорил, что кули стали кровожадными и перестали бояться огня, — вспомнился мне недавний разговор мужа с посланниками жрецов.

И не то чтобы я злопамятная, но память у меня хорошая, а злость приходит только по поводу. И в данный момент она была всецело направлена на диких тварей и их создателей.

— Отвлекись от плохих мыслей, — посоветовал Фил, — займись чем-нибудь и поменьше думай. Сомнения притягивают неприятности, как запах падали мух.

Я уперла руки в бока и нахмурилась.

— Опять вырезать посуду? Нет уж, от такого занятия мне станет только хуже.

Фил рассмеялся — на этот раз искренне. Крысиный череп на его голове затрясся, загромыхал нижней челюстью. Бр-р-р… у меня озноб по спине пробежал от этого звука.

— Тебе вовсе не обязательно сидеть дома, — продолжил наставлять меня муж, — прогуляйся, сходи в гости к сестре — она ведь недалеко поселилась?

Я наморщила нос и фыркнула:

— Если ты имеешь в виду Мну, то ноги моей не будет в ее доме. И ее в моем. Она надоела мне еще в пещере, когда мы жили с Ма. Я бы с удовольствием навестила другую сестру — Ка, ее забрали жрецы, помнишь?..

Муж резко перестал смеяться.

— О ней можешь забыть, — в его голосе прозвучала угроза. — Простым жителям Капулы нет входа в их пирамиду. А тебе так и вовсе стоит держаться от жрецов как можно дальше, они привыкли получать желаемое и, наверняка, все еще злы на нас обоих.

— Нет, так нет, зачем так сердиться, — я попробовала восстановить душевное равновесие мужа. Не стоит отпускать его на охоту в таком состоянии, еще промахнется… — Тогда я останусь дома, больше идти в гости мне не к кому.

— Навести мою мать, — неожиданно предложил Фил. — Маэса будет рада с тобой познакомиться.

Предложение меня несказанно обрадовало. Вдруг мать Фила окажется более разговорчивой, чем ее сынок. И я наконец-то узнаю что-то новое об этом странном мире. Лишь бы свекровушка приняла меня благосклонно.

— И еще, отнеси ей часть готовых наконечников для стрел и копий и украшения из костей, которые я вырезал. Маэ продаст их охотникам и купит себе муки. А тебе даст за это молока, так что захвати с собой пару пустых сосудов.

— Твоя мама держит коров? — удивилась я.

Странно было представить бывшую наложницу в роли пастушки. Впрочем, что только не сделаешь, чтобы выжить в диком мире.

— Про коров никогда не слышал, — возразил Фил. — У нее стадо тлушек. И не забудь взять у нее травы… те, о которых мы говорили… помнишь?

— Противозачаточное возьму, молока налью, костяные побрякушки отдам, — протараторила я. И широко улыбнулась. — Только скажи, куда идти.

Фил подробно объяснил мне, как добраться до его матери и предложил взять с собой тележку. По поводу последнего я сильно и громко возмутилась.

— Вот что ездовые академики бывают, слышала. Но чтоб ездовые танцовщицы — впервые!

Я почувствовала себя оскорбленной и отвернулась от мужа. Пусть катится к Калки, вместе со своей тележкой. Первый месяц замужем, а уже запряг. Нет, милый, врешь, не возьмешь.

— Как знаешь, — буркнул Фил и направился к выходу. — Только учти, идти далеко, а костяные изделия тяжелые. Если передумаешь, тележка на заднем дворе.

— Не передумаю! — фыркнула я.

— Ах, да, ты же отшельница, тебе не привыкать носить тяжести, — не остался в долгу Фил и громко хлопнул дверью.

Вернее — с остервенением дернул край полога над дверью. Так, что плотная кожа подозрительно треснула

— Штопать сам будешь! — крикнула я мужу вдогонку.

Но он меня уже не услышал.

Попинав с досады ни в чем не повинную ножку кровати, я принялась за сборы. Натянула так полюбившееся мне кожаное платье, угги, привязала к поясу котму — на случай, если в отсутствие хозяев в дом пожалуют незваные гости. Дикие животные боятся дневного света, а вот дикие варвары — вряд ли.

В кожаный мешок я погрузила приготовленные мужем костяные изделия, пустые кувшины и почти целый калебас солонины — надо же чем-то задобрить свекровь. Хотелось верить, что Маэ помнит свою молодость в гареме и не станет сильно распекать меня за неумение готовить и шить. Правда, за годы, проведенные вдали от пирамиды, бывшая наложница могла измениться до неузнаваемости, и стать точной копией Ма. Или еще хлеще: ничто так ожесточает человека, как утраченное счастье.

Мешочек получился довольно увесистым, а судя по рассказу Фила, мамаша его жила на другом конце поселка. С одной стороны — это прекрасно, чем реже видишь свекровь, тем сильнее ее любишь. Но с другой…

Я все же взяла тележку. Переть на плече такой тяжеленный мешок, все равно, что тащить из ночного клуба пьяную Аришку. Пробовала, знаю. Денег на такси нет, метро и автобусы уже не ходят, попутку ловить страшно. И сил нет волочь, и бросить жалко — свое же, почти что родное.

На поверку тележка оказалась местным аналогом гигантского чемодана из моего прошлого. Сплетенная из веток, с деревянными колесами и откидной крышкой — вполне себе достойный аксессуар для варварки. Роль ручки выполняли две длинные оглобли, для удобства изогнутые лучом.

Но как бы оно ни было, я все же почувствовала себя ездовой ослицей, отправившейся на пробежку с утра пораньше. И все бы ничего, если по дороге мне не повстречалась Мна. Вот же тараканы принесли ее на мою голову. Эта нудная варварка плелась к ближайшему ручью, низко опустив голову. В руках она держала две огромные тыквы с приделанными к ним прутьями. Ей бы еще коромысло на плечи да лапти сорок пятого размера, и прям вылитая баба Дуся — соседка моей бабушки. Такая же неопрятная, неуклюжая и вечно чем-то недовольная бабища.

Свернув с утоптанной тропинки, я попыталась затеряться в зарослях неправдоподобно высокой черемши. И как назло, именно в этот момент Мне вздумалось почесаться. Она поставила тыквы на землю и с выражением блаженства на лице принялась шкрябать обеими лапищами свою пятую точку.

— Варя?.. — все же заметила меня, мымра чесоточная.

— Как видишь, — буркнула я, выволакивая из зарослей тележку. На колеса намотались отчего-то липкие нижние стебли и никак не хотели отпускать.

По давно заведенному в «семье» правилу, Мна и не подумала мне помочь. Вместо этого с наглым видом она принялась рассматривать мой наряд.

— Хм, такой охотник. Дал старое. Платье.

— Да иди ты к Калки! — всерьез возмутилась я.

Тоже мне, нашлась законодательница мод. Между прочим, за время носки кожаное платье приобрело такую мягкость, что ни за что на свете я не променяла бы его на новое. Оно словно стало моей второй кожей, такой же нежной и упругой, как первая.

Объяснять свою позицию «сестрице» я не стала. Вместо этого тоже присмотрелась к ней с дотошностью следователя. Темные круги под глазами, следы прута на плечах и руках, впалый живот. Видно, ничем кроме побоев, престарелый муж ее не баловал.

— Это так, рабочая одежда, — я небрежно повела плечиком и многозначительно уставилась на огромный синяк на ляжке Мны. — Муж меня холит и лелеет, не то, что некоторых…

— Кого доит? Чего белеет? — не поняла варварка моего чисто русского.

— Любит, говорю, до безумия, — почти не соврала я. — И шубу обещал подарить. Белую! В знак вечной преданности и доверия.

— Белую?.. — глаза Мны стали похожими на две картофелины. — Где он. Взять?

Я хмыкнула и прошла мимо «сестренки» с видом королевы Капулы. И даже плетеная тележка в моих руках не могла испортить общего впечатления.

— Фил великий охотник, — обронила я на ходу.

И, не прощаясь, покатила в нужную сторону. Умяла Мну по самое не хочу. Как скорпионша, ужалила в самое больное место — в самолюбие.

Довольная собой, я очень быстро добралась до жилища Маэсы. Свекровушка жила довольно богато — по здешним меркам. Просторная хижина чуть меньше нашей выглядела добротной и теплой. Из приоткрытой «трубы» приветливо валил ароматный дым, откинутый в сторону полог отчетливо намекал, что гостям тут всегда рады.

Оставив тележку возле входа, я заглянула внутрь жилища. Маэ понравилась мне с первого взгляда. Крепко сложенная, статная, она излучала уверенность в себе и душевное тепло. Собранные в тугой узел седые волосы все еще были густыми и блестящими, загорелая кожа блестела, натертая маслом. Грудь не обвисла, как у Ма, а длинным стройным ножкам, выглядывавшим из-под короткого кожаного платья, позавидовала бы любая топ-модель из моего мира. Похоже, свекровушка не ленилась ухаживать за собой и до сего дня сохранила привлекательность. Даже странно, что такая привлекательная женщина не вышла снова замуж.

Маэ помешивала палкой какое-то варево в металлическом бочонке, висевшем над очагом. Она повернула голову и улыбнулась, завидев меня. На ее все еще свежем и гладком лице не появилось ни морщинки. И только пронзительные голубые глаза отражали всю мудрость прожитых лет.

— Входи, дочка, — поприветствовала она и махнула ладонью. И осмотрела меня с головы до ног. — Теперь-то я понимаю, почему мой сынок решил жениться вновь. Такие девушки в Капуле большая редкость.

Слышать похвалу из уст свекрови было неожиданно и о-очень приятно. Полдела сделано, осталось скрыть от нее свой буйный нрав, и тогда в ее лице я обрету верного союзника. Правильно говорят: не можешь победить врага — сделай его своим другом. К свекрови это выражение подходит как ни к кому другому.

— Добрый день, Маэса, — я вежливо поклонилась, стоя у входа, — Фил передал для вас изделия из костей… куда их можно поставить?

Свекровь всплеснула руками и бросилась ко мне.

— Неужели ты сама тащила такую тяжесть?.. Надеюсь, ты догадалась взять тележку?

— Догадалась… — пробормотала я, все еще испытывая вину перед мужем. И как только он меня терпит. Вечно я воспринимаю его заботу как наказание. И вместо благодарности он получает от меня очередной упрек. М-да, хорошо готовить я умею только скандалы.

— Зови меня просто Маэ, — попросила свекровь, выходя вслед за мной из жилища. — Я еще не настолько стара, чтобы обзывать меня полным именем.

Ее задорный настрой передался и мне. Обрадованная теплым приемом, я немного взбодрилась. Оказывается, не так страшна свекровь, как ее малюют.

— Хорошо, Маэ, — улыбнулась я. — А меня зовут Варя.

Свекровь первой взялась разгружать тележку, и мне осталось только удивляться ее силе и выносливости. Она взвалила мешок на плечо так легко, будто он весил не больше моей котмы.

— Вся Капула жужжит, как стадо жуков в брачный период, — даже ее голос не дрогнул от натуги. — После твоего выступления на смотринах, моему сыночку завидуют все охотники. И не только.

Она расхохоталась, запрокинув голову, и я заметила тонкую золотую цепочку на ее шее. На ней висел небольшой кулон с миниатюрной копией ключа, который болтался в моей котме. Вот так сюрприз.

Маэ усадила меня возле очага и предложила полный калебас молока — самое мое любимое угощение в этом мире. Слаще мог быть только секс с Филом, особенно после ссоры. Э-эх, вот подкреплюсь немного, отосплюсь за день и устрою ему веселую ночку.

Свекровь села со мной рядом и уставилась на огонь. Привычным жестом взяла в руку кулон и принялась перекатывать его пальцами.

— Эта вещица многое значит для тебя? — я решилась завязать беседу.

Маэ повернулась ко мне: в ее глазах бездонной пропастью темнела грусть.

— Это подарок моего покойного мужа, — она произнесла это с тяжелым вздохом. — Остальные украшения прошлось продать, чтобы обосноваться на новом месте и вырастить сына.

— Ты все еще любишь его, отца Фила? — предположила я. — Потому и не ходила больше на танцы.

Маэ кивнула и упрятала кулон в декольте.

— Кесо был любящим мужем и славным жрецом. Лучшим из всех, что молились Калки.

Мне до дрожи в коленях хотелось поделиться со свекровью своим прошлым. Рассказать ей, что ее возлюбленный, возможно, вообще жив. Ведь тот дикарь, что бросился под колеса такси, определенно выходец из Капулы. И внешне он похож на жрецов.

Но, памятуя опыт общения с другими варварами, я не стала сразу выливать на Маэ всю информацию. Хотя она и перла из меня, как дрожжевое тесто из кадушки.

— Фил мало рассказывал об отце, — произнесла я вслух. — Он вообще не любит говорить о своем прошлом.

Маэ подлила мне еще сладкого напитка и снова присела рядом. Обхватила колени руками и печально улыбнулась.

— Мой мальчик все еще сердит на Кесо, но я-то знаю, что они с отцом похожи, как две капли молока. Фил такой же бунтарь и первопроходец, хотя и не признается в этом.

Я скрестила пальцы на удачу и перешла в наступление.

— А этот кулон, что висит у тебя на шее, он что-то значит?

Маэ вздрогнула и посмотрела на меня в упор.

— Почему ты так думаешь? Даже Фил не знает о ключе. Это страшное табу!

Калки, и эта туда же! Как бы ей так прозрачно намекнуть, что я и табу — две вещи несовместимые.

— Мне уже встречалось такое изображение, — призналась я на свой страх и риск. — И знаю, что оно каким-то образом связано с перемещением между мирами.

Маэ долго смотрела на меня, но все же решила посвятить в фамильную тайну. Но, прежде чем начать рассказ, она выглянула на улицу и плотно запахнула полог жилища. После чего склонилась к моему уху и шепотом поведала:

— Многие века наши предки были хранителями великих врат в чужие миры. В древнем храме, на самой вершины горы Палип, жила Великая Матерь. Раз в год из ее груди истекало священное молоко. Испив его, хранитель ключа мог поникнуть за пределы сущего. Но это в прошлом… — Маэ всхлипнула, и из ее глаз брызнули слезы. Одна из них упала мне на плечо и обожгла кожу, как горячая искра. — Теперь наш мир мертв, как и Великая Матерь. Нет больше волшебного молока, только это… — она бросила взгляд на кувшин и тяжело вздохнула.

Я сглотнула ком в горле. Выходит, в этом мире жили не просто ученые, но и великие маги. Что же случилось со всеми этими людьми, почему от высокоразвитой цивилизации они вдруг вернулись к первобытности? Этот вопрос я не преминула задать свекрови. Она долгое время жила среди элиты и наверняка многое успела увидеть и услышать. В порыве страсти мужчины бывают крайне болтливы, и успешная одалиска может вытянуть из них любую информацию. Проверено на собственном опыте.

Маэ меня не разочаровала.

— Однажды из раскрытых дверей в наш мир ворвался демон, — затянула она, — он захватил власть и применили страшное оружие, погубившее жизнь. Всех, кто уцелел, жрецы храма собрали в самом чистом месте и накрыли куполом. Великая Матерь больше не давала молока. Демон осквернил храм, сделал его непригодным для молитв. Наши великие предки казнили пришельца за святотатство, но слишком поздно… После предки вознесли молитвы богам, и те подарили нам Калки, она охраняет наш мир от скверны. Жрецы ушедших дней завещали хранить ключ от всех дверей и пообещали, что когда-нибудь скверна исчезнет и Великая Матерь оживет, чтобы вновь дать нам свое молоко.

Нельзя сказать, чтобы рассказ Маэ меня сильно поразил. О чем-то подобном я догадывалась давно… Примерно с того момента, как увидела соснодубы и гигантских тараканов с привычками домашних питомцев.

— Твой кулон — это миниатюрная копия того самого ключа? — спросила я Маэ. — Его сделал отец Фила?

— Да, — согласилась свекровь. — Он считал этот символ нашей последней надеждой.

Я положила ладонь на округлое плечо свекрови и заглянула ей в глаза.

— Скажи, из-за чего погиб Кесо? Не бойся. Мне можно доверять.

Маэ дрожала. Физически сильная женщина, она оказалась слишком ранимой морально. Я видела ее панику и почти не надеялась на ответ.

Но свекровь заговорила.

— Фил прав, ты особенная. Совершенно не похожая на других. Учти, этот секрет губителен для всех, кто им владеет. Если жрецы поймут, что ты его знаешь — казнят тотчас.

— Я не боюсь их, — мой голос звучал уверенно, как никогда. — Продолжай.

— Кесо верил, что мир за пределами Капулы ожил, — доверительно сообщила Маэ. — Но другие жрецы не хотели его слушать. И тогда он в одиночку отправился в солнечную рощу, чтобы доказать свою правоту. Он нарушил защиту предков и погасил Звезду Капулы. За что и был растерзан всемогущей Калки.

— Постой, — вздрогнула я. — Как это — погасил звезду? Она же до сих пор сияет над пирамидой.

Маэ закрыла лицо ладонями и покачала головой.

— Ты никогда не видела ее вблизи, — пробормотала она. — Прежде, когда я стояла возле главных ворот, то видела, что луч Звезды бил прямо ввысь и растекался по всему небу. Но в тот день, когда погиб Кесо, наследие предков горело не так ярко. Совсем по-другому.

— Ты не спрашивала жрецов об этом? — поинтересовалась я.

— Что ты!.. — Маэ замахала на меня руками. — Они бы меня убили за такие вопросы. Перед тем как изгнать меня из гарема, Нерун, главный жрец после Кесо, долго расспрашивал и даже пытал. Я все выдержала ради сына и ничего не рассказала. И зря проговорилась сейчас…

— Не зря! — я взяла ее за руку и ободряюще похлопала. — Жрецы определенно что-то скрывают, не зря же они понавешали столько табу.

— Нет, — Маэ вырвала руку и отсела от меня на приличное расстояние. — Кесо нарушил заповеди предков и едва не погубил всю Капулу. Другим жрецам пришлось долго восстанавливать защитный покров, но их силы слишком слабы.

Мне стало жутковато. Что, если Кесо и вправду нарушил целостность купола и вышел из Капулы? Нашел пещеру и перенесся в наш мир. Но как, Калки побери, он выжил за пределами бункера?

— А нет ли в самой Капуле другого источника с целебным молоком? — на всякий случай уточнила я у Маэ.

— Нет, — ответ был очевиден, — иначе жрецы бы его давно отыскали. Прошу тебя, уймись, знания не приносят ничего, кроме вреда. Они — отрава для души, так утверждает Нерун.

В моем мире говорят: «Много будешь знать, скоро состаришься». Судя по всему, эти варвары намерены жить вечно. Вон и Маэ, такая сильная и выносливая, и то боится. Запугали жрецы народ, ох, запугали…

— Последний вопрос, позволишь? — я обратилась к свекрови.

Мне совершенно не хотелось ссориться с ней в первый же день знакомства. Но желание узнать правду оказалось сильнее.

— Последний!.. — судя по голосу, Маэ злилась. И не слабо.

— Что стало с ключом от великих врат? Кесо унес его с собой?

Лицо Маэ свело судорогой. Глаза ее расширились, а грудь напряглась.

— Кесо хранил ключ до последнего вздоха, — еле выговорила моя свекровь. — Когда его истерзанное тело жрецы принесли в Капулу, то покрытое кровью сокровище передали на хранение Неруну. Теперь он — главный жрец и хранитель ключа.

— Это достоверная информация? — великий сыщик Варвара продолжил допрос.

— Я видела это своими глазами, — Маэ схватилась за сердце и выбежала вон из жилища.

Н-да, не с того я начала знакомство со свекровью. Взяла и довела милую варварку чуть ли не до истерики. Если она пожалуется сыну — не сносить мне головы. Хотя, нет, голова-то как раз останется целой. А вот задница поболит знатно после той порки, что задаст мне Фил.

Глава 23

Спохватившись, я вылетела из жилища вслед за Маэ. Она стояла, прислонившись спиной к высокому дереву, и смотрела вверх, на мирно плывущие облака, похожие на стадо пушистых белых мамонтов.

— Прости меня, — я протянула руку, но так и не решилась коснуться свекрови. Она выглядела такой чужой, такой отстраненной, что больше напоминала мраморную статую, чем женщину.

— Я злюсь на себя, — пробормотала она, едва шевеля губами. — Не нужно было впутывать тебя в эту историю. Прошу, не рассказывай Филу о том, что услышала. Пусть это будет нашей тайной. Он достаточно настрадался из-за всей этой истории. Не хочу, чтобы он еще сильнее возненавидел отца за совершенное им преступление

— Согласна! — я едва не подпрыгнула от радости. Уф, кажется, и на этот раз пронесло. — Буду нема, как водоросль.

Маэ немного смягчилась и даже улыбнулась краешками губ.

— Идем, — позвала она. — Поможешь мне подоить тлушек.

Свекровь вернулась в жилище и сняла с очага варево. Разбавила его водой и разлила по двум ведрам из тыквы. Одно вручила мне.

В который раз я поразилась выносливости варварок. Маэ несла ведро так легко, даже мышцы рук у нее не напряглись. Моя же спина согнулась колесом, а руки принялись предательски подрагивать.

А ведь в моем мире меня считали очень крепкой. Когда я однажды обратилась в поликлинику с простудой, местная докторша посмотрела на меня из-под очков, хмыкнула и послала лесом. Так и сказала: «На Вас, девушка, пахать можно». Вот чует мое сердце, эта светилища медицины меня тогда и сглазила. Пашу вот теперь. В самом прямом смысле этого слова.

В Капуле я пробыла довольно долго и, вроде бы, успела привыкнуть ко всему. Но вот к встрече с животинкой Маэ оказалась не готова. Причина банальна: тлушки в моем подсознании рифмовались с телушками — милыми моему русскому сердцу коровками.

И никак не ожидала я увидеть вместо них десяток неповоротливых зеленоватых созданий с округлыми телами, коротенькими усиками и хоботками. А еще у этих препротивных мохнатых созданий на задней части имелись трубочки, похожие на хвостики.

— Не стой, как бревно!.. — окрик свекрови вывел меня из той прострации, в которую я погрузилась, увидев вместо коров тлю. Огромную такую, противную до омерзения тлю, размером с крупную кошку. — Ставь ведро и отходи, иначе засосут до смерти!

Я подпрыгнула на месте и, как истинный Брюс Ли, ткнула пяткой в морду настойчивой тлушке, пытавшейся пристроить к моей пятой точке свой хоботок. Тоже мне, нашла лопушок. Нет, оно и понятно — сочно и наверняка вкусно, но зоофилией я не страдаю, не обессудьте.

Обиженная животинка гнусаво замычала, но ткнула хоботок в ведро и принялась усердно хлюпать. Вскоре к ужину присоединились и остальные тлушки.

В то время, пока прожорливые твари с усердием пылесосов поглощали варево, Маэ их доила. Точнее — гладила по мохнатым спинам и подставляла пустое ведерко им под задние трубочки. Глядя на то, как сосуд свекрови постепенно наполняется, я испытала нечто среднее между восхищением и неприязнью. Но любовь к восхитительному молоку все же поборола отвращение к самим тлушкам.

— Хочешь попробовать? — Маэ пригласила меня поучаствовать в сборе молока. — Тащи сюда свои кувшины.

Совместный труд объединил меня со свекровью не хуже, чем выпитая на двоих бутылка виски. Маэ постепенно забыла о недавнем разговоре и снова стала жизнерадостной и разговорчивой. А я изо всех сил старалась ей угодить и не затрагивать опасных тем.

В итоге расстались мы, только когда солнце Капулы стало клониться к закату. Маэ вручила мне сбор противозачаточных трав и рассказала, как правильно его принимать. Я упаковала подарок в котму, поставила в тележку кувшины с молоком и, тепло попрощавшись со свекровью, направилась в обратный путь. Мне не терпелось опробовать в деле чудодейственные травки свекрови и наконец-то позволить Филу ни в чем себе не отказывать.

За время пути я успела почувствовать себя Красной Шапочкой, успешно побывавшей в логове волка, но струсившей, едва оказавшись в темном лесу. Байки о местных бабайках пугали меня сильнее, чем предыдущая встреча со свекровью. Нет, я никого конкретного не боялась. Скорее опасалась, что тот, кого я не боялась, все же настигнет меня за очередным деревом и сожрет.

Как итог, до дома я добралась раза в три быстрее, чем шла к свекрови. Правда, по дороге расплескала половину молока и обматерила все кривые деревья, чьи тени настойчиво походили на животных. А таковых в лесу Капулы было о-очень много. Так что мой запас ругательств существенно обогатился новыми, неслыханными раньше эпитетами и междометиями.

В жилище меня ждал незажженный очаг и полная темнота. Пришлось вспомнить выдуманные совсем недавно ругательства, но теперь уже отнести их на свой счет. Неправильная я варварка, непредусмотрительная и ленивая. Надо же, умотала в гости и позабыла подкинуть дров в огонь.

Пока я разбиралась с очагом, готовила и пила выданный свекровью настой, Капула успела полностью погрузиться во тьму. Так тоскливо и пусто было в доме без хозяина. Вот уж не думала, что так быстро заскучаю по Филу.

«Мы не скучаем, мы переживаем», — возразила моя внутренняя дикарка. Заставила меня накинуть на плечи шкуру, откинуть полог жилища и уставиться в ночь. Пришла пора, как настоящей жене охотника, освоить синдром Хатико.

Фил явился только под утро, когда сумрак, как ночной хищник, стал отползать, испуганный первыми лучами рассвета. Мой герой с гордым видом орлана восседал на Унитазике и придерживал одной рукой пойманную добычу. Огромного крыса, с длинной и густой белой шерстью.

Наверное, мне следовало испытать радость от того, что муж прислушался к моим пожеланиям. Но в тот миг я была на него так зла, что не сразу сумела оценить масштаб подношения.

— Где ты был всю ночь? — набросилась на мужа.

Глупый вопрос — но он первый и единственный, который пришел мне в голову. Бессонная ночь, полная тревожных предчувствий, не прошла даром. Я была так зла, что, кажется, могла врукопашную сразиться с самой Калки. Как жаль, что в этом мире не водилось скалок. Уж я бы показала муженьку, где тараканы зимуют. Ушел, понимаешь, на всю ночь в неизвестном направлении и заставил меня переживать.

— Я тоже рад видеть тебя живой и невредимой, — пошутил Фил.

Спрыгнул с «боевого коня» и размашистым шагом направился ко мне. Он выглядел таким притягательным и сексапильным, что мне захотелось немедленно стащить с него дурацкую котеку и заняться любовью. Прямо на пороге собственного жилища. Вся моя злость и все мое негодование разбились в прах, стоило мужу обнять меня за талию.

Мои руки, независимо от воли рассудка, взметнулись и обхватили мощную шею Фила. Губы раскрылись под требовательным напором его языка. Я вся дрожала от страсти и нетерпения. Прильнула к сильной груди мужа и блаженно прикрыла глаза.

Поцелуй мужа воспламенял все мои чувства. Его прикосновения взбудоражили мою внутреннюю дикарку и заставили ее пританцовывать от радости.

— Беспокоилась, — заверила я Фила, на секунду оторвавшись от его губ. — Пожалуйста, не оставляй меня больше на ночь одну.

— Обещаю, недостаток моего внимания возмещу тебе сполна, — хрипло прошептал Фил.

С моей талии его ладони перекочевали на ягодицы, прошлись по пояснице, изгоняя из моего тела скопившееся за ночь напряжение. Я непроизвольно выгнула спину и потерлась бедрами о пах мужа. Почувствовала себя полностью открытой для его ласк.

— Не хочешь посмотреть на мою добычу? — пробормотал Фил. Ему, как настоящему мужчине, хотелось похвастаться заслугами. — Из этого крыса выйдет прекрасная белая шуба. Как ты и мечтала.

Я бросила взгляд на Унитазика и улыбнулась.

— Спасибо, это прекрасный подарок. Но знаешь, сейчас мне хочется вовсе не нарядов.

— А чего же? — Фил сделал вид, что не понимает моих непрозрачных намеков.

Я наклонилась вперед и кончиком языка обвела контуры его губ. Опустила ладони на его сильную грудь и шепнула:

— Тебя…

Фил протянул руку и погладил мою грудь, обвел подушечкой указательного пальца контур соска. К чему слова, если свое согласие он мог высказать делом.

Я завелась от одной только мысли о предстоящей близости. Потянулась к котеке и суетливыми движениями стянула ее с мужа. Теперь ничто не мешало мне наслаждаться возбужденным членом, позволить своему дерзкому пальчику пройтись по нему вверх-вниз, осторожно и ласково обвести контуры головки. В ответ на мои движения Фил издал необыкновенно томное рычание. Он скучал по мне не меньше, чем я по нему. В его глазах загорелась страсть — дикая и неуемная.

Муж опрокинул меня на спину прямо на пороге дома. Навис сверху и принялся покрывать мое тело страстными поцелуями. Он не оставил без внимания ни одного чувствительного местечка, мне оставалось только постанывать и наслаждаться сознанием своей соблазнительности. Как же это восхитительно — чувствовать себя любимой и желанной. Принадлежать такому сильному и нежному мужчине.

Фил приподнял и развел мои бедра, и я почувствовала, как головка его члена уперлась в мое изнывающее от желания естество.

— Возьми меня, Фил, — попросила я, кусая губы от страсти.

Со сдавленным криком восхищения он погрузился в меня на всю длину, вознося меня на вершину блаженство. Каждый его выпад приближал меня к кульминации. Я едва могла дышать, отчаянно хватая воздух ртом и чувствуя, как нарастает напряжение внутри. Весь мир превратился в один сплошной красочный водоворот. Остались только я и Фил, и наша общая страсть.

Ощущая мою близость к оргазму, Фил ускорил темп. И вот мое тело получило долгожданную разрядку. Мои внутренние мышцы предельно сжались, а руки обвили спину мужа, не позволяя ему отстраниться.

— Кончи в меня, — едва ворочая языком, потребовала я. — Твоя мама дала нам травы.

И вот мое тело получило долгожданную разрядку,

Фил выкрикнул мое имя и стал входить в меня мощными, резкими толчками. И я с радостью принимала каждое его движение, ласкала покрытую испариной спину любовника. Лучшего из всех, что у меня были.

Не в силах больше сдерживаться, Фил бурно кончил, крепко сжимая мои ягодицы. Я обессиленно расслабилась, удовлетворенная и абсолютно счастливая.

Мы лежали рядом и лениво ласкали друг друга. Улыбались и восстанавливали силы после только что пережитой страсти. Рядом недовольно пыхтел обделенный вниманием Унитазик, но ни я, ни Фил не обращали на него внимания. Мне до безумия хотелось, чтобы этот момент длился вечно. И даже утренняя прохлада не могла остудить наши разгоряченные страстью тела и любящие сердца.

Фил подарил мне легкий, как касание крыла бабочки, поцелуй. Неохотно встал сам и помог мне подняться с земли.

— Не хочу, чтобы ты простудилась, моя красавица, — нежно произнес он, накидывая на меня сорванное в порыве страсти платье и повязывая на пояс котму. — Сейчас расседлаю Белого Друга, освежую крыса, и мы обязательно продолжим. В постели, возле теплого очага.

— Давай помогу, — неожиданно для себя самой предложила я.

То ли мне не терпелось перейти ко второй части плана, то ли проснулось банальное сострадание к уставшему за ночь мужу — сказать трудно. Но я первой подскочила к Унитазику и даже удостоила его ласки: почесала основание усиков. Таракашка блаженно прикрыл красные альбиносьи глаза и издал довольный звук, похожий на урчание голодного желудка.

— Напрасно ты его балуешь, — предупредил Фил, — между прочим, это из-за его упрямства нам пришлось ночевать в лесу.

Я погрозила Унитазику кулаком, но тот сделал вид, что не заметил моего упрека. Подвигал верхней челюстью и подпрыгнул на месте.

— Неужели тебе не хотелось домой? — спросила я «конягу». — В теплую будку, к миске с супом? С твоим любимым, из одуванчиков, сала и сладких кореньев.

— Домой-то он хотел, — пояснил Фил. — А вот заходить в солнечную рощу отказался наотрез. Белый Друг испугался Калки.

При упоминании имени богини, таракан пискнул и снова подпрыгнул. Так резво, что Филу пришлось его успокаивать.

— Зачем ты ходил в солнечную рощу? — спросила я у мужа.

— Только в ней водятся белые крысы, — последовал ответ.

Вот тогда мне захотелось разрыдаться. Или броситься Филу на шею и целовать его так долго, пока он не задохнется. Не долго думая, я сделала нечто среднее. Обняла мужа сзади, уткнулась носом в его спину и ласково укусила.

— Не стоило так рисковать ради моей прихоти, — все же решилась на легкий укор. — Ты для меня дороже шуб и белых платьев.

— Правда? — Фил обернулся и уставился на меня в упор.

Кажется, и дыхание затаил, дожидаясь ответа. Он ждал от меня признания в любви, и я не могла его разочаровать. Да и не хотела. К тому же, за долгую ночь ожидания я приняла решение все же поделиться с мужем своей тайной. И показать заветный ключ.

— Правда, — мой голос был полон нежности. — Нам давно пора отбросить разногласия и перейти на новый уровень отношений. И я готова сделать первый шаг навстречу. Надеюсь, ты меня выслушаешь и поймешь. И поможешь найти решение.

— Ты говоришь загадками, красавица, — слегка ошалел от моей речи Фил.

Да, я такая, мисс неожиданность в квадрате. Переменчивая, как погода, и загадочная, как Мона Лиза. Настолько загадочная, что могу загадить жизнь кому угодно. Себе — в первую очередь.

Пока я собиралась с мыслями и гадала, как приступить к откровенному разговору, мое внимание привлекла яркая полоса, заметно выделявшаяся на фоне остального леса. Словно стая гигантских светлячков металась в предрассветных лучах. Вначале мне показалось, что это пожар. Но присмотревшись, я поняла, что в нашу сторону движется процессия с зажженными факелами в руках.

— Что это? — неприятный холодок предчувствия поселился у меня в груди. — Кому понадобилось бродить по лесу в такой ранний час?

Фил посмотрел в указанном мной направлении и нахмурился.

— Они идут со стороны пирамиды. Быстро, уводи Беглого Друга в будку и возвращайся в дом.

— А ты?.. — я посмотрела на мужа, тащившего белого крыса по направлению к лесу.

— Сейчас вернусь, — пообещал он.

Не понимая, что происходит, я загнала таракана в будку и сунула ему миску с едой. Сама же села возле очага и, не мигая, уставилась на полог жилища. Мысли скакали в моей голове, как упившиеся березового сока зайцы. Раз процессия двигалась со стороны пирамиды, значит, это были жрецы. А скорее всего — их посланники. Но что им понадобилось в поселении охотников. И отчего мой муж так испугался.

Фил вбежал в жилище и сел рядом со мной.

— Если станут спрашивать тебя о белом крысе — молчи.

— Почему? — я обернулась к нему и непонимающе взмахнула ресницами.

— В солнечную рощу заходить нельзя, табу, — предупредил Фил и обнял меня за плечи. — Никто не должен приближаться к Калки и ее владениям.

— И ты нарушил табу ради моей прихоти?.. — я чуть не захлебнулась от накатившей на меня горечи и уныния. — О, Фи-и-ил…

Он погладил мои вздрагивающие от рыданий плечи и уткнулся носом мне в макушку.

— Дело не только в этом. Мне давно хотелось зайти в тот лес и своим глазами увидеть то, что видела ты. То, что видел мой отец…

В жилище ворвались воины жрецов. Они окружили нас с Филом и угрожающе загремели оружием. Я вжалась в мужа и едва не упала в обморок. И дело вовсе не в боевом раскрасе воинов и не в их острых копьях. Меня не так просто испугать таким маскарадом. Но страх за мужа сковал мое сердце, заставил затаить дыхание.

Удостоверившись, что хозяева не окажут сопротивления, в дом вошел посланник. За его спиной, опасливо озираясь, топталась Мна. Вот кто настучал жрецам. Эх, и доберусь я когда-нибудь до этой мымры, настучу по ее пустому калебасу.

Впрочем, настучать себе мне хотелось еще сильнее. А все эта неистребимая женская привычка хвалиться. Правильно мне мама говорила: «Не хочешь иметь врагов — никогда не хвастай перед подругами». Как жаль, что советы родительницы вспоминаются, только когда так припечет, что пятая точка начинает дымиться.

— Мы нашли, — в наш дом ввалился еще один воин. — Крыс совсем свежий, даже теплый.

— Он белый? — многозначительно вопросил посланец.

— Да, — кивнул воин и указал куда-то в сторону. — Сами взгляните.

Толстяк-посланник, многозначительно хмыкнув, выкатился на улицу. Нам с мужем пришлось последовать за ним — воины «вежливо» так намекнули, что нам ну о-о-очень нужно это сделать. Одного прикосновения копья к моей шее было достаточно, чтобы я сорвалась с места, как испуганная кобылка. Глуповатая, недальновидная, но резвая.

Посланники и воины осмотрели крыса и закинули его в свою телегу. Фил дернулся и обратился к наглецам, едва сдерживая ярость в голосе:

— Крыс вышел из рощи, я не нарушил табу! Это моя законная добыча.

Посланник на секунду задумался, но тут же нашел, что ответить:

— Это еще нужно доказать. К тому же, белые шубы разрешено носить жрецам и их приближенным.

Толстяк самодовольно пригладил свое одеяние, больше походившее на памперс, и скривил рот в победной улыбке.

— Такого табу не существует, — взревел Фил. — Охотники могут забивать любую дичь в лесах Капулы.

— Жрецы издали новое табу, — продолжил издеваться посланник. — Вчера.

Фил угрожающе рванулся вперед, к толстяку, и мне пришлось схватить его за руку, чтобы не наделал глупостей.

— Еды становится все меньше, а жрецы придумывают новые запреты, — взвился он. — Они загубят народ Капулы!

Воины приставили к его телу копья и заставили его отойти от посланника. Меня же наглым образом оторвали от мужа и буквально закинули в тележку рядом с «вещдоком». Двое воинов принялись связывать мне руки.

— Мы заберем твою жену в качестве платы за нарушение табу, — равнодушным голосом сообщил посланник.

— Не смейте! — взревел Фил. — У меня есть другие ценности. Возьмите их, но не трогайте Варю.

Он рванулся ко мне, и острые наконечники копий прокололи его кожу сразу в нескольких местах. Но он словно и не ощущал боли, стремясь вырвать меня из лап похитителей.

— Отпустите! — потребовала я. — Все равно от меня жрецам не будет проку. Я не стану ни танцевать для них, ни спать с ними. Так что лучше им получить другой штраф за этого крыса.

Я пнула ненавистную тушку и тут же почувствовала, как веревки стягивают мои ноги. Воины не позволили живому «штрафу» выказывать неповиновение.

— Ты так думаешь? — посланник впился в меня взглядом. В его глазах не было ни капли тепла или сочувствия. Только презрение, перемешанное с ненавистью.

По его команде один из воинов приставил копье к горлу Фила. Мой непокорный муж зарычал и воскликнул:

— Оставьте ее, проклятые подхалимы! Вам нет дела ни до крыса, ни до жителей Капулы. Моя жена понравилась Неруну еще на танцах, и он нашел предлог, чтобы забрать ее себе. Но я не позволю…

Удар ноги вышиб воздух их груди моего мужа. Воины заставили его опуститься на колени, затолкали в рот кляп.

— Пока ты покорна, он жив, — предупредил меня посланник. — Жрецы простят ему нарушение табу и не станут наказывать. Согласна?

Ради любимого я могла решиться на что угодно. Только бы не видеть его страданий, не слышать его мучительных хрипов.

— А если не понравлюсь жрецам? — я решила схитрить. — Вдруг моих скромных способностей окажется недостаточно, чтобы разжечь в них страсть.

— Только благосклонность жрецов спасет тебя и этого охотника, — посланник оказался на удивление прозорливым. — Не угодишь, окажешься в нижнем гареме. А твой бывший муж отправится на казнь.

— Везите меня к жрецам! — скомандовала я. — За жизнь любимого расплачусь с ними сполна.

Глава 24

Месяц назад я мечтала оказаться в пирамиде жрецов, в этой цитадели роскоши и разврата. Жаждала своими глазами увидеть золоченые лестницы, шелковые портьеры и многочисленные драгоценные камни, вмонтированные в стены. Прежде меня покорили бы одни только гигантские подвесные канделябры и диковинные растения в напольных горшках. А чего стоят слуги — тысячи слуг, снующих туда-сюда по коридорам в попытках исполнить многочисленные прихоти своих господ.

Но все великолепие пирамиды блекло, стоило мне уяснить, что отныне это моя тюрьма. Золоченая клетка, в которую меня заманили хитростью и обманом. И сколько бы я не корила себя и Фила за беспечность, в душе осознавала — Нерун добился бы желаемого любым путем. И дело даже не в моей привлекательности, а в банальном желании отомстить сопернику. Не пристало простому охотнику обводить жреца вокруг котеки.

Воины завели меня в левое крыло пирамиды, на один из верхних этажей. Пока мы шли, я успела настолько потерять ориентацию, что ни за что не нашла бы выход самостоятельно. Изнутри жилище жрецов больше походило на муравейник, или гудящий улей с многочисленными переходами, комнатами и лестницами.

Возле массивной, обитой шелком двери стояли двое слуг с металлическими саблями. Оба были скопцами, и мне едва хватило силы воли, чтобы не пялиться на них в упор.

— У Амулы пополнение, — пробормотал мой провожатый и поклонился.

Судя по учтивому тону и поведению, скопцы занимали не последние должности в иерархии Калкиных прихвостней.

— Ее давно ждут, — пробормотал привратник и трижды постучал в дверь рукоятью сабли.

— Введите ее, — послышался мелодичный голос самой Амулы.

Похоже, никто в пирамиде не сомневался, что я соглашусь приехать. И уже приготовили мне прием. Страшно представить, что может взбрести в голову избалованным жрецам-сластолюбцам.

— Входи, не стой на пороге! — произнесла Амула через приоткрытую дверь.

Сама она наружу не вышла. Наверняка ей, как и другим обитательницам гарема, не разрешалось видеться с другими мужчинами. Скопцы в расчет не идут, разумеется.

Я нерешительно вошла в покои. После яркого света коридора глаза мои не сразу привыкли к царившему там полумраку. «Будуар» повелительницы гарема освещался ароматизированными свечами, отраженными во множестве зеркал, установленных по периметру комнаты.

— Здрасьти, — неохотно поздоровалась я.

И почувствовала, как ноги утопают в мягком покрытии ковра. Давно мои огрубевшие ступни не касались ничего подобного.

— Проходи, присаживайся, — тон Амулы был любезным, но в нем не было ни капли тела или участия. Скорее равнодушие и плохо скрываемое презрение.

Я плюхнулась на ту кушетку, что стояла ближе ко мне, и придирчиво обвела взглядом комнату.

— Красиво тут у тебя. Богато.

Небольшую уютную комнату заполняла старинная мебель из окованного железом дерева. Помимо зеркал, стены украшали картины в золоченых рамках. На них, сплетясь в причудливых позах, застыли во времени вечные любовники — плоды неудержимой эротической фантазии мастеров ушедшей эпохи. Предки варваров определенно были большими затейниками. Многие из откровенных поз повторяли картинки из Камасутры. А другие и вовсе были немыслимыми и практически неповторимыми в реальности. Хотя, тоже не факт. Жить захочешь, еще не так раскорячишься.

Сама хозяйка комнаты, обнаженная и прекрасная, полулежала на низкой софе. Рядом с ней, на резном столике с коваными ножками, стояли кувшины, пустой калебас и целое блюдо сладостей. До безумия похожих на сухофрукты из моего мира. Оставалось только гадать, что это за дрянь на самом деле.

Амула смерила меня презрительным взглядом, схватила со стола веер и принялась лениво обмахиваться.

— Советую быть со мною полюбезнее, — посоветовала она. — От меня зависит твое будущее. Наши повелители доверяют мне в вопросе воспитания достойных жен. Не понравишься мне — не понравишься им.

Прекрасно осознавая, что сильно испачкалась за время путешествия до пирамиды, я нарочито вальяжно раскинулась на кушетке и закинула ногу на ногу. Красиво и эротично повела плечиком. Эдакая светская тараканиха высшего общества Капулы.

— Мне нечему у тебя поучиться, — возразила я Амуле. — Перед тобой сидит прирожденная одалиска, страстная и умелая, как сама Шахерезада.

И тут я не соврала: не получится совратить Неруна — измором возьму. Чего-чего, а рассказывать сказки у меня в крови. Динамить мужиков — мое второе призвание после танцев.

Веер в руке Амулы задвигался энергичнее. На ее лице отобразились удивление и ярость. Она напомнила мне кота Аришки, слизнувшего с суши рыбу вместе с васаби. Бедный Персик, как он тогда настрадался: и выплюнуть жалко, и жевать сил нет. Так, глотая слезы и шипя, он и стрескал разнесчастный ужин.

Вот и Амуле придется проглотить мое нахальство. По сути, она такая же наложница жрецов, только с гонором. Придется ей подвинуться и уступить место восходящей звезде гарема. То бишь, мне. Я, знаете ли, не привыкла довольствоваться малым. Лучше всего это заметно по моей фигуре.

— И ты на самом деле полагаешь, будто сможешь показать мастерство без моих уроков? — Амула фыркнула и потянулась за калебасом.

Несмотря на плохое освещение, я заметила, как дрогнули ее пальцы. Ага, боится — значит, уважает. Уже хорошо.

— Уверена на все сто! — заявила я и впилась взглядом в брюнетку.

Та рассмеялась. Заливисто так, противненько. Будто в горле у нее чудо-колокол сгинул, и она никак его обратно не вытащит.

— Не хочешь ли ты сказать, что это охотник тебя так выдрессировал? — язвительно заметила Амула. — Он всего лишь жалкий варвар, сын предателя.

Никто не смеет оскорблять моего мужа, кроме меня. Тем более, эта чернявая нахалка. Я вскочила и одним прыжком преодолела разделявшее нас пространство. Угрожающе нависла над ней и на секунду задумалась: разрешается ли одалисскам драться?.. Вряд ли.

— Послушай, ты… — голос мой дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Не смей при мне так отзываться о Филе. О таком любовнике можно только мечтать.

Глаза Амулы зло сузились.

— Если ты не пройдешь испытание, жрецы казнят твоего мужа, а тебя навечно запрут в нижнем гареме, — каждое слово она будто выплевывала, не в силах совладать с собой. — И знаешь, я буду только рада такому исходу. Спляшу во славу Калки над погребальным костром твоего мужа. А тебе, так и быть, подсыплю его прах в калебас.

Первым моим порывом было свернуть к тараканам ее тонкую шею, но я вовремя остановилась. Наверняка она этого от меня и ждала, именно так — хитростью, и добивались первенства все ревнивые жены. И я решила пойти ва-банк. Глянула на Амулу почти равнодушно и хохотнула:

— Смотри, как бы тебе самой в скором времени не оказаться в нижнем гареме. Танцуешь плохо, да и наставница из тебя, как из лопушка седло, — я бросила на нее придирчивый взгляд и наморщила носик. — И стареешь ты, чего говорить. Вон, и кожа уже в морщинах, и волосы редеют.

Признаться честно, последние замечания я попросту придумала, ведь в комнате было довольно темно. Тем не менее, мои слова вызвали нужный эффект. Амула взорвалась, как гнилая тыква, и едва не забрызгала меня скопившейся желчью.

Да я дама стойкая, натренированная годами выступлений с «Зефирками». Подумаешь, что мне будет от злых слов какой-то иномирной кикиморы. Утерлась и пошла дальше.

— Так как, устроишь мне свидание с Неруном? — прерывая поток брани несостоявшейся «наставницы», проронила я. — Или мне к нему самому обратиться? Напрямую, так сказать.

Красная от злости Амула накинула на себя какую-то тряпку, по виду сильно смахивающую на шаль моей бабушки, и вылетела в коридор. Приказала скопцам позвать к ней ее помощниц. Сама же, полностью игнорируя мое присутствие, обиженно упала на диван и потянулась к кувшину. Судя по всему, там находился какой-то крепкий напиток, способный развеять женскую тоску и утопить злобу.

— Между прочим, от алкоголя портится кожа, — подметила я. — А от злости появляются новые морщины.

Амула поджала губки и налила себе новую порцию горячительного. Я уныло покосилась на нее: мне бы тоже не помещало — в качестве успокоительного. Но просить эту даму об услуге — все равно, что собирать воду в решето. Никакого проку.

Вскоре в будуар местной «царицы гарема» явились три помощницы в сопровождении служанок и скопцов. Они учтиво поклонились Амуле и замерли возле входа. Силясь сохранить приличия, они старательно отводили от меня взгляды, но я-то видела, что их пробирает любопытство. У одной из помощниц, той, что в длинной юбке из соломы и массивном золотом ожерелье, даже глаз задергался. Видать, нервный тик одолел.

Я чуть было не сплюнула через левое плечо, чтоб эта варварка меня не сглазила, и только в последний момент узнала в девушке Ка. Ох, и изменилась она за сезон дождей. Ее волосы обстригли «под горшок» и выкрасили в рыжий цвет, на лицо наложили довольно искусный макияж, особенно подчеркнув и без того огромные глаза. В диковинном наряде, обновленная и довольная жизнью, моя «сестренка» походила на египетскую царевну.

Я улыбнулась ей и отправила воздушный поцелуй. На большее не решилась: Амула и так смотрела на нас злобным кулем.

— Эта варварка утверждает, будто сможет понравиться Неруну без предварительной подготовки, — ехидно произнесла она. — Что ж, я дам ей такой шанс. Приготовьте ее к встрече с господином и сообщите ему, что сегодня его ждет особенный танец. «Свеча свободы»!

Слуги удивленно переглянулись и вздрогнули. Мне так и хотелось им крикнуть: не судите обо мне по первому впечатлению! В моей пороховнице столько пороха, что я готова разнести к Калки вашу пирамиду. Ради жизни Фила удовлетворю вашего Неруна так, что заикаться начнет от счастья.

Но я вновь промолчала, что далось мне большим трудом. А Ка неожиданно встала на мою сторону.

— Варя умеет много. Она учила меня.

Амула подпрыгнула и разлила на себя белую жидкость из калебаса. По будуару поплыл умопомрачительный запах глинтвейна. Эх, все же жрецы знают толк в удовольствиях.

— Уведите ее, немедленно! — Амула топнула ногой и указала на деверь.

Ка первой подхватила меня под локоток и повела на выход.

— Идем. Лучше не спорить, — шепнула на ухо.

— Угу, — согласилась я. — Пусть бесится в одиночестве.

Мы все шли и шли по пирамиде, и у меня начали гудеть ноги. Надо же, я и не представляла, что жилище жрецов так огромно. Чтобы пройти из одной точки в другую, понадобится карта, не иначе.

— Куда мы идем? — спросила я у Ка.

— В купальню, — радостно сообщила она. — Тебе понравится. Не волнуйся. Только вот…

— Что? — насторожилась я.

Ка взяла мою ладонь в свою и крепко сжала. Бросила на меня полный сочувствия взгляд.

— Сумеешь ли ты? «Свеча свободы» сложна.

— Э-э-эм… — я задумалась. — В теории представляю, что от меня потребуется. Но на практике ни разу не пробовала.

— А если… — глаза Ка наполнились слезами.

— Никаких «если», — отрезала я. — Даже думать об этом не смей. Лучше расскажи, как ты устроилась на новом месте. Судя по внешнему виду, дела твои не так плохи?..

Краснея и смущаясь, «сестренка» призналась, что стала любимой наложницей младшего жреца. Пообещала подарить ему сына и взамен получила массу свобод и привилегий.

— Так это же отлично! Ты добилась всего, о чем мечтала, — возликовала я. — Только почему именно сына? А если родишь дочь?

Ка доверительно склонилась к моему плечу и, не сбавляя шага, раскрыла еще один секрет пирамиды. Пройдохи-жрецы блюли чистоту своей крови и заботились о наследственности. И если генофонд остальных варваров их мало заботил, то будущим поклонникам Калки не позволялось брать в жены своих родственниц.

А расплачиваться за это, как ни ужасно, приходилось дочерям жрецов. Бедняжки жили в отдельном крыле пирамиды и пользовались многими преимуществами по праву рождения. Единственное, что им запрещалось, так это иметь детей.

— А-а-а, — поразилась я, — так вот почему дочери жрецов не показываются на танцах. Несправедливо. Они богаты, наверняка образованны и красивы, но при этом не могут вести полноценную жизнь. Женщина без мужчины, все равно, что роза без садовника: вроде и цветет, и пахнет, а оценить некому.

Ка замялась и покраснела.

— Дочери жрецов. Не так уж несчастны, — запинаясь, пробормотала она.

— Они вовсю пользуются услугами скопцов, специально обученных, — вмешалась в разговор вторая помощница Амулы — Хола, так, кажется, ее звали. Похоже, эта тема была ей интересна. — Они даже могут выходить замуж за высокопоставленных посланников и помощников своих отцов.

— Пф!.. — я фыркнула и рассмеялась. — А зачем им эти шмели без жала. Что с ними делать-то, обняться и вместе поплакать?

Хола и Ка переглянулись и отправили одного их провожатых за каким-то «золотым ящиком».