25 Глава

Яна ехала на своей машине к родительскому дому, чтобы не сорваться на Игоря раньше времени. Пусть брат и удивился такому положению вещей, но лишних вопросов задавать не стал, лишь бросил странный задумчивый взгляд на Яну, но смолчал.

Чем ближе к цепи, тем спокойнее Яна себя чувствовала. В квартире, где прошла юность, всегда ощущала себя в своей тарелке, просто однажды решила, что хочет жить одна, да и до работы от съёмного жилья гораздо ближе, потому только выгода.

Игорь тоже съехал почти сразу после окончания института, чтобы родители не донимали вечным контролем, которого Игорь с детства не переносил почти на физическом уровне.

— Мама мне плешь проела, что мы редко домой приезжаем, — засмеялся Игорь, нажимая кнопку вызова лифта. — Ещё и женитьбой скорой начала меня доставать.

Вот неугомонная женщина, то так ей плохо, то эдак не устраивает.

— Ну, так и женился бы, порадовал маму, на свадьбе погуляли бы.

Игорь бросил на неё быстрый насмешливый взгляд и улыбнулся.

— Ох, Янка, ну вот чего ты ещё начинаешь? — спросил и пропустил вперёд, когда лифт распахнул створки на нужном этаже. — Сама же знаешь, что я не пригоден для семейной жизни. Зачем делать несчастной женщину, которая ничем перед мирозданием не провинилась?

— Самокритично.

— Вполне. — Пожал плечами, доставая из кармана связку ключей и примеряя один из них к входному замку. — Мне давно уже не двадцать, чтобы заблуждаться на свой счёт.

— И что, нет никого на примете, с кем бы хотел прожить дольше пары месяцев?

Всё-таки до последнего надеялась, что брат влюбился в Лену без памяти, потому и лезет голыми пятками в костёр, который обязательно разгорится, стоит Остапову обо всём узнать. А он непременно узнает, уж слишком любит держать всё на контроле, пусть и доверяет своей молодой жене бесконечно. Как оказалось, очень зря шеф расслабился.

Но Игорь снова засмеялся, словно Яна глупость спросила. Значит, на самом деле ничего серьёзного к Лене не испытывает... тогда, зачем ему она? Чтобы через неё подобраться к Остапову, раз через сестру не получается?

Яна догадывалась о планах брата войти в совет директоров. Игорь всегда был не по способностям амбициозным и шёл напролом, но Остапов был крепким орешком и, несмотря ни на что, близко Игоря к себе не подпускал, справедливо полагая, что для такого серьёзного повышения нужно положить на благо фирмы ни один год, но мечтать-то брату эту не мешало. И злиться, что всё не получается так быстро, как хотелось бы. Пусть скрывал под маской напускной весёлости, насколько его это задевает, злился.

— Дети, наконец-то! — всплеснула руками мама, возникая из кухонных дверей. — Заждалась уже. Пирог же стынет!

Яна вдохнула сладкий аромат свежей выпечки и блаженно улыбнулась. Она любила эту квартиру, любила родителей и Игоря, чёрт возьми, тоже любила, хоть теперь эти чувства и были отравлены застарелой ложью и изрядной порцией горечи.

— Мамуль, работа, сама же знаешь, — сказал Игорь, обнимая мать за плечи, и та спрятала лицо на груди любимого сына, а Яна тихо вздохнула. — Но мы же с Янкой любим тебя, ты же помнишь об этом?

Почти пасторальная сцена, и от этого Яне стало ещё больнее. Потому что не могла не понимать — для неё всё изменилось раз и навсегда, и по-прежнему уже никогда не станет. Да, можно сейчас смолчать, сохранить видимость образцовой семьи и хранить верность идеалам прошлого до самого последнего вдоха, но не умела врать, не хотела изображать из себя ту, кем не являлась — фальшивку.

Слишком долго она молчала и сейчас, узнав многое, просто хотела расставить все точки в нужных местах. Пусть и необходимо это, по сути, только ей, но по-другому уже не хотелось.

— Вот льстец! — воскликнула мама, смеясь, и хлопнула Игоря по плечу кухонным полотенцем. — Яниночка, милая, разувайся, на кухню проходи. Будем пить чай.

— Да, мам, сейчас.

Немного задержалась у двери, пытаясь понять, знает ли мама, что на самом деле тогда произошло или тоже стала пешкой в игре единственного сына. А если она была в какой-то мере осведомлена? Да нет, вряд ли, потому что не рыдала бы, зная обо всём, так горько, выпытывая, кто отец ребёнка. Знала бы, что Андрей, что некому было, кроме него.

Заправила волосы за ухо. растёрла лицо ладонями, чтобы вернуть вдруг потерянный душевный покой. Господи, такая смелая сюда ехала, а сейчас будто бы растерялась. Нельзя так, нельзя, нужно собрать волю в кулак и посмотреть правде в глаза. И расставить наконец-то всё по местам. Сейчас, за чаепитием и поеданием домашнего пирога, в кругу родных и близких, Яна сорвёт хотя бы часть покровов, потому что тянуть дальше эту лямку устала.

— Янина, присаживайся, — сказала мама, разливая по чашкам чай.

Невысокую и проворную, маму не портила даже лёгкая полнота, появившаяся с возрастом.

— Где папа? — спросила Яна, занимая излюбленное место у окна.

Она любила отца и всегда очень скучала по нему. Возможно, даже больше чем по маме. Нет, мама их — прекрасная женщина, очень добрая и чуткая, но для неё всегда Игорь был светом в окошке, а папа любил свою маленькую Янину, готовый всегда прийти на помощь в трудной ситуации. Но Яна старалась не обременять его своими проблемами, но незримая связь между отцом и дочерью с каждым годом, казалось, лишь крепла.

— Папа в командировке, — вздохнула мама, и тень набежала на лицо.

— Надо ему уже на пенсию выходить, — сказал Игорь, мрачнея. — Сколько можно по командировкам шляться?

— Игорь, ты будто бы отца не знаешь, он неисправим. Трудоголик, и вы в него один в один. Только работаете и работаете.

— Мама, слезай с любимой лошадки, — попросил Игорь, махом откусывая добрую половину своего куска пирога.

Вишнёвый сок, пропитав и окрасив в красный пышный дрожжевой корж, напоминал кровь, а Яна моргнула, отгоняя наваждение. Глотнула душистого чая, поставила крутобокую чашку на блюдце и сказала:

— Мама, я тебе же привет должна передать, забыла совсем!

Игорь метнул в неё быстрый взгляд и снова принялся за пирог, внешне безучастный ко всему, что сейчас говорилось в стенах кухни, а Яне показалось, что она в ледяную воду нырнула, даже дыхание на миг перехватило.

— Ой, а от кого? — удивилась мама, отрезая ещё один кусок пирога и подкладывая в тарелку Игоря.

— Ты помнишь Андрея Воротынцева? — спросила Яна, а мама на мгновение задумалась, перебирая в памяти всех знакомых, а потом широко улыбнулась и закивала. — Вот от него тебе привет, он до сих пор твои пироги вспоминает.

— Конечно же, помню! Такой хороший молодой человек, хоть и семья у него не очень, конечно, — сделала неопределённый жест рукой, говорящий намного больше слов.

— Ага, хороший парень, — сказала Яна и в упор посмотрела на Игоря. — Игорь, Андрей же хороший? Друг твой, да?

— Нормальный пацан Андрюха, я не спорю.

Вытер губы салфеткой и прямо посмотрел на сестру, а в глазах — вызов.

— А где ты его встретила? — спросила мама, поднялась и снова включила чайник.

Яне отчаянно захотелось выпить кофе. Или вообще выпить, но в доме родителей спиртное не водилось, и от этого впервые стало грустно.

— Да вот, случайно встретились... у Игоря.

Мама хлопотала вокруг плиты, что-то говоря тихо себе под нос, но Яна не вслушивалась. Они сидели с Игорем, друг напротив друга, сплетаясь взглядами, говоря друг другу намного больше, чем можно выразить словами. На дне тёмно-зелёных глаз бушевало море собственной правоты, а в ярких, почти изумрудных — попытки понять, вникнуть, оценить. Но, натолкнувшись на стену чужой воли, легко разбиться.

— Он женился же, кажется, — проговорила мама, не замечая напряжения, плотным облаком повисшего в комнате.

Снова это ужасное слово, такое разрушительное когда-то, а сейчас выкрашенное в чёрный цвет невыносимой горечи. Эмоции сплелись в тугой клубок, в котором и вина, и гордость, и боль, и обида, но и много облегчения. Столько лет Яна мысленно возвращалась, помимо собственных желаний, к картинкам счастливой жизни того, кто так и не приехал тогда. Пыталась ненавидеть, злилась, скорбела об утраченном, но так и не смогла разлюбить. И не сможет уже.

— Нет, мама, он не женился, — медленно сказала Яна, сминая в руках салфетку и глядя в глаза брата.

— Да? Странно... Помнится, Игорь рассказывал...

— Игорь много чего рассказывал, только, как, оказалось, верить можно не всему.

— В смысле? — Мама резко повернулась в их сторону, оценивая предгрозовую обстановку. — Так, дети, что тут происходит?

— Не обращай внимания, — пожал плечами Игорь и, усмехнувшись, откинулся на спинку стула. Хрустнул костяшками, размял шею, растягивая паузу, — Янка нынче очень загадочная. Переработала, наверное. Ты же знаешь, какой её шеф изверг.

— Ты Остапова сюда не приплетай, он нормальный!

Голос постепенно набирал обороты, и последнее слово почти прокричала, а мама ахнула, закрыв рот руками. Её дети — дружные и уже очень взрослые — впервые в жизни собирались поругаться. И это почти пугало.

— Янина! — окликнула, но та не замечала ничего кругом. — Дочь, что с тобой?! Что вообще происходит?

— Янка бредит, кажется. Неси, мама, термометр, будем спасать твою психованную дочь.

Яна вскочила с места и замерла, потому что поняла: Игорь будет стоять до последнего, паясничая и делая идиотами всех окружающих. Но только ей уже плевать.

— Мама, ты же помнишь, как я в больницу попала?

Мама вздрогнула и кивнула. Никогда эта история, забыть которую не получится за всё золото мира, не всплывала на поверхность, старательно похороненная под толщей новых дней и событий.

— Игорь, скажи мне, пожалуйста, почему ты решил, что Андрей женится?

— Ой, да ничего я не решал, — проговорил, доставая из кармана сигареты.

Загрузка...