Ведьмы не сдаются!

Глава 1 УНЫЛЫЕ ИНСТИТУТСКИЕ ЭКЗАМЕНЫ

Ясо вздохом отложила книгу с таким заманчивым заклинанием общего запоминания и принялась за учебу. Шпаргалки писать не то чтобы совесть не позволяла, просто я прекрасно понимала, что, пока буду писать, все равно все выучу, так что смысла никакого. Что за несправедливость жизни? У всех студентов, как у нормальных людей, после написания «подсобного материала» и сдачи экзаменов ненужные знания исчезают сами по себе, а у меня… ох, что это я говорю!

Зимняя сессия была ужасом для всего Института прикладной магии вообще и для факультета боевой магии в частности. И не потому, что мы не знали своего предмета. Просто область магии слишком уж большая, всего выучить невозможно. Мы корпели, учили, но преподаватели все равно регулярно валили нас на экзаменах. Особенно старался, конечно, синьор Помидор – преподаватель магической химии. Вот же сварливый старик! Единственное, что утешало, так это то, что, насколько я знаю, такие же проблемы с обучением возникают у учеников обыкновенных школ с историей, хотя тут есть одно «но». У них история всего лишь один из предметов, а у нас – все, чему нас вообще учат, так что если бы не легкие поблажки со стороны более гуманных профессоров, не видать бы никому диплома как своих ушей. А без диплома магу-недоучке в этом мире делать нечего, разве что фокусы в бродячем цирке показывать.

Мне более-менее повезло. Почти все лекции я проводила в бодрствующем состоянии, чего нельзя сказать о многих из моих друзей. Все-таки бессонница бывает полезной! Да и училась я не на выпускном, шестом, курсе, где, как говорили, были действительно убойные экзамены, а всего лишь на третьем. Мой друг-пятикурсник утверждал, что там-то начинается настоящее нервомотство, а пока я могу наслаждаться жизнью. Но, естественно, ни я, ни мои однокурсники так не считали. Мы были еще не настолько старыми и мудрыми, чтобы оценивать преимущества легкой программы, и частенько поминали незлым тихим словом того, кто выдумал проводить в институтах магии экзамены. Бедняга, ему, наверно, так икалось…

В общем, я сидела и корпела над книгами перед завтрашним экзаменом по боевой магии, с удивлением осознавая, что почти все знаю (что со мной вообще-то было почти всегда, вот только удивляться каждый раз я все равно не забывала – на всякий случай). Когда в комнату ворвалась Амели, моя соседка по общежитию и по совместительству лучшая подруга, мне было не до нее. Я лишь в удивлении подняла от книги глаза – не скажу, что она уж очень спокойная, но и такой нервозности я за ней прежде не замечала. Кажется, она даже забыла подновить макияж, чего с ней не случалось со времен первого экзамена на первом курсе.

– Лиера, знаешь последние новости? – выпалила она с порога.

Я окончательно оторвалась от книги. Такое поведение было совсем не в стиле моей подруги. Она ненавидела всякие сплетни, что, сказать по правде, и было одной из причин нашей дружбы: я их тоже не переваривала и не могла нормально общаться с той же Крионой, например, которая любила пообсуждать с кем-нибудь последние сплетни. Тем более что сама часто становилась их жертвой.

– Не знаю, – спокойно ответила я, решив послужить для подруги образцом каменной невозмутимости, хотя обычно все было совершенно наоборот: я бегала, суетилась, предпринимала какие-то действия, а Амели с невозмутимым видом пыталась давать мне ценные указания и делала замечания: «Лерка, не надо так нервничать, от этого морщины появляются. И вообще, нервные клетки не восстанавливаются».

– На вампиров на практику отправят либо нас, либо Даллему и ее команду! – выпалила она одним духом.

Я слегка прищурилась, с преувеличенным интересом рассматривая пейзаж за окном. Н-да… таки нашла Амели, чем меня удивить. Теперь я понимала причину ее нервозности. Правда, все еще не понимала, как помешанная на своем внешнем виде девушка могла не подкрасить губы, но Амели тут же принялась устранять это упущение, роясь в своей сумочке. Судя по всему, сообщив мне новость, она посчитала свою часть дела выполненной. А дело действительно того стоило…

Вампиры были двух типов – первого и второго. Первый был вполне безобидный и мирно сосуществовал с людьми, не многим от них отличаясь. А вот второй тип – классические кровопийцы из народных сказок и легенд: выходили только по ночам, умирали от осины в сердце (хотя от деревяшки в сердце умер бы не только вампир) и превращали людей в себе подобных. Ну и, конечно, поголовно сидели на кровавой диете.

В конце каждого семестра студентов группами по три человека отправляют на практику. Обычно это какие-то несложные задания вроде приструнения мелкой нежити. Единственным исключением были вампиры. Несмотря на то, что вампиры считались нежитью, они были очень умны и хитры, а посему на их уничтожение в качестве практики отправляли только лучших из лучших. Именно за это звание, а не столько за оценку по практике и собирались соревноваться я с моими друзьями и Даллема со своей компанией.

Вообще-то мы с Даллемой, Зариной и Арианом давно дружим. Они, как и я, помешаны на практической магии и мечтают сделать ее не только своим заработком, но и искусством. Вся наша дружба, однако, моментально сходит на нет, когда дело доходит до каких-то соревнований. Амели даже в шутку поговаривала, что наша дружба не более как перемирие с сильным и достойным конкурентом, и временами я была с ней согласна. На время соревнований мы превращаемся в самых непримиримых соперников. И на этот раз мы были полностью настроены на победу!

Даллема умела управлять человеческим сознанием и прочими возвышенными материями. Я же специализировалась по магии стихий, в особенности огня, ну и изредка воды. Ну, там, фаерболом запустить, дождик устроить… или наводнение – как придется.

Может, в общей магии Даллема и не была профи, но высшие материи, как я сказала, были ее коньком, а для работы с вампирами, особенно в компании магов других профилей, этого должно было вполне хватить. Поэтому при отборе на практику она была очень сильным соперником. Хотя какая разница? Я тоже считаюсь довольно сильной ведьмой, почему бы это задание не получить именно мне? То есть нам… Рес, к примеру, всего на пару лет старше меня, а уже два года подряд на вампиров ходит.

Я еще немного посидела на кровати, уставившись задумчивым взглядом в окно и рассматривая птичье гнездо на ветке. Потом поняла, что, сидя в своей комнате, много не высижу, и решила спуститься вниз к доске объявлений, задав такой темп, что Амели на своих шпильках еле за мной успевала.

Чуть ли не галопом я спустилась на первый этаж и протолкалась к гигантской доске объявлений. На ней на данный момент были вывешены листочки со всеми практическими заданиями и списки всех групп учеников от каждого курса, которые должны на них отправиться. Большинство заданий распределяли заранее, и только на главное и самое почетное – охоту на вампиров – проводился довольно жесткий отбор, давалось что-то вроде дополнительного задания. По двум причинам: во-первых, они были сильными и неумеха рисковал пополнить количество могилок на кладбище еще и своей, а во-вторых, за победу над вампирами повышали годовую оценку за все практические предметы. Но уже изначально, еще до отбора, выбирались лишь несколько претендентов.

Так, ищем… «Связь русалок с затерянным городом Вартлада и их роль в поисках». Бред полный. Уже десятки поколений магов пытаются узнать у русалок, где был потоплен город Вартлада, пропавший тысячи лет назад, но пока ни у кого не получилось. Заносчивые снобки, русалки считают себя избранной расой. Если бы они знали, где находится затерянный город, и подтвердили свое происхождение от древнейших, то не подпустили бы к себе магов на пушечный выстрел. Плавали, знаем… В прямом смысле плавали. Нас к ним послали на первом курсе. Это действительно был кошмар. Русалки все свое время проводили за какой-то научной литературой, читали и читали, поглощенные, кажется, исключительно теоретическими изысканиями. Даже книголюбивая Амели через час общения с ними запросила пощады, что уж говорить о нас с Бьеном. Чтобы добиться от них хоть чего-то, нам приходилось сначала забирать у них очередную энциклопедию мира, потом пережидать их праведный гнев, когда они булькали ругательства на каком-то древнем языке. Лишь после этого они соизволяли с нами разговаривать, выискивая глазами заветную энциклопедию и вцепившись в нее, как в родную маму. Да уж, зануды редкие.

«Привидения и их роль в образовательной системе страны». Вообще-то роль, по моему мнению, сильно преувеличена. О загробной жизни они ничего не знают, а так – что с них возьмешь? Об обыкновенной жизни у них тоже представление весьма относительное: они помнят практически только хорошее и могут рассказать лишь о том, что потеряли из-за безвременной кончины, а об этом нам рассказывать не надо – мы все расписываемые ими прелести жизни и так имеем.

Я вчитывалась в бесконечные ряды практических заданий, пока наконец не нашла то, что мне надо – «Вампиры второго типа. Их уничтожение». Возле графы с вампирами, взволнованно перешептываясь, стояли мои многочисленные однокурсники и друзья из параллельных курсов. Криона о чем-то вдохновенно разглагольствовала в компании неизменных подружек, и, судя по тому, как они замолчали при нашем приближении, это была очередная сплетня о нас. На Криону я внимания уже не обращала, хотя на втором курсе она распустила слух, будто я незаконнорожденная дочь нашего короля и он сослал меня в Институт, чтобы глаза не мозолила. На дураков не обижаются, им наколдовывают заячьи уши. В общем, перед доской столпилась половина Института. Растолкав эту самую половину, я пробилась к доске. Там уже стояли Ресент – мой друг с поразительными способностями к магии и полным отсутствием чувства юмора, Эврила – коллега по группе Реса, яркая блондинка с невинным личиком и острым язычком, и Даллема с Зариной. Рес выглядел, как всегда, задумчивым и еще более недовольным жизнью и собой. Судя по всему, ему тоже сильный соперник достался. Зато Зарина просто сияла от радости. Наверное, уже представляла, как будет охотиться на вампиров. А вот и нет, дорогуша, я тебе такого удовольствия не доставлю. Если с Даллемой у нас были довольно теплые отношения, то Зарину я несколько недолюбливала по причине ее мстительности. Нет, я почти уверена, что Даллема тоже не лишена этого качества, но умеет держать себя в руках, в отличие от своей подруги.

– Привет, Лиера, – сказала Даллема, приветливо улыбнувшись.

Да, уж чему я всегда завидовала, так это ее умению контролировать эмоции. Холодная, как камень. Но ничего, и на камень найдется коса. А ведь действительно хороша, я же вижу, она еле удерживается, чтобы не сказать что-то торжественно-высокопарное: мол, победит сильнейший, то есть она.

– Ты уже видела? В этом году мы снова соревнуемся с тобой и твоей командой. Надеюсь, вы достойно выступите.

– Она хотела сказать – проиграете, – невинно улыбнулась Зарина и, поправив темные волосы, поспешила следом за Даллемой.

Мне оставалось только зашипеть сквозь зубы. Еще один минус Зарины – это то, что она бегает хвостиком за своими подругами.

– Почему она меня так достает, а? – раздраженно спросила я у Ресента, наконец добравшись до него.

Да знает, что не она сильная соперница для тебя, а Даллема. Срывать злость на подруге у нее все-таки не хватает совести, и на этом спасибо, но собачиться с тобой ей никто не запрещал, – рассудительно ответил он. – Просто не обращай внимания. Ладно, мне пора, еще надо готовить превращения.

Ну да, ну да, конечно… готовиться к экзаменам ему надо. У него же память фотографическая, прочитал книгу один раз – и готово, может сыпать точными цитатами. Мне бы так… Наверняка пошел читать какую-то дополнительную литературу, знаю я его. Зануда он, конечно, редкостный, но хороший друг.

Я насмешливо показала ему вслед язык, предварительно наведя иллюзию – мой язык показался стоящим поблизости длинным, раздвоенным и зеленым. Благодарная публика заржала, Криона опять что-то отчаянно зашептала на ухо подружке, на этот раз наверняка, что я дочка морского короля, а я театрально раскланялась и удалилась вверх по лестнице, таща за собой недовольную Амели. Такая уж у меня слабость – я просто обожаю работать на публику. Хотя если я выделываюсь со своей магией, то Амели – с яркой одеждой. Эффект в общем-то тот же.

Наина Краса отложила личное дело Даллемы и со вздохом притянула к себе пухленькую папку Лиеры Полуночной.

– Не имела ведьма забот, так леший принес, – проворчала она себе под нос и открыла папку.

Наина, как и многие другие преподаватели Магического института, прожила долгую жизнь. О-о-очень долгую. В Институте она работала, наверно, уже лет тридцать, и ей пока не надоело. Вот только в очередной раз в преддверии экзаменов, изучая личные дела учеников и выясняя, кто из них какую практику «потянет», она с ностальгией вспоминала старые добрые времена, когда ей не приходилось заниматься всей этой ерундой.

Наина снова издала тяжкий вздох – на этот раз наигранный – и сосредоточилась на исписанных мелкой черной вязью листах. Вверху был магический портрет Лиеры. В общем-то обычная девушка, отличающаяся от многих других только рыжими или, скорее, красными волосами и выразительными глазами. Почему-то, рассматривая Лиеру, а особенно ее изображение, Наина всегда вспоминала одно из своих неудачных замужеств. Было у нее их всего девять, но ни одного из своих мужей в таракана она не превратила, а посему охотников до руки ректора хватало и до сих пор. Тем мужем, которого она вспоминала, был правитель демонического мира Цхакг. Симпатичный он был лет двести назад… да и сейчас, наверное, ничего. У него, кажется, есть сын, значит, еще раз женился. Гад. Не мог, что ли, безутешную любовь поизображать хоть пару столетий? Ладно, что у нас тут про Полуночную? Иногда бесконтрольно выбрасывает силу, часто даже самые крошечные заклинания превращает в настоящую катастрофу, но вместе с тем не теряется в сложных ситуациях и принимает командование на себя… Что ж, неплохо.

Пожалуй, лучше послать ее на практику против вампиров – там она хотя бы особого вреда не натворит, а вот если ее куда-то в другое место послать… кладбище и так старое, если она разгромит что-нибудь еще, Институту платить придется.

Наина удовлетворенно кивнула, что-то черкнула в списке фамилий перед собой, отложила папку Лиеры, хлебнула кофе и принялась за следующего третьекурсника.

В экзаменационное помещение нас пока не впускали, и мы толпились в коридоре, старательно вспоминая заклинания и ритуалы. Амели зачитывала по книге тринадцать степеней мощности огненных сгустков. Бьен, кажется, решил пользоваться достижениями магической техники и с невообразимой быстротой начитывал что-то на маленькое звукозаписывающее зеркальце, причем читал с книги Амели, приподнимая страницы и мешая ей. Криона с умным выражением лица, столь ей несвойственным, вслушивалась в объяснения Кранела, нашего любимого «ботаника». Я лихорадочно пролистывала учебник в поисках какой-либо информации про обезвреживание оборотней и кикимор. Боевая магия была одним из моих любимых предметов, но одновременно и одним из самых сложных: в нее входят и элементарные сгустки силы и стихий, которыми маги могли швыряться через два шага на третий, и опасные существа, с которыми, собственно, и надлежало бороться этими методами. Сделав шаг назад в надежде опереться на стену, я наткнулась на Алекса. Он почему-то ничего не повторял, а только в который раз за эти годы разглядывал любопытную мозаику на стене – на ней были изображены престарелый маг с мученическим выражением лица и лозунг «Любите литературу». Если представить, что после чтения книг у нас у всех будут такие бороды и выражение лица, я предпочла бы вообще не подходить к книгам. Алекс приветственно махнул мне рукой. Я слегка улыбнулась и опять углубилась в «Виды нечисти и их обезвреживание». Склерозом я не страдала, но на уровне Реса заучивать материал пока не могла.

Найдя наконец нужную статью и убедившись, что вот уже на протяжении двух тысяч лет оборотней обезвреживают серебром, а кикимор не обезвреживают никак по причине их безвредности, я захлопнула книгу. Положив на нее руку, я прошептала заклинание, и в серебристом сиянии книга исчезла. Я применила телепортационное заклинание, очень надеясь, что книга окажется у меня в комнате на кровати, а не в профессорском туалете, как получилось в прошлый раз. Вздохнув с облегчением, я еще раз оглядела прискорбные результаты умственного перенапряжения моих «товарищей по несчастью».

Бьен закончил диктовать и теперь рассматривал себя, пытаясь найти, куда засунуть зеркальце, что при его довольно тесной одежде было не так легко. У Крионы клочок бумаги, на который она конспектировала выступление Кранела, разросся, кажется, в целый научный трактат, а у Велеоны, отличавшейся обычно неестественно ярким румянцем, был такой нездорово зеленоватый цвет лица, что сразу становилось ясно: она наложила на себя все заклинания запоминания, какие только знала.

Наконец в конце коридора появился наш профессор боевой магии Орин, а за ним – Авес и Наина.

Орин зашел в кабинет, щелкнул пальцами, зажигая свет, и впустил нас. На столе лежали билеты. На этот раз экзаменационная комиссия, состоявшая из Наины, Орина и Авеса, преподавателя боевых искусств, не дала нам времени пошуметь и поизображать аристократические обмороки на нервной почве, а сразу заставила тянуть. Я со злорадной улыбочкой выхватила билет из-под носа Зарины и, сказав его номер, отправилась к столу.

Как и большинство здравомыслящих людей, отправилась я в последний ряд, где с трудом отвоевала себе местечко между Амели и Вилесом. В конце концов получилось так, что на первых трех рядах вообще никто не сидел, кроме Алекса и Кранела. А вот за места подальше разгорелась настоящая война. Хорошо, что я на курсе пользовалась авторитетом и меня никто не пытался согнать с места, потому что остальные однокурсники блуждали по кабинету, первое время совершенно не обращая внимания на недовольных преподавателей и ища себе свободный стол подальше от их бдительного ока.

Честно говоря, я была не очень трудолюбивой девушкой, но память у меня хорошая и магией я занимаюсь с удовольствием. Так что занять место за последним столом было скорее делом престижа, чем необходимости. Тем более что шпаргалки я так и не написала. Но сессия была действительно важна, ведь по большей части именно оценка за нее играла решающую роль при распределении на практику.

Я прочитала билет и только тогда вздохнула с облегчением. Из четырех вопросов я знала три, а еще один великолепно знала Амели. То есть, если я очень постараюсь, могу получить ответ на вопрос телепатически. Все простое гениально! Или, может, наоборот…

Когда я наконец решилась (точнее, просто наскучило сидеть) и подошла к столу учителя, с Амели насчет помощи уже было договорено. Первый вопрос я отбарабанила без труда, отвлеченно рассматривая стилизованное изображение щита на одежде Орина. Вторым оказались основы охраны дома, которые я не знала напрочь. Мне гораздо интереснее было гоняться по лесам за оборотнями или еще кем-то, чем заговаривать помещение от нечисти. Я мысленно возопила о помощи. Амели начала медленно говорить. Вот только вопрос она знала не так хорошо, как я надеялась, поэтому думала с запинками, А я говорила с запинками. К счастью, преподы списали сосредоточенное лицо Амели на то, что она думает. Ну, по сути, так и было. Почти. Не могли же они знать, что она думает для меня?

Следующие вопросы я знала и сама, поэтому отпустила Амели в свободное мышление. Рядом со мной экзамен сдавал Тео, отличавшийся совершенной неспособностью к теоретической магии. Он мог без труда швыряться фаерболами, он мог простеньким заклинанием устроить ураган, но у него был один очень большой недостаток – он не то чтобы делал что-то случайно, он знал, что делает, только объяснить, что именно он знает, было для него карой небесной. Орин, принимавший мой ответ, в очередной раз отвлекся на него, пораженный неспособностью внятно ответить на элементарный вопрос, и повернулся ко мне спиной. Я не замедлила этим воспользоваться и из-за спины Орина начала отчаянно гримасничать, пытаясь помочь Тео. Он сдавал вопрос о замораживающем заклинании, и сейчас ему надо было показать, какие ощущения вызывает у жертвы сам процесс. Этот вопрос я помнила замечательно, поскольку на практическом занятии выступала показательной жертвой этого заклинания. Скажу сразу – ощущения не из приятных, такое не забывается. Я схватилась за щеку, пытаясь изобразить зубную боль. Тео недоуменно таращился на меня, но потом до него дошло, что я имела в виду. Ответив, он снова посмотрел на меня. Я схватилась за живот. Это он понял с первого раза. Потом я попыталась изобразить, что немеют руки. И с этим у меня возникла проблема. Скорее это было похоже на классическое изображение неразмышляющего зомби с вытянутыми вперед руками.

– Если вы сейчас признаетесь, что вам пытается подсказать Лиера, мы поставим вам троечку, – миролюбиво сказал Орин, даже не поворачиваясь.

Я подавилась смешком и продолжила свои актерские потуги. Конечно, актриса из меня как из страуса тягловая сила, но свою тройку Тео заработал. А мне, кажется, даже прибавили балл за активные усилия. Повезло – могли бы обоим двояк поставить. Все-таки Орин святой человек!

На следующий день мы сдавали магическую химию. Я была отличницей (обычно), но химию не знала. Более того, химию не знал никто. Вообще. Даже Кранел и Алекс, хотя первый отличался просто титаническим трудолюбием, а второй – памятью. Преподавал нам ее Пасидон, сварливый человек с синюшным лицом, что заставляло думать о неудачных химических экспериментах. Когда-то он наставлял знаменитых алхимиков, наверняка внеся лепту в то, что почти все они были психами. Теперь пришла наша очередь мучиться. Если остальные учителя на многое смотрели сквозь пальцы, то Пасидону, кажется, доставляло удовольствие заваливать студентов на экзаменах. Или просто мы все ему так нравились, что хотелось пообщаться с нами еще годик. Вот почему сдавать экзамены именно у Пасидона не желал никто. До такой степени не желал, что мы за определенное вознаграждение клятвенно умоляли его секретаршу сообщить нам, придет ли синьор Помидор, как мы его называли, на вторую часть экзамена или на первую. Вообще-то «ритуальное заклинание» его секретарши мы проводили со второго семестра первого курса, причем с моей подачи – я тогда пожаловалась Ресу на «Помидора», который на зимней сессии меня чуть не завалил, и он присоветовал метод, которым успешно пользовались вот уже несколько поколений.

Сегодня по нашим достоверным данным он должен был прийти на вторую часть экзамена, чем несказанно огорчил наши души, льнувшие к подушкам. Но делать было нечего, и мы в полном составе пришли на экзамен с утра.

Когда явились мы с Беном, в комнате подготовки дым стоял коромыслом. Амели при поддержке Кранела что-то втолковывала Лео и Авену, двум товарищам-неудачникам. Они смотрели на нее, как смотрят очень грязные ботинки на мокрую тряпку. То есть таращились и пытались понять, что же от них требуется. Большинство наших однокурсников спешно листали учебники, пытаясь действовать по принципу «не поем, так понадкусываю». Мои знания в области пословиц казались гораздо более фундаментальными, чем в химии. У моих однокурсников были тоже более чем прискорбные результаты обучения, так что в случае чего на помощь можно было не рассчитывать.

Мы махнули Амели рукой в знак приветствия. Она кивнула и снова принялась за обработку парней.

– Эта формула относится не к заклинанию памяти, а к заклинанию общего знания, – донесся до нас обрывок их разговора.

Я вздохнула, лишившись последней надежды: если уж Амели рассказывает двоечникам не урок, а заклинания для лучшего запоминания, то это конец.

Мы с Бьеном устроились за единственным свободным столом – последним – и несколько секунд с легким злорадством наблюдали за умственными потугами однокашников, что для большинства из них было делом непривычным, а потом открыли книгу и жадно вцепились в нее, как два коршуна.

Конечно, не наелся, так не налижешься, но мы упорно не хотели признавать эту прописную истину по очень важной причине – пересдачи принимал только сам синьор Помидор.

Через двадцать минут подготовки должен был появиться преподаватель, и мы с Бьеном еще отчаяннее уцепились за учебник, как будто надеясь, что нас не смогут от него отцепить и позволят сдавать экзамен в его компании. Мечты! Хотя было бы неплохо…

Когда из коридора донесся панический вопль кого-то из наших: «Синьор Помидор идет!» – до нас не сразу дошел смысл этих слов. А когда мы поняли…

В дверях образовалась давка, достойная полотна, живописующего Великую битву нечисти с людьми. Все спешили поскорее покинуть кабинет, чтобы не попадаться на глаза Пасидону и все-таки не сдавать экзамены ему.

Мне было страшно, как не было даже на практиках. Ведь от этого экзамена зависело мое дальнейшее обучение: одна двойка – и ты вылетаешь из Института!

Я с отчаянием поняла, что до двери мне не добраться, оттуда уже не выберутся даже те, кто успел. Кажется, мы с Бьеном это поняли одновременно, потому что, не сговариваясь, шлепнулись на пол под стол, скрючившись в три погибели и прижав к себе учебник. Я схватилась за один его край, Бьен – за другой, мы дрожали, как мыши под веником, но с заветной литературой расстаться не могли.

За дверью послышался голос Пасидона, отчитывающего пойманных учеников и, кажется, собирающегося провести рейд по ближайшим кабинетам. Мне стало еще страшнее: если нас сейчас найдут, надеяться на снисхождение нечего. Я постаралась дышать неслышно, хотя удалось мне это с трудом.

В аудитории послышались тяжелые шаги. Я попробовала вообще не дышать, Бьен, кажется, тоже. Рядом удивленно запищала небольшая мышка, рассматривающая своих новых соседей. Я от неожиданности чуть не заорала, чем выдала бы нас с головой, но ограничилась вытаращенными глазами. А Пасидон, кажется, уже ушел из кабинета. Я облегченно перевела дыхание, но вылезать из-под стола не спешила. Бьен тоже. Читать скорчившись было невозможно, но с книжкой мы бы не расстались ни за какие сокровища мира.

Мне стало смешно: честное слово, как первоклашки! И это взрослые люди. Но смешно-то смешно, а вот двояк схлопотать вполне можно было. Так что мы сидели и ждали окончания первой части экзамена, чтобы облагодетельствовать преподавателей своим присутствием.

Рес мог бы сказать про себя, что похож сейчас на зеленую мочалку после того, как ею домыли посуду. Такой же выжатый, да и цветом похож. Экзамены действительно были изнурительными, а один из его профильных предметов – предсказания – просто медленно вытягивал мозги. К тому же в последнее время он не высыпался. Постоянно снились кошмары. Их содержания он не помнил, но тревога, почему-то связанная с Лиерой, оставалась и после пробуждения.

«Везет Лиере, у нее настояшие экзамены еще не скоро начнутся», – подумал маг, но лишь мимолетно, потому что из всех желаний у него осталось только одно – лечь спать, и желательно поскорее. Дернув резинку и чуть не вырвав добрую прядь из довольно длинного хвостика темных волос, он тихо зашипел сквозь зубы. Уже, наверное, пару месяцев собирается постричься, только все лень. Друзья, наоборот, говорят, что у него с хвостиком вид не такой мрачный, как обычно, а вот что думают по этому поводу волосы, страстно умоляющие хозяина постричься, не знал никто.

Соседа по комнате, Алекса, не было, и, судя по тому, что завтра он сдает историю магии, появиться он должен был еше не скоро. Библиотека таким студентам, как он, заменяет дом родной, а специальное заклинание – пару часов здорового сна.

Рес наконец завалился на кровать. Успев заметить, что сегодня почти полнолуние, он провалился в крепкий сон. Сначала никаких сновидений не было. Потом начал сниться какой-то бред про библиотеку, где поставлены кровати и на них спят студенты, но сон внезапно оборвался и ему на смену пришел другой… Темно. Но не очень. Кажется, светит полная луна. Кладбище, что ли? Да, так и есть. Только в отличие от ночной поры оно не пустовало. Там шла драка. Вампиры и… Лиера с друзьями, что ли? Да. Они. Легкое беспокойство во сне, но нет, все нормально. Бой закончился в пользу магов. Быстро слишком, хотя откуда ему знать, сколько этот бой длился до того, как он здесь появился.

Готово! – расслышал он голос Амели. – Какие же мы молодцы!

Может, разделиться и еще немного пройтись по кладбищу? – предложила Лиера. – Авось кого встретим.

Друзья согласно кивнули и разошлись. Лиера направилась к склепам побогаче, а Бьен с Амели двинулись в другую сторону. Тревога снова нарастала и теперь уже не желала покидать. Ресу нестерпимо захотелось проснуться, чтобы избавиться от беспокойства, но что-то говорило, что нельзя. Надо узнать, что случится, чтобы либо успокоиться, либо знать, как изменить. Что изменить?

Лиера была совсем одна. Ее друзей не было ни видно, ни слышно. Лиера шла, беззаботно насвистывая себе что-то под нос и помахивая зажатым в руке колом. Зря она так… вот уж зря…

Из-за ближайшего склепа появился добрый десяток вампиров. И оказались они здесь, судя по всему, не случайно. Лиера попятилась и обернулась. Только для того, чтобы встретиться с еще одной группой вампиров. Во главе этой группы были два человека, а точнее нечеловека. Более сильные. Более могущественные. Один из них был закутан в черный плащ, лицо закрыто капюшоном. Типичный злодей. Лиера, кажется, тоже это поняла.

Она рванула назад, умудрившись убить сразу нескольких вампиров, но вырваться из плотного кольца ей не дали. Несколько вампиров схватили ее за руки и чуть ли не вздернули в воздух, не давая сопротивляться. Лиера все же пыталась, но попытки ее прекратились после того, как темная фигура приблизилась к ней. Он что-то сказал, и Лиера застыла, не отводя от него глаз. О нет, нет, только не это… что же это происходит? Ну же, Лиера, давай… сбрось с себя это, тресни как следует черноплащного и смойся… давай, давай же…

– Давай. Она не может сопротивляться, – коротко приказал мужчина своему спутнику-вампиру.

Тот кивнул и подошел к Лиере. Откинув волосы с шеи, он укусил.

– Не перестарайся. Она должна стать вампиром, а не трупом, – холодно напомнил обладатель черного плаща и приятного мужского голоса.

Вампиром? Нет, Лиера, ну же, давай… еще не все потеряно, не все, не все…

Ведьма обвисла в придерживающих ее руках, и вампир склонился над ней…

Рес проснулся. Не то чтобы в холодном поту, но очень близко к этому состоянию. Нельзя было сказать, что внезапное пробуждение доставило ему удовольствие после экзаменов, но как только он полностью вспомнил свой сон, спать расхотелось совершенно. Маг уже давно научился отделять вещие сны от простых кошмаров, и этот сон, к сожалению, относился к первой категории. Пораскинув мозгами, он решил присоединиться к братии аутсайдеров науки, засевшей в библиотеке. Уже почти на выходе он вспомнил, что еще надо и одеться. Совершив эту процедуру, Рес умылся холодной водой, окончательно приведшей его в чувство, и отправился в неблизкое путешествие до библиотеки. Поскольку она находилась в другом крыле огромного Института, это действительно можно было расценивать как путешествие.

Утро Рес встретил в порядком поднадоевшей библиотеке. Перед глазами, даже если их закрыть, являлись все те же буковки, стеллажи с книжками, столы и парочка самых упорных студентов. Спать, как ни странно, не хотелось, экзаменов на сегодня не было, так что прерывать рудничные работы в гранитах науки он не собирался.

Часам к двенадцати его решимость заметно поколебалась, но он наконец-то нашел то, что искал. Это было превращение в вампира. Как ни плохо было видно во сне, Рес был уверен, что Лиеру не убили, а сделали вампиром. Ему ужасно хотелось что-то сделать, рассказать Лиере, как-то предотвратить свой кошмар наяву… но пока он мог лишь сидеть за книгами. Единственным источником информации стала книжонка, по древности не уступавшая первому вампиру. Этой теме там посвящалась большая статья, и вот что в ней говорилось по этому поводу: «Людей вампиры убивают не токмо заради пропитания да забавы мерзкой, а и ради пополнения количества тварей, землю населяющих. Довольно им лишь словечко заветное над высосанным телом шепнуть, как готов будет кровопийца новый и денечков через пару вылезет он из земли холодной, чтобы житие свое продолжить на земле. Питаются вампиры как кровушкой человечьей, так и хлебом насущным, но пропитание человечье не утоляет их голод полностью, и надобно им хоть изредка кровью подживляться. Слова заветного вампирьего никто окромя вампиров и не ведают, но знают люди, что ежели душой чист человек был, может и не выйти из него кровопийцы настоящего. Будет он по всем приметам с ними схож, но характера мерзкого иметь не будет и на добычу крови все силы класть не будет. Никак не можно человека из вампиров снова человеком сделать ранее полугодичного срока, иначе же умрет он смертию страшною и не-оживляемою, что даже чаровники ничего не поделают. Убить кровопийцу богомерзкого можно…»

Как можно убить вампира, Рес знал и так, поэтому не стал дальше расшифровывать древние каракули. То, что надо было, он понял: из вампира можно сделать человека, но не раньше, чем пройдет полгода с момента превращения, иначе человек умрет так, что его потом уже никто не воскресит. Н-да, веселая перспектива. До самого вечера Рес просидел в библиотеке, стараясь не думать о том, что, возможно, уже через несколько дней Лиера умрет. Его мучения были вознаграждены – он нашел информацию о том, что способ воскрешения хранится в Ливании, стране вампиров, у некого Атрона, одного из старейших вампиров, правой руки Цхакга – Повелителя всех демонов. По слухам, эта папка хранилась в каком-то сейфе в резиденции Атрона. Что ж… проверим.

Следующие дни экзаменов проходили достаточно скучно, насколько вообще может быть скучной сессия в Институте магии. Мы зубрили, учились, благополучно забывая все выученное за семестр сразу после сдачи экзаменов.

Единственное, что еще заставило меня поволноваться, так это экзамен на практику. Но, честное слово, мы все были молодцами, очень постарались и выиграли! Хотя у меня и было ощущение, что этот тест – просто формальность, а учителя и так знают, кого пошлют. Нас, естественно. Мне даже слегка стало жаль Даллему, она была достойной соперницей. Но если выбирать между собой и Даллемой, то, конечно, я выбираю себя. Практика была назначена на понедельник следующей недели, и мы все начали усиленно готовиться к предстоящей «вечеринке». Бьена я все чаще встречала за вдумчивым созерцанием буковок в какой-нибудь умной книжке, Амели вообще большую часть времени проводила или в библиотеке, или в магазине одежды. Дело в том, что в воскресенье перед заданием у нас был зимний бал, ну и мы, как все девчонки, готовились к нему чуть ли не больше, чем к экзаменам. Только вот у меня с этим были проблемы: я совершенно не разбираюсь в моде и за своей внешностью вообще не слежу. Сколько со мной ни билась Амели. чтобы сделать из меня человека, все зря. Как ношу я что-нибудь удобное лично для меня, так носить и буду! А на мою прическу вообще вороны реагируют – думают, что их гнездо перевозят, и стараются отбить. Что, естественно, не улучшает состояние моих волос.

Днем в воскресенье, когда перед Амели встала непосильная задача привести меня в божеский вид, на моей кровати легло самое страшное мое наказание – длинное узкое платье, невероятно красивое (когда оно не на мне), и, что еще страшнее, рядом я увидела туфли на шпильках. Ох…

– Лиера, смотри, ты неправильно ходишь, – наставляла меня Амели. – Надо так.

И она прошлась по комнате. Глядя на ее походку могла обзавидоваться любая супермодель. А меня за целых девятнадцать лет ходить нормально не научили, так почему она думает, что научит за полчаса? Единственное, что хорошо, – на таких шпильках у меня имелся предлог, чтобы не танцевать. Танцевать я, естественно, тоже не умела. Я понимаю, конечно, что это не совсем вяжется с классическим имиджем идеальной девушки, но придерживаться его я никогда и не старалась. Мне гораздо интереснее было учить заклинания и экспериментировать, чем приводить свою внешность в приличный вид, хотя Амели и утверждает, что если бы я тратила на нее больше пятнадцати секунд в день, могла бы выглядеть вполне ничего.

Актовый зал был очень красив. Интересно, сколько времени понадобилось, чтобы навести в нем такой порядок? Не хотела бы я быть на месте тех, кто это все украшал, лучше уж бабочкой-капустянкой порхать по цветочкам и пыльцу собирать. Судя по высоте некоторых украшений, здесь тоже порхали, правда, при помощи левитации.

В актовом зале мы встречались с Ресом, он должен был составить мне пару на этом балу. Ох, знала бы я тогда, чем все закончится, вообще бы не пошла!

Я прошла до столика в дальнем углу зала. Бьен с Амели устроились в другом конце. Амели ободряюще улыбнулась, я в ответ изобразила на лице любезный оскал-перекос и села.

Через пару минут пришел Ресент. Он выглядел необычайно красивым даже в традиционном черном смокинге. Длинные темные волосы были, как всегда, убраны в хвост, и это придавало его виду налет некоторой неофициальности. Я весело поздоровалась с Ресом, он же смущенно вручил мне букет алых роз и сел рядом. Время мы проводили вполне стандартно, зато приятно. Немного поели и попили, потанцевали (что делать, пришлось), поговорили, в общем, повторяли традицию бала, начатую за много лет до нашего рождения.

Оттанцевав все, что могли, так что ноги переставали слушаться (по крайней мере меня), мы снова плюхнулись за стол.

Я осторожно отхлебнула из своего бокала, но после первого же глотка поняла, что мой бокал уже опустел. Рес щелкнул пальцами, и мой бокал снова наполнился. Я улыбнулась. Удобно все-таки быть магом! Или магичкой… правда, это все равно не мой конек – как я уже говорила, я боевой и стихийный маг, а Рес специализируется больше на бытовой магии и на предсказаниях. Наверное, как муж он был бы незаменим в хозяйстве.

Некоторое время мы просто болтали про всякую ерунду, делились байками из жизни, я рассказала про экзамен у синьора Помидора, он – еще несколько смешных случаев из своей жизни. Обычно я довольно чутко замечаю перемены в настроении собеседника, но то, что в разговор внезапно вкралась напряженность, а Рес стал каким-то невнимательным, сосредоточенным на своих мыслях, как-то прошло мимо меня. По крайней мере я не придала этому значения. Как-то сама собой речь зашла о практике. Естественно, меня эта тема интересовала больше всего, так что я не могла не уцепиться за нее. Я была очень гордая, очень довольная и очень напуганная. На какие-то несколько минут мы свернули на тему слухов об участившихся нападениях демонов. Слухи имели под собой все основания: нечисть стала все чаще появляться вблизи человеческих городов и даже не скрывалась, хотя у вампиров были свои страны; более того, они похищали и убивали магов, забирая себе их силы. Ничего подобного не происходило уже давно, обычно люди и демоны не лезли в дела друг друга. Поговаривали даже о войне, но до этого все-таки было еще далеко. Посему тема довольно быстро себя исчерпала, снова сменившись моими восторженными рассказами о предстоящей практике. Несколько минут Рес слушал меня и даже кивал, но потом осторожно оборвал:

– Лиер… послушай… только не сердись. У меня был вещий сон… тебе не стоит ходить на эту практику.

Я нахмурилась:

– И что же это был за сон? Расскажи поподробнее, будь добр.

Рес кивнул и стал рассказывать:

– Я лег спать довольно поздно, ну, готовился к экзаменам. Сначала мне снилась всякая ерунда… кровати в библиотеке и спящие на них ученики. – Рес запнулся. Мне показалось, что он смущен, хотя такого с ним отродясь не бывало. – А потом этот сон оборвался и пришел другой – я видел, как на кладбище тебя убил вампир. Точнее, ты, кажется, сама превратилась в вампира.

Я могла бы ему поверить, на то мы и друзья. Даже должна была поверить, но не могла. Я не могла поверить в то, что после стольких усилий я могу не пойти на практику только потому, что моему другу, пусть даже юному предсказателю, приснился якобы вещий сон… тем более после сна про кровати в библиотеке. Да нет, бред все это! У Реса, конечно, большой потенциал, но я слышала, что для того, чтобы все предвидения были четкими и правильными, нужно учиться гораздо дольше, чем на обычного мага. В общем, я Ресу не поверила и постаралась об этом как можно мягче заявить.

Ты уверен, что сон был вещим? – спросила я. – Может, ты просто волнуешься за меня, вот тебе и снится всякая белиберда…

Да нет! – Рес помотал головой, разом утратив всю свою природную флегматичность. – Я точно уверен, что этот сон вещий! Ты не должна ходить на эту практику.

Я беззаботно пожала плечами:

– Рес, ничего страшного нет в твоем сне. Ты просто переутомился после бессонных ночей, тем более перед этим тебе снились кровати в библиотеке! Вряд ли твой сон вещий.

Рес сжал губы в ниточку. Кажется, он мне не поверил, но особо перечить не хотел.

– В любом случае, даже если бы не этот сон, тебе не стоило бы ходить, – неожиданно резко сказал он. – У тебя нет ни капли магической боевой силы, ты беззащитна перед настоящим врагом, как котенок! Вбила себе в голову, что чего-то стоишь, а на самом деле это не так. Ты вообще слабачка.

В первое мгновение мне показалось, что я ослышалась. Не могли же мне такое сказать! Тем более Рес не мог. Он ведь мой друг… друг? Он сказал, что я…

Постепенно до меня дошел весь смысл того, что он сказал, и то, что он действительно это сказал. Но это же… да как он мог? Он же друг… был им по крайней мере… но ведь я обладаю силой, и немалой! Да он… он просто завидует мне! Еще бы, ведь у него, кроме памяти, ничегошеньки нет. Он мне просто завидует! Ну что ж, Рес, вот я и поняла, что ты за человек.

– Что?! – Я резко вскочила на ноги, чуть не опрокинув стол.

Если до этого во мне играли здоровый скептицизм и легкая досада на паникера Реса, то теперь я была зла как никогда в жизни.

– Ты просто завидуешь мне, провидец джиннов! – крикнула я.

На меня уже начали оборачиваться, но мне было все равно, я вся кипела. Ну нет, такое я не могу оставить просто так!

– Ты всю жизнь так и проведешь в пыльных библиотеках за толкованием снов, которые никогда не сбудутся! Ты просто завидуешь мне, завидуешь тому, что я могу что-то сделать и что моя сила действительно кому-то нужна!

Рес побледнел. Я поняла, что перегнула палку. Но ведь это правда! Или по крайней мере очень похоже на правду. Что ж, если он действительно считает меня слабачкой, то какой смысл мне скрывать что-то? Я могу тоже высказать ему все, что я о нем думаю. И еще друг называется! Назывался…

Я не стала ждать, пока Рес что-то скажет еще. Просто схватила сумочку и еще зачем-то букет Реса и выбежала из зала.

Я зашла в нашу с Амели комнату. Свет включать не стала, не до того было. Только тут до меня дошло, что у меня в руках все еще зажат букет роз, подаренный Ресом. Я подумала и швырнула его об стенку. Лепестки разлетелись по всей комнате, но, естественно, убирать я не собиралась. Делать мне больше нечего! Я постараюсь забыть об обиде и думать только о том, как доказать, что я не слабая.

Перестать думать об обиде было не так-то легко, она обжигала, как кровь монстра в фильме, и мешала мыслить трезво. В голове крутились только слова Реса. Может, я действительно слабачка? Да нет, я довольно сильная, лучшая ученица и вообще… Так почему тогда Рес это сказал? И почему именно сейчас, а не раньше? Что на него нашло? Хотя какая теперь разница. Теперь я знала, что он обо мне думает, и решила, что такого друга мне не надо.

Додумав все это, я с трудом стащила с себя неудобное платье, стряхнула с подушки лепестки роз и улеглась спать. Через некоторое время вернулась Амели. Поняв, что я не сплю, она набросилась на меня, как муха на свеженькую кучку не будем уточнять чего, и завалила меня вопросами. Пришлось рассказывать, а что с ней поделаешь? Не скажешь, так она клещами из меня информацию вытянет. Сплетен она не любила, но вот подробности личной жизни из уст самих «жертв» этой самой личной жизни просто обожала.

Сказать по правде, я до сих пор не понимаю, почему вы стали друзьями, – подытожила она. – У вас же разница в два года, а сейчас для нас это немало. Как вы познакомились?

Как познакомились? О, это было давно…

Я не стала пересказывать Амели все в подробностях. Какой смысл? Просто рассказала небольшую историю. Про то, как я жила далеко отсюда в обычном городе и обычной семье. Все у нас было хорошо, но я – восьмилетняя девочка, очень уж хотела стать волшебницей. И когда в соседний дом на каникулы приехал Рес, а я случайно умудрилась помочь ему в заклинании, которое не могли достроить и более взрослые маги, он прямым ходом послал меня в школу магии, где сам учился. Профессора его мнение насчет меня разделили. С того времени в родной городишко я наведывалась только на каникулы, да и то не всегда, жутко радуя родителей своим появлением и магическими фокусами. А Реса я считала, можно сказать, своим проводником в жизнь магии. Если бы не он, ну и, конечно, толика случайного везения, не быть бы мне ведьмой…

– С того времени у нас, конечно, были ссоры, но мы точно знали, что можем доверять друг другу. Все было хорошо, даже несмотря на разницу в возрасте. Пока не это, – закончила я свой рассказ и вздохнула.

Приятные были воспоминания… приятные, и они еще больше обострили осознание того, что мой друг предал меня, того, что Рес больше мне не друг…

– Так ты после этого попала в школу магии и в Институт? – продолжала терзать меня Амели.

Я пожала плечами и стала рассказывать дальше.

Очень многие дети мечтали о школах магии, да и родители были не против спихнуть любимых чад на руки волшебникам. Наша страна довольно богата, и желающих стать магом много, но, несмотря на это, маги довольно немногочисленны и на рынке труда они нарасхват. Школы магии не были какими-то закрытыми учреждениями, туда мог попасть любой, у кого есть хоть какие-то магические задатки, но лишь меньше половины учеников могли эту силу развить и доходили до Института и до взрослой магической жизни. Большинство просто отсеивали.

То, что в школу магии меня примут, особых сомнений не вызывало. Работавшие на эти школы специальные провидцы постоянно «просматривали» окружающих людей, и при наличии у ребенка хоть какого-то признака магии его забирали в школу. Так было и со мной – мне пришло письмо. Купив все необходимое, я вместе с многими другими первого сентября отправилась не в обычную школу, а в магическую.

Этому я была ужасно рада, но заранее смотрела на мир открытыми глазами: у меня были такие же шансы не оказаться настоящим магом, как и у всех остальных. У этой девчонки из параллельного класса, сейчас с любопытством все рассматривающей, у нервозной девчонки с очень выразительными зелеными глазами, у парня с улыбчивым лицом… только знала я про это чисто теоретически, а в сердце не могла допустить и мысли, что мне придется вернуться к обыденности.

Первые два-три месяца нас ничему особенному не учили, я уже начинала недоумевать, но очень скоро поняла, что за нами просто наблюдали. Поняла я это после того, как уже в ноябре наш класс уменьшился на четырех человек, из двух параллельных классов ушло пятеро и двое. Я осталась. И именно в ноябре нас начали учить магии, а не только предметам общеобразовательных школ. А начали все с экзамена (который, кстати, отсеял еще четырех человек с параллели).

Нас запустили в огромное помещение, скорее все-таки класс, чем аудиторию. Возле доски были поставлены несколько столов для учителей. Билетов, которые я ожидала увидеть после всего, что слышала от старшеклассников, не было. Было только по стулу перед столом каждого учителя, сами преподаватели и три наших первых класса, точнее те, кто выдержал тесты и все-таки дошел до экзаменов.

Я села за третью или четвертую парту вместе с девчонкой из первого «Б» класса. Ее я запомнила еще по началу года: у нее были какого-то невнятно блеклого цвета волосы и вся она была как серенькая мышка, но на лице ее светились невероятные зеленые глаза. С первого взгляда она казалась именно мышкой, но второй падал именно в глаза – и все… Кажется, ее звали Элина. Что ж, рада, что она смогла дойти до этого момента… еще бы нам пройти дальше. Я со страхом ждала, когда меня вызовут к столам учителей.

– Поверский! – произнесла Джанавелла, преподавательница математики, а заодно нумерологии.

Строгая, но справедливая, она была грозой двоечников. Сейчас ее голос со страхом слушали не только двоечники, но даже самые заядлые отличники-ботаники. Ведь именно этот экзамен решал, можем ли мы стать магами, или наш потенциал так и не сможет развиться.

Фамилию щупленького парня из «В» класса я слушала с особенным страхом. Список фамилий вокруг своей я выучила наизусть: Паинская, Перепелов, Поверский, Полуночная… После него я. После него я… решится, кто же все-таки я… смогу ли я учиться дальше, или мне придется вернуться к жизни обычных людей… Придется ли мне… Я отчаянно трусила, но не так, как маленькая девочка, боящаяся темноты, а как взрослый человек, со страхом ожидающий того, что с ним случится в будущем. Что там рассказывал или показывал экзаменаторам Айн Поверский, я не помню. Вообще-то я просто не видела этого – не до того мне было.

– Полуночная! – громом среди ясного неба прозвучал голос преподавателя, я даже не поняла кого именно.

Так… Лерка, соберись, ты же можешь… ты все можешь, ты сильная, умная… сильная? В том-то и проблема. Если бы от меня что-то зависело, я не боялась бы… я никогда не боюсь ничего в таких случаях. Но от меня ничего не зависит, не зависит, сможет ли развиться моя сила или нет.

Я поднялась со стула и вышла из-за стола.

– Удачи! – услышала я тихое пожелание Элины. Слегка кивнув в знак того, что услышала, я на нетвердых ногах отправилась к столу профессора и сеча.

– Лиера, – задушевным голосом, явно стараясь лишний раз меня не нервировать, произнесла Корде, преподавательница некромантии. Между прочим, она не напрасно старалась не нервировать нас лишний раз – уже двух девчонок вывели с положительными оценками и нервным срывом. От меня, конечно, такого не стоило ждать, но все равно… – Сейчас ты по очереди пройдешь тесты на способности к разным типам магии. Закрой глаза… постарайся расслабиться… Я понимаю, что это нелегко, но все-таки… Ты не боишься кладбищ? Нет? Молодец… Представь себе кладбище. Представь мертвеца… нет, не обязательно полуразложившегося… можно просто мертвеца. Как ты себе его представляешь… а теперь представь, как будто он оживает… А теперь убей его. Как ты это себе представляешь. Так, чтобы он умер навсегда!

Я хмурилась, старательно представляя себе все, о чем она говорит. Выходило это, честно говоря, не очень хорошо. Я даже не очень расстроилась, когда минут через пять Корде покачала головой и отослала меня к следующему столу. Мы многое слышали про магию, и некромантия никогда меня не вдохновляла. Хотя, если выбирать между обычной человеческой жизнью и некромантией, я выбираю последнюю…

Следующим меня мучил Аол, седобородый благообразный дедок с вечно возвышенно-мечтательным выражением лица. Он терзал меня на предмет высшей магии, или скорее «магии тонких материй». У его учеников проявлялись способности к телепатии, гипнозу и прочему – к магии, которую нельзя пощупать. Меня заставляли думать о чем-то светлом и хорошем, представлять передачу мыслей… Если тест на некромантию я еще могла понять, то это казалось мне полным бредом. Когда меня «послали» и у него, я тоже не очень расстроилась: вообще-то некромантия и эта самая «высшая магия» – самые сложные. Маги пользуются ими, но врожденные способности очень редки.

Следующим и предпоследним сидел преподаватель общей магии. В нее входило то, что не могло войти в другие магии: телекинез, левитация, бытовые заговоры и прочее, прочее… Именно на нее я возлагала самые большие надежды, и зря: мои мысленные потуги представить плавно поднимающийся в воздух или попадающий кому-то в лоб предмет ни к чему не привели. Я уже начинала тихо нервничать: если ни одна из стихий не окажется моей магией, то со школой и с дальнейшим обучением на мага можно попрощаться.

Начали мы с земли и воздуха. Я честно представляла себе, как рушатся на землю огромные глыбы, как небо заволакивает тучами… белыми облачками… На этих самых белых облачках я умудрилась настолько расслабиться, что чуть не заснула. У меня снова ничего не вышло, оставалась надежда только на воду или огонь – две самые сильные, но и самые непредсказуемые стихии. С водой у меня также ничего не получилось, а вот огонь… Меня попросили представить горящую свечку. Просто горящую свечку на столе, до мельчайших деталей.

Свечку я представила очень живо. Полностью уйдя в себя и перестав обращать внимание на ровный голос преподавателя, я представила… медленное горение, колыхание пламени, полупрозрачные ореол вокруг огонька, в котором все кажется таким расплывчатым, капельки воска на свече…

Вернули меня к реальности крики. Я открыла глаза и тут же подалась назад. Стол передо мной и преподавателем стихийной магии горел ясным пламенем. Молоденькая, только что из института, но очень сильная преподавательница Хейя уже тушила пожар, отойдя подальше от его эпицентра. Струи воды лились у нее прямо из пальцев.

«Вода», – отрешенно подумала я, а через секунду услышала над ухом веселый голос Хейи:

– Знаешь, Лиера, кажется, ты немножко перестаралась со свечой! В следующий раз будь осторожнее, а то представляю я себе, как ты в ответ на просьбу представить костерок в лесу сожжешь всю школу. Ну, или ближайший лес. Я думаю, что ты уже поняла – ты принята в мою группу.

Тогда до меня еще не совсем дошло, что означает для меня то, что я все-таки ведьма. Пусть даже и будущая. У меня есть сила, да еще какая! И когда-нибудь… когда-нибудь… Поняла я это гораздо позже, Уже когда сидела дома и упоенно рассказывала родителям о прошедшем экзамене. Тогда же я, выйдя из класса, просто постояла немного, счастливо, по-дурацки улыбаясь и наставительно говоря себе: «Дома свечки магией лучше не зажигать…»

Поведав эту историю, я увильнула от дальнейшего разговора, отговорившись тем, что хочу спать. На самом деле в сон не тянуло совершенно. Просто хотелось побыть в одиночестве. Не люблю я, когда меня утешают.

Плакать в подушку я тоже не собиралась. Этого не позволили бы моя гордость и та половина, которую я почему-то предпочитала называть лучшей.

«Ну подумаешь, поссорилась с лучшим другом», – преувеличенно бодро увещевала она.

«Это же твой лучший дру-у-уг!» – вопила вторая половина, которую я называла «все-таки-не-зря-я-родилась-женщиной-хотя-и-непохоже». Так что, поворочавшись немного, я попросила эту свою половинку молчать в тряпочку, как делала обычно в таких случаях, и уснула сном медведя, не наевшегося перед зимней спячкой.

Наутро Рес уезжал на практику. Большинство его друзей и однокурсников провожали его, но я не вышла, а только наблюдала из окна. Амели прекрасно понимала мое состояние, поэтому не лезла с ценными замечаниями. Мне было очень неприятно, но я успела заглушить в себе обиду, и оставалась только злость. Рес был моим лучшим другом, и, что самое главное, раньше я всегда думала, что он во мне уверен даже больше, чем я в себе. Его поступок я расценила как предательство и прощать его не собиралась.

Естественно, после происшествия с Ресом настроение у меня было стабильно поганое, и вымещала я его на ком только можно и нельзя. Например, на бедняжке Даллеме, и так расстроенной из-за того, что не выиграла «место на кладбище». Но сейчас все мое сочувствие спало где-то глубоко, и я, вместо того чтобы утешить девушку, злорадно комментировала происходящее. Шутки получались не очень, но и Бьен, и Амели стоически их выносили и даже несколько раз говорили «ха-ха-ха». Ну что ж, спасибо хоть за такую моральную поддержку.

К вечеру я окончательно развеялась и меня увлек охотничий азарт. Я наконец поняла, что жизнь прекрасна, что я получила задание, которое так хотела, и не придется делать вид, что меня очень интересует трагическая биография очередного привидения, или хуже того – учиться уму-разуму в компании русалки.

Ты все приготовила? – спросила Амели, засовывая в сумку бутерброды.

Да. – Я кивнула на подборку оружия и амулетов. – А бутерброды зачем? Вместо крови вампирам предлагать будешь, если к тебе кто-то полезет? – язвительно спросила я и тут же одернула себя: в моем голосе был явный перебор с ехидными интонациями, а срывать негативные эмоции на друзьях не очень хорошо. К счастью, Амели необидчивая.

Ну, это зависит от того, будет ли вампир симпатичным, – ухмыльнулась она. – Если нет, то я ему заполню желудок чем-нибудь острым и неприятным, а если симпатичный, то такому и бутербродов не жалко. Тебе вот я же не жалею бутербродов!

Я хотела возмутиться таким сравнением, но потом махнула рукой. Гнусно хихикая и обсуждая перспективы совместной жизни Амели с неким симпатичным вампиром, мы дошли до холла, где нас ждали Бьен и Наина с инструктажем. Если без первого, то есть Бьена, мы еще готовы были обойтись, то ценные указания по методичному вонзанию кола в сердце вампира нам были необходимы… как вампирам воздух. То есть нужны позарез.