БИТВА В ТЕВТОБУРГСКОМ ЛЕСУ (9 г. н.э.)

После установления в Риме императорской власти римляне продолжили традиционную экспансионистскую политику, продвигаясь в северо-восточном направлении. В скором времени они взяли под свой контроль земли по правому берегу Дуная, а кроме того, укрепили свои позиции в Испании, на границе Парфии и в Армении. Значительная часть римских сил была отвлечена на закрепление в Галлии, которая вновь заволновалась, пока римляне были заняты своими внутренними войнами. Ситуация в Галлии постоянно осложнялась набегами германских племён из-за Рейна. Сами галлы часто нанимали германцев к себе на службу, особенно когда начиналась борьба между знатью. Постепенно идёт проникновение германских племён на галльскую территорию. Иногда германцы подчиняли себе целые галльские племена и правили «высокомерно и жестоко». Тогда галлы обращались к римлянам, и те выбивали германцев за Рейн. И тем не менее до 120 тыс. германцев жили в Галлии.

В 16 г. до н.э. германцы в очередной раз перешли Рейн и нанесли поражение римлянам. Император Август обратил самое серьёзное внимание на север. Всего лишь сто лет назад племена кимвров и тевтонов вторгались в пределы самой Республики и ставили её на грань исчезновения. Пренебречь таким опытом было невозможно.

Отличительной чертой германских племён была их дикость, т.е. невосприимчивость к римской культуре. Этим они отличались от кельтов, в частности галлов. Страбон считал, что германцы напоминают галлов, но свирепее, что они похожи на кельтов, но примитивнее. Много внимания уделил германцам в своих записках Юлий Цезарь. «У них вовсе нет земельной собственности, и никому не позволяется больше года оставаться на одном месте для обработки земли. Питаются они сравнительно мало хлебом, а главным образом молоком и мясом своего скота. Кроме того, они проводят много времени на охоте. Она развивает их физические силы и даёт им огромный рост благодаря особой пище, ежедневным упражнениям и полной свободе, так как их с самого детства не приучают к повиновению и дисциплине, и они делают только то, что им нравится».

Военная организация германцев была примитивной, как и у любого народа, находящегося на стадии военной демократии. Цезарь сообщает что каждое племя (паг) ежегодно высылает по тысяче вооружённых людей за границы государства, «на войну». Речь, видимо, идёт об отрядах из молодёжи, которые впоследствии составили костяк дружин родовой и племенной знати. «Разбои вне пределов собственной страны у них не считаются позорными, и они даже хвалят их как лучшее средство для упражнения молодёжи и для устранения праздности». Постепенно для многих участников набегов подобный образ жизни стал постоянным. Например, вождь германцев Ариовист, с которым Цезарю пришлось воевать, сообщил, что его воины уже 14 лет не бывали под кровлей дома.

Подобные дружины удальцов были лишь составной частью вооружённых сил германских племён. В случае настоящей войны под знамёна ставились все, способные носить оружие. «Когда община ведёт оборонительную или наступательную войну, она выбирает для руководства ею особую власть с правом жизни и смерти», — сообщает Цезарь.

Кроме того, постоянные войны вспыхивали из-за ежегодных переселений германских племён. «Ни у кого из них нет определённых земельных участков и вообще земельной собственности; но власти и князья каждый год наделяют землёй, сколько и где найдут нужным, роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их переходить на другое место. Этот порядок они объясняют разными соображениями; именно чтобы в увлечении оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием…» Постоянные перемещения в поисках свободной земли приводили к войнам, в которых участвовал весь народ (с женщинами, детьми и стариками).

Каждый германец был прекрасно подготовленным индивидуальным воином. «Вся жизнь их проходит в охоте и в военных занятиях: они с детства приучаются к труду и к суровой жизни. Чем дольше молодые люди сохраняют целомудрие, тем больше им славы у своих: по их мнению, это увеличивает рост и укрепляет мускульную силу; знать до двадцатилетнего возраста, что такое женщина, они считают величайшим позором». Все источники подчёркивают их высокий рост, крепкое сложение, храбрость и большой опыт владения всеми видами ручного оружия. Если оружия не оказывалось, германец так же хорошо дрался любым куском скалы или дубиной. В бою они отличались особой яростью. Цезарь писал, что галлы не выносили выражения их лиц, когда начиналось сражение.

Внешний вид германцев вызывал удивление и страх у людей цивилизованных. Полуголые, в кожаных штанах, прикрытые шкурами животных и грубыми плащами, на груди у каждого татуировка или специально нанесённые шрамы, волосы у одних частью выбриты, у других (свевов) собраны в пучок, торчат вверх и выкрашены в рыжий цвет, третьи вообще отращивают волосы и бороду так, чтобы они закрывали всё лицо, и лишь убив врага, они смогут обрезать волосы и открыть своё лицо миру — в общем, было на что посмотреть.

Все исследователи подчёркивают примитивность германского оружия. Даже позже, описывая снаряжение германцев, пасынок императора Тиберия Германик был удивлён «военной нищетой» своих врагов. Ни доспехов, ни шлемов, щиты не усилены металлическим умбоном, главный вид оружия — пики, иногда эти пики — простые древки, обожжённые на конце. Внимания заслуживает снаряжение нарождавшейся германской знати, которое, собственно, и стало создавать германскую традицию в снаряжении.

Железное оружие на германские территории в основном завозилось. Большое влияние имела кельтская военная культура, но кельтские шлемы и щиты широкого распространения не получили. Широко использовалось трофейное оружие. Чаще всего знатный воин имел на себе комбинацию кельтского и римского оружия со своим родным нарядом. Лишь впоследствии римское оружие получило широкое распространение среди германцев (во многом этому способствовала служба наёмников в римских вспомогательных частях) и вытеснило все остальные образцы вооружения.

Самым распространённым оружием среди германцев было копьё «фрамея» (framea) с коротким узким наконечником, которое использовалось и для метания и для колющего удара. Длинная фрамея могла использоваться для боя в фаланге.

Мечи были редки и очень высоко ценились. Обычно ими были вооружены военачальники. Найденный археологами материал показывает, что существовал местный короткий однолезвийный меч, а также двулезвийный, очень похожий на римский гладиус. Возможно, это была примитивная копия римского меча.

Щиты, использовавшиеся знатью, представляли собой круглую деревянную конструкцию. Археологи располагают находками, которые показывают, что щит мог иметь металлический умбон, выступавший вперёд на 12 см и служивший в ближнем бою ударным оружием. Известны римские шлемы, захваченные германцами и переделанные по своему усмотрению. Обычно в таких случаях удалялись металлические нащёчники.

Лук почти не использовался. Короткий период применения как раз в рассматриваемый нами период закончился длительным забвением этого вида оружия.

Воевавшие с германцами римляне выделяли у них пехоту и конницу. Конницы было мало. Только батавы и тенктеры выставляли её значительное количество. Цезарь писал, что они «в своих доморощенных, малорослых и безобразных лошадях развивают ежедневными упражнениями чрезвычайную выносливость. В конных сражениях они часто соскакивают с лошадей и сражаются пешими, а лошади у них приучены оставаться на месте, и в случае необходимости они быстро к ним отступают. По их понятиям, нет ничего позорнее и трусливее, чем пользоваться седлом. Поэтому, как бы их ни было мало, они не задумываются атаковать любое число всадников на осёдланных конях».

В столкновениях двух конных частей германцы спешивались и старались «подколоть» коней под римскими всадниками. Но бывали случаи, когда конные германцы пытались с ходу прорваться в ворота римского лагеря. Видимо, было бы неправильно рассматривать их только как ездящую пехоту.

Цезарь описывает интересное тактическое взаимодействие германской конницы с пехотинцами: «У них было шесть тысяч всадников и столько же не особенно быстрых и храбрых пехотинцев, которых каждый всадник выбирал себе по одному из всей пехоты для своей личной охраны: эти пехотинцы сопровождали своих всадников в сражениях. К ним всадники отступали: если положение становилось опасным, то пехотинцы ввязывались в бой; когда кто-либо получал тяжёлую рану и падал с коня, они его обступали; если нужно было продвинуться более или менее далеко или же с большой поспешностью отступить, то они от постоянного упражнения проявляли такую быстроту, что, держась за гриву коней, не отставали от всадников».

Многочисленная германская пехота применяла схожую с римской тактику. В сражении на открытой местности германцы строились в фалангу, метали копья, а затем атаковали и переходили к ближнему бою мечами и копьями.

В сражениях они строились по племенам. Кроме того, некоторые исследователи отмечают клинообразные построения родственников, когда на острие клина становился самый умелый и храбрый воин рода, а вокруг него группировались родичи.

В сражениях на открытой местности германцы строили лагерь из повозок и телег.

Проигрывая германцам в одиночном рукопашном бою, римляне били их, как и кельтов, переигрывая в дисциплине (германцы даже во время переговоров военачальников могли метать копья в солдат противника), в качестве защитного и наступательного вооружения, в качестве военной техники.

Спасением германцев было сразу же навязать противнику рукопашный бой и смешаться с ним. Всё зависело от первого шока их стремительной массовой атаки (зная это, Цезарь ставил свои войска на возвышенности, чтобы при атаке снизу германцы успели запыхаться и растерять скорость). Делая ставку на стремительный удар, они проводили психологическую обработку противника: бою предшествовали боевые песни, причём воины прикрывали рты щитами под особым углом, чтобы усилить шум, во время атаки пронзительно кричали и завывали.

В условиях партизанской борьбы в лесной местности германцы стремились заманить римлян в болото или просто в воду, заметив, что в воде по пояс римляне хуже мечут свои копья и дротики, так как вода сковывает их отработанные движения, теряется балансировка. Для этой цели они специально отводили целые реки и создавали искусственные водоёмы.

В целом это был серьёзный противник, и воевать с ним надо было всерьёз.

В 9 г. до н.э. пасынок Августа Друз перешёл Рейн и подчинил территорию до реки Альба (Эльба). Император Август мечтал создать здесь новую провинцию — Германию (между Рейном и Эльбой). Но утвердиться римлянам здесь не удалось.

Ухудшилось положение на парфянской границе. В 4 г. н.э. восстала Иудея. К северу от Дуная король маркоманов Маробод объединил ряд германских племён в один союз, и это вызвало новое беспокойство в Риме.

Ставя выше всего безопасность Империи, римляне не дожидались открытого нападения врагов, а наносили превентивные удары повсюду, где могли заподозрить опасность для своих границ. Готовя превентивный удар по Марободу, ещё один пасынок Августа, Тиберий, в 6 г. н.э. начал набор войск среди племён Паннонии и Иллирии. Всё это вызвало сопротивление и вылилось в грандиозное восстание. Три года пятнадцать легионов давили это выступление и, наконец, из-за измены одного из местных вождей смогли подавить.

Осенью 9 г. н.э. в Риме устроили торжества по поводу побед в Паннонии и Иллирии, но тут пришли тревожные вести из Германии. Римские войска, перешедшие Рейн и Висургий (Везер), верили, что находятся на дружественной территории. Германцы не ладили между собой, часть знати (Арминий в том числе) искала поддержки у римлян. Командовавшему легионами в Германии Квинтилию Вару так и не бросилось в глаза, что установление римских законов и налогов до предела озлобило германцев. Германские вожди и даже проверенный римлянами Арминий решились на восстание.

В Германии под командованием Вара находилось пять легионов, а также значительное количество вспомогательных войск. Одним из этих вспомогательных подразделений, состоявшим из херусков, командовал Арминий.

С тремя легионами и вспомогательным подразделением Арминия Вар стал летним лагерем в Центральной Германии восточнее реки Висургий. В конце лета он приготовился к переходу на зимние квартиры в лагерь, заложенный Друзом в 11 г. до н.э. под Ализоном на реке Лупии.

У Вара было три легиона, вспомогательное подразделение Арминия из 6 когорт и 3 эскадрона конницы. Исследователи считают, что это составляло более 25 тыс. чел. вместе с обозом, а реально на поле боя Вар мог выставить 12–18 тыс. бойцов. Судя по синей окраске щитов (есть такие сведения), солдаты были набраны в Средиземноморском регионе. Таких обычно использовали как морскую пехоту, но для действий в лесистой местности они были мало приспособлены.

В это время по приказу Арминия в регионе между Висургием и Ализоном вспыхнули разрозненные очаги беспорядков. Вар был предупреждён о заговоре верным римлянам германцем Сегестом, но отказался верить в предательство Арминия и решил по дороге в Ализон подавить выступление германцев.

После переправы через Висургий колонна вошла в труднодоступный гористый, поросший лесом регион, называемый Тевтобургским лесом. Погода резко ухудшилась, пошёл затяжной дождь. Дорога стала скользкой и ненадёжной. Предстояло форсировать наполнившиеся водой овраги, речки и болота. Солдаты растянулись среди телег и вьючных животных.

Первой атаке римляне подверглись, когда голова растянувшейся колонны, пройдя 2–2,5 мили, достигла места, называемого «Чёрная топь», близ Херфорда. Пронзительно крича и завывая, германцы метнули копья из зарослей. Римские легионеры отшатнулись. Германцы выскочили на дорогу, подхватили те же копья и, используя их уже как колющее оружие, смешались с римлянами. Затяжного рукопашного боя с огромными германцами легионеры не выдерживали.

Дисциплина в войске была недостаточно высока, колонна Вара растянулась более чем на милю. Организоваться на марше и дать отпор нападавшим было практически невозможно. Лишь только раздался крик, возвещавший нападение германцев, голова колонны остановилась возле «Чёрной топи» и под прикрытием стала разбивать окружённый рвом и валом лагерь. Отдельные части колонны, отбиваясь от германцев, постепенно подходили и укрывались за лагерными укреплениями. Напавшие германцы не стали атаковать лагерь, они скрылись из виду.

Выдержав первое нападение германцев, римские легионы подтянулись. Вар приказал сжечь весь лишний обоз и, приведя войска в порядок, двинулся вперёд к своей цели, Ализону. Увидев и оценив силы нападавших, он уже не надеялся походя подавить мятеж, а мечтал хотя бы добраться до зимних квартир.

Теперь римляне выступили со всеми предосторожностями. Путь их пролегал по открытой местности, и подкрасться к колоннам было трудно. И теперь не обошлось без некоторых потерь, но натиск германцев был явно слабее. Сказывалось отсутствие у них мощной конницы, которая очень пригодилась бы при преследовании и при нападениях на противника, находящегося на марше.

На второй день римляне выступили также очень осторожно, тесно сомкнутыми рядами. После двухмильного перехода уже под вечер (утро ушло на попытки разведать силы противника) головные части подошли к Дэрскому ущелью, покрытому лесом. В ущелье и в лесу явно просматривались германские силы, которые не собирались уступать дорогу.

По римским законам нельзя было начинать сражение, не обезопасив войска каким-либо укреплением, в которое в случае нужды можно было бы отступить. Поэтому Вар решил разбить лагерь, а на следующий день, опираясь на него, пробить себе путь через ущелье.

Дэрское ущелье в горах Остинга в своём самом узком месте образует проход в 300 шагов шириной. Горы состоят из кремнистого известняка, окаймлённого с двух сторон песчаными дюнами. Само Дэрское ущелье внизу покрыто глубоким слоем песка, сбитого ветром в дюнные холмы. Деревья здесь не росли, только вереск. Здесь же протекал в северном направлении маленький ручей. Песчаные дюны, как ни странно, перемежались болотами и топями. Дорога через ущелье шла не по дну его, не через дюны, а раздваивалась и пролегала по двум сторонам ущелья, по склону гор. Подступы к ущелью, как было сказано, тоже прикрывались дюнами из сыпучего песка.

Ширина в 300 шагов давала, казалось, возможность пройти через теснину, но песок до предела затруднял движение и заставлял пробираться по склонам гор. Кроме того, как предполагают некоторые учёные, Арминий заранее приказал рубить деревья и ставить засеки в узких местах ущелья.

Германцы расположились на подступах к ущелью, на песчаных дюнах и на склонах гор. Римляне направили главный удар с фронта, но несколько отрядов было направлено в обход, в горы, которые имели достаточно пологие подступы.

Лобовая атака сначала была удачной. Легионеры взяли штурмом первые песчаные холмы у входа в ущелье, сбросили с них германцев. Бой принял затяжной характер. Полторы мили от начала дюн до входа в узкую часть ущелья римляне продвигались с боем, тесня германцев, теряя строй и всё больше и больше втягиваясь в лощину между склонами гор.

Меж тем германцы, прятавшиеся на склонах, стали спускаться и буквально нависать над оголявшимися флангами ведущих бой легионеров. Германская конница, от которой было мало пользы в горах и в лесу, осталась на равнине, постоянно наезжала с тыла и нападала на римские колонны, направленные в обход.

Тем временем погода ухудшилась. Полил дождь. Воинам, штурмовавшим песчаные дюны, он был не страшен — песок пропускает воду и даже становится более удобным для движения. Но как только солдаты попадали в заросли по склонам гор, почва под их ногами становилась скользкой и ненадёжной. Проливной дождь угнетающе действовал на психику, прерывал визуальную связь, нарушал руководство войсками. Сила натиска ослабела.

Выхода из ущелья ещё не было видно, в само ущелье ещё толком не втянулись. Так что до прорыва было далеко. И в то же время постоянные налёты германской конницы с тыла и явно просматривавшийся обход с флангов создавали впечатление, что войска заперты в ущелье. Необходимо было перестроиться, выровнять ряды, чтобы прорываться дальше. Был подан сигнал, и вырвавшиеся вперёд когорты стали возвращаться к основным силам, чтобы перестроиться на уже отвоёванном пространстве. В этот момент со всех сторон — с фронта и с тыла — германцы бросились в наступление. Особенно силён был удар германских сотен, обрушившихся на римлян с флангов, со склонов гор.

Боевые порядки римлян смешались. Расстроенные солдаты бросились к лагерю, чтобы в нём укрыться. Конница легата Валы Нумония ускакала, надеясь самостоятельно пробраться через горы и выйти из ловушки. Началось избиение бегущих. Надежда на спасение была утеряна. Сам Квинтилий Вар покончил с собой, бросившись на меч. Его примеру последовал один из лагерных префектов Люций Эггий. Большая часть войска полегла во время бегства. Остатки рассеялись, но были со временем переловлены и перебиты. Та же участь постигла немногих женщин и детей, бывших в лагере. Немногие после долгих мытарств смогли перебраться через Рейн. Удалось спасти орла одного легиона. Знаменосец обломил его со знака легиона и спрятал у себя за поясом. Верные слуги Вара пытались сжечь его тело или хотя бы предать погребению. Но Арминий приказал вырыть тело, отрубить голову и послать её королю маркоманов Марободу. Тот в свою очередь переслал голову Вара императору Августу.

В Риме началась паника. Август распустил своих телохранителей-германцев. Все галлы были высланы из Рима, так как боялись, что после такого страшного поражения Галлия отложится и присоединится к германцам. Но германцы после своей потрясшей Рим победы разошлись по домам, их набеги на Галлию из-за Рейна остались прежними и по силам нападавших, и по продолжительности. Галлия осталась спокойной…

Только через шесть лет император Тиберий попытался восстановить положение в западных областях Германии. Его пасынок Германик с легионами перешёл Рейн. Немногие оставшиеся в живых после бойни в Тевтобургском лесу, которые теперь использовались как проводники, вывели Германика к месту боя. Груды костей и расщеплённого оружия так и остались в ущелье. Стволы деревьев Тевтобургского леса были увешаны черепами римских солдат, что означало предупреждение — лес принадлежит Арминию, а его врагов ждёт такая же участь. Единицы, уцелевшие после того, как попали в руки к германцам, указали места, где в жертву северному богу войны были принесены захваченные римские военачальники, показали алтари, где несчастным перерезали горло.

Три похода, в 15, 16 и 17 гг. н.э., совершил Германик за Рейн. Он вновь дошёл до Эльбы. Но римляне так и не закрепились в этой местности. Территория к востоку от Рейна осталась недоступной для них. Римская экспансия на север и северо-восток остановилась здесь.

Германцы же, разгромив казавшееся дотоле непобедимым римское войско, и прежде, и до настоящего времени считают победу в Тевтобургском лесу тем моментом, когда разрозненные племена осознали себя одним народом, своего рода зарождением германской нации.

Загрузка...