15

Сколько времени он уже здесь? Луиджи показалось, что он спал; интересно, который теперь час? Не имея ориентиров, ему трудно было отличить сон от яви. Сейчас день или ночь? Ни малейшего представления. Однако усиливающаяся жара наводит на мысль, что за стенами его камеры встает солнце и постепенно накаляет крышу Дворца дожей. Скоро станет невыносимо. Он уже весь в поту, в пересохшем горле жжет. Он машет перед лицом полами рубашки, пытаясь хоть как-то охладиться, но напрасно, он только теряет силы. Вдруг он услышал шаги. Натренированное ухо подсказывало, что идут двое. Остановились возле его камеры. Позвякивание ключей сменилось глухим скрежетом открывающейся двери.

— Вот, это здесь, — произнес властный голос, впуская посетителя. — Помните, что Франческо Риста дал вам только один час.

— Это я, — тотчас сказал Якопо Робусти, увидев старого друга. Тот сидел на полу, привалившись спиной к стене. — Все это из-за меня, я, как только узнал, что тебя арестовали и держат во Дворце дожей, да еще в Пьомби, сразу помчался сюда. Ты не волнуйся, я все сделаю, чтобы тебя вызволить.

— Как же тебе это удастся, Якопо? Чтобы выйти из этой камеры, я должен говорить, а чтобы говорить, я должен знать. А я ничего не знаю о тайне, которую ты нащупал в Сан-Рокко, да и не хочу знать, стало быть, мне путь отсюда закрыт.

— Поэтому я и пришел: я хочу рассказать тебе все, что знаю о местонахождении хартии Ордена миссионеров льва. Как только я уйду, ты позовешь Франческо Ристу и все ему расскажешь. Если он человек слова, он сразу тебя отпустит.

— Ошибаешься, Якопо, ох, как ты ошибаешься, — медленно отвечал Луиджи. — Если я заговорю, орден рано или поздно узнает об этом и твоя жизнь окажется в опасности. Не надо мне ничего говорить, и оставь меня в этой камере. Ведь я слепец и страдаю здесь не больше, чем в любом другом месте: для меня везде тьма. А стоит чуть-чуть напрячь фантазию — и вот я уже в самой роскошной комнате Венеции. Да и что со мной случится? Ну стану бледным через несколько недель, но когда ты будешь писать мой портрет, тебе не составит труда придать моему лицу красок.

— Ты слеп, Луиджи, но не глух, и ты услышишь то, что я тебе расскажу, хочешь ты этого или нет. А тогда сам решай, говорить ли тебе или хранить молчание. Так вот, все началось в апреле 1564 года. Скуоле Сан-Рокко нужен был живописец, и некоторые члены братства, тайно состоящие в Ордене миссионеров льва, решили, что отдадут предпочтение венецианцу. Я оказался самым подходящим. Первый заказ, который мне предстояло выполнить, я получил благодаря хлопотам смотрителя Скуолы, который на самом деле служитель ордена. Мне даже не пришлось предварительно грунтовать полотно — все уже было кем-то сделано заранее. Однако, когда я начал писать, я ощутил под кистью какие-то странные выпуклости. Мне стало любопытно, и я слегка соскреб грунтовку. И увидел, что полотно, которое мне дали, сплошь покрыто золотыми нитями, они образовывали слова и фразы. Я не стал доискиваться дальше, сделал то, что надлежало сделать живописцу, и никому никогда об этом не говорил. Это самое полотно и сегодня находится в Зале Альберго Скуолы, оно прикреплено к потолку, и никто никогда не сможет прочитать, что там вышито золотой нитью, если только не соскоблит нанесенные мной краски.

В этом месте Якопо, уже начавший страдать из-за жары, прервал свой рассказ и вытер платком лицо, на котором выступили капли пота, потом медленно направился к двери камеры, чтобы через узкое окошко вдохнуть немного воздуха.

— Только после того как я случайно услышал, о чем шла речь на собрании членов Ордена миссионеров льва, я понял, что на полотне, которое я расписывал, и спрятана хартия. А уже благодаря тебе я понял, что в этой самой хартии должно быть записано, кроме правил и задач ордена, местонахождение сокровища, то есть трех гвоздей из Креста, на котором был распят Иисус Христос. Вот о чем ты должен рассказать, чтобы вернуть себе свободу. Это все, больше мне нечего добавить. Теперь твоя судьба в твоих руках.

Якопо принялся барабанить кулаком в дверь, зовя стражника. Выйдя из камеры, он поскорее покинул дворец. Лицо его раскраснелось от жары, а душу переполняла горечь и глухая злоба на тайную полицию и ее агента Франческо Ристу.

От кого: Alessandro Baldi

Кому: WJeffers@et-able.usa

Тема: Святой Pox открывает свои тайны


Дорогой профессор,


Мы были на верном пути! Несколько часов назад я наконец-то узнал с помощью моего инфракрасного излучателя, что именно обнаружили Пол Дармингтон, Марко Дзампьеро и Эдит Девиль в картине Тинторетто, стоившее им жизни: речь идет о тексте, написанном, без сомнения, золотой нитью и расположенном под красочным слоем «Святого Роха во Славе». Поначалу я поклялся держать вас подальше от всего этого: слишком много людей, благодаря рентгенографии прочитавших эти записи, поплатились жизнью. Однако без вашей помощи я, к сожалению, не в силах понять смысл того, что обнаружил сегодня в музее, а если мне в ближайшее время не удастся пролить на это свет, держу пари, что и других людей ждет та же участь.

Итак, вы опять мне очень нужны. Должен сказать, что я располагаю весьма скудным материалом, поскольку в тот самый момент, когда я просвечивал «Святого Роха во Славе» в Зале Альберго, я услышал на лестнице шаги музейного смотрителя; он закрыл двери Скуолы и предложил мне свою помощь. Желая во что бы то ни стало сохранить в секрете мое открытие, я успел-таки спрятать прибор и записную книжку с кое-какими записями, которые смог нацарапать. Однако текст, который мне удалось разобрать, весьма туманен: в нем упоминается 1203 год и часть сокровища, которую нужно сберечь, но я не понимаю, что именно имеется в виду. В спешке я записал такие слова: «Никопея», «святой Георгий», «святой Иоанн Креститель» — и еще в документе речь идет о произведении Лисиппа. В последнем абзаце, который я не успел прочесть до конца, говорится, как мне показалось, о том, где именно в Венеции находится эта знаменитая часть сокровища. Буду вам весьма признателен, если вы проясните мне то, что мной уже расшифровано, а я в ближайшее время вернусь в музей и прочитаю то, что осталось.


До скорого письма,

А. Б.

От кого: William Jeffers

Кому: A.Baldi@questura-veneto.it

Тема: На пути к сокровищу ордена


Дорогой инспектор,


Год 1203-й, напоминаю вам, — это год Четвертого крестового похода. Слова, которые вы успели записать, красноречиво говорят о том, что в странном документе имеется ссылка как раз на этот прославленный эпизод истории Венецианской республики. Действительно, в слове «Никопея», весьма вероятно, содержится намек на икону, привезенную из Константинополя вместе с мощами святого Георгия и святого Иоанна Крестителя. Что касается произведения Лисиппа, одного из скульпторов на службе у Александра Великого, то нет никаких сомнений, что имеется в виду бронзовая квадрига, захваченная у византийцев в начале XIII века.

Однако, как вы утверждаете, в документе написано, что еще более ценные вещи были привезены венецианцами из похода. У меня есть кое-какие соображения на этот счет, но я пока повременю их высказывать. Хочу еще раз углубиться в исторические хроники и найти подтверждение моим догадкам. Если я окажусь прав, то открытие, которое вы сделали, будет с исторической точки зрения одним из величайших открытий последнего времени. Однако нельзя терять ни минуты. Постарайтесь еще раз побывать в Скуоле Сан-Рокко и прочитать таинственный документ до конца, а я продолжу свои поиски.


До скорого письма,

У. Дж.

Загрузка...