39. Нахлобучки

В детстве мне рассказали как-то такую притчу:

«Шел по Тибету путешественник. Шел он шел, и приспичило ему посрать. Увидел он кучу камней, зашел за нее и посрал. Ну, посрал, и пошел дальше.

На ночь он разбил палатку и во сне ему явился тамошний тибетский святой. И этот святой сказал путешественнику:

– Помнишь, как ты сегодня срал за кучей камней?

– Да. – Ответил путешественник.

– Это была моя могила. – Сказал святой. – Сегодня ты посрал на моей могиле и в наказание теперь ты будешь мучаться поносом ровно неделю! А если ты кому-нибудь расскажешь об этом – то и он будет ровно неделю мучаться поносом!

Так оно и случилось. Путешественник дристал всю неделю.

А когда он вернулся и рассказал об этом своим друзьям – те тоже стали сраться и срались всю неделю, и ни часом больше. Они рассказывали эту историю своим знакомым – и те тоже ни с того ни с сего начинали поносить. Так эта история до сих пор ходит по миру…

И, вот, сегодня, она дошла…

До…

ТЕБЯ!!!»

Тут надо сделать страшную рожу и ткнуть в собеседника пальцем.

Я, к слову сказать, не просрался.

Не правда ли, забавная фенька?

На самом деле, чтобы ты, мой читатель не заболел внезапным расстройством желудка, я рассказал ее здесь немного неправильно. Надо было, вместо моих «дристать», «поносить», всякий раз повторять слова «срать поносом». Тогда она, если верить всяким нейролингвистическим программистам, стопудово сработает.

А причем тут торчки? – спросишь ты меня.

А связь, на самом деле, самая что ни на есть прямая.

Щас, просрусь только немного…

Вот.

С облегченьицем меня!

Нет… Еще чуток погоди…

Бля. Ну, откуда во мне столько…

НЛП поганое!

Фух… Кажется…

Показалось…

Пришлось антидристальное колесо сожрать. Но пока оно…

Вроде, действует…

Ладно, продолжим про торчков.

Все спокойно?

Тебе самому в сортир пока не надо? Нет? Ну, и славненько.

А даже если и надо, то это твоя проблема. Свою, такую же, я уже решил.

Итак, торчки.

Торчки существа метафизические, ибо существуют сразу в нескольких реальностях, обладающие сильно параноидальным мышлением, ибо приходится им стрематься от всяких право– и левоохранительных органов и гениталий, и с пониженным порогом критичности восприятия, ибо верят во всякую чушь сразу и без разбора.

И вот одна из таких чушей имеет название – «нахлобучка».

Торчок, про нахлобучку не слышавший, не знающий что это такое – нахлобучек не имеет. Но стоит торчку только раз про нахлобучку услышать – всё! Пиздец! Кранты! Его начинает нахлобучивать не только за ту хуйню, но и за другую хуйню, за хуйню, к делу не относящуюся, и вообще, за весь срок торчания, что он без этих самых нахлобучек прожил.

Такая вот хрень.

Итак, милый мой почти что нахлобученный читатель-торчок, и не менее милый алкоголик или никотиноман… Что же такое нахлобучка?

Поясним на примерах.

Вот идет ремиссионер. Сколько он не торчал – почти не суть важно. Он мог не трескаться сутки, а мог и год или два. Идет. Чапает по стриту. И вдруг – драгстер. Каличная. И он вспоминает, что надо ему купить перекиси водорода, или презервативов… И заходит он внутрь. Стоит в очереди. А в витрине под его локтем лежат…

Что «лежат»?

Правильно, баяны! Да все со струнами! Да все разных объемов! От инсулинок-красношапок, до двадцаток невъебенных.

И начинает ремиссионер их рассматривать.

Вот, думает, эта пятишка – она говняная. Совейская. Струна у нее тупая, не то что у старых добрых рекордишников, колючками которых можно было раз тыщу бахаться до их затупления.

А вот эта двуха – она блезирная. Поршень резиновый. Производство иностранное. И влезает в нее не два, а все два с полтиной и еще место для контроля остается.

А вот инсулинка со съемной иголочкой. Такой иголочкой хорошо в веняки у запястья шмыгаться. Да и вообще в любые тонкие веняки. Только минус один – короткая, стерва. Такой надо сразу попадать. Такой не поковыряешься. Да и гнать через нее надо медленно, а то веняк можно пожечь…

Посмотрит так ремиссионер, подумает, повспоминает… И тут как накроет его нахлобучка!

И бежит он сперва за угол аптеки блевать. А потом обратно в аптеку за баянами. А потом на точку…

И приходит его ремиссии самая натуральная пизда.

Впрочем… Есть и варианты.

Скажем, проблюется ремиссионер, или продрищется.

Или побежит за баянами после этого… Или не побежит.

Или вмажется потом… Или не вмажется.

Всякое бывает.

Но хуй, то бишь, результат – один. Накрыла нахлобучка.

Но эта нахлобучка, от разглядывания баянов, еще так себе. Она, скажем, на последнем месте по нахлобучистости.

На предпоследнем, по мнению независимых торчков, разговоры о бывших вмазках. Поствинтовых приключениях и послешурупных похождениях.

На третьем от конца – чтение всяких «Пилотажей…» Проверено, и не раз, причем на людях…

На третьем от начала, да, всего их шесть получится, это нахлобучка от присутствия на варке винта.

На втором – нахлобучка от того, что кто-то уже поставился, а ты только с заряженным баяном тусуешь.

И вот она, первейшая нахлобучка. Нахлобучка невиданной силы и мощности.

Называется она – «За пять минут до…»

И настигает торчка ровно за пять минут до того, как он

Возьмет банку…

Начнет выжигать сало…

Начнет кащея…

Высядет порох…

Засыплет смесюгу в реактор…

Сварится винт…

Поставится варщик…

По выбору.

В общем, дорогой мой читатель-торчок, теперь ты знаешь о нахлобучках почти все. Выбери себе одну из них, или не одну, или все сразу, – мне по хую, – и пользуйся. Мне, милый мой, не жалко. Нахлобучивайся, если хочешь…

А я щас…

Только поблюю маленько…

Загрузка...