Весь жар

Глава десятая

Андреа еще не произнесла ни слова, а Джоанна уже знала, что разговор пойдет о Димитри. Она не понимала, на чем основывалась ее уверенность, разве что на том, как нервно трепетали у Андреа ноздри, будто она изо всех сил старалась сохранить достоинство.

Но сейчас Джоанна не могла обсуждать Димитри. Все ее чувства еще были болезненно обострены после происшедшего на озере, и в сердце не утихала острая боль, вызванная размышлениями о будущем без него. Мысль о скором возвращении Джимми, который будет ожидать от нее ответа на его неумелые детские ласки, вызывала отвращение, и никакие упреки в собственный адрес не могли этого изменить.

Джоанна поколебалась мгновение, потом со вздохом уселась напротив Андреа в низком кресле.

— В чем дело, Андреа? — спросила она, проявляя деланный интерес.

Андреа, до сих пор сидевшая на диване, поджав ноги, теперь спустила их на пол, встала и начала ходить взад-вперед, словно давая понять: важность сообщения требует исключительного внимания и особой обстановки. Она взглянула на Джоанну, и рукой с накрашенными яркими ноготками дотронулась до щеки.

— Я хотела… поговорить о Димитри! — наконец через силу выговорила она.

Джоанна склонила голову.

— Я примерно так и думала, — тихо призналась она.

— Почему? — нахмурившись, спросила Андреа. — Неужели я настолько предсказуема?

— Смотря что вы подразумеваете под словом «предсказуема», — заметила Джоанна.

— Ну, в любом случае, теперь это не имеет значения, — кашлянув, заявила Андреа. — Но думаю, тебе следует кое-что узнать…

— Неужели? — протянула Джоанна.

— Да. — Андреа помолчала. — Ты никогда не задумывалась о том, есть ли у меня родители?

— Боюсь, что нет, — ответила Джоанна, пожав плечами. — А почему вы спрашиваете?

Андреа вздохнула и, подойдя к дивану, снова села, примостившись на самом краешке, явно нервничая.

— Я была сиротой. Мои родители погибли во время войны, и меня взяли к себе родители Димитри, когда мне было всего четыре года.

— Понимаю! — живо откликнулась Джоанна, по-настоящему заинтересовавшись.

— Так ли? — Андреа, казалось, не очень-то верила этому. — Хотела бы я знать, что ты понимаешь. Во всяком случае, Димитри тогда было около семи лет и он стал моим… как это вы называете?.. Защитником? — Она пожала плечами. — Так или иначе, мы были очень близки. — Она снова поднялась на ноги и стала ходить по комнате.

— Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне? — спросила, нахмурившись, Джоанна. — Кроме разве что того, что я поторопилась со своими выводами!

— Ты не понимаешь! — резко повернувшись к ней, воскликнула Андреа. — Ты думаешь, что мы друг другу как брат и сестра, так?

— Что вы пытаетесь сказать, Андреа? — Джоанна покраснела.

— Когда я уже выросла и могла выйти замуж, твой отец стал частым гостем в доме родителей Димитри. Димитри в это время не было — он в Англии получал образование.

— Я знаю.

Андреа несколько мгновений грустно смотрела на Джоанну, потом продолжила:

— Когда Мэт ухаживал за мной, я была польщена! В конце концов, он был богат, богаче, чем семья Кастро, а я, вероятно, достаточно молода и глупа, чтобы это произвело на меня впечатление. Только потом я поняла, что сделала…

Джоанне стало худо.

— Вы хотите сказать, разумеется, — когда приехал Димитри?..

— Разумеется.

— А что дало вам повод верить в преданность Димитри? — сжав руки в кулаки, спросила Джоанна, стараясь говорить насмешливо.

— Разве могло быть иначе? — нетерпеливо воскликнула Андреа. — Он так и не женился… все эти годы.

— Но у него были другие женщины, — осмелилась заметить Джоанна, желая доставить Андреа боль, так же как та доставляла боль ей самой.

— Они ничего не значили для него, — презрительно фыркнула Андреа. — Мужчины не могут без женщины. А Димитри — настоящий мужчина, как ты прекрасно знаешь!

— И что бы это могло означать? — Джоанна тоже вскочила на ноги.

— Именно то, что сказано! — Оборвала ее Андреа, отбросив притворную благожелательность. — Я привязалась к твоему отцу, полюбила его, но не так, как когда-то любила Димитри, и когда я буду свободна… — она щелкнула пальцами. — Так что не воображай, что эта игра, которую ведет с тобой сейчас Димитри, на самом деле нечто большее!

— Вы меня ненавидите! — с ужасом воскликнула, отступая назад, Джоанна.

— Вовсе нет, Джоанна, я тебя не ненавижу. Вообще-то, ты мне нравишься. Но когда дело касается Димитри… я могу быть безжалостной!

Джоанна сжала кулаки.

— А знает ли Димитри о ваших чувствах?.. Отвечает ли он на них?

— Неужели стоит об этом спрашивать? — прищурившись, заметила Андреа.

Джоанна отвернулась, ей по-настоящему стало дурно. Это не могло быть правдой! Она не может поверить, что Димитри, уважая отца, что было так очевидно, мог бессовестно предавать его. И уж если бы Димитри на самом деле нужна была Андреа, он не стал бы флиртовать у нее на глазах с другой. Однако, возможно, Димитри не был достаточно скрытен, проявляя некоторый интерес к ней, Джоанне, и поэтому теперь ей пришлось объясниться с мачехой. Но Димитри не из тех мужчин, что позволяют женщинам командовать ими, у Джоанны хватало доказательств этому.

Подавляя волнение, которое могло бы пролиться слезами, она оставила Андреа, ничего больше не сказав ей, быстро прошла через холл к лестнице и поднялась в свою комнату. Там она сразу же разделась и пошла под душ, отказываясь размышлять о только что услышанном откровении мачехи.

Поздно вечером, после ужина, четверо молодых людей танцевали под пластинки на патио, когда Мэт прислал за Джоанной. Оставив других, Джоанна быстро прошла в его комнату после его тихого приглашения и закрыла за собой дверь. Она ласково улыбнулась отцу.

— Иди сюда, Джоанна, — пригласил он, похлопывая по краю кровати. — Я хочу кое о чем спросить тебя.

Джоанна вздрогнула. Сегодня ей не хотелось принимать еще какие-то решения. Но от нее ничего не зависело, и она, подчинившись, подошла к нему и позволила ему взять ее за руку.

— Послушай меня, — твердо начал Мэт. — Я пригласил сегодня Димитри на обед, чтобы попросить его кое о чем, и теперь, получив его разрешение, хочу спросить у тебя.

У Джоанны вдруг побелели щеки.

— Да? — едва слышно выдохнула она.

— Да, — кивнул Мэт. — Я уже поговорил с Джимми, и он не будет возражать против того, что я сейчас предложу.

— Что же это? — Джоанной вдруг овладело нетерпение.

— Димитри сказал, — сообщил с улыбкой Мэт, — что вы можете воспользоваться его бунгало на время медового месяца, если захотите. Его здесь не будет: у него есть квартира в Афинах. Кроме того, он всегда может пожить у своих родителей в Дельфах, если вздумает отдохнуть…

— Ой нет! — Джоанна не смогла удержаться от восклицания.

Мэтью казался расстроенным.

— Тебе это не нравится? — разочарованно спросил он. — Ну да, я понимаю, это была эгоистичная мысль…

— Вовсе нет! — Джоанна замолчала на миг. — Ты не понимаешь… — сбивчиво начала она.

— Нет, возможно, не понимал, — Мэт нахмурился. — Но начинаю понимать, — ответил он, крепко сжимая ей руку.

Она подняла глаза.

— Я вовсе не против того, чтобы это произошло здесь.

Мэт задумчиво кивнул.

— Мне следовало догадаться, — проговорил он как бы про себя. — Причина в Димитри, правда?

У Джоанны вспыхнули щеки и широко раскрылись глаза.

— В Димитри… — повторила она, притворяясь удивленной.

— Не пытайся обмануть меня, Джоанна, — грустно сказал отец. — Я все читаю по твоему лицу. И знаю, что прав. Сегодня утром я почти заподозрил, но потом решил, что просто старый дурак, а теперь вижу… — он покачал головой. — Джоанна, дочка, ну что я могу сказать?

— Не глупи. — Джоанна сжала его пальцы. — Тут нечего говорить. Наверное, большинство девушек, по крайней мере, раз в жизни переживают увлечение.

— И это только увлечение?

— Бог мой, конечно же. Как только я вернусь домой, то есть в Англию, я забуду обо всем. Это была всего лишь летняя интерлюдия.

— А Джимми?

— Мы поженимся, как и планировали.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — Теперь ее отец, казалось, сомневался. — Если такое произошло однажды, оно может случиться снова.

Джоанна покачала головой.

— Раньше никогда не случалось, и впредь не случится, не беспокойся. Это исключение из правил. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом.

— А медовый месяц?

— Можно пока оставить этот вопрос открытым? — склонив голову, попросила Джоанна. — Ох, папа, — она до крови прикусила губу, чтоб не расплакаться. — Как бы я хотела… хотела бы…

— Знаю. — Мэт похлопал ее по руке. — Я бы тоже хотел.

Джоанна взяла себя в руки.

— Может, почитать тебе?

— А ты не хочешь вернуться танцевать?

— Я бы лучше осталась с тобой.

— Тогда останься, — улыбнулся ей Мэт. — Потому что мне очень хочется, чтобы ты была рядом.

После отъезда Димитри все опять успокоилось. Джоанна все время проводила с молодежью, нарочно принимая участие во всех их делах и развлечениях, стараясь довести себя до полного изнеможения, чтобы не оставалось сил задуматься над тем, что с ней происходит. Она даже попробовала кататься на водных лыжах, но упала и вывихнула лодыжку, за что и расплачивалась сильной болью. Но она была благодарна Марисе и Константине за то, что их присутствие сглаживало неловкость между ней и Джимми. На некоторое время она отложила все свои проблемы и заботы, оставила их разрешение на потом.

Но дни складывались в неделю и приближались выходные, когда они должны были уезжать, и Джоанна знала, что ей надо принять решение о предложении отца. Джимми сам начал разговор, упомянув о том, что они могут провести медовый месяц на вилле Димитри.

Джоанна выслушала его, а потом очень тихо спросила:

— Ты хочешь этого?

— Но ведь ясно как день, что ты хочешь этого, правда? — нахмурившись, воскликнул он. — А я не имею ничего против. В конце концов, мы там будем одни; вполне естественно, что тебе хочется сейчас как можно больше быть с отцом.

— Да, — согласилась со вздохом Джоанна не очень уверенно.

Джимми нахмурился еще больше.

— Бога ради, Джоанна, ты ведь этого хочешь, разве нет?

Джоанна покраснела.

— Наверное, — ответила она.

Джимми выглядел расстроенным.

— Если говорить честно, я перестал тебя понимать, — пробормотал он. — С самого приезда сюда я почувствовал в тебе перемену. Только не могу понять, почему ты переменилась, вот и все. Я хочу сказать… твой отец — отличный парень, и я вижу, что я ему вроде бы нравлюсь. Андреа в порядке, а Мариса с Константине стали настоящими приятелями. Но что происходит с тобой? Что у нас не так? Дело не только в твоем отце, я чувствую это.

Джоанна чувствовала себя ужасно.

— Я на самом деле так плохо себя веду?

Джимми вздохнул.

— Не знаю. Чувствую только, что у нас все не так, как было раньше! Черт, стоит мне коснуться тебя пальцем, ты сразу отскакиваешь на милю!

— Ты преувеличиваешь, и сам знаешь это! — воскликнула Джоанна.

— Ну, в любом случае, я не понимаю, что происходит.

— Нечего и понимать, — настаивала на своем Джоанна. — Я… Я … со мной будет все в порядке, когда вернемся домой, в Англию. Думаю, на меня действует… обстановка.

Джимми вглядывался в ее лицо, будто старался прочитать ее мысли, и Джоанна опустила голову. Ни в коем случае нельзя позволить ему догадаться о ее мыслях.

Вечер накануне их отъезда получился довольно грустным, хотя Джоанна еще днем сообщила, что они с Джимми приедут в начале июня, в свой медовый месяц. Прощание на следующее утро было мучительным; Джоанна тянулась к отцу, словно знала и любила его всю жизнь.

Пароходик довез их до Пирея, когда солнце уже садилось. На такси они добрались до города и отеля, где провели ночь. Мэт по секрету сказал Джоанне, что попросил Димитри организовать там все для них. И когда они сидели в столовой отеля за ужином, Джоанна с болью гадала, появится ли он сам.

Но он не появился, и после ужина они еще раз взяли такси и доехали до подножия Акрополя. Их потрясло его величие в ярком свете прожекторов. Но Джоанна была не в состоянии разглядывать древние статуи и руины, и хотя Джимми хотел несколько часов посвятить осмотру достопримечательностей, она извинилась и отправилась спать. У них были смежные комнаты, и Джоанна потихоньку заперла соединяющую их дверь, прежде чем забралась в постель. Почему-то ей казалось, что Джимми близок к отчаянью и может потерять контроль над собой и устроить скандал.

Она слышала, как он пришел в свою комнату около трех часов, и по тому, как он неловко двигался по комнате, Джоанна поняла, что он был не совсем трезв. Скоро загремела дверная ручка, как она и ожидала, а потом его неуверенный голос позвал:

— Джо… Джоанна! Ты не спишь?

Джоанна лежала, не двигаясь, молчала и молилась, чтобы он не догадался выйти в коридор и попытаться открыть внешнюю дверь. Она была не заперта, и он мог войти в нее. Но ей повезло, он быстро отказался от своей затеи: после второй попытки привлечь ее внимание он ушел.

Джоанна вздохнула, подумав о том, что у нее нет чувства вины. А заперла бы она дверь, если бы в соседней комнате находился Димитри?

На следующее утро Джимми извинился за свое позднее возвращение.

— Разве ты вернулся поздно? — притворилась удивленной Джоанна. — Я не слышала. Должно быть, уснула, едва прилегла.

Казалось, Джимми почувствовал облегчение, и Джоанна подумала, чем он занимался ночью. И снова испытала чувство вины, когда поняла, что ее это нисколько не волнует.

Они вылетели в одиннадцать часов из международного аэропорта Афин и прибыли в Лондон после полудня по лондонскому времени. К удивлению Джоанны, их встречали в аэропорту мистер и миссис Лорример, и Джимми объяснил, что он дал им телеграмму и приготовил ей этот маленький сюрприз. Джоанна предпочла бы, чтобы он этого не делал, но ей удалось сделать вид, что рада их видеть. Они поехали прямо в Оксхемптон на машине мистера Лорримера, и Джимми поддерживал разговор, рассказывая им разные забавные случаи, происшедшие во время отдыха.

Но едва они въехали в Оксхемптон, Джоанна сказала, что ей надо сначала поехать домой, она не сможет принять их приглашение на чай.

— Но дома холодно и там нет никакой еды! — рассудительно заявила миссис Лорример. — Ну же, поедем, Джоанна, мы не позволим тебе грустить! Поедем к нам, а потом Джимми может отвезти тебя домой.

Но Джоанна твердо стояла на своем, и в конце концов Джимми сказал довольно раздраженно:

— Бога ради, папа, высади ее у калитки. Не стоит из-за этого поднимать такой шум! Я зайду попозже, Джоанна.

— Хорошо, — кивнула, соглашаясь, Джоанна. Джимми поднес ее чемоданы к порогу и бегом вернулся к машине, они уехали.

Джоанна вошла в дом, закрыла дверь и облегченно прислонилась к ней. Так приятно видеть вокруг знакомые вещи и этот дом, в котором она жила много лет, который сохранял для нее домашнюю атмосферу, хотя и был теперь пуст. Не то чтобы ее мать была откровенна в выражении своих чувств, но она создавала эту, так необходимую для Джоанны атмосферу, и Джоанна очень любила ее. Даже познакомившись с отцом и узнав, что в прошлом все было не так, как казалось раньше, она не перестала любить свою мать. Миссис Николас могла считать, что поступала правильно, да и вообще теперь слишком поздно переживать о том, что могло бы быть.

На кухне Джоанна сразу поставила чайник. У нее не было молока, но, по крайней мере, она может заварить себе чашку черного кофе. День выдался довольно теплый, и не надо было разжигать огонь, поэтому она перенесла чемоданы наверх и начала их разбирать. Только на самом дне первого чемодана она наткнулась на полосатую пляжную куртку, подаренную ей Марисой. Неодушевленный предмет сделал то, что не могла сделать ничья вражда: он заставил ее глаза наполниться жгучими слезами. И с громкими рыданиями Джоанна опустилась на кровать и зарылась лицом в мягкие складки покрывала.

Минут через десять прозвенел звонок; Джоанна все еще сидела и тихо плакала, и потому подпрыгнула от испуга. Она торопливо поднялась на ноги и подошла к туалетному столику. Выглядела она ужасно: глаза покраснели и распухли, а щеки были мокры от слез. Если это вернулся Джимми удостовериться, что с ней все в порядке, ей не позавидуешь.

Шмыгнув носом, она вытерла слезы и медленно отправилась вниз. Силуэт человека за дверью был слишком мал, чтобы принадлежать Джимми. Джоанна приоткрыла дверь и выглянула.

— Миссис Твейнс! — воскликнула она. — Слава Богу, я подумала, это Джимми!

Миссис Твейнс стояла с пинтой молока и бумажным пакетом в руках, Джоанна сразу угадала, что в пакете находятся хлеб с маслом и еще что-то вкусненькое.

— Привет, Джоанна, — извиняющимся тоном поздоровалась и улыбнулась соседка. — Боюсь помешать, но я увидела, как ты приехала, и подумала, что у тебя наверняка нет никакой еды.

Джоанна весело подтвердила и покачала головой.

— Входите, миссис Твейнс, — сказала она. — Только вам придется извинить меня за мой вид.

Миссис Твейнс вошла в прихожую и Джоанна закрыла дверь, потом охнула и кинулась в кухню полную пара от чайника, выкипавшего на плите. Справившись с чайником, она знаком пригласила соседку пройти в гостиную и сказала:

— Большое спасибо. Мне так хотелось чаю.

Миссис Твейнс внимательно разглядывала ее несколько мгновений.

— Послушай, моя хорошая, — сказала она, — я не останусь. У тебя, без сомнения, есть дела, но если я тебе понадоблюсь, то знаешь, где меня искать.

Джоанна не хотела и слушать.

— Не говорите глупости. Я очень рада вас видеть, — настаивала она. — Как вы тут? Что нового?

Миссис Твейнс поставила на стол все, что принесла.

— Ну, мы все тут переболели простудами, вызывали врача, — с улыбкой призналась она. — Но теперь все в порядке.

— Это хорошо. А мы… мы отлично провели время. Миссис Лорример рассказывала вам, что Джимми тоже ездил?

— Да. Думаю, весь город слышал об этом, — заметила миссис Твейнс сухо. Потом она покачала головой. — Миссис Лорример, конечно же, рассказывала и то, что вы сегодня приедете. Говорила, что они с мужем собирались ехать вас встречать в аэропорту.

— Верно, они нас встретили. Миссис Лорример хотела, чтобы я поехала к ним пить чай, но я сказала, что хочу домой.

— Как твой отец?

— Неплохо, насколько можно ожидать, — вздохнув, грустно ответила Джоанна. — Но он прекрасный человек, миссис Твейнс, честное слово! Он мне сразу страшно понравился!

Миссис Твейнс покачала головой.

— Ну, надо же! Как это, должно быть, обрадовало тебя.

— Да, все шло отлично. Но… хорошо снова оказаться дома.

Миссис Твейнс кивнула сочувственно.

— Ну, мне пора идти. Джо ждет чая. — Она поколебалась. — Ты хочешь, чтобы я зашла попозже, вроде как составить компанию?

— А вас не затруднит?

Миссис Твейнс кивнула.

— Конечно. Я зайду около семи. А теперь сделай себе чаю и поешь немного ветчины, что я принесла. Я только сегодня утром приготовила ее, и еще положила маленькую баночку чатни [11], которую я сделала в сентябре.

У Джоанны потеплело на сердце.

— Вы так добры, — пробормотала она, кусая губы.

— Пустое! А теперь перестань плакать и пойди поставь чайник!

Вечером, когда вернулась миссис Твейнс, Джоанне и правда стало легче, она умылась и причесалась, переодевшись в пурпурные брюки и обтягивающий с высоким воротником темно-зеленый свитер. Темные цвета всегда выгодно подчеркивали ее светлые волосы и кожу, а золотистый загар, приобретенный в Греции, был великолепен.

Однако едва они уселись перед камином, который разожгла Джоанна, — вечером стало заметно прохладнее, — как послышался еще один звонок.

— Джимми! — мрачно сказала Джоанна, и миссис Твейнс поднялась на ноги. — Ой, пожалуйста, — воскликнула Джоанна, — не уходите!

Миссис Твейнс нахмурилась.

— Но ему не понравится, что я здесь.

— Ему придется смириться с этим или уйти, — с возвратившейся к ней решительностью заявила Джоанна.

Однако Джимми не захотел остаться после того, как обнаружил в гостиной миссис Твейнс. Он присел на минутку, но вскоре простился, сославшись на то, что не успел обо всем рассказать родителям. После его ухода Джоанна облегченно вздохнула и совсем успокоилась, усевшись на диване.

— Я не могу выйти за него замуж, миссис Твейнс, — сообщила она неожиданно для самой себя, вдруг придя к вполне определенному решению.

— Я никогда не думала, что тебе следовало делать это, — заметила миссис Твейнс спокойно.

— Что вы сказали? — удивленно заморгав, спросила Джоанна.

— Ты меня слышала, Джоанна. Я всегда считала, что тебе не следует выходить за Джимми Лорримера. О, он хороший мальчик, хороший. Надежный мальчик, и для какой-нибудь девушки он будет хорошим мужем, но не для тебя. Ты слишком похожа на свою мать. Ты его сломаешь через пару лет.

Джоанна была поражена.

— Но … это… ужасное обвинение! — запротестовала она.

— Знаю. Но боюсь, это правда. Очевидно, ты знаешь, почему я так говорю. Он слишком во многом тебе уступает. Ты всегда заставляешь его плясать под свою дудку. Хоть раз он сумел заставить тебя сделать то, что тебе не хотелось?

Джоанна склонила голову.

— Вы говорите обо мне, как о строптивице!

Миссис Твейнс хмыкнула.

— Вовсе нет. Ты просто не подходишь для такого тихони, как Джимми. Будь благодарна за то, что поняла это сейчас. Что было бы, если бы вы уже были женаты… и, может быть, имели детей!

Джоанна вскочила на ноги и стала беспокойно ходить по комнате.

— Джимми любит меня, — сказала она, как бы защищаясь.

— И ты считаешь, этого достаточно? Того, что он любит тебя?

— Я не знаю, что думать.

— Ведь ты только что созналась, что не выйдешь за него замуж, — напомнила миссис Твейнс рассудительно. — Каких слов ты ждала от меня? Или ты все же надеялась, что я буду убеждать тебя отказаться от принятого тобой решения?

— Может и так, — смущаясь, созналась девушка.

Миссис Твейнс вздохнула.

— Честно говоря, Джоанна, тебя следовало бы хорошенько встряхнуть! Ну ладно, давай, выходи замуж за Джимми! Ты же знаешь, что я благословлю тебя, как бы ты ни поступила.

Джоанна притихла.

— Замужество, — пробормотала она. — В чем его смысл?

Миссис Твейнс снова вздохнула.

— Ну, это вовсе не одни розы. Оно означает гораздо больше, чем просто содержать в порядке дом и детей.

Джоанна отвернулась и сняла с пальца кольцо.

— Но как я могу так его подвести? — грустно спросила она.

Миссис Твейнс покачала головой.

— Тебе решать, Джоанна. Ты должна поступить так, как считаешь необходимым.

Но позже ночью, лежа в постели, Джоанна все еще не могла решить. Она попала в щекотливое положение, чувствуя себя в долгу перед Лорримерами, и хотя сознавала, что это нелепо, все равно ей не хотелось их подводить. О Джимми она не волновалась. Он не из тех молодых людей, чья жизнь была бы разбита. Наоборот, он, вероятнее всего, распространит слух, что сам от нее отказался. Но миссис Лорример — это совсем другое дело. А Джоанна терпеть не могла делать людям больно. Она не была мстительной, и все это казалось ей жестоким.

Но потом она подумала о Димитри и поняла, что будет гораздо более жестоко выйти замуж за Джимми, позволять ему думать, что она его любит, и все время представлять на его месте другого. Она не хотела, чтобы так произошло, и пока не встретила Димитри, даже не представляла себе, что случившееся с ней возможно. Но с самого начала она остро чувствовала его присутствие, а физическое влечение быстро углубилось и превратилось в большое чувство.

Через неделю, когда Джоанна пропалывала клумбу в крошечном садике перед домом, открылась калитка и вошла миссис Лорример. Джоанна подняла тревожный взгляд и заметила холодное выражение лица матери Джимми.

— Может быть, мы войдем в дом, Джоанна? — резко спросила она. — Я хочу поговорить с тобой.

Джоанна поднялась на ноги, стряхнула землю с колен старых джинсов и провела ее по дорожке к парадной двери.

— Конечно, — согласилась она. — Пройдем в гостиную? Только позвольте мне снять ботики. Они в грязи, — клумба в таком состоянии…

— Хватит, Джоанна! — оборвала ее миссис Лорример, решительно проследовав на кухню. — Разговор о садовых работах мне не интересен. Ты должна знать, почему я здесь. Джимми сказал нам, что ты сообщила ему вчера вечером!

— Ну, — со вздохом согласилась Джоанна, — я с самого приезда пыталась сказать ему…

— Достаточно! Я хочу знать, за кого ты нас принимаешь? Мы не дураки, Джоанна! Отец Джимми и я потрясены твоим поступком. Ты и в самом деле считаешь, что можно вот так просто взять и все отменить! Для этого должна быть веская причина! Как ты можешь все это объяснить?

— Я сказала Джимми правду, — у Джоанны пылали щеки, но говорила она очень тихо. — Я не люблю его, вот и все.

— Все? Все? И что же вызвало столь внезапную перемену?

Джоанна покачала головой.

— Миссис Лорример, пожалуйста. Я совсем не рада случившемуся. Но разве не лучше выяснить теперь, что мы не подходим друг другу, чем ждать, пока поженимся, и потом разводиться?

— Как ты можешь говорить такое? — миссис Лорример всхлипнула. — Джимми чудесный мальчик!

— Я это знаю, знаю. — Джоанна торжественно сложила ладони.

— И ты хорошо знаешь, что мы с отцом Джимми позаботимся о том, чтобы вы были хорошо обеспечены! Мы даже подумывали сразу купить вам дом, только для вас, ваш собственный. И у Джимми есть деньги… он может купить тебе все, что захочешь для дома…

— Миссис Лорример, — тяжело вздохнула Джоанна, — деньги не играют здесь никакой роли. Я знаю, Джимми будет отличным мужем для какой-нибудь девушки. Он щедрый и внимательный. Но не для меня! Честное слово, не для меня!

Несколько мгновений миссис Лорример не сводила с нее глаз, потом вся в слезах упала на диван, прижимая к глазам платок.

— И что только скажут соседи? — горько рыдала она. — Последние четыре недели я только и говорила о вашем венчании. У меня были грандиозные планы! Я собиралась предложить вам поехать в город и выбрать какое-нибудь красивое итальянское кружево для твоего подвенечного платья! Ох, Джоанна, как ты могла так бессердечно поступить с нами!

Джоанна готова была провалиться на месте. Ее била нервная дрожь не только из-за личных неприятностей, но и из-за горя миссис Лорример. Она не знала, что сказать, что сделать. У нее не было слов, чтобы успокоить эту женщину. Разве что… Разве что отступиться от своего слова. Но это было бы глупо и бесполезно. Раньше или позже, — все равно конец будет тем же.

— Миссис Лорример, пожалуйста, — начала она. — Попробуйте понять мою точку зрения. Я… хочу поступить правильно. Я не хочу выйти замуж за Джимми и таким образом обмануть его. Ведь я права, подумайте только.

— Но почему ты его больше не любишь? — воскликнула миссис Лорример, громко сморкаясь. — Как ты могла прийти к такому решению? Что заставило тебя передумать? — Она внимательно посмотрела на Джоанну, и когда Джоанна покраснела под ее взглядом, она вдруг вскрикнула: — Ну конечно же! Почему я не подумала об этом раньше? Дело в мужчине, правда? В этом греке… э-э-э … Димитри или как его! Джоанна, я ведь права? — Она поднялась на ноги, подошла к девушке. — Признайся! В этом все дело.

Джоанна вздернула подбородок.

— Может быть и так, а может и нет, — с усилием ответила она.

— Не пытайся меня одурачить, это же совершенно ясно! — Теперь миссис Лорример уже издевалась. — Так вот почему Джимми прогнали прочь. Ради грязного иностранца!

— Это вовсе не так. — Джоанне приходилось оправдываться. — Я абсолютно ничего не значу для мистера Кастро. И все это… дело… не имеет никакого отношения к нему.

— Да? — миссис Лорример нахмурилась. — Ну, что ж, думаю, ты вряд ли его поля ягода, разве не так? Я хотела сказать… ну, в этих заграницах браки обговариваются сразу после рождения детей. — Вдруг ей пришла в голову счастливая мысль. — Да он, наверняка, уже женат.

— Без сомнения. — Джоанна слишком устала, чтобы спорить.

— Вот что, — миссис Лорример кивнула. — Думаю, Джоанна, ты большая дура. И не найдешь другого такого мальчика, как Джимми, готового во всем пойти тебе навстречу.

— Я вам верю, — равнодушно согласилась Джоанна.

Миссис Лорример уставилась на нее, потом с гневными возгласами твердым шагом вышла из дома. Джоанна подождала, пока не хлопнет калитка, без сил опустилась на диван, забыв о своих грязных джинсах. Она не плакала. Просто закрыла лицо ладонями, чувствуя себя опустошенной. Она была одна, теперь совершенно одна. И даже воспоминания об отце не могли облегчить ее отчаяние.