Глава 2

Кейн открыл первую из двух полученных телеграмм и несколько раз прочел ее. Смысл дошел до него не сразу. Он ожидал плохих вестей, но все же не таких. Все, что отец оставил ему в наследство, было в один миг утрачено в результате краха нью-йоркской биржи. Он стал банкротом – абсолютным и законченным банкротом. Все его имущество составляло теперь то, что лежало в его карманах и чемодане.

Почему же он ничего не чувствует? Почему нет ощущения, что мир рухнул? Много лет Кейн не ведал никаких материальных забот. Стоило ему послать телеграмму своему другу – брокеру Александру Фэрфилду, как деньги уже дожидались его в банке ближайшего городка. Он не мог припомнить ни единого раза, когда был бы вынужден зарабатывать на жизнь. Потому и плыл по течению без особых забот, делая лишь то, чем ему в данный момент хотелось заниматься. Труд был для него лишь средством от скуки. Он становился то рудокопом, то снайпером, то ковбоем, в зависимости от настроения. Как-то он довольно долго перегонял скот, затем значительно меньший срок служил шерифом в одном из диких городков Аризоны. Сейчас же он думал об одном: ниточка, соединявшая его с деньгами, была разом перерезана. Но потери Кейн не ощутил. А ведь когда-то, воображая подобную ситуацию, думал, что непременно будет переживать. Теперь самое худшее случилось, но его это почему-то оставило равнодушным.

Он сложил листок, положил его в карман и раскрыл вторую телеграмму. Пробежал ее глазами и нервно скомкал. Вот теперь чувство потери настигло его. Алекс, его давний друг, тоже потерял состояние во время краха и застрелился.

– Христос милосердный! – выдохнул Кейн. Как может мужчина в здравом уме и расцвете сил лишить себя жизни из-за денег? У Алекса было все для счастья: жена-красавица, которая души в нем не чаяла, прекрасные дети. Он же мог начать все сначала!

Кейн разгладил бумагу, чтобы еще раз прочесть короткий текст. Он ведь так и не прочел до конца. Посмотрим, какие там еще сюрпризы припасены.

ЗАЙДИТЕ РЭНДОЛЬФУ ДЕНВЕРЕ ТОЧКА НЕДВИЖИМОСТЬ ДЖАНКШЕНЕ ОСТАЛАСЬ НЕТРОНУТОЙ ТОЧКА

Телеграмму подписал помощник Алекса.

По дороге в отель Кейн до глубины души прочувствовал боль утраты. Бедняга Алекс! Чертов сукин сын! Следует ли теперь предложить свою помощь Руфи и детям? Нет, решил он. У нее уйма родственников, а кроме того, Кейн и сам стал банкротом. Правда, не совсем. Ему принадлежал бордель. Если бы ему не было так грустно из-за Алекса, то он бы расхохотался.

Год тому назад, когда Мэри Мэлоун с мужем решили вернуться в Техас, он выкупил их собственность. Долгие годы это место в пяти милях от города называлось просто «дом». Милое, спокойное местечко, куда мужчины приезжали за многие мили, чтобы приятно скоротать вечерок с одной из трех проституток заведения. Мэри подавала напитки. Посетители здесь ни в чем не знали отказа, за исключением разве что перепивших и представлявших угрозу для обитательниц «дома». Муж Мэри умер, когда властный, влиятельный и жадный до земли Адам Клейхилл нанял банду головорезов и согнал их семью и дюжину других переселенцев с их участков. Мэри купила землю и построила «дом» и исполняла в нем обязанности мадам, пока не вышла замуж за Кейса Мэлоуна. Тогда ее место в «доме» заняла Бесси Уилхайт. Но в прошлом году Бесси вышла замуж и переехала с мужем в Шайенн. С тех пор «дом» стоял заколоченным.

Кейн подумал: интересно, а куда делась костлявая и языкастая Минни, проведшая в «доме» пять или шесть лет? В любом случае, решил он, эта женщина не пропадет, она из тех, кто умеет справляться с трудностями. Он вдруг расплылся в улыбке, припомнив, как она ненавидела скрягу Адама Клейхилла и всякий раз, когда появлялась возможность, доводила его до белого каления.

Дойдя до гостиницы, Кейн прошел к себе в номер. Какая ирония судьбы, подумал он, что все его имущество находится целиком на подвластной Адаму территории! Клейхилл выбрался однажды на восток страны, где и женился на овдовевшей матери Кейна. Он привез ее и сестру Кейна Дэллу к себе в Колорадо. С ними переехал и Кейн, которому тогда исполнилось пятнадцать. Он быстро сообразил, что мать совершила чудовищную ошибку. Они с Адамом от всего сердца презирали друг друга, и спустя несколько месяцев Кейн снова вернулся на восток, к дяде, и продолжил образование. Он поддерживал связь с матерью все эти годы, до самой ее смерти. После ее похорон он побывал в Джанкшен-Сити лишь дважды и старался при этом не вспоминать о Дэлле. В их семье она являла классический пример паршивой овцы. Дэлла была красивой, абсолютно беспринципной и бесстыжей девицей. В настоящее время она заведовала самым дорогим и шикарным борделем в Денвере. Кейн подозревал, что в свое время она побывала в постели и у Адама Клейхилла, своего богатенького отчима. Когда-то давно Кейн отвел для сестры особое потайное местечко в своем мозгу, где прятал все неприятные факты и куда старался заглядывать как можно реже.

Там же обитал и Клейхилл – зловредный старый мешок с дерьмом. Кейн не очень бы удивился, если бы кто-нибудь уже пристрелил эту скотину. Кейн вспомнил о Логане Хорне, внебрачном сыне старика, рожденном индианкой. Несколько лет тому назад Адам даже нанял пару подонков, чтобы те убили Логана. Когда затея сорвалась, Клейхилл подал в суд и попытался добиться для Логана смертного приговора, якобы за изнасилование Дэллы. В настоящий момент Логан процветал в качестве хозяина ранчо. И если бы он не был полукровкой, то стал бы бесспорным кандидатом в губернаторы штата. Был еще и Купер Парнелл, также незаконнорожденный сын старика от милой и нежной Сильвии Парнелл. Что касается внешности, Купер был вылитой копией старого Адама, но на этом их сходство и заканчивалось. Купер на дух не выносил Клейхилла за то, что тот бросил Сильвию, когда она была беременной. Если бы подвернулся удобный случай, Купер, не задумываясь, прикончил бы своего папашу.

Кейн вспомнил свою последнюю встречу с Адамом Клейхиллом, когда он и его молодой энергичный приятель Форт Гриффин приволокли трупы двух наемников Клейхилла прямо к нему на крыльцо. Старик послал этих парней убить Гриффина, потому что тот отказался покинуть пределы штата. Старый сукин сын даже не моргнул, увидев два трупа. И ухитрился изобразить радость от встречи с Кейном и даже предложить ему работу. Да-а, Адам хоть и был законченным подлецом, но соображал неплохо.

Все это случилось два года тому назад, и Кейн поклялся тогда, что будет держаться как можно дальше от Клейхилла. А теперь вот вынужден отправиться в Джанкшен-Сити и решить, что же делать с домом и несколькими тысячами акров земли.

Не так уж и плохо, решил Кейн, просмотрев свои вещи. У него было в наличии свыше четырех сотен долларов, пара пистолетов «смит и вессон», пара новейших русских пистолетов – лучших из пока что созданных инженерным гением, маленький пистолет размером с ладонь, прекрасный винчестер, двустволка, а также Рыжий Великан – прекрасный представитель лошадиного племени.

Кейну внезапно захотелось снять с себя цивильный костюм. Он разделся догола и начал одеваться. Натянул кожаные штаны и кожаную рубашку навыпуск, застегнул на талии ремень с кобурой. Потом ловко скатал в аккуратный валик постельные принадлежности. Затем сложил все, что решил взять в дорогу, остальное связал в узел и вышел из комнаты. Портье, выдающий ключи, не узнал его. И лишь поглядев вслед, понял по походке, что это тот самый джентльмен, который прибыл к ним в великолепно сшитом костюме несколько дней тому назад.

Кейн уверенно протолкался сквозь толпу возле магазина и остановился в дверях, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку. Магазин был набит всевозможными необходимыми товарами. Он прошел к прилавку мимо бочонков и мешков, мотков веревок, кожаных изделий и инструментов.

– Добрый день, – обратился он к торговцу в белом фартуке и плюхнул узел с ненужными ему вещами на прилавок. – Если вам сгодится кое-что из этого, то я бы взял деньгами.

Клерк извлек из узла сюртук, изумительно вышитый жилет, белые шелковые рубашки, длинные узкие брюки и сшитые на заказ туфли.

– Я не смогу дать вам за них настоящую цену.

– Я знаю. А сколько вы сможете дать? Продавец сказал, и Кейн согласно кивнул. Затем он начал выбирать товары, которые хотел приобрести: большую кружку, кастрюлю с длинной ручкой, тарелку, ложку и вилку.

– Добавьте к этому кофе, соль, рис, бобы, бекон, сушеное мясо и несколько банок с консервированными персиками.

– Собираетесь в дорогу?

– Подумываю. – Пальцы Кейна погладили длинную плеть, лежащую на прилавке. Он внимательно присмотрелся к работе. – Это делает местный мастер?

– Нет. Молодая леди принесла это на продажу несколько дней назад.

– Может быть, она принесла и несколько арапников?

– Верно, но их уже раскупили. Это все, что у меня осталось. Хотите купить?

Кейн секунду поразмышлял. Плетью он никогда не пользовался, а деньгами пора привыкать не разбрасываться. А-а, плевать на деньги! Он возьмет это в качестве подарка для Лорны, жены Купера Парнелла. Она в таких вещах знает толк. И он добавил плеть к прочим предметам. И вовсе не потому, убеждал он себя, чтобы вспоминать о женщине с искрящимися гневом голубыми глазами.

В это же утро он прогулялся до конца Фронт-стрит. Место, где стоял ее фургон было пусто. Почувствовав острый укол разочарования, Кейн ругнулся: похоже, она крепко засела у него в голове! Сейчас ему не до женщин, пусть даже самых загадочных. Что за глупость – не спать, гадая, какие волосы спрятаны под этим капором. По всем признакам, она должна быть блондинкой, ведь у нее невероятно светлая кожа. Много лет прошло с тех пор, когда женщина настолько занимала его мысли. Просто тебя привлек ее темперамент, подытожил Кейн. И усмехнулся, вспомнив, как ловко она орудовала лопатой. Ох, ну ладно, все равно теперь она уже в пути.

Прежде чем вернуться в гостиницу, Кейн зашел на конюшню. Если он кого и любил на этом свете, то это своего огромного жеребца, с которым не расставался вот уже пять лег. Увидев подошедшего Кейна, конь радостно заржал.

– Привет, Рыжий Великан! Тебе уже, наверное, осточертело это место, где толком и не повернуться? Ничего, дружище, это все же лучше, чем вагон, в котором тебя перевозили из Канзаса. Я-то знаю, как ты возненавидел его.

Кейн пролез под перекладиной и внимательно осмотрел каждую ногу лошади, уделив особое внимание подковам. Он даже достал нож и проверил подковы на прочность крепления. Затем он ласково потрепал коня по гриве.

– Ты в замечательной форме, Рыжий Великан. Завтра мы покинем эту вонючую дыру, и ты сможешь наконец размять ноги. Мы едем в Денвер, мальчик. Приятно будет снова оказаться вдвоем, только ты и я.

Кейн наполнил кормушку лошади овсом.

– Наедайся, великанище. Скорее всего овса тебе удастся отведать теперь не скоро. Завтра утром я зайду за тобой, и мы отправимся в путь.

Внезапная боль спазмом скрутила желудок Кейна. Он прислонился к стенке стойла и попытался сделать осторожный вдох. На лбу выступила испарина. Дьявол бы все побрал! Вот уже несколько недель его донимала боль. Но этот приступ был самым болезненным. Доктор в Канзас-Сити дал ему настойку, но лекарство оказалось столь мерзким на вкус, что Кейн через силу выпил лишь половину, а пузырек с остатками вышвырнул из окна поезда. Сейчас он пожалел об этом.

Приступ прошел, оставив после себя слабость. Кейн постоял еще немного, надеясь, что боль не возвратится. Он никогда не болел, и эта лишающая сил боль его крайне раздражала. Единственное, чего он сейчас хотел, – прилечь и уснуть. Он коснулся рукой живота: кажется, миновало.

Кейн вернулся в номер и немедленно вытянулся на кровати. Внезапно его пронзила тоска по Колорадо и верным, испытанным друзьям – Гриффину и Куперу. Он вспомнил о Лорне и ее прекрасном голосе, о миссис Парнелл. Память подарила и слегка размытую картинку с изображением Ванессы, к сожалению, опять в чертовом капоре. И он снова задумался, как она выглядит без этого треклятого головного убора.


Ванесса сидела рядом с Элли на козлах. Она слегка ослабила поводья и надвинула шляпу на лоб. В бриджах и рубашке, издалека она выглядела как молодой парень, чего, собственно, и добивалась. Она заплела волосы в тугую косу и уложила ее короной, чтобы старая шляпа Генри с широкими полями не ерзала. Элли вначале ужасалась тому, что Ванесса надела мужские штаны, но несколько дорожных встреч убедили ее в мудрости подобного поступка.

Ванессе нравилась свобода, какую ей давали бриджи, особенно это ощущалось, когда приходилось взбираться на козлы или слезать с них. Удобнее было ездить и верхом, хотя она давно уже надевала в этих случаях специально сшитую широкую юбку-брюки.

В первые дни путешествия, когда они только покинули Спрингфилд, Ванессе казалось, что ее руки того гляди и выскочат из суставов, а сухожилия порвутся. Ей приходилось частенько меняться местами с Генри, скакавшим на лошади рядом с фургоном и зорко следившим за дорогой. Но сейчас ее руки стали мускулистыми, да и на ладонях благодаря кожаным перчаткам по вечерам не обнаруживалось никаких мозолей.

День клонился к вечеру, и Ванесса все чаще поглядывала в сторону повозки, следовавшей за ними от самого Додж-Сити. Она упорно ехала примерно в миле позади них и не делала попыток их перегнать. Ванесса и Элли несколько раз пытались угадать, кто бы там мог находиться. Может быть, какая-то семья, решившая переехать на запад огромной страны, или какой-нибудь охотник, отправившийся на поиски стада бизонов? Им повстречалось несколько фургонов, едущих в сторону Доджа, но обогнал их лишь отряд солдат. Капитан, следовавший во главе, приложил кончики пальцев к шляпе, приветствуя Элли, и велел подчиненным проскакать стороной, чтобы не поднимать пыль прямо перед фургоном.

В ту ночь они остановились на ночлег у заброшенной хижины с покосившимся загоном для скота. Ванесса и Генри слегка подправили ограду и загнали за нее мулов и лошадь. После этого они, пока Элли готовила ужин, подобно любопытной детворе, обследовали хижину. Там было темно и неприятно пахло. Ванесса поразилась, как кому-то могло прийти в голову поселиться здесь.

– Я нашла несколько осколков голубого стекла, – крикнула она Генри и именно в эту секунду услышала злобное шипение змеи. – О, Генри, немедленно уходим отсюда!

Они быстро выскочили наружу.

– Что случилось, Ван? Я как раз успел заметить ложки и еще кое-какие вещи.

– Змея. – Неприятный холодок пробежал по ее спине. – Мы больше туда не пойдем, Генри. Всегда держись подальше от таких мест, ладно?

– Фу, пакость! А я ничего не заметил.

Элли вытряхивала скатерть, которой хотела застелить складной столик, когда к ним подошел некто и остановился шагах в пятидесяти. Ванесса узнала его. Это был тот самый пожилой мужчина, который присутствовал при драке коротышки с Генри, а потом купил пирожки. Тем не менее, она подошла поближе к своей двустволке.

– Добрый вечер! – крикнул он. – Не возражаете, если я подойду?

– Все в порядке. Проходите. Добрый вам вечер. Всегда приветливая, Элли поздоровалась так, словно принимала гостя в своем доме.

– Так это вы весь день ехали позади нас.

– Да, мэм.

Мужчина переводил глаза с Элли на Ванессу, с Ванессы на Генри и снова на Элли. Он явно не понимал, к кому следует обращаться. В обычной ситуации он разговаривал бы с мужчиной, но в данном случае он почему-то был уверен, что главная здесь молодая женщина в бриджах и что именно она принимает решения. Но девушка держалась в тени, и он продолжил беседу с той, что постарше, – приветливой женщиной с мягкими светлыми волосами, убранными в узел на макушке. Славная женщина, подумал он, но подобные путешествия не для нее.

– Так вышло, мэм, что нам по пути. Мы тоже едем на Запад. Вот я и подумал, может быть, вы не будете против, если мы, значит, присоединимся к вам. Оно было бы спокойнее и лучше, чем ехать поодиночке.

– А кто с вами? – быстро спросила Ванесса.

– Моя девчушка, больше никого.

– А куда именно вы едете?

– В окрестности Денвера. Я подумываю податься в горняки.

– А ваша повозка в порядке? Мы бы не хотели замедлять скорость.

– Да, мэм. Я слежу, чтобы все было в лучшем, значит, виде. Где надо – плотничаю, а то и за кузнеца сработаю. Потому что все это перепробовал, когда был молодым. Могу и вам помочь, если что.

Он оглянулся на фургон и восхищенно покачал головой:

– Ay вас, однако, богатая карета! Я и не видал красивше.

Он взглянул в сторону Генри, перевел взгляд на Ванессу. Та словно прочитала его мысли, как и мысли сотен других мужчин, когда они смотрели на ее двоюродного брата. Он наверняка думал, что перед ним идиот. Две женщины и идиот, разве им здесь место? Ищут приключений на свою голову?

– Мы прекрасно справлялись до сих пор, – резко ответила она.

Мужчина помялся. Кажется, девушка не хочет ехать вместе. Он еще постоял, вертя в руках шляпу.

– Моя фамилия Виснер. Джон Виснер. Недавно приехал из Симаррона, это графство на индейской территории.

– А я – Ванесса Кавано. Это – мой кузен, Генри Хилл, и моя тетя, миссис Хилл.

– Очень приятно.

Мужчина энергично кивнул головой и протянул руку Генри. Этот жест все и решил для Ванессы. Вот у них и появились попутчики.

– Рад познакомиться, молодой человек.

Генри встал и пожал протянутую руку. Он был дружелюбен, словно любопытный щенок, но научился не проявлять инициативы, а ждать, пока кто-то сделает шаг навстречу.

– Добрый вечер. – Он расплылся в счастливой улыбке.

– Будем рады вашей компании, мистер Виснер. Мы собираемся выехать на рассвете и не останавливаться, пока не станет жарко. В середине дня, если удастся отыскать подходящее место, мы сделаем привал. – Ванесса говорила ровно, но не терпящим возражений тоном.

– Нам это подходит, мэм. Вы не против, если я позову сюда мою девочку? Я, правда, не знаю, придет она или нет, уж очень она робеет перед незнакомцами.

– Бог с вами! – воскликнула Элли. – Ей нет причин стесняться или бояться нас. Мы простые люди, без хитростей.

– Да, мэм, только она нечасто бывала на людях. Виснер отошел на несколько шагов и крикнул:

– Мэри Бэн! Иди-ка сюда и познакомься с нашими попутчиками!

Он подождал немного и снова крикнул. Ему никто не ответил.

– Думаю, она стесняется. Я вижу, вы приготовились сесть за ужин. Не буду мешать, а постараюсь пока уговорить ее. Может быть, мы подойдем попозже.

– Вот незадача, – вздохнула Элли, когда мужчина ушел. – Как ты думаешь, может быть, надо было пригласить их поужинать с нами?

– Конечно, нет. Только потому, что мы попутчики? Вот еще! Это вовсе не значит, что мы обязаны заводить близкие отношения.

Ванесса наконец сняла с головы шляпу и швырнула ее на козлы. Затем набрала в ковшик воды и хорошенько вымыла руки и освежила лицо.

– Генри! Сегодня напоим мулов и лошадь водой из бочки, а завтра постараемся расположиться на ночлег поближе к реке.

– А почему это девочка не захотела подойти и познакомиться? – спросил Генри, когда они сели ужинать.

– Ее па сказал, что она очень робкая и дичится незнакомых людей. – Элли сочувствующе покачала головой.

– Возможно, ей пришлось долго жить в такой вот прерии. Ты не произнесешь сегодня благодарственную молитву, сынок? Генри с готовностью кивнул.

– Благодарю тебя. Господи, за то, что помог нам пережить еще один день. Благослови нашу скромную пищу.

– Передай бисквиты сначала Ванессе, Генри, – нежно упрекнула Элли сына, когда он в первую очередь положил три штуки на свою тарелку.

– Ох, ты права, мама! Я опять забыл. Я задумался. Такая жалость, что мы уехали из Доджа, так и не найдя никакой собаки.

– Мы непременно отыщем ее, – пообещала Ванесса.

– Теперь мы не повстречаем собаку аж до самого Колорадо. – Генри вздохнул, словно разочарованный ребенок.

– А у мистера Виснера есть собака, – добавил он.

– Вот и отлично. Надеюсь, она добрая и не покусает тебя. – Элли улыбнулась и добавила: – Но и чересчур доброй нам тоже не надо, так ведь? А-то как же она будет сторожить?

Каждый раз, стряпая ужин, Элли готовила столько, чтобы хватило и на обед следующего дня. После трапезы она убирала еду в кастрюльки с плотными крышками и ставила их в специальный ящик в фургоне. Ванесса в это время мыла посуду, а Генри поил и кормил животных. Все трое четко знали свои обязанности, которые выполняли привычно и споро. Никто не тратил лишнего времени и сил.

– Иногда я думаю, правильно ли мы поступили, покинув родные места, – сказала вдруг Элли, когда они уселись вокруг затухающего костра. – Господи, да разве я могла себе представить эти расстояния? – Она обвела рукой вокруг. – Кто ж знал, что это все такое огромное и… дикое? Я не имела права тащить за собой Генри и тебя, Ванесса. Адам Хилл, возможно, уже успел умереть, он ведь не отвечал на мои письма.

– Только не воображайте сразу самое мрачное, тетя Элли! А то вы сами не знаете, как работает почта в нашей стране!

– Я правда утешаю себя тем, что наверняка отыщется еще какая-нибудь родня. Генри-старший рассказывал, что его брат был одним из самых важных людей штата. И говорил, что ему принадлежит самое большое ранчо… – Голос Элли замер.

– Прекратите изводить себя попусту! Мы уже тысячу раз обсуждали все это. И Генри, и я согласились, что переезд в Колорадо – самый лучший выход для всех нас. Особенно для Генри. Он уже столькому научился в пути! Я, кстати, тоже. Мы увидели жизнь совершенно с другой стороны и другими глазами. И денег на то, чтобы начать где-то новую жизнь, у нас достаточно. А если у Генри еще и родственники объявятся, то вообще все будет отлично. Но мы, конечно же, не станем садиться им на шею.

– Я знаю, что ты сама вызвалась отправиться с нами, но одно дело – сидеть дома на диване и рассуждать о поездке, и совсем иное – когда ты уже в пути. – Элли взглянула на запад, где расстилалась бесконечная прерия. – Не могу не думать, что нас всех ждет там.

– Что бы нас там ни ожидало, хуже, чем в Додже, не будет. Не волнуйтесь, тетя Элли. Пока мы прекрасно со всем справлялись.

– Но в Додже еще действовали хоть какие-то законы. А сейчас перед нами совершенно дикая страна, не признающая никаких Божьих заповедей.

– На Бога надейся, но и сам не плошай, – решительно ответила Ванесса. – А я со своей двустволкой вполне могу за себя и за вас постоять.

Генри молча слушал их разговор. Его беспокоили тревожные нотки в голосе матери. Его медленно соображающий мозг старался понять, что именно ее пугает. Сначала идея поездки привела их всех в радостное возбуждение, но сейчас восторг поутих. Временами он и сам недоумевал, что заставило их бросить родные места, и отчаянно тосковал по с детства знакомым будням фермы: по стаду, теплому уюту коровника, по старине Шепу. Но Ванесса твердо заявила: все это уже в прошлом, а им следует думать о будущем. Она сказала, что в Колорадо у них будет новый дом и что ему, как единственному мужчине в семье, придется много работать, чтобы все у них было не хуже, чем на родной ферме. Работы он не боялся. У него хватит сил на многое. Он умеет трудиться не покладая рук. О Ванессе и матери он сумеет позаботиться.

Генри положил на плечо Элли тяжелую ладонь и заглянул ей в глаза. Лицо его было серьезным, как у настоящего взрослого мужчины, притом красивого мужчины. Но его широко раскрытые глаза были полны тревоги, словно испуганные глаза ребенка.

– Не печалься, мама. Я защищу тебя и Ванессу.

– Знаю, знаю, сыночек. – Ванессе показалось, что голос Элли едва слышно дрогнул.

Когда Ванесса и Генри отправились за мулами, старик и девочка завтракали у костра. Тронулись они еще в предрассветном сумраке, и Виснер последовал за ними. Когда рассвело, они уже выехали на дорогу, идущую вдоль реки Арканзас. День был теплым, но собиравшиеся на юго-западе тучи предвещали к вечеру грозу.

В полдень они подъехали к реке. Ванесса и Генри выпрягли мулов и сводили их на водопой. На обратном пути они повстречались с мистером Виснером, ведущим к реке свою упряжку, и впервые мельком увидели темноволосую девочку в выцветшем, едва доходившем до лодыжек платье. Она мгновенно скрылась, как только заметила их. Под повозкой Виснеров лежала большая рыжая собака, которая молча взглянула на них, но не двинулась с места. Ванесса оглянулась через плечо и заметила, что девочка смотрит им вслед.

– У нас будет еще уйма времени, чтобы познакомиться с попутчиками, – заверила Ванесса Генри, который тоскливо поглядывал на собаку. – А сейчас я слишком проголодалась.

Джон Виснер так и ехал за ними на расстоянии в полмили до самого вечера. И когда Генри свернул с тропы, они тут же повторили его маневр и слегка приблизились. Поднявшийся южный ветер мгновенно уносил пыль, поднимаемую фургоном. Ванесса ехала впереди на лошади.

Позади оставались мили и мили дороги. Впереди – огромное, открытое всем ветрам пространство, земля и травы, куда ни кинь взгляд. Этот мир был малообитаем. С полудня Ванессе посчастливилось заметить лишь одиноко парящего канюка, быстро юркнувшего под кустик тушканчика да переползавшую через дорогу змею. Здесь испокон веков водились гигантские стада бизонов, прерия была их царством много сотен лет. Но однажды здесь появились охотники и начали истреблять этих грузных и грозных животных тысячами. Бизоны выгодно отличались от прочих себе подобных тем, что они постоянно передвигались, позволяя траве снова вырасти, и кроме того, оставляли после себя лепешки помета, которые в высохшем виде использовались путешественниками для растопки костров.

Ванесса внимательно огляделась и решила, что к ночи следует добраться до поворота на Симаррон, Этот печально известный отрезок пути был короче прочих, но проходил по индейской территории. Им решались пользоваться лишь отчаянные храбрецы или безумцы, считавшие, что имеет смысл рискнуть и сократить путь до Санта-Фе на целых двести миль, несмотря на вероятность нападения индейцев и банд скрывающихся от закона головорезов.

Ванессу тревожила погода. Сегодня было первое сентября. В ее родном Миссури прошло бы еще добрых два месяца, прежде чем наступит зима. Здесь же трава уже большей частью превратилась из зеленой в коричневую, а листья деревьев, растущих вдоль реки, пожелтели. Наверное, это из-за очень сухого лета, подумала девушка. Но все равно у них каждая минута на счету, им нельзя терять времени, если они хотят добраться до Джанкшен-Сити до начала зимы.

Когда Ванесса заметила трех всадников, выехавших на дорогу из-за деревьев, она тут же развернула лошадь к фургону, чтобы взять двустволку. Элли молча вручила ей ружье, потом нагнулась и положила между собой и Генри винтовку. Они всегда поступали так, о чем договорились еще в начале путешествия. Генри еще ни разу не приходилось стрелять из ружья, но ведь об этом никто, кроме Ванессы и Элли, не догадывался.

– Помалкивай, Генри, – предупредила его Ванесса. – Просто езжай себе дальше и не останавливайся, даже если они преградят путь. Знай себе погоняй мулов и поезжай прямо на них. Они не выдержат и уберутся с дороги.

– Я сделаю все, как ты меня учила, Ванесса, – заверил Генри, но голос его прозвучал как-то неуверенно.

Троица поджидала их впереди. Ванесса взвела курок. Один из незнакомцев – костлявый смуглый – был в плоской шляпе черного цвета и черной куртке поверх темно-красной рубашки. Второй всадник, совсем юнец, не старше шестнадцати, обладал роскошной песочного цвета шевелюрой. А третий, пузатый толстяк, отличался чудовищно засаленной и грязной одеждой. Из уголка его рта стекала слюна вперемешку с жевательным табаком. У всей троицы к седлам были прикреплены скатанные одеяла.

– Здрасьте, – проговорил толстяк.

Ванесса кивнула и проехала мимо. Она почувствовала, как три мужских взгляда впились в ее прямую спину, и с трудом подавила желание развернуться и взглянуть на них в упор. Она напряженно вслушивалась и мгновенно заметила, когда они тронули лошадей, чтобы двинуться вслед за ней. Когда-то давным-давно она в деталях продумала, как себя вести в подобной ситуации. Действовать придется решительно, безо всяких колебаний, потому что главное – неожиданность. Ванесса была прекрасной наездницей и отлично ладила со своей лошадью. Она вонзила ботинки в бока лошади, так что та послушно и резко развернулась, опустив передние ноги прямо перед опешившими преследователями. На мускулистой шее лошади лежало приготовленное ружье. Ванесса произнесла всего одно слово:

– Назад!

Мужчины натянули поводья.

– А она не очень-то дружелюбна, а?

Огромный нос толстяка был весь оплетен сетью кровеносных сосудов, зато глазки казались совсем крошечными, прямо-таки поросячьими. Рукава его грязной рубашки, закатанные до локтя, обнажали волосатые ручищи. Шляпа прикрывала лишь макушку, ветерок донес до Ванессы вонь давно немытого тела.

– Ага!

Генри успел проехать вперед ярдов пятьдесят, а Джон Виснер постарался остановиться так, чтобы Ванесса и опасная троица оказались как раз между повозками. У смуглокожего были самые черные глаза, какие Ванесса когда-либо видела. Он чуть повернул голову, чтобы повнимательнее рассмотреть женщину, причем так, как это обычно делают змеи. Его одежда отличалась опрятностью, на нем были хорошие крепкие ботинки, и ружье его все еще было привязано к седлу. Он сидел неподвижно и просто разглядывал ее, но Ванесса нутром чуяла, что он-то и есть самый опасный из этой троицы. Второй, косоглазый, вообще казался еще ребенком. Его брови срослись над переносицей, а с лица не сходила глупая ухмылка.

– Однако ты довольно смазливая крошка, – промолвил толстяк, сплюнул зеленоватую кашицу и заулыбался ей во весь рот, обнажив пожелтевшие от табака зубы. – Ну разве она не хорошенькая малышка, а, Тэсс? Мы не видели никого смазливее ее с тех пор, как покинули Трейл-Сити, верно? Там тоже была одна милашка, которая танцевала голенькой в баре.

Смуглый не торопился с ответом, за все это время он даже ни разу не моргнул.

– Та шлюшка не заслуживает упоминания.

Голос смуглокожего был мягким и шелковым, слова словно сами выкатывались из почти неподвижных губ. Ванессе ужасно не понравился этот голос. Черные бакенбарды, такие же черные, как и его шляпа, блестели, обрамляя узкое лицо. Черты лица казались мелковаты, но именно поэтому резко выделялись высокие скулы, сразу выдавая в нем полукровку. Лошадь смуглокожего начала медленно двигаться в сторону Ванессы.

– Еще шаг вперед – и мой выстрел выбросит вас из седла, – спокойно предупредила Ванесса.

Лошадь тут же замерла, подчинившись приказу всадника, и лицо полукровки расплылось в улыбке, которая однако не затронула его глаз. Он все так же, не мигая, смотрел на девушку.

– У тебя есть мужчина? Ванесса промолчала.

– У тебя есть мужчина? – повторил он. Не дождавшись ответа, продолжил: – Ну что ж, плевать, есть он или нет, все равно с этой минуты ты будешь моей женщиной. Мы подружимся.

– Очень в этом сомневаюсь, – ответила Ванесса спокойным, не дрогнувшим голосом. – А теперь езжайте-ка отсюда.

– Ты что, надеешься, что сумеешь прикончить троих мужчин этим своим ружьишком?

– Нет. Только тебя. А потом тебе уже будет наплевать, что произойдет дальше.

Полукровка запрокинул голову и расхохотался так, словно она изрядно его развеселила. Словно рассказала очень забавную шутку.

– Поехали, – сказал он своим компаньонам. – Оставим мою женщину в покое… пока.

Он поднял руку в прощальном жесте, развернул лошадь и поскакал к реке. Два его товарища молча двинулись следом. Юнец, усмехаясь, поглядывал через плечо.

Загрузка...