XX Періодъ примиренія съ жизнью

И если мы обратимъ вниманіе на то, что "Тимонъ Аѳинскій" относится къ самому концу мрачнаго періода, къ 1609 г., то мы, чтобы продолжать медицинское сравненіе, будемъ имѣть основаніе видѣть въ "Тимонѣ" какъ бы вскрытіе нарыва мизантропіи, изъ которой теперь совершенно удалился гной человѣконенавистничества. Наступаетъ свѣтлый періодъ примиреннаго исканія душевнаго мира и спокойствія.

Переходомъ къ этой полосѣ шекспировскаго творчества можно считать "Антонія и Клеопатру" и «Перикла». Въ "Антоніѣ и Клеопатрѣ", талантливый, но лишенный всякихъ нравственныхъ устоевъ хищникъ изъ "Юлія Цезаря" окруженъ истинно-поэтическимъ ореоломъ, a полупредательница Клеопатра геройскою смертью въ значительной степени искупаетъ свои прегрѣшенія. Особенно же ощутительно начало новаго настроенія въ "Периклѣ", гдѣ явственно проступаетъ главный мотивъ 4-го періода — отечески-нѣжное созерцаніе жизни сквозь призму любви къ дѣтямъ и вообще семейнаго чувства.

4-й періодъ, если не считать весьма слабаго участія Шекспира въ "Генрихѣ VIII", обнимаетъ всего только З-4 года и 3 пьесы — такъ назыв. "романтическія драмы". Изъ нихъ «Цимбелинъ» и "Зимняя сказка" принадлежатъ къ пьесамъ второстепеннымъ и только въ "Бурѣ" геній Шекспира опять сказался во всемъ блескѣ своей обобщающей силы, создавъ одностороннее, но необыкновенно яркое воплощеніе некультурности черни въ лицѣ пьянаго дикаря Калибана.

Въ пьесахъ 4-го и послѣдняго періода все обстоитъ благополучно, тяжелыя испытанія вводятся только для того, чтобы слаще была радость избавленія отъ бѣдствій. Клевета уличается, невинность оправдываетъ себя, вѣрность получаетъ награду, безуміе ревности не имѣетъ трагическихъ послѣдствій; любящіе соединяются въ счастливомъ бракѣ.

Въ этомъ оптимизмѣ нѣтъ, однако, нечего приторнаго, потому что чувствуется истинная примиренность. Мудрецъ изжилъ личныя чувства; онъ видитъ нарожденіе новаго поколѣнія, которое будетъ любить, будетъ счастливо, будетъ хоть на время очаровано жизнью. Онъ видитъ, что жизнь есть, такимъ образомъ, круговоротъ свѣтлыхъ и мрачныхъ явленій и искренно примиряется съ нею. Онъ перестаетъ возиться съ собственною психологіею, его занимаетъ только счастье близкихъ ему молодыхъ существъ. Поэтическія дѣвушки, созданныя теперь — Морина изъ «Перикла», Пердита изъ "Зимней сказки", Миранда изъ «Бури» — это уже не восторги любовника, какъ Джульета, не упоеніе мужа, какъ Дездемона, a тихое любованіе счастливаго отца.

Чрезвычайно заманчиво желаніе многихъ шекспирологовъ видѣть автобіографическую символизацію въ заключительной сценѣ «Бури», этой послѣдней самостоятельной пьесы Шекспира.

Изгнанный врагами миланскій герцогъ, a затѣмъ ставшій волшебникомъ Просперо устроилъ съ помощью своихъ чаръ счастливый бракъ дочери и возвращается на недобровольно покинутую родину. Достигнувъ всѣхъ завѣтныхъ цѣлей, Просперо отказывается отъ своего владычества надъ подвластнымъ ему міромъ волшебныхъ духовъ. "Отъ этихъ силъ теперь я отрекаюсь", — восклицаетъ онъ. — "Лишь одного осталось мнѣ желать: мнѣ музыки небесной нужны звуки". Для осуществленія своего отреченія онъ уничтожаетъ самый источникъ своей волшебной власти, жезлъ и книгу съ магическими заклинаніями:

"Я раздроблю тогда мой жезлъ волшебный,

И въ глубь земли зарою я его.

A книгу такъ глубоко потоплю,

Что до нея никто не досягнетъ".

Рѣшеніе это совершенно неожиданно и совершенно не нужно для хода пьесы. Но оно получаетъ яркій смыслъ, если увидѣть тутъ рѣшеніе бросить литературную дѣятельность, которая обняла весь кругъ человѣческихъ страстей, человѣческихъ страданій и радостей. Шекспиръ тоже величайшій волшебникъ, ему подвластны величайшія чары слова, при помощи которыхъ онъ, какъ Просперо, то насылалъ на души самыя страшныя бури, то навѣвалъ человѣчеству золотые сны. Но все это уже сдѣлано. Чародѣй-творецъ все испыталъ, все изобразилъ, все истолковалъ, ему нечего больше сказать. Книга жизни прочитана и можно ее закрыть.

Загрузка...