ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Странная вещь судьба – Лесику не помогла забота о собственной безопасности. Невозможно знать заранее, чья пуля принесет тебе смерть. Вот и все.

Отчет не шел. Воспоминания цеплялись одно за другое, сплетались. Словно жили собственной жизнью.

Буквы на экране компьютера ждали нажатий на клавиши, кофе остыл.

В дверь постучали.

– Да, – неохотно ответила Анечка.

Щелкнул дверной замок. Дверь раскрылась, и в кабинет скромно протиснулся Денис.

– Как отчет? – осторожно спросил он.

– Думаю. – Анечка вздохнула. – В голове все смешалось. Поможешь?

– Давай. Только я сам подлетел, когда все уже кончилось.

– Как раз вовремя. – Анечка наконец улыбнулась.

– Н-да. – Денис прочел страницу. – Это для рассказа годится, а не для отчета. Стирай-ка ты это на фиг, и напишем по новой. Я тебе плутать точно не дам.

Анечка пожала плечами, открыла новый файл и напечатала: «Отчет о проведенной операции от оперативного агента Института прикладной экзофизики Анны Астаховой».

Наверное, действительно лучше начать заново.


– Рука беспокоит? – задумчиво спросила Анечка, когда отчет был почти закончен.

Вдвоем действительно писалось намного легче.

– Немного. – Денис сконфуженно оглядел ожог на руке. – На сцене надо быть осторожнее. Попрошу директора убрать ультрафиолетовые фонари подальше в зал, а то если публика еще раз стянет меня со сцены, от меня одни кости останутся. Но вообще хорошая была идея – ввести моду на эти светильники. Штабисты тоже не зря свой хлеб едят. Теперь хоть в клубах вампиров можно не опасаться.

Анечка внимательно на него посмотрела.

– Что-то ты вялый, – подозрительно сказала она.

– Я кровяной паек еще не трогал.

– Ты с этим не шути. – Девушка до сих пор чувствовала за собой вину, хотя прошло уже полгода.

– Я волю тренирую, – смутился Денис. – Если честно, уже два пайка пропустил. Вчера и сегодня. И знаешь, вполне ничего себя чувствую. Но главное, что чувство голода прибивается. Честно. Я вот рядом с тобой уже сколько сижу, а никаких позывов, даже клыки не беспокоят.

Вампир раскрыл рот и показал ряд вполне нормальных зубов. Анечка внимательно их осмотрела. Внезапно клыки дернулись и начали медленно выдвигаться.

– Ой… – Денис резко закрыл рот. – Извини. Это так, фантазии. Вроде эротических.

– Иди ты, – весело отмахнулась девушка. – С тобой в одной комнате находиться опасно.

Она подумала и дописала еще пару строчек. Затем сняла тяжелые «командирские» часы и положила на стол. В помещении базы носить их было не обязательно.

– Ирина пришла в себя, – сообщил Денис уже серьезно. – Его Превосходительство допрашивает ее в кабинете.

Анечка сосредоточенно наморщила лоб и застучала по клавишам. Деня выглядел чересчур возбужденным, никак не мог усидеть на стуле.

– Чего ты ерзаешь? – покосилась она на него.

– Ладно, подожди меня пять минут. Пойду все-таки хлебну паек. У меня там заначка со станции переливания крови, Ирина достала через подружек. Блин, первая группа! Отрицательный резус… Кайф, а не кровь. Жаль будет, если протухнет.

Минут через пять Деня вернулся, вид у него был как у кота, только что умявшего полный горшок сметаны.

– Не протухла, – поделился он впечатлениями.

Анечка неопределенно хмыкнула, дописывая последнюю строчку.

– Закончила, – сказала она. – Сейчас распечатается.

– Ну так пойдем. – Парень задумчиво посмотрел на подругу и вздохнул, потрогав языком еще не полностью ставший на место клык.

Девушка вынула из принтера два листа подробного отчета, выключила компьютер и первой вышла из кабинета. При всей симпатии к Денису в ней постоянно дремал атавистический страх перед вампиром – по спине пробежала волна мурашек. Легкого усилия воли оказалось достаточно, чтобы взять себя в руки, Денис закрыл дверь, и они вместе вышли в коридор секретного уровня базы. «Нижний кабинет» командира ячейки был почти в самом конце коридора, рядом со скрытым штабным помещением.

Ирина уже совсем пришла в себя и сидела в кресле, а сам Его Превосходительство занял стул, но солидности это ему не убавляло. Такого человека хоть на насест посади, он все равно останется Его Превосходительством.

– Я закончила отчет. – Анечка протянула бумаги начальнику. – С Ириной все в порядке?

– Как видишь. Садитесь послушайте.

Анечка заметила, что от него заметно попахивает элитным французским коньяком. Все ясно – остатки с вечернего «хлопа». С присущей Институту секретностью бывшие кагэбэшники из Штаба анонимно подкидывали дефицит старым соратникам. Эдакая страстишка. Мелочь. Нарочитое нарушение дисциплины. Знак отличия. Не для молодых.

Ирина кивнула вошедшим и откинулась в кресле. Подумав секунду, сказала:

– В эту ночь мы ждали десантника. Денис работал на сцене, а я из гримерки следила за Гогой в эфирный детектор. На его груди я заметила невнятное свечение класса «Ка» и решила, что по депрессии к нему прицепилась мелкая тварь. Гога явно был на грани, нервничал, а потом вдруг ни с того ни с сего сорвался с места и рванул к лестнице. С детектором на голове я за ним бежать не могла, поэтому пришлось полагаться на телепатическое чутье, а детектор сунуть в рюкзачок. Но если бы случился Прорыв, я бы почувствовала.

– Очень сомнительное утверждение, – вздохнул Его Превосходительство. – Сколько вас можно учить, что доверять можно только приборам!

– Телепатия и биоэнергетика подтверждены научно, – пожала плечами Ирина. – Инструкция их использовать не запрещает.

– Но и не поощряет. Ладно, что было дальше?

– Гога вышел на улицу и, пока я спускалась, успел затеряться в одном из дворов. Честно говоря, я его упустила и уже собиралась сделать контрольный звонок, когда услышала звук флейты.

– У Гоги есть такая привычка, – усмехнулся Денис. – Он всегда играет на своей дудке, когда ему очень хреново. Он частенько плел про это всякую чепуху.

Иван Сергеевич строго глянул на него, и вампир умолк.

– Во дворе было эхо, – продолжала Ирина. – Поэтому я никак не могла понять, откуда именно доносится звук. Прошла по двору, свернула за угол и увидела его у стены – он сидел с блаженной улыбкой и выдувал из дудочки звуки. Псих он.

– Сама ты псих! – буркнул Деня. – На себя посмотри.

– Отвянь! – огрызнулась Ирина. – Ты бы видел, как он шарахнулся, когда увидел меня. И наутек. Я бегаю нормально, но он, по-моему, перекрыл все рекорды.

– Ты не смогла его догнать? – Иван Сергеевич поднял брови.

– Я просто не ожидала, что он так рванет.

– А как же твоя хваленая телепатия?

– Для этого нужно сосредоточиться. А у меня в голове сидело лишь то, что я бегу за полоумным идиотом и поэтому не могу сделать контрольный звонок.

– Могла бы позвонить на бегу.

– Да? Иван Сергеевич, при всем моем к вам уважении! Я и так сбила дыхание.

– А он?

– Не знаю. В какой-то момент я просто потеряла его из вида.

– Что?! Как это потеряла? Ты же телепат класса «экстра»!

– Сама не могу понять, – смутилась девушка. – Но иногда такое бывает. Вы же сами говорите, что телепатия – явление нестабильное.

Его Превосходительство невнятно фыркнул.

– Кстати, – сказала Ира. – Я и дозвониться потом не смогла – сеть упала. Так что техника ваша тоже еще той надежности. В общем, я пошла обратно в клуб, чтобы позвонить оттуда и предупредить Дениса. Когда вошла через служебный вход, Гога уже был в зале. Так что стало не до звонка. А дальше началось вообще что-то непонятное. Я надела детектор и заняла позицию возле гримерки, но то, что я увидела, ни в какие ворота не лезло. Гога светился в эфире, как новогодняя елка, причем это не какая-то тварь в нем сидела, а сама его аура переливалась всеми спектрами от «Би» до «Эль». И тут к Гоге подошел какой-то парень, схватил за отворот куртки, дернул, едва не свалив его с ног, и побежал к служебному выходу. В его руке будто пылал огненный факел, засветка не меньше «Ка-5», а вот Гога моментально стал угасать. Я поняла, что столкнулась с чем-то из ряда вон выходящим, и побежала за незнакомцем. Дениса я предупредить не успела.

Ирина умолкла и опустила глаза.

– Дальше, дальше, – потребовал Иван Сергеевич.

– Дальше я почти ничего не помню, – призналась девушка. – Помню, что побежала за ним и он меня будто заманивал – то подпускал ближе, то убегал вперед. Потом их вроде стало двое.

– Почему ты не стреляла и где твой эфирный детектор? Девочка, это пахнет трибуналом, ты понимаешь? Агент погиб.

– Идите вы все, – буркнула Ирина и отвернулась.

– Ладно. – Его Превосходительство потер ладони. – Идите, так идите. Денис, возьми ее под стражу.

– Это как? – не понял вампир.

– Как в кино. Чтоб не убежала. У нее же нет бомбочки, как у тебя.

Денис едва не рассмеялся.

– Н-да… Видимо, у вампиров тоже есть собственный бог.

– Дождался, кастратик? – презрительно скривилась Ирина.

– Не беспокойтесь, Иван Сергеевич, от меня она точно не сбежит, – пообещал Денис.

– Да я уже чувствую, – вздохнул командир.

– Куда ее? – Вампир встал и с преувеличенной вежливостью приподнял Ирину за локоть.

– Да, карцер мы предусмотреть не успели, – нахмурился Его Превосходительство.

– Можно в клетку, – скромно предложил Деня. – А то с зимы пустует, сердешная.

– Вот гад! – Ирина зло повела плечами.

– Пойдем, пойдем, хирург, – легонько подтолкнул девушку к выходу в коридор вампир. – Теперь я – твоя бомбочка.

Иван Сергеевич вышел следом, взять со склада лептонный резак, а Анечка осталась в кабинете одна, совершенно не зная, как на все это реагировать. Выпить, что ли. Она искоса глянула на притаившийся в углу кабинета бар, подкралась к нему на цыпочках и открыла дверцу. Внутри, кроме початых вин, стояла толстопузая бутылка коньяка из черного до непрозрачности стекла. Видимо, это и был гостинчик из Штаба. Она отвинтила пробку и пару раз глотнула прямо из горлышка. Поморщилась, передернула плечами и снова глотнула. В мозгах постепенно разлилось долгожданное притупление. Она закрыла бар и вернулась на место.

Минут через пять вернулись Его Превосходительство с Деней.

– Вы диван ей хоть оставили? – стараясь не выдать подкатившего опьянения, спросила Анечка.

– Конечно, – усмехнулся вампир. – Уже лежит, отдыхает.

– Иван Сергеевич, а вы не погорячились? Может, не надо было сразу в клетку?

– Надо. Я не могу работать с агентами, которые чего-то недоговаривают после гибели одного из товарищей. Тебе ее рассказ не показался странным?

– Показался, – кивнула девушка. – Но, может, надо было сначала разобраться в причинах? Лично мне показалось, что она сама в смятении.

– Смятение могло быть вызвано чем угодно, включая вселение десантника.

В кабинете повисла тяжелая тишина.

– Вот черт, – шепнул Деня. – А узнать-то как? Вселившегося десантника не видно в эфирный детектор.

– Вот и я думаю. – Иван Сергеевич потер переносицу. – Единственный экстрасенс, который может его выявить, сам под подозрением.

– Как-то все по-дурацки получилось, – вздохнула Анечка.

– Ладно. Придется вызывать спецов из Штаба. – Его Превосходительство решительно выпрямился в кресле. – С вечерним «хлопом» отправлю вызов. А сейчас меня волнует причина всей этой кутерьмы. Ловили десантника, а столкнулись неизвестно с чем.

– Или неизвестно с кем, – задумчиво сказал Деня. – Кому, блин, понадобилось отбирать Гогину флейту?

– И почему она светится в детекторе, – кивнул Иван Сергеевич.

– Может, это кто-то из наших? – робко предположила Анечка. – Ну, из другой ячейки?

– Исключено, – отмахнулся командир. – Это наша территория.

– Значит, кто-то еще, кроме Института, интересуется экзофизикой.

– Ну, это уж совсем ерунда. Изучение экзофизики требует вложений на государственном уровне. Никакая шайка на это не способна.

– Это вы зря, – покачал головой вампир. – Времена изменились, сейчас в государстве денег меньше, чем в тени. Может, какой-нибудь подпольный миллионер решил профинансировать. На этом ведь денег можно накосить десять мешков с половиной. Один лептонный резак чего стоит! А он ведь совсем не сложно устроен, надо только понять принцип лептонных структур. А демоны в боевом применении? Для бандитов – находка! А «хлоповая» телепортация?

Иван Сергеевич встал с кресла и направился к бару. Видимо, напоминание о телепортации навело его на мысль добавиться коньячком. Он достал бутылку и плеснул в фужер. Выпил. Запах дорогого напитка распространился по комнате.

– В этом есть рациональное зерно, – заключил командир.

– Нам только экзофизической мафии не хватало, – буркнул Денис.

– Ладно. Я подготовлю депешу в Штаб, – произнес Его Превосходительство.

Анечка вздохнула.

– Пойдем, надо серьезно поговорить, – неожиданно сказал ей Иван Сергеевич, направляясь к выходу.

Они добрались до глухой стены, скрывавшей вход в штаб ячейки. В отличие от регионального Штаба, этот писался с маленькой буквы. Иван Сергеевич коснулся камня, и стена исчезла, от легкого дуновения теплого воздуха на Анечкин лоб упала непослушная прядь волос. По спине пробежали мурашки, девушка почувствовала, что в проходе висит невидимый и неощутимый страж. Командир ячейки испытывал какую-то необъяснимую любовь к сторожевым демонам.

В комнате вспыхнул свет, слишком яркий после сумрачной духоты коридора.

– Заходи, – после секундной паузы пригласил Иван Сергеевич.

Они миновали комнату, в которой обычно выдавались оружие и снаряжение, после чего попали в огромный, как зал средневекового замка, кабинет.

– Садись. – Его Превосходительство положил отчет на длинный стол из черного дерева.

На дальнем краю стола неясно выделялась инкрустация в виде пентаграммы. Это и был приемопередатчик для связи со Штабом, то, что на институтском жаргоне называлось коротеньким словом «хлоп». Магическая телепортация была известна так давно, что сотрудники Института привыкли к ней, как к лифту или сотовым телефонам.

Анечка села на предложенный стул, совершенно не понимая, зачем ее сюда привели. Обычно в штабе собирались для обсуждения важных заданий, но она была здесь лишь при сборах по боевой тревоге. Все без исключения агенты, исключая, наверное, Лесика, относились к ней не как к офицеру, а скорее как к кандидату в офицеры. Несмотря на то, что присягу она приняла по всем правилам, задания Анечка получала чаще всего в суматохе более важных дел, чуть ли не на бегу, да и сами задания были какие-то несерьезные, вроде «поди туда, посмотри то». Даже более молодой Денис котировался командиром выше.

Девушка вздохнула, с интересом и опаской оглядывая кабинет штаба и особенно стол, представлявший собой прекрасную натуру для сумасшедшего художника. Больше всего на столе было книг, они лежали по всей длине, иногда даже стопками, напоминая строения города, висящего в бесконечном пространстве. Посреди стола лежала огромная карта Питера, свисая через край в зыбкую тень у пола. Видимо, для того, чтобы она не сворачивалась, на ней лежал здоровенный автоматический пистолет Стечкина и две картонные коробки патронов. Словно телебашня посреди города, в центре стола возвышался хрустальный графин с граненой, как алмаз, пробкой, а дальше, поблескивая озерцами окуляров, громоздилась гора стандартного эфирного детектора. Дальше все путалось в лесах и перелесках канцелярских принадлежностей, холодного и огнестрельного оружия, размотанных фотопленок, компьютерных дисков, шприцов, ампул и других необходимых в работе предметов. За всем этим великолепием начиналась пустыня ровного стола с вычерченной пентаграммой.

Только теперь Анечка разглядела, что там, ожидая вечернего «хлопа», лежит добытая в бою флейта.

– Что ты о ней думаешь? – уловив взгляд девушки, спросил Его Превосходительство.

Такого вопроса Анечка не ожидала, она вообще не привыкла, что бы с ней кто-то советовался.

– Не знаю, – сказала она.

– А если подумать? – Иван Сергеевич грузно опустился на стул. – Ты ведь неплохо разбираешься в музыке.

– Но не в музыкальных инструментах, – пожала плечами девушка. – Да и в экзофизике тоже не очень. Эта флейта оставляет метку в эфирном детекторе, я сама видела и указала это в отчете. Почему так – не знаю. Денис сказал, что флейта самая обыкновенная, правда, довольно старая. Он ее и раньше видел у Гоги.

Иван Сергеевич взял лежавшую на краю стола книгу в простой мягкой обложке, на которой большими синими буквами было написано: «Руководство по эксплуатации». А чуть ниже обычным шрифтом: «Портативный детектор тонких излучений ЭДК-72».

– Я работал с этой штукой с семьдесят четвертого года, – заявил он, открыв одну из последних страниц. – Но с проблемой эфирных помех столкнулся впервые. Обычно светящегося следового пятна было достаточно для однозначного причисления предмета к числу магических артефактов.

– К числу чего?! – Анечка удивленно распахнула глаза.

– Наверное, Алексей тебе этого не давал. Ладно, пора взрослеть, девочка. Скажу коротко. В экзофизике есть такое понятие, как магия. Это использование специально обработанных предметов для управления тонкими сущностями в целях управляющего лица.

– В целях мага? – осторожно спросила Анечка.

– Да. Именно так принято называть человека, работающего с артефактом. В середине восьмидесятых годов было окончательно доказано, что некоторые тонкие сущности очень чувствительны к объектам физического мира, если придать этим объектам определенную форму или структуру. Точный принцип работы таких вещей выяснить так и не удалось, с расформированием Института эту программу закрыли как малозначимую. Но факт остается фактом – некоторые духи и даже демоны могут отзываться на мысленные приказы человека, владеющего соответствующим артефактом. Одним из древнейших, подробно изученных и стабильно работающих артефактов является перстень царя Соломона.

– Значит, это не сказка? – еще больше удивилась Анечка.

– Не больше, чем зеркальце, которое тебе отдал Алексей. Это обычный магический артефакт. Ты бы сама подумала, как оно устроено. В нем же нет высокочастотных блоков, как в эфирном детекторе, в нем вообще ничего нет, кроме по-особому сделанной ручки. В ней-то весь секрет. Структура ручки удерживает рядом с зеркальцем совершенно безопасное лептонное существо, которое входит в контакт с аурой человека и транслирует в зрительное поле твоего мозга информацию, происходящую в тонком пространстве. Поэтому в него видно несколько иначе, чем в стандартный эфирный детектор. Ключик от моего стола – тоже магический артефакт. Правда, современный, сделанный специалистами Института. – Он рассеянно перелистал инструкцию к детектору. – Это понятно и просто, но сегодня мне пришлось заново перечитать главы «Возможные неисправности» и «Возникающие помехи». Знаешь почему?

– Догадываюсь, – серьезно кивнула Анечка. – Флейта самая обыкновенная.

– Правильно. Никаких следов сложных структур, рун или чего-то подобного. Но вот что тут написано. – Командир раскрыл книжечку. – Предмет может оставлять устойчивую светящуюся метку, только если был использован в качестве магического артефакта.

– Подождите! – Анечку осенила догадка. – А если музыка как раз и создает нужную структуру? Звук и форма в тонком мире, по-моему, вообще неразличимы. А у этой флейты может оказаться какой-то фабричный изъян, создающий неповторимые звуковые характеристики.

Иван Сергеевич повертел флейту в руках, словно сам собрался выдуть из нее звук. Потом спросил:

– Умеешь играть?

– Да, – ответила Анечка.

– Сыграй. Любую мелодию.

Девушка протянула руку и осторожно приняла флейту. Темно-вишневый лак местами облупился, за инструментом явно никто всерьез не ухаживал.

Она приложила флейту к губам и выдула из нее длинную ноту, потом пальцы задвигались, и сипловатый голос дешевого инструмента переливами заполнил кабинет штаба.

Его Превосходительство слушал внимательно, словно боялся пропустить нечто важное, но в комнате ничего не менялось.

– Не останавливайся, – попросил он и потянулся к лежащему на столе эфирному детектору.

Командир водрузил прибор на голову и щелкнул тумблером, внутри тонко засвистел преобразователь высокого напряжения.

– Ничего. – Его Превосходительство снял с головы детектор. – Никаких изменений.

Анечка пожала плечами и положила флейту на стол.

– Может, попробовать на улице? – неожиданно для самой себя спросила она.

– Какая разница? – грустно отмахнулся Иван Сергеевич. – А впрочем… До вечернего «хлопа» еще далеко, так что можно попробовать. Вообще, знаешь, это интересная мысль. Может быть, на звук именно этой флейты каким-то образом откликаются духи определенного места? Молодец, Аня, мыслишь неординарно. Вот только как узнать то место, в котором противник хотел применить флейту, и какова могла быть цель такого применения?

– А может, попробовать там, где мы подстрелили того парня?

Его Превосходительство задумался.

– В этом что-то есть. Для чего-то ведь он рвался к заливу! Ладно, бери флейту, поиграем на свежем воздухе.


Иван Сергеевич остановил машину у шлагбаума свалки. «Волга» была не служебная, его собственная, но давно уже задействовалась в самых лихих операциях, следы которых надежно прятались под слоями шпаклевки и краски. Он показал сторожу поддельное удостоверение офицера ФСБ, и тот приподнял шлагбаум. Иван Сергеевич тронул машину с места и погнал по проторенной тракторами дорожке. Подвеска застучала по ухабам и выбоинам.

– Значит, здесь все и было? – спросил Иван Сергеевич.

– Вон там. – Анечка дождалась остановки, открыла дверцу и показала рукой на обрыв.

– Почему ты выехала с базы без индивидуального маячка? – Иван Сергеевич остановил взгляд на ее запястье.

– Извините. Часы слишком громоздкие, – по-пыталась оправдаться Анечка. – Мне и без них сейчас тяжело.

– Ладно, извинения принимаются. Штраф возьму по минимуму – пятьдесят долларов. Иди осмотри место, мне надо кое-куда позвонить.

Анечка выбралась из машины и спустилась к обрыву.

Ветер мягко играл осокой. Среди дня место выглядело совсем обычным, звуки природы тонули в грохоте тракторов и грузовиков, привозящих и трамбующих мусор. Солнце было похоже на дыру, пробитую в раскаленной печи, но чайкам это нравилось, они кружили над заливом, задорно бросаясь к воде за рыбешкой.

Вскоре хлопнула дверь «Волги», и командир догнал Анечку.

– Если тут и была милиция, – он присел на корточки, – то следов они не оставили. А вот вы потрудились. Это Денис так из автомата шпарил?

В траве виднелись россыпи желто-зеленых автоматных гильз. Местные пацаны эти залежи явно еще не открыли, иначе бы растащили все, как муравьи.

– Это он меня прикрывал, – ответила девушка.

– Рыцарь Кровавого Ордена, – усмехнулся Иван Сергеевич и спустился к воде.

В месте, где подстрелили Лесика, осока была основательно прорежена пулями.

– Вот здесь лежала флейта. – Анечка развела руками траву. – А вот здесь этот тип.

– Ну что, не хочешь устроить маленький концерт? – Иван Сергеевич подмигнул Анечке. – Ты неплохо играешь.

Не дожидаясь ответа, он достал из-под пиджака флейту, и они вместе поднялись на насыпь.

Анечка взяла инструмент, поднесла к губам и с удивлением заметила в руках командира странный прибор, какого ни разу не видела в арсенале устройств Института.

– Что это? – не удержалась она от вопроса.

Прибор, казалось, был соткан из чистого света – красного, синего и зеленого. Но были в нем части и из сверкающего металла.

– Новая модель эфирного детектора, – пояснил Иван Сергеевич. – Думаешь, Институт прекратил научные разработки? Это образец прошлого года, экспериментальный, но очень точный. Транслирует картинку непосредственно в мозг. Играй, мне надо сделать дополнительную калибровку под местность.

Анечка выдула из флейты несколько звуков, потом принялась наигрывать первую попавшуюся мелодию.

Командир пожал плечами, сжал ладонь с прибором, и тот собрался, как трансформер в мультфильме, превратившись в крохотный сверкающий кубик. Иван Сергеевич бросил его в карман и неожиданно спросил:

– Чего ты больше всего хочешь?

– Что? – не поняла Анечка и с озадаченным видом опустила флейту.

– Когда ты играла, какое желание у тебя было самым сильным? О чем ты думала, о чем мечтала?

– Ни о чем. – Она пожала плечами.

– Так не бывает. Если флейта является магическим артефактом, то ее действие может зависеть от твоих мыслей. Существа тонкого мира очень чувствительны к излучениям мозга.

– Я давно не играла, поэтому думала лишь о том, как не ошибиться.

– И не ошиблась?

– Я старалась, – улыбнулась Анечка.

«На самом деле я дико устала, – подумала она про себя. – И мне хочется взять отгул и залезть в горячую ванну».

Но не могла же она сказать об этом командиру!

– Ладно, поехали на базу, – вздохнул Иван Сергеевич. – Отошлем флейту в Штаб, пусть сами разбираются.

Он сел за руль, дождался Анечку и попробовал тронуть машину с места, но попавшее в выбоину колесо лишь бессильно забуксовало.

– Вот черт! – выругался командир. – Что за дерьмо?

Он выбрался из машины и присел у заднего колеса.

– Надо доску какую-нибудь подложить, – не поднимаясь, буркнул он.

Анечка бросила флейту на заднее сиденье и распахнула дверь.

– Может, у сторожа что-нибудь есть? – предположила она.

– Сходи спроси.

Она направилась к будке возле шлагбаума, но с каждым шагом непонятное чувство тревоги все сильнее и сильнее овладевало ею. Анечка остановилась, ощущая спиной чей-то взгляд. Обернувшись, она чуть не вскрикнула – возле машины стоял незнакомец в черных брюках и в черной рубашке, точно в таких же, какие были на преступнике, которого застрелил Денис. А командир лежал на земле, раскинув руки. Он не шевелился, но самым страшным Анечке показалось не это, а толстый слой льда и инея на его голове. Это было похоже на выстрел из замораживателя в игре «Дюк Нюкем».

Незнакомец опустил руку в карман и неспешно распахнул заднюю дверь.

– Стой! – крикнула Анечка, холодея от страха.

Пистолет остался на базе, а газовик командира валялся в бардачке «Волги». Только мобильник болтался на поясе, смутно напоминая оружие.

– Буду стрелять! – добавила девушка, сорвав телефон с пояса.

Однако незнакомец совершенно не испугался. Он спокойно наклонился над задним сиденьем, где лежала флейта, и протянул руку.

– Стоять! – Анечка сорвалась на истерический визг и изо всех сил запустила телефоном в стекло.

Толстый сталенит не выдержал и обрушился в салон сверкающей крошкой. Это заставило незнакомца вздрогнуть и отскочить от машины – хлопок лопнувшего стекла действительно был похож на выстрел из пистолета с глушителем. Анечка не стала терять времени даром и, словно кошка, прыгнула на капот, стараясь как можно скорее дотянуться до бардачка с девятимиллиметровым газовиком «майами».

Незнакомец понял свою оплошность и снова рванулся к машине, но в этот момент Анечка распахнула бардачок и сжала гладкую рукоять пистолета. Она передернула затвор, и когда чужая рука была готова схватить флейту, грянул оглушительный выстрел. Мощная струя смешанного с пламенем газа вышибла незнакомца из салона, опрокинув спиной в траву. Анечка добралась до сиденья и, не отводя ствол от противника, схватила флейту.

– Лежать! – прикрикнула она на всякий случай и попятилась из машины.

Незнакомец стонал и шумно сопел, закрывая лицо руками. Но подниматься не собирался. Анечка бросилась к шлагбауму, заметив, что перепуганный сторож в будке держит возле уха телефонную трубку.

«В милицию звонил, – еще сильнее испугалась она, не представляя, что делать дальше. – Сейчас тут начнется».

Выбежав со свалки, она миновала мостик через Шкиперский проток и бросилась в сторону улицы Опочинина. Ближе к перекрестку пришлось перейти на шаг, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но это не помогло. Свернувшая с бульвара милицейская машина с визгом притормозила и прижалась к бордюру.

Не осознавая, к чему могут привести дальнейшие действия, Анечка рванула по тротуару.

– Стоять! – закричал милиционер, выскакивая из машины.

Оставался лишь один выход – пересечь перекресток, через который несся плотный поток машин. Не помня себя от страха, девушка шагнула с бордюра и выскочила на переход. Заскрипели тормоза, загудели сигналы, что-то грохнуло, заскрежетало, посыпались осколки пластика и стекла. Это ее напугало еще сильнее, но ноги сами несли вперед. Взвыла сирена патрульной машины, и за спиной, нарастая, заревел мощный двигатель.

На счастье подвернулась арка, ведущая неизвестно куда. Анечка метнулась в сырую полутьму, на бегу швырнула в кусты пистолет. Вместо него она сунула за пояс флейту, чтобы не мешала перелезать через забор. За оградой оказался детский садик – малышня сгрудилась возле песочницы, а воспитательница испуганно встретилась взглядом с Анечкой.

– Все нормально! – Анечка показала пустые ладони. – Не кричите, я сейчас уйду.

Проскочив через ворота, она пересекла неизвестный проулок и нырнула в следующий проходной двор. Потом в следующий, в следующий, в следующий… Уже не ощущая погони, Анечка не могла остановиться – новые арки и проходные дворы затягивали ее, словно бесконечный коридор между двумя зеркалами.

– Что же мне теперь делать? – шептала она на бегу, не в силах справиться с надвигающейся истерикой. – Куда же мне теперь?..

Командир и Лесик погибли, Ирина скорее всего заражена десантником. Связи с региональным Штабом нет, поскольку до «хлопа» без Ивана Сергеевича не добраться. Без еды и без денег долго не продержаться. А Денису вместо пищи нужна кровь, которую достать еще труднее.

Анечка устала бежать и побрела по улицам, не замечая, как прохожие пялятся на ее растрепанный вид. Истерика накатывала все сильней и сильней. Казалось, что выхода из создавшегося положения нет и не будет, что его невозможно отыскать среди проходных дворов и пыльных бульваров.

Ветер с залива начал стихать, аромат соли и дальних стран сменился запахом пыльного асфальта.

«Сбежать бы куда-нибудь, – подумала Анечка. – На теплоход и в чужую страну. Навсегда».

Она представила закоченевшего Деню и Ирину, умершую в клетке от голода. Стало еще страшнее, а по щекам потекли соленые струйки слез. А вдруг на базе уже засада? Кто-то ведь узнал про флейту, кто-то хотел ее выкрасть!

«Деню убить не так просто, – решила Анечка. – В конце концов, он сможет охотиться, как обычный вампир. А что будет со мной, если я попадусь к этим, в черном? Или к ментам?»

Она решила подождать с возвращением. Хотя бы немного прийти в себя. Там видно будет. Анечка почти успокоилась, но вдруг ощутила за спиной чье-то присутствие. Резко обернувшись, она не заметила ничего, кроме большой магазинной витрины. Витрина как витрина, за стеклом красуются канцелярские принадлежности, но отчего-то по коже побежали мурашки. Ощущение было не таким сильным, как в комнатушке художника Шпрота, но очень похожим – словно из отражения кто-то смотрит холодным изучающим взглядом. Такой взгляд сделался у Ивана Сергеевича, когда он заподозрил Ирину во лжи.

И тут же в переулок медленно въехала бело-синяя милицейская машина. Анечка рванула через кусты, снова в арку, снова через дворы. У нее нарастало ощущение, что Питер водит ее, как иногда начинает водить лес, если потерять ориентиры. Иногда ей казалось, что через этот двор она уже пробегала, но за поворотом вместо детских качелей оказывались контейнеры с мусором, или на знакомой стене вдруг оказывались незнакомые надписи.

Анечка ворвалась в длинную, залитую лужами арку и побежала, расплескивая эхо подошвами. Прорвалась сквозь скрученное в кирпичный рулон пространство, выскочила, споткнулась. Снова бегом.

Гулкий колодец двора навис над ней отсыревшими стенами, а над ним линялым флагом трепетало небо. Анечка преодолела густые заросли палисадника, потом куда-то свернула, скользнула вдоль отсыревшей стены в проулок и чуть не свалила рекламную стойку с корявой надписью «Резка зеркал и стекла».

Анечка выскочила на дорогу, и сразу на нее загудели, завизжали тормозами, заругались грязно и с удовольствием. Она метнулась дальше, все мелькало и, не задерживаясь, убегало назад. Серые стены, решетки из чугуна, ступеньки, канавы, бордюры, скамейки, цепи, шары из гранита, трамваи, каменные копыта коней. Больше всего на свете Анечка хотела сейчас убежать в такую даль, где ее не найдет ни один человек. Но она устала, и ноги не несли ее больше, спотыкались на ровном месте.

Она вновь очутилась в узкой арке, манившей тишиной и безлюдьем, за ней оказалась следующая, а за ней еще и еще, словно Анечка попала в зеркальный коридор. Три, четыре, пять…

Девушка зажмурилась и выскочила на открытое пространство. По лицу хлестко ударили ветки, Анечка не удержалась на ногах и упала. В ушах медленно утихал рокот крови. Под пальцами хрустел гравий, а у самой земли стелился запах цветов. Анечка не видела, но ощущала, как высоко над ветвями проплывают белоснежные облака, а на земле трепещут тени от листьев.

Она лежала на усыпанной гравием круглой площадке в самом сердце какого-то парка или даже леса – такой он был старый и неухоженный. Кроме Анечки вокруг не было ни души – только птицы на ветках. Вороны.

– Что же делать? – прошептала она. – Господи, что же мне делать?

Она встала и не отряхиваясь побрела по одной из дорожек. Вороны поворачивали вслед за ней головы, как автоматы слежения. Механизмы. Парк безмолвно уползал за спину, свет солнца пятнами плыл под ногами, складываясь в геометрию одиночества.

Анечка опустилась на колени и закрыла лицо ладонями.

– Господи, сделай так, чтоб все это было во сне. Господи…

Она подняла лицо к небу. Ветер стих, и лишь на недосягаемой высоте плыли очень медленные облака и светило яркое солнце.

Давно, в далеком-далеком детстве, все было другим, но облака были точно такими же. Мягкими и плотными. Казалось, что на них можно лежать, как на бабушкиной перине, и забраться туда было бы лучшим на свете решением жизненных неурядиц.


…Летом Анечка уезжала в деревню к бабушке, где можно было целый день ничего не делать, а только лежать на траве и смотреть в облака. Мама отпускала ее охотно, оставаясь в городе по своим непонятным взрослым делам.

Дядя Миша заезжал за ней рано утром на своем стареньком «москвичонке», и они долго-долго ехали по разным дорогам, через мосты, через железнодорожные переезды, подолгу ожидая, когда пройдет длинный, перемазанный в мазуте товарняк.

Они ехали через леса, от которых постепенно оставались узкие лесополосы, а потом через степь, по которой катились широкие волны колеблющейся от ветра травы. Анечка открывала окно, высовывала голову наружу и хохотала в восторге от скорости, лета и приближающегося счастья. Она захлебывалась ветром, и никто не бурчал, что она простудится. Может, именно поэтому она никогда не простужалась в дороге, хотя дома даже легкий сквозняк нередко укладывал ее под пропахшее микстурой одеяло.

Вечером солнце садилось в степь. Дядя Миша всегда съезжал с дороги подальше, останавливал «москвичок» и выводил Анечку под алое небо.

– Раньше люди думали, – говорил он, – что солнце – это бог.

А оно уже прижималось к земле, огромное, красное, чуть сплюснутое, и трава от него была красной, и небо.

– Бог не бог, а уважение к нему надо иметь, – добавлял дядя Миша. – От него все добро в мире – и свет, и тепло. Давай его проводим.

Анечка не возражала.

Они стояли, взявшись за руки, и ждали, когда от солнца останется сначала три четверти, потом половинка, и совсем скоро четвертушка. Молчали, а ветер все крепче дул в спину, щелкая краями Анечкиного ситцевого платья.

– Куда уходит солнце? – однажды спросила она, вдыхая пряный аромат трав. – Мама говорит, что оно просто крутится вокруг Земли. Это правда?

– Для тех, кто не верит в чудеса, – правда, – ответил он. – Но не надо отказываться от чудес раньше времени.

– А если по-чудесному, что с ним становится там, за краем?

– Оно уходит в страну, где раньше жили все люди, а теперь только птицы и звери. Там оно отдыхает и набирается сил, потому что это страна счастья.

– Я знаю. Машкина бабушка называет эту страну «рай». Там раньше жили люди, а потом они осрамились, и бог их выгнал оттуда. Бог – это злой волшебник?

– Нет, он добрый. Вряд ли он мог их выгнать, скорее, это сделал кто-то другой.

– Злой волшебник?

– Да. Только я не знаю, как его звать.

– А если бы знал, ты бы его победил?

– Разорвал бы на части! – рассмеялся дядя Миша.

– Значит, ты, такой взрослый, все еще веришь в сказки?

– Знаешь, очень многие взрослые верят в сказки, и от этого их жизнь вовсе не становится хуже. Только лучше.

– Почему?

– Потому что всегда бывает то, во что веришь.

Солнце село за край земли, оставив в небе полыхающий хвост заката.

– Пойдем, – сказал дядя Миша. – Надо еще палатку поставить.

Анечка очень любила ночевать в палатке – маленький брезентовый домик вызывал у нее ни с чем не сравнимое чувство защищенности и уюта. А за мягкими стенами в темноте страшно вскрикивали ночные птицы и трава шуршала, будто вокруг ходил великан. Иногда любопытство пересиливало страх темноты, и тогда Анечка по плечи высовывалась наружу, глядя, как в черноте неба расцветают огромные звезды, каких никогда не было в городе.

Утром она с дядей Мишей умывалась возле озера. Было прохладно, над водой висело плотное покрывало тумана. На глинистом берегу рос камыш, а чуть дальше от воды – густые заросли болиголова.

– Хочешь, сделаю тебе дудочку? – улыбнулся дядя Миша.

– Хочу! – Анечка захлопала в ладоши от радости.

Дядя Миша срезал стебель камыша складным ножом, затем отмерил нужную длину и снова обрезал.

– Пусть чуть просохнет, пока завтрак готовится. Сделаю до отъезда.

Вода за ночь остыла и приятно холодила лицо. Сквозь нее были видны плоские, чуть поросшие бархатной зеленью камушки. Еще Анечка заметила стайку мальков, но они испугались и уплыли, когда она зачерпнула воду рукой.

Костер дядя Миша разводить не любил. У него для стряпни был специальный бронзовый примус, на который он ставил маленькую, почти игрушечную сковородку. Примус свистел и фыркал, а в сковородке грелся извлеченный из банок «Завтрак туриста». Анечка называла его «ужасной смесью», но кушала с удовольствием.

Дядя Миша сделал дудочку в срок, как и обещал, – он всегда выполнял свои обещания. Всегда-всегда.

– Она волшебная, – подмигнул он, протягивая игрушку.

– Не бывает, – отмахнулась Анечка.

– А ты попробуй подуй.

Она дунула, но звука не вышло.

– Сильнее! – рассмеялся дядя Миша.

Анечка дунула сильнее, и дудочка выдала длинный, очень чистый звук.

– Здоровско! – у Анечки глаза заблестели от счастья.

– Видишь, тут девять дырочек, – показал он. – Если их по-разному прижимать, то получатся разные ноты. Можно сыграть любую музыку. Давай покажу.

Он взял дудочку и без запинки сыграл «В траве сидел кузнечик». Анечке это показалось очень сложным занятием.

– Научишься, – пообещал дядя Миша.

Анечка не могла не поверить, ведь его обещания всегда выполнялись. К тому же он явно лучше всех разбирался в дудочках.

– А вот китайская музыка, – улыбнулся он и сыграл настоящий китайский мотивчик, по очереди отпуская и прижимая пальцы.

– А в чем же волшебство? – спросила Анечка, принимая игрушку обратно.

– Это твой ключик в волшебный мир, – объяснил дядя Миша. – Ведь любому человеку порой бывает очень плохо, до слез. Кто-то обидит, или что-то пойдет не так. Если с тобой такое случится, выйди из дома и найди место, где можешь остаться одна. Сядь и просто играй на дудочке, пока тебе не станет легко.

– А станет?

– Станет обязательно, я тебе обещаю. Придет добрый волшебник Ветер и унесет все твои печали так далеко, что они никогда до тебя не доберутся. Ветер всегда приходит на зов дудочки.

– Почему?

– Потому что звук в дудочке рожден ветром. Тем, который ты выдуваешь. Только ты ее не теряй, она тебе точно поможет.

Он не обманул, как всегда. Конечно, ведь когда-то дядя Миша был моряком, а кто лучше моряков может знать о ветре?

Тем летом Анечка часто играла на дудочке. Это было последнее лето ее беззаботного детства, а это всегда чувствуется и всегда вызывает грусть. Она играла, когда ее предал Малька и когда Вадик забрал ее велосипед и разбил, специально врезавшись в дерево. Она забиралась на крышу дедовского дома и играла, глядя, как плывут в небесах облака. Она играла, когда Олька со злости вылила ей на платье целую банку краски, и особенно долго играла, когда дядя Миша умер от страшной болезни, название которой бабушка даже боялась произносить.

Загрузка...