18

ТОРРИН

В голове проносились безумные мысли. Оникс Блейк поцеловал меня на глазах у Джеймса Ширса, моего бывшего парня! Того, кого я не видела почти пять лет и с кем мы не очень хорошо расстались. Что еще более удивительно, они оказались братьями. Джеймс никогда не упоминал, что у него есть брат.

Никогда.

Джеймс Ширс. Мои первые серьезные отношения были именно с ним. На самом деле, на сегодняшний день он — единственный мужчина, которому я признавалась в любви. Оглянувшись назад, я осознала, что, за то время, что мы были вместе, он мало чем делился со мной. Он был добрым, внимательным, но далеко не открытой книгой. Я никогда не видела его мать. Он рассказывал о ней и о том, какие у них близкие отношения. У него был отчим, я это хорошо помню, но, кроме случайных упоминаний о нем, я почти ничего не знала. В то время мне казалось, что я влюблена, но, увидев отношения моей сестры и Малькольма, поняла, что на самом деле это была не любовь. Увлечение, похоть, комфорт — конечно, всё это указывало на привязанность к Джеймсу, но глубоких чувств не было.

Я была не в состоянии сейчас полностью переварить всю информацию, но пыталась впитать как можно больше.

Однако, находясь сейчас в этой ситуации, я наверняка уяснила одно — я была во власти Оникса Блейка не только из-за моей сестры и их соглашения. С самого начала у Оникса был более сложный план насчёт меня.

Джеймс сидел прямо напротив Оникса, словно гордый павлин.

— Торрин Лейн Макалистер, прекрасна, как всегда, — сказал он, не сводя глаз с Оникса. — Тебе лучше подыскать компанию получше, любимая. И что же тебя связывает с моим братом?

У этого мужчины хватило наглости называть меня «любимой»! Я пристально уставилась на Оникса, пытаясь прочесть его. Он был спокоен, слишком спокоен. Наши взоры встретились, и я увидела доверие. Он верил, что я ничего не расскажу Джеймсу. И, взглянув на мужчину, которого, как мне казалось, я когда-то любила, я заметила презрение в его взгляде, что ранило меня до глубины души.

Оникс хоть и был не очень хорошим человеком, но все же не являлся чистым злом, каким представлял его Джеймс.

Какая-то странная преданность к Ониксу зародилась внутри. Хотя он, конечно, поставил меня в невыгодное положение, я не могла сказать, что сам мужчина плохо обращался со мной. Под его крышей со мной могло случиться все что угодно, но ничего плохого не произошло. Он не насиловал меня, не заставлял делать всякие отвратительные вещи. Конечно, он нарушал личные границы, но учитывая превосходство, которое имел надо мной, Оникс не совершал ужасных поступков. Я не позволю Джеймсу думать о нем плохо или относиться к нему с ненавистью.

— Мы с твоим братом не тратим время, вспоминая прошлое. — слова сорвались с языка прежде, чем я поняла, что сказала. Резкость в моем тоне удивила даже меня.

— Торрин, ты зря связалась с ним. — Джеймс посмотрел мне в глаза. — Моя мать всю мою жизнь рассказывала о том, как хорошо ей было без Оникса. — откинувшись на спинку стула, он насмехался над Ониксом, который не проявлял ни единой эмоции или реакции. — Я — самый старший. Когда наша мать забеременела им, то родила его в куче лошадиного дерьма в сарае. После этого вернулась домой и сказала, что ребенок — слишком тяжелая ноша для нее. Он бы только мешался. — Джеймс продолжал смотреть на Оникса с презрением, рассказывая эту жуткую историю.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать вздох, когда мое сердце сжалось. Новорожденного оставили в сарае. Что это за мать такая? Кто бросает невинного малыша, возможно, на верную смерть? Какая мать способна оставить одного сына и растить другого с такой ненавистью к своему брату? Джеймс так хладнокровно все это выкладывал! Считал себя лучше Оникса. Его отношение говорило о том, что он не был таким уж хорошим человеком, как я думала.

Оникс наклонился к столу.

— Знаешь, зачем я позвал тебя сюда, старший брат? Знаешь, почему я вообще оставил тебя в живых?

Джеймс начал было отвечать, но Оникс поднял руку, останавливая его. К моему удивлению, каким бы гордым и высокомерным ни был Джеймс, он откинулся на спинку стула и замолк.

— Я знал, что ты не сможешь устоять и не напомнить мне о том, что мать меня бросила. Чего ты не в состоянии понять, так это то, что мне насрать. В то время, как ты тратил всю свою жизнь, лелея прошлое, я построил свою империю и по крупицам забрал всё, что когда-либо было тебе дорого. Возможно, у тебя была Оливия Блейк и её извращенная любовь, но, видишь ли, Джеймс, у меня теперь есть всё, а у тебя остались лишь воспоминания. У меня есть женщина, которая достаточно сильна, чтобы принять мою сторону. У меня есть дом, машины и люди, прикрывающие мою спину. А у тебя, мой дорогой брат, есть только твое дерьмо.

Оникс взял меня за руку и переплел наши пальцы, и я позволила это, не до конца понимая, для чего я здесь на самом деле. Но мне казалось это правильным.

— Пошел ты! Ты играешь с огнем, брат, — предупредил Джеймс и взглянул на меня. — Держись от него как можно дальше, Торрин.

— Ты так сильно заботишься о благополучии Торрин. Тогда скажи, где твоя жена, Джеймс? Когда ты в последний раз навещал Мари?

— Оникс, — прорычал Джеймс. — Ты, черт возьми, хорошо знаешь, где она и навещал ли я ее!

— А где же твоя драгоценная мамаша?

— Что за игры, Оникс? Тебе известно, где моя мать!

Оникс отпустил мою руку и усадил меня к себе на колени. Инстинкты буквально кричали бежать от этих мужчин, но страх удерживал на месте.

— Помнишь, как хорошо она целовалась, Джеймс? — насмехался Оникс.

Коснувшись большим пальцем моего подбородка, он приблизился к моим губам, снова страстно целуя меня. Я сдалась. Только когда поцелуй стал выходить из-под контроля, Оникс отстранился.

— Когда-то ты любил Торрин, Джеймс. Теперь она моя. — ядовито произнес он. — А твоя драгоценная жена, Мари? Печально, что с ней такое произошло.

— Оникс… — Джеймс был явно потрясен.

— А я ведь предупреждал, Джеймс. Я, бля*ь, говорил тебе много лет назад, чтобы ты оставил меня в покое. Ты отступил тогда? Нет, черт возьми. И вот, мы здесь, современные Каин и Авель. Только когда ты попытался меня убить, у тебя ничего не вышло.

От угрозы в голосе Оникса я задрожала. Все происходящее, очевидно, тянулось из далекого прошлого. Между ними не было абсолютно никакой братской любви, и я боялась того, что должно было произойти. Почему Джеймс покушался на Оникса?

— Однажды я добьюсь своего, Оникс. Даже если в нашей войне будут жертвы, они останутся на твоей совести, не на моей. — Джеймс посмотрел прямо на меня с угрозой во взгляде. Мурашки пробежали по телу при мысли о том, что я стала невинным свидетелем игры, в которую они играли.

— Следи за словами, брат, ты здесь только потому, что я так хочу. Переступишь черту и навредишь мне или тому, кто мне дорог, и окажешься в могиле.

Подошел официант и расставил тарелки, при том, что мы даже не делали заказ. Я хотела слезть с колен Оникса, но он сжал мое бедро, удерживая на месте.

— Не волнуйся, брат, я заказал для тебя курицу в ананасовом соусе. Я знаю, что тебе нравятся ощущения, когда перехватывает горло, и спирает дыхание. Ты захватил свой ЭпиПен? (прим. пер.: портативная шприц-ручка с адреналином, которая используется для экстренной терапии опасных для жизни аллергических реакций.)

— Я убью тебя, — прорычал Джеймс. Я знала об аллергии. Это было опасно. Даже, если капля сока попадет на его кожу — это вызовет ужасные волдыри, а если он съест фрукт, то это наверняка приведет к анафилаксии. (прим. пер.: серьезная аллергическая реакция, которая может быть опасна для жизни.)

Оникс рассмеялся, словно безумный:

— Ты дважды пытался и с треском провалился.

У меня было так много вопросов, но я знала, что лучше их не задавать. Больше всего на свете мне хотелось выбраться отсюда. И освободиться от объятий Оникса. Чтобы было легче дышать. Я также жаждала ударить его за то, что он использовал меня, чтобы проучить Джеймса, но так же сильно хотела обнять из-за того, что он пережил, когда был тем травмированным, маленьким мальчиком.

Оникс отрезал кусок стейка и поднес его к моему рту, чтобы покормить меня. Это было неловко, особенно учитывая, что Джеймс сидел напротив нас и не притрагивался к своей тарелке.

— Торрин, почему ты связалась с таким человеком, как он? — отвращение в голосе Джеймса вывело меня из себя.

Более того, я задумалась о своих отношениях с Джеймсом. Он был эгоистом. Все было зациклено только на нем. Я даже чуть не завалила экзамен в колледже, потому что он требовал, чтобы я проводила время с ним вместо того, чтобы ходить на занятия.

Джеймс Ширс хотел и со мной закуситься, и я была к этому готова.

— Что значит «таким, как он»? Он отвечал, когда я задавала вопросы. Он слушал, когда я что-то говорила. Не помню, чтобы ты уделял мне такое же внимание.

— Он сам дьявол! Монстр! Самый настоящий мерзавец! — Джеймс говорил так, будто Оникс не сидел прямо здесь, рядом с нами.

— Так зачем же ты пришел? — спросила я, на что Оникс сжал мое бедро.

— Потому что он устанавливает правила, — пробормотал Джеймс, пока Оникс продолжил есть. — Это все, что ты хотел? Показать, что подбираешь за мной жалкие объедки?

Злость клокотала внутри. Я не считала себя пешкой в игре, которую можно было использовать, оскорбить и в итоге выбросить. И не важно, что было у нас с Джеймсом, я не была чьими-то там «объедками»! К черту его!

— На самом деле, то, что Торрин присоединилась к нам, было бонусом. — Оникс достал конверт из кармана пиджака. — Я подумал, что тебе это понадобится, учитывая твои проблемы с законом.

Джеймс выхватил конверт из рук Оникса.

— Чтоб тебя, Оникс! — выплюнул он, открывая конверт и доставая пачку наличных.

Я была удивлена, что Джеймс явно ненавидел Оникса, но все равно взял деньги. Я еще больше заинтересовалась их отношениями.

— Все? Я могу идти? — спросил Джеймс, кладя деньги в карман и бросая конверт на стол, будто ничего не произошло.

Оникс откинулся на спинку стула, словно обдумывал его вопрос, прежде чем, наконец, слегка кивнул.

— Не забудь передать привет дорогой мамочке, — пробормотал он, возвращая конверт Джеймсу. — Давай, ешь, — приказал мне Оникс, сжимая мое бедро и пересаживая со своих колен.

Я пересела, радуясь свободе, но есть не могла. Я была слишком взвинчена из-за того, что узнала. Разум лихорадочно работал, а ладони потели от нервов в течение всего вечера. Что еще было внутри конверта? Что там было для «дорогой мамочки»? Зачем Оникс дает Джеймсу деньги, учитывая ненависть, которую оба разделяли? И что мне интересно больше всего — почему в этом всем участвовала я?

Оникс использовал меня сегодня вечером, чтобы отомстить брату. Ситуация, в которую он меня втянул, не имела ничего общего с Кеннеди, Малькольмом или их ребенком. Зато имела отношение к той игре, в которую Оникс играл с Джеймсом. Игре, сути которой я, разумеется, не понимала.

Джеймс посмотрел на меня, пытаясь что-то прочесть в моих глазах, и я молилась, чтобы ему это не удалось.

— Ты увязла слишком глубоко, Торрин. Оникс разрушает все, к чему прикасается, а так как в тебе нет ничего особенного, то он рано или поздно он разрушит и твою жизнь. — Джеймс взял конверт, засовывая его в карман.

— Хватит, — скомандовал Оникс, и Джеймс замолчал, затем развернулся и ушел.

Я не могла есть, хотя еда действительно выглядела восхитительно. Я сидела молча, пока Оникс доедал свой ужин. Перед уходом Джеймса за столом царила напряженность из-за гнева, исходившего с обеих сторон. Сейчас напряжение осталось, но оно было каким-то другим.

Оникс был чертовски хладнокровным и спокойным все это время. Это меня удивило.

После того, как Джеймс ушел, казалось, что Оникс был здесь и не здесь одновременно. Его тело сидело рядом, поглощало еду, которую он, очевидно, заказал заранее и которой наслаждался, но его разум витал где-то в другом месте. Может, он думал о своем детстве? У меня было много вопросов, но я не осмеливалась задать ни одного.

Когда мы сели в машину, ярость исходила от Оникса волнами. Кейс вел машину, в то время как напряженный Оникс сидел рядом со мной на заднем сиденье.

Глядя в окно, я переваривала новую информацию, чтобы разгадать загадку под названием Оникс Блейк. Даже если у него было тяжелое детство, что дало ему право так поступать со своим братом? А тем более поступить так со мной?

Использовать.

Выставить вот так перед Джеймсом.

Гнев бурлил внутри всю дорогу до дома. Но я не произнесла ни слова. Казалось, что моя злость вот-вот вырвется наружу. Тело даже завибрировало от переполняемых эмоций. Оникс вышел, ввел код, и мы свернули на подъездную дорожку.

Как только машина остановилась, я распахнула дверь и поднялась по ступенькам. Дверь оказалась заперта, и пришлось отойти в сторону, чтобы Оникс открыл ее. Как только он это сделал, я перешагнула через порог, нуждаясь в уединении, чтобы подумать. Нуждаясь в кислороде, который Оникс мне постоянно перекрывал.

Я услышала, как он захлопнул за собой дверь.

— Торрин, — прорычал Оникс. Это стало словно триггером для меня. Не просто так же он назвал меня по имени, будто между нами что-то изменилось. Лишь одно его слово подожгло пламя, и я взорвалась.

Быстро развернувшись, я уставилась ему в лицо.

— Не смей называть меня Торрин! Ты меня подставил! Ты знал все это время, что у меня были отношения с Джеймсом! Так ведь?!

Он пожал плечами. Да, пожал плечами, будто ему было наплевать на то, что он разрушал мою жизнь! Пошел он к черту!

— Я думала, что в тебе есть хоть капля хорошего из-за того, что ты делаешь для моей сестры, но я ошибалась!

— Это только твоя ошибка. Я никогда не утверждал, что хороший. — Оникс обошел меня, отстраняясь, но я встала прямо у него на пути. Может, я подписывала себе смертный приговор, но мне было плевать, я была слишком зла.

— Я ненавижу тебя! Не могу дождаться, когда это дерьмо закончится, чтобы я могла побыстрее свалить отсюда! Подальше от тебя!

— По-твоему, я рад твоему присутствию? Если бы не твоя киска и связь с Джеймсом, ты была бы для меня бесполезна!

Его слова глубоко ранили, но еще сильнее распалили меня.

— Пошел ты! — закричала я ему в лицо, а он схватил меня и грубо поцеловал. Я сильно прикусила его нижнюю губу, ощущая на языке привкус меди, отчего Оникс лишь притянул меня ближе к себе, целуя с удвоенной силой.

Я ненавидела его. Мой разум ненавидел его. Ненависть была моей единственной эмоцией сейчас. Я никогда в своей жизни не испытывала такой ненависти. Но мое тело… меня предавало. Схватив Оникса за шею, я сжала ее изо всех сил, принимая его поцелуй и пытаясь взять ситуацию под контроль. Трусики стали влажными. Я жаждала разрядки, которую мог дать только он. Я хотела сразиться с ним, чтобы добиться своего.

Это не сработало. Оникс оттеснил меня назад, и мы врезались прямо в стеклянный стол, разбив его вдребезги. Это дало мне небольшое преимущество, я оттолкнулась от него и направилась к лестнице. Пошел он в задницу!

Топот его ботинок раздавался прямо позади. Потом Оникс догнал и обнял меня за талию, притянув к себе, и опрокинул на ступеньки. Он добрался до моего плеча и сильно укусил, пока я извивалась.

— Я ненавижу тебя!

Он проигнорировал меня, стягивая платье с плеч. Я ударила его ногой, попав ему в голень. Оникс что-то пробурчал, перевернул меня и навалился всем своим весом. Ступеньки впивались мне в спину, и чем больше я сопротивлялась, тем больнее было.

— Слезь с меня!

— Твоя киска жаждет меня прямо сейчас, — насмехался он, снова завладевая моими губами. Схватив его рубашку, я разорвала ее, и пуговицы разлетелись по всему помещению. Я стянула с Оникса пиджак и эту рубашку. Его тело было гребаным произведением искусства.

У меня в голове царил полный хаос. Это была война между моим разумом и телом, моими эмоциями и реакциями. Я ненавидела этого мужчину, но в то же время страстно желала его.

— Это ничего не значит. — обхватив ладонями его лицо, я притянула Оникса к себе, кусая и целуя. Это было страстное переплетение наших рук, ног и языков. В этом не было ничего чувственного. Это был просто жесткий трах между людьми, которые терпеть не могли друг друга.

Всхлип сорвался с губ, когда ступенька больно вдавилась в спину.

Оникс перевернул нас, и теперь его спина оказалась прижатой к лестнице. Он расстегнул штаны, вытаскивая член. Я исследовала пальцами все контуры его пресса, сильно царапая ногтями. В нескольких местах даже выступила кровь. Он зарычал, потянулся вниз, сорвал с меня трусики и бросил их куда-то вниз.

Оникс с легкостью приподнял меня и вошел так глубоко, что на мгновение я увидела звезды. Он не дал мне времени привыкнуть к его вторжению, и я вонзила ногти в его грудь.

— Я, черт возьми, терпеть тебя не могу! — прорычала я, глядя на него сверху вниз.

— Вот и прекрасно.

Когда я жестко объезжала его, то почувствовала необходимость выплеснуть всю свою агрессию, поэтому наклонилась и принялась кусать его. После третьего укуса, Оникс сел, оказавшись со мной лицом к лицу, в то время как я двигала бедрами вверх и вниз, принимая его все глубже. Черт, единственное, что, на мой взгляд, было хорошего в этом мужчине — секс с ним.

Он попытался поцеловать меня, но я отстранилась так далеко, как только могла. Оникса это ни капельки не смутило. Вместо этого он атаковал мою шею, будто мстил за укусы.

— Запомни, ты мне нужна лишь для траха, — пробурчал он.

Оникс сильно дернул бедрами вверх, толкаясь глубоко, попадая как раз в то самое, нужное место. Мои глаза закрылись, и я позволила чувствам унести меня прочь. При каждом толчке я прижималась к Ониксу всем телом, теперь мое платье задралось вверх и оголило бедра.

Ощущения захлестнули меня все сразу: жжение внутри киски, сокращение стенок влагалища, пульсация клитора. Оникс запрокинул голову, когда его член дернулся внутри меня. Он будто стал длиннее и начал сильнее давить на ту самую точку внутри.

Оргазм был нереальным, всепоглощающим и отправил меня в страну эйфории. Я почувствовала, как Оникс сжал мои бедра и сильнее вонзился в меня, но я словно была под кайфом. Когда туман рассеялся, и я поняла, где находилась, я наклонилась и укусила его за шею так сильно, что почувствовала, как бился его пульс.

Еще один рывок бедрами вверх, и Оникс зарычал, кончая. Не обращая ни малейшего внимания на то, что он все еще кончал, я встала с него. Поскольку он еще отходил от оргазма, и его бдительность ослабла, то он позволил мне уйти.

Сперма стекала по моим бедрам, платье было разорвано в клочья. Я помчалась наверх в спальню и захлопнула дверь. Туфли потерялись где-то по пути, а чулки были все порваны. Метнувшись в душ, я включила горячую воду, разделась и встала под нее.

И только тогда дала волю слезам.

Загрузка...