Волшебство наполовину

IV. Что произошло с Катрин

На следующее утро перед завтраком тайных встреч не было.

Джейн была в своей комнате, Марк в своей, а в комнате Катрин и Марты обе девочки едва обменялись одним-двумя словами.

Каждый был слишком занят тем, что строил свои личные планы и обдумывал свои самые заветные желания.

Позавтракали молча, однако обмениваясь возбужденными взглядами. Мама всех четырех почувствовала, что что-то не так, и подумала о том, какие еще испытания уготованы ей.

Когда мама ушла на работу, а все противные обязанности, включая мытье посуды, были выполнены, дети собрались в комнате Катрин и Марты. Катрин уже проверила талисман — он тихо и мирно покоился в уютном гнездышке, непотревоженный желаниями мышки или какого-нибудь там термита.

Джейн очертила некоторые правила.

— Мы будем загадывать желания по очереди, — сказала она. — Никто не загадывает такого желания, которое не включало бы всех нас. Если в каком-нибудь нашем приключении понадобятся дополнительные желания, то их имеет право загадать тот, кто загадал основное желание, за исключением крайних случаев, когда он, допустим, потерял талисман, а кто-нибудь из остальных его нашел. Я загадываю первая.

По этому поводу у Катрин нашлось, что возразить.

— Почему именно ты? — сказала она. — Фишки ты всегда первой хватаешь, потому что ты самая старшая, а взрослые прежде всего уступают Марте, потому что она самая маленькая, а у Марка так просто сладкая жизнь, потому что ему все можно, да к тому же он еще и мальчик! А у средних детей вовсе никаких прав. А кроме того, вспомним, кто еще не загадывал ни одного желания?

И верно. У Джейн был полупожар, у Марты — полуговорение Кэрри, а Марк отправил всех на пустынный полуостров.

Джейн признала, что Катрин заслуживает права попробовать первой. Но она не могла удержаться от совета.

— Только давай-ка без всяких там ерундовских визитов к Генри Уодсуорту Лонгфелло, — сказала она. — Надо, чтобы всем было интересно.

— Я так и хочу, — сказала Катрин. — Только мне не выбрать, что лучше, — летать, как птицы, или чтобы у нас было больше всех денег.

— Это все не то, — сказала Джейн. — Во всех историях люди только этого и хотят, но у них ничего не получается. Или они летают слишком близко к солнцу и сгорают, или гибнут, заваленные всеми этими деньгами.

— Мы могли бы попросить бумажные деньги, — предположила Катрин.

И дети заспорили о том, сколько миллионов долларов в крупных банкнотах понадобится, чтобы насмерть придавить человека. И когда вся четверка вернулась наконец к теме волшебного талисмана, уже прошло зазря семнадцать драгоценных минут.

Но тут у Марка возникла одна идея.

— Мы уже знаем, что талисман может отправлять нас сквозь пространство, — сказал он. — А как насчет времени?

— Ты имеешь в виду путешествие в прошлое? — засверкала глазами Джейн. — Встретиться с Капитаном Киддом[15] и Нероном[16]?

— Мне всегда хотелось пожить в старые романтические времена, — сказала Катрин, которая тоже загорелась. — «Во дни деяний разных и рыцарей прекрасных».

Остальные поддержали эту идею. На сей раз в порядке исключения дети пришли к полному согласию.

— Загадай турниры, — сказал Марк.

— И рыцарские приключения, — сказала Джейн.

— Загадай также добрые деяния, — сказала Марта. — На всякий случай.

— Не забудь пожелать всего этого дважды, — сказали все трое. И они дружно сгрудились возле Катрин, как только она достала талисман.

— Желаю, — сказала Катрин, — чтобы мы вернулись в два раза раньше времен Короля Артура и посмотрели бы два турнира, и совершили бы два приключения, а также два добрых деяния.

И в следующий момент дети оказались на дороге, запруженной людьми. Мимо них как раз проплывали под шелковым паланкином четыре королевы. Затем мимо пробежали вприпрыжку семь веселых доярок — они спешили на праздник Весны. Поодаль доблестный рыцарь без страха и упрека гнался за мрачным великаном, а по другую сторону дороги мрачный великан что было сил гнался за доблестным рыцарем. Несколько путников остановились возле детей и спросили дорогу на Кентербери. Дети не знали.

Но им уже надоело столпотворение на Королевской дороге, и они устремились в поле, где трава им показалась такой зеленой и сочной, какой в собственном своем времени они никогда не видывали. Неподалеку на земле под яблоней лежал кто-то огромный. Это был рыцарь во всех своих доспехах — он спал крепким сном.

Четверо детей поняли, что он спит, потому что Марта подняла забрало его шлема и заглянула внутрь. Изнутри раздавался негромкий храп.

На земле возле рыцаря лежал рыцарский меч, и Марк протянул руку, чтобы его взять.

Спящий рыцарь немедленно проснулся и сел.

— Кто крадет мой кошелек, тот крадет хлам, — сказал он, — но кто крадет мой меч, тот крадет самою честь, и того, клянусь небом и землей, я разрублю от головы до чресел.

— Простите меня, сэр, — сказал Марк.

— Мы ничего плохого не хотели, — сказала Джейн.

— Мы сожалеем, — сказала Катрин.

Рыцарь протер глаза своим железным кулаком. Он ожидал увидеть какого-нибудь подлого негодяя, а перед ним стояли Марк и Джейн, и Катрин, и Марта.

— Кто есте вы? — сказал он. — Или какой злой ворог убил меня во сне? Или я на небеси? Вы есте херувимы или серафимы?

— Мы есте ни те, ни другие, — сказала Катрин. — И здесь никакие не небеси. А мы просто четверо детей.

— Фу! — сказал рыцарь. — Вы есте дети, каких эти глаза еще не видывали. На вас наряды заморские.

— Тот, кто вырядился в железные доспехи, мог бы и удержаться от подобных замечаний, — сказала Катрин.

Тут их разговор был прерван. Появилась какая-то леди на белой, как молоко, лошади. Казалось, что она чем-то весьма взволнована.

— Эй, доблестный рыцарь! — воскликнула она.

Рыцарь встал на ноги и вежливо поклонился. Леди заморгала глазами и так на него глянула, что детям стало за нее стыдно.

— Слава Богу, что я нашла вас, — продолжала она. — Вы единственный на всем белом свете можете мне помочь, если только я не ошибаюсь, что ваше имя сэр Ланселот.

Дети уставились на рыцаря, открыв от изумления рты.

— Вы действительно сэр Ланселот? — спросил его Марк.

— Да, таково мое имя, — сказал рыцарь.

Четверо детей не сводили с него глаз. Теперь, когда рыцарь окончательно проснулся, они могли убедиться, что его слова — чистая правда. Ни у кого в мире больше не было ни такой мужественной осанки, ни такого благородного лика. Пред ними предстал сам сэр Ланселот дю Лейк, величайший из рыцарей рыцарской эпохи.

— Как поживает Элейна? — тут же решила выяснить Катрин. — А как малыш Галахад?

— Мне неведомо, о ком вы говорите, — сказал сэр Ланселот.

— Ах да, вы еще об этом поведаете, рано или поздно, — сказала Катрин. — Вероятно, вы до них еще не дожили.

— Вы есте пророчица? — воскликнул сэр Ланселот, явно заинтригованный. — Вы можете узреть будущее? Поведайте еще что-нибудь.

Но леди на молочно-белой лошади надоело ждать.

— Прочь, мелюзга! — сказала она, оттесняя их лошадью от сэра Ланселота. — О, храбрый рыцарь, я умоляю о помощи. Недалеко отсюда в печальном замке один ужасный великан-людоед терзает благородных дев. Я Настоятельница Общества Благородных Мучениц. Нам нужна ваша помощь.

— Само собой разумеется, — сказал сэр Ланселот. Он свистнул — и из-за яблони появился верный его конь, хрустя яблоком. Сэр Ланселот стал садиться на коня.

Четверо детей переглянулись. Им совершенно не понравилось все, что касалось этой леди, а как она обошлась с ними — тем более.

Катрин сделала шаг вперед.

— На вашем месте я бы не ехала, — сказала она. — Возможно, это ловушка.

Леди злобно зыркнула на нее.

— Пусть даже так, — сказал сэр Ланселот. — Я обязан, коли долг зовет. — И он расправил поводья.

Катрин вытянулась в струнку на все свои четыре фута четыре дюйма.

— Как вы уже заметили, я есмь великая предсказательница! — воскликнула она. — И я глаголю вам не ехать туда, куда велит эта леди. Она вам не принесет ничего, кроме несчастья!

— Я поеду туда, куда мне заблагорассудится, — сказал сэр Ланселот.

— Так в путь! — сказала леди.

— Вы пожалеете об этом, — сказала Катрин.

— Хватит с меня словопрений, — сказал сэр Ланселот. — Еще никогда Ланселот не отказывал почетному гостю. Теперь я знаю, кто вы есте. Вы все вчетвером есте злые колдуны и колдуньи, явившиеся мне в детском обличии, дабы сбить меня с моего пути. Напрасные потуги. Прочь с дороги! Сгиньте, смерды! Чтоб глаза мои вас больше не видели, и чтоб духу вашего не было. Убирайтесь!

Сэр Ланселот гикнул своему коню, а леди гикнула своему, и они припустили галопом по Королевской дороге. Всем четверым пришлось кинуться в разные стороны, чтобы не попасть под летящие копыта.

Естественно, для Катрин было делом одного мгновения, просто задачкой деления целого на части, чтобы они в свою очередь тоже заимели лошадей и пустились в погоню.

Тут же они получили и то и другое.

Сэр Ланселот обернулся и увидел, что четверка наседает ему на пятки.

— Сгинь, нечистая сила! — крикнул он.

— Не сгинем! — крикнула Катрин.

И они продолжали скакать следом.

Детям прежде не приходилось ездить верхом, но оказалось, что это не так уж и трудно, разве что для Марты лошадь была чуть великовата, и малышке было непросто держаться в седле.

Самым же интересным было то, что едва леди начинала бросать влюбленные взгляды на сэра Ланселота, как дети почти догоняли их и принимались освистывать, а сэр Ланселот оборачивался в своем седле и восклицал: «Прочь, нечисть!» И так повторялось не раз и не два. И с каждым разом сэр Ланселот все больше сердился.

Они проскакали порядочное расстояние, растянувшись по обе стороны дороги, и приблизились к темному лесу. Именно на опушке леса леди и воскликнула, что ее лошадь потеряла подкову. Сэр Ланселот осадил коня, дабы прийти на помощь. Дети остановились на безопасном расстоянии.

Но едва сэр Ланселот стал слезать с коня, как из лесу выскочили верхом трое рыцарей. Один был одет во все красное, другой — во все зеленое, третий — во все черное. Не успели дети и рта раскрыть, как эти рыцари напали сзади на сэра Ланселота.

Трое против одного — это было абсолютно нечестно. Но пусть даже так — у сэра Ланселота хватило бы сил и на девятерых, если бы только его не застали врасплох. Получилось же, что он даже не успел коснуться своего меча, как трое рыцарей схватили и разоружили его, связали по рукам и ногам, положили поперек седла на его собственную лошадь и поскакали с ним, несчастным пленником, в лес.

Леди повернулась к детям.

— Ха-ха-ха! — захохотала она. — Теперь они доставят его в мой замок и заточат в темнице, в подземелье, и каждый день будут сечь колючими розгами. И так будет со всеми рыцарями Круглого Стола, пусть только попадутся нам! Смерть Королю Артуру!

— Вы обманщица, вот кто вы! — сказала Джейн.

— Я ведь его предупреждала! — сказала Катрин.

— Поехали домой! — сказала Марта.

— Нет, мы должны его спасти, — сказал Марк.

— Хо-хо! — сказала леди. — Только посмейте, колдовское отродье! Ваша магия просто ничто по сравнению с моей. Знайте же, что я великая волшебница Морган ле Фей.

— Подумаешь! — сказала Катрин, которой не понравилось, что ее назвали колдовским отродьем. А кому бы это понравилось? — Я помню вас по книгам. От вас одни неприятности. Желаю, чтобы вы упали в озеро.

Загадывая это желание, Катрин не подумала о талисмане, иначе бы она выразилась по-другому. Но это не остановило талисман.

— Старый добрый талисман! — сказал Марк, увидев, что произошло.

Морган ле Фей не упала в озеро — она просто шлепнулась в лужу. По счастью, рядом оказалась лужа. Леди опрокинулась через хвост лошади и в сидячем положении приводнилась в лужу. По еще большему счастью, у лужи было глинистое дно, и Морган ле Фей прилипла к нему на некоторое время, впрочем, достаточное для того, чтобы Катрин успела загадать другое желание, более обдуманное, согласно которому леди надлежало не отлипать от дна лужи и не колдовать дважды столько времени, сколько требовалось. Покончив с этим, дети повернули своих лошадей к лесу и поскакали за злыми рыцарями. Морган ле Фей, сидя среди зеленой ряски, послала им вслед несколько проклятий, но четверка была уже далеко.

Никакой тропы в лесу не было. Толстые ветви деревьев свисали чуть ли не до земли, а сама земля под ними была черной, влажной, вязкой и не было слышно птичьих голосов.

— Я бы назвала это место Лесом Стоячего Болота, — сказала Катрин.

— Только не это! — воскликнула Марта. — Должен же тут быть хоть какой-нибудь ветерок.

Дети с трудом пробирались вперед. Внезапно перед ними открылась поляна и на ней, среди зарослей белены и цикуты и смертоносного паслена, воздвигся замок ведьмы. Ядовитый плющ покрывал его стены. Ров с водой кишел змеями, а башня — летучими мышами. Замок детям совершенно не понравился.

— И что нам теперь делать? — спросила Джейн.

— Естественно, загадать, чтобы Ланселот оказался на свободе, — сказал Марк.

— Просто взять и загадать желание? Это слишком уж легко, — сказала Катрин.

— В замок я не пойду, — сказала Марта.

— Плевать, — сказала Катрин, которая сегодня не казалась такой паинькой, как обычно. — Вы забыли, что я есмь всемогущая пророчица. Лучше доверьтесь моей мудрой стратегии.

— Не мели чушь! — сказал Марк. — Поменьше слов, побольше дела.

Катрин тронула талисман:

— Желаю, чтобы перед нами открылись две двери этого замка.

Так что детям оставалось лишь поискать открытую дверь. Наконец они нашли ее — маленькую дверь с черного хода, к которой был перекинут через ров маленький навесной мост. Мост был опущен и дверь была приоткрыта.

— Берегитесь! — заквакали во рву заколдованные говорящие лягушки.

Дети вошли внутрь. За дверью был длинный темный коридор.

— Берегитесь! — запищали за стенами заколдованные говорящие мыши.

Дети двинулись по коридору. Он довольно долго крутил и петлял. Заколдованные пауки, повиснув на паутине, задевали их лица, цеплялись за их одежду, не пуская дальше, но дети сбрасывали с себя этих тварей и продолжали нелегкий путь.

Наконец коридор уперся в тяжелую дверь. За ней раздавались громкие голоса — похоже, там пели. Дети чуть приоткрыли дверь и глянули в щелку.

В большой зале пировали рыцари — красный, зеленый и черный — каждую порцию еды они со смаком запивали глотком светло-коричневого эля. Кроме того, они в три глотки распевали песню, не вставая из-за стола, что было дурным тоном, слова же их песни были еще дурнее:

Дети возмущенно переглянулись, затем снова стали смотреть в щелку.

В зале появилось несколько прислужников. Они убрали пустые тарелки, поставили на стол блюдо со сладким и удалились.

На сладкое было несколько круглых сливовых пудингов, пропитанных брэнди, которое горело над ними ярко-голубым огнем. Черный рыцарь встал, чтобы раздать пудинги.

И тут Катрин вспомнила одну историю, которую когда-то прочла, и решила подшутить над тремя рыцарями.

— Желаю, чтобы два из этих пудингов повисли у тебя на носу! — воскликнула она, положив руку на талисман и посмотрев прямо на черного рыцаря сквозь дверную щелку. И так оно тут же и случилось с одним из пудингов.

Но этот пудинг, в отличие от того, о котором она когда-то читала, еще и пылал голубым огнем бренди, — так что черный рыцарь не только был унижен, но еще и здорово обжегся. Более того — его пышные черные бакенбарды, которыми он непомерно гордился, тоже воспламенились. Он издал дикий вопль, и физиономия его потемнела от ярости, став почти такой же черной, как его наряд.

— Кто это, в бога и его присных, сыграл со мной эту подлую шутку? — возопил он, хлопая по носу и бакенбардам обеими ладонями и взвизгивая от боли, поскольку пламя обжигало ему пальцы.

— Пхи-хи-хи! — прыснул зеленый рыцарь. — Ну и видочек же у тебя!

Черный рыцарь стремительно повернулся к нему.

— Так это ты сыграл со мной подлую шутку! — воскликнул он.

— Это не я, — сказал зеленый рыцарь, — но все равно у тебя смешной видочек.

— Смешной, да? Смешной?! — заорал черный рыцарь, входя в раж. Он выхватил из ножен свой меч и снес голову зеленому рыцарю.

Красный рыцарь вскочил на ноги.

— Послушай, Олбимарль, ты немножечко переусердствовал! — воскликнул он.

— Не думаю, — сказал черный рыцарь. — Он сам во всем виноват. Иди-ка помоги мне снять с носа этот мерзкий пудинг!

— Хорошо, — сказал красный рыцарь, с некоторым сомнением глядя на него, — не знаю, получится ли, но попробую.

Он вынул меч из ножен и стал соскребать пудинг с носа черного рыцаря. К несчастью (для себя самого), он соскреб заодно и добрый кусок рыцарского носа.

Черный рыцарь дико взревел и с мечом в руке бросился на красного рыцаря. Красный рыцарь парировал его удар. И тут же они, забыв обо всем на свете, схватились насмерть, прыгая по зале, круша мебель и рубя один другого.

Дети за дверью зажмурились, заткнули уши и задрожали от страха, прижимаясь друг к дружке.

Схватка была короткой. Два меча, два лезвия блеснули в воздухе и спустя мгновение две головы упали на пол, а вслед за ними, чуть медленнее, свалились и тела.

Наступила тишина. Катрин вовсе не хотелось, чтобы ее желание имело такой кровавый финал. Но она напомнила себе, что надо быть беспощадной, смелой и решительной и, крадучись, проникла в залу — остальные следовали за ней. Дети отвели глаза, чтобы не видеть то, что лежало на полу.

— Думаю, что все это можно было бы устроить поизящнее, — сказала Джейн. — Как теперь нам пробраться в подземелье, когда под ногами все эти части тел?

— Главное, что все получилось, — сказала Катрин притворяясь более радостной, чем она была на самом деле. — Нам вовсе не обязательно идти пешком — мы можем пожелать оказаться там.

Она прикоснулась к талисману и пожелала, чтобы они оказались вдвое дальше двери в темницу, и чтобы в руке у нее было два ключа от замка.

После этого, естественно, оставалось только повернуть ключ, и к ним вышел сэр Ланселот, сопровождаемый несколькими дюжинами других рыцарей, — они тоже были пленниками злой волшебницы и ее друзей, и вид их из-за ежедневных побоев был хуже некуда.

Плененные рыцари упали на колени и стали целовать детям руки, приветствуя в их лице своих освободителей. Сэр Ланселот тоже вполне вежливо поблагодарил детей, но им почему-то показалось, что он не так рад своему освобождению, как того можно было бы ожидать.

Немного погодя, когда все остальные захваченные рыцари покинули замок, чтобы вернуться к своим прерванным героическим подвигам, дети поняли, в чем тут дело.

— Вы спасли меня с помощью волшебных средств? — спросил сэр Ланселот.

— Именно так, — гордо сказала Катрин. — Я спасла вас с помощью маленького талисмана.

— Это мне очень не нравится, — сказал сэр Ланселот. — Я хотел бы, чтоб было иначе.

— Неужели? — сказала Катрин. — Значит, вам хотелось бы остаться там и быть битым?

— Лучше уж это, — сказал сэр Ланселот, — чем уронить свою честь, воспользовавшись неправедным волшебным преимуществом над ворогом, пусть даже и смертельным.

— Ладно, если уж вы такой щепетильный, — раздраженно сказала Катрин, — я могу изъявить желание снова их собрать. И она провела его в большую залу и показала разбросанные останки трех рыцарей.

— Соберите, пожалуйста, — сказал сэр Ланселот.

— А вас снова заточить в темнице? — с сарказмом спросила Катрин. — Разве вы не оскорблены, что я вас освободила?

— Думаю, что этой услугой я могу воспользоваться, — сказал сэр Ланселот. — В любом случае, рано или поздно, какая-нибудь прекрасная дочь тюремщика выпустила бы меня.

— Ой ли? — сказала Катрин. — Тогда простите за беспокойство. Еще будут какие-нибудь просьбы?

— О да, — сказал сэр Ланселот. — Не могли бы вы вернуть мне и доспехи, которые отняли у меня эти подлые трусы.

Теперь уже окончательно рассердившись на него, Катрин пожелала, чтобы он снова заполучил свои доспехи и меч; затем, тщательно подсчитав части тел, она пожелала, чтобы красный рыцарь и зеленый рыцарь, и черный рыцарь снова ожили.

Это было очень интересное зрелище, когда различные части различных по цвету рыцарей заново собирались на полу залы, и было жаль, что сборка быстро закончилась.

Но затем началось нечто еще более интересное. Потому что далее сэр Ланселот сражался один против трех рыцарей, и это было зрелище, ради которого стоило вернуться на много веков назад.

Однако сэр Ланселот, кажется, не оценил интерес четверых детей.

— Уходите. Большая вам моя благодарность. Прощайте! — обращался он к ним, припирая столом к стене зеленого рыцаря и загоняя мечом в угол красного и черного рыцарей.

— Наша помощь не нужна? — осведомился Марк.

— Нет. Уходите! — сказал сэр Ланселот, колотя по макушке красного рыцаря, молотя левой в грудь черного рыцаря и прыгая на стол, чтобы достать зеленого.

— Можно нам хоть посмотреть? — взмолилась Джейн.

— Нельзя. Это действует мне на нервы. Не хочу свидетелей, — сказал сэр Ланселот, ныряя под стол, чтобы красный рыцарь, кувырнулся, промахнувшись, и снова поворачиваясь лицом к черному и зеленому.

Катрин вздохнула и загадала желание.

И в следующий миг дети снова оказались на лошадях — они скакали по Королевской дороге.

— Мы могли бы хотя бы подождать во дворе, — проныла Марта. — Теперь мы никогда не узнаем, чем там кончилось.

— Он-то победит, можешь не сомневаться! — сказала Катрин. Как меня тошнит от тех, кто вечно прав, всегда и во всем. Думаю, в любом случае мы его еще увидим на турнире.

— Ух ты! Ну, конечно, турнир! Как это я забыл, — сказал Марк. — Когда же он начнется, по-твоему?

— Не раньше, чем через несколько недель, — сказала Катрин. — Но раз мы здесь, стоит просто попросить талисман…

И она просто попросила.

— Никак не могу привыкнуть к этим прыжкам туда-сюда, — мгновение спустя пожаловалась Марта, обнаружив, что она теперь в каком-то новом месте, уже в третий раз за последние три минуты. — Где мы теперь и в каком времени?

— Думаю, что в Камелоте, — сказала Катрин. — На турнире. Смотрите!

Джейн, Марк, и Марта стали смотреть. Сам Камелот и поле для турнира выглядели точь-в-точь как они были описаны в «Короле Артуре для мальчиков» и в замечательных книгах мистера Т.Х. Уайта[17]. Трубы играли сигнал к бою, в голубом воздухе развевались вымпелы, в ярком свете сверкали доспехи, и сотни мужественных рыцарей, и верных сквайров, и преданных пажей, и прекрасных дам, и скромных слуг толпились на трибунах, чтобы посмотреть рыцарские игры.

Четверка детей занимала лучшие места в переднем ряду на виду у всех, потому что так загадала Катрин в своем желании. Однако в этом желании она не упомянула, что лошади им больше не нужны, и те поначалу весьма докучали зрителям, поскольку тоже пытались занять первые места, вызывая ропот сидевших сзади. Но Катрин пожелала, чтобы они дважды убрались куда-нибудь подальше, и лошади исчезли.

При этом зрители, сидевшие сзади, повскакали со своих мест и разбежались, оглядываясь на четверых детей и бормоча что-то про злые чары и колдовство.

Дети почти не обратили на это внимания. Они были слишком заняты тем, что вертелись во все стороны и упивались зрелищем.

В конце поля на троне, поставленном на высокий помост, сидел Король Артур. Дети ясно видели короля — его доброе, открытое, всепонимающее лицо, словно это теплое солнышко вышло, дабы осветить веселую Англию. Справа от него сидела королева Гвиневера, а слева — волшебник Мерлин, тонкий и мудрый, с седой бородой.

И вот фанфары пропели последний длинный сигнал и турнир начался.

Сэр Ланселот был среди первых рыцарей, выехавших на поле. Дети узнали его по доспехам.

— Я же говорила, что с ним будет все в порядке, — сказала Катрин не без некоторого сожаления.

Но когда сэр Ланселот начал поединок, даже Катрин вынуждена была восхититься им.

Он поверг наземь пятерых рыцарей первым же ударом своего копья, четверых рыцарей — вторым ударом, а еще трех сбросил с коней ударом меча, так что люди, сидящие вокруг на скамьях, разразились громкими возгласами: «Ну и ну! Это же надо, какие подвиги совершает на поле сей рыцарь!»

Джейн вздохнула от полноты чувств.

— Просто чудо какое-то, правда же? — пробормотала она.

— Это самое удивительное время в истории человечества, — торжественно сказал Марк. — Жаль, что оно кончилось.

— А почему оно кончилось? — спросила Марта, которая еще не читала «Короля Артура для мальчиков».

— Частично потому, что прочим рыцарям надоело, что их все время одолевают, а Ланселот всегда побеждает, — сказал ей Марк.

— Мда… — сказала Катрин и голос ее прозвучал довольно странно, — вот бы действительно был подвиг, если бы кто-нибудь для разнообразия одолел Ланселота.

Марк быстро глянул на нее, но в этот момент сэр Ланселот принялся валить других рыцарей, и он стал смотреть на поле. Когда он снова оглянулся, Катрин рядом не было.

Марк сильно толкнул локтем Джейн, поскольку ему в голову пришла ужасная мысль.

Джейн обернулась и увидела, что место Катрин пусто, и Марк мог бы сказать, что подобная же мысль возникла и у старшей сестры.

И в этот момент в ходе турнира произошла заминка. На ристалище выехал на коне незнакомый рыцарь и направился прямо к помосту Короля Артура.

— Я убедительно прошу Ваше Величество позволить мне вызвать на поединок сэра Ланселота! — крикнул незнакомый рыцарь достаточно громко для того, чтобы его ясно услышала со своих мест тройка детей.

Сердце и у Джейн, и у Марка упало.

Даже Марта догадалась теперь об этой беспощадной реальности и прошептала:

— Да как она смела?

— Не знаю, — сказал Марк. — С самого начала нашего последнего желания она слишком много взяла на себя.

— Дайте только мне вернуть ее домой! — мрачно сказала Джейн.

— Как тебя зовут, незнакомец? — спрашивал тем временем Король Артур. — И откуда ты родом?

— Зовут меня сэр Кат, — ответил незнакомый рыцарь, — родом я из Толедо, штат Огайо.

— Не знаю такого Толедо, — сказал Король Артур. — Но, ежели хочешь, сражайся. Начинайте поединок!

Фанфары пропели еще один сигнал к бою, незнакомый рыцарь повернулся к сэру Ланселоту и начался, мягко говоря, самый странный поединок, каких еще не доводилось видеть рыцарям Круглого, или какого другого, Стола.

Бесстрашная Катрин сочла себя в этот момент умнее всех. Ведь она загадала, чтобы у нее было два комплекта доспехов, две верховых лошади и чтобы она была в два с половиной раза выше и сильнее сэра Ланселота и дважды победила его. И она немедля оказалась в одном комплекте доспехов, верхом на одной лошади, и была на раз с четвертью выше и сильнее, и ей не терпелось победить его в одном поединке.

Но, несмотря на весь свой ум, она совсем забыла про одну вещь. Она забыла про то, что надобно знать правила поединка. И вот она оказалась лицом к лицу с величайшим рыцарем всех времен и не знала, с чего начать. Она знала, что в конце концов победит, потому что так загадала, но только что ей делать в начале и в середине поединка?

Но не успела она учесть все это в новом желании, как сэр Ланселот подскакал к ней, ударил ее своим копьем и опрокинул прямо на хвост лошади. Затем он подскакал с другой стороны и ударом бросил ее вперед на лошадиную шею.

Толпа взревела от хохота.

Можно легко себе представить, что чувствовали в этот момент Джейн, Марк и Марта.

Что же касается чувств Катрин, то они не знали границ. Она сжимала в потной ладони волшебный талисман, и теперь ей было не до арифметических правил.

— Желаю, чтобы я сражался в десять раз лучше тебя, громила! Понял?! — таковы были слова, которые произнес на поле брани доблестный сэр Кат. Это был голос настоящей страсти.

И тут же она получила возможность сражаться в пять раз лучше, чем сэр Ланселот, а ведь все знают, насколько он был хорош.

Чтобы поверить тому, что затем произошло, надо было видеть это собственными глазами.

Как стая волков на стадо овец налетела Катрин на рыцаря. Казалось, что она набрасывается на него сразу со всех сторон. Ее меч сверкал, как настоящая молния. Ее копье обрушивалось то оттуда, то отсюда, как бешеная змея.

— Черт подери! — кричали зрители. — Бог ты мой! Вот это да!

Джейн и Марк, и Марта, крепко держась за руки, следили за схваткой.

Если бы сэр Ланселот не был величайшим на свете рыцарем, можно было бы подумать, что его и вовсе не существовало, и больше не рассказывать о нем небылиц.

Но пусть даже на самом деле он и существовал, развязка наступила быстро. В мгновение ока, или даже еще раньше, он был выбит из седла, рухнул наземь и больше не поднялся.

Катрин поскакала вдоль поля, делая круг за кругом и грациозно кланяясь в ответ на аплодисменты толпы.

Но вскоре она заметила, что аплодировали ей не очень-то громко. Только такие вероломные рыцари, как сэр Мордред и сэр Агравейн, завидовавшие Ланселоту, — только они и аплодировали от всей души.

Остальная публика была непонятно тиха. Потому что их Ланселот, цвет рыцарства, любимец людских сердец, самый великий из рыцарей Круглого Стола, потерпел поражение.

Королева Гвиневера была разгневана. Король Артур был опечален. Сопровождающие его рыцари, за исключением самых вероломных, выглядели абсолютно потерянными. У Мерлина был такой вид, будто он не верит глазам своим.

Джейн и Марк, и Марта выглядели так, будто они-то верят, но верить не хотят.

И только теперь Катрин наконец полностью осознала, что она натворила.

Она победила и она проиграла. Она, обыкновенная девочка, нанесла поражение величайшему рыцарю всех времен и народов. Однако она пыталась оправдаться перед самой собой тем, что якобы поступила так ради доброго дела, — это случилось не потому, что ее рассердил Ланселот, недостаточно оценивший ее помощь там, в замке Морган ле Фей.

Щеки ее вспыхнули, и она почувствовала себя глубоко несчастной. Ей вдруг стало жарко в шлеме и она стащила его с головы. И тут она запоздало вспомнила, что, загадывая желание, она о чем-то совершенно забыла. Она ведь загадала быть в доспехах и верхом на коне, быть высокой и сильной и победить. Но она забыла сказать что-нибудь о том, чтобы больше не быть Катрин.

Теперь же, когда шлем был снят, ее длинные каштановые волосы упали ей на плечи, и потрясенной толпе открылось маленькое личико девятилетней девочки.

Ее хорошо разглядели сидевшие ближе всех к ристалищу. Сэр Мордред захихикал. Сэр Агравейн захмыкал. Те из недостойных рыцарей, что были завистниками сэра Ланселота, принялись смеяться, то и дело выкрикивая жестокие слова: «Его девчонка победила!»

Какой-то отвратительный карлик-горбун подхватил этот выкрик и сложил из него мерзкий стишок:

Сэр Ланселот пришел в себя и сел. Он услышал смех. Он услышал стишок. Он посмотрел на Катрин. Катрин отвернулась, но он успел узнать ее. Он встал на ноги. Над всем полем воцарилась тишина — даже недостойные рыцари, и те перестали смеяться.

Сэр Ланселот подошел к Катрин.

— Зачем ты так со мной поступила? — сказал он.

— Я не хотела, — сказала Катрин. Она заплакала.

С горящим лицом, но с высоко поднятой головой, сэр Ланселот подошел к помосту Короля Артура и опустился перед ним на колени. Тихим голосом он попросил, чтобы его отпустили в дальнее странствие, по крайней мере, на целый год, дабы он искупил бы свой позор сотней подвигов и вернул бы свою утраченную честь и навсегда бы стер из людской памяти эти ужасные слова «его девчонка победила».

Король Артур так и не решился заговорить — он лишь сочувственно кивнул.

А королева Гвиневера даже не взглянула на сэра Ланселота, когда он покидал ристалище.

Катрин продолжала плакать.

Мерлин шепнул что-то на ухо Королю Артуру. Король Артур кивнул. Он встал, подал руку Гвиневере и помог ей сойти с помоста. Мерлин промолвил еще одно слово, на сей раз — свите рыцарей. Те принялись очищать поле от зрителей.

Зрители в подавляющем своем большинстве молча повиновались, однако трое детей, занимавших лучшие места, подняли шум, утверждая, что им нужно найти свою сестру Катрин, которая совершила нечто ужасное, но сестра есть сестра и они все равно без нее никуда. Однако рыцари заставили их покинуть поле вместе со всеми остальными.

Катрин казалось, что прошел по крайней мере год, прежде чем она обнаружила, что стоит перед Мерлином. Она все еще плакала.

Мерлин сурово посмотрел на нее.

— Тьфу на твой плач, — сказал он. — Мне хорошо знамо, что ты еси лжеволшебница, которая явилась сюда под этой личиной, дабы одолеть нашего богатыря и опозорить наш Круглый Стол.

— Нет! — сказала Катрин. — Я не то и не другое!

— Нет то! — сказал Мерлин. — Вне всяких сомнений. Отныне имя наше в Камелоте втоптано в грязь.

— А-а-а, — всхлипывала Катрин.

— Замолчи, ведьма, — сказал Мерлин. Он махнул на нее своей волшебной палочкой:

— Повелеваю явиться тебе передо мной в естественном своем обличии!

И тут же Катрин из высокой и сильной, и в доспехах превратилась в саму себя, в просто Катрин.

На лице Мерлина выразилось удивление.

— Эти злые духи из молодых, да ранние, — сказал он. — Однако, ты наверняка всего лишь орудие в руках более могучей нечисти. — И он снова взмахнул волшебной палочкой. — Повелеваю, чтобы твои пособники, соучастники, помощники, сообщники и сподвижники явились бы на сем месте подле тебя!

И возле Катрин появились Джейн, Марк и Марта, и вид у них был такой же несчастный и неприкаянный, как у нее самой.

Мерлин же, похоже, и в самом деле немного испугался. Затем он печально покачал головой:

— Такие юные, — сказал он, — а уже такие испорченные.

— Мы не испорченные! — сказала Марта, делая сердитое лицо.

Остальные вели себя более сдержанно.

— Понимаете, сэр… — начал Марк.

— Мы этого не хотели, — начала Джейн.

— Дайте мне, — сказала Катрин, — это я все затеяла.

И, мешая слова со слезами, она сбивчиво рассказала Мерлину все-все, начиная с талисмана и намерения отправиться в прошлое и кончая тем, что именно ей хотелось совершить, и что она на самом деле совершила, и где она ошиблась.

— Я хотела совершить добрые дела, — сказала она, — и одно я совершила, когда вызволила Ланселота из той несчастной темницы. Но он не сказал мне ни слова в благодарность и заставил все переделать, чтобы он сам себя вызволил, как то велит ему его несчастная честь. И я разозлилась. И решила победить его, чтобы другие рыцари больше ему не завидовали, но я просто хотела насолить ему, за то что он такой воображала. И мне всегда так хотелось посражаться на настоящем турнире!

— Вот и посражалась, — сказал Мерлин. — И какое же доброе дело из этого получилось? Просто сделала всех абсолютно несчастными.

— Я понимаю, — сказала Катрин.

— Вот что бывает, когда вмешиваешься не в свои дела, — сказал Мерлин. — У истории есть свои законы, и если попытаться их нарушить, могут произойти большие неприятности.

Катрин повесила голову.

— Однако, — продолжал Мерлин и, к удивлению детей, теперь он улыбался, — еще не все потеряно. Я, да будет вам известно, тоже умею делать кое-какие волшебные вещи. Посмотрим, получится ли у меня. Надеюсь, что я смогу обратить время вперед и сделать так, чтобы сегодняшнего дня как будто бы и не было вовсе. Правда, на это у меня уйдет слишком много сил.

— В самом деле? — удивилась Катрин. — А нам это ровно ничего не стоит!

Мерлин глянул на нее и слегка помрачнел.

— Ровно ничего, да? — сказал он.

— Абсолютно, — счастливо продолжала Катрин. — Я могла бы пожелать, чтобы Ланселот снова дважды оказался здесь, а потом могла бы пожелать, чтобы он дважды меня победил, а потом могла бы пожелать, чтобы зрители дважды оказали ему честь, а потом я могла бы…

— Постой! — в тревоге воскликнул Мерлин. — Погоди со своими желаниями, а то как бы нам не стало еще хуже. Дай-ка мне лучше посмотреть на этот твой удивительный талисман. — И он провел перед Катрин своей волшебной палочкой. — Если у тебя есть какое-либо волшебство, пусть оно проявится, или же пусть навеки почиет с миром.

Потная ладошка Катрин, так долго сжимавшая талисман, сама собой раскрылась — на ней лежал талисман.

Мерлин посмотрел на него. Глаза его округлились. Он порывисто снял свой высокий клобук и трижды низко поклонился талисману. Затем обернулся к детям.

— Это очень древний талисман с могучим волшебным даром, — сказал он. — Древней и могущественней моего волшебства. Он действительно слишком уж могучий и опасный, чтобы оставаться у детей, неважно, какие у них намерения. Боюсь, что вынужден вас попросить отказаться от него.

Он еще раз взмахнул своей палочкой. И талисман с ладошки Катрин плавно переплыл в его собственную ладонь.

Тут заговорил Марк.

— Но талисман нам достался в нашем собственном времени, — сказал он, — а оно тоже часть истории, так же, как и ваше время. Может, мы были обязаны его найти. Может, предполагалось, что с его помощью мы совершим какие-то добрые дела. У истории свои законы и, если попытаться их нарушить, могут произойти большие неприятности.

Мерлин посмотрел на него.

— Ты мудрый ребенок, — сказал он.

— Так, серединка на половинку, — скромно сказал Марк.

— Бог ты мой! — сказал Мерлин. — Ежели все дети из того вашего отдаленного будущего столь же разумны, сколь и ты… Постой, постой, так из какого, говорите, века вы явились?

— Мы этого не говорили, — сказал Марк. — Но мы из двадцатого.

— Двадцатый век, — задумчиво сказал Мерлин. — Какое, должно быть, это счастливое время — воистину Золотой век, который, как было сказано, должен прийти.

Он постоял, о чем-то размышляя, затем улыбнулся:

— Хорошо. Возвращайтесь в свой двадцатый век и возьмите с собой талисман и делайте с его помощью лучшее, на что вы только способны. Но сначала я должен кое-что сказать.

Он держал талисман на вытянутой руке, как будто побаивался, что тот его может укусить, и относился к нему с величайшим почтением.

— Я желаю, — сказал он, — чтобы через шесть минут стало бы так, как если бы эти дети никогда не появлялись здесь. За исключением того, что и я, и они будем обо всем помнить. Далее я желаю, чтобы наш турнир начался бы снова и продолжался бы столько, сколько ему и предписано историей. Только вдвое по столько, — добавил он на всякий случай.

— А теперь я могу взять назад талисман, — спросила Катрин, — пожалуйста?

— Через минуту, — сказал Мерлин. — Между прочим, не много ли уже вы назагадывали желаний? Похоже, что он уже довольно поистерся. Знайте, что он ведь не вечен.

— Господи, этого-то мы и боялись, — сказала Джейн. — На сколько у нас еще осталось?

— Поживете — узнаете, — сказал Мерлин. — Но лучше его не очень тратить. Не то, вопреки вашим ожиданиям, может оказаться слишком поздно.

— Ой! — воскликнула Марта. — Что если мы больше не вернемся домой!

— Не волнуйтесь, — улыбнулся ей Мерлин. — Для вас еще осталось несколько желаний. И еще одно — для меня. — И он снова вытянул перед собой руку с талисманом.

— Трижды желаю, — сказал он, — чтобы впредь защитить мир от ужасно добрых намерений этих детей и для собственной их защиты от их собственной глупости, чтобы данный талисман на дважды то время, пока он будет в их руках, не выполнял бы тех пожеланий, которые выходят за рамки их века и их страны, но чтобы он выполнял любые их прихоти, если только это касается времени и места, в котором дети живут. — Он опустил талисман в руку Катрин. — А теперь вам пора уходить. Потому что, согласно моему желанию, меньше чем через минуту станет так, как будто вы никогда здесь и не появлялись. И если к этому моменту вас не будет дома, тогда одни силы небесные смогут ответить, где вы окажетесь!

— Но как же с добрыми делами, которые я загадывала? — спросила Катрин. — Ни одно из тех, что я пробовала, не получилось.

— Дитя мое, — сказал Мерлин, и лицо его осветила улыбка, — ты уже совершила свое доброе дело. Ты известила меня, что в далеком двадцатом веке память об Артуре и Круглом Столе, который я помогал ему создавать, еще жива. И что в вашу отдаленную от нас эпоху людям еще настолько важен идеал, которому я положил начало, что они готовы вернуться назад сквозь пространство и время, дабы попытаться послужить ему. Ты известила меня об этом, и теперь я со спокойной совестью могу завершить свой труд, зная, что я сделал это хорошо. И если это не есть твое доброе дело, то тогда, интересно знать, каково же оно? А теперь прощайте. Скорей загадывай желание. У вас осталось ровно семнадцать секунд.

И Катрин загадала желание.

И поскольку мама и мисс Бик вчера беспокоились, что они долго пропадают неизвестно где, она загадала, чтобы к их возвращению домой там прошло бы не больше двух минуток, как они исчезли.

Это и в самом деле было довольно мудрым решением со стороны Катрин. Видимо, она, как вчера Марк, кое-чему научилась в день своих приключений.

В следующий момент дети обнаружили, что сидят в комнате Катрин и Марты, и что на дворе то же самое утро, и что они выходили всего лишь на минутку. Однако эта минутка была полным полна воспоминаний.

— А нам это не приснилось? — спросила Катрин.

— Не думаю, — сказал Марк, — иначе мы бы не помнили об этом все вместе.

— А разве мы все помним? — спросила Джейн.

Помнили все.

— А что означает то последнее желание, которое Мерлин загадал на талисмане? — поинтересовалась Марта.

— Оно означает, что теперь наши желания будут исполняться неподалеку от нашего дома, — сказал ей Марк.

— Больше никаких тебе путешествий в незнакомых краях, — сказала Джейн, — а мне так хотелось, чтобы в следующий раз мы попали на пиратский корабль!

— Больше никаких тебе древних времен, — сказал Марк, — а мне так хотелось посмотреть Троянскую войну!

— Может, вам бы и не понравилось, окажись вы там, — сказала Катрин, умудренная горьким опытом. — Путешествовать в прошлом — дело тяжкое.

— А мне-так все равно, — сказала Марта. — Мне все равно, даже если я вовсе не буду путешествовать. Мне и дома хорошо. А вам разве нет?

Им всем было хорошо дома.