Ворчание ездового пса-2

Вот я нынче внимательно слежу за новостями, интересуюсь и политикой. Ну старик я, это мои интересы теперь. И прихожу к выводу, что та демократия, суть которой нам разъясняли через СМИ либерасты, та выборная демократия равных граждан, которая должна являться идеалом западного общества, – изжила себя. Она превратилась в бизнес. Миром правит не свободное собрание избранных народом граждан, а лобби толстосумов.

Да и свободное собрание свободных граждан в нынешнее время есть лай стаи собак.

И спорт в наше время есть бизнес, управляемый химией. Соревнуются не свободные личности, спортсмены, а тренеры, с аптекарями впридачу: кто первый не попадется на новом допинге.

Появилось новое грозное сообщество: блогосфера. Оно влиятельно, а в будущем, видимо, в нем сконцентрируется вся т. н. общественная жизнь. Я, к счастью, не доживу. А в принципе… плевать мне на них на всех.

Создается партия монархистов, стремящаяся к власти путем продвижения лозунга «восстановление монархии парламентским путем». Ага, щас.

Нынешнее время отличается раздроблением общественного мышления на множество некомпетентных мнений. Нет нынче авторитетов. Любой сопляк лает на тебя из подворотни, прячась под анонимным ником.

Но в результате нет и идей. Стадо быдла, каждый из которых мнит о себе и презирает других.

Это все издержки информационной революции. Оно еще аукнется.

Тема подъема на крыло Ан-2 все расширяется. И с брезгливой тоской вижу я, как много противников этой идеи именно среди молодежи, среди столичного планктона: «Что – на Ан-2 из Чехова в Калязин летать?»

Для них за пределами Московской области России нет.

А ведь движущая сила общества именно молодежь. А значит: идея стариков потерпит фиаско, даже если будет подкреплена государственной волей. Да что нам та воля… тьфу. Разве что появится убежденная Личность, железной рукой проводящая свою волю, ломая хребты несогласным. Как, к примеру, Ататюрк.

Во всяком случае, на арену выходят такие силы, каких я ни понять, ни принять не могу. Все это уже не мое. Механизмы мне непонятны, а старческая мудрость говорит: не лезь туда и даже вообще не высовывайся; твое время прошло, твоя река утекла.

Поэтому 2012 год должен стать для меня годом полного закрытия от СМИ, а также и от наиболее настырных читателей, желающих узнать точку зрения Ершова.

Вася, жизнь ведь интересна и просто так. Дыши и радуйся, впадай в детство, в маразм, в слюнявую восторженность от травки, птички, цветочка. Только не опчественная жись, только не социалка. Наши путя разошлись.

Вот пока еще не решусь прямолинейно, в лоб, отшивать моих электронных корреспондентов. Правда, мне и пишут уже меньше. Думается, на нынешний день рождения и поздравлений получу немного. Народ уже давно учуял, что я прячусь.

А не скучно будет, когда e‑mail заглохнет?

Ну, несколько верных и постоянных корреспондентов у меня всегда останутся; я с ними более–менее откровенен, хотя и сдержан. А массовое отношение ко мне как к собеседнику по болталке уже давно прошло. Все знают, что деда не следует беспокоить по пустякам.

Вот еще бы как‑то разубедить настырных журналюг в том, что я давно уже не эксперт, а простая гнилушка… Я давно не в теме. Мало того: тема мне стала непонятна, противна и отталкивающа. Моя авиация, которой я честно отслужил, кончилась в ХХ веке.

Умер Нил Армстронг. Можно сказать, американский Гагарин. Добившись от жизни исполнения своей заветной мечты, первым ступив на поверхность Луны, отказался от испытания славой, закрылся от общества. За это я его уважаю. Человек ушел непобежденным.

Сегодня порталу Авиа. ру исполнилось 15 лет. Все магистры поздравили сообщество и его основателя Романа Гусарова. Я тоже сказал пару слов. Все‑таки я должен быть благодарен форумянам, тем, старым, за участие в издании «Ездового пса». Без Авиа ру я бы не состоялся как писатель. Жаль только, что все это ушло, выдавленное валом новых людей и новых веяний.

Все идут и идут письма с поздравлениями от благодарных читателей, иные так вообще высокопарно–пафосные… меня все еще за авторитета держат. Ой, надо сворачиваться.

На авиа ру идет обсуждение способов посадки с боковым ветром. Методик предлагается много. Летчик Леха так вообще советует садиться с креном… ну, он‑то из военных. А вообще‑то вижу я, что моя, казалось бы, вдоль и поперек изученная авиация, оказывается, не столь однозначна и прямолинейна. И рекомендации РЛЭ Ту-154, руководящего документа, который был создан в конце 60–х, вовсе не есть абсолютная истина. Я это и тогда интуитивно чувствовал, да только не посмел замахиваться на святое. А уж нынче, оказывается, существует множество равнозначных вариантов, и их апологеты с пеной у рта доказывают именно свою правоту.

Дед, отстал ты от жизни. Боже тебя упаси высовываться со своим авторитетным мнением на люди. Будет смешно. Ты болтлив, одномерен, тупеешь, а апломба ведь не уменьшилось. Уже молчи себе.

Перечитываю записи годичной давности. Тогда я еще оглядывался на отзывы молодежи о писанине старого деда и переживал. А нынче… что вы, ребята! Да пошли‑ка вы подальше с вашими детскими оценками. Ершов как авиационный писатель состоялся на все сто, и никаких сомнений нет. Я уже привык к тому, что стал вроде как классиком. Воспринимаю это со спокойной гордостью и – как так и надо.

Ну и что. Как жил, так и живу, так и умру. А время все расставит.

Вспомнил, о чем хотел написать намедни: про Ё–мобиль Прохорова. Таки пустая болтовня. Обещали начать выпуск их в конце нынешнего года… теперь вот «за срыв сроков» сменили генерального директора, а сроки перенесли аж на 2015 год.

Этот Ё–мобиль был просто политический жест.

Потом Прохорова ткнут носом в несбыточные обещания, а он, как тот Лебедь, без зазрения совести скажет одиозное: «Я лукавил».

Ответил одному самоуверенному молодому человеку: он просит написать пару строк для его супруги, чтобы, мол, убедить ее в пользе скорейшей коррекции глаз и посвящения своей жизни летной работе, а то, мол, жена в штыки. Ну, я обрисовал минусы нынешней летной работы и посоветовал именно это дать ей почитать, да и самому задуматься над перспективой «летающего кошелька–импотента».

А то они все думают, что Ершов с пеной у рта будет биться за каждого желающего усесться за штурвал.

А Ершов уже жалеет, что заманивал пацанов на летную каторгу. Тут отпуска собираются урезать пилотам: мол, раньше они тягали тяжелый штурвал и уставали, а сейчас джойстик – сплошной отдых, вот, мол, сядьте сами за флайт–симулятор… И это говорит в интервью генеральный директор Аэрофлота Савельев. У пилота, мол, в календарный год не вписываются 10 месяцев каторги по 90 часов и еще отпуск 70 дней; придется 10 дней отпуска убрать.

А мальчики мечтают подправить глазки лазером – и вперед, за зарплатой в 300 тысяч.

Перечитывал вчера на даче записи прошлых лет. Вижу, что за последние три года убежденно отошел от общественной жизни. Читаю там и тут: «отказал Первому каналу», «отказал Второму каналу», «отказал РЕН–ТВ», «отказал НТВ», «отказал «Звезде»…» Единственно, наше местное, красноярское телевидение меня обошло вниманием: после того давнего моего интервью каналу «Енисей–регион» предложений больше не было. Ну, во всяком случае, телевидение со мной отношения выяснило; отстали.

С печатными СМИ надо тоже завязывать. Нечего мне им сказать. Ну такой период в авиации, что ничего изменить нельзя; нужен царский указ и кнуты. А у нас либерастия.

В очередной статье о региональной авиации цитируются слова Смирнова: мол, мечты о том, что рынок все расставит в авиации по местам, – не сбылись.

Ага. И я о том же твержу. Нужна твердая и последовательная государственная воля. А прежде – хотя бы понимание.

Распечатал для себя тактико–технические данные проектируемых у нас региональных и малых самолетов; для сравнения добавил данные о современных иномарках аналогичного предназначения. И стало мне грустно. Потенциал наших конструкторов растерян. Проектируются те же совковые чугунные ведра с болтами. А то, что нынче стоит в первых рядах популярных иномарок, создано за бугром еще в 60–е годы, и лучше не придумаешь. И стоят они дешевле наших. И летают уже полвека по всему миру. И возрождать нам 60–летние Ан-2 – мир смешить. Однако и другого пути возродить малую авиацию я не вижу. И не вижу путей даже возрождения Ан-2. Страна совков бьется в тупике дикого капитализма.

Из новейших разработок отметил бы чешский Evector EV-55 Outback. Машинка – уменьшенная копия Л-410, выполняет функции Ан-2, возит от 9 до 14 пассажиров, может эксплуатироваться с грунта. Вот летает ли на лыжах – не знаю.

А в общем, ловить нашему авиапрому нечего. Поэтому Минпромторг заключил договор с чехами на отверточное производство в Ульяновске этих новейших десятиместных Эвекторов, а с Канадой – 19–местных Твин Оттеров, самолетов, которые давно и успешно летают по всему миру. Вот это правильно.

Еще тайно надеюсь, что для Ан-2 закупят этот американский двигатель Хонивелл и таки поднимут их. Это реально, при наличии политической воли. Хотя бы штук 400–500.

Но о великой авиационной державе надо забыть. Ушло. Навсегда. Наш интеллектуальный потенциал утек в бездну.

Читаю материалы, касающиеся конкурентной борьбы мировых авиапроизводителей, ну и наших, со свиным рылом, тож. И лишний раз убеждаюсь: умерла так умерла. Не воскресить нам наш авиапром. Разве что вертолеты еще живут; о самолетах и говорить нечего. Держатся заводы на старых военных наработках 70–х годов: модернизируют Су-27, Ту-22М3, Ил-76 и т. п. В области гражданской авиации, особенно малой, мы не только отстали, а сошли на ступень дилетантов.

Мировая авиация нынче делается из композитов; а композиты – это квинтэссенция суммы современных технологий, применяемых передовыми государствами в создании реального продукта. Россия, как мне кажется, на это уже не способна.

Мировые производители авиадвигателей переходят на редукторные ТРД, позволяющие снизить обороты вентилятора и достичь большего КПД… для русских конструкторов это пока единичные проекты, буксующие при их внедрении именно из‑за несовершенных рыночных отношений и сразу обреченные морально устареть и отстать от мира за тот долгий период, пока эти гипотетические отношения наладятся в России. Да мы и никогда не были лидерами в моторостроении. Многострадальный НК-93 так и не выбрался из родовых схваток.

В результате сравнения весовой отдачи наших разработок с зарубежными аналогами, видно, что в классе самолетов на 10–15 пассажиров, при средних полетных весах 6–8 тонн, отечественные монстры несут по две тонны лишнего железа.

Про отсутствие элементной базы молчу. Да вообще не о чем говорить.

Если меня как эксперта спросят, каковы перспективы, я без зазрения совести отвечу: наш путь – покупать западный ширпотреб и забыть о великой авиационной державе. А все эти ОАК фтоппку.

И автомобилестроение, и авиастроение в нашем Отечестве не канает из‑за отсутствия собственных, современных, технологичных, надежных, ресурсных, недорогих двигателей. Их у нас и не было никогда, и никогда не будет. Современные технологии нам никто не продаст. Отверточная сборка – вот наш путь. Дополнительные рабочие места. И нечего лозунгами разбрасываться. Социализм отбросил нас с накатанной дороги конкурентной экономической борьбы на затратную идеологическую обочину. И нам, на нашей телеге, просто не вырулить на асфальт из‑за несущегося мимо потока современной техники. Проще продать нефть и купить западный товар.

У нас выбора нет. А Запад предлагает нам такой выбор товаров…

Причем, дешевле обойдется купить западное, чем вбухивать деньги в создание своего, да еще через погосянов.

Не, ну отдельные поцреоты из авиапрома пропагандируют, конечно, отечественные разработки, хвалят их, прям как прорыв: к примеру, пресловутый НК-93. Но не может быть в России, отставшей от мира на полвека, никаких прорывов. Провалы – да, как из рога изобилия. Чего уж тут раздувать патриотизм.

А Путин твердит о конкурентной борьбе России на международном рынке. И что же мы можем выставить на прилавок? Суперджет?

Я сравниваю свою бюджетную корейскую КИА Рио с венцом отечественного автомобилестроения – Ладой «Грантой». И тихо бесюся. Венец… херновый. Ото и все.

Зашорились рынком. Не отрегулирует он ничего. Не отстимулирует он никого в ближайшие десять лет. Спасти авиацию могли бы мощные государственные меры, против всех законов рынка. Но на это политической воли нет. Вернее, есть политический расчет, из которого явствует, что… лучше уж пожертвовать авиацией ради идеологии.

Те же самые грабли.

Но главное, что доминирует над всем: Россия вступила на путь стабильной стагнации, украшенной кружавчиками, долженствующими показать миру, что идеологически и мы же не хуже других. А по сути – спокойное угасание этноса, таки по Гумилеву.

Жизнь бушует в столице – недужная, лихорадочная, торгово–посредническая жизнь; ну, еще в десятке городов. А на необъятных просторах России жизнь вяло замирает.

Я вчера по Гуглозему шарился над просторами Чукотки и Якутии, по Яне, Индигирке… Там тысячи километров нежилой тайги. На Индигирке, на пространстве в 1700 верст, стоят пять поселочков типа Усть–Неры, и их нескольким тысячам жителей глубоко плевать на ту Москву. А фотографии зданий с пустыми глазницами только подтверждают, что современная жизнь, искусственно привнесенная Москвой в те забытые богом края, утекает вслед за смывшейся социалистической идеей. Билибино закрывает свою АЭС из‑за резкого оттока жителей на Запад. И т. д.

Авиация, которой я всю жизнь служил, таки пересела на иномарки. Практически 90 процентов. Добьют старые Ан-24 – и все. «Тушек» уже в небе и не видать. Задавили их. Вот тут рынок себя показал и все отрегулировал. Покупают то, что дешевле и практичнее.

Но рынок этот поверхностный, на уровне гастронома, вернее, барахолки. А регулировать глубинные отношения между производителями, поставщиками, инфраструктурой и бизнесом в той Усть–Нере рынок не способен. А в Усть–Неру только самолетом и можно долететь; ну, в навигацию и баржа с товаром подойдет, но это всего месяц–полтора. И кто возьмется за такой транспортный бизнес, даже с дотациями? На фиг надо, сопли морозить. Проще по замерзшей Индигирке пригнать КАМАЗ водки.

Не та у нас страна, чтобы рынок ее отрегулировал. Та же Якутия по площади примерно равна Индии. Но рынок предполагает заселенность территории. В Индии друг на дружке миллиард, а в Усть–Нере живет восемь тысяч глубоко провинциальных якутов; во всей Якутии народу‑то меньше миллиона.

Енисейский район по площади втрое больше Швейцарии, а соотношение населения там и там соответственно 27 тысяч и почти 8 миллионов.

Эвенкия по площади равна Турции; население – 17 тысяч. А в Турции – 75 миллионов.

Десятимиллионной Москве транспортные проблемы Севера видятся только в свете бабла, которое при решении этих проблем можно попилить. По одному Садовому кольцу в день перемещается вдесятеро больше народу, чем за год по всему этому нищему Северу.

Авиация москвичу нужна только для полета на южные моря, и ему глубоко фиолетово, чья иномарка его туда доставит, – лишь бы понадежнее была. А Якутия… это так далеко, что даже Турция кажется где‑то под боком, чуть ли не в Московской области.

А ведь могущество России прирастает Сибирью. Вернее, капитал москвичей прирастает продажей богатств, награбленных в Сибири.

Вечером смотрел по Ютубу ролики о Твин Оттере и других небольших самолетах. Таки хорошая машинка этот канадец: летает и на лыжах, и на поплавках, имеет колеса и для бетона, и для тундры. Впечатляют его взлетно–посадочные характеристики: пожалуй, получше, чем у Ан-2. И работает на керосине.

Ну, и ярким контрастом этому самолету выглядела амфибия Бе-101 Таганрогского завода, эдакий маленький «Буран» в плане, с двумя поршневыми двигателями в хвостовой части. Она лихо зарулила с берега в воду… и чуть не утонула. Крыло лежит на воде… Думаю, как же она разбегаться‑то будет? Да так вот и разбегалась, трясь об воду всей широкой поверхностью крыла… через полкилометра кое‑как выдрала нос, еще через полверсты оторвалась и повисла… Боже мой. Прорыв, бля. Двадцать первый век.

Бериевское КБ уж наплодило монстров. Единственный практически востребованный их самолет – Бе-12, противолодочная амфибия. И то, летчики на ней глохли, сидя между громадными винтами двигателей Аи-20. А хваленый Бе-200 – разовая игрушка для наших продвинутых правителей.

Меня всегда поражало, как наше МЧС реагирует на катастрофы в мире. Пройдет после катастрофы два–три дня, пока все жертвы не упокоятся под обломками, и вот только тогда в порядке братской помощи прибывает наш громадный самолет с грузом одеял, с командой спасателей и собак, срочно высаживает десант на развалины. Походят, поковыряются, найдут несколько трупов, плюнут, развернутся и улетят восвояси. Отметились. И миллиардик в трубу. Правда, будет развернут мобильный надувной госпиталь, в котором русские врачи будут лечить раненых, вовремя спасенных другими командами. Мы ж гуманисты.

Хваленый Бе-200 арригинален, и только. Да, скорость у него, конечно, высокая, он очень быстро примчится на место пожара… и будет над ним красоваться без пользы. Ну не канает он в горах Турции – рабочие скорости не те, маневренность не та. Поэтому весь мир его и не берет, а приобретает дешевый, но практичный СL-215.

С утра иней, волшебный восход солнца сквозь разреженные березы, работа лопатой до пота в теплице. За полчаса управился, взмок; футболка сушится, пью чай.

А на улице бушует золотая осень, ну самый разгар, волшебство русской природы, недоступное изнеженным жителям субтропических краев: там вечная зелень. Они такой красоты сроду не видали, а всласть хватанув мошки или инея, исчесавшись и намерзшись, не поймут главного: несуетности природы, готовящейся отойти ко сну. Посреди такой тихой красоты начинаешь понимать, что такое Вечность.

Ага, думай, думай о вечности… и как пахнут через доски корешки цветов. Подходящее время.

Пишут мне взрослые симмеры, мечтающие стать пилотами. Я их аргументировано отваживаю; задумываются.

Считаю, в пилоты должны идти мальчишки, не обремененные ни семьями, ни образованием, ни работой. Со школьной скамьи – и как в постриг, на всю жизнь. И ждут их в авиации не наслаждения и не романтика, а каторжный труд. Это поколение пилотов должно лечь удобрением под ноги нарождающейся новой российской авиации – бизнесу по перевозке паксов. Потом, лет через пятнадцать, все уравновесится.

А быстренько скорректировать зрение, проскочить через PPL‑CPL, вцепиться в пирог, срубить большие бабки и отвалить целехоньким… не получится. Те времена кончились.

Нынешний гражданский пилот должен понимать, что идет на службу, сродни военной. Им будут помыкать, затыкать дыры, унижать, выжимать из него соки. А удерживать на службе будет не присяга, а нахватанные кредиты, да алименты. Он будет не родину защищать, а свое материальное благополучие.

Нынешние пилоты становятся сутягами, судятся с компаниями, выморщивают утраченную выгоду и т. п. Мне их и жалко, и досадно за них, и слегка я их презираю. Но такова жизнь.

А сами полеты остаются такими же. Работа в воздухе так же требует принятия решений, но в решения эти властно вторгаются экономические и юридические аспекты. И, думается мне, собственно летная, некоторым образом романтическая, привлекательная часть работы тонет и замыливается в ворохе околополетной суеты и тревог бизнеса.

И козе не до секса, когда хозяин с ножом стоит.

Нам вечно тычут в нос пример работы западных пилотов: мол, десятилетиями работают, не жалуются, богато живут и в ус не дуют.

Дык… те пилоты и не нюхали романтики. Какая может быть романтика в обществе, где центы считают с колыбели. Это пилоты–лавочники. Для них романтика – примерно то же, что и русская душа… нечто эдакое… непонятное.

И вы, ребятки, к этому придете. Будете посмеиваться и потихоньку хаять опусы деда Ершова: мол, херня все это, неуместные высокие слова, которые к жизни не приткнешь.

А я ведь жил романтикой. Она была и есть, но вам ее уже не достанется, вы ее притопчете. И за это я вас тихонько жалею.

Я начинал свой путь в святой уверенности, что народ прогрессирует и идет к высотам. А заканчиваю его в убежденности, что общество покатилось по пути тупого труда и скотских, низменных, поверхностных удобств и наслаждений. Одухотворенность этому обществу неведома. И я от него дистанцировался.

Все раздумываю, писать ли дальше, или это уже все. Главное – растворился благородный порыв. Для чего и для кого писать? Для этих прагматиков? Или для утонченных профессиональных графоманов?

Тем более, я и так уже предостаточно написал. И мой интерес к авиации как‑то размылся, затопленный сиюминутными заботами дачника–пенсионера. К рафинированным же интеллектуалам я себя отнести явно не могу… они мне противны. А авиация стала совершенно другой, непонятной и непривлекательной.

А ведь физическая работа потихоньку отходит на задний план, ввиду моих возрастных невозможностей. Чем заниматься? Домино с дедами во дворе отталкивает тупостью существования, на рыбалку нет уже сил, да и водоема под боком нет, чтобы дошкандыбать до него за десять минут.

Неужели так и гнить у компьютера?

Нет, ну ладно, было бы мне за семьдесят, такая постановка вопроса была бы закономерной. Но мне до семидесяти еще целых два года, и ведь этот возраст считается еще зрелым и расцветом сил.

Вот на море нынче прыгал с пирса в воду как молодой… эмоциональный подъем такой был, что ли. А после моря… Надя охает и стонет, я тоже охаю, все тело как побитое, и о расцвете сил нет и речи.

Кризис «зрелого возраста». Уже прошел период седины в бороду, последнего всплеска, когда действительно чувствовал себя еще при здоровье. Теперь наступил этап таяния физической силы и ловкости, когда суставы уже не позволяют телу шиковать, но и болячки пока еще не приковывают к таблеткам или, не дай бог, к одру. Такой вот поздний, осенний, созерцательный период жизни. Но душа все еще никак его не принимает, протестует… а бренное тело не может уже дать ей удовлетворения.

Гляжу на себя в зеркало: пока никакогй физической деградации не вижу. Плотный, гладкий мужчина средних лет, слегка морщинистый, в меру седой, в меру пузатый. Во всяком случае, возраст еще не наложил такого отпечатка усыхания, которым отмечены, к примеру, некоторые известные артисты в старости: скелет лица еще не проступает сквозь кожу. Ну да до их лет мне еще дожить надо.

И ощущения, впечатления все так же остры, как и в молодости. Желания только притупились.

Однако душой я старик. Ну нет поводов для бодрячества, не могу, как тот Лигачев, трубить, что чертовски хочется работать. Наоборот: чертовски не хочется работать; вот так бы лег и лежал, лежал… наблюдая, как истлевают идеалы.

Однако только физический труд меня поддерживает, без всяких идеалов. Мой идеал нынче – хозяйская забота о том куске земли, на котором живу.

Еще поддерживает сознание того, что прожил жизнь не зря, что многое успел, даже то, чего большинству и не снилось. Поддерживает статус писателя… нужный, впрочем, только мне самому. В общем, это сознание того, что я не простой. Мне пока еще важно, что скажут люди.

Но осознание всего этого статично. Это только внутри меня. Живу в своем закрытом мире.

Казалось бы, самые условия для писательской работы. Но ничего внутри не шевелится. Если быть честным перед самим собой, все мои писательские поползновения последних двух лет подпитываются только хвалебными одами некоторых читателей, с пожеланиями, типа аффтар, пеши исчо. Надо сделать волевое усилие и стряхнуть обаяние лести фанатов. Реально я как писатель кончился. Ворчание старика превалирует. И нечего выставлять себя перед публикой.

Теперь я начинаю понимать т. н. творческих людей, вынужденных быть постоянно на виду и испытывающих в старости кризис, подобный моему. А им же надо что‑то говорить на людях, щеки надувать.

Так вот, я на люди вообще не показываюсь, и хоть этой‑то проблемы у меня не возникает. Я просто молчу.

Отдав свои произведения в интернет, на растерзание читателям, я полностью отгородил себя от двусмысленного положения, в котором оказываются современные авторы, мечущиеся между желанием заработать на издании бумажных книг и стремлением обрести дешевую славу в широкой аудитории. В этом плане я прозрачен: берите, читайте, думайте, обсуждайте; а я удаляюсь.

При этом остается вероятность того, что автор, вдохновленный обратной связью, может сотворить еще и еще, и читатель ждет от него продолжения.

Не будет продолжения.

Сижу в уютном уголке, тихонько занимаюсь своим делом и вспоминаю Кайеркан. Вот так же шуршала дождем за окном непогода, экипаж тихо сидел у телевизора в столовой, а я, устроившись в своем крошечном номере напротив, тоже чем‑то рукодельным занимался, и обволакивало такое чувство уюта и покоя: до вылета еще сутки, никуда спешить не надо… и подольше бы…

Ну… вот тебе подольше. Твой вылет будет уже на тот свет; его не проспишь. Сиди же, наслаждайся покоем, слушай песни Круга, вспоминай прошлое. Ты же об этом мечтал.

Вчера, уже поздно вечером, Надя снова позвонила мне на дачу. Меня опять ищет корреспондент «Взгляда»: они хотят получить комментарий по поводу вероятного приема на работу в российские авиакомпании зарубежных пилотов, о чем в последние дни трубят все СМИ.

Я еще шесть лет назад в «Рассказах ездового пса» говорил, что нас возить будут китайские пилоты на Боингах. Идет к тому, и другого выхода, кроме как нанимать варягов, авиакомпании не видят. Государство не успевает заполнить брешь, да и пилотам–выпускникам летных училищ не на чем набираться опыта, а в свете самолетопада последних лет устроиться по блату сразу после училища – и на Боинг – для них проблематично. Поэтому авиационный бизнес усиленно лоббирует думцев на изменение 56–й статьи Воздушного Кодекса. Таково объективное положение дел, и так оно и будет. И через десять лет никто и не вспомнит, что были препоны к работе варягов в России.

Правда, варяги эти сначала будут совкового разлива: имеющие допуски на серьезную технику украинцы, белорусы, казахи, которым, ввиду не слишком резвого развития авиабизнеса на их исторической родине, устроиться летать там пока не светит, а на Россию облизываются. И качество этого товара будет невысоким. Но постепенно начнется взаимопроникновение летной рабсилы, кому где выгодно, и барьер уйдет в небытие. А выпускники летных училищ, начитавшиеся Ездового пса, останутся не у дел. Им, неопытным, будет просто не проткнуться.

Понятно, что это подход отнюдь не государственный. При всех плюсах последних десяти лет путинского правления – авиацию мы таки просрали. И спасение бизнеса, латание прорехи, – теперь видится именно в найме варягов. Хорошо это или плохо, я не берусь оценивать. Это объективный процесс.

А вот заткнуть дыру вместо бывших Ан-2 нечем, и импортная техника не успевает занять место кукурузника. Но я на эту тему уже распространялся.

Объективно все идет к сворачиванию отечественной авиации, как по авиапрому, так и по летному составу. Мы, может, и способны были бы, но авиационная отрасль как никакая другая не стоит на месте, а кто отстал, тот в условиях капиталистической конкуренции уже не догонит. Здесь – как в гонках Формулы-1: напряжение сил предельное, а технологии самые совершенные.

Вот примерно так я и отвечу. Тетя обещала позвонить еще раз.

Если бы меня спросили, что бы делал я лично, окажись у меня в руках власть, я бы задумался. Явственно видно, что огромные средства, миллиарды долларов, вкладываемые в проекты популистского характера, надо бы перенаправить на спасение авиации. По мне так незачем гонять МЧСовский Ил-76 за границу для перевозки одного пострадавшего россиянина. Например: наша парашютистка разбилась в Америке, лежала в коме в госпитале; ее забрали, привезли в Россию на Ил-76, она умерла. Зачем трогали? Популизм чистейшей воды, а миллионы в трубу.

Так вот, взять бы и перераспределить потоки. Уж поднять Ан-2 на крыло – только по строго государственной программе, вне бизнеса, – обошлось бы дешевле, а польза была бы очевидна.

Но я не в теме; может, многого недопонимаю. Поэтому… молчу. Предположение «если бы я был президентом» оставим обсасывать более компетентным специалистам.

Тут еще все дело в том, что законы капиталистического рынка диктуются парадигмой потребительского общества. А некомфортные, романтические порывы, всякие там интересы государства и прочие негламурные штучки в таком обществе – у бизнеса непопулярны.

Прочитал биографию Чехова. Поразился его трудоспособности и мощи душевного запала. Если судить по количеству и по качеству сотворенного им, то это гений. И хотя я на дух не принимаю его драматургию, но рассказы блестящи и бесподобно жизненны. Краткость сестра таланта, и для меня в этом плане Чехов образец. Да многому, очень многому нужно у него учиться. Сейчас так уже не пишут… вырождается писательское племя.

Желание «Взгляда» узнать мое мнение относительно допуска пилотов–экспатов в российские авиакомпании подстегнуло меня к поиску информации.

Пролистал ветку на авиа ру. Почитал ЖЖ Оканя. Вот Денис, пожалуй, глубоко владеет темой.

Состояние дел таково. Авиакомпании, расширяя свою деятельность, набирают новые и новые самолеты, а значит, возник дефицит квалифицированных пилотов. За лизинг надо платить, простой матчасти невыгоден, поэтому наиболее финансово сильные компании переманивают к себе пилотов любой ценой, в основном, поднимая зарплаты. Другие компании пытаются делать то же самое; в гонке выживает сильнейший. Потерять летный состав при таком положении вещей означает путь к банкротству.

Пилоты, почуяв золотую жилу, начинают гнуть пальцы. При малейшем косом взгляде убегают через дорогу в соседнюю компанию. То есть: пилотов такое положение дел развращает.

Объективно это отрицательно сказывается и на уровне квалификации пилотов, и на безопасности полетов. Зачем работать над собой, если и так в месяц за саннорму платят чуть не полмиллиона.

Если раньше нерадивых можно было уволить, то сейчас этого делать категорически нельзя; мало того, берут уж совсем отпетых. А молодых вторых пилотов, едва налетавших положенные 1500 часов, быстренько вводят командирами, ибо текучесть высока именно среди КВС.

И каторга, каторга, переналет, хроническая усталость без выходных, сокращение отпусков… Но с этим пилоты мирятся: за такие бабки…

И вот уже курсанты УВАУ ГА гнут пальцы и торгуются, выбирая себе будущую компанию и выговаривая условия. Оказывается, среди толпы вторых пилотов на летающих ноутбуках кандидатов на ввод в КВС набирается столь мало, что выпускники училищ оказываются самыми подготовленными. Теоретически.

То есть: летные командиры вынуждены работать с неподготовленным контингентом. А так как большинство лиц летно–инструкторского состава – продукт еще совковой закваски, то процветает и совковый подход: блат, равнодушие, коррупция. Отцы–командиры молят бога только о том, чтобы удержаться в кресле. Пробить в этой среде новую, прогрессивную идею – бесполезно.

Денис бился–бился, потом плюнул и ушел на рядовую работу: пилотом–инструктором эскадрильи.

В таких условиях менеджмент видит выход в допуске в авиакомпании пилотов–экспатов из‑за рубежа. Поправка к статье 56 ВК уже обсуждается в кулуарах. Возможно, к Новому году она будет под давлением авиабизнеса пролоббирована и принята Думой.

Так хорошо это или плохо? Ударит ли это по безопасности полетов или улучшит ее состояние? Или это задумано топ–менеджерами, только чтобы прекратить бешеный подъем зарплат? А заодно поднять конкуренцию в летной среде, отсеять неугодных и указать им на очередь за воротами?

Повалит ли валом в Россию поток иностранных пилотов? И каково будет качество этого контингента? Вот вокруг этого и идут споры на форуме.

Я думаю, особых изменений не произойдет. Особого такого потока варягов не будет. Будет струйка. Сначала потекут русскоязычные, ибо вся работа в компании ведется на русском языке. Никто пока не собирается переводить всю документацию внутри компании на инглиш. Кроме того, условия работы в России будут для них привычными, совковыми.

Конечно, молодым вторым пилотам придется подтянуться перед угрозой конкуренции со стороны более подготовленных экспатов. Так что это даже хорошо.

Как пишет Денис, особого скачка в подъеме качественного уровня пилотов не ожидается, только количественный. Несколько сотен варягов быстро растворятся в летной среде, так же вылетывая саннорму, как и все; напряжение, может, временно, чуть упадет. А на следующий год из‑за ротации КВС и приобретения новых воздушных судов вновь понадобятся кандидаты – где ж их набраться. Весь мир испытывает острую нехватку квалифицированных пилотов, поэтому к нам потекут остатки неквалифицированных. Общий уровень безопасности лучше не станет.

Денис видит решение проблемы по повышению профессионального уровня летного состава в привлечении на командно–летные должности высококвалифицированных пилотов–инструкторов из авторитетных мировых авиакомпаний, чтобы они, так сказать, сверху вниз насаждали высокую западную летную культуру.

Да кто ж из порядочных компаний к нам поедет на такие условия работы? Никто. Только неудачники – и то, за налетом, а потом слинять.

Казахи решили проблему дефицита просто: своим пилотам зарплату придержали, а варягам платят вдвое больше. Может, глядя на них, и у наших менеджеров глаза загорелись?

Собственно, вся истерия на форуме и вертится вокруг зарплат.

Что касается принципиального отношения к факту открытия границы для варягов, то я считаю, это объективный процесс, глобализация прогрессирует, и от этого все равно не уйти.

Само же положение вещей, когда пилот в цене и ему платят сотни тысяч в месяц, должно меня, ездового пса, только радовать: как я об этом мечтал еще десять лет назад! Но это тупиковый путь.

Так ведь и путей нормального развития авиации в стране нет. Выпускникам училищ все равно не на чем летать. Законного способа попасть на лайнер – путем последовательного повышения уровня квалификации на все более тяжелых типах самолетов – так и не определено. Уровень безопасности полетов все так же зависит только от личных качеств щенков, брошенных в водоворот, да еще развращенных высокими заработками. Системы безопасности полетов не существует. И т. д.

И весь этот разговор касается только десятка крупных авиакомпаний, базирующихся, в основном, в Москве. Остальная авиация страны тихо гибнет.

Путин тут собирал совещание по развитию региональных отечественных самолетов. Разговор велся терминологией финансистов, мне ничего не понятно; о собственно самолетах практически ни слова. Они не врубаются в то, что мы отстали и не догнать. Они думают, что в России можно наладить выпуск собственных джинсов, не хуже чем у американской фирмы Lee. Но самолет – далеко не джинсы… да и тех мы шить так и не научились.

Вот – готовый ответ тете из «Взгляда».

Тетя из «Взгляда» все‑таки прислала вопросы. Так как у меня практически уже были готовы ответы, я быстро отредактировал текст и отправил ей. Дал перед этим прочитать Наде, она особых ляпов не нашла, хотя и не согласна со мной, что экспатов придется допустить в страну. Впрочем, потом, прочитав интервью, она умолкла: видимо, я все разжевал убедительно. В ответе из редакции было сказано: «все ясно и по делу».

Свалив эту обязаловку, я с чистым сердцем отбываю сегодня на дачу.

У меня рассыпался старый выключатель. Порылся в своих запасах, нашел новехонький, прям супер–пупер, на европейский манер сделанный. Давай же его разбирать, чтобы долезть до нутра. Боже мой! Он состоит из шести или семи деталей, все на защелках, все последовательно, а с чего начинать, непонятно. Повозившись минут двадцать, разобрал агрегат на атомы и стал вновь складывать головоломку. Ну, сложил.

Да уж… без университетского образования сей сабж не осилишь. Русские вещи сделаны проще. А главная часть выключателя, собственно контактная группа, там и там одинаковая. Так зачем было огород городить?

То же самое и розетки. Европейские бздуны обставили их сложными механическими блокировками, чтоб же случайно кто гвоздь туда не сунул и током не ударило. Так с детских же лет учите, что может ударить. Я Оксану как отучил совать пальцы в розетку? Дал ей гвоздь, и она сунула его влажной ручонкой в радиорозетку, там напряжение слабое, вольт 30. Дернуло. Всё. С того момента она всех этих розеток и до сих пор боится.

Надо не столько изобретать спасательные жилеты и содержать службу спасения на воде, сколько учить детей плавать, не бояться воды и уметь спасаться самим.

А все потому, что потребитель может ведь и засудить созидателя. Вот созидатель и выдумывает обтекатели себе на седалище.

Снова открыл «Страх полета» и снова не мог оторваться до самого конца. Я все проверяю свои ощущения временем. Нет, не тускнеют. Я все‑таки написал вещь, которая будет стоять на полках рядом с «Ночным полетом» Сент–Экзюпери.

Все интересуюсь, куда же это пропал блиставший недавно красноречием в СМИ одиозный командир А-320 Литвинов. Он уже было и блог себе завел, где нападал на этот питерский тандем и вызывал власть на дискуссию. Так где же он, бесстрашный борец за правду, всплывший на злобе дня?

А – в жопе. «А через год глядишь – херня…»

Вот такие они, типичные москвичи. Пирогами потянуло со стороны оппозиции – он и кинулся. А теперь умолк. Пропал. Может, цыкнули. И висит в сети его позорный блог, с единственной страницей, которую не вырубить топором. А за базар отвечать надо.

Но ни одна падла в сети не сказала, что вот, мол, Литвинов много о себе понимает; наоборот, либерасты его вознесли на щит.

Аудитория, мать бы ее… А ты, Вася, перед нею бисер рассыпаешь.

Вчера читал в Точке статью о потреблятстве, и там автор привел шокирующий пример воспитания у детишек потребительства, стадности и ирреальности жизни — с младых ногтей.

Старшая группа детсада идет на прогулку после просмотра мультика об этих… телепузиках. На тротуаре открытый люк. И передний мальчик, с криком «бай–бай», точно как те телепузики, бездумно прыгает в люк. А вся остальная группа – за ним! Воспитательница ничего не успела сделать. В результате – у детей несколько переломов; и то, отделались столь легко благодаря свихнутой шее работавшего в люке электрика, принявшего на себя удар.

Они с детства живут в каком‑то полувиртуальном мире. А мы еще удивляемся, по какой причине упал АТR в Тюмени.

Листаю ветки Авиа ру и постоянно зацепляюсь за посты великовозрастных мажоров о внезапно пронзившей «мечте летать»… но только как быть с военным билетом, где правдами и неправдами записаны ограничения, чтобы откосить от армии. Эти офисные бздуны в свое время позаботились о своей заднице, а как запахло реальными сотнями тысяч зарплаты, заметались. Эх… смена. Я «с тревогой и надеждой» вглядывался когда‑то в их лица, открывал им душу… А теперь вижу, что у 99 процентов этих будущих пилотов за благостными лицами скрывается такая гниль души, что выть хочется.

Все большее и большее презрение испытываю к молодежи. Вот хоть убей. Ну нет в ней стержня, кроме жлобского. Таки вырастили потреблятское поколение. Вернее, оно само выросло в безвременье, как живучий сорняк. Культивировать‑то некому.

Познакомился по телефону с умным молодым пилотом: второй пилот А-320 Аэрофлота, сидит в Красноярске на эстафете, хотел бы встретиться; ну, я отговорился отсутствием времени, однако полтора часа пообщались. Интеллигентный, культурный молодой человек питерского розлива. Много интересного он мне рассказал. И впечатление от беседы – бальзам на душу. С такой сменой, кажется мне, еще можно что‑то изменить в авиации.

Отпускаю, отпускаю я вожжи, уже не держусь за мысль о новом рассказе, бог с ним. Отпускаю прочь напряжение надежд и ожиданий. Уже не пойдет.

Это как известный режиссер Андрей Смирнов, автор «Белорусского вокзала». Прославившись в молодости своим действительно выдающимся фильмом, он потом обретался всю жизнь на вторых ролях, а в старости таки решил осуществить свой давний замысел и снял фильм «Жила–была одна баба», о судьбах русского крестьянства на переломе революционной эпохи.

Но возраст‑то его уже за семьдесят… Одно дело было – создавать фильм молодому, 28–летнему мужику, да всего через пятнадцать лет после свежей еще в памяти войны; другое – через почти сто лет после революции, де еще после смены несостоятельного государственного строя, да еще засорив голову интеллигентскими метаниями конца 20–го века, да еще угасая по причине старости. И не получилось. Поезд его ушел.

Так вот, и мне, старому пердуну, успевшему на исходе зрелости накропать кое‑что стоящее и взрывающее моск пацанам, надо остановиться, оглядеться, вслушаться в себя и понять, что лучше уже было. Кеосский обычай применим к творчеству и сейчас.

Мысль записываю, а то упорхнет. Демократия измельчивает людей. Она по определению не нуждается в настоящих, жертвенных лидерах, равно как и в морали.

Жертвенный лидер, окончив срок, уйдет в тишь. Оно ему надо — жертвовать?

На ветке об экспатах, как я понял, тусуются вторые пилоты, которые никак не прорвутся к кормушке. Много обид на то, что блатные, мол, их обходят; гнутся пальцы: и чо – всю жизнь на Ан-2 и Л-410, мне, москвичу (питерцу), в тайге, за 30 тысяч деревянных пластаться?

Да, ребята, тут вам не живая очередь, а объективные данные, которые, в общем, в рамки не уложишь. Отцу–командиру явственно видна разница в классе, а не выразить. И он продвигает достойнейших.

Денис на этой ветке пытается что‑то там им объяснить. Да, в общем, и так понятно: остался один троечный мусор; он и бушует. Девица там еще какая‑то бойкая среди них выступает, питерская, всех поучает, спорит.

Ничего, придут конкуренты – завертитесь.

Ой, не та нынче стала авиация, не та…

Весь вечер вчера перечитывал летные дневники. Чего я все ищу в них? Дык… фальшь. Внюхиваюсь: так ли передал атмосферу, нет ли уж там такого самолюбования, которое может оттолкнуть брезгливого читателя.

Да пошли они все лесом. Я угождать никому не собираюсь. А перечитывать мне просто самому интересно: проживаю свою жизнь снова и снова.

Все равно: никто больше не написал столь подробных и интересных дневников. Я не говорю о летчиках – и наземных‑то людей воспоминания что‑то не особо светятся в сети. Поэтому я спокойно констатирую: написал уникальную вещь, а уж история даст ей оценку.

Как я решился их выложить, как сомневался… это никого не интересует. А по тысяче читателей каждый месяц только на Прозе прибавляется.

Высокопарных слов не надо опасаться, сказал Окуджава. Я их и не опасаюсь. Мой тон высокий. Это – редкость нынче, это непривычно, беспокойно и кукожит что‑то в душах читателей. Иные не выдерживают и срываются на лай; но есть такие, кто нравственно этот тон оценивает и отдает должное автору.

Может, нынешний капитализм кончится, может, наступит феодализм, тоталитаризм там, или вообще монархия. Но высокие мои слова о Храме, созидаемом в душах творцов, останутся на все времена. Я тут ничего нового не сказал. Только напомнил.

Потом скажут: а ведь дед был во многом прав. Да, он себя любил без меры, да, он был хвастун… павлин… но хвастался‑то он своим мастерством, которое постоянно подтверждал действием, и вроде ж тому есть немало свидетелей. Да, он нескромно, а главное, несостоятельно, сказал о себе: вот он я, Ершов! – так и другие о себе то же самое говаривали – и ничо, пипло проглотило. И сказал‑то Ершов о себе громко уже на склоне лет, завершив достойную летную карьеру.

Но павлинов у нас хватает, и все они друг перед дружкой выпендриваются в эпатаже. А Ершов – один такой. Ну ведь так и нет у меня конкурентов, и близко нет, не с кем сравнить. Жалкий шепот: с Галлаем… с Маркушей… Так это все ушло, как ушел Экзюпери, как скурвился Бах. А Ершов – единственный в мире, кто столь глубоко и полно написал о современной, на рубеже веков, гражданской авиации. Всё. Высунулся.

Ну так и сидите, критики, сами себе, скромно, и не высовывайтесь. И пусть змеей заползет к вам в душу ледяной вопрос: «А я? Что в этой жизни сделал я? На что я способен? И кто обо мне вспомнит?»

О Ершове‑то уж, безусловно, вспомнят. Правда, как у нас принято, уже после смерти, лет, эдак, через тридцать.

Как бы его сделать 2013–й годом устойчивого отхода от авиационной и писательской темы. Пора бы перестать этим всем заморачиваться.

Но чем заняться дальше?

Фонд сохранения духовно–нравственной культуры «Покров» почтительно приглашает меня принять участие в презентации 6 ноября в Москве Комплексной целевой программы распространения почитания новомучеников и исповедников российских «Светочи России XX века». Уф.

Наверно ошиблись адресом. Я атеист и новомучениками с исповедниками отнюдь не интересуюсь. Думаю, фонд от этого не будет сильно страдать. Ответил им вежливым отказом.

Читаю пятничные посты на авиа ру и наливаюсь презрением к этому столичному поколению пепси. Оно жадное, завистливое, тупое. Быдло мы вырастили. Ну, это исторически было предопределено. Вот – то поколение, которое пойдет на удобрение следующим… такому же быдлу.

На даче начал перечитывать на украинском повесть «Пегий пес, бегущий берегом моря». Сильная, абсолютная вещь. До слёз. Великий писатель был Айтматов, в одной обойме с Астафьевым и Распутиным. Только вот… кто их читает нынче?

Не повезло этим великим русским писателям: несмотря на все мыслимые и немыслимые почести и звезды от рушащегося государства, достучаться им в безвременье удалось лишь до очень немногих сердец. Астафьев так и умер озлобленным. Он никогда не лез в высоколобые клубы типа «Иссык–Кульского форума», который на старости организовал Айтматов.

Ну, такие философские вещи вечны. И рядом с этой незамысловатой, но до мозга костей пронзающей душу повестью о трагедии семьи нивхов–охотников меркнет великая философская авиационная притча американской цивилизации «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Меркнет.

Я просто смаковал великолепный литературный язык, любовался развитием сюжета и простотой описываемых искренних человеческих чувств. Оторваться не мог. Приехал домой, скачал из интернета и дочитывал на русском; мне ведь все равно, на каком.

Между делом накачал хорошей музыки, записи оркестров 70–х годов: Поль Мориа, Джемс Ласт… такие это расслабляюще–успокаивающие мелодии, великолепные оркестровки… У меня на чердаке валяются эти пластинки, затертые до дыр… а воспроизводить уже не на чем; так я рад, что нашел любимые старые мелодии в цифре.

Независимо от даты Великого Октября, совершенно спонтанно, забилась в мозгу память о впечатляющей народной песне «Узник» («Вперед, друзья, вперед, вперед, вперед!») в исполнении хора. Ну, полез в сеть, нашел текст песни, нашел и хор: имени Пятницкого. Исполнение не очень понравилось: какое‑то прямолинейно–визгливое, что ли. Нет, я слыхал вариант получше.

Ага, вот: Омский народный хор. Две версии. Прослушал – оно! Одна версия более лиричная, другая… более лихая, что ли. Не академическая – именно народная, душевная манера; а уж аккорд… а нюансы… Это по мне. Скачал оба варианта. За душу берет.

И пошли вы в зад со своими суждениями.

Красноярец Дима сбросил мне повесть Ю. Семенова «При исполнении служебных обязанностей», по которой когда‑то был поставлен хороший одноименный фильм. С удовольствием начал читать.

Ну, полярный колорит автором ухвачен. Высокие мысли шестидесятников тож. Так‑то описано все вроде правдиво… но – только до эпизода с Ан-2; а с этого момента все плохо: видно, что человек явно не в теме. Приведенные в повести стихи Тихонова или пение Интернационала в полете – и вообще фигня; это, скорее, дань автора партейной цензуре, что ли. Или же стремление приподнять труд журналюг? А может, убежденность?

Воспитательный и идеологический аспекты прям так и прут изо всех щелей.

А в общем, для молодых – таки да: прррынцыпиальность, геррроизм, пррреодоление, борррьба… Пример подвига строителей коммунизма. Если, мол, очень надо, то второй пилот Ли-2, птенчик, едва освоившийся в Арктике, посадит кукурузник Ан-2 и на льдину длиной сто метров.

Ага, посадит… Подвиг… Оно нынешним бздунам–прагматикам–конформистам надо. Почитайте вон лучше Евгения Дмитриевича Кравченко.

Я все примеряю, как бы об этом написал я. Все разбираю по косточкам, все учусь… Чему? Зачем? Ведь моя лебединая песня в литературе давно спета.

Ну вот и у нас в России объявился свой Брейвик. Дурной пример заразителен. Некто Виноградов расстрелял шесть человек у себя в офисе, причем, перед этим обнародовал в интернете свой манифест ненависти к потреблятскому человечеству. Идейный…

Ничего, ребята, вы хотели Европу – вот вам ваша Европа.

Поковырялся в Прозе ру, в рейтингах, авторах, рецензиях, очках, нашел полезные советы для начинающих и пр. И пришел к выводу: основная цель тусующихся там графоманов – дешевая популярность. А зависит она от общения. Иные столь общительны, что списки избранных ими авторов занимают по несколько страниц. Это рейтинг… но рейтинг болтовни, а не сути их произведений.

Я далек от этого. Затянет в обязаловку… каждому отвечай… Тут с почтой развязаться не могу… Но принцип понял: не будешь отвечать, о тебе скоро забудут и не будут посещать твой сайт.

Если в случае с моей почтой это так (и это хорошо), то на той же Прозе у меня добавляется строго тысяча посетителей в месяц. И это несмотря на то, что я принципиально не отвечаю на отзывы и рецензии. Я – сам по себе, а мои произведения работают и без общения.

По сути, Проза – одна из тех же социальных сетей, от которых я давно дистанцировался.

Ну, нырни в этот, переполненный верчением миниатюристов творческий далайн. Засосет, увлечешься, и вот тебе отдушина на старость.

Не–а. Не хочется. Я достоин большего. Круги расходятся, причем, без всякого общения. Они выйдут и за границы этой Прозы ру, и за пределы моей жизни.

А с другой стороны… Что сделано, то сделано. Не надо оглядываться. Все равно я не узнаю, как оно обернется. Но я в себя все‑таки верю.

Артур тут захандрил. Денег платят мало, на полеты едва хватает, на личную жизнь – нет. И путей устроиться в компанию пилотом не видно. Разве что инструктором в аэроклуб, на копейки, совмещая полеты с работой программистом.

Ну, я его поддержал, как мог. Может, в связи с открытием границы России для экспатов снизятся и требования ВЛЭК, и тогда ему прямая дорога у нас на Боинг. Либо пусть ищет вакансии за пределами Австралии, ведь пилотов в Азии не хватает. Но, во всяком случае, надо налетать на CPL, получить допуск по приборам на двухмоторнике и стремиться к налету 500 часов.

Блин, душа за них болит. И радуюсь, хоть за того же Олега: нынче получил он зарплату 200 тысяч. И боюсь… не зажрались бы. Димка так уже явно крутит носом: география полетов, видите ли, его не устраивает. А когда я посоветовал ему закатать губу и хотя бы годика три посидеть в Красноярске, летая из дому, да за 300 тысяч… он еще и взъерепенился: как это – целых три года!

Ага. Не летал ты вторым пилотом по восемь лет.

Эх, Артура бы в компанию к ним. Как они рвутся, через какие тернии продираются… И ведь главное для них – не только длинный рубль. Олег вот принес новый фильм В. А.Пономаренко о бедах авиации, настоятельно советует мне посмотреть, скачал мне со своей флэшки. Таких фильмов рвачи ведь не смотрят.

Тут какие‑то дебаты по каким‑то процентам, касающимся то ли накопительной, то ли страховой части пенсий… я в этом ни хрена не смыслю. И ни хрена не смыслит в этом как минимум половина взрослого населения страны, а уж старики – поголовно. А нам впаривают: у вас есть право выбора! Правда, при этом добавляют: все риски, извините, пенсионер берет на себя…

Я не хочу брать на себя ни выбор, ни риски. Я отработал свое, мне выплачивается пенсия, она меня устраивает, оставьте меня в покое. Мне не нужны широкие возможности, которые открылись. Пошли они в задницу.

В сберкассах очереди к этим… платежным терминалам. Стоят возле них полубезумные старики, и девочка служащая, с утра до вечера на ногах, объясняет, объясняет… потом машет рукой и сама им набирает цифры. А они так ничего и не понимают… а больше ведь заплатить негде. Ну, пока еще почти негде. А вскорости останутся везде одни терминалы, да всучат старикам единые банковские или как там их… социальные карты – вот и бери риски на себя, проси прохожих, чтобы за тебя твоей карточкой как‑то там заплатили.

Я понимаю: этот переход неизбежен. Жертвами его становится слабая, незащищенная часть общества. Надо как‑то научиться самостоятельно набирать эти цифры… трясущимися от старости руками.

Нет, все‑таки при советской власти государство как‑то опекало стариков. А сейчас им предоставлены равные возможности, право выбора и необходимость риска.

Ты мечтал о капитализме.

Читаю на сайте соляроводов откровения молодого мажора: возраст 23, права себе он купил, но правда, Правила – для себя – выучил; Солярис – его первая машина; уже неделя после приобретения; езжу, мол, 120, при обгоне – 140; попал на кочку – оторвался фонарь… Его начали совестить, что молчал бы уж… да сначала научись ездить, камикадзе… Так он еще и огрызается: мол, так можно вообще в хвосте оказаться…

Они живут в другом, безнравственном измерении.

Ты не любишь современную молодежь…

А ее и не надо любить. Ее надо опасаться. Она хищна.

Зашел на Прозу. Там приглашают на свой сайт молодые авторы. Зашел к одному, другому, третьему… Муть. Концентрированные розовые сопли.

Я с болезненным пристрастием, используя весь свой опыт и вкус, сравниваю их произведения с моей писаниной. Нет, ну не то. Либо высоколобое словоблудие, нечто эдакое, либо беспомощные стихи в прозе, либо… да хватает там пустой, высокопарной болтовни ни о чем, лишь бы выделиться.

Еще раз открыл «Страх полета». Нет, ребята, то, о чем, в порядке хобби, между делом, написал старый пилот, – вам пока и не снилось. А вы ж так хотите войти в настоящую литературу.

Дык… я тоже хотел. Не знаю, вошел ли… все это благие мечты, они, возможно, материализуются через много лет. Но литературный уровень у меня выше во многом. Да и что сравнивать: я‑то уже старик, а они едва оперились… дети 90–х.

Это я к тому, что профессор–хирург из Кемерова Александр Криковцов снова меня побеспокоил. Он мечтал с детства летать, но не удалось, и только на 54–м году полетел в аэроклубе, который сам же и организовал. Вышел на меня через Влада Черкасова еще в прошлом году. Так вот, он хотел было описать в рассказе этот момент: свою тягу к авиации и как она реализовалась. Но по прочтении моих опусов понял, что на таком уровне не напишет, а надо, мол, чтобы было КРАСИВО… и т. п. И вот, сам не зная зачем, снова обращается ко мне. А я не знаю, что ему ответить. Тут каждый решает сам, в меру своего жизненного опыта и литературного вкуса. Пусть попробует, я и раньше ему об этом писал. Пусть зайдет на Прозу, покопается там, сравнит.

Во времена перестройки услышал по радио поразившее меня трескучее изречение, приписываемое автором передачи современнику Пушкина Чаадаеву: «Истина превыше Родины». Я не мог ни принять эту мысль, ни опровергнуть ее, мучился. И вот, по прошествии лет, ознакомившись с жизненными и философскими установками Чаадаева, могу сделать два вывода. Первый: Чаадаев подобного не говорил. Он говорил о том, что поиск Истины заставляет его задумываться о судьбе Родины и что невозможно делать выводы, не имея возможности рассмотреть Родину открытыми глазами. А второй вывод делаю из своих убеждений. Нельзя противопоставлять два этих понятия друг другу. Родина и есть Истина. Она идет путями, может быть, даже неприемлемыми для какого‑то там гражданина, но путь Родины – истинный. Надо его принимать как есть. И гражданину не вредно подумать: а может, это я иду неприемлемым путем?

Дочитываю книгу Кара–Мурзы, вдумываясь в смысл. Автор во многом, безусловно, прав. Во всяком случае, я сторонник славянофилов, а не западников.

Ну, времена такие, что нынче преобладает западническая тенденция. Но время все расставит на место, и Россия пойдет путем своей Истины; может, это произойдет чуть позже. В ее истории это будет просто лишний миг, запинка.

А в общем, по Гумилеву, Россия уже вступила в период обскурации, наступает спокойный век потреблятства, и планктон жирует.

На авиа ру тусуются на некоторых ветках пилоты–профессионалы… так это, чуть свысока. И вот до меня как‑то дошло: это же все работники того десятка счастливых московских авиакомпаний, из которых, собственно, и состоит нынешняя российская авиация. Остальных авиакомпаний, у провинцые, вроде как не существует. И в груди зарождается неприязнь к этим зажравшимся братьям моим небесным. Они рассуждают с точки зрения марсиан. Все их помыслы, аргументы, предложения и оправдания отдают явным духом внутримкадья. Они достигли кормушки.

Та высокая зарплата пилотов, о которой я мечтал десять лет назад и которая должна бы, по идее, приносить мне удовлетворение и радость за коллег, вызывает нынче чувство острой несправедливости, жизни по лжи. Это все искусственно, и моим небесным братьям повезло попасть в этот круг в нужное время – и только. Они набивают мошну, пока набивается. А Храма там и близко не видать.

До двух часов сидел в Ютубе, смотрел ролики. Новые кадры цунами потрясли: не столько волна набегающая разрушает, сколько уходящая вода. Стекает, оказывается, быстрее, чем натекает, и при этом стремительные потоки несут в море все подряд. Вот где свалка!

Еще сцена: капитан сейнера увидел подходящие к порту волны, дал полный ход и стал выбираться из‑за мола в открытое море. Цунами уже обрушилось на бухту, и надо было успеть выйти бортом к волне и тут же развернуться против волны. Успел! Так его качало, чуть не опрокинуло в развороте; а потом уже не страшно, хоть и нырял–взбирался на те волны… Ушел.

Еще смотрел про животных. Как слоны вытаскивали на берег крошечного слоненка, упавшего в воду. Как пума гналась за медвежонком и как он, бедный, от нее удирал – и на дерево, и с обломившегося дерева в горную реку, и как выплыл, и как она его поджидала, и как начали драться на скале… И как он все‑таки добежал до берега по воде… а тут и мамаша подоспела, рявкнула, прогнала кошку.

Ну, и впечатляющие кадры. Как люди с катера спасали запутавшегося в сетях кита. Уж и плавали вокруг в масках, и с борта резали сеть ножами, а он, бедный, и не дергался, только выныривал вдохнуть и прямо‑таки кричал своим дыхалом… И потом, когда они СДЕЛАЛИ ЭТО, умчался в море, а там как стал кувыркаться, выпрыгивать, потом долго махал хвостом, свободным от проклятой лески… Люди радовались, как дети. Тронуло.

Ну, перечитал ту галиматью, которую в начале года впихнул в свое незаконченное эссе о личности пилота и т. п. И прихожу – да уже давно пришел – к выводу: Вася, жизнь ушла вперед; общество уже не воспримет. А ты навек от него отстал. Так оставь надежды, ляг на дно, и пусть наступающий год станет годом упокоения мечт.

Боже упаси теперь давать интервью, даже отвечать на животрепещущие вопросы читателей. Никаких общественных движений, никаких собраний, никаких выступлений на форумах. Нынешний, 2012–й год ясно высветил простую мысль: хватит высасывать из пальца то, что, по идее, должно было изливаться рекой само. Значит, ушло. Я сдаюсь судьбе. Все литературные остатки подобраны, приведены в порядок и выложены на всеобщее оборзение. Больше за душой ничего нет, и не будет. Остается думать только о собственном здоровье и о здоровье близких.

Вот, оказывается, для чего я жил на свете… и оно уже позади. Дальше уже одно созерцание. Сижу вот себе, слушаю успокаивающую музыку. А там еще всякая легкая информация из интернета – это уж для развлечения старику.

В принципе, можно умирать. Но я жизнь люблю и умею наслаждаться ее мелочами. Да и пока еще слежу за собой.

В этом году меня подхлестнул и заставил шевелиться новый автомобиль: снова, уже в который раз, пришлось взять себя в руки, собраться и работать, работать над собой, пока не научился уверенно его пилотировать в любых условиях.

А что будет подхлестывать и шевелить меня дальше?

Гармония заключается в том, чтобы в каждый период жизни находить разумные пропорции между мечтами и реалиями. Человек, не успевший найти эту пропорцию до старости, смешон. Ну, примеров много, особенно в креативной среде. Там амбиции простираются аж до глубочайшей, маразматической дряхлости. Вон хоть того же Любимова взять.

В этом плане мне импонирует поступок Ельцина, добровольно и впервые за всю историю России оставившего власть верховного руководителя. Уважаю. Что б там ни завывали о президенте–алкаше московские завистники и ненавистники. Он был Личностью; они против него – говно.

Так вот, я тоже принимаю решение уйти непобежденным.

Дочитал Булгакова, и прошибла слеза. Объяснить сложно: тут, первое – просто торкнуло в сердце; второе – восхищение мастерством; ну и сознание собственной причастности, и еще более острое сознание своей неспособности…

А ведь и от моих опусов некоторые люди плачут, и они не стесняются об этом говорить. И возникает вопрос: как же так? Неужели общество так деградировало, что даже мои скромные потуги на литературном поприще вызывают переживания у ищущего читателя?

Нескромным было бы сказать, что, мол, и мои книжонки – в одном ряду…

Да там и близко конь не валялся. Невозможно, даже мысленно, приблизить уровень моих корябаний на коленке к великому творению Мастера, писавшего свою вещь десять лет. Я же чувствую. Видимо, оттого и плачу. Элементарная зависть посредственности, у которой поезд ушел. А хобби… оно и есть хобби.

Тема дня. Какого‑то Кашина, журнализда, уволили из газеты «КоммерсантЪ». Боже мой. Буаже муай! Как жить? – взвился либерастический интернет. Тьфу.

Читай, Вася, читай, самое время.

Вот прочитал печальную биографию Макса Кюсса. И кому теперь какое дело до его несложившейся личной жизни и трагической гибели. Он остался в истории музыки как автор бессмертного вальса «Амурские волны».

А что создал тот Кашин, о котором сегодня страдают либерасты? «Роисся вперде?» И все?

Да. Лавры тебе, Вася, покоя не дают. Остаться в истории российской авиации автором «Ездового пса»… Писательское хобби, блин.

Одиозный Герасимов написал статью о положении дел в авиапроме и авиации вообще. Ну, набор лозунгов и заклинаний. А перед этим статью подобного пошиба о пилотах–экспатах написал какой‑то Александр Яковлев, бывший в очень далекие времена ректором Актюбинского ВЛУ ГА, а нынче уже тоже практически не врубающийся в тему.

Вася, если тебя вдруг нынче спросят, какими ты видишь пути решения проблем в авиации, отвечай саркастически: благословенная невидимая рука рынка сама все организует и расставит; ждите. А не дождетесь – пускай дети ваши ждут, внуки–правнуки.

Тут еще мне пришло предложение, которое антиспам немедленно сбросил в соответствующую папку; а я выудил. Московское городское отделение Союза писателей России предлагает принять участие в конкурсном отборе для участия в международном литературном фестивале «ПИСАТЕЛЬ. ЛИЧНОСТЬ. ХХI ВЕК». Ну, тусовка русскоязышных пейсателей, стремящихся завязать связи и т. п. Там об этом откровенно сказано.

Посмотрел я список адресов, в куче которых и мой. Читаю фамилии: Добродеев, Добрускина, Дронов, Евпланов, Емельянова, Ершов… Ну, все понятно: выбрали авторов прям по алфавитному списку у Мошкова. И чо? Ну, попал я в этот список. Тусоваться не поеду. Мастер–классы мне не нужны. И вообще – оно меня колышет? Идите в зад. Я завязал. Мои литеретурные опыты были любопытны, и только.

Итальянский Милан разорвал побратимские отношения с Петербургом из‑за запрета пропаганды там педерастических идей. Буаже муай, как жить?

Да послать этот Милан на хрен, и все дела. Братаны, блин. Все это побратимство – интеллигенческая бредятина, тем более, с 1967 года. А пидоров – к ногтю. России здесь надо проявить твердость характера, иначе заразимся и вымрем от педерастии.

Читатель этот письмами достал. Вот заведите, Василий Васильевич, себе аккаунт на Фейсбуке, мы там тусуемся с серьезными людьми, обмениваемся видео и фотоматериалами… а то, мол, кругозор узкий… Вот заведите, и все.

Я вежливо отказался. Он пишет мне снова: это ж, мол, не ВКонтакты, это серьезный круг общения…

Да пошел ты в задницу со своим кругом. Я еще раз твердо сказал: «Нет». Ну, вроде умолк.

Они все думают, что я прям маюсь в одиночестве и бешусь. А я блаженствую в нем.

Как‑то за интернетом, за мелкими заботами, время летит незаметно. И кто сказал, что пенсионерская жизнь скучна?

Чем заняться с утра? Вот скачал несколько вещей в исполнении оркестра Берта Кемпферта. Люблю старые мелодии, прям купаюсь в них. Спорим с Оксаной: она доказывает, что сейчас хороших мелодий не меньше… Ага – и где они? Так ты ж, мол, не слушаешь современную музыку.

Нет, по моему мнению, расцвет эстрадной музыки был в 60–е-70–е годы, а потом начался спад и деградация. А сейчас и вообще костями в барабан – чего там слушать.

Конечно, попадаются и сейчас хорошие мелодии… но в наше время их было на порядок больше. Общая деградация… эти гитары забили все.

Вот ищу «Юлию» в исполнении Аби Зейдера, знаменитого эстонского трубача. В 60–е мы под нее танцевали. Нашел «Джулию» в исполнении Эдди Калверта… мелодия та же, но исполнение немножко не то; да и просто до уровня Зейдера он недотягивает: таких высоких нот не берет нынче никто. А в исполнении Зейдера с хором мальчиков скачал я «Поэму».

Вечером в пятницу смотрели ящик, и попали на программу «Голос России». Ну, сам Нагиев нам не очень‑то симпатичен, и программа — дешевое шоу… а вот находка его, певец Методие Бужор, поразил прекрасным баритоном. Стал я рыться в сети, узнал о молдавском певце много хорошего. Позвал Надю, и мы стали смотреть ролики – прямо концерт получился. И украсил он нам вечер, да и утро следующего дня тоже. Говорил же и говорю: молдавский народ одарен богом.

Звонит мне тут Денис, руководитель бывшего дельтапланерного кружка, а нынче – чуть ли не аэроклуба «Летная гвардия». Мол, члены его, взрослые люди, желают встречи. Их набирается что‑то около трех десятков, все читали Ершова, есть вопросы. Он за мной заедет, заберет и назад привезет. Ну, и дифирамбы.

Я начал было вяло отбрыкиваться… а самому вдруг захотелось. Уж больно скучна и однообразна моя жизнь. Ну, согласился посвятить аэроклубу завтрашний вечер. Но уж никаких преподаваний. И, главное, постараюсь сильно не болтать.

И как это стыкуется с моим решением уйти от общественной жизни и лечь на дно?

Да так и стыкуется. Я ухожу от широкого интернетовского общения и замыкаюсь на узкий красноярский кружок. Ну, встреча с читателями. Думаю, одной ее и хватит.

Пришла Надя; я похвалился ей, с трепетом в душе. А она, как оказалось, совершенно не против моей встречи с прогрессивной общественностью. Неисповедимы дела твои, Господи.

Выступление прошло успешно. Народу было человек 30, даже стояли, мест не хватило. Слушали внимательно. Контингент возраста от 20 до 30, но были и отец со взрослым сыном, и подростки. Беседа была типа вопросы–ответы, два часа подряд, тон высокий… потом аплодисменты. Подписал пару книг, сфотографировался несколько раз, и меня увезли домой, взяв обещание, что не откажусь и от последующих бесед. Ну, думаю, это будет не так часто и меня особо не напряжет.

Интриги там у них в ДОСААФе, возня, перетягивание одеяла. Я от этого далек; мне важно, что что‑то зашевелилось в малой авиации и что народ стремится летать. Ну и осознаю, что меня в узких кругах таки держат за писателя.

Отметил в себе быстрое охлаждение к животрепещущим вопросам, выисканным в СМИ и оставленным на будущее про запас. Через неделю–другую – да пошло бы оно на фиг… и выбрасываю.

Вот вред интернета: человек захлебывается в информации и она теряет остроту и желанность восприятия. Накатывают все новые и новые волны, отвлекают, замывают, заиливают… хоронят интерес, возбуждая, тем не менее, тягу к интернету, переходящую в зависимость.

Надо как‑то сбросить с себя эту всемирную Сеть, паутину эту. При всей кажущейся информативности и мнимом обогащении интеллекта она дебилизирует личность. Человек ведь остается собой только при полностью независимом мышлении. И пусть даже информации, горячей, животрепещущей, злободневной, будет не хватать – надо помнить: «а через год глядишь – херня…»

Буду пытаться улавливать тенденции, заглядывая не глубоко под Сеть, а так, через ее ячейки, поверхностно. Иначе увязнешь в ссылках, развеешь внимание и обозлишься на весь свет из‑за обилия фоновой мелочевки.

Сегодня устрою день лежачего отдыха, т. е. сделаю уборку в доме, приготовлю поесть, а потом залягу с книжкой. Взял у детей перечитать «Волкодава» Семеновой. Хоть роман и женский, но написан крепко, а главное, там явственно выражена постоянная борьба добра со злом. Хорошее впечатление от нравственной чистоты. Редкая удача в современной приключенческой литературе.

Вчера на заправке нос к носу столкнулись с коллегой, бывшим капитаном Ту-154. Я бы его не узнал, но он сам обратился ко мне, да еще на матерном языке… ох, давно я не слыхал нормального летчицкого мата, совершенно отвык, аж резануло. Перебросились‑то всего парой слов – заправка не место для бесед. Типа: ну, все нормально? Ага. И у меня. Будь здоров. Бывай. И разъехались.

Да уж… отвык я, чтобы кто‑то – со мной – и матом разговаривал. Как‑то сумел подняться выше. А он остался тем же.

То, что я оставляю занятия литературой, совершенно не означает спуск до уровня среднего летчика–пенсионера. Я этот уровень как‑то в себе чувствую, какой‑то стержень, вокруг которого как вокруг опоры стараюсь продолжать коловращение затухающей умственной работы. Все время ищу новую информацию и стараюсь постичь тему. Ну, и соответствовать уровню – и в переписке, и в разговоре. Оно потихоньку будет угасать, но все же не пикированием, а чем‑то вроде моторного снижения.

Смотрел рекламные ролики и читал информацию о самолете Сигма-4, производимом в знаменитом городе Жуковский. Ну, сам самолетик мне не показался: тяжелый двигатель над головой как‑то не гармонирует с обтекаемой яйцевидной кабиной и худосочной балкой фюзеляжа; жидкая передняя стойка шасси тодже не впечатляет. И взлет с попыткой оторваться пораньше… или это такой резкий подъем ноги был… короче, слабовато.

Ну, давай читать. Заявляют одно, а на самом деле все пожиже. Богатенький пацан, может, и купится; я же, умудренный опытом ездовой пес, полез в РЛЭ. А там данные, несколько отличающиеся в худшую сторону от рекламных, – и по дистанциям, и по тяговооруженности, и по вертикальной скорости, и по дальности. Да еще есть возможность установки спассистемы… какой же пацан откажется от такой опции… а она весит немало и съест все жидкие весовые резервы.

Короче, вместо двухместного самолета со скоростью 200 и скороподъемностью 6 м/сек получается пепелац, на котором на рыбалку, к примеру, можно улететь только в одиночку, да еще и не по жаре; а грузу увезти – только удочки да наживку, и пилить себе на экономической скорости 130, а садиться, с такими‑то колесиками, только на асфальт. А зимой, да без печки, эксплуатация разрешена только до -20. Так тогда уж лучше купить джип – дешевле обойдется.

Нет, парни, это только девок над аэродромом катать. А если летать на рыбалку – лучше купить себе Супер Пайпер Каб на во–от такенных колесах.

Вышел у них уже и новый самолет, Сигма-5. Внешне, конечно, красавец, сбоку напоминает МиГ-29: примерно такая же кабина, толкающий винт сзади, две балки и двухкилевое оперение, убирающееся шасси. А главная изюминка – складывающееся назад–вверх крыло (одним человеком за 5 минут), что позволяет хранить самолет в гараже и перевозить его за легковушкой как прицеп.

Но при более подробном ознакомлении оказывается, что двигатель у него тот же, тяговооруженность та же, а шасси в будущем ради американских правил (ибо рынок предполагается американский) решено оставить неубирающимся, а значит, заявленные скорости полета (до 270 км/час) будут недостижимы. И получается очень дорогая, навороченная, но маломощная игрушка.

Все то, что приспособлено для компактного использования, и на земле, и вроде ж в воздухе, – есть недосамолет. Эта компактность и универсальность обычно сводит на нет предполагаемые удобства и выгоды аппарата и доставляет сугубое разочарование в его практическом применении.

Читаю «Волкодава» с увлечением. Оказывается, есть и фильм по мотивам; к сожалению, я его не видел. В Википедии говорится, что кассовые сборы были хорошие, были и какие‑то там призы. Но книга обычно всегда лучше фильма. Единственно, фильм «Властелин колец» у Питера Джексона получился увлекательнее тягомотной книги Толкина.

Дочитаю книгу, потом, может, разыщу фильм в интернете. Отзывы о нем средние. Но, оказывается, миры Семеновой возымели кучу поклонников, начались ролевые игры и пр. Ну… горожаны, о чем там говорить. Им нужен славянский миф, сага… к корням… К херням. А книга все‑таки хороша.

Время читать.

Читая в интернете всяческие политические статьи, а паче комментарии к ним, прихожу к выводу. Информационные технологии, свалившиеся нам на голову за последние два десятилетия, видимо, направляются умелой рукой. Потому что служат они, в первую очередь, разобщению народа. Именно разобщению. Если у человека и было по какому‑нибудь информационному поводу хоть какое‑то собственное мнение, то под напором разносторонних комментариев, умело регулируемых троллями, оно размывается, разбавляется дерьмом, отравляется сомнениями и, в конце концов, становится ему тягостным и ненужным моральным грузом; он его отбрасывает и перескакивает на другую тему. Далее процесс повторяется. В результате у человека складывается желаемое заказчику мнение: все люди б…ди, весь мир бардак, и пошли вы все нах.

Так размыливается народ. Пропадает желание контактировать и совместно находить общее. И мало нынче найдется среди руссиян мыслящих личностей, способных сформировать и сохранить ясность своих взглядов независимо от потока словесных помоев из всемирной паутины.

Я тоже скрываюсь в своей скорлупе от всех этих постов.

Вот заинтересовался я небольшим самолетиком Ил-103. Полез в его ТТХ: та же история, что и с Сигмой. Сначала заявляют грузоподъемность: один пилот и 4 пассажира, дальность 1000 км. Потом пассажиров заявляется все меньше и меньше; уже теперь проходит всего два. А скороподъемность 600 футов в минуту – чуть более 3 м/сек. Дерьмо. В рекламном ролике, где самолет уже летает, чуть уменьшена взлетная масса, зато увеличен вес конструкции, грузоподъемность (без пилота) всего 210 кг. И с двигателем 210 лошадей, при полетном весе около 1400 кг, он хуже той Сигмы. А самолетик чисто асфальтовый: на неубирающемся шасси стоят на комариных ножках три… ну, дутика от сельскохозяйственной тачки, как у меня на даче; и разбег–пробег – многие сотни метров.

А на Пайпер, выпускавшийся 80 лет и летающий до сих пор, буш–пайлоты ставят пневматики низкого давления, диаметром в метр, – так он садится на каменистые косы, разворачивается на газу, с поднятым хвостом, и взлетает по валунам, с разбегом 10–15 метров, а при ветре – вообще с места. И вертолета не надо.

Не было на х… сала – и Ил-103 не самолет. Чугун.

Пилоты Аэрофлота возопили: мол, вкалываем как рабы на галерах, затрахали продленка и ночь, устаем, и денег тех не надо… Димка то же самое говорит: отказываюсь от продленки. На авиа ру эта ветка цветет и пахнет.

Я и сочувствую им, и тихо злорадствую. Ребяты! Вам бабла хотелось? А Ершова читали, про НИ–ЧЕ–ГО НЕ ХОЧУ? Ну так вот вам проза жизни, изнанка вашей прагматичной роматики и сбычи мечт. На собственной шкуре. Два обвисших члена в кокпите.

А другие туда, на галеры, прям ломятся. Ничего, молодежь, дорветесь – и вас сбывшаяся мечта задавит. И бросить не сможете, вися на блесне. Придется напрягать все силы – а иначе зачем тогда было огород городить.

Зарубежье летает по 100 часов в месяц. Но там планирование другое: все продумано, дырки все заранее заткнуты, и в это продумывание вложены немалые деньги. В такой системе пилот эксплуатируется наиболее рационально; у нас же – на износ. У нас эти дырки, на которые всяким савельевым денег жалко, затыкаются здоровьем пилотов. А вкладывать бабло в резервные машины и прочие плановые прибамбасы, вроде бы не обещающие немедленной отдачи, не позволяет совковый менталитет топ–манагеров.

Рвите, рвите пуп, ребята. Читайте летные дневники Ершова и хоть теперь задумывайтесь.

Дочитал первую книгу «Волкодава». Их всего‑то пять; у Игоря есть две, а больше читать не имеет смысла: Семенова там накручивает кружева ради бабла. То же самое, что и с «Дюной» Харберта, и с сотнями долгих серий других авторов.

Я понял это, домучивая свои «Откровения». Может, и хотел договорить, высказать все до конца… а оно уже плавно завертелось в возвратных водоворотах. И по большому счету, не о чем стало дальше писать.

С утра блуждаю по просторам интернета. Вот нашел интересные материалы об англо–бурской войне и вообще об истории Южной Африки; а какими путями попал сюда, уже и не помню. Попутно прослушал старинную запись песни «Трансвааль, Трансвааль, страна моя…» И подумал: а нынешний 16–летний парнишечка будет ли слезно упрашивать отца–батюшку взять его на войну за Родину?

Англо–бурская война за алмазы, с погибшими на ее фронтах несколькими сотнями бойцов и умершими в английских лагерях несколькими десятками тысяч мирных жителей, дала человечеству представление о таких понятиях: снайпер, хаки, бронепоезд, пулемет, колючая проволока, концлагерь.

Заинтересовал меня на Прозе Улин. Неистовствующий. Невостребованный. Талантливый. Опустошенный. Деструктивный. Но читать его генитальную порнографию не хочется.

Он еще пока дрыгается. У него еще есть аппетиты, желания, страсти. Он обижается на то, что мир не воспринимает его гениальную, единственную и неповторимую по силе влияния порнуху. В то время как он, типа один–единственный во всем мире настоящий порнушник, существует на жалкую зарплату доцента 15 тысяч, а ведь имеет право жить лучше, гораздо лучше. И поэтому вы все сволочи.

Ну, пусть проживет еще лет пять… и успокоится. Он гений среди говна, ибо сфера секса есть самая массовая, перепаханная в атомы нива. Правда, пока еще трэш и адалт востребованы сдеди сапиенсов, к которым Улин совершенно справедливо причисляет и себя.

Я вот не сильно‑то выпячиваю на людях факт того, что лучше меня никто пока про гражданскую авиацию не написал; это я здесь, в дневнике все себя убеждаю. Прекрасно понимаю, что это чтиво, написанное про нее мною, не есть гениальное. Просто добротное. Я не есть гений. И я по этому поводу не неистовствую. И вы не есть сволочи, а просто люди, среди которых иногда мелькают всякие… и улины в том числе.

Наткнулся на статью того небезызвестного журнализда Олега Кашина, о недавнем увольнении которого из «Коммерсанта» лили слезы в конце ноября педерастические либералы… а теперь уже и забыли. Статья о литературном трэше как явлении. И вот что, в частности, верещало это дитя перестройки, будучи в возрасте уже 25 лет:

«В девяносто шестом году мне было шестнадцать лет, и что‑то я тогда увлекся разгребанием нашего семейного чердака, на котором хранились эти тонны совписовской макулатуры — «Плаха», «Прощание с Матерой», «Царь–рыба», «Белые одежды», «Берег», прочие литературные хиты семидесятых–восьмидесятых. Добросовестно все прочитал. За окном расцветал цивилизованный рынок ельцинского образца — сновали челноки с клетчатыми клеенчатыми сумками, лица кавказской национальности, сидя на корточках у коммерческих палаток, курили и разговаривали на своих загадочных языках. Девчонки носили смешные шортики. Из форточек неслось «А я нашел другую, хоть не люблю, но целую» от популярной тогда группы «Нэнси». На дверях продовольственных магазинов висели плакаты «Купи еды в последний раз» с портретом Зюганова — страна готовилась к, как тогда казалось, самым драматичным выборам в своей истории.

Жизнь ставила перед людьми сотни новых, чертовски важных вопросов. Искать ответы на них в тех книгах было решительно бесполезно. Несуществующие люди обсуждали несуществующие проблемы на несуществующем языке. Писатели, написавшие все те книги, — те самые писатели, которые всего за десять лет до описываемых времен всерьез претендовали на то, чтоб их имена продолжили ряд «Пушкин — Лермонтов — Гоголь — Тургенев — Достоевский — Толстой — Чехов», при жизни сошли на нет, продемонстрировав собственную несостоятельность. Сегодня уже никому в голову не придет читать Айтматова или Распутина: они, как сейчас понятно, ничего не написали ни о своих временах, ни о чем‑то вечном»…

Ну не мудак ли.

Полез искать его биографию. Оказывается, он окончил мореходку, даже пару сезонов плавал на знаменитом «Крузенштерне», учебном барке, вызывающем у меня сугубый пиетет к судну и уважение к его команде. Но, как и многим детям перестройки, для которых Астафьев и Айтматов не написали ничего вечного, море пришлось пащенку не по вкусу: полез в журнализдику. И стал строить журнализдски–полетическую карьеру.

Карьера эта изобиловала такими подводными камнями, которые кругосветному «Крузенштерну» и не снились. В результате активной полетической позиции вьюнош получил 56 ударов железным прутом по выступающим частям тела, в т. ч. и по черепу головы, стал хромым калекой. Чертовски важные вопросы решаются и такими вот способами.

Туда тебе и дорога. Теперь вместо открытого моря обивай пороги редакций и извивайся по их заказу. Мудак. Хотя… он сделал свой выбор еще в мореходке. Болотники его прям на руках носят.

Нет, конечно, человеку перебили ноги–руки–челюсти, его жалко. Но ведь сиюминутный моск его изначально бронирован от вечных истин. Он приучен вертеться среди городского планктона, а там оглядка таки нужна.

Несчастная эта молодежь времен перестройки. Она неспособна отделить главное вечное от главного сиюминутного.

Кашин талантлив, прыток, циничен, пронырлив. Урожденный калининградец, но москвич по духу, он далеко пойдет. Но… мудак.

Если так нынче рассуждает большинство молодежи, то я от нее дистанцируюсь.

Пожалуй, вот это и есть самое большое потрясение в моем нынешнем мировоззрении.

Открыл новую книгу, которую предложил мне Игорь: «Стратегия. Замок Россия» Вадима Денисова. Что‑то фантастическое: о создании новой русской цивилизации на Земле. Ну, посмотрю. Пока язык мне не очень по душе – слишком уж современный и динамичный; я же привык к неспешной эпичности.

Смысл книги, как я понял, в том, что некие Следящие за развитием земной цивилизации загодя увидели, что на Землю надвигается космическая катастрофа, но земная цивилизация не готова сплотиться для того, чтобы в ней выжить; предупреждать же людей бесполезно. Поэтому ставится эксперимент: из множества народов земли набираются эдакие небольшие замкнутые сообщества, кластеры, и разбрасываются по макету (типа Земли – но с другой конфигурацией океанов и материков). Им дается возможность: попытаться в кратчайший срок создать новую цивилизацию, способную к сплочению и борьбе в любых условиях; на первых порах им с небес оказывается какая‑то элементарная материальная помощь – типа эдакий Таинственный Остров. Люди должны выжить и набраться опыта для выживания в еще более трудных условиях предстоящего Апокалипсиса.

А что: идея хорошая. Понравилось, как автор быстро и беспощадно расправляется в новом русском кластере с теми, кто пытается организовать бандитские структуры: с группой чеченцев или там с отрядом бывших зэков. Их просто уничтожают, без раздумий, как инфекцию. И как важно не дать распространиться в обществе вредным идеям разобщенности, демократии, перетягивания одеяла, бездеятельности. Как важно организующее начало, вообще единоначалие.

Здесь мне как‑то окрылась роль организатора, топ–менеджера, политика, роль высшего эшелона в принятии решений, роль иерархии. Кухарок здесь ставят на свое место, кузнецов – на свое. Имперское мышление. На пустом месте мы создадим империю. Пусть все желающие присоединяются к нам, встраиваются в иерархию, – но пусть полностью принимают нашу идеологию: экспансия, завоевание неизведанного мира.

Не понравилось про церковь. Я считаю – не должно быть никаких церквей, никаких богов. Новая цивилизация, опирающаяся на современные технологии, не должна дать места заразе веры. Вера и религия должна быть одна: завоюем этот мир без помощи богов, сами! Религии разобщают народы!

Ну, пока я еще на середине книги.

Вчера хорошо посидели у детей. Юлька притащила листки с тестами со своих многочисленных олимпиад, и мы с увлечением отвечали на задаваемые там вопросы. Ну, внуки наши будут явно умнее наших детей: вопросы‑то каверзные, требующие знаний и логики.

Нажарил отбивных. Попутно дочитал книгу. Ну что. Ощущение полнейшей незаконченности, типа, продолжение следует. А в общем, впечатление такое, что аффтар хотел всего‑то донести именно ту самую свою идею, которую я уже описал выше; идею‑то донес, а дальше сил хватило только на кружавчики, пацанско–оружейный антураж, мочить чурок… выпирают явные интересы молодого горожана–ролевика–сталкера, а по жизни – видимо, офисного поцреота–планктонщика среднего звена. Напихал он туда и медведей размером с КамАЗ, и кондоров с шестиметровыми крыльями, приплел зачем‑то и древнюю баллисту, и самолет Пайпер Каб… а зачем это все – и сам забыл. И еще этот жаргончик…

Не… таки сырой романчик. Мелкий. Но, вопщим, – сойдет; пипло схавает. И я схавал, развлекся. И что – и забыл? Да нет, эта идея подготовки человечества Высшими силами к грядущим катастрофам впечатлила. Правда, это — единственное достоинство произведения; оболочка же тривиальна: для настоящих мушшын, горожан столичного розлива… комп, пиво, чипсы, ножи–пидсталеты, калибры, патроны… Пятничная мечта засидевшегося клерка.

Какая‑то внутренняя параллель вывела меня на фильм Тарковского «Сталкер». Читаю материалы о нем и прихожу к тому же выводу, который незабвенный журнализд Кашин сделал в отношении совершенно не потребных ему произведений Астафьева, Айтматова и Распутина: фильм ни о чем; в нем несуществующим языком несуществующие люди обсуждают несуществующие проблемы. Я этот фильм видел один раз: нечто эдакое; ничего из этой тягомотины не понял и возмутился тем, что Тарковского причислили к лику величайших художников. И, в общем, фильм быстро засунули на полку всякой классики и замолчали, как замолчали и «Андрея Рублева», и «Солярис», и другие фильмы великого и ужасного. Это все нам не потребно. Ну, знатокам, в оправдание своей несостоятельности что‑то понять, можно бормотать, что фильмы опередили свое время. Да никто их нынче не показывает.

Не, ну, дегустаторам экзистенциальной апперцепции оно, конечно, доставило. Но на хрен бы они нам были нужны, эти утонченные. Пидоры вон тоже твердят, что, мол, а ты попробуй…

А совковому пролетарию эта апперцепция оказалась ни к чему; Тарковский оскорбился и умотал за границу, где его подняли на щит экзистенциалисты.

Я раньше‑то считал, что под этим мудреным словечком скрывается вечная необходимость мыслящего сапиенса к труду, в любых условиях, типа «вставай и иди». А теперь я начинаю понимать, что этим фиговым листком, означающим нечто вроде «бытие мое», нынешняя гнилая интеллигенция прикрывает срам своей жизненной несостоятельности. Мусор человеческий. Как только в обществе какая буря, цунами, так это, экзистенциальное, откуда ни возьмись всплывает, сбивается в кучи, прыщится вроде бы силой… но волна схлынула, мусор только изранил землю, да и вынесло его в чистое море.

Барсук таки договорился с пиндосами о поставке первой партии ихних двигателей для ремоторизации Ан-2; вроде как есть договоренность и о второй сотне. Видать, нашелся‑таки спонсор. Ну, поглядим же, как у него пойдут дела с ТВД.

Как я понимаю, подъем на крыло Ан-2 упирается в какие‑то там сертификационные требования ИКАО. России надо быть тверже и гнуть свою линию. В конце концов: а то, мол, крантик перекроем. Да просто поставить их всех перед фактом: если России надо – она будет летать и на не сертифицированных по вашим правилам старых машинах. А если на нас станете давить и введете санкции – мы тоже сможем надавить. Мы же вам газ поставляем… И вы же летаете через необъятное наше воздушное пространство. Ну такова жизнь.

В этом плане я поддерживаю решительные и жесткие ответные меры наших правителей на пресловутый американский «кодекс Магнитского». Неважно, какие аргументы применяются; важно другое: Россия поднимает голову.

Китай такими деликатными вопросами вообще не задается. Он внаглую копирует лучшие западные образцы и начинает их производство. И кто что против него может предпринять. А новая Россия старательно втискивается в ВТОшные рыночные отношения и сконфуженно пытается все делать по законам вожделенного, нетленного, святого западного Рынка. На котором нас уже давно с ухмылкой обшмонало и еще обшмонает опытное европейское жулье.

Открыл почту – во: Проза ру номинирует меня на Национальную премию «Писатель года».

Да пошли вы все подальше. Я знаю изнанку этих премий, не хочу переживаний, подобных прошлогодним. Тем более что денежного выражения премия не имеет, только дает возможность графоману наконец‑то выразить себя в бумаге. Я это все прошел, мне не надо. Вежливо отказался.

Внимательно изучил я и все материалы по этой премии «Писатель года». Ну… надувание пузырей. За отдельную плату тебе и карточку личную выпишут, и удостоверение члена какого‑то странного Литературного клуба России выдадут… а если не пожалеешь полторы сотни тысяч на удовлетворение амбиций, то тебе распечатают тысячу штук твоей книги, кубометр. И потом делай с нею что хочешь. Кому она на фиг нужна.

Все только лишь ради того, чтобы о графомане услышали, что попал под лошадь!

А какой‑то дед Ершов, выживающий уже из ума, взял – и спокойно, с юмором, отказался от «столь высокой литературной награды». Ищите дураков в другом месте.

На моей страничке Прозы, в разделе Кабинет, постоянно выскакивает и прыгает в глаза текст этого стандартного, как я понял, письма для номинантов.

Не, ну и авторитетная же эта редакционная коллегия Прозы: вот иной раз какой‑то без году неделя пейсатель, с парой сотен читателей, в аннотации гордо объявляет себя номинантом премии Писатель года-2012. Когда успел? С каких щей его выдвинули? Кто его безсмертные навайки оценивал?

Вез тут Оксану; играла тихая, успокаивающая музыка. Оксана заметила, что сама за рулем включает себе музыку бодрящую, подстегивающую. И вообще, мол… что за темп жизни был в 70–е годы – разве сравнить с нынешним. Приходится, мол, себя подгонять.

А я себе и думаю: и мы считали в молодости, что темп 70–х – самое то, а вот в 50–е…

А Юлька лет через двадцать будет вспоминать 10–е годы как время черепашьего шага жизни.

Мне же все труднее выдержать этот самый черепаший шаг, я уже не успеваю. И чтобы не нервничать, к примеру, в потоке несущихся машин, я включаю себе релаксационную медленную музыку.

Вчера вечером во Внуково самолет Ту-204 компании «Ред вингз» после посадки выкатился за полосу и разрушился при лобовом столкновении с дорогой. На борту пассажиров не было. Погибли экипаж (три человека), да одна бортпроводница умерла потом.

Скорее всего, перелет, на пустой машине, при предельном, до 15 м/сек, порывистом боковом ветре. Поддуло… а дальше – пока то да се… Это один вариант.

Второй вариант – в течение двух месяцев это уже четвертое выкатывание Ту-204 из‑за несрабатывания реверса и тормозов на пробеге; грешат на какие‑то концевики. Росавиация позавчерашним числом, аккурат накануне катастрофы, успела отправить в КБ официальное письмо с претензиями. Тогда, вполне возможно, в данном случае экипаж оказался заложником техники, а принять решение об уходе на второй круг с пробега не успел. Причем, перелет‑то действительно был (диспетчер даже крикнул в эфир «Тормози!») – а значит, существовал острый дефицит времени на принятие решения.

Экипаж‑то опытный: КВС уже в возрасте, лет 57–58, налет под 15000 часов, у второго 10000. Ну да черные ящики уже расшифровывают.

Размещено в сети видео катастрофы с регистратора машины, проезжавшей в этот момент по шоссе. Видно, как самолет буквально налетел на насыпь и разрушился почти взрывообразно, т. е. скорость столкновения на удалении 250 м за торцом полосы была явно велика, за 100 км/час. Переднее колесо оторвалось, взлетело в воздух, ударило проезжавший джип и поскакало по дороге.

Может, пытались уйти на второй круг, уже с грунта?

Источник произвел вброс информации по расшифровкам Ту-204. Скорее всего, неисправность реверса… или тормозов. Понятно. Но полоса длиной три километра, а потребная посадочная скорость при таком весе всего чуть за 200. Если бы сели на знаки, то вполне смогли бы вовремя определить отказы и уйти на второй круг с пробега, а там принять уже решение в соответствии с обстоятельствами. Для всех этих операций у них бы еще оставалось полосы впереди на 40–45 секунд. Значит, не были морально готовы, несмотря на хорошо им известные причины предыдущих выкатываний. Командиру 58 лет, второму 52, бортинженеру 56.

Ты‑то в свое время ушел, что ли, на Ил-14 с короткой полосы в Енисейске? Нет, тупо давил тормоза до конца и все равно выкатился. Правда, летал тогда всего первый год командиром, да и возраст был всего 30 лет, да и полоса‑то всего 900 метров. А тут уже пенсионеры…

Ну, самолетопад продолжается, и я отношусь к нему спокойно, на грани профессионального цинизма. Слава богу, пассажиров на борту не было; а у летающих людей такая судьба.

По Ту-204 просочилась инфа: посадка у них получилась в 800 м за знаками, скорость касания при весе 65 тонн была 263 км/час. Ну, тут говорить не о чем. Обычный рас…здяйский синдром старого, потерявшего страх пилота.

Листаю интернет. Нашел пару новых отзывов читателей на «Страх полета»; вот один из них:

«Книгу дал почитать отцу, 65–летнему седому старому списанному пилоту Ту–154. Не дай бог видеть никому, как молча рыдает сильный мужик».

Оно, конечно… кгм… Ну, может, слегка выпил перед этим дед.

На Прозе началась номинация на очередную премию: «Народный пейсатель». Тоже нечто виртуальное, для графоманов. Выдвигает соискателей специальная комиссия экспертов, из авторитетных авторов, публикующихся здесь же; список их выложен. Полез я посмотреть, а судьи кто. Ага: в списке среди десятка портальных авторитетов–судей засветились фамилии предыдущих победителей премии «Народный пейсатель», занявших первое, второе и третье места.

Ну, все понятно с вами, ребята. Выдвигаете своих, делите места между своими. Куды там ездовому псу пробиться. Да и на фиг мне это вообще надо.

Тут в Домбае два придурка, возжелавшие адреналину, решились скатиться по склону в специальном прозрачном шаре–зорбе; ну, аттракцион такой, платный. Да что‑то не срослось: шар сошел с дороги, покатился в сторону, а там километровое ущелье, не огражденное сетками. Организаторы аттракциона бросились наперерез, пытались остановить зорб, но не удалось, и он поскакал вниз. Ну, один чудак в шаре погиб, а другой вроде пока еще жив. Видео выложено. Я подумал: каким жадным глупцом надо быть, чтобы в столь гиблом месте организовать такой опасный аттракцион. Ну, посадят хозяев шара. О здравомыслии же тех, кто был в шаре, вообще молчу. Адреналину им, бля, не хватает…

Еще видео: опять же‑таки чудак на самолете Як-52 крутит глубокие виражи над самой поверхностью замерзшего водохранилища. Естественно, теряет землю, цепляет крылом заснеженный лед, кувыркается… остался жив. Поразило, как долго обломки скользят по хорошо заснеженному льду. Прям иллюстрация к «Страху полета». Перед касанием кто‑то из компетентных зрителей кричит: «Ногу давай! И хорошая реплика снимавшего сюжет: «Довыё…вался».

Надо побольше таких роликов выкладывать в сеть: может, хоть кого‑то заставит задуматься.

По Ту-204 озвучили предварительное заключение о причине катастрофы. Ну, разгильдяйский экипаж сам создал себе трудности, с этим перелетом и посадкой на повышенной скорости, а потом у них не сработал реверс из‑за залипшего концевика, и они 30 секунд, вылупив глаза, тупо гнули тяги РУРов, а когда дошло, что скорость не падает и шоссе уже перед носом, командир успел дать команду «выключить дви…» и всё. Чего с дедов взять: маразм. То же самое, что и у славного дагестанского командира в Домодедово два года назад: «А я й рас–те–рял–ся».

Открыл почту – опять письмо от Московского союза пейсателей: теперь мне предлагается участвовать в Международном Парижском книжном салоне. Правда, на конкурсной основе. Плюс требуется представить от 5 до 20 экземпляров своих изданных книг. Плюс… перелет у Париж, проживание и питание там – все за свой счет.

Ага. Поучаствуй… собачка… среди москвичей… для массовости. На конкурсной основе.

Молча послал их в задницу.

Чегой‑то они ко мне начали приставать на старости лет.

Прочитал тут рассказ хваленого Кузнецова–Тулянина про нонешнюю деревенскую жись – грязную, дикую, бессмысленную: «Ах, Митя, Митя». Этот рассказ потряс в свое время критега–горожана, который и навел меня на сабж; я же воспринял опус с чувством спокойной гадливости. Натурализьма, понимашь. Критический реалист, новый Короленко – дети подземелья, блин. Ну, дерьмом нас не удивишь.

Что – может, и Ершову взяться описывать грязь летной работы? Ну уж хрен. В грязь опуститься легко – а ты попробуй вылезти из грязи! Попоробуй дотянуться до Неба!

Наткнулся на стихи Александра Себежанина… пронзило – брызнули слезы:

Ты мне снишься опять…

Как весна, как короткое счастье…

Словно первый подснежник,

Что посмел средь сугробов расцвесть!

Ну скажи, почему

Ты мне, милая, снишься так часто?

Без тебя – не могу!

Как мне жить с этой болью, ответь?

Столько вёсен искал

Я тебя! Уж виски замело мне порошею…

Сто дорог позади,

Сто тревог, сто надежд и разлук.

Сладкой болью твой взгляд

Моё сердце тревожит, хорошая!

Об него я споткнулся

Внезапно, нечаянно, вдруг!

Где ты раньше была?

И какими бродила ты тропками?

Как тебе – без меня –

В этом мире тревожном жилось?

Моё чувство к тебе

Так пронзительно нежное, робкое,

Изумительной музыкой

В моё глупое сердце влилось.

Ты мне снишься опять…

Как внезапное, редкое счастье.

Как заброшенный пруд,

Где недвижные лебеди спят…

Запоздалый сентябрь,

Почему ты мне снишься так часто?

Я, пожалуй, умру,

Если ты не настанешь опять.

Отложил. Такими вещами наслаждаются в одиночестве.

Александр Себежанин – в миру Александр Михайлович Павлов, псковский поэт.

В Москве убили вора в законе, некоего деда Хасана. Москва скорбит. Москва прощается. Москва хоронит. Москва внимательно следит за переделом сфер влияния. Собрались подельники деда Хасана, избрали наследника…

Какой‑то театр абсурда на Марсе. При Сталине бы всех подельников давно сгребли и просто физически уничтожили бы. Но Путину важнее сохранить статус кво. Вот она, оборотная сторона моей любимой стабильности.

Наде возжелалось поехать полюбоваться ледяными скульптурами на набережной; тащит и детей. Дети не хотят переводить день. Надя настырно, со всей пролетарской энергией, тянет их за шиворот к коммунистическому счастью. Ну, решают.

Как сказала мне по телефону Юлька: «Я уже выросла из всех этих горок–скульптур».

Поехали сами.

А таки стоило съездить и посмотреть. Наверху на набережной выставка ледяной и снежной скульптуры; принимали в ней участие и художники из‑за рубежа: китайские, и даже с Аляски пара. Красиво, тонко, символично.

А внизу была выставка картин красноярских художников, и в центре экспозиции – четыре огромные копии великих полотен Сурикова. Тронуло до слез. Сказал Наде спасибо.

Слегка замерзли мы там, хоть я и оделся вроде по сезону. Все же от Енисея сырость, да морозец, да ветерок, да хвораю. Добежали до машины, еще не успевшей выстыть, быстренько доехали домой… зябко… Налил я рюмочку; Надя тоже не отказалась. Ну… за искусство!

А–а-ахх… хршо!

Не знаю, остались бы довольными наши продвинутые дети или нет, а мы довольны. Час делов.

И упали у ящика. Шел тягомотный сериал по мотивам–по мелодиям «Графа Монте–Кристо», с Депардье в главной роли… все какие‑то серые, как пылью припорошенные… С той старой знаменитой картиной, где великолепный Жан Марэ, – ну никакого сравнения.

Но зато в рекламных перерывах, занимавших 70 процентов всего киношного времени, удалось посмотреть концерт австрийского симфонического оркестра, исполнявшего вальсы и польки Штрауса. Вот где блеск! Все электрогитары мира я бы укатал катком, забетонировал и сложил пьедесталом этому коллективу, там человек 30 всего – но какие мастера!

Так что день получился из одних наслаждений. И голова перестала болеть – то ли от свежего воздуха, то ли от коньячка.

Сегодня подморозило, но я уже прокашлялся, чувствую себя способным прогуляться по берегу, пока по малому кругу. Надо шевелиться. А для начала подсушу в доме и поглажу постельное белье. Восхитителен запах внесенного с мороза свежего белья. Для меня это символ уюта.

Бляха–муха. Кажется, уже в сотый раз перечитываю «Страх полета», вдумываюсь в каждое слово, в каждую запятую. Вот шкурой чувствую, в полной мере ощущаю эту авторскую болезнь: вечное недовольство сделанным. Если бы можно было вернуть… уже кое‑что написал бы не так, что‑то бы подправил, подшлифовал…

Иные аффтары так и делают: «издание второе, исправленное и дополненное…» А я не могу, совести не хватает. Да и суета все это: читатель и не заметит. Но душа болит. Никогда не думал, что будет так болеть.

Хотя я более чем уверен в себе: я сделал прекрасную вещь, я убедился в этом по откликам, по письмам, по своему авторитету в авиационных кругах. Я писал о таких вещах, о которых знаю лучше всех на свете, и написал об этом лучше всех. Вот ровно четыре года «Страху полета». Вот уже как двенадцать лет моим «Раздумьям» – и хоть кто‑нибудь в мире что‑то подобное попытался сотворить? Никто. А круги расходятся.

Но душа все равно болит.

Занес в дом и сначала расставил, а потом уже развесил грохочущее, вымороженное, пахнущее свежестью белье; через полчаса приступлю к действу. Не жизнь, а каторга.

Артур тут похвалился успехами. По программе он должен был отлетать тренировку с инструктором на флайт–симуляторе по приборам. Ну, будучи опытным симмером, он показал австралийцу такой класс, что инструктор обозвал его лучшим из курсантов–прибористов за всю свою карьеру. Так что прямой путь Артуру – получение допуска к полетам по приборам.

Очередной читатель «Страха полета» выродил то же, что и все: мол, «на одном дыхании…» В общем, оценил язык повести как делающий честь даже профессиональному литератору. Ну, для порядку сделал мне несколько замечаний. Ему бы хотелось, чтобы я растолковал читателю смысл этого удара в хвосте. Да объяснил бы поподробнее, что это за штука стабилизатор и как он работает. Да заглавие сделал бы не таким двусмысленным, да пафоса побольше в конце. Но главное – просит «каленым железом выжечь» эту «горстку плоти», заметаемую снегом, а взамен поставить герою хрустальный памятник из предсмертных слез. А в общем, сказал спасибо за прекрасную повесть.

Я попытался кое–чего ему объяснить. Но это бесконечно и бесполезно, поэтому сократил письмо, сдержанно поблагодарил в конце за отзыв; отправил ему заодно опус Урана: пусть поучится настоящей критике.

Я этот пёрл Урана перечитываю постоянно. И все пытаюсь понять, почему его не торкнуло – раз, и прав ли он, критикуя мой казенный язык, – два. Ведь пишет он правильно, критика его обоснованна… Но почему тогда читатель – главный судия любого автора – массово принимает мой труд на одном дыхании? Почему законы литературного написания книг, так восхваляемые Ураном, в данном случае не действуют? Значит, существует нечто высшее, что достигает сердца, минуя эти законы?

Заглянул еще раз наобум в свою повесть… и понял, почему Уран мудак. Он вообще не видит внутреннего мира героя, если герой – обычный, нормальный человек. Ему подавай червоточинку… эх вы, пидоры современные.

Я же в характер и мировоззрение Климова всю душу вложил. Нет в современной литературе настоящего героя – так вот вам пилот Климов, герой, делающий дело в любых, самых страшных обстоятельствах. Он не мятущийся, не рефлексирующий, не кидающийся в крайности и делающий при этом ошибки горожанин. Он каменный. Скала. Надёжа. Учитесь, каким можно стать, и стремитесь – вот вам пример. Ну, как Евгений Кравченко.

А Уран – слабак, несчастный человек, не нашедший себя и испытывающий, по его же словам, страх перед пустотой конца жизни. Пристроился билетами торговать… поэт, блин. Гармонию алгеброй пытается поверять.

Я ныряю в текст «Страха полета» и каждый раз оказываюсь в другом мире – привычном, давнем, понятном, напряженном. Люблю перечитывать повесть не от любви писателя к своему детищу – нет. Я просто там живу. Я вылезаю оттуда всегда с мокрыми подмышками. И, по–видимому, мои читатели, воспринимая текст, испытывают что‑то похожее. А поэту Урану – не дано. Он там приводил аналогию с отсутствием музыкального слуха; и верно: он этим чутьем сопереживания не обладает, и говорить с ним об этом бесполезно.

Вот такая у меня напряженная литературная жизнь.

Опубликовали предварительные итоги расследования катастрофы Ту-204. Это уже цифры МАКа.

Итак, посадочная масса 65 тонн, расчетная скорость на глиссаде для такого веса 210; из‑за бокового метра до 11,5 м/сек командир оговаривает: увеличиваем скорость до 230.

Ладно, все согласно РЛЭ. Но скорость на глиссаде они держат 260! И идут строго по продолженной глиссаде, по верхнему ее пределу: проходят ближний на 65–70 м, торец аккурат на 15; я бы торец прошел на 10 и на точку ниже.

Малый газ, машина летит; досаживают на скорости, с перелетом 900–1000 м, но очень мягко – перегрузка 1,12. Скорость касания 230. С этой массой скорость отрыва‑то с закрылками во взлетном положении – 220! А они – в посадочной конфигурации. Естественно, машина дышит. Касние левой, потом передней, потом правой, при этом левая отделяется… По тормозам! Реверс включили сразу после касания… а обжата только одна стойка – створки и не переложились. Компьютер тамагочи решает, что это уход на второй круг, и позволяет двигателям по команде РУР(!) выйти практически на номинал. Бортинженер докладывает, что реверс не включается. Они выключают реверс, машина катится, скорость 208; полполосы позади. Тормозные гашетки обжаты, тормозов нет… Давай снова реверс. А стойки никак не обжимаются – это ж только–только расчетная скорость касания. Кренчики туда–сюда: то одна нога, то другая отделяется, и сигнала о синхронном обжатии двух основных стоек все нет. А на этот синхронный сигнал завязана блокировка створок. И торможения

нормального нет: стойки разжаты, и работа тормозов блокирутся, чтобы ж не снести покрышки, – это автоматы растормаживания в воздухе, которых у меня еще не стояло на 124–й, тогда, в Сочи.

Снова они включают реверс. Естественно, он снова не работает, а обороты выходят почти на номинал; начинается ускорение. Тормоза отказали – тычутся кнопки включения автоматического торможения, слышны реплики «автомат включай». Про аварийные ручные тормоза, а главное, про ручной выпуск интерцепторов на пробеге, забыли. Выпусти они интерцепторы, стойки бы обжались сразу и все бы заработало.

Скорость растет; к торцу доходит до 240. Взять штурвал на себя, влупить взлетный – да они и на номинале бы ушли с таким малым весом. Нет, выкатываются. Командир, совершенно сбитый с толку, дает команду выключить двигатели. Самолет забуривается в снег, стойки обжимаются… выскакивают интерцепторы, перекладываются бесполезные теперь створки реверсов. Скорость в сугробах падает, но на участке 400 метров уже никак не остановиться. Самолет влетает в овраг, за ним стеной насыпь шоссе, скорость 190…

Экипаж, конечно, виноват. Разгильдяи. Но ведь не должно такого быть, чтобы все средства торможения зависели от двух синхронно работающих концевиков. Явная заумь КБ.

На Ту-154 все было проще. Там не было возможности увеличения оборотов, если не перекладывались створки, либо возможности перекладки створок, если обороты слишком велики, либо включения реверса на эшелоне, – там везде железные, механические блокировки на самих двигателях.

Надя упрекает меня, что, мол, ты приучаешь пилотов к мягким посадкам – вот тебе результат мягкой посадки.

Но у меня‑то тормоза работали всегда, независимо от крена на пробеге. А главное – как только самолет касался полосы, он к ней прилипал, стойки с концевиками всегда обжимались сразу, и я всегда считал интерцепторы на пробеге излишеством.

Я не позволял себе при малых массах держать скорости больше нормы, строжайше следил. Не позволял перелетать. Не шел по самому верху продолженной глиссады. Пусть почитают мою «Практику полетов». А садился всегда мягко и без крена.

Да и пошли вы все в задницу! Я остался жив и никого из двух миллионов своих пассажиров не обидел. Везение, везение – помилуй бог, надобно же и умение! Чуйка нужна. Блин, не удержать пустую машину в пределах полосы 3050 метров, ну, пусть с боковичком… Спецы.

Думал, на форуме меня какашками закидают. Нет, пока молчок.

В Казани А321 заходил в тумане, по II категории, выскочил на ВПР в непосадочном положении, ушел на второй круг, при этом допустил просадку и распорол хвостовую часть фюзеляжа о фонари курсового маяка; потом зашел и сел благополучно. Еще бы метров пять ниже – и очередная катастрофа.

В Турции тоже: вроде бы в аэробус, по словам экипажа, «попала молния», загорелся двигатель, срочно зашли и грубо сели; все живы. В молнию что‑то не верится: там было всего +3. Да и от молнии самолет не загорится. Да и грубая посадка с молнией тоже никак не вяжется. Сами наверно накосячили.

Вчера вечером сел было писать пространное письмо моему критику… и притормозил себя: зачем рассыпаться. Обошелся кратким нейтральным ответом. А если он начнет читать остальные мои опусы, тема продолжится.

Вывод, который я сделал из этого экспермента по привлечению, так сказать, стороннего, неавиационного эксперта–критика, таков: не прогибаться ни перед кем, держаться уверенно, без стеснения пиарить себя в сдержанной, полной достоинства форме. Противопоставить‑то моим доводам нечего; старый лай околоавиационных щенков и снобов про яканье, самовосхваление, самоуверенность и пафос уже давно не катит: авторитет мой в авиации достаточен. А с теми, кто о Ершове раньше не слыхал, такая форма общения единственно правильная: человек, потрясенный непривычной формой литературы, бросается к Яндексу и получает ушат информации об авторе, которая теперь уже таки всерьез производит впечатление на непосвященных. И сразу полуфамильярное «Василий» сменяется уважительным «Василий Васильевич» и пожеланиями творческих успехов – что мы и имеем в дальнейшей переписке.