Вотыты

Глава 7. Забота серебряного принца

Мидир негодовал. Нет, мама и правда вновь окутала его заботой. Но брат, после длинной и нудной выволочки, задирал нос и совершенно перестал общаться. Киринна опять отправят в патрули, несмотря на то что второй принц всячески объяснял первому, что это глупо и не-ра-ци-о-наль-но! Даже новое длинное слово ради убедительности припомнил!

Мидир пнул воздух, взметнув по коридору пыль: Киринн тоже хорош! Вместо того, чтобы провести хоть полдня, отпущенные ему Мэрвином, с ним, Мидиром, тот скрылся где-то в замке. И как Мидир не выслушивал взрослого, ухо улавливало только какой-то мерзкий шепот или шорох. Радовало, конечно, что Киринн не бросил Мидира. Огорчало, что уезжать ему предстояло спустя сутки. Киринн появился сразу у ворот, чуть бледнее, чем обычно, но довольный настолько, насколько довольным его Мидир вообще не помнил.

И самое обидное, с самим Мидиром это было не связано никак!

Волчонок зарычал на каменную голову, безучастную к тревогам почти взрослых принцев, опять пнул воздух и отправился развлекаться на внутренний двор. Поговаривали, что там можно увидеть тень неуловимого Нуаду, если не моргать и ровно в полночь посмотреть на шпиль левой башни. Мидир не моргал, глаза слезились, но тени на земле лежали подозрительно обыкновенные.

День состоял из сплошных разочарований, а потом еще Мидира выловил брат и загнал-таки на занятия, что сделало окончательно ужасными остаток дня и целый вечер.

К ночи Мидир был готов сам стать призраком вроде Нуаду, только чтобы от него отстали с этими мерзкими, длиннющими, отвратительно ветвистыми генеалогиями Дома Леса, переплетающимися не хуже его корней.

Вдобавок, советник будто задался целью сегодня допечь второго принца. А ведь обычно старался не замечать! Присутствовал на всех уроках, подпирал стену, беседовал с учителями, не упуская шанса объяснить каждому, что за Мидиром нынче глаз да глаз, а то исчезать наловчился из-за замкнутых стен и поднятого моста…

Мидир кипел, варился, перекипал, остывал и начинал заново – слова у советника, кажется, вовсе не заканчивались. А может, он придержал их все как раз для сегодняшнего дня.

Старый волк наблюдал, Мидир мечтал остаться в одиночестве, учителя нервничали от соседства с помощником Джаретта Великолепного, а сам советник бесконечно раздражался на все. Одним словом, все изнывали.

Едва закончился последний урок, Мидир вскочил с места и рванул в дверной проем раньше, чем кто-то успел бы даже «ам» произнести! Пробежаться по галерее было сущим удовольствием после сидячего дня и заунывных взрослых речей, темные коридоры знакомо вспыхивали магическими светляками, поэтому Мидир решил прогуляться.

Он уже очень давно не осматривал свои владения!

В основном, конечно, потому что Киринн уехал, а обходить длинные коридоры пешком, вместо того чтобы восседать на широких плечах и вести беседу, было слишком скучно.

Сегодня, впрочем, скучного было через край, и оно было по-настоящему скучным! По сравнению с ним любая пустынная галерея становилась настоящей развлекательной комнатой.

Мидир пробежался, прошелся, опять пробежался, поднялся на башню, вздохнул, оглядев другую сквозь пространство-пропасть. Был бы там хоть какой хиленький мостик, второй принц обязательно бы пробежался туда-сюда, а так… Прыгать – слишком далеко, летать – мечтать не вредно, «господин второй принц Дома Волка и Благого двора», как сказал бы очередной заунывный зануда, просто фу!

Пришлось повздыхать надрывно полчаса и уйти восвояси. Стражники почему-то хмыкали за спиной, но Мидир почти не обращал внимания: спросить их, так не ответят, или скажут своеобычно по-взрослому! «Вам это рано, второй принц», «нет, я не знаю ответ», «волчат находят в капусте» – хотя и без глупых стражников понятно, что ничего подобного!

Мидир гулял, стражники шушукались, в какой-то момент он перестал обращать на них внимание, а потом его привела в чувства только обрушившаяся на уши тишина. Он вынырнул из своих мыслей и заозирался, пытаясь понять, куда завели его ноги и почему тут нет стражи. Что-то привело его непонятно куда, что-то, что гнало то на башню, то в подвалы. Чужая, чуждая воля, а он – он поддался!

Второй принц огляделся: самый центр замка, по левую руку капала серебряная клепсидра, высотой в три Мидира или полтора папы, а по правую руку с площадки этажа расходились лестницы.

Стражей не было видно и даже слышно. То есть, живых волков, конечно, каменные головы безучастно торчали по стенам тут и там. Мидир нарочно шаркнул ногой, звук вспыхнул и погас в навалившейся тишине. Кроме собственного дыхания еще сопротивлялись ей только капли клепсидры, но и те затихали от одной до другой на крошечную часть тона.

– Эй! Эй, кто тут! Я знаю, ты тут! – Мидир попытался крикнуть, но слова тоже были съедены тишиной уже в полутора шагах от него.

Волчонок попятился к клепсидре, готовясь сбежать по лестнице вверх, там были волки, он точно помнил, он только что оттуда пришел.

Глухо грохнул камень, явно наколдованный, необработанная глыба, быстрая и неаккуратная, но такая, которую Мидиру сейчас не пробить и даже не прорезать своей аурой – слишком быстро подступала неведомая опасность.

Волчонок метнулся к выходу, где камней еще не было, пробежаться можно и вниз, там Воган, всегда был и всегда будет. Но помешали взбесившиеся волчьи головы, схватили за одежду, рванули назад, а потом Мидиру и самому расхотелось – оттуда пахнуло смертью.

Ловушка сомкнулась еще хуже и быстрее, чем в подвале, и никто его сюда не заманивал, но Мидир чувствовал – почерк тот же. Смерти ему желают очень горячо и потрясающе настойчиво.

– А я вот возьму и не умру опять! – раздосадованный Мидир старался себя подбодрить и разглядеть, куда тут еще можно убежать, когда за спиной что-то зашуршало.

Все шорохи во враждебной тишине воспринимались гораздо ярче, чем обычно, Мидир дернулся, но развернуться лицом к предполагаемой опасности не успел. Успел только увидеть синюю руку и призрачный отблеск светлячка.

За ворот опять рвануло, голову качнуло обратно, в естественное положение, Мидир взглянул перед собой и обомлел: перед ним раскрывалась пустота. Сияющий мрак, темная жадная пасть небытия, портал в мир теней – Мидир не знал, как это назвать, но оказаться там совершенно точно не хотел. Дернулся побежать, куда угодно, только подальше от неестественного разрыва, и сразу напомнила о себе рука на воротнике.

Шею тронуло хвойным дыханием, по затылку побежали мурашки и онемение, возле уха что-то брякнуло, слух отключился, зрение помутнело, и все равно Мидир продолжал слышать шепот. Неразборчивый, неясный, хвойный шепот. Усилие руки втянуло Мидира куда-то назад, хотя он хорошо помнил, что там была только клепсидра и никаких дверей, даже тайных.

Перед лицом мелькнули камни, шепот стал разборчивее, Мидир навострил уши, стараясь понять хоть что-то, уловил отдельные слова:

– Глупый… куда… нет-нет… правильно…волки-волки…давно-давно…белый…ха-ха…белый…черный-белый…порядок…сторговал…порядок…слушаешь? С-л-у-ш-а-й!

Внезапная команда ударила по ушам грохотом разрушенных заклинаний, топотом ног опомнившихся стражников и внезапным звоном цепи возле самой Мидировой головы.

Мидир вздрогнул, рванулся, вывалился откуда-то, упал на пол, подтянул ноги и быстро-быстро обернулся.

Картина, которую он застал, отпечаталась в глазах еще на долгую секунду, прежде чем раствориться: темно-синий, рогатый, облепленный белыми звездами силуэт с единственной левой рукой, на запястье которой болталась и вызывающе громко звенела цепь. В лицо смотреть было страшно, но Мидир постарался, мазнул взглядом по оскаленным клыкам, торчащим чаще, чем у любого волка, кроме, разве что Вогана; заостренным ушам, слишком ровным шрамам и самое страшное – по светящимся ядовитой зеленью глазам.

– Боишься и делаешь, наследник, король и сам-себе-двойник в одном лице, дитя света и тьмы, родитель света и тьмы, угнетатель света и тьмы. Нет, не зря я послушал белого, спасибо ему за полжи... Вкусные… Жаль, рано ему уходить. Пе-ре-дашь?

И шагнул в стену.

Сердце Мидира охватило запоздалым ужасом, особенно оттого, что голос, который он слышал, точно не звучал под сводами замка. Древний принц, один из перворожденных, сообщил гулкие слова Мидиру прямо в голову, оставил свой отпечаток перед глазами и снова растворился в замке.

Мидир вздохнул с усилием, проталкивая воздух в горло, закашлялся и едва не растянулся на полу вовсе – что бы ни сделал Нуаду, это победило пустоту, а вместе с ней сожрало даже сам воздух. Сил не было сделать ни шагу. Сознание то уплывало, то приближалось…

А потом раздался сердитый голос и Мидир получил ощутимый пинок.

– Ты издеваешься надо мной, да? – старший брат носком сапога перевернул его с живота на спину. – Тебя только что не было! Твоего этого черного огня. А теперь появился! Знаешь, что отец бы со мной сделал, пропади ты совсем?

– Поцер-р-ровар-р-р бы? – прохрипел Мидир. – Ир-р-ри пожар-р-р р-р-руку? А может, похвар-р-рир?

– Ты точно взрослеешь, – говорил брат так же брезгливо, как переворачивал. – Чувство юмора где-то подобрал. На скотном дворе, не иначе. Меньше надо якшаться с белыми! Вставай уже, хватит валяться, – не вытерпел и толкнул опять.

– Чего ты зр-р-рой такой, Мэр-р-рвин? – вырвалось у Мидира.

Он потряс головой, не понимая, как сказал – ртом, мыслеречью? Мыслесловом? От чего там все восторгались? Или сам себе… сам с собой… сам в себе… Тьфу на этих взрослых, все у них запутаннее некуда! Все окончательно переплелось, видимо потому что он только говорил с Нуаду и еще не до конца поверил – действительно остался жив.

Судя по выражению лица Мэрвина, сказал это Мидир вслух, и жить ему осталось недолго.

– Да потому что все – все до единого! – в Доме Волка носятся только с тобой! Как ты родился, про меня словно забыли! – Мэрвин говорил, поднимая голос, чем неимоверно пугал: это было ему несвойственно. – Я – принц, наследник и продолжатель дела отца! Но беспокоятся все лишь о тебе! Мама! Папа! Воган! Все стражники! Белые отступники! Ты!

– Я о себе не беспокоюсь! – Мидир приподнял руки, пытаясь успокоить брата, но тот, кажется, наоборот, потерял последнюю связь с реальностью.

– Ты! Ты-ы-ы! Ты украл у меня родительскую любовь! И любовь всех, кому я вообще был дорог!

– Что?! – подскочил Мидир, забыв о том, что только что собирался помирать, был испуган и впервые вообще видел заледенелого брата таким!

Ткнул брата в грудь.

Мэрвин покачнулся, а потом угрожающе быстро нагнулся к самому лицу Мидира.

– Да меня слышит тор-р-рько Киринн! – Мидир постарался выкрикнуть подоходчивее.

– А меня вообще никто! – Мэрвин тоже выкрикнул, но как-то совсем недоходчиво.

– А как же советник? – Мидир почти удивился.

– Советник… – эхом повторил брат. – Да кому нужен этот советник?!

Мидиру показалось, что по коридору как-то неровно прошуршало, но Мэрвин сопел гораздо более гневно.

Губы Мэрвина подергивались нервно, словно он что-то хотел сказать и так же сильно – промолчать. Он отошел, поправил одежду и вновь принял отстраненный и высокомерный вид.

– Как ты смеешь жаловаться? – Мэрвин говорил необычно горячо, вкладывая в слова, что думал. – С тобой носятся все! Взять хотя бы белого громилу… Не понимаю, – покривился особенно горько, – что он в тебе нашел?

– Он во мне ничего не искал! – Мидир попытался быть понятным. – Он вообще ничего нигде не ищет! Он все потерял и нашел! И меня чуть-чуть, потому что я был на полу, ну, как, потерян тоже.

Мэрвин глубоко вдохнул носом, а потом протяжно выдохнул, прикрыв глаза. Мидир заподозрил, что понят не был.

– Запомни, когда-нибудь тебе придется выбрать между белыми волками – глупыми и высокомерными – и своей настоящей семьей, – голос был полон разочарования. – Надеюсь, в этом выборе ты не ошибешься!

– Как бы ты сам не ошибся, – огрызнулся Мидир, разочарованный не меньше брата.

– Второй принц, – резко наклонился к нему Мэрвин. Столь резко, что пахнуло на Мидира холодным северным ветром и горечью морской соли. – Вы забываетесь в своей дерзости. Сейчас перед вами – владыка Дома Волка.

– Да? – Мидир демонстративно потер глаза. – А я вижу только гр-р-рупого волка!

– Почему же глупого? – внимательно рассматривал его Мэрвин, словно хотел узнать ответы на незаданные вопросы.

– Потому что Киринн… – Мидир выпрямился. – Я и правда быр-р-р неправ. Родитер-р-ри р-р-рюбят нас…

– Но еще больше любят друг друга. Мы же ши! Привыкай к тому, что вечно будешь жить один и умрешь тоже в одиночестве, – от слов брата потемнело не перед глазами, а в самом сердце, магия шевельнулась и опала, побеспокоенная.

Мир вокруг стемнел постепенно, словно умер. Не было ни просвета, ни искры, ни цели, ради которой стоило жить. Не было слышно даже шороха. Перехватывало дыхание, а брат молча смотрел и смотрел. Глаза его казались такими же черными, как у Джаретта.

– Тебе это папа р-р-рассказар-р-р? Ир-р-ри советник? – Мидир попытался отгородиться от ужасных слов. – Так ты его бор-р-рьше ср-р-рушай, он тебе еще не такое р-р-расскажет!

Где-то далеко громыхнул цепями Нуаду, шепча что-то о цене жизни, поднял большую голову Киринн, ради него оставшийся без поддержки близких. Воган… Мидир понадеялся, что Воган хотя бы перестал резать морковку.

Повар перед внутренним взором мелькнул и пропал, действительно обеспокоенно оглядываясь посреди замковой кухни. Тишина снова смыкалась над головой, волчонок отчаянно остро ощутил себя маленьким, таким, которого легко захлестнуть любой мало-мальски высокой волной. Захлестнуть и унести туда, где никто не поможет.

Мидир постарался и кое-что вспомнил в своем бездонном омуте одиночества. Маму, освещенную лунным светом – и отца, преклонившего перед ней колени.

– Джаретт! – сжал кулаки и уставился прямо в глаза брата. – Даже наш отец выбрал…

– Любовь? Как бы она его не погубила, – прошептал Мэрвин и отвернулся.

Было в его жесте что-то окончательное, такое, с чем просто необходимо было спорить и спорить так горячо, как только возможно.

– Да ты!.. – захлебнулся Мидир. – Не смей обижать маму!

– Желаешь вызвать меня на дуэль? – сложив руки за спиной и расправив плечи, бросил Мэрвин.

– Да!

– Вот и чудесно.

Больше ничего сказать второй принц первому не успел: Мэрвин повел плащом, Мидира закрутило – и выкинуло на теплую еловую хвою.

Холодный ночной воздух растрепал волосы, Мидир вскочил с земли, по которой успел прокатиться, Мэрвин возвышался напротив, напоминая одну из статуй Черного замка – молчаливый, высокий, величественный и пугающий провалами тени на месте глаз.

– Я тебя побью!

Статуя не пошевелилась, не дрогнула, Мидир зарычал на брата так, как рычал на волчьи головы.

– Вот теперь я убедился, что ты просто неотесанный дикарь, полное подобие неотесанного начальника стражи!

– Сам ты неотесанный! Твоего собственного лица совсем нет!

Фигура качнулась, будто брат чего-то испугался.

– Я тебе сейчас покажу, «неотесанный»! – плащ красиво взметнулся черным крылом в сторону. – Я тебе сейчас покажу, «лица нет»!

– Вот и покажи, покажи! – Мидир поймал себя на том, что приплясывает от нетерпения: брат впервые не сдерживался и действительно с ним общался! И его даже никто не заставлял!

– Мне для этого понадобится… – Мэрвин вдруг по-старому холодно хмыкнул.

– Меч? Палаш? Секира? А-ле-бр-бра-быр-да?! – Мидир почти ждал, что да.

– Ничего из перечисленного. Особенно, – брат удивленно помялся, – последнее.

– Аркан? Сабля? Колье? – последнее второй принц слышал довольно редко, но оно было похоже.

– Не уверен, как ты собираешься использовать в поединке колье, – сейчас брат явственно удивился.

– А вот и увидишь! – Мидир не сомневался, что придумает: Воган как-то рассказал, как можно убить человека мякотью хлеба – после этого второй принц долго косился на все караваи. – Это же поединок!

– Поединок особ королевской крови, тут, знаешь, только обычные виды оружия в ходу, – голос брата опять уверенно похолодел. – Тем более, что я не собираюсь использовать оружие!

– А что ты мне тогда покажешь? – Мидир был уверен, что представляет собой серьезную опасность, и пренебрежение безопасностью со стороны Мэрвина было неумно.

Судя по продолжительному недовольному вздоху, Мэрвин закатил глаза.

– Я тебе покажу, как взрослые волки мнут уши мелким волчатам!

– Я не мер-р-ркий! Я кр-р-рупный! Даже очень! Для своего возр-р-раста, Кир-р-ринн тоже так говор-р-рит!

Ответом ему стал очередной тяжкий вздох.

– В таком случае, защищайся, крупный мелкий волк, я опрокину тебя, используя только ловкость собственного тела и то, всего-то вполсилы!

Мидир оскорбился и постарался повыразительнее оскорбленно застыть.

Мэрвин странно дернулся.

Возможно, не надо было воздевать руки.

– Хотя… Хотя!

– Я знар-р-р! Знар-р-р! Ты поймешь! Тебе не хватит, да?!

Мэрвин подавился воздухом. Наверное, Мидир не очень понял на расстоянии.

– Тебе плохо? Ты испугар-р-рся? Ты можешь мне сознаться, я никому не скажу, даже советнику!

– Мне хватит и четверти силы, чтобы тебя победить! – Мэрвин не оправдал надежд.

Настала очередь Мидира вздыхать: брат как обычно, в лучших традициях, не понимает выгоды предложений! А он старался!

– И под четвертью силы я понимаю всего-то одну свою руку, – Мэрвин помахал левой. – Даже не самую сильную! Все шансы на твоей стороне, брат, покажи мне, какой ты большой и опасный волк!

– Что-о?! Ты увидишь, ты сам увидишь, но будет поздно!

– Почему? С чего бы вдруг поздно? – Мэрвин всегда прекрасно прикидывался глупее, чем он есть.

– Потому что сейчас уже ночь, а потом будет совсем поздно! Ночь-ночь!

Мэрвин ничего не стал отвечать, просто встал в боевую стойку защиты, выставив перед собой только левую руку, как обещал. Правая скрылась за спиной, Мидир был уверен, сжатая в кулак. Мэрвин почти всегда сжимал кулаки, когда руки не были ничем заняты.

– Атакуй!

Других знаков Мидир ждать не стал и рванулся вперед, как выпущенный из пращи камень. Он умел бегать, низко припадая к земле, разворачиваться почти на месте, резко меняя направление, и сейчас подбежал по кривой, ломаной линии, какими часто перечеркивал его задания советник.

Стоило приблизиться к брату, как его силуэт в плаще обманчиво колыхнулся, и Мидир сцапал пустоту.

– Ты всегда настолько опасный? Я смотрю, начальник замковой стражи учит тебя разве что нюхать цветочки, в подражание небесным, на которых похож по глупой прихоти своей породы!

– Ах ты! Гр-р-рубиян! – Мидир развернулся на месте, краем глаза замечая, что его тень тоже как-то очень бойко себя ведет. – Я тебя съем!

– Да ты сказочник! Слишком громкие слова для маленького волчонка, – голос раздался прямо над ухом.

Мидир метнулся в сторону резко, потом длинно прыгнул вперед, и только это спасло его от цепких пальцев Мэрвина, схвативших воздух.

– В ловкости тебе не отказать, но против взрослого волка нужно что-то посерьезнее, не находишь?

– Если бы находил, наверное, с тобой бы сейчас тут не был! – Мидир внимательно смотрел за еле различимой во мраке фигурой. Блестели разве глаза, но смотреть в них было опасно: по глазам не поймешь, куда Мэрвин собирается двигаться дальше.

– Я польщен, право слово, но не удивлен, впрочем, маленький тщеславный волчонок, который готов пойти на все ради внимания… Действительно, почему бы ему тут быть?

– А я вот и не такой! Меня тут чуть камень не задавил, а то я бы никогда! И Нуаду, представляешь, Нуаду!..

Закончить Мидир не успел, Мэрвин оказался прямо перед ним очень резко, шлепнул по макушке, поставил подножку, и не успел второй принц закричать о нарушении правил, скрутил его одной левой.

– Чш-ш, глупый тщеславный волчонок, некоторые имена не должны звучать в Черном замке после наступления ночи, особенно если не видно звезд, ты меня понял?

– Да поняр-р-р, поняр-р-р, пусти, жур-р-рик! Я не сдамся тому, кто нар-р-рушает свои пр-р-равир-р-ра!

– Кто тебя спрашивает? Конечно, сдашься! – Мэрвин надавил на заломленную руку сильнее. – Итак? Я слушаю?

– Нет, – Мидир сцепил зубы, – это я ср-р-рушаю! Где победа в четвер-р-рть сир-р-ры?!

– В твоем настоящем, Мидир. Не выделывайся больше обычного, право, это утомляет, не понимаю, как Киринн тебя терпит?

– А он меня и не тер-р-рпит!

– Я знал!

– Да нет! Он, он, он вот по-др-р-ругому не тер-р-рпит!

– Как? Никак?

– Какой ты гр-р-рупый!

– Сам такой!

– А еще наср-р-редник!

– И твой старший брат! Сдавайся, в конце концов! У меня рука затекла!

– И это означает, что твоя победа поддер-р-рка! Ты сам сдашься! Скор-р-ро! – Мидир заерзал с новой силой, стараясь не замечать боль в заломленной руке.

– Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь?

– Скажу! Что ты! Не выиграр-р-р! Потому что я – не проиграр-р-р!

Мэрвин опять издал какой-то странный звук, Мидир даже замер – непонятно было, то ли всхлипнул, то ли простонал, то ли опять вздохнул. Ему воздуха мало, что ли? Так часто вздыхать?

– Это потому ты вздыхаешь, что невыспар-р-рся, я знаю, Кир-р-ринн всегда так говор-р-рит, когда я часто вздыхаю!

– Сдавайся, Мидир. Просто. Сдавайся. Пожалуйста.

По голосу было не разобрать, что там Мэрвин обо всем этом думал, поэтому Мидир подменил свою руку на руку своей тени и развернулся лицом.

– Нет, а все-таки ты не выспар-р-рся!

Мэрвин почему-то заорал и отпрыгнул, выпуская руку его тени на волю.

– Так тоже от недосыпания бывает, – Мидир шагнул ему навстречу, пытаясь успокоить шального взрослого. Что он там на ужин пил? – Ты, гр-р-равное, не вор-р-рнуйся!

– Что ты сделал?! – Мэрвин попятился, и Мидир перестал подходить. – Как ты освободил руку?!

– Взяр-р-р, как еще-то? Взяр-р-р обр-р-ратно!

– У кого взял? – Мэрвин как-то очень странно реагировал.

– То есть как «у кого»? У тебя! – обвиняюще ткнул пальцем в брата. – Это ты меня держар-р-р! Нечестно! Ты сдерар-р-р подножку!

– Сделаешь тут… Подножку… А вдруг не так и неправ был советник? – Мэрвин забормотал о своем.

– Советник, по-моему, никогда не пр-р-рав, жар-р-рь, папа меня р-р-редко спр-р-рашивает! Я бы ему сказар-р-р!

– Ну, допустим, а как ты свою руку у меня, как ты выражаешься, взял? – Мэрвин подошел чуть ближе, будто наконец признав Мидира.

Мидир приосанился важно.

– Я поменяр-р-р свою р-р-руку на р-р-руку моей тени! Пр-р-равда, забавно? – для демонстрации помахал ладонью и возле нее – тенью руки, но в другую сторону.

– Очень, очень забавно, – Мэрвин побелел, но подошел поближе, коснулся макушки уже совсем иначе, почти погладил.

Мидир зажмурился от удовольствия.

– Ты только никому не говори, что умеешь так делать, хорошо? – Мэрвин пытался говорить холодно, но у него не очень получалось, и Мидир обрадовался больше. – Пообещай мне!

– Ну что ты кр-р-ричишь, никто не знает, Кир-р-ринн тоже сказар-р-р, что говор-р-рить, что я так могу, что моя тень тоже бойкая, не надо.

– Это ты так не говоришь?

– Это я так показываю! – Мидир опять помахал перед носом непонятливого брата обеими левыми руками.

– Я понял, не говоришь, – Мэрвин зажмурился, покачал головой, пробормотал: – Невыносимые младшие братья…

– Ты так говор-р-ришь, как будто у тебя есть кто-то еще? Хотя мама говор-р-рила, что они с папой…

Мэрвин застонал и закрыл лицо руками.

– Тебе бор-р-рьно? Мама говор-р-рила, что над новыми вор-р-рчатами р-р-работать пр-р-риятно!

Мэрвин застонал громче.

– У тебя гор-р-рова все-таки бор-р-рит, да? Да? Невыспар-р-рся?

– Видимо, да, – Мэрвин был мрачнее ненастной ночи. – Очень сильно не выспался. И кому ты еще показывал свою бойкую тень? Надеюсь, не маме?

Мидиру не понравился этот тон.

– Мама бы очень дор-р-рго визжала. Конечно, не показывар-р-р, за кого ты меня пр-р-ринимаешь! Даже Кир-р-ринн сначала не поняр-р-р так сир-р-рьно, что чуть тень мне не отр-р-рубир-р-р, пр-р-редставр-р-ряешь? А стр-р-ражники не знают, но, может быть, подозр-р-ревают что-то, вздр-р-рагивают иногда, когда я их щипаю в коридорах. Один, молодой, даже вскрикнул.

– Да? С чего бы это? – вытер лоб и откинул волосы Мэрвин.

– Я решил, что наконец кому-то понравилось и продолжил общаться.

– Общаться, да, – протянул Мэрвин. – То есть кусать ноги из темноты?

Мидир замахал руками: взрослые вечно не дают закончить и обращают внимание не на то!

– Но потом он куда-то пропал. Видимо, уср-р-рар-р-ри. Ему наверняка обидно, а мне скучно. Что?

– Ничего, – хотя по лицу Мэрвина было понятно, что там не одно «ничего», а по крайней мере пять, и все они огромные.

– Да я тор-р-рько тебе показывар-р-р свою тень, не вор-р-рнуйся! – произнес Мидир самое убедительное.

– Это действительно утешает, да, – Мэрвин все равно говорил так, будто не поверил. И не утешился.

Вот и пойми этих взрослых!

– Мидир, второй наследный принц дома Волка, – Мэрвин говорил без обычной напыщенности, и Мидир приосанился, желая соответствовать столь высокому званию. – Пожалуйста, будь сдержан в словах и в общении. Особенно – в общении!

– Да я! – ударил себя в грудь Мидир. – И так ни с кем не общаюсь! Может, я бы и общался – но это со мной никто не общается!

– Киринн, – выговорил Мэрвин и смотрел куда-то мимо Мидира.

– Что Киринн? Он же мой Вотыты! – выдал Мидир так, словно это все объясняло. И отец, и брат – оба косились на Киринна не слишком дружелюбно.

– Нет, Киринн. Он должен был быть…

Мидир обернулся и огорчился. Он так увлекся, что не почуял появления Киринна!

Еловые лапы пошевелились, и на поляну, освещенную лунными лучами, вылетел тенью огромного белого волка начальник замковой стражи. В прыжке обернулся ши, рявкнул:

– Мэрвин, Мидир, в замок, скорее! Все потом, бе-ги-те!

Мидир втянул голову в плечи от подобной неучтивости и решил, что сейчас совершенно точно все пропало. Мэрвин окончательно озлится, ни за что Киринну нарушения глупых правил не простит! Но брат замер лицом на мгновение, а затем рявкнул Мидиру еще грознее Киринна:

– В Дом! Не смотри назад, пока не добежишь до моста!

Осознание какой-то неведомой и оттого еще более грозной опасности пронзило Мидира.

Он моргнул, и осознал себя уже зверем, со всех лап несущимся по ночному лесу. Серыми переливчатыми тенями раскинулся мир, обоняние, слух и зрение неимоверно обострились. Все было знакомым, кроме одного. Сухой, неприятный запах ворвался в ноздри, подозрительный шорох напомнил Мидиру шум гальки на перекатах.

В далекой дали раздался вой каменных зверей Черного замка, тревожный, многоголосый. Что означало только одно: кто-то напал на Дом Волка, и судя по всему, кто-то из Дома Камня. Мидир припустил еще быстрее, очень надеясь, что брат и его воспитатель несутся следом. Но их запахи слабели, а потом и вовсе растворились за спиной. Мидир обернулся у моста, как и обещал: он всегда держал слово, если не мог повернуть его в свою пользу, используя неточности и уловки. Обманывать Мэрвина и Киринна, конечно, не хотелось, но если они настолько отстали… Как Мидир может их бросить?!

Никого не было видно, только лунный свет падал мертвенными полосами сквозь мрачные облака, очерчивая далекую линию Вороновых гор, цепочку елей и раскинувшуюся перед черной громадой замка равнину.

– Разрешите, второй принц, у меня приказ наследника. Нам надо закрыть ворота, – коротко кивнул стражник, намекая, что стоит отойти, потесниться и спрятаться за безопасными стенами, пока будут смыкаться створки.

– Нет, нельзя! Как же это? – оторопел Мидир, еле переводя дыхание. – Они сейчас прибегут! Ты не понимаешь? Там Киринн и Мэрвин!

Взрослый волк, стоящий так близко, тоже слышащий опасный шорох камня, ничего, ну совершенно ничего не понимал! Или попросту так выглядел!

– На нас напали. У меня приказ, – повторил стражник снова, хмуро, ничего не говоря по-настоящему.

– Я… – обернулся Мидир вокруг в поисках поддержки.

Все волки готовы были исполнить мысленный приказ наследника, пусть он и грозил самому брату смертью. Позвать мыслесловом? Мидир бы, конечно, дозвался, но если Мэрвин сражается? Или создает заклинание? Нет, не стоит его отвлекать. Поискать маму или советника? Нет времени. А что говорит Слово?

Мидир выдохнул и представил, что на его месте сейчас брат. Или отец. У них всегда получалось сказать так, чтобы даже помыслить о пренебрежении приказом было нельзя.

– Я, в отсутствие короля, Мэрвина и Киринна, за главного в своем Доме. И я приказываю всем, кто считает себя волком, ждать моего брата и начальника замковой стражи.

Волк сверкнул глазами, но перечить не посмел. Потянулись долгие минуты ожидания. Деревья за равниной неровно качались, то и дело заставляя подозревать, что Мэрвин с Киринном вот-вот покажутся, и всякий раз обманывая ожидания. Мидир сердито сопел, старался не очень сжимать кулаки и поменьше думать о том, что могло так сильно задержать двух взрослых и опасных волков. Второй принц, чувствуя себя особенно маленьким и бесполезным, продолжал вглядываться в кромку леса. Он первым увидел рассвет, его острым зрением не зря гордился отец – но теперь даже оно не позволяло ему увидеть, что творилось с братом и Киринном.

– Мой принц, мне жаль, но я… – стражник подошел близко, будто собирался оттаскивать его против всех приказов.

– Вот же они! – радостно воскликнул Мидир.

Огромный черный волк вырвался из леса так, будто протаранил настоящую стену, с усилием, упруго отталкиваясь лапами, поселяя в груди желание бежать тоже, дальше, глубже, увеличивая расстояние между собой и несомненной опасностью. Мидир едва устоял на месте. Его привело в чувство осознание: бежал Мэрвин очень тяжело, удерживая какого-то рыжего бессознательного волка за холку. Если Мидиру не показалось, волки выдохнули одновременно. Все-таки они тоже, как и Мидир, переживали за Мэрвина и Киринна! Просто изображали из себя истуканов, а присяга связывала по рукам и ногам, не давая возможности оспорить самоубийственные приказы брата.

Чужая радость вдруг померкла. Стражник выругался, как показалось Мидиру, не то что над головой, а прямо под небесами.

Мидир еще подумал – почему?

Мидир еще подумал – откуда тут взяться рыжему волку?

В следующий момент закружилась голова от плохого предчувствия. Вопросы были правильными, но узнавать ответ Мидир расхотел.

И новая мысль, непрошенная, ударила наотмашь. Мидир переступил с ноги на ногу, чтобы не упасть от резкой дурноты. Мэрвин держал в пасти не рыжего, а белого волка. Побуревшего от собственной крови и рваных ран.

Мидир прикусил губу и проморгался.

Когда путь до рва и ворот сократился вдвое, он увидел черные тени, быстро приближающиеся к волкам. Не животные и не ши, а словно сложенные друг на друга булыжники! В серых сумерках подступающего рассвета они смотрелись особенно грубыми, отталкивающими, будто не желающие уходить вслед за ночью кошмарные сны, нашедшие выход из грез и явившиеся по душу непослушных волчат.

– Праматерь волчица, это же… – испуганный голос кого-то из стражников донесся до Мидира.

– Кто это? Да кто это? – вечно взрослые не рассказывали самое важное и интересное.

По крайней мере знай он об этих булыжниках что-то детальное, Мидир бы так не боялся.

– Не кто, а что. Это же… – теперь заговорил ближайший справа, Мидир резко обернулся к нему, но волк почти сразу поджал губы, мрачнея на глазах.

– Егроксы, – отозвался ближайший слева, который продолжал придерживать Мидира за плечо.

– Они пробьют защиту черного замка. Дом Камня, видно, совершенно потерял границы разумного… Это все потому, что Джаретта так долго нет, – зашептались в рядах.

– Пока он старается спасти наш мир, другие Дома решили его завоевать! – новые голоса с другой стороны.

Все это было очень интересно, Мидир запомнил и пообещал себе подумать, но…

Расстояние между неведомыми Мидиру зверями, названными егроксами, и волками сокращалось все быстрее и быстрее. Как только Мэрвин пронесся по подвесному мосту, его сразу подняли, и в железо срединной части моста что-то гулко грохнуло. Еще и еще. Звуки были пугающими вдвойне оттого, что были размеренными, живое существо не могло биться так.

Стража засуетилась, начали кричать о советнике, об укреплении ворот, судьбе королевы и принцев, подкреплениях и оружии – ничего пугающего в этом не было, наоборот, волки собирались бороться, что явно показывало, их Дом еще стоит и будет стоять, покуда жив хоть один волк.

Мидир, едва поняв, что самая первая смертельная опасность миновала, заозирался, отыскивая взглядом брата и Киринна, всячески отгоняя мысли о самом худшем: Мэрвин очень сильный, он будет королем вслед за отцом, а уж в силе начальника стражи сомневаться вообще последнее дело! Так ведь? Ведь так?

Пришлось пошмыгать носом, чтобы отогнать и напугать подкатывающиеся слезы. Мидир в них верил! А они должны были обязательно сейчас же найтись! В мельтешении взрослых удалось наконец увидеть плащ брата, а возле него блеснул темной сталью знакомый доспех Киринна. Мидир бросился вперед, разглядывая обоих во все глаза. Оба были уже в облике ши, что неудивительно – лечить ши проще, чем вырывающихся зверей. Оба окровавлены, и Киринн лежал без сознания.

– Нет, Мидир, – удержал его Мэрвин. – Ты нужен мне здесь. Отнесите его в лазарет! – приказал он стражам. – Надо немного подштопать. Все будет хорошо с твоим Вотыты, – Мэрвин потер плечо, а потом щеку. – Тяжеленный же он у тебя, чуть челюсть не вывихнул. Что, ты решил, что я его брошу? – Видно, услышал, что Мидир все же всхлипнул. – Это против всех моих правил и против Благого Слова.

– Спасибо, Мэрвин, – тихо произнес Мидир и вздрогнул от очередного удара в ворота.

– Надо что-то делать, иначе эти твари выломают десятые ворота.

– Вам бы тоже к лекарям, – глухо произнес стражник.

– Не смей указывать, что делать сыну Джаретта Великолепного! – обжег его Мэрвин ледяным взглядом. – Мне сейчас не до лечения.

Стражник побледнел, попятился, бормоча извинения.

– А что ты будешь дер-р-рать? – спросил его Мидир, проследив взглядом, как Киринна уложили на носилки. – Ведь из твоей семьи тут тор-р-рько я! – припрыгивая от нетерпения и волнения, порыкивал Мидир, еле поспевая за широким шагом брата.

– Вот именно, – обернулся у тронного зала Мэрвин, склонился к Мидиру и подмигнул.

Мидир от неожиданности приоткрыл рот и торопливо захлопнул его. Вышло смешно и гулко.

А еще приосанился, готовый дать совет Мэрвину, первому волчьему принцу, наследнику Джаретта Великолепного. Такой возможности у Мидира еще никогда не было! Да они вообще с братом больше цапались в те редкие минуты, когда Мэрвин соизволял замечать «мелкий колючий репейник».

Стражи вдвоем притворили тяжелые двери. Створки сомкнулись, обрисовав посередине стилизованное солнце с длинными лучами, ласкающее все двадцать семь Домов Благого Двора, существующих в реальности или уже ушедших в туман давних эпох. Брат погладил черное, отполированное руками ши дерево, и улыбнулся чему-то своему.

– Р-р-разве нам не надо спешить? – недоуменно справился Мидир. – Р-р-разве на нас не напали?

– Ты мне скажи, – Мэрвин обратил на брата взор холодных серых глаз. – Что сделать?

– Надо выступить против этих зверей! – возмущенно произнес Мидир. – Как они посмели?!

– То есть мы выходим наружу, и что дальше? – Мэрвин сделал вид, что зевает. – А как насчет подумать? Ты же читал про них. Егроксов победить невозможно. Можно выпить из них магию, но для этого надо быть великим волшебником, к тому же совершенно бесстрашным. Отец смог бы, но его нет. В то время, как он штопает расползающуюся ткань мира… – Мэрвин сжал руку в кулак. – Егроксы дикие, и Дом Камня легко скажет, что они вырвались сами. Думаю, сторожевые отряды уже спешат к нам, попировать на костях. И несут весть о диких, диких созданиях Драконьего хребта!

– Тогда надо ждать отца! Просто дождаться отца и ничего не делать! – осенило Мидира. Его даже пробрал холодный пот от идеи и собственной гениальности.

– Не выйдет. Егроксы скоро сломают ворота – они магические твари, и только набирают силу, круша нашу защиту.

– Тогда… Тогда надо позвать отца! Надо просто позвать отца!

– Думаешь, я не пытался? – сверкнул глазами Мэрвин. – Я зову его вот уже не первую неделю, и…

– И что папа?

– Папа молчит. Не слышит или занят. Или…

Мидир затаил дыхание, гоня от себя все мысли, связанные с этим странным и страшным «или».

– Так что… – Мэрвин развернулся и пошел куда-то в угол.

– Ты меня обманул! – понял Мидир. – Ты все решил заранее! Ты уже все решил!

– Я – решил. Но, брат мой, ты не представляешь, как скоро и как много тебе придется решать самому. Так что это было хорошей тренировкой, – Мэрвин потрепал волосы брата, а тот сердито оскалился. – Хорошо, продолжай злиться. Но иди за мной и не отвечай ни на какие вопросы, – договорил Мэрвин жестко. – Стража! – позвал он и, когда в зал вбежали волки, произнес: – Джаретт Великолепный дал добро. Заприте все двери и окна и не высовывайтесь, пока все не закончится. Удвойте стражу у королевы. Не выпускать никого! Вы знаете, звери могут и не узнать сразу. А хладному трупу извинения не особо нужны.

Стража, шумя, побежала по переходам и галереям. Внезапно стало тихо и на самом деле страшно, хотя звуки ударов в ворота были уже не слышны.

Мидир шел за Мэрвином след в след. Ниже, ниже, туда, еще ниже того места, где его спас Нуаду.

– Запомни, второй принц. Когда не может помочь справедливость и сила ши, остается одно. Молить о помощи того, кто сильнее, зная, что этот кто-то многое попросит взамен. Теперь стой где стоишь!

Мидир замер, еле успев коснуться пола правой ступней.

Брат опустился на колени перед клепсидрой и сложил руки перед собой. Что-то говорил – Мидир видел, как шевелились его губы, но не мог разобрать ни слова. Внезапно стало так тяжело, словно он был мухой, из которой выпил все соки прожорливый паук.

А потом два серебряных волка встряхнулись – и сошли с пьедестала. У Мидира волосы зашевелились на голове и окончательно захолодела спина. «Это же статуи», – чуть было не сорвалось с языка.

Волки прошли мимо него, лишь втянули воздух и лизнули щеки Мидира. Дохнули холодом и проследовали дальше – и за ними выходили из стен каменные волки, которые, как всегда казалось Мидиру, имели только головы. Эти головы торчали из стен, рычали, лизали и обнюхивали, порой могли схватить зубами расшалившегося принца на край платья, и только. Но нет – сейчас они отряхивали песок и камни и вырывались из стен.

Мидир смог дышать еще очень и очень нескоро.

– А теперь, мой брат, – очень устало сказал Мэрвин и повернул голову к Мидиру, – пойдем, посмотрим на это с северной башни.

– На бой?

– На избиение.

– Кровь! – воскликнул Мидир, разглядев брата в неверном свете факелов. – У тебя кровь.

Мэрвин легким движением вытер лицо, но лишь размазал потекшую из носа кровь.

– Подожди, – попросил Мидир. – Надо вот так сделать, – он встал на цыпочки и резко потер ладонью под носом Мэрвина. – Помогает.

– Ах ты, и правда, больше не течет, – удивленно сказал Мэрвин.

– Ты просто мар-р-ро ударяр-р-рся носом, – деловито заметил Мидир и вновь пошел за хмыкнувшим братом – теперь на северную башню.

Идти за Мэрвином, когда брат не фыркал, не сыпал ледяными иглами во все стороны и не одевался в свою ледяную броню, оказалось легко. Бешеная усталость, непонятно с чего навалившаяся на Мидира у клепсидры, постепенно проходила. Мидир прошмыгнул в тень брата, и стало совсем хорошо. Поднимаясь по узкой лестнице, ведущей на самый верх башни, выпустил когти и царапнул стражника. Тот ойкнул и испуганно подпрыгнул.

– Не делай так больше, – прозвучало у Мидира в голове.

– Эй, так нечестно, – буркнул вслух Мидир, выпадая из тени брата.

– Будь серьезен хоть один миг! – сердито произнес Мэрвин, не оборачиваясь назад. – ты чуть было не пропал в подвалах Нуаду, вызвал на дуэль лучшего фехтовальщика Благих земель, – Мидир фыркнул, – предотвратил падение Дома Волка – и все еще имеешь силы так глупо пугать несчастную охрану?

– Что?! – услышал Мидир то, что хотел. То есть, он что-то там спас! Надо будет узнать и рассказать печальной маме!

– А то, мои дорогие принцы, – склонилась к вошедшим на смотровую площадку Мидиру и Мэрвину темная фигура. – Вы нарушили столько правил, что я даже не знаю…

– Вам и не нужно знать, дорогой советник, – ответил Мэрвин и откинул голову. – Вам нужно лишь подчиняться, что вы не сделали.

– А вы использовали силу вашего брата, не спросив на то его разрешения, – советник посверлил взглядом Мидира. – И теперь он совершенно без сил.

Второй принц вовсе не был без сил, но неожиданно рука Мэрвина опустилась на его плечо, и Мидир пошатнулся, изображая самую большую свою усталость. Еще припомнил, как плохо выглядел Киринн, когда его уносили, и изображать ничего не понадобилось. Видимо, лицо второго принца перекосилось в должной мере, потому что советник стал выглядеть куда более довольным.

Мидир вздрогнул и закутался в плащ – на башне бушевал ветер. В неверном свете утра или вечера – он совершенно потерял понятие времени – были видны только горы и ели. Он осторожно подошел к парапету и замер, ослепленный чужим мыслесловом.

– Я бы тоже мог это сделать, – определенно, советник.

– Когда-то я считал одного ши своим учителем, – холодный, ну просто ледяной голос не мог принадлежать никому, кроме Мэрвина! – Так вот, этот старый и умный волк отучил меня от этой фразы. Мог, но не сделал. Так и говорить не о чем.

– Наш великий король, Джаретт Великолепный, поручил вам, мой дорогой принц, защиту Черного замка. Но под моим присмотром!

– Я уверен, что вы следили за мной, так что все формальности соблюдены. Я не нарушил слово Джаретта ни в одной запятой.

– Вы подвергли опасности жизнь вашего брата, вы даже не спросили его позволения!

– Мне было некогда. Я еле держал контакт с замком, а если бы он оборвался, то – навсегда. Мой брат помог мне, сам того не зная.

– Этот недоволк делает что хочет.

Мидир вцепился пальцами в парапет до боли, все еще ничего не видя перед собой.

– По Черному замку бегает шаровая молния и пышет магией во все стороны! А мозгов у этой молнии меньше, чем у енота! Я много раз говорил тебе, но ты перестал меня слушать! – слова советника резали уши.

– Сам ты енот! – обернулся Мидир.

Физиономии обоих ши вытянулись, а глаза округлились.

– Ты-ы-ы! – с подвыванием выговорил советник. – Как ты это сделал?! Ты не мог услышать ничего! Ты…

– Есть многое, мой друг советник, этакого, что может быть недоступно вашему пониманию, – улыбнулся Мэрвин. – Но, может быть, уже хватит задерживать меня? Может, мы уже посмотрим на поле боя?

– Нет никакого боя, – хладнокровно сказал советник.

Мэрвин ринулся к Мидиру и, придерживая брата за плечо, перегнулся через парапет.

Егроксы бесились у девятых ворот, вцеплялись каменными челюстями в металл и камень и отрывали кусок за куском. У восьмых ворот, с другой стороны, рвались вперед каменные волки, но не могли ступить дальше нескольких локтей. Скулили, рвались вперед – и падали на спину.

– Чтобы отпустить защиту черного замка, нужно разрешение хранителя, – донесся из-за спины голос советника.

– Так пусть он его даст! Вы что, не видите, что творится? – внезапно Мэрвин, потерявший самообладание, перестал быть просто-принцем и стал куда более близким и понятным Мидиру.

– Вижу, отчего же – не вижу. Не вижу повода лишаться нашей единственной на сей момент защиты. Пусть они прорвут девятые врата, тогда…

– Но тогда погибнут все волки между девятой и восьмой стеной!

– Не так уж их там и много. А вам, как наследному принцу, давно пора уметь жертвовать частью ради целого, – проговорил советник и поджал губы.

– Зато и количество егроксов поуменьшится, – из круглого хода показалась голова хранителя. – Я взвесил все, и план советника – мой принц, прошу прощения – кажется мне куда более разумным.

– Отпустите вожжи, – выговорил сквозь зубы Мэрвин.

Никаких вожжей Мидир не видел.

– Я подчиняюсь только советнику, а он не давал мне такого распоряжения, – хранитель магии всегда выглядел одинаково серо и невзрачно, но сегодня Мидир мог поклясться, что еще и довольно.

– Но там же лазарет! Там же Киринн! – выкрикнул он, осознав главное.

– Что такое жизнь одного волка против спасения всего дома? – скривился советник. – А вам пора учиться выдержанности. Уверен, начальник замковой стражи, будь он в трезвом уме и твердой памяти, сам бы принял это решение.

Мидир прищурился: в руках поднявшегося на башню хранителя – существа почти бестелесного и крайне невзрачного – лежали черные веревки, покрытые шипами. Он подергивал их – и каменные волки словно повиновались движению худых пальцев! Вот о каких вожжах говорил брат!

– Мидир, ты видишь это? – Мэрвин говорил, не разжимая губ. – Можешь что-то сделать? Я – ничего. И я боюсь, правда. Я боюсь, что восьмую стену егроксы смогут прорвать не в одном месте, а во многих, – и обратился к советнику. – Дорогой мой советник, но Слово Джаретта подразумевает также заботу о всех своих подданных. Наш король никогда…

Брат отходил влево, заговаривая зубы хранителю о нужности каждой жизни и о том, что на его неповиновение принцу скажет сам король.

Советник наконец отвел взгляд от Мидира и уставился на Мэрвина. Мидир шагнул брату за спину и спрятался в свою тень. Здесь было не очень удобно перемещаться по ней, пришлось опуститься на четвереньки и прокрасться по самому пыльному краю башни. Мидир чуть было не чихнул, но сдержался. И, когда хранитель вытянул руку, что-то показывая Мэрвину, от души пнул его.

Черный поводок слетел с пальцев хранителя – и был пойман в ладонь брата.

– Отпускаю ваши души, пресветлый Луг вам в помощь, – тихо проговорил Мэрвин. – Спасите наших родных и мой Дом. Спасите всех нас.