Война

Глава 23

"Галактика" стартовала с кольца, как только на борту оказался Совет правления Флота со штатом сотрудников, и стала наращивать скорость, стремясь уйти до возможного появления наксидов. Спустя несколько часов вслед за яхтой отправились два абсолютно новых тяжелых крейсера. Обе даймонгские команды состояли сплошь из новобранцев, а крейсеры даже не были оснащены орудиями. Сражаться они не могли, поэтому были вынуждены улететь.

Эскадра из восьми наксидских кораблей отделилась от флота, охраняющего систему Заншаа, и с ускорением в 4 g мчалась ко Второму тоннелю. Такими темпами они прибудут в Зарафан максимум через десять дней.

От Зарафана они могут добраться до Ларедо за три месяца, если не будут мучить себя высокими ускорениями. Или выберут тоннель в Антопон, а потом в Чиджимо, или пролетят через ряд незаселенных систем в Сейшо, откуда рукой подать до Заншаа.

Но в последнее верилось слабо. Хотели бы в Сейшо, направились бы туда сразу из столицы.

– У нас научились, – как всегда категорично заявил Монди. Он поправил темные очки на чувствительных к свету глазах. – Наверное, мы их достали рейдами, вот и организуют свой.

– Уверены, что это всего лишь рейд? – спросил Пеццини. – Может, они хотят прощупать нашу оборону, чтобы позже подготовить сильный удар, например, по Харзапиде или остаткам Четвертого флота.

Лорд Чен, рассматривающий яркие корабли, выныривающие из тоннелей на настенной мозаике, покачал головой.

– Не имеет значения, милорды, – произнес он. – У нас нет кораблей противостоять чему-то большему, чем простой рейд. И в любом случае необходимо защитить Ларедо.

Ему, не офицеру флота, а простому политику, это было очевидно. Он уже представлял, как Парламент судорожно засыпает Флот требованиями спасти их от наксидов.

– Хорошо, – сказал лорд Торк. – Мы прикажем лорду Эйно направить корабли на защиту Парламента, если это необходимо.

Торк диктовал приказ секретарю, когда пришло сообщение от лорда Эйно Кангаса, что Основной флот уже направляется в Антопон.

Кангас оценил ситуацию и пришел к тем же выводам, что и Совет.

Каждый час приходили сводки, и лорд Чен вместе с остальными был прекрасно осведомлен о всех передвижениях сторон. Наксиды добрались до Зарафана за десять дней, а не за месяц, как делалось обычно. Прибыв туда, они уничтожили пару-тройку не успевших скрыться гражданских судов и заставили планету сдаться. Была надежда, что наксиды оставят часть кораблей в системе – и там их чуть позже удастся перестрелять, но вместо этого они сбросили ускорение и свернули в Третий тоннель, который в итоге приведет к Антопону. Теперь их маршрут стал ясен: Зарафан – Антопон – Чиджимо и назад к Заншаа. Довольно скромно по сравнению с рейдами Миши Чен и Альзатца по наксидским тылам, но, возможно, так наксиды готовились к более решительным действиям.

Узнав о передвижениях противника, Кангас увеличил скорость и ринулся к Антопону, по пути встретив "Галактику" и пытающиеся скрыться крейсеры, мчащиеся в противоположную сторону. Кангас намеревался прибыть на Антопон раньше наксидов, чтобы защитить верфи на кольце планеты.

Его корабли были готовы к бою. Пять переживших битву при Магарии экипажей горели желанием отомстить за поражение, а семь кораблей Дофага не сомневались в победе, после того как разнесли наксидскую эскадру в Хон-баре, родном мире лайонов.

Кангас успел первым и занял позицию между кольцом и прибывающими рейдерами. Семь наксидских фрегатов во главе с легким крейсером обнаружили, что столкнулись с двенадцатью тяжелыми крейсерами, заранее выпустившими в них ракеты.

В конференц-зале на "Галактике" Совет правления Флота наблюдал за мельчайшими деталями развития событий, высылаемыми с датчиков на кольце Антопона и проецируемыми в виде трехмерной голограммы прямо над длинным столом для совещаний. Эффект присутствия поражал воображение, и лорду Чену приходилось напоминать себе, что на самом деле сражение состоялось пятнадцать часов назад. Они видели, как ракеты полетели в сторону пока не появившейся из тоннеля цели, как наксиды вошли в систему в состоянии полной боевой готовности с включенными радарами и поисковыми лазерами, а затем началась чехарда противоракетного огня и перестроений, когда наксидский командующий попытался уйти из-под удара.

– Наксиды наложили в штаны, – удовлетворенно заметил Пеццини.

– Нет! – закричал Торк. Лорд Чен никогда не думал, что этот мелодичный голос может быть настолько пронзительным. Он отвлекся от сражения, бросив взгляд на даймонга.

– Рассеиваются! – Пеццини выглядел недовольным. – И чертовски рано.

Плотный строй кораблей Кангаса разлетелся, подобно осколкам бомбы.

– Из-за Кангаса мы проиграем войну! – сказал Торк звенящим от злости голосом. – Он покрыл нас позором перед предками!

Чен знал, что обычно корабли держатся плотным строем, позволяющим командующему сохранять с ними связь, и что в определенный момент строй "рассеивается", чтобы противнику было сложнее попасть по мишенями. Он также помнил, что его зять, капитан Мартинес, разработал новую тактику, основанную на более раннем разделении кораблей и маневрировании по каким-то мудреным математическим формулам. Лорд Торк, как и другие консервативно настроенные офицеры, противился этим веяниям.

– Дофаг развратил Кангаса! – заявил Торк. – Дофаг, развращенный Мартинесом, сам применял эти новшества! Комфлотом пал жертвой опасной моды!

– Основной флот брал числом, – заметил Пеццини. – Кангас пошел другим путем. Корабли разделились, каждый сам за себя.

Чен молчал. "Битва давно закончилась", – напомнил он себе.

Противники мчались навстречу друг другу, быстро сокращая расстояние. Между ними сталкивались ракеты и вспыхивали расширяющиеся шары раскаленной плазмы. На радиоволнах царила неразбериха. Неожиданно изображение наксидов пропало из-за разрыва снаряда, скрывшего их от сенсоров на кольце Антопона. Но в промежутке между несущимися флотами все чаще мельтешили взрывы, плазменная завеса становилась шире и плотнее.

Наконец Основной флот полностью влетел туда и исчез, стертый невидимой рукой.

– Чёрт! – воскликнул Пеццини.

Остальные молчали. Даже Торку было нечего сказать.

Раскаленная завеса начала остывать и рассеиваться, постепенно превращаясь в голографический рой разлетающихся светлячков, и, корабль за кораблем, появился сбрасывающий скорость Основной флот, удаляющийся от планеты.

Лорд Чен считал уцелевших. Один, два, три… пять. Восемь! Десять!

Десять кораблей Основного флота сближались друг с другом, направляясь к тоннелю, который унесет их в направлении Зарафана.

И ни одного наксида.

– Мы их уничтожили! – выпалил лорд Чен. – Победа!

– Чертов Кангас! – сказал Торк. – Будь он проклят! Потерял два корабля!

Вскоре на "Галактике" получили доклад командующего флотом Дофага. Основной флот уничтожил восемь вражеских кораблей, потеряв два собственных.

Один из них был флагманом. Лорд Кангас погиб, обеспечив Основному флоту его единственную победу.

***

Утром все старшины получили приглашения на аперитив с новым капитаном за час до ужина. По флотским правилам отказываться было не принято, и они не отказались. Последнее подтверждение пришло через несколько минут после рассылки приглашений.

"Вот он, момент истины. Драматическая развязка", – подумал Мартинес.

Унтер-офицеры явились в столовую почти одновременно: круглолицый Гобьян с роскошными усищами, стриженный под горшок Строуд, дородная Франсис, задерганный худышка Чоу. Некоторых удивило присутствие Марсдена с планшетом в руках.

Гости выстроились по старшинству, и самые старшие оказались рядом с Мартинесом во главе стола. Гулик по правую руку, напротив старший кок Яу, дальше Гобьян и Строуд – одни шикарные усы против других, а за ними Чжан и Ньямугали. В дальнем конце – разжалованная Франсис.

Мартинес оглядел унтер-офицеров. Франсис, серьезная и сосредоточенная, смотрела куда угодно, но не на капитана. Яу выглядел так, словно его силком вытащили с кухни. Строуд будто выполнял не слишком приятный, но неизбежный приказ, а Гулик, так нервничавший во время осмотров, приободрился.

Мартинес поднял бокал. Бледно-зеленое вино плескалось в хрустале Флетчера, отбрасывая хризолитовые блики.

– За Праксис, – сказал капитан.

– За Праксис, – откликнулись гости и выпили.

Мартинес, глотнув вина, сел. Остальные последовали его примеру, включая Марсдена, устроившегося за отдельным столиком и приготовившегося записывать встречу. Он взял стило на случай, если в запись разговора придется вносить правки.

– Наливайте себе вина, – пригласил Мартинес, кивнув на стоящие на столе хрустальные графины. – Разговор будет длинным, не хочу, чтобы у вас пересохло в горле.

С дальнего конца послышался одобрительный шепот, к вину потянулись несколько рук.

– Разговор будет долгим, – начал капитан, – потому что он, как и в прошлый раз, об отчетности.

Гости дружно замерли, а затем так же дружно вздохнули.

– Если хотите, вините Флетчера, – сказал Мартинес. – У него был очень своеобразный стиль управления. На проверках он спрашивал и ожидал мгновенных ответов, но никогда не требовал документации. Не смотрел журналы 77-12 и не поручал этого никому другому.

Мартинес взглянул на свой бокал и легонько поправил его, поставив на воображаемую разделительную полосу, проведенную по комнате.

– Вся проблема с отсутствием документов в том, – сказал он, не отрывая глаз от хрусталя, – что люди особого склада видят в этом возможность обогатиться. – Он почувствовал, как слева напрягся Яу, а справа вздрогнул Гулик.

– Потому что, – продолжил Мартинес, старательно подбирая слова, – в конце концов капитан Флетчер знал только то, о чем вы ему докладывали. Если всё было в порядке и звучало правдоподобно, как он мог узнать, обманывают его или нет? Особенно если речь идет о флотских стандартах эксплуатации оборудования. Политики веками сетуют на эту «пустую трату денег», но Совет Флота настаивает на повышенной прочности, и думаю, он прав.

– Но это означает, – объяснил он, – что старшины, могли бы, с небольшим профилактическим ремонтом, сохранять оборудование в рабочем состоянии гораздо дольше, чем положено. – Он впервые поднял глаза и заметил, как удивленно и задумчиво смотрит на него Строуд, явно меняя уже сложившееся мнение. Франсис, чьи седые волосы частично скрывали лицо, уставилась в пустоту перед собой. Чоу, кажется, рассердился.

Гулик побледнел. Мартинес видел, как на его шее бьется жилка. Поймав взгляд капитана, старшина потянулся за бокалом и сделал большой глоток.

– Если продлить срок жизни старого оборудования, – сказал Мартинес, – и знать, кому продать новое, то можно выручить много денег. К примеру, продажа вентиляторов, холодильников и насосов даст хорошую прибыль. Все знают о качестве флотской техники – надежная, неприхотливая, прочная. И новенькая, только что из упаковки.

Мартинес взглянул на угрюмую Франсис.

– Я проверил турбонасос, сломавшийся в Архан-Дохге, через его настоящий серийный номер, а не тот, что такелажница Франсис пыталась мне всучить, и выяснил, что его надо было списать три года назад. Но вместо того, чтобы сдать его в металлолом, им продолжали пользоваться.

Мартинес повернулся к Гулику. По лицу оружейника катился пот. Ему было так же плохо, как во время последней инспекции Флетчера, когда, с ножом на поясе, к нему подошел капитан.

– Еще я проверил серийный номер антипротонного орудия, давшего сбой в том же сражении. Его следовало списать тринадцать месяцев назад. Надеюсь, что замену не продали кому-то, намеревающемуся из него стрелять.

– Это не я, – прохрипел Гулик и вытер пот с верхней губы. – Ничего об этом не знаю.

– Кто бы это ни сделал, он не хотел навредить кораблю, – произнес Мартинес. – Тогда мы не воевали. "Прославленный" простаивал в доке Харзапиды уже три года, даже не меняя причал. Тяжелое оборудование постоянно вносилось и выносилось через охраняемые склады, чтобы произвести текущую замену, не привлекая внимания.

Мартинес обвел взглядом сидящих унтер-офицеров.

– Чтобы провернуть это дело, вам был необходим склад. И услуги машиниста первого класса с полным доступом в механические мастерские, где подновлялось старое оборудование перед повторной установкой.

Строуд уставился на старшего машиниста. На мясистом лице Гобьяна губы были сжаты в тонкую линию. Его усы торчали как клыки. Огромная толстопалая рука вцепилась в ножку фужера.

– Дела пошли в гору. Нашей счастливой шайке злодеев улыбалась удача. Они взяли в дело партнеров. И этими партнерами стали наксиды.

Для некоторых это прозвучало неожиданно. Яу и Чоу вытаращили глаза. У Строуда отвисла челюсть.

– И особую роль играли, – сказал Мартинес, – наксиды с фрегата "Квест", стоявшего рядом с "Прославленным" на кольце. Думаю, шайка сдружилась с наксидскими унтер-офицерами, прежде чем предложить взаимовыгодное сотрудничество. Начали вместе пользоваться оборудованием, меняться запчастями, и вот так техника с "Квеста" появилась на "Прославленном". Менялись деталями, пришлось обменяться и кодами доступа на склад. Тут всё вышло боком, потому что наксидам удалось заполучить пароли для антипротонного хранилища – может, рассказали правдоподобную историю о том, что нужно поменять баллоны, а может, установили скрытую камеру около замка и записали комбинацию, – но в результате перед самым наксидским мятежом выяснилось, что все наши антипротонные баллоны заменили пустыми.

Он специально сказал "наши", хотя его не было тогда на борту. Мартинес хотел подчеркнуть, что на войне есть только "мы" и "они", и указать, кто есть кто.

– В итоге "Прославленный" оказался беззащитен в бою и не смог прийти на выручку нашим товарищам. Уверен, вы все помните, как это было.

Они помнили. Было видно, как они опять переживают свою беспомощность, как глаза туманит гнев, как зубы сжимаются при воспоминании об унижении.

– Суки, – произнесла Ньямугали с горящим от ненависти взглядом. И повторила: – Суки.

"Мы и они, – подумал Мартинес. – Правильно, старший связист".

– "Прославленный" пережил битву, но не благодаря ворам, – продолжил капитан. – Мятеж поставил шайку перед проблемой. До войны они были преступниками, а с первыми выстрелами стали изменниками. Праксис сурово наказывает за хищения у государства, но кара за измену гораздо, гораздо страшнее. У воров проблем стало еще больше, когда один из офицеров начал собственное расследование, пытаясь узнать, почему баллоны оказались пустыми. Может, ранение дало толчок навязчивой идее, а может, когда он бежал на склад за антипротонами, заметил что-то подозрительное. Но как только Козинич начал проверять оборудование, залезая в люки и осматривая технику, стало ясно, что он ищет улики против нашей шайки. Поэтому Козинич должен был умереть.

– Это всё Тук, – прохрипел Гобьян. – Тук убил Козинича из-за культа. Вы же сами сказали.

– Я был отчасти прав. Тук действительно убил Козинича. Но не потому что был сектантом. А потому что был вором, и действовал он не в одиночку.

Воцарилась тишина. В дальнем конце стола старший системотехник Чжан опустошила бокал и вновь налила себе из графина.

– Смерть Козинича, как и было задумано, списали на несчастный случай, – продолжил Мартинес. – И всё шло хорошо, пока не случилось самое страшное. Капитан Флетчер лично заподозрил неладное. Возможно, пришел его черед задуматься, почему во всем Четвертом флоте пустыми оказались только его антипротонные баллоны; или понял, что его система проверок не так уж действенна; или же, к своему ужасу, обнаружил, что группа старших унтер-офицеров каждый вечер в столовой обдирает рядовых в карты.

"В яблочко", – понял Мартинес. Даже те, кто не играл, об играх знали, и у большинства хватило совести смутиться.

– Капитан Флетчер был гордым. Его честь и так пострадала, когда корабль оказался безоружен в решающей битве. В более спокойных обстоятельствах это повлекло бы официальное расследование; возможно, оно было бы в любом случае, не будь у Флетчера связей, я не знаю. То, что его корабль не только унизили при Харзапиде, но и сделали прибежищем для мерзкой шайки воров, еще сильнее ударило по гордости капитана. Любое официальное расследование выявило бы, насколько Флетчер выпустил из рук управление своим кораблем. А такого несмываемого пятна не вынесла бы ни его честь, ни его карьера. Поэтому он решил всё по-своему. Он казнил Тука, воспользовавшись правом капитана. Не сомневаюсь, казнь ждала и остальных.

– Я тут ни при чем, – встрял Гулик. – У Флетчера была возможность меня казнить, а он не казнил.

Мартинес посмотрел на оружейника и покачал головой.

– Флетчер проверил ваш банковский счет и увидел, что он пуст. Он не подозревал вас, потому что не смог найти прибыли. Когда счет просмотрел я, то сразу понял, что вы явно один из шайки, но к тому же вы азартный игрок. Деньги утекают как вода, как только попадают к вам в руки.

В глазах Гулика читалось отчаяние. От него невыносимо пахло потом, страхом и спиртным.

– Я никого не убивал. Я тут ни при чем.

– Но вы знаете, кто убил, – сказал Мартинес.

– Я… – начал Гулик.

– Молчи! – рявкнула Франсис. – Не видишь, что он делает? Да он пытается нас стравить. – Она грозно посмотрела на каждого из старшин. – Он старается поссорить нас! Запугать нас так, что мы сами оговорим друг друга! – Она усмехнулась, взглянув на Мартинеса. – Разве мы не знаем, кто на самом деле убил Флетчера? Человек, занявший его место!

Она опять перевела глаза на старшин и зарычала:

– Мы все в курсе, как Мартинес стал капитаном. Женился на племяннице комэскадрой, а потом размозжил голову Флетчеру и завладел кораблем. А когда до этого докопался Филлипс, арестовал и убил его, чтобы заткнуть.

Мартинес старался не взорваться. Он аккуратно положил ладони на стол, скрывая дрожь, спокойно посмотрел на Франсис и вежливо улыбнулся.

– Хорошая попытка, такелажница Франсис. Можете предъявить официальное обвинение, если пожелаете. Но вам не хватает улик. А также объяснения, каким образом вентиляторы с "Квеста" попали на Восьмую палубу.

Она с ненавистью посмотрела в глаза капитана и отвернулась.

– Гребаные офицеры! Гребаные пэры!

В звенящей тишине раздался невозмутимый голос Мартинеса:

– Итак, Флетчер должен был умереть. И раз убийцам всё удалось, они вновь порадовались, что ускользнули. Но тут я занял место Флетчера и потребовал заполнить журналы 77-12. – Он позволил себе чуть улыбнуться. – Наверное, заговорщики спорили, как лучше это сделать. Если внести точные данные, всплывет и старое оборудование, и взятое с "Квеста". А если мухлевать, проверка может выявить обман.

Он посмотрел на Франсис.

– Злоключения такелажницы Франсис с ее турбонасосом показали всю глупость подгонки данных. Поэтому остальные записали правильные сведения и понадеялись, что в историю оборудования заглядывать не станут. – Мартинес пожал плечами. – А я, хотя и не сразу, заглянул. – Он окинул взглядом собравшихся. – И пришел к выводу, что старшины всех отделений, в которых будет найдено оборудование с "Квеста", виновны. Я уже видел достаточно, чтобы знать, что такое оборудование имеется у Тука, Гулика и Франсис.

Такелажница презрительно прищелкнула языком и отвернулась. Гулику словно бросили ядовитую змею на колени.

Мартинес обратился к Гобьяну:

– Без вас они бы такого не провернули. Вы тоже виновны.

Гобьян чуть расслабил сжатый в тонкую линию рот.

– Наксиды, – выдал он. – Им могли помогать наксидские инженеры.

Мартинес обдумал сказанное и признал, что это возможно, но маловероятно.

– Ваш счет тщательно проверят, – сказал капитан, – и посмотрим, есть ли у вас таинственные доходы, как у ваших товарищей. Это, по-моему, послужит достаточным доказательством.

Глаза Гобьяна высокомерно блеснули.

– Я никого не убивал, – скороговоркой выпалил Гулик. – Я вообще не хотел ввязываться, но меня уговорили. Сказали, что частично верну проигранные деньги.

– Заткнись, трус крысомордый, – сказала Франсис, но уже спокойнее, будто потеряв интерес к делу.

– Гобьян и Франсис убили капитана! – закричал Гулик. – Флетчер уже показал, что не собирается убивать меня, у меня не было причин желать ему смерти!

Франсис лишь одарила Гулика презрительным взглядом. Мартинес заметил, как Гобьян сжал огромные кулаки.

И тут же подумал, что если бы все происходило в столь любимых Миши детективах, то как раз сейчас убийцы достали бы оружие и набросились на него или захватили бы заложников, пытаясь сторговаться. Но ничего подобного не случилось.

Мартинес просто вызвал Алихана, и тот вместе с Гарсиа и четырьмя констеблями, среди которых оказались Аютано и Эспиноза, вышел из кухни. У всех были электрошокеры и пистолеты.

– Арестуйте Гобьяна, Гулика и Франсис, – сказал Мартинес.

На виновных надели наручники. Никто не сопротивлялся, лишь Франсис насмешливо посмотрела на Алихана.

– Капитан, подождите! – кричал Гулик, когда его вели к двери. – Это несправедливо! Меня заставили!

Алихан остался в кабинете, встав позади Мартинеса, а тот, чувствуя, что напряжение спадает, поднял бокал, сделал большой глоток и поставил вино на стол.

Он это заслужил.

– На корабле перешли границу допустимого. Четверо старшин сговорились обирать рядовых, но все терпели и не пытались ничего изменить. Эти же старшины торговали имуществом Флота, опять и опять подвергая корабль риску. Из-за этих четверых на Харзапиде столько погибших. И не только из-за них. Капитан Флетчер тоже действовал неприемлемо, и, возможно, именно поэтому другие думали, что им всё дозволено.

Оставшиеся гости либо просто глядели перед собой, либо сидели, задумавшись. Чоу и Чжан злились. Ньямугали чуть не плакала.

– Если кто-то из вас замешан в афере, мне нужно это знать сейчас. Я хочу услышать всё, что вам известно. Поверьте, будет лучше, если вы признаетесь, чем если я выясню что-то самостоятельно. Пока я лишь частично проверил журналы и не очень тщательно просмотрел финансовые документы. Но за этим дело не станет. Теперь, когда я знаю, что искать, времени уйдет немного.

Первой заговорила Амелия Чжан:

– В моем отделении всё в порядке, милорд. Можете просмотреть мои счета и убедиться, что я живу на жалование, большая часть которого идет на оплату образования моих детей.

– Мое отделение чисто, – сказал Строуд, пригладив ус пальцем. – Я не спорю, я подгонял данные, но не как остальные, особенно Тук и Франсис, и что бы они мне там ни говорили про заработки, я не слушал.

Мартинес кивнул.

– От вас зависит судьба "Прославленного", – начал он. – Для корабля вы нужнее офицеров. Вы профессионалы и отлично знаете свое дело, и я говорю это с уверенностью, иначе капитан Флетчер не взял бы вас. А те, другие… они враги. Ясно?

Наверное, это не было его лучшей речью. Но капитан надеялся, что ему удалось провести границу "мы и они", столь необходимую во время войны. Он говорил "мы" о людях, в которых действительно нуждался. "Прославленный" пострадал, но не в битве, а изнутри, и без оставшихся старшин его не излечить. Он мог бы взять преступников прямо в постелях и потащить на гауптвахту, ноэто не оказало бы должного эффекта на их сослуживцев. Началось бы не нужное Мартинесу судебное разбирательство. Он стремился показать старшинам всю тяжесть вины убийц, их длительное и продуманное предательство, всю опасность, нависшую над кораблем. Он хотел отделить "их" от "нас".

Мартинес почувствовал внезапную усталость. Он сделал, что намеревался, а сказал даже больше, чем хотел. Он встал. Заскрипели отодвигаемые стулья, старшины вскочили и вытянулись по струнке.

Капитан поднял бокал.

– За Праксис, – сказал он, и остальные повторили тост.

Все выпили.

– Больше вас не задерживаю. С новыми главами отделений поговорю завтра утром.

Он проводил их взглядом и вновь наполнил бокал. Залпом выпил половину и обратился к Алихану:

– Передай Перри, поужинаю в кабинете, после того как доложу комэскадрой.

– Слушаюсь, милорд.

Алихан вышел, поправляя кобуру и электрошокер. Мартинес взглянул на Марсдена.

– Вы всё записали?

– Да, милорд.

– Выключите устройство, пожалуйста.

Лысый и невозмутимый Марсден остановил запись и ждал дальнейших приказаний.

Я сожалею о Филлипсе, – сказал Мартинес.

В глазах секретаря мелькнуло удивление.

– Милорд?

– Я знаю, вы бы спасли его, будь это в ваших силах.

Марсден удивился еще больше, но, овладев собой, принял равнодушный вид.

– Милорд, я не понимаю вас.

– У вас есть особые сигналы или условные знаки, ведь так? – спросил Мартинес. – Не будь Филлипс на вахте, вы бы предупредили его. – Он задержал дыхание и выдохнул. – Жаль, что не смогли.

Марсден пристально посмотрел на него карими глазами, но промолчал.

– Я недавно понял, – продолжил Мартинес, – что, возможно, Тук и был убийцей, но он не был нараянистом. А кулон нашелся в вещах, потому что вы подложили его туда, Марсден, когда я отправил вас за ними. Вы поняли, что я начну разыскивать членов культа, и пытались избавиться от улики. Вы сняли с шеи медальон и подбросили его в драгоценности Тука.

У секретаря задергались мускулы на шее, он холодно посмотрел на Мартинеса.

– Милорд, у вас нет доказательств.

– Я всё не понимал, почему вы так странно себя ведете. Разозлились, когда я впервые упомянул о культе, а потом обвинили, что я посмел оскорбить кланы Гомбергов и Флетчеров. Заставили меня обыскать вас на месте, ведь вы, конечно, успели избавиться от медальона. Я подумал, что вы невыносимый сноб. Но так и не понял, что я только что оскорбил ваши тайные верования.

– Проблема в том, – продолжил капитан, – что кулон помог обвинить Филлипса. Вы же не знали, что отпечаток пальца Тука был найден на теле Козинича. Но это навело меня на мысль о связи убийства с нараянистами, и я начал на них охоту. Ведь именно так изображают сектантов в драмах – они убивают людей, приносят детей в жертву фальшивым богам. Я всю жизнь смотрел такие фильмы и поэтому ошибся. Я забыл, что нараянисты – мирная вера.

– Я не понимаю вас, милорд, – осторожно проговорил Марсден.

Мартинес пожал плечами.

– Хочу, чтобы вы знали, мне жаль, что всё так обернулось. Уверен, вы меня не простите, но надеюсь, поймете. – Он сделал большой глоток вина. – Это всё, Марсден. Буду очень благодарен, если вы как можно скорее сделаете копию записи и приложите протокол.

Марсден отсалютовал.

– Слушаюсь, милорд.

– Вы свободны.

Марсден вышел, держа спину очень прямо и стараясь смотреть только вперед.

"Извинение не принято", – подумал Мартинес, когда закрылась дверь.

Он опять глотнул вина, прошел в кабинет, оставил там бокал и направился в коридор.

Пора доложить Миши.