Война с «Миром»

Глава 29

Аристократы джонки поверили Вили, когда он поручился за Майка — так Вили рискнул во второй раз, решив, что домой надо возвращаться вместе. Первый раз он рискнул, когда старался не угодить к нделанте; они выбрались с территории Бассейна, не прибегая к их помощи и войдя в контакт непосредственно с людьми алькальда. Лишь немногим джонкам удалось уйти с места операции, и их показания сильно расходились между собой. Однако сама операция, несомненно, закончилась успешно, поэтому Вили сумел без особого труда убедить джонков, что никакого предательства не было. Подобные объяснения могли бы и не пройти, если бы они попали к нделанте, которые с самого начала не слишком ему доверяли. К тому же среди них было гораздо больше тех, кто сумел скрыться от Мирной Власти и мог видеть, что произошло на самом деле.

Так или иначе, Нейсмит хотел, чтобы Вили немедленно вернулся назад, а джонки прекрасно понимали, что все их надежды на спасение связаны с Нейсмитом. Уже через несколько часов Вили и Майк были отправлены на север. Конечно, обратно они ехали совсем не так роскошно. Их везли по старым заброшенным дорогам в маленьких фургончиках, стараясь сочетать быстроту с осторожностью. Весь Азтлан знал, что Мирная Власть разыскивает Вили и Майка.

Ночью их выгрузили на едва заметную тропу к северу от Оджая; цокот копыт и скрип старой повозки постепенно удалились. Они с минуту постояли молча; в последнее время молчание стало для них привычным делом. Наконец, Вили пожал плечами и зашагал по пыльной тропинке. Она приведет к хижине человека, сочувствующего Мастеровым, по ту сторону границы. Там их будет ждать по меньшей мере одна лошадь.

С тех пор как они покинули территорию Бассейна, Вили и Росас впервые оказались наедине — до сих пор им было просто необходимо помалкивать. И даже сейчас Росас не нашел что сказать.

— Я больше не злюсь на тебя, Майк. — Вили говорил по-испански, потому что хотел максимально точно выразить свои мысли. — Ты не убил Джереми; не думаю, что ты желал ему хотя бы малейшего вреда. И ты спас мою жизнь и, вероятно, жизнь Пола, когда напал на Лу.

Росас буркнул что-то в ответ. Некоторое время слышался лишь шум их шагов и голоса ночных насекомых. Они прошли еще десяток метров, когда Вили наконец не выдержал, остановился и решительно повернулся к своему спутнику:

— Проклятие! Почему ты все время молчишь? Здесь тебя никто не услышит, кроме леса и гор. У нас полно времени.

— Хорошо, Вили, я попытаюсь объяснить. — Голос Майка был почти безжизненным, его лицо оставалось темным пятном на фоне неба. — Не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение, но я расскажу тебе. Я сделал все, в чем ты меня подозревал, — но не ради Мирной Власти или Деллы Лу… Ты что-нибудь слышал об эпидемии Гуачука, Вили?

Он не стал дожидаться ответа и принялся рассказывать о себе и о том, что творилось тогда в мире. Гуачука была последней из эпидемий, которые начались после Войны. Если считать количество жертв, то общее число их было невелико, наверное, сто миллионов на весь мир. Но в 2015 году это означало, что погиб один человек из пяти.

— Я родился в Форт-Гуачука, но мы уехали из тех мест, когда я был совсем маленьким. Перед смертью отец много мне рассказал. Он знал, кто повинен в эпидемиях, поэтому мы и уехали оттуда.

Семья Росасов покинула Гуачука не из-за эпидемии, названной именем города. Смерть окружала город, но ни эта эпидемия, ни все предыдущие, казалось, совсем его не трогали.

Сестры Майка родились после того, как семья уехала из Гуачука, однако они тяжело болели и таяли на глазах. Росасы переезжали из одного города в другой, медленно двигаясь с севера на запад. Во время всех предыдущих эпидемий тем, кто выживал, доставалось большое богатство — но в пустыне, когда умирает город, дальнейшая жизнь там становится невозможной, ибо вместе с городом умирают и все службы, обеспечивавшие его существование.

— Мой отец уехал, потому что узнал секрет Гуачука, Вили. Они были вроде той группы из Ла-Джоллы, только более высокомерные. А мой отец работал санитаром в их исследовательском центре. Он не получил настоящего технического образования. Черт побери, он был всего лишь ребенком, когда началась Война и разразились первые эпидемии.

К тому времени военная промышленность и сами правительства практически погибли. Содержать старую военную машину оказалось слишком дорого. Требовалось создать более дешевые технологии. Так написано в официальных учебниках по истории, но отец Майка знал правду. Он видел, как туда, где потом начинали свирепствовать эпидемии, отправлялись корабли с грузами. А в документах ставили более поздние даты отправки, и грузы называли медицинской помощью пострадавшим.

Ему даже однажды удалось подслушать разговор, в котором были отданы вполне определенные приказы. Именно тогда он и решил покинуть Гуачука.

— Он был хорошим человеком, Вили, вот только трусливым… Отцу следовало открыть всем правду, убедить представителей Мирной Власти покончить с теми чудовищами, что называли себя учеными. Ведь они были самыми настоящими чудовищами. Вили. Во время первого десятилетия все понимали, что с правительствами покончено. Деятельность той группы из Гуачука была самой настоящей местью… Я помню, как Власти наконец сообразили, откуда появились эпидемии. Мой отец был еще жив тогда, хотя и очень болен. Когда я рассказал ему, что Гуачука накрыли пузырем, он вдруг заплакал, а потом рассмеялся. Тогда я впервые узнал, что люди иногда плачут от радости. Вот так-то.

Слева от тропинки, по которой они шли, земля уходила почти вертикально вниз — как далеко. Вили определить не мог. Джонки дали ему прибор ночного видения, однако предупредили, что батареек хватит всего на час, и Вили решил пока его не включать — вдруг прибор понадобится позже. Тропинка вилась вдоль холма, поднимаясь все выше и выше. Скоро и вершина, откуда будет видна хижина человека, к которому они шли.

Майк ничего не говорил, и Вили не стал прерывать его молчания. Майку тогда было шесть лет. Вили прекрасно помнил то время, когда ему самому было шесть. Если бы случайность и невероятное упрямство не толкнули его на путь правды, он так и прожил бы всю жизнь, твердо веря в то, что джонки украли его у дяди Слая и что единственные его друзья, поскольку дядя Слай куда-то пропал, это нделанте. Два года спустя он многое понял. Рейд — да, его устроили джонки, но по секретной просьбе нделанте. Эбенезер был недоволен Неверными, вроде дяди Слая, которые брали воду из резервуара нделанте, расположенного вверх по ручью. Кроме того, Верные готовились вступить в Глендору, и им требовался внешний враг — чтобы облегчить себе задачу и как-то объяснить нападение. Впрочем, простые джонки жили в постоянном страхе перед рейдами нделанте; вожди не очень заботились о защите своих подданных.

Вили пожал плечами. Этого он все равно не стал бы рассказывать Майку, мысли которого наверняка заняты лишь Гуачука. Впрочем, Вили был присущ невероятный цинизм в оценке мотивов той или иной группы людей. Ему довелось видеть не одно предательство: среди них были предательства серьезные и не очень, затрагивающие интересы целых народов, и такие, которые касались только отдельных личностей. Он знал: Майк твердо верит, что в Ла-Джолле он поступил в соответствии со своими убеждениями, что предательство ни в коей мере не должно было помешать ему защитить их с Джереми — иными словами, он изо всех сил старался как можно лучше выполнить ту работу, для которой его нанял Пол Нейсмит. То, что он сообщил Властям о биоисследовательской лаборатории, не имело к Мастеровым никакого отношения.

Тропинка начала уверенно спускаться вниз с холма. Вили и Майк прошли вершину, а через несколько сот метров заросли кустарника стали не такими густыми, и Вили увидел небольшую долину. Он жестом показал Майку, чтобы тот присел, а сам достал из мешка прибор ночного видения и стал внимательно изучать окрестности. Этот прибор был тяжелее очков, которые ему дали Каладзе, зато здесь был увеличитель, и Вили без особых проблем рассмотрел хижину и ведущие к ней тропинки. Домик был погружен во тьму и вообще казался заброшенным, однако возле забора Вили разглядел двух лошадей.

— Эти люди не Мастеровые, но они наши друзья, Майк. Кажется, все в порядке. На лошадях мы доберемся до Пола за несколько дней.

— В каком смысле «мы», Вили? Ты что, не слушал то, что я тебе рассказывал? Я же тебя предал — а ты собираешься показать мне, где живет Пол!

— Я слушал тебя. И знаю, что ты сделал и почему… многих других людей я понимаю гораздо меньше, Майк. Кроме того, ты же не предал ни Пола, ни Мастеровых, не так ли?

— Да. Представители Мирной Власти не чудовища, вроде тех ученых, но они враги. Я готов практически на все, чтобы их остановить… Только вот, боюсь, не смогу убить Деллу. Когда я думал, что она умерла там, в развалинах, я чуть не сошел с ума. У меня не хватит сил повторить попытку.

— Знаешь, мне кажется, я тоже на это не способен, — помолчав несколько секунд, сказал Вили.

— Ты очень рискуешь. Мне следует отправиться в Санта-Инес.

— Скорее всего они все про тебя уже знают, Майк. Мы выбрались из Лос-Анджелеса немного раньше, чем ушло сообщение о том, что ты сбежал с Деллой. Ваш шериф, может, и примет тебя назад, но вот остальные… вряд ли. А Пол нуждается еще в одной паре сильных рук, возможно, ему придется быстро покинуть свой дом. Уж лучше я приведу тебя с собой, чем Пол сообщит Мастеровым, куда посылать помощь. Это по меньшей мере безопаснее.

Последовало новое молчание. Вили снова поднял прибор и еще раз внимательно оглядел крошечную долину.

— Хорошо, — проговорил Майк, положив руку ему на плечо. — Только мы сразу же расскажем про меня Полу, чтобы он сам решил, что делать.

Мальчик кивнул.

— И еще, Вили… Спасибо тебе.

Они начали спускаться в долину. Неожиданно Вили почувствовал, что улыбается. Его переполняла гордость — впервые в жизни кто-то смог на него опереться.