Время перемен

ГЛАВА 6

Когда тебе требуется сжечь опавшие листья, обломки ветвей, старую траву, необходимо развести довольно сильный огонь, только после этого влажная листва и все остальное начнет дымиться и гореть. Какими бы влажными не были листья, они все равно сгорят в жадной пасти ревущего пламени, которое в конце концов поглотит все.

В Шатли этим летним вечером все было сухим, как трут. Все что могло гореть, было готово воспламениться от первой же искры; и ничто не могло помешать распространению огня.

Вдоль всего берега реки здания пылали так, словно их специально облили бензином, а потом одновременно подожгли сразу в дюжине мест. Оранжевое пламя окрашивало своим жутковатым светом скелеты сгоревших домов. Каждые несколько секунд раздавались, перекрывая треск горящего дерева, глухие удары рушащихся перекрытий.

На противоположном берегу реки никто не мог остаться в живых. Если бы кто-то чудом и сумел бы выбраться из этих пылающих домов, то ему не удалось бы спастись на узких улицах, охваченных со всех сторон огнем. Оставалось только надеяться, что люди, живущие в этом наиболее населенном районе Шатли, успели выскочить из домов и спастись от огня раньше.

Сейчас здесь не было ни одной живой души. В таком пекле, даже пожарник в полной защитной форме всего за несколько мгновений растаял бы, как восковая свеча.

– Целый город, – прошептала рядом со мной Шейла. – Все горит. Ничего ни осталось.

Она была права – огонь простирался от одного конца города до другого, и хотя мы мало что могли видеть сквозь стену пламени, дым, черными клубами уходящими в кровавое небо не оставлял никаких сомнений: в невидимой части города огонь бушевал с той же яростной силой. В ста ярдах от реки, оттуда, где стояли мы, была хорошо видна полоса обугленной земли, камня и гранита, которые уже не могли больше гореть – жар был таким сильным, что со временем он несомненно убил бы нас, хотя мы не выходили из машины и смотрели на все происходящее через ветровое стекло.

Зрелище было таким завораживающим, что мы никак не могли от него оторваться.

Только когда мы как следует рассмотрели все, что происходило на противоположном берегу реки, мы обратили внимание на наш берег.

Шейла вскрикнула. Висячий мост весь изогнулся и странным образом сполз кучей расплавленного металла на дно реки.

Сама река почти полностью пересохла. Лишь пунцовые ручейки продолжали медленно течь среди камней и водорослей.

Слева громоздились обломки Нового Моста. Они еще продолжали тлеть. Склады стоящие вдоль берега обрушились в высохшее русло реки.

Теперь мы разглядели в нескольких сотнях ярдах от нас людей и машины, скопившиеся по эту сторону реки и Нового Моста, но я никак не мог заставить себя перевести взгляд сюда, где стояло несколько зданий, не охваченных огнем.

Вместо этого я посмотрел в противоположную сторону – и увидел, что Старый Мост тоже рухнул. Его обломки, видимо, запрудили реку – поэтому возле нас воды совсем не было. Полной уверенности у меня не было, потому что над Старым Мостом поднимался густой дым.

Постепенно до меня начал доходить весь ужас создавшегося положения, хотя еще несколько мгновений назад, мне казалось, что все и так обстоит хуже некуда.

За этими двумя мостами было еще два пешеходных мостика, которые я смог смутно разглядеть, но они оба были деревянными, так что можно было не сомневаться, что перейти по ним реку невозможно. Следующий ближайший мост находился лишь в двадцати милях. Шатли всегда располагался несколько в стороне от основных магистралей.

Поэтому город, находящийся посреди хорошо населенной страны, нельзя назвать изолированным – так во всяком случае было до сих пор.

Главная магистраль, ведущая к крупным городам центральной Англии, шла по эту сторону реки Сьют. По ту сторону находились лишь мелкие проселочные дороги, петляющие между деревеньками, прудами, фермами и лесами.

Конечно, помощь могла придти и с той стороны, но на это потребуются часы. А огонь распространялся со скоростью молнии.

Шейла решительно потянула меня за руку, стараясь заставить обернуться и посмотреть на другую сторону холма. Но прежде чем я это сделал, мой взгляд снова остановился на Новом Мосту.

Было довольно трудно рассмотреть, что именно там происходит потому что стены складов частично закрывали его. Но всё же мне удалось разглядеть две пожарные машины и людей в сверкающих шлемах.

Но и они находились по нашу сторону реки.

Я попытался завести мотор, и только через несколько секунд понял, что так и не успел заглушить его. Потом я развернул машину…

Послышались два негромких хлопка и передняя часть машины осела. В то же время я заметил пар, поднимающийся над радиатором. И я почувствовал запах горящей резины.

Сидя в машине, я и не подозревал какой страшный жар идет от реки, и только сейчас понял, что покрышки сгорели, а вода в радиаторе закипела. Все же машина слушалась руля, и рывками мне удалось съехать с вершины холма немного вниз. Теперь жар не мог больше повредить машине.

– Что мы можем сделать? – спросила Шейла.

Ну, что сейчас мы могли сделать? Скорее всего, ничего. Насколько я понимал, теперь никто ничего не мог сделать.

Скорее это было смешно и символично, чем трагично – пожарники застряли по эту сторону реки. Им ничего не удалось бы сделать, даже если бы они и сумели перебраться на другую сторону. Колеса у пожарных машин были с резиновыми шинами, как и у любой другой машины, а в радиаторах у них тоже была залита вода.

Учитывая, что единственные признаки жизни можно было заметить только у Нового Моста, я повернул машину, и на ободах, с дымящимся радиатором, поехал по дороге вдоль реки.

Потом я остановился.

Здесь, в полумраке, озаренном лишь заревом пожара, шли ряды старых, заброшенных лачуг, сараев и складов. И прямо посреди узкого проезда, яростно пылая, лежало толстое бревно фута в три длиной.

Мы вышли из машины и беспомощно посмотрели на горящее полено. Оно явно перелетело сюда с другой стороны реки, упало прямо посреди улицы и безвредно догорало на наших глазах. Но стоит хоть искорке упасть на сухую крышу одного из сараев, и на этой стороне реки начнется то же самое. Конечно, здесь огонь будет совсем не таким страшным, как в самом Шатли, но тогда будет уничтожено все, чему есть гореть в городе.

Я нашел лопату в одном из сараев и стал забрасывать полено землей и камнями. Довольно быстро огонь погас. И все же, было совершенно очевидным, что я впустую теряю время. Если такое здоровенное полено смогло пролететь почти четверть мили, то миллионы более мелких обломков должны постоянно перелетать на нашу сторону.

Присмотревшись, я понял, что так оно и есть.

Шейла схватила меня за руку.

– Вэл, пожалуйста, – умоляюще сказала она. – Давай вернемся обратно.

– Обратно? – удивленно повторил я, не понимая, что она имеет в виду: то место, где мы только что стояли и наблюдали за тем, как умирал наш город, или ресторан, или наш дом, находящийся в четверти мили вдоль реки на той же стороне, где находились мы.

– Куда угодно, – сказала она. – Мы не должны оставаться, здесь уже ничего нельзя сделать.

Она, конечно же, была совершенно права. Пожарники, к которым я пытался присоединиться, ничего не могли поделать. Огонь бывает разный. Маленькое пламя можно загасить плевком. И наоборот – в старом камине, даже используя горючие материалы, бывает очень трудно развести огонь.

Но когда температура поднимается и вода начинает кипеть, а резина обугливается, когда дерево, нетронутое прямым огнем, постепенно начинает тлеть и загорается само, когда человек не может даже близко подойти… такой огонь лучше всего просто оставить в покое.

Словно для того, чтобы усилить слова Шейлы, на ее накидку упала горящая искорка. Шейла моментально сбросила ее на землю, и я затоптал огонь. А потом, совершенно неожиданно, нас окатило водой.

– Дождь! – воскликнул я. – Если бы только пошел дождь…

Шейла, в своем коротеньком зеленом платье, промокла насквозь, но она не дрожала от холода.

– Горячий дождь, – удивленно пробормотала она.

Я взял ее за руку. Она хотела сбежать, предоставив огню догорать самому – что ж, это было очень разумно, но совершенно невозможно для меня. Другой рукой я поднял накидку и закутал ее плечи. Потом мы пошли дальше.

Почти все мужчины на этой стороне Нового Моста были пожарниками. Кроме того, я заметил еще несколько детей и пожилых людей.

Пожарники, которых защищало от огня то самое препятствие, которое не давало им перейти на другую сторону, поливали водой этот берег реки, что было весьма разумно. Струи воды, направленные на противоположный берег даже не смогут упасть на землю. К тому же вода шла жалкими струйками, которые, в любом случае, никак не повлияли бы на большой огонь.

Я узнал капитана пожарных Сейелла, брата шутника, работающего у меня в конторе.

– Как это все началось? – спросил я.

Его лицо даже дернулось от раздражения, и я сообразил какой задал дурацкий вопрос. Конечно, потом, будет произведено расследование, и может быть, даже удастся установить истинную причину пожара. В данный момент существовал миллион куда более важных проблем.

– Извините меня, мистер Матерс, – сказал он, и я сразу почувствовал, что этому человеку лишь с колоссальным трудом удается сдерживаться, и что его терпение подходит к концу. Перед ним стояла абсолютно неразрешимая задача. – В моих силах сделать лишь очень немногое, но я постараюсь сделать все, что возможно.

– Можно ли рассчитывать на чью-нибудь помощь?

– Сколько угодно. В основном, с другой стороны реки.

А здесь мало что можно сделать. Мы пробовали использовать лестницы. Они не достают до противоположного берега от того места куда мы можем поставить машины.

Я подумал, что даже если бы лестницы были достаточной длинными, это ничего бы не изменило. Никто не сможет продержаться на противоположном берегу и нескольких минут. Не говоря уже о том, что стальные лестницы расплавятся в этом пекле.

Сейелл выругался, когда один за другим отказали два насоса.

– Все не так, – с горечью сказал он. – Река высохла – ее запрудили развалины моста вверх по течению.

– А как насчет ручья Виншелл? – спросила Шейла.

– Он высох еще до того, как все это началось.

– Вы проверяли? – резко спросил я.

Он посмотрел на меня с отчаяньем в глазах.

Вмешательство местной шишки было ему также нужно, как дырка в голове.

– Нет, черт возьми! – взорвался он. – Как может этот проклятый ручей не высохнуть, когда река…

– Тогда пошлите кого-нибудь, – перебил его я.

Он неожиданно заговорил тихо.

– Мистер Матерс, вы что хотите, чтобы я ударил вас? Раскроил вам голову своим топором? Потому что ваша помощь…

– Пошлите кого-нибудь посмотреть, – сказал я, слегка повернувшись в сторону. Если бы я продолжал смотреть ему в глаза, то Сейелл вполне мог бы стукнуть меня своим топором. Многие люди, оказавшись перед лицом невыполнимой задачи, впадают в подобное состояние. Малейшее слово, ставящее под сомнение правильность их действий, приводит их в смертоубийственную ярость.

Но если кто-нибудь говорит им небрежно: «Сделайте то-то и то-то», а потом отходит в сторону, причем от реализации его предложения хуже стать не может… А если уж ничего и не выйдет, то это будет не их вина.

У меня за спиной Шейла закричала:

– Хорнер! Обойди холм с другой стороны и посмотри, что сталось с ручьем Виншелл. Давай скорей!

Ручей Виншелл был мелким притоком Сьют. Он впадал в Сьют довольно странным образом – почти навстречу. Место, где реки сливались, находилось сравнительно недалеко вниз по течению от того места, где мы все стояли.

Я вспомнил о воде, текущей по дороге.

Возле лагеря великанов и нашего дома, да и наверное у развалин Старого Моста, река еще продолжала нести свои воды. Только в самом Шатли, в тот самый момент, когда вода была столь жизненно необходима, река пересохла.

Вся вода не могла исчезнуть; какая-то часть текла по старому руслу. Конечно, значительные объемы воды испарились, приняв на себя чудовищный тепловой удар.

Но за холмом оставался длинный участок реки, который отсюда невозможно было рассмотреть. Вот там-то и находился ручей Виншелл.

Человек выжил и будет продолжать выживать благодаря удивительному умению приспосабливаться к новым условиям – причем делает он это удивительно быстро.

Мы жили в мире всеобъемлющего дыма, который больно щипал глаза и затруднял дыхание, так что каждый следующий вздох давался с большим трудом.

Мы жили в мире ужасающего жара, и пот ручьями стекал по нашим телам. Нас мучила такая жажда, что мы могли бы пить все что угодно, даже мутную пунцовую воду, которая тоненькими струйками продолжала течь по высохшему руслу.

Мы жили в мире, где жажда, боль и голод отступили. У каждого из нас были небольшие ожоги от беспрерывно сыплющихся искр. У многих на одежде возникали тлеющие участки, которые мы небрежно забивали ладонями. От тяжелой непрерывной работы нас начал мучить голод – во всяком случае, мне ужасно хотелось есть – но это совсем не значило, что мысли о еде донимали нас. Питье, другое дело. Каждый из нас, будь у него такой шанс, выпил бы пинту другую воды, молока, лимонада, пива, чего угодно.

Мы уже не могли сказать, что питье не имеет значения. Мы бы пили – если бы могли. Но раз пить было нечего, значит нам придется подождать.

Мы жили в кошмарном мире, в котором каждый мог держать в голове лишь одну мысль. В данный момент – ручей Виншелл. Даже Сейелл, еще совсем недавно готовый убить меня за вмешательство в его дела, теперь тоже ждал и, как мне показалось, даже молился.

Если бы там была вода, то в наших силах было бы что-то сделать. Без воды, находясь по эту сторону реки, мы могли только в бессилии смотреть на беснующийся в нашем городе огонь.

Не было никакого смысла думать о том, что происходит сейчас в самом Шатли. Либо им удалось спастись, когда пожар только успел начаться (где бы это ни было), либо они остались там, навсегда. Неузнаваемые и обезображенные.

Наверное, я был самым счастливым из всех находящихся здесь людей. Шейла была со мной, а она, несмотря ни на что, была самым дорогим для меня человеческим существом.

Шейла и я будем жить. Если возникнет необходимость, мы всегда сможем убежать из этого ада.

У нас не было детей, и в этот момент я ужасно радовался по этому поводу. Родители Шейлы умерли, а моя мать находилась далеко от Шатли.

Так что оставалось беспокоиться только о Дине. И, пожалуй еще о Джиле.

Что же до остальных… Благодаря верности Шейле, я довольно равнодушно относился к большинству обитателей Шатли. Из моих коллег меня интересовала лишь Салли Генри, а она была в отпуске, далеко отсюда. Конечно, мне было жаль многих других людей, но я не был близок ни с одним из них, если не считать Джила. Но были ли наши отношения с ним по-прежнему близкими?

Кто-то закричал, и я обернулся. Словно пущенная из древней катапульты, в нашу сторону по длинной, ленивой параболе, летела здоровенная пылающая головешка.

Я схватил Шейлу и бросился вместе с ней влево. Но мы наскочили на двух массивных пожарных и отлетели в другую сторону. Пылающее полено упало на землю в двадцати ярдах от нас.

Никого рядом с ним не оказалось. Времени у всех было вполне достаточно, чтобы отскочить в сторону. Когда полено ударилось о землю, оно разлетелось на тысячу пылающих осколков, крики и вопли обожженных на миг даже перекрыли шум, доносящийся с противоположной стороны реки.

Пара тлеющих угольков попала мне на одежду и пристала к ней. Я пытался стряхнуть их, когда вопль Шейлы заставил меня обернуться к ней – на переднюю части ее платья упал пылающий кусочек дерева. Я сорвал с себя продолжающий дымиться пиджак и с его помощью содрал с Шейлы пылающий уголек вместе с частью платья, в то время как Шейла моментально упала в обморок.

Я мог бы поклясться, что на ней только что была меховая накидка, но то ли она незаметно соскользнула с ее плеч, то ли Шейла сама ее сбросила, не выдержав жары. Я подхватил ее на руки и отнес в одну из лачуг. В этот момент на мою ногу упала искра и, как мне показалась, прожгла ногу до кости. Словно кто-то пронзил меня кинжалом.

Я опустил Шейлу на пол. Ей повезло – я нигде не заметил следов серьезного ожога.

Потом я подтянул штанину и, к своему удивлению обнаружил, что такая острая боль была вызвана крошечным ожогом, величиной с булавочную головку.

Шейла открыла глаза, но даже не пошевелилась.

– Вэл, – шепотом спросила она, – я сильно обгорела?

– Ты совсем не обгорела, – резко сказал я.

Обрадованная, Шейла сразу же вскочила на ноги и вскрикнула, заметив, что левая верхняя часть платья исчезла.

– Где твоя накидка? – сердито осведомился я.

– В ней невозможно ходить в такую жару. Это…

– Найди ее, надень и не снимай.

– Но к ней пристают искры.

– Я знаю, но…

Я начал понимать, что хотя и очень приятно иметь в таком положении жену рядом, и что хотя многие мужчины, оказавшиеся в таком же положении, отдали бы правую руку за то, чтобы их жена была рядом с ними, такая женщина, как Шейла, требует постоянного внимания, и у тебя не остается времени даже на то, чтобы наблюдать за всем, что происходит вокруг.

Поэтому я сказал:

– Послушай, Шейла, самое разумное, что ты сейчас можешь сделать – собрать всех детей и стариков вместе и отвести их вон за тот холм, где они будут в полной безопасности, а потом остаться там вместе с ними. Многие люди получили сейчас ожоги. Им абсолютно нечего здесь делать.

– А что собираешься делать ты? – осведомилась Шейла.

Я пожал плечами. Мне и самому это не было ясно. Если даже пожарники были бессильны, то вряд ли я мог сделать что-нибудь полезное. Но я должен попытаться, должен остаться здесь. И даже если не смогу сделать ничего полезного, то просто посмотрю на то, чем все это кончится.

– А как это отразится на твоей работе? – неожиданно спросила Шейла.

А еще говорят, что женщины не практичны. Мысль о моей конторе, казалось, пришла за тысячи миль.

Я действительно отвечал почти за все страхование в Шатли – а землетрясение в Сан-Франциско, которое разорило все страховые компании города, было сущей ерундой по сравнению с тем, что произошло здесь.

Да, Шатли был небольшим городом. Но никогда в истории, если не считать войн, ни один город не был практически стерт с лица земли, как это наверняка произойдет с Шатли, когда все это закончится.

У нас за спиной послышался крик. Мы побежали обратно, и были приятно удивлены, когда оказалось, что все радуются.

Мы увидели пожарника, который отчаянно жестикулируя, что-то говорил Сейеллу, и сразу сообразили, что произошло. Вода в ручье Виншелл была, и была в избытке.

Удивительно, как мгновенно преобразились все пожарные. Еще минуту назад это была совершенно деморализованная толпа, пользы от которой было не больше, чем от детей и стариков, а сейчас это был хорошо организованный отряд людей, полный решимости стоять до конца.

Вместе со своим оборудованием они побежали в сторону ручья, а Сейелл с сияющим лицом повернулся к нам.

– Благодарю вас, мистер Матерс, – сказал он. – Если бы не вы, мы бы так и не проверили ручей. Мне и в голову не приходило, что там может быть вода… а теперь мы сможем побороться с огнем.

Он повернулся и со значением посмотрел на противоположную сторону реки – Сейелл уже довольно давно старался не смотреть в ту сторону. Потом он принялся отдавать четкие приказы.

Я отослал Шейлу заняться детьми и стариками, и увидел, что она тоже, оказавшись при деле, стала действовать четко и уверенно. Потом она помахала мне на прощанье, уводя детей и стариков за холм… и больше я не видел ее до окончания Большого Огня.

Вскоре пожарники наладили подачу воды. Они поступили довольно мудро, решив для начала полить наш берег реки. Мощные струи воды могли достать практически до любого здания на нашем берегу.

Теперь я впервые сумел как следует разглядеть осевший вниз Новый Мост. Он довольно сильно пострадал и изогнулся, ноне смотря на это, после окончания пожара, его можно будет без особых затрат привести в порядок – после того, как расчистят завалы вокруг. Но не было никакой надежды, что мост можно будет использовать до тех пор, пока пожар продолжался. Часть камней еще светились красным светом, деревянные обломки продолжали тлеть. В любом случае, без бульдозера потребуется не менее ста человек, да и они вряд ли сумеют расчистить территорию за два дня.

Без бульдозеров… Мы жили в краю фермеров, и хотя все ресурсы самого Шатли стали для нас недостижимыми, вокруг было немало ферм.

Я побежал к ближайшей телефонной будке, которую успел приметить раньше. Поднял трубку…

Как и следовала ожидать, телефон не работал. Станция находилась в Шатли. Да и в любом случае, вода, жар и осколки уже давно должны были привести в негодность все коммуникации.

В мили отсюда был еще один телефон. Он вполне мог работать. Сейелл наверняка хорошо знает ситуацию с телефонной связью. Скорее всего, сообразил я, у него должен быть радиотелефон.

Я бегом вернулся обратно и попытался переговорить с ним. Но Сейелл был очень занят и отмахнулся от меня. Мое предложение о ручье помогло ему найти столь необходимый источник воды, но он был уверен, что мне не удастся повторить свой триумф.

Брансбойты были теперь направлены на противоположную сторону реки и, к моему удивлению, их действие производило некоторый эффект. На противоположном берегу образовалось довольно обширное, полукруглое пространство, где не было огня, частично потому, что все, что могло гореть, уже сгорело, а частично из-за близости реки – температура здесь была поменьше, чем в центре этого ада. Вода, падающая на землю тут же поднималась вверх облаками пара, но охлаждающий эффект не вызывал сомнения – поблизости уже почти не осталось раскаленных докрасна камней и тлеющего дерева.

Глаза уже настолько привыкли к кроваво-красным отблескам, что уже удавалось улавливать истинные цвета предметов. Конечно, все было красноватым, но красно-синий цвет уже существенно отличался от красно-зеленого.

Дыма стало даже меньше, чем я ожидал. Хотя глаза по-прежнему слезились, я уже давно перестал обращать на это внимание, как и на самые разные запахи; мне удалось приспособиться и я уже довольно долго не кашлял, не чихал и не задыхался. Вероятно, сообразил я, поднялся небольшой, свежий ветерок, который был создан самим пожаром, всасывающим со всех сторон воздух.

Пожарники, тем времена, решились на отчаянную акцию.

Теперь, когда на противоположном берегу оказался участок земли, отвоеванный от огня, одна из пожарных машин начала попытку перебраться по пересохшему руслу на тот берег.

Я считал, что они совершают сразу несколько ошибок.

За последние несколько минут стало очевидным, что две пожарные машины, располагающие достаточным запасом воды, могут добиться заметных результатов и с нашего берега. Им удалось хоть что-то отвоевать у огня. И хотя это была лишь обугленная земля, на которой и так выгорело все, да и сам участок был невелик, эту операцию можно было повторить. К сожалению, вдоль нашего берега не было дороги, но машины могли перемещаться по проездам между домами, выходя на новый рубеж и освобождая, таким образом, от огня все новые и новые территории.

Лестницы можно было использовать для того, чтобы с них покрывать большие площади. Конечно, сначала вода будет превращаться в пар, но в этом не было ничего страшного: на то, чтобы обратить воду в пар требовалось в шесть раз больше тепла, чем для того, чтобы вскипятить ее.

Кроме того, я считал, что еще слишком рано пытаться пересекать участки земли, которые еще совсем недавно были красными от жара. Вода, падающая на раскаленные поверхности, конечно, отбирает тепло, но внутри камней были накоплены такие запасы энергии, что я сильно сомневался, что даже пожарные в асбестовых сапогах смогут ступить на огнедышащую землю на противоположном берегу. А уж в том, что шины не продержаться и нескольких секунд, я был совершенно уверен. И хотя жара стала почти переносимой (мы ведь переносили ее!) нас защищала ширина русла реки, и хотя вода в реке практически отсутствовала, земля в ее русле не горела. А на той стороне пожарные попадут в самое пекло.

К тому же, я считал, что у машины есть не более одного шанса из ста перебраться на ту сторону. Это были самые обычные пожарные машины, предназначенные прежде всего для того, чтобы быстро прибыть на место пожара, а не для езды по пересеченной местности. Конечно, они могли ехать по траве или песку, но до танка или трактора им было далеко. Четыре колеса были обуты в самые обычные шины, которые еще не лопнули только потому, что кто-то сообразил прикрыть их влажным брезентом.

Русло реки имело U образную форму, и хотя Сьют никогда не была глубокой – даже когда впадала в более крупную реку, текущую до самого моря – перебраться через нее было не так-то просто. Сьют текла по этому руслу многие тысячи лет, может быть, даже миллионы и все это время стенки русла становились все более твердыми и крутыми.

Даже если пожарная машина съедет вниз, сумеет ли она выехать на противоположную сторону?

Я был уверен, что нет.

Сейелл уже принял окончательное решение. Он больше не собирался ждать. Дюжина пожарников топталась на берегу, пытаясь выбрать наиболее подходящее место для переезда.

Тут у меня возникла новая мысль. Сейелл, несомненно, не был полным болваном, хотя его брат вполне заслуживал подобное определение. Вероятно, он неплохо знал свое дело. Но Сейелл явно не был гением; к тому же, ситуация, с которой ему пришлось столкнуться, была совершенно уникальной.

Пожары не станут дожидаться появления экспертов, начальников, генералов, политиков или ученых. Через час или два тут будет полно людей, многие из которых разберутся в создавшемся положении много лучше, чем любой из нас с чашкой чая. Я неожиданно вспомнил, как решил проблему пожара в Лиллипутии Гулливер. Какой-нибудь человек-гора мог бы справиться с этой проблемой и за нас – если бы он случайно оказался здесь.

К сожалению, как раз в данный момент, у нас наблюдался явный недостаток подобных людей. Судьба избрала честного, но не-слишком-умного Джона Сейелла, в качестве главного. И я знал, что он в любом случае будет выставлен на посмешище. Чтобы он ни сделал, в его действиях обязательно найдут грубые ошибки. Если Шатли будет уничтожен – а любому, находящемуся на этом берегу, было уже очевидно, что этот факт свершился – то хуже начальник пожарной охраны выступить уже все равно не мог.

Но все это не избавляло его от ответственности при принятии бездарных решений, которые приведут к тому, что даже те малые возможности, коими он располагает, будут растрачены так бессмысленно.

Я подошел к нему.

– Сейелл… – начал я.

Он повернулся ко мне. На его лице было написано страдание.

– Мистер Матерс, – сказал он. Только невероятным усилием воли Сейелл заставил себя соблюдать приличия, – вы уже совершили сегодняшней ночью два разумных поступка.

Вы нашли источник воды, и вы заставили вашу жену увести отсюда посторонних. Но теперь мы должны…

– Теперь вы должны принять верное решение, – сказал я. – Потому что больше это решение принять некому. Вы уже проверяли пешеходные мостики?

Он коротко и хрипло выругался.

– Они же деревянные, – с трудом сдерживая раздражение ответил он. – Какие шансы… ради Бога, друг, оставьте меня в покое.

– Ради Бога, друг, – сказал я, – вспомните, что вы сказали, когда я предложил проверить есть ли вода в ручье Виншелл.

Мои слова не дошли до его сознания. Доводы не производят никакого впечатления, когда тебе достаточно повернуть голову, чтобы убедиться в том, что катастрофа уже свершилась.

– Там огонь, – проговорил он. Только теперь я заметил, что Сейелл совершенно сорвал голос. Видимо, он все время кричал. – Нам нужно его потушить. Пожалуйста, Матерс, не мешайте мне выполнять мой долг.

После того, как он в первый раз опустил слово «мистер», Сейелл снова потерял самоконтроль и добавил:

– С дороги, а не то я воспользуюсь своим топором.

Я отошел в сторону. Возможно, мне следовало подраться с ним, попытаться лишить его командования этой крошечной смехотворной армией, которая в данный момент была единственным оружием для борьбы с Большим Огнем в Шатли, в тот самый момент, когда еще хоть что-то можно было сделать.

Но что в этом было проку? Он знал о том, как бороться с пожарами, а я имел представление лишь о степени пожароопасности. Я потерпел поражение задолго до того, как в Сейелл вступил в борьбу с огнем. В некотором смысле, именно я отвечал за то, чтобы в Шатли ничего подобного произойти не могло. Несколько лет назад, несколько месяцев, даже часов, я мог бы спасти сотни жизней, которые сейчас уже были потеряны…

Дальше я перестал думать. После подобных катастроф обязательно наступает момент, когда приходится подводить итог, но отдалить этот неприятный миг хочется как можно дальше.

Все это время в моем подсознании вертелась одна мысль: меня здесь не было. Я не знаю, что произошло.

Может быть, случился небольшой пожар где-то в пригороде Шатли. А люди стояли и смотрели, пока он не распространился во все стороны и им пришлось уйти. Может это происходило постепенно, быстро, но не сразу, и люди успевали уходить, прежде чем огнем охватывался следующий квартал. Может быть, даже никто и не погиб. Если огонь действительно рос постепенно, такое вполне могло случиться.

Должно быть, поднялся страшный шум. И люди не могли пропустить его из-за того, например, что смотрели телевизор, поскольку электричество должно было отключиться в самом начале.

Дина наверняка была одной из первых, кто узнал о пожаре. Ей это не могло не понравиться – великолепный огонь, самый грандиозный спектакль из всех, что ей приходилось видеть.

Дина, неожиданно с полной уверенностью осознал я, обязательно спаслась. Несмотря на свое слабоумие (я очень редко использую это слово, но в такие моменты хочется говорить себе правду) Дина обладала таким набором качеств, который делал ее почти неуязвимой в подобных обстоятельствах. Она будет наслаждаться огнем, ее не затронет трагедия, ее не будут интересовать последствия… но в тот момент, когда огонь станет угрожающим, она со звериной хитростью почувствует опасность (в конце концов, по сравнению с любым, даже самым умным животным, Дина была самым настоящим гением) и сразу сообразит, что пришла пора уносить ноги. А это она умела делать виртуозно. Она никогда не курила, не пила, не принимала наркотиков и ни разу в жизни не болела. Никто во всем Шатли не сможет перебраться из одного места в другое быстрее, чем Дина, которая приняла решение.

Дина была живой (даже если Миранда не сдержала своего обещания).

Шейла, а это я знал точно, тоже была живой и даже не обожженной.

С Джилом, Джотой и Мирандой – а этим практически исчерпывался список людей, о которых я по-настоящему беспокоился – тоже, скорее всего, все они были в безопасности. С Мирандой уж точно ничего не может случиться. Она ведь была с великанами. У меня не было времени подумать о великанах с того самого момента, как мы отъехали от ресторана, но я не сомневался, что ни один из них не пострадал от пожара. Это была наша проблема, а не их.

Сейчас они, наверное, наблюдали за потрясающим зрелищем откуда-нибудь из безопасного места.

Поэтому, для меня лично, катастрофа не принесла ужасных лишений – могло бы быть гораздо хуже.

И все же, Сейелл посылал одну из пожарных машин на противоположный берег – и это меня беспокоило. Надо отдать должное этому человеку, он запрыгнул на подножку, когда машина подъехала к выбранному месту. Как и многие командиры, он не мог послать своих людей туда, куда не отважился бы пойти сам.

Машина покатила вниз. Они довольно разумно выбрали место. Спустившись на дно, машина выровнялась, и начала медленно продвигаться вперед.

Было нечто комическое и трагическое в том, что произошло с ними дальше. Если бы на той стороне реки не догорал город, то вполне можно было бы посмеяться.

То, что поначалу казалось довольно-таки плотным дном, вдруг стало поддаваться под тяжелым грузовиком, и он стал довольно быстро проваливаться в топкую грязь.

Потом машина завалилась на бок, продолжая проваливаться дальше.