Время пришло IV

Глава 1

Летавшее над городом существо заметили почти сразу. Наземные воины следили за ним с низу, а крылатые готовились к старту и выбирали момент, когда можно будет подняться и окружить шпиона, чтобы захватить его живьем. Однако, к тому моменту, когда они оказались готовы, чужак исчез, растворившись в голубом небе, и те, кто это видел, утверждали, что произошло это практически мгновенно, и некоторое время на месте чужака еще было светлое пятно, которое затем резко метнулось вниз и упало где-то за городом в северной стороне. Туда немедленно выслали отряд разведчиков, усиленный лесными воинами, и час спустя те вернулись назад ни с чем, объявляя, что не видели в лесу никого, кроме дикого зверья.

Люр следила за местными жителями, явившимися ее искать с дерева. Показываться им не хотелось, потому что в пришедших существах чувствовалась агрессия, хотя направлена она была не друг на друга, как частенько бывало в иных мирах. Здесь направленность злух мыслей чувствовалась четко, и Люр решила, что ей лучше переждать спрятавшись на дереве и уйти, когда поиски закончатся.

Поиски пришельца закончились через несколько часов.

Человека, столь бесцеремонно двигающегося по лесной дороге, Яхса видела впервые. Она несколько мгновений обдумывала, как его поймать, но желание это постепенно сошло на нет и сменилось самым обычным любопытством. Яхса хотела узнать, зачем этот безумный пришел в ее лес? А для этого надо было неслышно провожать его до его цели. Опасность заключалась лишь в том, что человек мог оказаться не один, но в таком случае Яхса об этом уже знала бы, об этом ее предупредили бы звери и птицы, об этом рассказал бы сам лес, потому что люди не умеют ходить скрытно. А чужак продолжал идти через лес так, словно ему тут ничего не угрожало, и это серьезно насторожило Яхсу. Она знала об оружии людей и об их защите, которые, впрочем, обычно были видны сразу. Но человек, шедший по лесу, не имел ни оружия ни защиты. И его запах прямо утверждал, что этот человек защиту не надевал, как минимум со времени последней помывки.

Человек дошел до лесной поляны и остановился, не выходя на солнце. Он некоторое время стоял, словно к чему-то прислушиваясь, затем медленно повернулся и глянул прямо в ту сторону, где из-за кустов за ним следила Яхса. С его губ сорвались непонятные слова, и Яхса вздрогнула, когда ей на миг почудилось, что это не простые слова, а слова древнего магического языка, на котором общались только служители церкви.

Еще несколько секунд он стоял, а затем над человеком промелькнула черная тень, и Яхса резко присела от увиденного. Большая дикая пантера сбила человека с ног и уже была готова вцепиться клыками в его горло. В этот момент произошло нечто совершенно удивительное и непонятное. Пантера рыкнула, затем остановила свое движение и опустившись к лицу человека лизнула его, а из горла человека донеслись новые слова, и на этот раз Яхса с отчетливостью поняла их смысл.

− Здравствуй, киса, − произнес поверженный. − Думаю, ты не будешь против того, что я воспользуюсь твоим телом.

А затем произошло то, чего Яхса не могла забыть еще много дней. Черная пантера встала над человеком, широко расставив лапы, ее животная пасть на брюхе широко раскрылась, и хищница легла этой пастью на человека, а когда поднялась вновь, под ней уже никого не осталось. Яхса и раньше слышала, что дикие пантеры способны глотать людей пастью на животе, но никогда не видела этого сама и не слышала, чтобы это видел кто-то из знакомых. А пантера, сожрав жертву, повела себя довольно странно. Сначала она дергалась стоя на месте, затем начала двигать лапами так, словно пробовала их, затем сделала несколько шагов вперед и делала она это так неуверенно, что казалось, будто она больна. Яхса наблюдала за ней не отрываясь и видела все. Пантера была поначалу словно пьяной, затем ее движения стали увереннее и под конец она вдруг поднялась на задние лапы, словно человек, и начала ходить так, одновременно пробуя что-то делать передними лапами-руками.

В рассказ Яхсы в деревне почти никто не поверил. А священник отвел ее в церковь, усадил за стол перед собой и начал очередную длинную проповедь о том, что Яхса делать должна, а что не должна. И в этой проповеди было ясно видно требование не выдумывать сказок.

− Значит, мне все это показалось? − спросила Яхса, когда священник замолчал.

− Тебе не показалось, ты видела то что видела. Вот только рассказывать об этом всем подряд не нужно, Яхса. Ведь рассказывая об этом ты бросаешь тень на саму себя.

− Почему это? − срезко спросила она.

− Вот поэтому. − Священник подошел к ней и провел рукой по ее животу. − Ты ведь прекрасно знаешь, что у тебя на животе есть такая же пасть, как у той дикой пантеры. И у тебя иногда бывает желание поймать и сожрать какого-нибудь человека. Не отпирайся, Яхса. Так происходит со всеми из твоего рода.

− Но почему?! − воскликнула она.

− У меня нет всех ответов, Яхса. Я не могу знать, почему так устроен мир. Он просто таков, каков есть, и нам надо просто знать об этом. Возможно, твои родители об этом знали, но я не из твоего рода, я всего лишь обыкновенный дикий тигр, а ты − тигр-скаф. Возможно, когда-нибудь ты узнаешь всю правду о себе, но я не думаю, что это произойдет так скоро, как тебе хочется. Я знаю только, что люди охотятся на вас не для того, чтобы убивать, а для того чтобы пленить и поработить. А нас, диких, они просто убивают, потому мы с ними и воюем.

Изучение мира продолжалось. Люр с некоторым удивлением для себя узнала, что населениe планеты состоит из десятков различных видов разумных существ, среди которых своей численностью особенно выделяются голубокожие люди. Язык, на котором говорил весь мир, оказался потомком древнейшего языка галактики − языка ратионов, и это поначалу показалось очень странным, пока Люр не натолкнулась на самих ратионов. Они жили на крупном острове, отделенном от остального мира буйными океанами и вечными полярными льдами. Попасть туда для Люр не составило труда, но, прибыв на остров ратионов, она обнаружила там страну все тех же людей, а ратионы там были всего лишь атрибутом церквей. И не редко их держали на цепях и даже в клетках словно диких животных. Люр попыталась заговорить с одним из таких цепных ратионов, но тот даже не понял слов.

− Что же тут такое произошло, что вы не способны даже постоять за себя? − тихо проговорила Люр, сидя около клетки.

− Вы что-то сказали? − раздался голос рядом, и обернувшись Люр увидела местного священника.

− Вы знаете историю ратионов? − спросила Люр.

− Историю? Ну у вас и шуточки, девица! Какая такая история может быть у диких животных?

− Я могу воспользоваться церковной библиотекой?

− Можете, если сделаете соответствующий взнос на ее поддержание.

− Сколько? − тут же вопросила она.

Цена была названа, деньги уплачены, и Люр оказалась в читальном зале рядом с множеством книжных полок. Идея использовать силу для быстрого изучения погасла из-за присутствия множества свидетелей, и Люр пройдясь мимо полок взяла ту книгу, которую желала прочитать первой. У нее было достаточно времени, чтобы во всем разобраться, и спешить было некуда. Спасать ратионов физически не требовалось, хотя они представляли собой жалкое зрелище. Тем не менее, в человеческой истории нашлось не мало случаев с ратионами, из которых было ясно, что их разумность всем известна. А в угнетенном состоянии люди винили их самих, заявляя, что эти существа давно потеряли тягу к жизни и живут лишь потому что они еще нужны людям для множества разных дел. И использовали для этих дел молодых ратионов, тех, кто еще не успел разочароваться в своей жизни, тех, что еще пытались жить, но долгая жизнь ломала их всех, и тогда они превращались в старых едва движыщухся существ, место которым только в клетках или на цепи, потому что в ином случае они уходили куда попало и, в конце концов, гибли.

Церковь правила этим миром. Правила твердо и жестко. И целью этого правления была жизнь всего мира. Согласно церковным канонам под запретом находились все проявления каких-либо высоких технологий. В главной книге все эти технологии были описаны, и там же было заявлено, что под запретом находятся именно технологии, а не знания. И поэтому церковники знали очень многое. Они знали биологию и медицину, Они знали физику и химию. Они знали астрономию, теорию вычислений, лингвистические науки. Они умели сохранять знания, пронося их через века и тысячелетия, не утрачивали их в опустошительных войнах и катаклизмах. Но их цель была одна. Донести до всего мира одну единственную информацию о том, ЧТО НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ, потому что ИНАЧЕ придет СМЕРТЬ всему миру. И имя этой смерти − ЗВЕЗДА СМЕРТИ − слова из древнего языка ратионов.

− Вот значит, откуда все пошло, − тихо проговорила Люр, подымаясь из-за стола. − Хорошо же я попала. Влипла, что называется. − Она прошлась по читальной комнате, затем собрала все книги, что вытащила с полок и расставила их по местам. Порадок с книгами здесь был почти идеальный. Порядок был и в стройной теории о том, как жить в таком мире, где нельзя применять технологии? Разрешены были только самые примитивные технологии, и церковь несла их в мир, организовывала предприятия и обеспечивала население всем необходимым. И поэтому Церкви верили. Верили во все запреты, и народ осуждал любые проявления "технологичности", особо рьяно охранялась чистота технологий производств. Бумагу делали так как делали всегда и никак иначе. Дороги строили только по технологии, которой пользовались и сто тысяч лет назад. Из химических производств допускались лишь те, что требовались для производства повседневных вещей, и для обеспечения работы некоторых производств. Электричество находилось под строжайшим запретом, и использовать его разрешалось лишь в самых малых количествах, в приборах облегчающих жизнь. фонарики, некоторые медицинские приборы, зажигание для машин, которые разрешалось производить только для целей перевозок населения и имущества населения. Самая крупная разрешенная машина − паровоз с несколькими вагонами. Количество вагонов в составах было ограничено, и это ограничение устанавливала церковь, делая это каждые пять лет, когда насступал момент решения о том, какие технологические проявления следует давить в следующие пять лет. Давили все. Периодически даже машиностроительные заводы рушили до основания. Делая это "в угоду жизни".

Свободомыслие, однако, не давилось столь жестоко, как это могло быть. Первым его разрешенным проявлением была возможность организации собственных конфессий, чем многие и пользовались. В мире насчитывалось несколько десятков религий, сходящихся в одном, но расходящихся в другом. Не редко различия состояли лишь в том, какие ограничения на технологии надо устанавливать. А о том, что ограничения нужны − сомнений не было ни у кого. И причина этого − одна. Внешняя Угроза. Подтверждением ее существования был целый "список погибших миров", названия которых переходили из религии в религию, передавались от поколения к пололению через века и эпохи. Когда-то давно здесь очень хорошо потрудились те, кто разрабатывал все эти религии, кто определял, какие технологии разрешены, а какие нет. И какие из околозапретных технологий просто необходимы для поддержания нормальной жизни мира, варящегося в собственных соках полтора миллиона лет.

О ратионах религия молчала. Однако, в книгах нашлась другая интересная информация, и Люр узнала, что миллион лет назад в этом мире появлялись пришельцы, которые едва не ввергли мир в смерть, принеся с собой свои технологии. Тогда весь мир восстал, и пришельцев били всеми имевшимися силами. Эту мировую бойню приводили как пример того, к чему могут привести технологии. Церковь тогда сняла очень много ограничений, и мир за несколько десятков лет построил гигантские заводы, начал производить оружие ужасающей силы и тем самым жители мира едва не погубили и себя вместе с пришельцами. Пришельцев выгнали, но в качестве их наследия в мире осталось очень много разумных существ, созданных пришельцами по образцам имевшихся на планете диких животных. Этих новых разумных называли скафами. Существовали тигры-скафы, пантеры-скафы, медведи-скафы, лошади-скафы. Пришельцы, как оказалось создали тогда и людей-скафов, но людей-скафов давно истребили, а остальных признали неопасными в плане возможных технологических прорывов, потому что древние исследования показали низкое умственное развитие скафов. Они были неспособны разивать опасные технологии. Однако следить за скафами не перестали и в местах их обитания церковь периодически производила "зачистки" − военные походы с целью обнаружения и уничтожения проявлений у скафов любых технологий.

− Церкви давно пора меняться, − проговорила Люр вслух. Она прекрасно понимала, что рядом есть чужие уши и рассчитывала именно на них, потому что церковник что-то заподозрил, когда Люр взялась за изучение самых старых книг, в том числе и тех, что уже давно никого не интересовали.

− И как же церкви надо мненяться? − раздался голос человека, и тот вышел из своего укрытия, направляясь к женщине, сидевшей за столом.

− Очень сильно надо меняться, − заявила она. − В самом корне.

− Чтобы изменить церковь в самом корне, надо изменить саму природу и доказать, что мы при этом сможем избежать смерти, − проговорил церковник. Он оказался напротив стола Люр и замолчав некоторое время рассматривал ее. − Вы не желаете ответить?

− Церковь не осуждает разговоры и мысли на крамольные темы, не так ли? − произнесла Люр.

− Не осуждает, если они не превращаются в действия, ведущие к гибели мира. А попытка изменить церковь в самом корне, не подтвержденная доказательствами безопасности этого действия, именно таковой и будет считаться.

− А если я предоставлю доказательства того, что Древнее Зло давно ушло из нашей галактики и никогда сюда не вернется? − спросила Люр.

− Если предоставите такие доказательства, которые устроят церковь, то изменится весь мир, барышня. Это должен знать и понимать каждый образованый человек.

− В моем образовании есть некоторые пробелы, − заявила она.

− В таком случае, и надеяться на то, что вы сможете что-то доказать − смешно! − заявил он.

− Глупое заявление, − парировала Люр.

− И почему же?

− Потому что вы упустили одну очень важную деталь. Пробелы в образовании очень легко могут быть перекрыты. Кроме того, помимо вашего церковного образования существуют и другие возможности получить образование. И, говоря о пробелах я говорила лишь о пробелах в образовании, подобном тому, какое дает ваша церковь.

− Так значит, вы представитель другой церкви? − усмехнулся он. − И какой же?

− Неверный вывод. Образование способна давать не только церковь.

− А это глупость! В нашем мире образование может дать только церковь и никто более. Потому что все знания мира принадлежать церкви, и это незыблемо везде и всегда!

− Да ну? Даже в соседней галактике ваша церковь образование дает? − усмехнулась Люр.

− Для начала, тебе придется доказать, что ты явилась из соседней галактики, чтобы такое утверждать.

− Я всего лишь вопрос задала, а ничего не утверждала, господин привиратель.

− Полагаю, твое время истекло, и тебе пора покидать библиотеку, − заявил он. − Прошу на выход.

Люр не стала противиться, потому что формально церковник был прав. Она платила за возможность читать в библиотеке до конца "рабочего дня", а он то, как раз, и закончился.

− У меня остался только последний вопрос, − заявила она. − Где мне искать тех, кто в разговоре на пособные темы не станет пробегать к применению собственной власти?

− С такими запросами тебе надо идти на улицу Скабрезов, − заявил церковник.

Люр после этих слов глянула на человека совсем иным взглядом. Он еще смеялся в своих мыслях, считая, что удачно ответил на вопрос "глупой бабы".

− Полагаю, Инспектор будет сильно удивлен, когда я расскажу ему, как вы со мной разговаривали, − произнесла Люр и быстро прошла на выход из библиотеки. Церковник не успел ее догнать и, когда оказался в дверях, увидел, как женщина прыгнула в пролет лестничной клетки. Он тут же пробежал туда и глянул вниз с третьего этажа. Но Люр там уже не было. Она не упала с третьего этажа, а пролетев до второго мгновенно исчезла и задержалась на мгновение рядом в невидимой фазе, наблюдая за человеком. Церковзник заметался, пронесся на второй, затем на первый этаж, пытаясь понять, куда делась женщина, затем помчался назад и еще долго искал ее, считая, что она прячется где-то на этажах.

Город посреди полупустыни, казалось не мог существовать. Не было для этого природных предпосылок. Однако, город процветал и здравствовал. Причиной этому было множество торговых путей, сходившихся в этом месте. И именно поэтому в городе можно было встретить самых разных существ, начиная от обычных людей, заканчивая ратионами и даже скафами разных пород.

Люр не первый раз меняла место жительства для того, чтобы изучать мир, начиная из центров цивилизаций. И мир не переставал ее поражать своей необычностью и устойчивостью. Церковь правила этим миром вот уже более миллиона лет. И, казалось бы, что ее давно все должны ненавидеть и проклинать, но такого не было. Мир вот уже многие тысячи лет обходился без серьезных войн и жестоких катаклизмов. Природа жаловала жителей и не приносила серьезных катастроф, а редкие землетрясения, наводнения и бури весь мир давно уже принимал как несерьезные бедствия. Их было не избежать, но против них было не мало средств борьбы. Сейсмоустойчивые здания, водоотводные каналы, мощные укрытия от бурь и штормов вошли в жизнь мира как само собой разумеющееся, как часть бытия, и здесь давно никому не приходило в голову, что за иной вид соседна надо закидывать камнями или прогонять из города.

И все же, без борьбы нет жизни, без несчастий сложно познать счастье. Без худа не бывает добра. Во многие дела церковь просто не вмешивалась. И одним из таких дел были общественные отношения. Рабство оказалось довольно приличной ложкой дегтя в бочке с медом каким мог показаться здешний мир снаружи. Рабом мог оказаться кто угодно. И человек, и тигр-скаф. Бывший король сидел на одной цепи с нищими и ворами.

В обществе процветали самые жестокие игрища. Ограбления среди бела дня на виду у всех были едва ли не нормой. Караванщику, не сумевшему защитить свой товар, уже никто не помогал. Только сами они могли вернуть потеряное или умереть в этой борьбе. Отсутствие серьезных войн было всего лишь следствием того, что никто не был способен построить вооружить большую армию, ибо оружие производилось в ограниченном количестве в разрешенных церковью квотах. На этом контроле все и останавливалось.

Перед серой львицей, входившей в город, разыгрался целый спектакль. Молодой солдат, по мнению старшего, не отдал честь служителю церкви, как полагалось, за что получил сначала затрещину, затем выговор и нравоучительную лекцию, в которой сержант объяснил молодому, в чем тот не прав и почему он обазан отдавать честь любому служителю церкви, даже если тот выглядит не как человек. Под разглагольствования на эту тему Люр и прошла в город, и стражники не подумали ее задерживать, как не думали задерживать и множество других существ, входивших в город.

Цергалл принимал всех, и стража следила лишь за соблюдением формальной законности, тме не менее, не вмешиваясь ни в какие стычки и ссоры между гражданами и не гражданами города. Цергалльское гражданство, как оказалось, довольно серьезно ценилось, и Люр получила от ворот поворот, когда обратилась к властям с официальным заявлением с просьбой о получении гражданства. И, тем не менее, гражданство было необходимо получить, потому что Люр собиралась остаться в этом городе надолго, ибо ее целью было попасть в Цергалльскую Академию, считавшуюся одной из лучших в мире. А это можно было сделать только имея гражданство Цергалла.

Все знания мира принадлежат церкви.

Все способы добывания знаний принадлежат церкви.

Все знания, полученные какими-либо способами, принадлежащими церкви разумеется, так же принадлежат церкви.

Если вы располагаете знаниями, которые никому более не известны, то эти знания вы украли у церкви. Иного не дано.

Люр читала строки, выбитые в камне и понимала, в какую ловушку попала. В этом мире ей будет очень сложно что-либо доказать словами и знаниями. В этом мире она по-определению обязана служить церкви, и если той не понравятся ее дела, то закончиться это может очень и очень плохо. Во всяком случае для тех дел, которые Люр будет делать, ибо сделать что-либо серьезное с ней самой церковь не способна.

Потому что нет такой силы в этом мире, которая справилась бы с настоящим крыльвом. Нет таких знаний, которые бы заставили бы Люр подчиниться. И только в одно заставляло Люр глубже и глубже погружаться в этот мир − невозможность покинуть этот мир без применения местной техники и невозможность развития этой техники из-за действий церкви. А остановить эти действия церкви можно только уничтожив саму церковь на корню. Ведь она давно отыграла свою роль. Ее цели давно потеряли смысл, а угрозы не действительны, ибо "Смерть, гуляющая по галактике" давно свое отгуляла и уже не способна придти.

Вот только, как это доказать?

Серая львица присоединилась к толпе разумных кошаков, двигавшихся куда-то толпой через город. Люр пошла за ними, потому что почуяла нехорошие намерения вожаков собранной стаи, и у нее возникла идея помешать их осуществлению. Через несколько минут толпа кошаков ввалилась во двор некоего заведения, и к ним навсречу вышло несколько человек в монашеских рясах и со знаками Церкви в руках.

− Немедленно убирайтесь отсюда! − заговорил один из людей. − Вы не имеете права нападать на церковную школу! И поплатитесь, если сделаете это!

− И кто же нам помешает разрвать вас в клочки? − заговорил предводитель кошаков. − Вы можете этого избежать только одним способом − если уберетесь отсюда по собственной воле.

− Вас покарает Церковь! − воскликнул человек.

− И где же эта ваша карающая церковь? − усмехнулся кошак.

− Вообще-то, я уже здесь, − раздался голос позади кошаков, и они резко обернулись. Стоящая на задних лапах серая львица показалась им на мгновение каким-то трюком, но львица заговорила вновь. − Я − адепт Церкви Силы, − зарычала львица. − С этого момента школа находится под моей защитой. Тот, кто посягнет на нее, поплатится всем, что имеет, в том числе и собственной жизнью.

− Ты, глупая самка, думаешь, мы испугаемся твоих дешевых фокусов? − заговорил предводитель.

− От первого дорогого фокуса ты умрешь, − заявила она. − Желаешь испытать?

− Порвите эту дуру! − приказал кошак, и в ту же секунду его грудь пронзила резкая боль. Лапы его покосились, он шумно осел на землю и повалился на бок.

− Убирайтесь отсюда и заберите эту падаль, − приказала львица, прошла сквозь расступившуюся толпу кошаков и остановилась перед людьми. − Они вас больше не побеспокоят, − заявила она, не глядя на кошаков. А те уже поджимали хвосты и убирались со двора школы, забрав своего мертвого предводителя.

− Мы не ожидали вашего появления, − заговорил человек, что минуту назад выступал перед другим кошаком.

− Вы не желаете меня принять? − спросила львица.

− Принять? − переспросил человек. − Принять адепта Церкви Силы − честь для нас! − воскликнул он. − И еще большей честью будет, если вы назовете свое имя, − добавил он стандартную фразу.

− Мое имя − Люр, − заявила львица. − А свой знак я получила в Северном храме Церкви Силы.

− В северном?! − воскликнул человек. − Простите, что я этого не понял сразу. − Он поклонился, как и следовало, вслед за ним так же сделали остальные люди.

− Не узнал? Какой же ты учитель, если не узнаешь принадлежность адепта церкви по знаку? − Люр указала на свой знак.

− Простите, госпожа, но я слаб глазами, − произнес он.

− Если так, то ты прощен. − Люр обернулась к воротам, за которыми скрылись кошаки и глянула туда резким взглядом. − Подойди сюда, малец, − приказала она. − Ты-ты, тот, что за воротами, я вижу тебя.

Из щели в приоткрытых воротах появился молодой кошак. Он сделал несколько неуверенных шагов вперед, остановился и вновь пошел, когда Люр поманила его рукой.

− Я могу чем-то служить вам, госпожа? − спросил он.

− Да, ты можешь служить мне, − ответила львица. − мне нужен кто-то такой, как ты для того, чтобы исполнять мелкие поручения.

− Госпожа! − воскликнул человек. − В нашей школе найдется достаточно тех, кто сможет исполнить все ваши поручения, какие вы хотели бы поручить такому как этот... − Человек умолк из-за резкого взгляда львицы, брошеного на него.

− В вашей школе учатся кошаки? − спросила она.

− Нет, согласно уставу, мы принимаем на учебу только людей и некоторых иных разумных, похожих на людей.

− Если у вас нет кошаков, то у вас нет того, кто мне нужен, − заявила Люр. − азови свое имя, малец, и отвечай так, как есть. Есть ли что-либо, что мешает тебе поступить на службу ко мне?

− Меня зовут Шахо, − проговорил кошак. − Я мог бы поступить на службу, но моя мать больна, и мне за ней надо присматривать.

− У тебя в семье нет никого, кто мог бы это делать?

− У меня есть сестра, но она сама слишком маленькая и за ней самой надо смотреть, − проговорил он. − А отец пропал несколько лет назад.

− Расскажи мне о том, что здесь происходит, Шахо? Почему кошаки пытались выжить отсюда церковную школу?

− Госпожа, вы что, будете слушать этого звереныша?! − воскликнул человек.

− Ты, похоже, совершенно слепой, человек! − взрычала Люр. − Ты не видишь моих собственных когтей?!

Кто-то из стоявших рядом, наконец, приблизился к своему собрату и шепнул ему на ухо пару слов, после чего люди попятились назад и вскоре скрылись за парадными дверями.

− Дай руку, Шахо, ты поведешь меня к своему дому, а по дороге расскажешь, что здесь творится.

− У меня нет рук, − заявил Шахо, пряча руки за спиной. − Только лапы.

− Не говори глупостей, Шахо. Ты прекрасно понял, что я имела в виду, − рыкнула львица. − Ну?! − Она протянула ему свою лапу, и кошак сдавшись подал свою.

Некоторое время они шли молча, затем Шахо вспомнил, о чем его просили и начал рассказывать. О жизни в городе, о хозяевах улиц, о Берге, которому служили кошаки и он в том числе, и о приказе Берга захватить церковную школу для того, чтобы в ней учились дети не только людей.

− Берг − это тот, которого я убила? − спросила Люр.

− Нет. Берг − медведь. А ты убила Рагса, предводителя кошаков.

− Мне показалось, что ты не особенно расстроен смертью Рагса.

− Рагс не стал помогать мнес, когда мама заболела. Он сказал, что тот, кто не способен сам себе помочь − не достоин жить.

− И ты ему служил после такого?

− У меня не было особенного выбора.

− Шахо! Там люди твою сестру в тупик загнали! − раздался вопль через улицу, и молодой кошак сорвался с места, вырвавшись из руки Люр. Кричавшим был тоже кто-то из кошаков, но помладше, и Люр не колеблясвь кинулась вслед за Шаро.

Забежав за угол она оказалась свидетелем схватки, в которой Шаро уже свалил кого-то из людей на землю, и его окружили трое других с мечами в руках. Еще двое в этот момент издевались над связаной кошкой лежавшей на мостовой.

Небольшой проулок огласил мощный львиный рык, от которого в соседних домах полопались стекла, а мечи в руках людей рассыпались на мелкие кусочки. Люр поднялась на задние лапы и развела руки в стороны, так, чтобы люди увидели, как на них выдвинулись мощные когти.

− Сваливаем! − завопили они и все как один кинулись бежать. Люр не стала их преследовать, а подошла к кошке и развязала ее, порвав веревки острыми когтями.

− Кто ты? − заговорила та, наконец, придя в себя.

− Ты можешь называть меня − госпожа Люр, − объявила львица. − А как тебя зовут, дитя?

− Меня зовут Рума, госпожа Люр, − проговорила кошка пытаясь встать. Но встать она не смогла из-за боли, пронзившей лапу, и Рума зашипела.

− Что с тобой?! − раздался вопль Шахо, и он оказался рядом.

− Больно, − прошипела она, пытаясь доатьть рукой до задней лапы.

− Они ее палками лупили по лапам, − проговорил малыш, тот что звал Шахо. Он смотрел только на Люр, и был готов дать деру, если только она двинется в его сторону.

− Разве в этом городе не действует закон о равенстве всех разумных видов? − спросила Люр.

− Действует, − ответил Шахо. − Только некоторые равнее всех остальных, потому что их больше. Городом управляют люди. медведи им служат, потому что помогают им своей силой. Кошаков просто терпят, но всегда пытаются выжить, если это возможно. Про других, кого еще меньше − вообще можно не вспоминать. Их давят всеми силами.

− А куда смотрит Церковь?

− Не знаю. Мне кажется, что вся церковь за людей. о всяком случае, я впервые вижу нечеловека служителя церкви.

− Настоящая церковь не делит общество на людей и нелюдей. Перед церковью все равны, не считая некоторых, более равных. Но они выделяются не по виду, а по службе. Для церкви слово любого церковника, даже нелюдя весомее слова любого человека, будь он хоть королем, хоть нищим.

− Если бы все было так как вы говорите, госпожа Люр, мы бы так не бедствовали, − произнес Шаро.

− Значит, пришло время все изменить, − заявила Люр. − И вы двое можете мне в этом деле помочь, если согласитесь поступить на службу.

− На настоящую службу? − удивилась Рума. − Я ведь еще не подхожу по возрасту.

− По возрасту ты прекрасно подходишь, Рума, − заявила Люр. − Мне нужны именно молодые, такие как вы.

− А я? − раздался голосок еще одного малыша.

− А ты − еще трусишка, − проговорила Люр.

− Он не трусишка, − вступилась за него Рума. − Он хотел драться за меня, но я ему приказала звать Шахо, и он позвал.

− Тогда, и он подойдет, если не побоится назвать свое имя.

− Меня зовут Гирхан, − заявил малыш.

− Или просто Гирх, − добавила за него Рума

− Мне было бы достаточно и одного из вас, но, я вижу, вы все стремитесь к службе, поэтому, я приму троих, но если кто-то из вас не выполниткакое-нибудь задание или не оправдает надежд, он очень быстро закончит службу. А теперь, Шаро, идем в ваш дом. А потом в твой, Гирх.

− А зачем в мой? − спросил Гирх.

− Затем, чтобы узнать, что скажут твои родители о службе. Если они не разрешат, то ты сам понимаешь.

Гирх только голову повесил, но не стал ничего говорить.

Дом Шаро и Румы оказался маленькой однокомнатной конурой, в каких жили многие местные. Кошка-мать лежала в постели и даже не видела пришедших. Она не смогла ответить, когда Люр попыталась заговорить с ней.

− Ну что же, коли такое дело, будем лечить, − произнесла львица, глядя на детей. − Шахо, здесь чистая посуда есть?

− Есть, − первой ответила Рума. − Что надо принести?

− Полкружки чистой кипяченой воды. Найдете?

− Найдем, − тут же ответила девчонка и унеслась в маленькую кухню. Через минуту она вернулась с водой, и Люр взяла кружку.

− То, что вы сейчас увидите, не должно уйти дальше этих стен, − заявила львица, глядя на Шахо. − Вам все понятно?

− Да, госпожа Люр, − ответил он.

− Да, госпожа Люр, − повторила Рума, когда львица глянула на нее.

− Вот и отлично. − Люр прошла к столику, поставила на него кружку и подняв над ней левую руку полоснула когтями правой по своему запястью. В кружку полилась кровь, и через некоторое время Люр закончила приготовление своего "лекарства". Рана на ее лапе закрылась, когда она ее зализала. − А теперь попробуйте ее разбудить. Надо заставить ее выпить это. − Люр подошла с кружкой к постели больной, и двое детей оказались рядом. Кошка вскоре проснулась, но все еще не понимала происходящего, и выпила предложеную воду только потому что она пахла кровью, которая для хищницы была просто приятной на вкус.

− И что теперь? − спросил Шахо, глядя на Люр.

− Отойдите, − приказала львица и дети разошлись, а Люр оказалась рядом с кошкой, подняла над ней руки и опустила свои когти на грудь больной. В них в этот момент вспыхнуло голубое синяние, свет вошел в тело кошки, и через мгновение она разко вздохнула и внезапно села.

− Что? − проговорила она, глядя на Люр. − А ты кто такая?! − воскликнула она.

− Мама, это госпожа Люр! − заголосили Шахо и Рума. − Она тебя вылечила!

− Вылечила? − удивилась кошка, глянула на свою грудь и коснулась ее руками в нескольких местах. − Сколько времени прошло? − спросила она, обернувшись к Шахо.

− Последний раз мы говорили с тобой утром, мама, − сообщил он.

Кошка взглянула на Люр.

− Разве возможно излечить переломы ребер за несколько часов? − спросила она.

− Знания церкви безграничны, − заявила Люр. − А тебя я вылечила используя тайные знания Церкви Силы.

− У нас нет денег, чтобы оплатить подобное, − проговорила кошка.

− Полагаю, три года службы твоего сына у меня будут вполне адекватной платой за излечение.

− Три года?! − воскликнул Шахо.

− Ты считаешь, что три года мало, Шахо? − спросила львица.

− Н-нет, − пробормотал он.

− Значит, три года. А через три года посмотрим, что будет. Собирай, Шахо, все, что тебе нужно, и мы уходим.

− А я? − заговорила Рума.

− А ты остаешься с матерью.