Глава XIX

Второе путешествие «Ликорна». — Стоянка в Кейптауне. — Помощник капитана Борупт. — Бунт на корабле. — Восемь дней в трюме. — Одни в пустынном океане.

Если бы «Ликорн» был не военным, а коммерческим судном, он мог бы принять на свой борт значительно большее количество пассажиров. Остров в последние месяцы привлек к себе общественное внимание и не имел недостатка в желающих на нем поселиться. Основную массу будущих колонистов, по всей вероятности, составят ирландцы, склонность национального характера которых, а более всего необходимость, вынуждают их искать удачу за пределами страны. К счастью, среди ирландцев достаточно решительных и трудолюбивых людей, работа для таких всегда найдется.

Фрицу и его молодой жене выделили на корвете лучшую каюту, смежную занимал Франц. Обедали все трое обычно вместе с капитаном Литлстоном.

Плавание протекало вначале без особых происшествий, хотя море было изменчиво, когда менялись ветры, изредка приносившие сильные бури. Их натиск корвет при умелом управлении выносил без особого ущерба. Вслед за бурями наступало затишье, тянувшееся иногда бесконечно долго. В южной части Атлантического океана «Ликорн» встретил несколько кораблей и передал с ними вести в Англию. После продолжительного периода кровопролитных длительных войн в Европе наступил мир, и суда могли наконец спокойно, ничего не опасаясь, бороздить океаны.

За время плавания Фриц, Франц и Дженни подружились с капелланом корвета. Оказалось, что он хорошо знал полковника Монтроза еще по службе в Индии. Кто мог больше рассказать дочери об отце, как не человек, связанный с ним узами боевой дружбы. От капеллана Дженни узнала, как страдал отец, прибыв в Англию и не обнаружив там «Доркаса». Корабль ушел несколькими днями раньше прибытия военного судна, доставившего полковника с солдатами в Европу. В какое отчаяние впал отец, когда узнал, что «Доркас» затонул вместе с экипажем и пассажирами. Несчастный отец с разбитым сердцем отправился в индийскую экспедицию, откуда ему не суждено уже было вернуться.

Сравнительно благополучно пройдя Атлантический океан, «Ликорн» все же не избежал сильного шторма у берегов Южной Африки. В ночь на 9 августа ураган и сильнейшие ветры отбросили корвет в открытый океан. Шторм становился все более неистовым, держать взятый курс кораблю стало не по силам. Капитану, офицерам и всему экипажу приходилось прикладывать неимоверные усилия и все свое умение, чтобы предотвратить гибель корабля. И все же «Ликорн» получил серьезные повреждения, сильно накренившись на борт, и, чтобы избежать еще большей опасности, капитан приказал срубить бизань-мачту. В кормовой части оказалась порядочная пробоина, ее удалось залатать не без труда. Наконец ветер утих, и капитан Литлстон смог взять правильный курс, спеша как можно скорее добраться до Кейптауна для необходимого ремонта.

Утром 19 августа показались передовые высотки Столовой горы, возвышающейся над бухтой того же названия.

Как только «Ликорн» стал в порту на якорь, на борт его поднялись Джеймс Уолстон, Сузан и Долли, приблизившиеся к корвету на шлюпке.

Какой радостной была эта встреча! Как счастливы были женщины! Прелестная Долли расцеловала и Фрица, а он тут же запечатлел на свежих щечках ответный братский поцелуй. Конечно же, не оказались обделенными вниманием девушки и Франц… Все горели нетерпением поскорее оказаться на прекрасном острове и увидеть наконец дорогих родителей. Целых десять месяцев они не обменивались вестями. И хотя у отбывших в Европу не имелось причин для беспокойства за своих близких, оставшихся в Новой Швейцарии, разлука казалась им бесконечно долгой. Какое счастье снова оказаться там, среди любимых людей! Разговоры о них не прекращались ни на минуту, но от этого расстояние до Новой Швейцарии нисколько не сокращалось…

К приходу «Ликорна» в Кейптаун Джеймсу Уолстону удалось выгодно ликвидировать свое дело. Но, к сожалению, выйти в море немедленно наши друзья не смогли. Слишком серьезные повреждения корабля во время последней бури потребовали длительной стоянки в порту. Для ремонта необходимо было как минимум два-три месяца, причем предстояло полностью разгрузить корабль. Так что нечего и мечтать о выходе в море ранее октября.

Столь значительная задержка очень огорчила пассажиров «Ликорна». Но, к счастью, представился удобный случай сократить ее.

В гавани Кейптауна стояло коммерческое судно, собиравшееся выйти в море через две недели: «Флег», трехмачтовый английский корабль водоизмещением 500 тонн направлялся в Батавию на Зондских островах.

Новая Швейцария лежала почти по пути следования корабля, и наши путешественники решили уплатить капитану Гарри Гульду какую угодно сумму, только бы он взял их на борт своего судна.

Он любезно согласился, и пассажиры «Ликорна» стали быстро переносить свой багаж на «Флег», где в их распоряжение предоставили комфортабельные каюты.

Подготовка к отплытию на английском судне закончились 1 сентября. Вечером того же дня Джеймс Уолстон, его жена с маленьким Бобом и сестра Долли заняли отведенные им каюты, затем все с чувством глубокого сожаления простились с капитаном Литлстоном, обещавшим появиться у берегов Новой Швейцарии к концу ноября.

Утром следующего дня «Флег» вышел в открытое море при благоприятном юго-западном ветре, и к вечеру Кейптаун скрылся за кормой.

Гарри Гульд, известный как опытный моряк, был человек решительный и хладнокровный. Прежде чем стать к сорока двум годам капитаном, он много лет служил морским офицером. Так что пассажиры могли спокойно доверить ему свои судьбы.

Однако о его помощнике Роберте Борупте этого не скажешь. Почти ровесник Гарри Гульда, он являлся его полной противоположностью. Мстительный, завистливый, одержимый самыми неистовыми страстями, он считал себя незаслуженно обойденным в морской карьере. Тщетно стремясь заполучить командование «Флегом», Роберт Борупт давно затаил злобу на капитана Гульда, граничащую с глухой ненавистью, однако умело ее скрывал. Тем не менее эти его настроения не могли скрыться от наблюдательного глаза боцмана Джона Блока, человека смелого и надежного, преданного своему капитану душой и телом. К сожалению, экипаж «Флега», насчитывавший двадцать человек, состоял из очень разных людей, и Гарри Гульд не мог этого не знать. С тревогой и неудовольствием боцман не раз замечал, как Роберт Борупт оказывает некоторым нерадивым матросам послабления, вместо того чтобы строго взыскать с них за упущения по службе. Все это казалось боцману подозрительным, и он продолжал наблюдать за Боруптом, решив при первом же случае рассказать все капитану.

Со второго по девятнадцатое сентября плавание проходило без особых приключений, чему способствовали ясная погода, спокойное море и небольшой силы ветер. Придерживаясь все время средней скорости, трехмачтовый «Флег» должен достигнуть берегов Новой Швейцарии к середине октября, как раз как и намечено.

На корабле, однако, не все было в порядке. Участились факты неповиновения некоторых членов экипажа. И как ни странно, нарушения дисциплины даже поддерживались помощником капитана и младшим офицером, вопреки обязанности обоих пресекать это. Роберт Борупт, находясь во власти мстительных чувств, ничего не предпринимал, чтобы навести порядок. Наоборот, он как будто сознательно поощрял беспорядки, не наказывал непокорных матросов и закрывал глаза на самые дерзкие акты неповиновения. Так на корабле назревал бунт.

А «Флег» тем временем продолжал уверенно идти в северо-восточном направлении. Девятнадцатого сентября он находился почти посреди Индийского океана, достигнув 20°17′ южной широты и 80°45′ восточной долготы.

Накануне ночью появились первые предвестники плохой погоды — барометр резко упал, небо закрыли грозовые тучи. Все предвещало бурю, частую гостью в этих широтах.

Около трех часов пополудни внезапно налетел шквал, и корабль сильно накренило на бок. Это очень опасно, так как в подобном положении судно не слушается руля и выправить его можно только срубив все мачты. А корабль без мачт не способен бороться с огромными валами, он становится беспомощным посреди огромного разбушевавшегося океана.

Как только началась буря, пассажиры заперлись в каютах, не осмеливаясь и носа показать на палубу, которую качало из стороны в сторону волнами огромной силы. Лишь Франц и Фриц остались наверху, пытаясь оказать посильную помощь экипажу.

Капитан корабля, почувствовав серьезность обстановки, занял место на капитанском мостике, боцман — у руля, а помощник капитана с младшим офицером — на полубаке.[152] Экипаж беспрекословно исполнял все отдаваемые команды, ибо теперь речь шла о жизни и смерти. Малейшая оплошность в это время, когда волны обрушивались на корабль, накренившийся на левый борт, могла привести к его гибели. Усилия всего экипажа сосредоточились на том, чтобы выправить крен и так развернуть паруса, чтобы судно могло противостоять порывам ветра.

И все же была допущена ошибка, из-за которой корабль чуть не пошел ко дну. Получилось это не преднамеренно, а скорей всего из-за неточной передачи приказа капитана, что для офицера недопустимо, если он обладает здравым смыслом и опытом. В данном случае ответственность ложилась полностью на помощника капитана Роберта Борупта. Из-за неправильного поворота фор-марселя[153] судно накренилось еще больше, и огромной силы вал накрыл его почти целиком.

— Проклятый Борупт, кажется, собирается нас всех пустить ко дну! — закричал Гарри Гульд.

— Он сделал для этого все возможное, — пробурчал боцман, кладя руль вправо.

Капитан, рискуя быть смытым волнами, бросился на палубу и с трудом добрался до полубака.

— Отправляйтесь в свою каюту, — гневно крикнул он Роберту Борупту, — и не смейте оттуда выходить.

Оплошность помощника капитана казалась столь грубой и очевидной, что никто, даже из числа его сторонников, в иных условиях оказавших бы ему поддержку, сейчас не осмелился промолвить и слово. Борупт молча повиновался, отправившись на ют.[154]

Гарри Гульд делал все возможное, чтобы исправить положение и спасти судно. Ловким маневром ему удалось выровнять корабль не срубая мачты.

Три дня и три ночи велась самоотверженная борьба со штормом, и все же капитану и боцману удалось спасти судно.

Ни Дженни, ни Долли, ни Сузан с маленьким Бобом не осмеливались выйти на палубу, тогда как мужчины — Фриц, Франц и присоединившийся к ним Джеймс деятельно помогали экипажу выполнять приказания капитана.

Наконец, 22 сентября, буря стала утихать. Ветер заметно ослабел, и, хотя море еще бушевало, волны уже не заливали палубу «Флега».

Женщины и ребенок поспешили выйти из кают. Они уже знали, что произошло между капитаном и его помощником, почему последний освобожден от своих обязанностей. Участь Роберта Борупта, как сообщил всем капитан, будет решаться по возвращении судна на морском совете.

Корабль и особенно парусные снасти[155] имели сильные повреждения, и, как только буря утихла, экипаж приступил к ремонтным работам. Ими руководил боцман. От его пристального взгляда не ускользнуло недовольство некоторых матросов, в любую минуту готовых взбунтоваться.

Наблюдательные Фриц, Франц и Дженни тоже заметили эти изменения в настроении экипажа, и это внушало им большую тревогу, чем пережитый страшный шторм. Они не сомневались, что капитан предпримет к бунтовщикам самые строгие меры, но не будет ли это слишком поздно?

Тем не менее последующие восемь дней прошли спокойно. Во время шторма корабль отнесло на несколько сот миль к востоку, в сторону от маршрута, и сейчас все усилия капитан и боцман направляли на то, чтобы вернуться к прежнему курсу и оказаться на одной долготе с Новой Швейцарией.

Около десяти часов утра 30 сентября на палубе, ко всеобщему удивлению, появился вдруг Борупт, хотя, как все знали, наказания с него капитан не снял.

Находившиеся на юте пассажиры сразу почувствовали, что и без того напряженное положение на корабле готово еще больше осложниться.

Увидев своего арестованного помощника на свободе, капитан Гульд быстро подошел к нему и закричал:

— Лейтенант Борупт, вы отбываете наказание! Кто позволил вам покинуть каюту? Отвечайте!

— Вот мой ответ! — И Борупт, обратившись к матросам, скомандовал: — Ко мне, друзья!

— Да здравствует Роберт Борупт! — раздалось со всех сторон.

Капитан бросился в свою каюту и тотчас возвратился с пистолетом в руках. Но воспользоваться им не успел. Капитана опередил матрос, стоявший рядом с Боруптом. Прицелившись в голову Гарри Гульда, он выстрелил, и капитан как подкошенный рухнул бы на палубу, если бы его не подхватил боцман.

Никакой надежды одолеть взбунтовавшийся экипаж корабля, подстрекаемый младшими офицерами, не было. Напрасно Джон Блок, Фриц, Франц и Джеймс, сгруппировавшись около раненого Гарри Гульда, пытались усмирить мятежников. Используя численное превосходство, матросы мгновенно окружили и спустили маленькую группу вместе с капитаном в трюм. Дженни, Долли и Сузан с ребенком заперли в каютах и по приказанию Роберта Борупта, ставшего полновластным хозяином корабля, приставили к ним стражу.

Можно себе представить положение узников, оказавшихся в полутемном трюме, в особенности страдания бедного капитана от раны, которую даже нечем было перевязать. Боцман, как мог в этих условиях, помогал раненому, прикладывая к голове холодные компрессы. А каково было Францу, Фрицу и Джеймсу? Сознавать, что дорогие им существа в плену у бунтовщиков — и не иметь возможности помочь им!

Так прошло несколько дней. Утром и вечером трюмный люк приподнимался и узники получали скудную пищу. На расспросы боцмана матросы отвечали грубой бранью и угрозами. А по поводу женщин слышались лишь одни оскорбительные непристойности.

Несколько раз боцман и пассажиры пытались выломать люк, но он бдительно охранялся и днем и ночью. И даже, если бы их попытка выбраться на свободу окончилась удачно и им удалось бы одолеть караульных, то что ожидало бы узников дальше, на палубе, — ведь Борупту подчинялся сейчас весь экипаж.

— Подлый негодяй! — повторял Фриц, мучаясь от своего бессилия и невозможности помочь бедным женщинам.

— Самый гнусный из негодяев, — вторил ему боцман. — Если он не будет когда-нибудь повешен, значит, на свете нет справедливости.

Но мятежники и их предводитель понесут заслуженную кару только в том случае, если встретятся с военным судном. Роберт Борупт понимал это и старался вести судно осторожно, подальше от посещаемых кораблями маршрутов. Разумеется, «Флег» следовал уже не намеченным курсом, а свернул к востоку, стараясь уйти и от берегов Африки, и от берегов Австралии. Каждый день корабль удалялся от меридиана Новой Швейцарии на пятьдесят — шестьдесят лье. По пенящейся борозде за кормой узники могли определить: корабль, все время кренясь на левый борт, движется вперед с большой скоростью, а скрипение мачт свидетельствовало о полной парусности. Что с ними будет, гадали пленники, когда «Флег» уйдет в отдаленные районы Тихого океана, благоприятные для пиратских бесчинств? Разумеется, узников не оставят на борту корабля, а скорее всего бросят на каком-нибудь пустынном острове… Но это все же лучше, чем оставаться в руках негодяя Борупта и его сообщников…

Теперь стало очевидно, что в Новую Швейцарию ни на «Флеге», ни на «Ликорне» к намеченному сроку попасть не удастся. Пройдут недели, месяцы, а путешественники так и не появятся там… В какой тревоге будут семейства Церматт и Уолстон! А когда «Ликорн» бросит наконец якорь в бухте Спасения, то в Земле обетованной узнают, что их дорогие дети отправились в путь на «Флеге», но прибытия корабля никто не видел… Что они подумают? Только одно: «Флег» погиб вместе с людьми и имуществом…

Целую неделю Гарри Гульд, боцман и пассажиры, брошенные в трюм, не имели никаких вестей от оставшихся наверху женщин.

В начале следующей недели, 8 октября узникам показалось, что скорость судна несколько уменьшилась. Причиной этому могла быть или какая-нибудь неисправность, или установившийся на море штиль.

Около восьми вечера в трюм спустился целый отряд матросов в сопровождении младшего офицера, и пленники получили приказ следовать за ними.

Что могло произойти там, наверху? Уж не собираются ли выпустить их на свободу? Или часть команды, возмутившись действиями Роберта Борупта, потребовала возвращения законного командира корабля?

Но, поднявшись на палубу, узники увидели у грот-мачты Борупта в окружении всего экипажа. Фриц, Франц и Джеймс устремили свои взгляды в глубину кормовой надстройки, где располагались каюты женщин. Но там не горели ни свеча, ни фонарь, и в темноте что-либо разглядеть было невозможно.

Стоящий у бортовой сетки боцман обратил внимание на раскачивающуюся за бортом верхушку мачты. Похоже, на воду спущена большая шлюпка.

Неужели Борупт решится выбросить в шлюпку раненого капитана и его спутников, предоставив им бороться с морской стихией посреди пустынного океана, без всякой возможности определить, где они находятся? А несчастные женщины, неужели они останутся на корабле, подвергаясь опасности в окружении банды?

При этой мысли Франц, Фриц и Джеймс одновременно бросились вперед, решившись даже ценой собственной жизни освободить дорогие им существа.

Но матросы тут же окружили их, схватили и, несмотря на сопротивление, спустили вместе с Гарри Гульдом и боцманом в шлюпку, удерживаемую за уключину у борта корабля.

Каковы же были их радость и изумление, несмотря на весь ужас ситуации, когда мужчины увидели в шлюпке своих дорогих женщин и малыша! Они оказались там за несколько минут до того, как пленников вывели из трюма. Бедные женщины находились в отчаянии, ничего не зная о судьбе своих близких. Будут ли они вместе с мужчинами в этой шлюпке посреди Тихого океана, куда, скорее всего, привел «Флег» подлый Борупт? Забыв о страданиях последних дней, они обнимали друг друга со слезами на глазах. Спасибо Провидению за этот подарок — все снова вместе, а это самое главное!

А между тем каким опасностям подвергались пассажиры этого маленького суденышка! С корабля в шлюпку им бросили четыре мешка с сухарями и консервами, три бочонка пресной воды, некоторые кухонные принадлежности, сверток с бельем и одеяла, схваченные наспех в каютах, — это все, чем могли располагать пассажиры для утоления голода и жажды, для защиты от плохой погоды.

Но сейчас никто не думал об опасностях. Сейчас всем было не до этого. «Флег», пользуясь посвежевшим ветром, скоро удалится от шлюпки на несколько миль.

Боцман занял место у руля, Фриц и Франц — у мачты, готовые поднять парус, как только корабль скроется из виду.

Капитана Гульда бережно уложили на одеяла под полупалубу у кормы. Дженни тут же принялась заботливо ухаживать за ним.

Столпившиеся у борта «Флега» матросы молча смотрели на отходившую шлюпку. Ни у кого не появилось ни капли жалости к жертвам изменника Борупта. В их глазах не было ничего, кроме праздного любопытства. Но это безмолвие нарушил голос капитана.

Поднявшись со своего ложа, он с трудом добрался, держась за скамьи, до кормы и, собрав последние силы, крикнул:

— Негодяи! Вам не избежать людской кары!

— И Божьей! — добавил Франц.

— Отдавай конец! — скомандовал Борупт.

Линь упал за борт, корабль стал быстро удаляться, пока не растворился в ночной темноте.

Шлюпка осталась одна.

Загрузка...