ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Ты кажешься счастливой.

Элен почувствовала, как руки Паоло обхватили ее за талию, прижимая крепче. Она оторвала взгляд от водной глади озера и посмотрела на него. Легкий ветерок растрепал его волосы. Господи, какой он красивый! Самый лучший мужчина в мире.

Возможно, он не принадлежит ей, но сейчас она с ним, и этого довольно, чтобы все проходящие мимо женщины преисполнялись завистью. И кто их осудит?

— Разве может быть иначе в таком месте?

Оба взглянули вдаль. Он привез ее на озеро Комо, находящееся совсем близко от его фамильной виллы в Милане. И немедленно они перенеслись в другой мир, совершенно отличный от надоевшей городской суеты. Насыщенная зелень деревьев и белоснежные пики гор, в воздухе разлиты спокойствие и умиротворенность, несущие радость всему живому.

Но были у Элен и другие причины для счастья. Ей казалось, Паоло стал внимательнее к ней, позволяя ощутить свою ценность для него. Их ласки стали не так порывисты, но исполнены нежности, и она начала надеяться, что он сможет полюбить ее, ну хотя бы чуть-чуть.

Паоло крутанул Элен к себе, оглядел задумчиво.

— Пойдем. Нам надо поговорить.

Что-то новенькое, подумала она с опаской. Им давно уже не требовалось оговаривать необходимость поговорить. К чему такая предупредительность?

— О чем?

Не отвечая, Паоло нашел в ближайшем кафе отдельно стоящий столик и, мгновенно сделав заказ, отослал официанта.

— О чем ты хочешь поговорить? — поторопила она.

Он откинулся на стуле и сосредоточенно уставился на нее. Наверное, новости не слишком хорошие.

— О деле, которое я вел в Нью-Йорке. Там возникли сложности: подана апелляция. — Он помолчал. — Мне придется прервать отпуск и вернуться к работе.

— Но это же твоя фирма! Разве нельзя найти кого-нибудь другого?

— Нет никого другого. Я знаю дело лучше всех. И не могу их так бросить.

— А разве нельзя работать из миланского офиса? Существует же электронная почта…

— Иногда мне придется уезжать в Нью-Йорк. Это неизбежно. Но я постараюсь основную часть времени быть в Милане.

— Все ясно. — Слова упали жестко и отрывисто.

Его щека дернулась.

— Что значит «ясно»?

— Ты не представляешь, как можно доверить кому-то вести твое дело. Отдать хоть малую крупицу своей власти.

Он протяжно вздохнул.

— Я надеялся, ты поймешь.

— Конечно, я понимаю. Ты свято блюдешь традиции.

Его брови сошлись у переносицы.

— О чем ты толкуешь?

— Именно так должен поступать всякий пещерный человек. Вначале притащить женщину в свое логово, чтобы вынашивала потомство, а потом отправиться добывать мамонта.

— Оставь свой пафос!

— Я просто ушам не верю! Ты привозишь меня сюда, чтобы следить, правильно ли я себя веду, и вдруг уезжаешь в Нью-Йорк. В толк не возьму. Или плата столь высока, что невозможно уступить ее кому-то еще?

Лицо его перекосилось от ярости.

Снова она разозлила его. Но ведь если ее плану влюбить Паоло в себя суждено претвориться в жизнь, то лишь при условии, что он сам будет здесь присутствовать. Последние несколько дней Паоло уже шел в нужном направлении. Она делает успехи, но если он уедет — все пропало.

— А мне нельзя сопровождать тебя? — Это было бы идеальное решение. Пусть он много работает, но хоть ночью они будут вместе.

— Нет, — разом отмел он все ее надежды. — Тебе будет лучше здесь.

— И что прикажешь мне делать, пока ты будешь озарять мир права?

— Развлекаться. Расслабляться.

— А после того, как я сделаю маникюр и вымою голову?

— Я предлагаю тебе роскошную жизнь на блюдечке, а ты ворчишь? Я же говорю, ты можешь делать что угодно — ходить по магазинам, ездить на экскурсии, валяться у бассейна. Многие бы заплясали от радости, предложи им такой стиль жизни.

— Тогда у меня есть идея получше. — Ее щеки раскраснелись. — Попробую-ка я потрудиться для своего бюро. Можно устроиться прямо на вилле, превратить одну из маленьких спален в кабинет, подключиться к Интернету…

— Нет!

От неожиданности она подскочила на стуле.

— Но мне нравится работать. У меня хорошо получается, и это важно для меня.

— Я не позволю тебе работать. Это часть нашего соглашения.

— Нашего соглашения? Это никогда не было «нашим соглашением». Ты всегда делал, как сам хотел, а меня никогда не принимал в расчет. Ты же работаешь! Почему и мне не заняться тем же?

Он пресек ее протесты одним взмахом руки.

— Вопрос не обсуждается.

— Ну уж нет, как раз обсуждается! — Сердце переполняла горькая ярость. Ну просто вылитый отец. Тот тоже постоянно указывал ей, как жить. — Мне надо что-нибудь делать. Возможно, моя работа не настолько актуальна для благоденствия всего человечества, как твои многомиллионные сделки, но деятельность бюро сильно меняет жизнь многих женщин, особенно в странах третьего мира. Почему я не могу работать, пока я здесь?

Смуглое лицо потемнело, быстро бьющаяся на виске жилка выдавала силу его гнева.

— Забудь. Сейчас твоя главная забота — о ребенке.

Элен отвернулась, удивляясь, что когда-то надеялась достучаться до него. Оживленная болтовня ресторана не предложила ей ответа, решение не было написано огненными буквами в воздухе. Она поняла, что все равно придется посмотреть на него.

— Хотелось бы знать, собираешься ли ты так же контролировать жизнь этого младенца, как контролируешь мою. Что, вцепишься в него и станешь указывать, как поступать? Принимать за него все решения? Мне уже жаль бедного малыша. Иногда даже хочется, чтобы его вообще не было.

— Я не позволю тебе так говорить о нашем ребенке!

Он что, действительно думает, будто она может отказаться от своего ребенка?

Ее рука легла на уже ясно обозначившийся живот. Возможно, он рассчитывает расписывать по дням всю жизнь этого младенца, но пока малыш принадлежит ей.

— Я не имела в виду…

— Слишком поздно ты спохватилась, — прошипел Паоло, обрывая ее. — Ребенок есть, и нам всем придется смириться с последствиями.

Подошел официант с их заказом.

— Есть еще кое-что, — сказал Паоло, когда официант наполнил их бокалы и удалился, — что мне хотелось бы с тобой обсудить.

— Не представляю, как ты сумеешь удержать меня от работы, находясь в Нью-Йорке. Кроме того, только так я смогу быть в курсе, что происходит в бюро. В противном случае я безнадежно отстану, когда в будущем году вернусь на службу.

Брошенный им взгляд был из разряда тех, которыми усмиряют многотысячную толпу.

— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Ты не вернешься на службу.

Загрузка...