Я болен тобой

22

Три дня назад

Игнат

Встреча с итальянцами была в самом разгаре. Юрист скрупулёзно вносил поправки к контракту. Как бы мне не хотелось сейчас быть совсем в другом месте, но завершающие этапы переговоров я должен был сам проконтролировать.

В телефоне, лежащем на столе, ожил вайбер. Машинально отметив отправителя, я охреневший впился глазами в фотографию, отобразившейся на весь экран.

Мира. Она и не она. Длинные золотистые волосы, своими локонами обхватывают на ветру тонкую талию девушки. Ослепительная улыбка гармонично дополняет сияющие счастьем глаза. До невозможности красивая, до невозможности счастливая. Вся светится изнутри своей молодостью и притягательной наивностью. Здесь ей около шестнадцати лет. Рядом ее обнимает парень немного старше ее. Тоже лыбится, но обнимает ее скромно, даже можно сказать по-братски.

Я не сомневался, что моя догадка верна, но неприятное предчувствие омрачило обычную удовлетворённость от доказательств своей правоты. Слишком уж этот мэр очередного города, отдаленного от столицы, был добродушным с виду. Да и город был довольно прибыльным имея в своем запасе несколько нехилых заводов. Деньги там немалые крутятся. Моя чуйка меня никогда не подводила. Мне этот Жаровский не нравился, он мэр уже шестнадцать лет. Что мою девочку связывает с этим человеком? Ведь не зря она вела себя так неадекватно и слишком побледнела, когда увидела его по телевизору неделю назад.

— На выход! — грубо прервал я всех взмахом руки.

В конце концов этот контракт им нужен больше чем мне, хотя сейчас это мелочи для меня. Набрал Антона. Трубку взял сразу. Ждал. Неудивительно, после отправленного фото.

— Она племянница Жаровского, — сразу огорошил он меня.

Но обычная рациональность мышления быстро дала о себе знать:

— Почему тогда он забрал ее с детдома спустя несколько лет после того как она туда попала?

— Игнат, я вышел на одного человека, который согласился с тобой поговорить. Лучше тебе самому во всем этом разобраться.

— Что за парень рядом с ней на фотографии? — мне нужно знать.

— Кирилл, сын Жаровского. Ее двоюродный брат, — желаемого облегчения этот довод, почему то, не принес.

— Хорошо, привези мне этого человека.

— Здесь проблема, — он замялся ненадолго, — Это она. И она не может покинуть город. Лучше если ты приедешь и поговоришь с ней.

— Хорошо! — согласился я.

— Игнат, ты еще кое-что должен знать, — обычно невозмутимый Антон, был слегка взволнован, — Дело в том, что Слава и Кирилл погибли в Сардинии шесть лет назад.

Вот сейчас возникло неопределимое желание схватить свое личное наказание, как провинившегося котенка за загривок и потрусить в надежде выудить правду. Но знаю, что эти голубые глаза вновь посмотрят на меня в надежде, что я ей поверю, при этом безбожно обманывая меня. И я позволю ей это. Мне не важно кем она была в прошлой жизни, я в сто раз хуже. Так что меня в этом плане ничего не напрягает. Бесит другое — упорство во вранье. Я несколько раз давал ей возможность признаться. Но куда уж нам? Вот за это ей придется заплатить и очень дорого.

— Выезжаю, — бросил я и кинул трубку.

Город оказался не таким уж и маленьким, как я себе представлял. Да и источник информации тоже обманул ожидания. Передо мной сидела потрепанная жизнью женщина. Антон доложил, что это невестка Жаровского и ей всего лишь двадцать семь лет, но на вид дашь все сорок.

— Я Вас не знаю, — она заметно нервничала.

— Игнат, — коротко бросил я.

— Катерина. И я уверенна на сто процентов, что Вы не были знакомы со Славой.

— Почему? — я отпил виски, предварительно заказанным Антоном.

— Мой свекор окружал свою любимую племянницу туевой тучей охранников и такую личность как вы, он бы никогда к ней не подпустил, — руки у нее дрожали.

Я бы никогда не стал тем, кем являюсь сейчас, если бы не разбирался в людях и не видел их на сквозь. Эта женщина знает, что Мира жива. Потому и согласилась со мной встретится. Пока не знаю, какие у нее побуждения, хорошие или месть за что-то. Но она ничего не скажет без предварительного стимула.

— Итак — Жаровская Мирослава, в десять лет ее забрали с детдома…

— Откуда Вы знаете про детдом? — лицо у моей собеседницы вытянулось.

— Катя, я много чего знаю, и я не хочу давить на тебя, но правду я узнаю в любом случае. И лучше будет, если ты нам двоим с экономишь время.

— Вы мне угрожаете? — даже если женщина тебе безразлична, все равно приятно наблюдать как, пускай на мгновение, ее потухшие глаза оживают.

— Нет. Мне нужно знать, что произошло с Мирой.

— Мирой…?! — сказать, что она удивилась, ничего не сказать, — Она никому не позволяла себя так называть. Даже Кирилла. Кто Вы?

Даже Кирилла?! Своего двоюродного брата. Неужели они были так близки?

— Надеюсь будущий муж, — туманность ответа исходила из неопределенности мотивов этой женщины.

Смысла дальше ходить в округ да около не было. Даже если и выплывет ее мнимая смерть, она под моей защитой.

— Почему же тогда она сама не рассказала, если дело до свадьбы идет? — зло усмехнулась Катя.

Понятно! Все же месть. Так легче.

— Потому и хочу узнать.

— Поехали! — для себя она уже все решила.

— Куда?

— В банк. Там в ячейке флешка с записью, где она сама все рассказывает. Боюсь, мой рассказ Вы посчитаете выдумкой.

Мы поехали на моей машине. Антон следом на своей.

— Пока все время прямо, — объясняла она дорогу.

— Откуда взялась флешка? — поинтересовался я.

Катя горько попыталась рассмеяться, но получился лишь кашель. Откашлявшись достала из сумки сигареты.

— Можно? — я достал зажигалку и дал ей прикурить, — Сейчас направо. Сначала меня восхищала забота Кирилла о своей младшей сестренке, хоть и двоюродной. Потом стала напрягать. Слава после окончания школы училась в Англии, приезжала домой только на летние каникулы. В это время все внимание Кирилла было к ней, я отходила на второй план. Даже рождение Андрюши не удержало его возле меня, когда она приехала в очередной раз. Вот тогда я и заметила отнюдь не братские взгляды, которые он постоянно бросал на нее. Раньше видимо была слепая, не замечая очевидного. А после родов, как будто прозрение какое-то. Да и Слава всегда вела себя непонятно, скомкано. Я до конца не верила, что такое возможно, но решила со Славой поговорить. Еще раз направо.

Она рассказывала всю эту х***ю ровным без эмоциональным голосом. Только дрожь в руке, методично подносящей сигарету к губам выдавала волнение.

— С Кириллом не могла. Он всегда сильно бурно реагировал, когда речь заходила о ней. А если бы я еще такие подозрения высказала… Налево

— Флешка, — напомнил я, разворачиваясь на светофоре.

— Ах, да… Я решила заснять наш разговор. В случаи если мои подозрения в какой-то мере оправдались бы, я хотела показать запись свекру. На словах он бы мне не поверил. А он один, по моему мнению, способен был разрешить ту ситуацию, — непонятный смешок вырвался у нее, — Максимально для всех безболезненно.

— И как? — я пока никак не реагировал на Катины домыслы, зная, что основное будет дальше.

Слишком много знаков вопросов было еще в этой истории.

— Скажем так, в последующих событиях Виктор Владимирович участие не принимал. Вон, то синее здание справа.

Вернулась она довольно быстро. Я не спеша включил планшет и вставил в разъем накопитель. Пару нажатий пальцем — полминуты на экране длинный коридор какого-то ресторана и наконец Мира передо мной. Камера была в сумке у Кати, которую она поставила на стол.

— Можешь перемотать на три минуты и двадцать пять секунд. Там пока ничего интересного, — посоветовала Катя.

«Советом» я не воспользовался. Пока девушки обменивались формальными для начала встречи ничего незначащими фразами, я не сводил глаз с Миры. Видео снято шесть лет назад. Как она с той дышащей жизнью молодой девушки на фотографии за три года превратилась в то, что я сейчас вижу? Осунувшаяся, бледная с потухшим мертвым взглядом. Я пытался уловить хоть тень эмоции, мелькнувшей на ее лице. Ноль. Ничего! Отвечала она на автомате, как будто заранее заученными фразами.

«— Катя, ты опоздала, а я не могу долго сидеть. О чем ты хотела поговорить?» — наконец по делу спросила Мира.

«— Я не знаю, как начать…,» — Катя принялась тянуть резину, но подошедший человек, заставил ее ускориться:

«— Мирослава Александровна, звонил Виктор Владимирович и просил Вас приехать пораньше на ужин».

«— Спасибо, Стас».

«— Снова куча охраны?!» — усмехнулась Катя, но потом резко втянула и выдохнула воздух, «- Ладно! Я спрошу прямо. У тебя роман с Кириллом?»

Признаться, я сам перестал дышать, наблюдая, как Мира сразу же начала смеяться. На глазах от смеха выступили слезы. Нормальная реакция невиновного человека на обвинение в инцесте. Если бы не одно «но». Смех был ненатуральным, а слезы очень даже.

«— Роман?! Ты серьезно?» — еле выдавила она.

«— Прости, знаю, что глупо было даже предположить,» — Катя пошла на попятную, но Мира ее перебила:

«— О каком романе здесь можно говорить, когда тебя тупо насилуют?» — совершенно спокойно произнесла моя девочка.

Я не помню, чтобы хоть раз в жизни у меня был ступор такого рода.

«— Что?» — тупо переспросила Катя.

Вот теперь у Миры появились эмоции — нездоровый блеск в глазах. Она получала извращенное удовольствие наблюдая за реакцией жены брата.

«— Что?! Ты не думала, что твой обожаемый муж на такое способен?»

«— Слава, это ведь не нормально,» — та уже чуть не плакала.

«— Что именно? Изнасилование, длинной в года? Или то, что он мой брат?» — ее лицо обратно превратилось в равнодушную маску, «- Можешь не отвечать. Я знаю — для тебя страшнее инцест».

«— Я не…»

«— Кать, не парся! Такое чудовище, как он и его родитель, по определению не могут быть моими родственниками».

Бл**ь, да тут целый мексиканский сериал вырисовывается!

«— Как?»

«— Я с детдома. Меня удочерили Жаровские в десять лет. Виктор Владимирович тогда в мэры баллотировался. Но компания плохо шла. Жена его, покойная Надежда Михайловна, очень девочку хотела, но, когда родила Кирилла, врачи запретили ей больше рожать. И тогда они решили удочерить красивую девочку. Он — для картинки идеальной счастливой семьи, типа забрал к себе осиротевшую племянницу. А она… Она сделала меня счастливой, ровно на два года, пока не умерла,» — Мира рассказывала всё, как недавно Катя в машине — безразлично, смотря в сторону, — «После ее смерти отношения «родственников» ко мне не изменилось, все тоже безразличие, на грани общения с мебелью. Правда, в финансовом плане меня никогда не ограничивали. Сразу после детдома нацепили брюлики в уши и на шею. Всё-таки племянница мэра всегда должна выглядеть на все сто. В шестнадцать появилась Светочка, новая жена Виктора Владимировича. Жизнь стала более красочной от ее вечных придирок и едких замечаний. «Дяде» было фиолетово на отношение новой жены ко мне. Даже частенько стал ее поддерживать. И, вдруг, Кирилл начал меня защищать. Проявлять ко мне интерес. Брать везде с собой. Заботиться. Он был так добр и терпелив ко мне. Конечно, после четырех лет одиночества я не устояла. Влюбилась. Первый поцелуй на мой семнадцатый день рождения. Первые признания в любви. И сразу предательство», — Мира натянула губы в улыбке, симулируя эмоцию, «- Я тогда слышала их разговор, точнее ссору. Виктор Владимирович умеет подавлять людей. Кирилл сказал ему, что хочет на мне женится, когда мне исполнится восемнадцать. Представляешь, что началось?! Для всех мы двоюродные брат и сестра. Как же так посрамить идеальную семью Жаровских?! Кирилл сдался, даже как-то быстро, по-моему. Пришел ко мне и просил потерпеть, он что-то придумает. «Любимый дядя» тогда впервые избил меня. Я месяц пролежала дома в кровати. А сломанную руку на вашей свадьбе помнишь? Она не успела зажить. Самое противно смешное — Кирилл меня впервые изнасиловал на вашей свадьбе. Завалился пьяный и лишил меня девственности. И мой принц-спаситель превратился в тварь, которая со своим отцом держала запертой меня в одной комнате с сентября до конца июня, типа я в Англии на учебе, а потом выпускала в люди, типа я приехала на каникулы. Знаешь, что пока спасает меня в той комнате от помешательства? Стас. Он приносит мне вместе с едой каждый день новые книги. Я уже одну могу за пол дня прочитать, если только одно чудовище помельче не придет насиловать, так как он захочет или чудовище постарше не придет отыграться за плохо прошедший день монотонно избивая меня, спасибо, хоть не насилуя. И все виной то, что я, тварь безродная, взятая для красивой картинки, посмела посягнуть на что-то большее».

'- Слава, я…'

'- Ты хотела знать, ты знаешь! Да и еще, ты же знаешь, что Кирилл не любит презервативы. А от противозачаточных я поправляюсь, что ему тоже не нравится. В результате два аборта. И диагноз — я никогда не смогу иметь детей'.

Запись заканчивается.

Включаю холодный рассудок, игнорируя нахлынувшие чувства.

— Что было дальше? — не могу анализировать, не имея полной картины произошедшего.

— Дура я, — зло усмехнулась Катя, — Пожалела её. Чисто по-человечески. Знай я тогда, что всё так сложиться, в жизни не стала бы ей помогать.

Я пропускаю мимо ушей это высказывание и жду продолжение. Оно следует после горького вздоха.

— Как Вы поняли, я предложила помощь. Слава дала координаты друга с детдома — Олега. Я его нашла. Он сам придумал как её вытащить, подстроившись под ситуацию. Организовать новые документы для него не было проблемой, так как он был ментом. С моей стороны были необходимые деньги, взятые для подстраховки у отца. Он никогда не контролировал мои расходы.

— И каков был план?

— Мы с Кириллом собирались в Италию на отдых. Он не сильно хотел лететь, боясь оставить свою драгоценную Славу. Я предложила взять её с собой. Он, понятное дело, сразу ухватился за эту идею. Виктор Владимирович сначала был против. Свекор очень боялся огласки в случаи её побега. Но мой отец его убедил, у них еще были общее дела. Все шло по плану — мы оказались на арендованной яхте в Сардинии вместе с одним охранником и еще одной парой. Нашими друзьями. Олег на небольшом катере слонялся где-то неподалёку, не слишком далеко, но и не слишком близко. Слава должна была ночью доплыть до него и навсегда исчезнуть. Типа утонула. От берега мы были достаточно далеко. С вечера мы методично всех спаивали. С охранником было труднее, вначале он отказался пить, но Кирилл выпив подобрел и сам заставил того пить. К полуночи все были пьяные, кроме меня и Славы. Мы разбрелись по каютам. От нервов я не могла уснуть. Всё должно было произойти в три часа ночи…

Она настолько ушла в себя, что не заметила покатившиеся с глаз слезы.