Я буду любить за двоих

Глава 3

Разбудил меня звонок мобильного телефона.

А как бы мне хотелось, чтобы моё пробуждение было вызвано ароматом моего любимого черного кофе, и желательно, чтобы его подал любимый человек в постель. Только проблема заключалась в том, что у меня нет любимого человека. И любимого кофе тоже нет. Он закончился еще на прошлой неделе. Каждое утро в течение недели я с досадой смотрела на пустое дно банки из-под кофе в надежде, что там появится хотя бы ма-а-а-аленькая ложечка кофе. Обязательно куплю сегодня кофе, если только снова не забуду.

Я посмотрела на часы на противоположной стене. Семь часов двенадцать минут. Так рано мне мог звонить только один человек.

– Доброе утро, мам, – ответила я, не глядя на экран телефона.

– Доброе, Вероника, как хорошо, что ты уже проснулась.

– Угу, – я уткнулась лицом в подушку.

Почему так невыносимо болит голова?

– Вероника, я тебя очень плохо слышу. Ты чем там занимаешься?

– Утренней гимнастикой.

Жутко хотелось в туалет. Я попыталась встать с постели. В висках тут же начала пульсировать беспощадная боль, и я снова откинулась на подушки. Что со мной происходит? Похмелье? От двух бокалов вина? Вряд ли.

– Вероника, мы с отцом наконец взяли отпуск и решили провести его в круизе по Средиземному морю.

– Круто.

Мне бы выпить таблетку от головной боли. Лучше две. Я с трудом поднялась с постели и, пошатываясь, направилась в сторону кухни.

– С нами едут Морозовы, – продолжала мама.

– Замечательно.

Все, что я нашла в аптечке, – это пустой серебристый блистер цитрамона и пузырёк зелёнки. Выбросив блистер в мусорное ведро, направилась искать свою сумку. В ней я сто процентов найду то, что мне нужно.

– Ты не хочешь поехать с нами?

– Нет, мам, спасибо.

Провести две недели рядом с моими родителями – это героический подвиг. Я их очень любила и скучала, но наблюдать в течение двух недель за сорокапятилетними взрослыми мужчиной и женщиной, которые ведут себя как влюблённые подростки после более двадцати лет совместной жизни, не каждый сможет.

Мои родители познакомились, будучи студентами Государственного политехнического университета города Санкт-Петербурга. Полюбили друг друга с первого взгляда, и на втором курсе появилась на свет я. Несмотря на все трудности, связанные с моим рождением, мои родители окончили университет с красными дипломами. Оба. Специальность – авиационные двигатели и энергетические установки. Пять лет назад моему отцу предложили работу во французском промышленном конгломерате, действующем в области электроники и высоких технологий. И после долгих раздумий они решили уехать во Францию на постоянную работу. На данный момент отец являлся главным инженером предприятия, а мама – его подчинённой. Я очень горжусь своими родителями. Решение о том, что я останусь одна в Москве, далось им нелегко, ведь я только поступила в университет и категорически не хотела уезжать вместе с ними во Францию. И даже папины уговоры и мамины слёзы не могли меня переубедить.

– Отчего же не хочешь поехать с нами на отдых? Что ты собираешься делать в своей Москве? – удивлённо спросила мама.

– В своей Москве я собираюсь работать.

После длительного поиска в недрах своей габаритной сумки среди многочисленных необходимых, как я считала, вещей я нашла наконец цитрамон и жадно запила две таблетки большим количеством воды. А у меня и сушняк, оказывается. Точно похмелье.

– Ты разве работу нашла?

– Нашла. Про «РосКорп» слышала?

– Разумеется.

– Так вот, мам, вчера я успешно прошла собеседование и получила должность помощника главного юриста, – довольно улыбаюсь я.

– Офигеть! – изумлённо воскликнул мой родитель.

Я с недоверием смотрела на трубку телефона. Моя мама, моя милая нежная мама с изысканными манерами и правильной речью произнесла только что слово «Офигеть»?!

– А ты Огнева уже видела?

– Офигеть! – теперь пришла моя очередь пребывать в изумлении. – Вы что, все сговорились?! Я только что сообщила, что нашла работу, а вместо поздравлений снова слышу эту чёртову фамилию!

– Вероника, не выражайся, – строго сказала мама.

– Извини, мам, – мне стало стыдно за свое поведение.

Мы поговорили еще минут пять.

– Передавай привет папе и скажи, что я его очень люблю.

– Обязательно, только он еще спит. У нас глубокая ночь.

– А тебе чего не спится, мам?

– А вот когда ты станешь матерью и твоя дочь будет вдалеке от тебя, я посмотрю, как ты будешь спать, дорогая. Вернее, как ты не будешь спать ночами, а вечно переживать за своего ребёнка. Может, ты все же переедешь к нам?

– Мама, ты опять за своё?

– Мы тебя здесь устроим на работу, – продолжала мама как ни в чём не бывало. – Выйдешь замуж за француза. Они такие галантные и красивые…

– Алло, мам?

– Вероника?

– Мама? Алло? Алло? Не слышу… Мамуль, я тебе попозже перезвоню. Люблю тебя, – нажала «отбой».

Фух. Ну почему каждый наш разговор должен заканчиваться темой о моем замужестве? А потом мои еще удивляются, с чего это вдруг внезапно связь обрывается.

Головная боль медленно отступала.

Я быстро приняла душ и высушила волосы феном. Надела любимый лёгкий бледно-голубой сарафан, взяла кошелёк из сумки и отправилась в ближайший магазин за кофе. Всю дорогу меня тревожило странное ощущение чего-то неправильного. Я никак не могла понять, что меня тревожит, как будто маленькая деталь выходила за рамки привычного.

Купив в магазине килограмм груш и две банки кофе – пусть будет с запасом, – я направилась домой.

Было невероятно душно, несмотря на то что не было и девяти часов утра. Нехарактерная погода для начала лета.

Оказавшись дома, вернула в сумку кошелёк, направилась в гостиную и включила на полную мощность кондиционер. И снова возникло чувство, что что-то не в порядке. Я стала вспоминать все свои действия, чтобы понять, чем вызвано странное чувство.

Направилась в прихожую и посмотрела по сторонам. Мои руки сами потянулись к сумке, открыв ее, я в изумлении уставилась на посторонний предмет. Это был мужской немного потрёпанный кошелёк из тёмно-бордовой кожи. Я вспомнила, что еще утром в поисках таблеток заметила его, но беспощадная головная боль и разговор с мамой отвлекли меня от этой детали. Я взяла бумажник в руки, пристально разглядывая его. Интересно, каким образом он оказался в моей сумке?

И тут меня осенило.

Ну, конечно.

Я вспомнила столкновение с незнакомцем, взгляд которого вызвал остановку моего дыхания. Вспомнила, как собирала свои разбросанные вещи, передвигаясь неуклюже перед ним на коленях. «А ведь он так и не помог мне их собрать», – подумала я. Наверное, при столкновении он уронил бумажник, не заметив этого, а я в спешке положила его в свою сумку вместе с остальными своими вещами.

Теперь мне придётся вернуть бумажник его владельцу. Подумав о новой встрече с ним, моё тело охватила неожиданная дрожь. «Стало немного прохладно», – подумала я. Надо бы отключить кондиционер.

Хотя моя дрожь вызвана наверняка не пониженной температурой в квартире, а мыслью о мужчине, единственном мужчине, которому удалось вызвать в моём теле такую реакцию. Мне стало не по себе, и я поняла, что не хотела бы еще раз увидеть его. Мне не нравились чувства, которые вызывает лишь одна мысль о нём. Может, отправить кошелёк курьером? Адрес я знаю. Неплохая идея, но вот имени владельца бумажника я не знала.

Неохотно надела босоножки на плоской подошве, взяла сумку. Идея с курьером отпадает. Придётся мне все-таки самой решить эту проблему. Направляясь в сторону станции метро «Братиславская», вдруг подумала, что понятия не имела, каким образом найти владельца кошелька. Может, он тоже был простым посетителем, как и я, и вовсе не являлся сотрудником компании?

И вот я снова стою перед небоскрёбом, расположенным в деловом центре «Москва-Сити». Мимо меня проходили мужчины и женщины в дорогих деловых костюмах, и я вдруг почувствовала себя нелепо в своём лёгком сарафане. Мысль о том, чтобы переодеться, мне не пришла в голову перед тем, как я вышла из дома. Может, вернуться домой и одеться соответствующе? Я представила себя в душном вагоне метро и с чистой совестью отмахнулась от этой идеи. Вошла с уверенностью в холл. Воздушный поток кондиционеров коснулся моей кожи, и я жадно вдохнула прохладный воздух. Посмотрела по сторонам. Холл был полон людей. Все куда-то спешили. У ряда скоростных лифтов стояли люди, кто-то читал в ожидании деловую прессу, кто-то просматривал новости в планшетах, а кто-то с нетерпением смотрел на электронное табло быстро меняющихся цифр, расположенное над кабинами лифтов.

Я снова оглянулась по сторонам, не зная, что предпринять, к кому обратиться. Может, стоит спросить охранника? Наверняка он наблюдал вчерашнюю сцену моего позора и знает имя мужчины, на которого я налетела.

Мой взгляд остановился на одиноком мужчине, стоявшем в самом конце холла в ожидании лифта. Несмотря на то что я не видела его лица, я нисколько не сомневалась в том, что это был именно он – мужчина, от одной мысли о котором моё дыхание останавливалось, а ритм сердца ускорялся. Его сильная фигура, облаченная в тёмно-синий костюм, источала мощную энергию. Я чувствовала ее каждой клеточкой своего тела. Мне казалось, что я схожу с ума. Такое происходило со мной впервые. С каждым шагом, приближаясь к нему, моё волнение и дрожь в руках увеличивались. Я остановилась позади него, не зная, что сказать.

Почувствовав моё присутствие, он медленно повернулся. Одна рука в кармане брюк, другая держит кейс из тёмно-коричневой кожи. Прямой взгляд холодных серых глаз. Никаких эмоций на красивом загорелом лице.

Ой, мамочка! Можно я прямо сейчас исчезну? Ну пожалуйста! Или превращусь в маленькую серую мышку и убегу в свою тёмную, но такую надёжную норку, в которой окажусь в полной безопасности.

– Здравствуйте, – мой голос звучит совсем тихо, – мы с вами вчера столкнулись… – в ответ лишь молчание. – Вы, наверное, не помните…

– Я помню. Чем обязан? – резкие слова беспощадно бьют по оголённым нервам.

Я неуверенно протягиваю руку, в которой держу бумажник.

– Что это? – кивок в сторону моей протянутой руки. Ни одного лишнего движения. Левая рука по-прежнему в кармане брюк, правая держит кейс.

– Ваш бумажник.

– Это не мой бумажник.

– ??!

Характерный звук открывающихся дверей лифта отвлекает внимание мужчины, он поворачивается и заходит в просторную кабину, давая понять, что разговор окончен. Я зачарованно смотрю на то, как двери лифта постепенно закрываются, отделяя нас. Не отдавая отчета в своих действиях, протягиваю руку, срабатывает сенсор, и двери вновь медленно расходятся.

– То есть как не ваш? А чей тогда?

– Я понятия не имею чей, – спокойно и сдержанно.

– Как же так? Я… я подумала, что вы его уронили, когда мы столкнулись…

– Когда вы на меня налетели, – любезно поправил он.

Мне снова стало неловко, я в отчаянии смотрела на него.

– Вы проверяли содержимое бумажника? – устало вздохнул он.

Я идиотка. Настоящая идиотка!

– Судя по вашей реакции, вам это даже в голову не пришло, – мой Бог, какие у него холодные глаза. – Может, стоило проверить для начала? Наверняка там есть документы, с помощью которых вы найдёте его владельца.

– Да, конечно, – мой голос звучал сипло. Я отступила назад, двери лифта вновь стали медленно закрываться. – Извините, что потревожила вас.

В ответ лишь холодный кивок.

Я растерянно смотрела на закрывшиеся двери лифта. Меня отвлек подошедший высокий мужчина атлетического телосложения, одетый в строгий черный деловой костюм и черную водолазку. А вам не жарко, дядя?

Он внимательно посмотрел на меня и спросил, все ли со мной в порядке и как я оказалась в этой части фойе.

– Со мной всё в порядке. Спасибо, – я попыталась обойти его.

– Как вы прошли сюда? – повторил он, преграждая мне путь к выходу.

– Через дверь, – съязвила я.

Ой, а что это я? Тс-с, Ульянова, что это на тебя нашло? Таких дядь лучше не злить. Что, не видишь, какой он большой и страшный?

– У вас есть пропуск?

– У меня нет пропуска.

Ну что ты привязался?

– Кто на ресепшене сегодня? – вопрос был адресован другому мужчине, который стоял чуть поодаль от нас.

– Иван, – последовал незамедлительный ответ.

– Уволить.

– Хорошо, Роман Сергеевич.

– Проводи девушку к выходу.

– Вообще-то я и сама могу найти выход, – обиженно пробубнила себе под нос.

На мои слова никто не обратил внимания, и мне пришлось покинуть здание в сопровождении бритоголового качка, чувствуя себя преступницей.

Оказавшись на улице, я с нетерпением открыла бумажник. Первым, что мне попалось на глаза, была фотография 3×4 паспортного типа. На меня смотрело улыбчивое лицо Дементьева!!!

Я громко застонала. На меня странно покосилась мимо проходящая женщина. Плевать. Я была зла. На себя. Очень зла!

Где был мой разум, который никогда меня не подводил? Ну почему мне не пришло в голову проверить содержимое бумажника в тот момент, когда я нашла его? Я просто сделала поспешные выводы о том, кому принадлежал этот чертов темно-бордовый бумажник. Темно-бордовый!!! С чего я взяла, черт возьми, что у человека, который носит кейсы от Beau Reid, может быть темно-бордовый бумажник?!

Мне срочно нужно было излить своё негодование. И я даже знаю на кого. Я достала телефон и набрала номер.

– Ник, ты почему звонишь в такую рань? – услышала я сонный голос.

– Сейчас полдень, Дементьев, – простонала я. – Сколько можно спать?

– А нечего было меня вчера поить вином. Что случилось, Ника?

– Ты ничего не потерял?

– Я знаю, что мой бумажник у тебя. Я заметил еще вчера ночью, когда добрался домой, его пропажу. Но методом дедукции вычислил, что ты его забрала со стола, когда мы покидали заведение, – деловито сообщил Артем.

«Методом дедукции»? Он что, издевается?!

– Вечно ты всё суёшь в свою сумку. Это не сумка, Ульянова, а торба. Купи себе что-нибудь поменьше и поприличнее, ей-богу.

– Я убью тебя, Дементьев. Твоя смерть будет медленной и мучительной.

– Да что случилось, Вероника? – раз Дементьев назвал меня полным именем, значит, испугался не на шутку.

– Почему ты не сообщил мне сразу?

– Когда? Вчера ночью? А вдруг ты уже спала? Если бы я тебя разбудил, то тогда моя смерть уж точно была бы медленной и мучительной. И, кстати, мне пришлось подняться домой за деньгами, чтобы оплатить проезд за такси, а живу я на девятом этаже, и лифт не работает, и все лампочки в подъезде выбиты…

– Я еду к тебе, – прервала я его.

– Зачем? – в ужасе воскликнул Артём. – Я все еще хочу жить. Может, мы отложим на какое-то время мою казнь?

– Живи себе на здоровье. Я привезу тебе твой кошелёк.

– А-а-а, ну, тогда приезжай, конечно же, – с облегчением вздохнул Дементьев. – И тортика купи по дороге. Шоколадного.