Я говорил, что лучше промолчать?

7

Пятью годами ранее

Отец уезжает, стоит мне только закрыть дверцу машины. Я этому рад. Когда его нет, я могу вздохнуть свободно. Напряжение уходит. Расправляю плечи и вслед за Дином иду к школе.

До начала урока еще десять минут, народ в ожидании звонка толпится у шкафчиков. У меня не так много друзей, но я все равно улыбаюсь всем ребятам, и некоторые из них машут мне в ответ. Я вообще постоянно улыбаюсь, даже когда не хочется.

– Вот и Джейк! – Дин ускоряет шаг, и мне приходится поспешить, чтобы поспеть за ним.

Высматриваю Джейка и наконец замечаю его у кабинета директора. Джейк уже спешит нам навстречу. На нем старая синяя толстовка. Взлохмаченная копна светлых волос, как обычно, падает на глаза. Вроде бы Джейк такой, как всегда, только что-то в нем изменилось. Склонив голову набок, разглядываю его.

– Я тут с половины восьмого торчу, потому что маме понадобилось раньше принять смену, – жалуется Джейк и добавляет, слегка шепелявя: – Я поговорил с тем странным пацаном с физкультуры…

Вижу металлическую полоску у него на зубах и наконец понимаю, в чем дело.

– Тебе поставили брекеты?

– Ах, да. – Джейк делает вид, что совсем забыл об этом, хотя еще вчера их не было, и широко улыбается, чтобы мы полюбовались. – Как вам?

– А почему они зеленые? – интересуется Дин.

– Потому что это мой любимый цвет, идиот, – фыркает Джейк и хлопает его по плечу.

Мы знакомы с Джейком всего год, с тех пор, как перешли в среднюю школу, но кажется, знаем друг друга всю жизнь. Хорошо, что нас теперь трое. Джейк, как и мы с Дином, любит футбол, ненавидит математику и постоянно играет на «Плейстейшен-2».

– Врач мне чуть рот не разорвал, – делится впечатлениями Джейк по дороге в класс. Я половину пропускаю мимо ушей. Вновь возникает ощущение, что я очень далек от друзей, что на самом деле меня здесь нет. – Папа начал кричать на него и требовать, чтобы он прекратил издеваться над ребенком. А мне теперь придется весь день есть только суп.

Джейк любит поболтать и постоянно мелет какую-то ерунду, однако сейчас его слова привлекают мое внимание.

– Папа тебя защищает?

Меня всегда волнует, как относятся к другим ребятам их родители. Мой отец закатил бы глаза и велел вести себя как мужчина.

– Конечно. А тебя разве нет? – пожимает плечами Джейк и драматично прикладывает руку к щеке. – У меня жутко болит вся челюсть! Даже дышу с трудом! Я вообще зря пошел сегодня в школу. Это настоящая пытка!

Вновь ухожу в себя. Вокруг кричат, смеются, толкают меня локтями, заезжают прямо по синяку у лопатки. Джейк понятия не имеет, какой бывает боль, что значит пытка и как тяжело не вздрагивать, когда кто-то к тебе прикасается. Я завидую ему и Дину, и всем остальным, кто приходит домой и не съеживается от ужаса при виде собственного отца.

– У тебя сейчас разве не естествознание? – удивляется Дин.

Поднимаю взгляд и обнаруживаю, что прошел мимо нужного класса. Похоже, я на эти пять минут выпал из реальности. В последнее время такое со мной происходит частенько.

– Тьфу ты, и правда. – Поворачиваю обратно. Под лопаткой пульсирует боль. – Увидимся в столовой.

Естествознание всегда проходит спокойно. На меня никто не обращает внимания. Каждые несколько секунд кто-то из ребят поднимает руку и задает вопрос, и мисс Фицджеральд по пятому разу объясняет одну и ту же тему. Сижу у окна, подперев подбородок ладонью, и смотрю сквозь грязное стекло на залитую солнцем пустующую спортивную площадку. Трава на ней местами вытоптана. Через какое-то время погружаюсь в собственные мысли. Голос мисс Фицджеральд звучит все тише и вскоре совсем исчезает. Я люблю тишину. Мне начинает казаться, что я один, а значит – в безопасности.

Снова думаю об отце Дина, Хью. Через несколько часов он в своем пикапе будет ждать у школы. Когда увидит нас, заулыбается и станет махать рукой, чтобы мы точно его заметили, а потом выйдет из машины поздороваться. Дина такое поведение отца напрягает. А мне очень нравится. Когда Хью похлопывает нас с Дином по спине, я на секунду представляю, что мы братья, а Хью – наш папа. Вот было бы здорово! Уверен, Хью не злился бы, когда я делаю ошибки. Не колотил бы меня и даже не повышал голос. Он бы обо мне заботился.

Конечно, я люблю отца, но не всегда. Чаще ненавижу. Может, сбежать из дома? Прямо сейчас выскользнуть из школы, доехать автобусом до вокзала, прыгнуть в какой угодно поезд… К сожалению, у меня всего пять баксов, на такие деньги билет не купишь.

– Тайлер! – Голос мисс Фицджеральд звучит прямо у меня над ухом. Словно очнувшись, обнаруживаю, что учительница, подбоченясь, возвышается надо мной и осуждающе хмурится. – Поделись с нами, пожалуйста, что там, за окном, тебя так заинтересовало?

– М-м-м…

Ребята, хихикая, оборачиваются ко мне. Что же ответить? Все хотят, чтобы я не выдержал и сдался. Нет, ни за что! Здесь, в школе, я никогда не покажу свою слабость.

Откидываюсь на спинку стула и, лениво пожав плечами, уверенно заявляю:

– Я же не виноват, что разглядывать траву увлекательней, чем слушать ваш урок.

Раздается взрыв хохота. И отлично. Буду так себя вести, и тогда никто не догадается о моих проблемах.

Мисс Фицджеральд поджимает губы. На ее лице мелькает разочарование – так на меня в последнее время смотрит большинство учителей. Еще год назад я был тихим и послушным. Сидел, не поднимая головы, и строчил в тетрадке. Старался, как мог. А теперь… Отец в любом случае мной недоволен. А значит, нечего и пытаться ему угодить.

– Тогда, наверное, ты будешь только рад подождать в коридоре. – Сложив руки на груди, учительница кивает на дверь.

Вызывающе усмехаюсь, но в глубине души чувствую себя виноватым перед мисс Фицджеральд. Она хорошая. Даже стыдно поднять на нее глаза.

Пробираюсь между партами к выходу. Все с любопытством провожают меня взглядом. Чтобы еще немного повеселить класс, громко хлопаю дверью.

В коридоре тихо. Воняет канализацией. До конца урока пятнадцать минут, поэтому я решаю провести это время здесь и начинаю расхаживать туда-сюда. Только бы отцу не сообщили, что меня выгнали с урока! Пару месяцев назад мистер Тиллер выставил меня с математики за то, что я с ним препирался. Я был рад, что посмешил ребят и показал всем, какой я крутой. Но не предполагал, что мистер Тиллер позвонит родителям.

Когда я пришел домой, отец кипел от ярости.

Плохой был вечер.

Я изобрел специальную шкалу. Есть потрясающие вечера, когда отец мне улыбается, по секрету от мамы наливает добавку содовой, и мы вместе смеемся. К несчастью, такое случается все реже и реже, и каждый раз я напрасно надеюсь, что все наладится.

Есть хорошие вечера, когда отец меня просто не замечает, потому что занят: сидит за кухонным столом над бумагами, грызя карандаш и постукивая ногой по полу.

Чаще всего вечера бывают плохими. Это происходит, если, по мнению отца, я делаю что-то не так. Я научился терпеть. Обычно я зажмуриваюсь, чтобы его не видеть, и гадаю, как там у мамы на работе, прошел ли Джейми следующий уровень, нравится ли Чейзу очередной мультик… Раньше я ждал, когда все это закончится, а теперь просто стараюсь отвлечься.

А еще есть ужасные вечера. В такие отец сам на себя не похож. Его дикий, безумный взгляд навевает ужас. Отец превращается в одержимого. Последний ужасный вечер случился всего месяц назад. До сих пор вспоминаю о нем с содроганием. Именно тогда отец сломал мне запястье. Я потерял сознание, даже не успев понять, из-за чего он так разозлился. Мама считает, что я упал с лестницы. Если бы… У нее разорвалось бы сердце, узнай она правду.

Изучаю собственные ладони. Поднимаю левую руку и вращаю кистью. Порой запястье еще болит. Вздыхаю и, опираясь спиной о стену, соскальзываю на пол. Я так устал от вечного страха и попыток забыться… Утыкаюсь носом в колени и ни о чем не думаю, сосредоточившись на звуке чьих-то шагов. Шаги постепенно приближаются, и девчоночий голос спрашивает:

– Тебя что, с урока выгнали?

Поднимаю голову. Рейчел Лоусон с любопытством смотрит на меня через большие круглые стекла очков. Выбившиеся из хвостика светлые прядки обрамляют ее лицо. На некоторых уроках мы сидим рядом и иногда видимся после школы. Можно сказать, мы друзья.

– Ага, – киваю я. Нужно собраться и снова выглядеть крутым пацаном, а не собой – жалким, робким мальчиком, который зацикливается на своих неприятностях и не в силах за себя постоять. Не хочу быть таким. – Я нагрубил мисс Фицджеральд. Она не оценила.

– Ну ты даешь! – Рейчел смеется и идет дальше.

– А то! – кричу ей вслед.

Конечно, не каждый умеет настолько хорошо притворяться. Такое поведение мне несвойственно, однако постепенно я к нему привыкаю. Мне нравится этот новый Тайлер Брюс: уверенный в себе и смелый. Но как только Рейчел уходит, я опять становлюсь собой. Сижу на полу, прислонившись затылком к стене. Мысли путаются. Ноет синяк под лопаткой.