Я не люблю…

Их восемь – нас двое, – расклад перед боем

Не наш, но мы будем играть!

Сережа, держись! Нам не светит с тобою,

Но козыри надо равнять.

Я этот небесный квадрат не покину —

Мне цифры сейчас не важны:

Сегодня мой друг защищает мне спину,

А значит – и шансы равны.

Мне в хвост вышел «мессер», но вот задымил он,

Надсадно завыли винты, —

Им даже не надо крестов на могилы —

Сойдут и на крыльях кресты!

Я – «Первый», я – «Первый», – они под тобою!

Я вышел им наперерез!

Сбей пламя, уйди в облака – я прикрою!

В бою не бывает чудес.

Сергей, ты горишь! Уповай, человече,

Теперь на надежность строп!

Нет, поздно – и мне вышел «мессер» навстречу, —

Прощай, я приму его в лоб!..

Я знаю – другие сведут с ними счеты, —

Но, по облакам скользя,

Взлетят наши души, как два самолета, —

Ведь им друг без друга нельзя.

Архангел нам скажет: «В раю будет туго!»

Но только ворота – щелк, —

Мы Бога попросим: «Впишите нас с другом

В какой-нибудь ангельский полк!»

И я попрошу Бога, Духа и Сына, —

Чтоб выполнил волю мою:

Пусть вечно мой друг защищает мне спину,

Как в этом последнем бою!

Мы крылья и стрелы попросим у Бога, —

Ведь нужен им ангел-ас, —

А если у них истребителей много —

Пусть пишут в хранители нас!

Хранить – это дело почетное тоже, —

Удачу нести на крыле

Таким, как при жизни мы были с Сережей

И в воздухе и на земле.

Я – «Як», истребитель, – мотор мой звенит,

Небо – моя обитель, —

А тот, который во мне сидит,

Считает, что – он истребитель.

В этом бою мною «юнкерс» сбит —

Я сделал с ним, что хотел, —

А тот, который во мне сидит,

Изрядно мне надоел!

Я в прошлом бою навылет прошит,

Меня механик заштопал, —

А тот, который во мне сидит,

Опять заставляет – в штопор!

Из бомбардировщика бомба несет

Смерть аэродрому, —

А кажется – стабилизатор поет:

«Мир вашему дому!»

Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», —

Уйду – я устал от ран!..

Но тот, который во мне сидит,

Я вижу, решил – на таран!

Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..

Но мне не гореть на песке, —

Запреты и скорости все перекрыв,

Я выхожу из пике!

Я – главный, а сзади… Ну чтоб я сгорел! —

Где же он, мой ведомый?

Вот он задымился, кивнул – и запел:

«Мир вашему дому!»

И тот, который в моем черепке,

Остался один – и влип, —

Меня в заблужденье он ввел – и в пике

Прямо из мертвой петли.

Он рвет на себя – и нагрузки вдвойне, —

Эх, тоже мне – летчик-ас!..

Но снова приходится слушаться мне, —

И это – в последний раз!

Я больше не буду покорным – клянусь! —

Уж лучше лежать на земле…

Ну что ж он не слышит, как бесится пульс:

Бензин – моя кровь – на нуле!

Терпенью машины бывает предел,

И время его истекло, —

И тот, который во мне сидел,

Вдруг ткнулся лицом в стекло.

Убит! Наконец-то лечу налегке,

Последние силы жгу…

Но что это, что?! Я – в глубоком пике, —

И выйти никак не могу!

Досадно, что сам я не много успел, —

Но пусть повезет другому!

Выходит, и я напоследок спел:

«Мир вашему дому!»

Давно смолкли залпы орудий,

Над нами лишь солнечный свет, —

На чем проверяются люди,

Если войны уже нет?

Приходится слышать нередко

Сейчас, как тогда:

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»

Не ухнет уже бронебойный,

Не быть похоронной под дверь,

И кажется – все так спокойно,

Негде раскрыться теперь…

Но все-таки слышим нередко

Сейчас, как тогда:

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»

Покой только снится, я знаю, —

Готовься, держись и дерись! —

Есть мирная передовая —

Беда, и опасность, и риск.

Поэтому слышим нередко

Сейчас, как тогда:

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»

В полях обезврежены мины,

Но мы не на поле цветов, —

Вы поиски, звезды, глубины

Не сбрасывайте со счетов.

Поэтому слышим нередко,

Если приходит беда:

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»