Я тебе не верю

Глава 42. Слова любви и сплетни

Часы на стене громко тикают в полной тишине. Мне бы занять себя чем-то, но я не могу. Руки дрожат, сжимая мобильный телефон, но я не жду звонка. Сидение на диване под часами затягивается, так что я опять срываюсь, подбегаю к окну, осторожно отодвигаю штору и выглядываю на улицу. Ни его ни мамашины не видно, но я все равно не могу успокоиться и отодвигаю штору обратно. Зажимаю руки между коленями, после того как тихо сползаю по стенке.

Смотрю в потолок. Я включила свет во всех комнатах, на кухне горланит радио. Это все для виду, это все что бы не бояться. Толком не понимаю, что меня так сильно испугало. Преподаватель подвез до дома, ну и что он не должен знать, где я живу? Он же меня не трогал даже пальцем, не то, что некоторые неуравновешенные субъекты. Но я испугалась, так сильно, что уже несколько часов пялюсь в мобильный телефон, все никак не решаясь позвонить контакту под названием «Прекрасный неотразимый принц».

Этот мужчина, мой преподаватель, тоже волк? С чего это он мной заинтересовался? Если он один из них, так почему мне об этом никто не сказал? Все принимают меня за полную дуру, так что я уже совсем в этом не сомневаюсь. Чёрт, где я поступила не так, что я моя жизнь превратилась в это?

Закрываю глаза и вздыхаю. Я сжадничала, захотела учиться. Для чего? Да просто мне хотелось вырваться с обычной жизни, я просто мечтала о чем-то другом. Не хотела быть вечной сиделкой для больной матери и ленивого братца. Считала, что способна на большее, считала, что заслуживаю счастья, как и все остальные. Как же я просчиталась.

Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться. От чего же я все вещи свои постирала?! Мне бы хоть немного того запаха, мне бы хоть немного покоя, мне бы хоть немного его. Палец сам жмет кнопку вызова, но я успеваю нажать отбой. Отбрасываю телефон на диван, подальше от себя, подальше от соблазна. Ну, на кой он мне? Этот болван с завышенной самооценкой?! Игнорирует меня, ну и отлично! Главное на каждом шагу не кричит, что чуть не трахнул меня. Хотя я же не знаю, вдруг он всем рассказал? Ну, кроме Вани, тот бы без колкостей не смог бы со мной разговаривать. Вот забавно, братец всегда считает, что я ему что-то должна. Кристина тоже так думает, так чего удивляться что они обо мне такого не высоко мнения.

Дверная ручка со скрипом дернулась, этот звук нарушил мой покой. Поднялась на ноги и зашарила глазами вокруг. Где моя сковородка? Куда я ее дела, когда она мне так нужна?! Зашуршали ключи, и кто-то с той стороны начал открывать замок. Схватила первое попавшееся — сумку через плечо. Дверь открылась, и я чуть не всадила Юрке по лицу тяжёлой сумкой с учебниками.

— Ты чего? — Удивленно поднял он брови. Парнишке было явно тяжело, у него на плече свисало тельце сестрицы.

— Ничего. Что с ней? — Спросила, открывая дверь и позволяя парню дотащить свою ношу до моего дивана. Он положил ее на диван и устало разогнул спину кривясь. Выглядел он странно, так как будто с кем-то дрался: взъерошенный с подранной одеждой местами. Он тяжело вздохнул, смотря на то, как сестрица зашевелилась и заползла под скомканное мной одеяло.

— Напилась. — С пониманием ответила на свой же вопрос, ожидая, что парень уйдет. Скинул куртку, бросив ее прямо на пол, а после этого пошел на кухню со словами пить так хочется.

Мне не осталось ничего больше, как закрыть входную дверь на все замки и последовать за ним в кухню. В присутствии Кристины и Юры как-то даже дышалось легче. Он стоял возле чайника, по-хозяйски доставая из шкафа две кружки и заваривая чай. Села на диван, поджала под себя ноги.

Говерла одет в черную футболку и светлые джинсы, на ногах белые кроссовки. Он приготовил чай, после чего достал из верхнего ящика поднос (я даже не знала, что он там есть), и печенье. Все это аккуратно поставил на поднос. Мне показалось, что понесет все это Кристине, но он не стал. Положил поднос на диван рядом со мной, взяла кружку, и пальцы обожгло кипятком. Вскрикнула, отдернула руку, кружка должна была упасть обратно на поднос и окатить меня кипятком, но не упала. Юра перехватил ее и поставил обратно на поднос.

— Ты такая неуклюжая. — Сказал он, улыбаясь, взял меня за многострадальную руку и подул на нее.

При этом он смотрит на меня, так что становится не по себе, от того как близко он стоит, от того как смотрит. На мгновение у меня даже возникла мысль, что он мне сейчас боль снимет традиционным волочим способом — оближет. Отдернула руку, даже отсела подальше, не обращая внимания на боль. Юра резко выдохнул, и опустил голову так, чтобы я не видела выражения его лица. Даже не заметила, что он до этого чуть ли не на коленях стоял передо мной. Он поднялся, сел с другой стороны подноса, смотря в сторону.

Мне стало стыдно в очередной раз за свое поведение за этот вечер. Сегодня явно не мой день. Встала и подставила руку под струю ледяной воды. Когда шеи коснулось горячее дыхание, вздрогнула от чувства дежавю, вот только человек вызвавший мурашки по всему телу не тот, что был раньше.

— Даш, давай поговорим. — Шепчет он тихо, и я даже чувствую, как теплые губы касаются плеча. — Мне надоела эта игра.

Смысл последний фразы я не сразу поняла, теплые руки приобняли меня со спины, и я снова почувствовала кислое чувство дежавю. Все почти как тогда, закрываю глаза и вдыхаю. Запах не тот, запаха нет. Парень не тот, этого для меня почти что нет.

Закрываю кран и поворачиваюсь к нему лицом, оставаясь в кольце его рук.

— Может, тогда перестанешь играть со мной как с остальными? — С ним легче смотреть в глаза, он совсем немного выше меня.

Серые глаза смотря очень внимательно, он так близко, что, если захочу, смогу его поцеловать. Мне хочется коснуться его кудряшек, опровергнуть глупое чувство, возникшее в пьяном бреду — что Кай лучше. Нет, конечно, не как человек! Человек из него ужасный, но вот любовник… Любовник? Ох, да что я несу?! Не было ничего же, почти. Но того что было мне хватило сполна на всю жизнь, как очень важный жизненный урок. Но вот поцелуй, мне казалось, его был намного приятней, чем Юрин. Хотя, что тут сравнивать, что тот, что этот на самом деле не хотели меня целовать, вообще не хотели. По своей воле уж точно. Чувство, что выпила я сегодня слишком мало, мелькнуло в голове.

— Я не играл с тобой. — Вдруг стал серьёзным он, так что я не выдержала и засмеялась. Да кому он это говорит? Мне? Я же столько лет его люблю! Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, на что он способен.

Мой смех затянулся, так что чуть не перерос в истерику со слезами. Он схватил моё лицо одной рукой и сжал, так что бы я успокоилась и смотрела только на него.

— Я не играю с тобой. — Повторил он шепотом, не мигая и гипнотизируя своими большими серыми глазами. Мне хочется поверить в его слова, но я не верю. Его губы почти касаются моих, но я упрямо шепчу:

— Не целуй меня.

— Почему?

— Потому что я хочу. — Вырываюсь из его объятий, уклоняюсь от поцелуя. Мне хочется убежать, но некуда.

— Хочешь, чего, Даша? — Он злится, от этого его голос приобретает рычащие нотки.

— Не понимаешь? — Поднимаю на него глаза и смотрю на него снизу вверх.

— Не понимаю! — Он делает несколько шагов ко мне, буквально нависая.

— Потому что я этого хочу. — Повторяю, закрывая глаза и откидываясь на спинку дивана.

Он молчит некоторое время, пока я смотрю только на свои израненные руки. Мне почему-то совсем не стыдно от того, что я в старых спортивных штанах и футболке всей в пятнах — одежде, которую я ношу только дома. Раньше я бы стеснялась, но сейчас-то чего это делать?

— Тогда почему я не должен этого делать? — Спрашивает он, опираясь руками на спинку дивана по обе стороны от моей головы.

— Потому что этого не хочешь ты. — Прохладно говорю, меня начинает нервировать это место, слишком много неприятных воспоминаний. Какое-то мерзкое чувство подталкивает закончить этот разговор, или хотя бы уйти из этой чертовой кухни.

— С чего ты взяла? — Он улыбается знакомо, от чего становится неприятно.

— Юра… — Нужные слова не находятся, а те что находятся слишком грубы. Его руки медленно съезжают мне за голову, тем самым приближая наши лица.

— Ты же сказал, что тебе надоела эта игра? — До чего же он настойчив, так что уже бесит.

Как оказалось — это именно то, что должна была ему сказать, чтобы он отошел от меня. Юра отвернулся, зарывшись рукой в волосы на затылке. Я же осталась сидеть, только опустила голову и спрятала лицо за руками. Мне хочется разреветься, но я держусь. Хватит с меня! Я не простушка, которая ему что-то должна.

Резко поднимаюсь на ноги, но он все еще стоит ко мне спиной.

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь? Зачем мучаешь меня? — Говорю зло, почти срываясь.

— Я? Мучаю?! — Он разворачивается, я вижу, как вытянулись его зрачки. — А ты хоть представляешь, как больно видеть тебя с НИМ? Как противно терпеть твою сестру, только что бы ты приревновала? Знаешь, как тошнит от мысли, что нас с тобой на самом деле ничего не связывает, а вот с альфой у вас чуть не шуры-муры? Неужели ты думаешь, что я просто так против деда пошел? Все из-за тебя Дашка! Из-за тебя! Потому что из-за его обещания у меня не было прав на тебя, как у Кая! Но все оказалось зря, потому что в игру вступила твоя вечно пьяная сестрица! Такой шалавы мир не видывал!

Громкая пощечина прозвучала раньше, чем я поняла, что сделала. Юра во все глаза смотрит на меня, его щека красная от удара, моя ладонь ужасно болит.

— Не говори так о ней, она моя сестра. — Говорю, опуская ладонь, опуская взгляд.

Он отворачивается, и я вижу, как он тяжело дышит, пытаясь унять злость.

— Повернись. — Прошу его, но он как будто не слышит. Его грудь вздымается все чаще, скоро так превратится. Подхожу к нему со спины и делаю то, что давно хотела сделать: выговариваюсь и обнимаю его.

— Я люблю тебя таким, какой ты есть, Юра. От меня тебе не нужно прятать свою злость и боль. — Сцепляю руки в замок на его животе, мне кажется, что вот-вот он вырвется, и я не смогу высказаться. — Люблю уже очень давно, чтобы знать все плохое в твоем характере и все хорошее. Знаю, что тебе нравится, и что нет. Так что могу с уверенностью сказать, что то, что ты чувствуешь ко мне не любовь.

— С чего ты взяла? Кто дал тебе право решать за меня? — Он сжимает мои руки своими, отчего опять возникает чувство дежавю. Только вот руки не те, меньше и все в маленьких мозолях.

— Никто. — Улыбаюсь ему в спину, чувствуя что-то похожее на радость или облегчение. — Разве то, что я болею тобой уже восемь лет. Не думаю что, то что ты чувствуешь ко мне столь долговечно.

Он не ответил на мои слова, и я грустно улыбнулась еще раз, собираясь убрать свои руки и убрать свои чувства к нему из своего сердца.

— Но раз ты любишь меня, разве тебе этого недостаточно? Или может ты просто уже любишь другого? — Его тихий голос и поглаживание моих рук успокаивает, есть в нем что-то такое завораживающее.

— Мне бы избавиться от чувств к тебе. — Говорю с улыбкой, пока по щеке течет первая слеза. Говерла поворачивается ко мне лицом, сжимая мои руки в своих.

— Зачем тебе это делать, Даш? Мы с тобой свободны, можем просто уйти отсюда и никогда не возвращаться, плюнуть на все эти чертовы законы. — Его пальцы нежно гладят по щеке, так что я невольно закрываю глаза, принимая эту ласку. — Только ты и я, больше никого. Я защищу тебя, обещаю.

Когда-то я бы отдала все за эти слова, за эту надежду, на счастье. Раньше я бы чувствовала бы радость, неописуемое счастье, но не сейчас. В моем сердце боль и огромное сожаление.

— Слишком поздно Юра. — Отвечаю, опуская глаза, потому что слезы предательски катятся по щекам.

— Почему? — Его голос тихий и какой-то потерянный.

Ответ застрял в горле комком, я не могла его выговорить, слезы текли по моему лицу все сильнее, так что все плыло перед глазами.

— Почему, Даша? — Повторил он, стирая слезы с моих щек руками. Слишком нежно, слишком приятно, слишком сильно хочется от этого плюнуть на все свои принципы и убежать с ним далеко — далеко.

Нужно это прекращать, пока еще могу. Вырываюсь с его рук, отхожу на несколько шагов, чувствуя себя пьяной от его слов и прикосновений.

— Почему?! — Повторяет он свой вопрос и мне не остается ничего иного как ответить.

— Потому что она любит тебя. — Говорить это тяжело, но я пересиливаю себя. — Эта глупая дурочка любит тебя, по-настоящему, как я. Потому и ведет себя как идиотка, потому и постоянно пытается тебя то соблазнить, то взбесить своим поведением. Кристина по-другому не умеет, или так по-глупому, или просто по-настоящему.

— Ты думаешь, мне есть дело до ее чувств, если я хочу тебя?! — Он разозлился, пытается схватить меня за руку, но я отступаю.

— Тебе нет дела до ее чувств, но мне, то есть! Она моя сестра, пускай и двоюродная, я люблю ее!

— Настолько, что готова отказаться от меня?! — Он все больше злится.

— Настолько, что готова отказаться от своих чувств к тебе, только что бы вы были счастливы. Вы уже связанны этим ритуалом, этого я не смогу никак изменить. Она нравится тебе, ее ты сможешь полюбить по-настоящему, я уверенна! Так будет правильно. — Последняя фраза далась мне с трудом, я говорила ее себе, чтобы не поддаться.

Юра взвыл, резко схватил меня за плечи и затряс:

— Да я тебя люблю уже, дура! Как ты не понимаешь?!

— ЮРА! — Резко кричу на него, ибо силы уже на исходе. Вырываюсь из его рук и теряю терпение. — Не манипулируй мною как остальные! Ты ушел из стаи не для меня! Хоть ты не говори, что я тебе что-то должна!

Он отходит назад, его глаза смотрят на меня тем же взглядом, от которого ужасно ноет сердце.

— Вот значит, как ты заговорила… — В его словах полно яда, но я не собираюсь утешать его.

— Я благодарна тебе, что ты был в моей жизни. Но теперь тебе лучше уйти. — Закрываю глаза, сдерживаю слезы и порыв обнять его.

Юра взвывает, слышу хруст выломанной двери на кухню, но даже не вздрагиваю. Дальше слышу шум открывающего замка и громкий хлопок входной двери.

— Ну вот, теперь убирать придётся, — философски заметила Кристина, вот только в этот раз я не собираюсь этого делать. То, что она не спит, я поняла сразу. Кристина должна выпить очень много, чтобы так сильно окосеть.

Резко выдыхаю и собираюсь уйти из кухни. Она останавливает меня на пороге, собираясь мне что-то сказать.

— Даже не думай меня благодарить, — говорю, еле сдерживаясь, — Но и за должок не смей списывать. Я тебе никогда ничего не была должна.

Смысла оставаться жить с Кристиной у меня больше нет. До самого утра я собирала свои вещи в свой дорожный красный чемодан. Потом убиралась, так что бы оставить после себя комнату в чистоте. Кристина ушла к себе и меня больше не трогала, я этому даже была рада.

Утром я собралась, оставила ключи от дома на полке и ушла, захлопнув дверь. Эта часть моей жизни закончилась, но я не испытывала облегчения. Мне до боли хотелось просто поплакать, в доме я не могла, не хотела, чтобы сестрица злорадствовала. Сейчас это тоже не имеет смысла, только лицо на морозе распухнет. Сразу я направилась в деканат, где довольно легко выпросила себе комнату в общежитии на территории университета. Потом, наконец, заселилась, причем все это получилось у меня настолько быстро, что я даже на пары не опоздала. Больше всего меня обрадовало то, что в этот день пар по высшей математике не было. Лев Викторович меня все еще пугал. Так что я в коридорах все время оборачивалась, только бы не встретится с ним лицом к лицу. После второй пары, решила я зайти перекусить в буфет, там я и увидела преподавателя математики, о чем-то беседующего с другим учителем. Аппетит как-то сразу пропал, включила заднюю и почти сразу столкнулась с кем-то.

— Куда прешь? — Совсем не любезно отозвалась девица.

— Извините. Алиса? — Мне как-то не приходилось встречаться со времени случая в клубе. Увидев, что это я ее толкнула, девушка почти сразу скрыла свое неудовольствие под маской безразличия.

— Дашка! Давно не виделись! Пошли, посидим, поговорим. — Она подхватила меня под руку и потащила за собой к лавке. Мы присели вместе, девушка брезгливо вытерла сиденье под собой платочком. Одета она как всегда с иголочки, узкие брюки, шифоновая блузка винного цвета, в волосах такой же ободок.

— Ну как ты, как дела? — Спросила она, улыбаясь и рыская на меня взглядом.

— Хорошо. — Сначала я решила было отмолчатся, но потому вспомнила кое-какое обстоятельство. Я же хотела узнать, что связывает Нину Новикову и Кая, а кто же еще кроме главной сплетницы может мне это рассказать? Вот только сомневаюсь, что она скажет, если я не дам ей какую-то новость как приманку. — От сестры съехала сегодня.

Мне пришлось улыбнуться, но улыбка получилась натянутой. Алиса как будто учуяла добычу, так что во все глаза уставилась на меня с открытым ртом.

— А что же случилось? — С большими глазами поинтересовалась она.

— Да ты представляешь, она мне жить спокойно не дает со своим хахалем! — Картинно закатываю глаза, тихо вздыхаю. Мне нравится таким образом мстить сестре и Юре. Хотя и мстить им не за что, я сама виновата. Хотя бы потому, что не верю в так называемую любовь Говерлы. На этой мысли я вздрогнула всем, телом, что Алиса еще больше вытаращила на меня глаза.

— А что у Кристины новый парень? Кто? Что они делали? — Вот — вот со рта у нее пена пойдет.

— Да нашла себе какого бездомного. — Ну, так что, это правда, Юрка же из стаи ушел, а стая чуть ли не семья. Вот и остался он без кола и двора. — Все время тусуется у нас. Так они еще скандалят, а Кристина после этого дела еще и пьет как сапожник. Вчера вот притащил ее пьяную, ночью и все я решила, что с меня хватит дурдома. Собрала вещи и вот в общагу уже заселилась.

Мамочки, что я несу?! Совесть стучит во все двери, но я терплю, запихаю ее куда подальше. Весь мой сумбурный рассказ Алиса слушала с открытым ртом, ни разу не мигая. В конце она еле сдержала радостный вопль, но взяла себя в руки и даже почти участливо сказала:

— Бедная Кристина.

— Да, бедная сестренка. — Давлю злую улыбку, я такой ее не считала.

— Это надо же было бросить Олежку ради какого-то бомжа! — Она натужно вздохнула, пока я силой давила нервный смешок.

— Алис, ты же знаешь, я здесь не так давно учусь, так что я не все знаю. Мне бы хотелось кое-что узнать, ты бы не могла помочь мне с этим? — Девушка кивнула, но особенного интереса не вызвала. — Я тут слышала от кое-кого, что Нина Новикова одному из Димитровых нравилась.

После этой фразы девушка резко закашлялась, а потом, быстро оглядевшись по сторонам, подсела ближе ко мне, и даже приобняла за плечи.

— Дашка, ты, что совсем с ума сошла? Димитровых, конечно, нет сегодня в институте, но я бы не рискнула разговаривать при них о таком. — Пошипела она мне на ухо, при этом мило улыбаясь проходящим мимо студентам.

— Почему?

— Да у них как будто везде уши! Представляешь себе, как-то раз мирно болтала с девочками в столовой о… них, так пришел их этот главный, Кай, и очень страшно попросил меня заткнутся. — Девушка нервно потеребила мою косу.

— Страшно это как? — В то что альфа козел может быть очень страшным я знала, просто было интересно на что он способен с другими, а не со мной.

— Да ты представляешь, он на спинку моего стула слегка надавил, а стул как взял и треснул и развалился! Прямо под мной! — Она снова оглянулась по сторонам. — Стул был металлический.

Подавила желание сделать жест рука-лицо, он хотя бы думает перед тем как что-то сделать? Как их только еще правительство не отловило и в клетках не закрыло? Ах, да, какое правительство? Им же только деньги интересны.

— Ну так что там, с Ниной? — Шепотом и так же как она наигранно улыбаясь поинтересовалась у нее.

— Она, когда сюда поступила, так все время с ними ходила. Кого именно из братцев она была бабой не понятно. Ходили слухи что она со всеми спала, ну кроме твоего братца, он потом приехал. — Алиса нервно теребила мою косу, все время оглядываясь по сторонам, но все равно говорила дальше. — Нинка вообще странной девкой была, красивой, но не умной шибко. Она и стипендию получила от того что крестный заведующим кафедры философии работает. Вообще она бабки очень любила, красиво одеваться, вечеринки, тусовки. От того и связалась с нашими местными звёздами, у них же денег много.

Мимо нас прошли две девицы с моей группы как-то косо смотря на то как Алиса меня обнимает.

— Видишь фиф, эти ее подружками были. Если Нинка собиралась в клуб с Димитровыми, то всегда их с собой тащила, другим парням для пары. — Когда девицы исчезли из поля зрения Алиса продолжила разговор. — Я их в клубе несколько раз выдела, и каждый раз эта Новикова то на коленях у художника сидела, то на коленях у Кая. Слухи такие ходили…

Она закатила глаза, так что я не сомневалась кто эти слухи распространял. Но с другой стороны нет дыма без огня. Я на колени к парням не сажусь, да и нормальная девушка тоже не стала бы. Правда странно как-то что Кай ее не прибил, за то, что она, то к нему, то к Димке на коленки залазила. Хотя откуда мне знать, может он ее привада того… пришиб во вспышке гнева?

— А знаешь, что еще я слышала? Нет, даже сама выдела! Как Нинка с преподавателями кокетничала, чтобы оценки хорошие получить. Правда! Я как-то после пар задержалась, хотела оценку по вышке исправить, захожу, а там Нина на столе Лева Викторовича сидит, ножками в мини-юбке махает. — Кажется Алиса вошла в раж, ибо об этом я не спрашивала. Вот только об упоминания о профессоре по спине прошел холодок.

— А он что?

— Кто? Лев Викторович? Так он на нее так странно смотрел, ты просто не представляешь! Так разозлился, хорошо я вошла, так думаю в деканат бы ее послал, с повинной. Он вообще у нас бешеный какой-то, все его предмет боятся сдавать. Есть в нем что-то такое этакое. Как в тех самых Димитровых, так и хочется от таких держаться подальше. — Она вздрогнула всем телом, как будто подумала о чем-то неприятно.

Мы с Алисой просидели всю перемену на лавке, пока меня не спас звонок на пару от ее болтовни. Вопросов стало больше, намного больше. Складывалось такое впечатление что Нина Новикова не столь невинна, как о ней пишут теперь, когда ее уже нет. Что ее связывает с волками все еще не понятно, а выходка с Левом Викторовичем как-то насторожила. Хотя возможно Алиса просто преувеличила? Как я с историей о Кристине и Юре.