Я залезу к тебе под кожу, или Птица счастья тоже бывает ручной

Глава 4

Я открыла глаза и увидела людей, склонившихся надо мной. Разглядела среди них Игоря.

– Врач идёт. Пропустите врача. Граждане, разойдитесь. Ну не цирк же… – слышала я сквозь гул в ушах взвинченный голос Татьяны. – Честное слово, сейчас сама начну разгонять любопытных.

– Перенесите женщину в вип-комнату, чтобы её смог осмотреть врач, – скомандовал Игорь своим охранникам.

Я почувствовала, как меня подняли сильные мужские руки и куда-то понесли. Вскоре меня положили на широкий кожаный диван, и ко мне тут же подошёл врач «скорой помощи».

– Что вас сейчас беспокоит?

– Слабость. Голова сильно болит. Просто раскалывается. В ушах шумит очень. Когда поднимаю голову – всё перед глазами плывёт. И ещё кажется, сердце из груди выпрыгнет. Воздуха не хватает.

Врач попросил выйти всех из вип-комнаты. Он сделал мне кардиограмму и успокоил, что с сердцем у меня всё в порядке.

– Вы нервничали? Я имею в виду, сегодня у вас был стресс?

– Да, – кивнула я. Было трудно дышать. – Меня расстроил… телефонный звонок. Последнее, что помню… я ответила на звонок. А потом всё… Сознание полностью отключилось.

– У вас серьёзное нервное потрясение. Разве можно так реагировать на телефонные звонки, милая? Жизнь и здоровье дороже. Нужно учиться сдерживать эмоции. Попробуйте практиковать йогу, изучайте медитации. Сейчас я сделаю внутривенно укол, и сразу станет полегче.

После укола я выпила пару таблеток, снимающих тревогу, врач измерил мне давление. Я прослушала рекомендации, что за руль мне сегодня нельзя, что мне, естественно, нельзя нервничать и в ближайшее время нужно лечь и поспать. Мол, на сон меня скоро всё равно потянет, потому что мне ввели какой-то успокоительный препарат.

Врач собрался уходить, но тут в комнату заглянул Игорь и спросил у него, как мои дела.

– Ей гораздо легче. Дама перенесла серьёзное нервное потрясение.

– Когда она успела? Я вроде с ней недавно говорил, она была в порядке. Шутила даже.

– Говорит, был неприятный разговор по телефону. В любом случае, ничего страшного нет. Просто последствия стресса. Она уже успокоилась. Я сказал, что ей нельзя за руль, потому что может уснуть.

Врач ушёл, я села на диване, поджав под себя ноги, и поблагодарила Игоря за беспокойство.

– Напугала ты всех. Ничего страшного, что я на «ты» перешёл?

– Ничего.

– Сейчас как себя чувствуешь?

– Лучше.

– Ты бы полежала ещё. В этой вип-комнате можешь быть сколько угодно. Не переживай, никто тебя отсюда не прогонит. Я договорился с администрацией. Так что можешь здесь оставаться хоть до утра.

– Спасибо. Я домой поеду.

– Сама за рулём?

– Нет. Мы на такси приехали. Хотели выпить немного вина и расслабиться. У нас сегодня маленький праздник. В салоне продано несколько моих картин. Нашёлся ценитель. Так приятно…

– Наверное, ты талантливая художница?

В комнату заглянула силиконовая кукла.

– Игорь, ну ты что меня одну бросил? – протянула она недовольным тоном. – Надеюсь, с девушкой всё в порядке? Ты закончил заниматься благотворительностью? Может, вспомнишь, наконец, обо мне?

– А я о тебе и не забывал. Ты иди на место, я сейчас приду.

– Я же не собака, которой нужно указывать, где её место, – надулась девица.

Видимо, ситуация очень сильно её раздражала, и она не могла скрыть недовольства.

– Я могу вообще уйти.

– Иди. Только не пожалей об этом. Возврата не будет.

Немного угрожающий тон подействовал на девушку мгновенно. Она тут же сменила гнев на милость.

– У меня нет желания с тобой ругаться. Я буду ждать тебя за столиком. Постарайся не задерживаться.

Я посмотрела на Игоря.

– Я принесла тебе столько неудобств.

– Ерунда.

– Твоя дама недовольна твоим вниманием ко мне.

– С ней я как-нибудь разберусь. Ну что, тебе лучше?

– Да, спасибо. Ты можешь идти, не беспокойся за меня. Иди, иди… Мне, правда, лучше.

Игорь вышел за дверь, и в ту же минуту ко мне залетели Танька с Люськой. Они помогли мне подняться и вывели из ресторана.

На улице я попросила:

– Пусть такси подъедет прямо ко входу. Не желаю стоять у проезжей части.

– Наташка, что с тобой? Машина вон, чуть дальше остановилась. Тебе опять плохо?

– Пусть подъедет поближе. Девочки, мне позвонил незнакомый человек и предупредил, что сегодня меня собьёт машина.

– Тебе от этого стало так плохо? – испуганно посмотрела на меня Татьяна.

– Ну а ты бы как восприняла такую весть? Тебе было бы хорошо?

– Да может, кто-то тебя разыграл? Вдруг какой-то сумасшедший? Ты поверила в этот бред?

Люся не стала меня расспрашивать, как Танька, а услышав про звонок, тут же побежала к такси и попросила шофера подъехать ближе. Как только мы сели в салон, я закрыла глаза, прислонилась головой к Люсиному плечу и вздохнула. Если бы Танька знала, кто мне звонил, она бы не рассуждала, что это чей-то нелепый розыгрыш, и посмотрела на ситуацию абсолютно по-другому.

Мы завезли Таньку домой и распрощались. Машина мчалась по ночному городу, я смотрела в окно и думала, что в погоне за очередным олигархом я с каждым разом всё больше теряю себя и становлюсь всё циничнее… Я закрыла глаза, и меня накрыли воспоминания…

…Словно наяву я увидела маленькую девочку Наташу. Она жила в интернате и вечно ждала маму, которая раз за разом обещала приехать в выходные. Девочка любила наблюдать за Марией Александровной, директрисой. Ту привозили на дорогой машине, она очень часто меняла украшения и душилась дорогими духами.

– Ну что ты опять на меня уставилась? – злилась на малышку Мария Александровна. – Иди к детям.

– Вы такая красивая.

– Спасибо, конечно, – добрела Мария Александровна и тут же добавляла: – Просто муж у меня очень хороший.

– У него красивая машина?

– У него не только машина. У него много чего есть. Другая бы на моём месте не работала и жила в своё удовольствие, но во мне, наверное, что-то не так, если я каждый день на работу езжу и бросить вас не могу.

– Когда вырасту, я тоже найду себе такого мужа.

– Девочка моя, да кому ты нужна, интернатская? – с жалостью посмотрела на меня директриса. – Представительному мужчине нужно соответствовать. От тебя собственная мать отвернулась. Когда она в последний раз обещала прийти? Месяца три назад? Пьёт, наверное.

– А у вас дети есть?

– Нет. У нас как-то с мужем не получается.

– Можно я буду вашей дочкой?

– Что? – От неожиданности Мария Александровна чуть не выронила из рук очки и чудом успела их подхватить.

– Я хочу быть вашей дочкой. Можно? Я вас не подведу. – Наташа от волнения кусала губы до крови и теребила жидкие косички. – Возьмите меня в свои дочки.

– У тебя родная мать есть. Она от тебя никогда не откажется, ведь у неё иногда совесть просыпается, а если узнает, что тебя кто-то взял, тут же начнёт шантажировать, денег требовать. Я таких случаев знаешь сколько видела, просто тьму.

Нет, директриса не взяла маленькую Наташу к себе, но после этого разговора стала смотреть на неё иначе. Они подружились, а детское желание Наташи в корне изменить свою жизнь подстегнуло Марию Александровну вкладывать свои кровные в её образование.

А затем свершилось настоящее чудо. Мать лишили родительских прав, а Наташу удочерили приёмные родители. Очень хорошие люди. Благодаря им она освоила два иностранных языка, могла спокойно обсуждать творчество Достоевского и Мопассана с англичанами и французами на их родном языке. Стала разбираться в истории моды, театра, кино. Могла рассуждать об искусстве и литературе, в том числе классической.

Она оказалась настолько целеустремлённой и способной, что могла заткнуть за пояс любого. Хорошо танцевала и неплохо пела, играла на фортепиано. Отлично разбиралась в политике и экономике, была в курсе всех событий, которые происходят в мире. Девочка научилась хорошим манерам и овладела светским этикетом.

– С тобой не стыдно, – восхищённо заметила директриса и прижала уже заметно подросшую Наташу к себе, когда та заехала в интернат, чтобы её проведать.

– Я же говорила, что не подведу.

– Я знала. Ты была такая мелкая, такая дерзкая и такая уверенная в себе. Совсем как я. Мужчина, который будет рядом с тобой, может гордиться. И запомни: нет ничего постыдного в том, что ты хочешь красиво жить и получать дорогие подарки. Ты не виновата, что в нашей стране из-за нехватки мужского пола женщины их так набаловали, что порой сами дарят им цветы. Ничего особенного, если женщина хочет, чтобы её содержал мужчина. Ужасно, когда он не желает этого делать. А завистницы… Их много, с этим надо смириться. Осуждают, распускают язык, а сами… Если бы им предложили составить достойную партию богатому мужчине, побежали бы наперегонки.

Мои приёмные родители были полной противоположностью Марии Александровне. Жизнь для них – это набор графиков и расписаний. Они пытались составить мне жизненную программу со школьной скамьи, вырастить из меня умницу и отличницу. По их понятиям, я должна была окончить школу, потом университет, выйти замуж, родить двоих детей, работать, уйти на пенсию, а потом умереть. Если я пыталась жить не по их программе, они тут же начинали меня осуждать. Они вечно меня воспитывали и пытались лишить права выбора.

Приёмные родители не понимали, почему я не вышла замуж за одноклассника, который очень долго за мной ухаживал, ведь, по их мнению, он очень хороший, из приличной семьи. Но я считала, что хороший человек – не профессия, не повод для любви и вступления в брак. Но родители постоянно твердили, что одной быть плохо, соседи шепчутся.

Я уверяла, что не готова быть с кем ни попадя, потому что мне нравится одиночество. Они начинали стыдить меня, мол, со мной что-то не то. На самом деле со мной всё было хорошо, просто не хотелось, чтобы кто-то управлял моей жизнью.

Мне осточертели их рассуждения о жизни, как она сложна и ужасна – сплошные проблемы и неприятности. Я хотела жить легко, не позволяла негативным событиям загонять меня в депрессию. Одним словом, я не хотела жить, как мои родители. А они жили именно с тяжестью на сердце, глядя на мир сквозь призму негативного восприятия.

Я не хотела, как они, соглашаться в этой жизни на малое, и считала, что у меня большие возможности. Нужно только дать им толчок. Мне не хотелось обманывать себя. В отличие от родителей, я быстро забывала всё плохое. Никогда не таила злобу, не жила обидами, не думала каждую минуту о неприятностях и не тащила разный хлам в свою душу.

Я научилась не просто жить со своими проблемами, а решать их. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на сожаления и огорчения. Наше время дороже.

Опять вспомнилась интернатская девочка Наташа. Как она из кожи вон лезла, стараясь доказать директрисе, что спившаяся мать – не приговор, что даже в такой неблагополучной семье, как у неё, может вырасти настоящая леди, достойная самой благополучной жизни…

Я всхлипнула, по щекам текли слёзы…