Глава 12

Не было ничего забавного в том, чтобы бродить вокруг замка в компании дюжины несговорчивых коммандос, следующих за ней по пятам, но Эдриен как-то умудрялась. Спустя какое-то время она стала делать вид, что их вообще нет. Также как она делала вид, что Ястреб не более, чем надоедливый комар, которого надо постоянно отгонять.

Далкейт-над-морем был прекрасным замком, таким, как она всегда представляла себе, когда ребёнком, уютно спрятавшись под одеялами с позаимствованным фонариком, читала волшебные сказки ещё долго после того, как выключали свет.

Комнаты были просторными и заполненными воздухом, с ярко сотканными гобеленами, висящими на толстых каменных стенах с целью пресечь на корню любой намёк на прохладу, что могла просочиться сквозь трещины, хотя Эдриен так и не смогла найти почти ни одной таковой в стене – когда мельком заглянула под несколько гобеленов, просто чтобы посмотреть.

Историческая любознательность, говорила она себе. А не то, чтобы она охотилась за изъянами в замке или в его хозяине.

Сотни многостворчатых окон. Очевидно люди, обитавшие в Далкейте, не терпели сидеть как в клетке, когда можно было наслаждаться многочисленными сочными пейзажами шотландских гор, долин и побережий.

Эдриен тоскливо вздохнула, пока остановилась у сводчатого окна, чтобы насладиться видом непрерывно набегающих синевато-серебристых волн, разбивающихся о скалы с западного края.

Женщина могла бы влюбиться в подобном месте. Развязать шелковистые ленты на изысканных атласных туфельках, чтобы погрузиться в массу ленточек и романтики прямо у совершенных ног безупречного лэрда.

В этот самый миг, словно вызванный её неуправляемыми мыслями, в поле её зрения возник Ястреб, прогуливающийся по двору замка и ведущий одного из самых огромных вороных боевых коней, которых она когда-либо видела. Эдриен стала было отворачиваться, но ноги словно приросли и не шли от окна, как и глаза, которые было невозможно отвести, и вместо того, чтобы игнорировать его из лучших своих побуждений, она стояла и смотрела на него в беспомощном восхищении.

Плавным прыжком одетый в килт шотландский лэрд вскочил на спину великолепного норовистого жеребца.

Когда он садился на коня, этот красивый килт взметнулся, позволяя Эдриен увидеть греховно мелькнувшие мощные мускулистые бёдра, красиво припылённые шелковистыми чёрными волосками. Она моргнула, отказываясь размышлять над тем, что ещё, как ей показалось, она увидела.

Конечно же, они носили что-то под этими килтами. Конечно же, это было её богатое воображение, нелепо смешавшее очевидную мужественность жеребца с телом Ястреба.

Да. Определённо, это было именно так. Она отметила периферическим зрением демонстративно выступающий вперёд атрибут коня, когда смотрела на ноги Ястреба, и спутала их как-то вместе. Она точно не видела то, что у самого Ястреба раскачивалось, как у его жеребца.

Её щёки вспыхнули от этих мыслей. Она резко повернулась на пятках, чтобы жёстко пресечь их, и принялась искать следующую комнату для изучения. Она решила исследовать замок этим утром, большей частью для того, чтобы держать свой разум подальше от этого проклятого мужчины. И понятное дело, ему тут же понадобилось разгуливать перед тем же окном, из которого она смотрела. И размахивать своими юбками, чтоб поддать жару в пресловутый огонь.

Она заставила себя подумать о прекрасной архитектуре Далкейта. Она была на втором этаже замка, и уже прошлась по десяткам комнат для гостей, включая ту, в которой она провела свою первую ночь. Далкейт был огромным. В нём должно быть было более сотни комнат, и многие из них, казалось, были нежилыми уже более десятка лет. Крыло, которое она изучала в данный момент, было совсем недавно обновлено и часто использовалось. Оно было отделано деревом светлых тонов, отполировано до совершенного блеска, и ни единого пятнышка вокруг. Толстые сотканные ковры покрывали пол, никакой соломы или голого холодного камня здесь не было. Пучки ароматных трав и высушенных цветов свисали с рейки почти над каждым окном, наполняя коридоры чудесным запахом.

Лучик солнечного света привлёк внимание Эдриен к полузакрытой двери вдоль по коридору. На бледном дереве двери парила, с развевающейся на ветру гривой, изящно вставшая на дыбы лошадь, и вырезанная с точностью до мельчайшей детали. Спиралью закрученный рог выступал из её элегантного лошадиного лба. Единорог?

Положив руку на дверь, она замерла, вдруг ощутив странное мучительное предостережение, что, возможно, эту комнату лучше оставить в покое. Любознательность погубила кошку….

Когда дверь бесшумно качнулась внутрь, она застыла, с дрожащей рукой на косяке.

Невероятно. Просто непостижимо. Её изумлённый взгляд бродил по комнате от пола до стропил, с края до края, и снова обратно.

Кто сотворил это?

Комната взывала к каждой толике женственности в её теле. Признай это, Эдриен, безжалостно сказала она себе, весь замок целиком взывает к каждой капле женского начала в твоём теле. Уже не говоря о самом сексуальном и мужественном лэрде имения.

Это была комната для детей. Сделанная чьими-то столь любящими руками, что чувства от этого просто переполняли. Какофония противоречивых эмоций, скользила по ней, пока она не отмела их прочь.

Здесь были колыбели из медового дуба, изогнутые и отшлифованные так, чтобы ни одна щепка не поранила нежную кожу малыша. На восточной стене разместились высокие окна, достаточно высокие, чтобы начавший ходить ребёнок не смог взобраться на него и причинить себе вред, но открытые золотистому сиянию утреннего солнца. Деревянные полы были укрыты толстыми ковриками, чтобы детским ножкам было тепло.

Ярко разрисованные деревянные фигурки солдат выстроились на полках, а сделанные любящими руками куколки были уложены в маленькие кроватки. Миниатюрный замок с башенками, рвом для воды и подъёмным мостом, был заполнен крошечными вырезанными из дерева человечками; настоящий средневековый игрушечный домик!

Пушистые шерстяные одеяльца укрывали колыбельки и кроватки. Огромной комнатой была эта детская. Комната, в которой ребёнок (или десяток) мог расти от младенчества до юношеской поры, прежде чем искать более взрослую комнату в другом месте. Это была комната, которая наполняла мир ребёнка любовью и чувством безопасности, и часами удовольствий, наконец.

Словно кто-то создал эту комнату, думая как ребёнок, которым он или она когда-то был, и смастерил её со всеми теми сокровищами, которые ей или ему доставляли удовольствие, будучи мальчиком или девочкой.

Но её поразило сильнее всего то, что комната, казалось, ожидала.

Открытая, тёплая, и приглашающая, она словно говорила, наполни меня смехом детей и любовью.

Всё пребывало в полной готовности, детская просто дожидалась момента – когда придёт нужная женщина и вдохнёт в неё искрящуюся детскими песенками, мечтами и надеждами жизнь.

И вдруг внезапная боль сильного желания пронзила её, столь острая, что Эдриен даже не была уверена в том, что это было. Но что поделать с сиротой, которой она была, и тем холодным местом, где выросла – местом, которое ни капельки не напоминало эту прекрасную комнату; часть прекрасного дома, на прекрасной земле, с людьми, которые щедро одаривали любовью своих чад.

Ох, растить детей в месте, подобном этому.

Дети, которые бы знали, кто были их мама с папой, в отличие от Эдриен. Дети, которые никогда не задавались бы вопросом, почему их покинули.

Эдриен яростно потёрла глаза и отвернулась. Это было слишком для неё, и она не могла с этим справиться.

И она мыслями устремилась к Лидии. «Лидия!», крикнула она, почти задыхаясь. И почему её удивляло то, что она тут же прямиком бежала к удивительной матери этого удивительного мужчины, который, возможно, и сделал эту удивительную детскую?

Лидия поддержала её за локти. «Пришла посмотреть, хорошо ли ты себя чувствуешь, Эдриен. Я подумала, что это слишком скоро для тебя и то, что ты…»

«Кто сделал эту комнату?», выдохнула Эдриен.

Лидия наклонилась к её лицу, и на короткий миг Эдриен возникла абсурдное впечатление, что Лидия пытается не рассмеяться. «Ястреб придумал и смастерил её своими руками», сказала Лидия, сосредоточенно разглаживая невидимые складки на своём платье.

Эдриен закатила глаза, пытаясь убедить свой эмоциональный барометр перестать выдавать ранимость и переключиться на что-нибудь более безопасное, например гнев.

«Что случилось, моя дорогая, тебе она не нравится», ласково спросила Лидия.

Эдриен развернулась и прошлась по комнате сердитым взглядом. Детская была яркой, весёлой, и живой от потока эмоций, которыми создатель наполнил своё творение. Она посмотрела на Лидию. «Когда? До или после службы у короля?» Было ужасно важно, чтобы она узнала, сделал он её в семнадцать или восемнадцать, чтобы, возможно, порадовать маму, или недавно, в надеждах о собственных детях, что однажды заполнят её.

«Во время. Король дал ему короткий отпуск, когда ему было двадцать девять. Были какие-то волнения по поводу Горцев в этих местах, и Ястребу разрешили вернуться, чтобы укрепить Далкейт. Когда междоусобицы разрешились, он провёл остаток времени, работая здесь. Он трудился, как одержимый, и по правде говоря, я немного догадывалась, что он делал. Ястреб всегда работал с деревом, придумывая и воплощая в жизнь разные вещи. Он никому из нас не позволял увидеть её, и не много говорил о ней. После того, как он вернулся к Джеймсу, я пошла посмотреть, что же он делал». Глаза Лидии на миг затуманились. «Я скажу тебе правду, Эдриен, она заставила меня плакать. Потому что, она рассказала мне, что мой сын думал о детях, и о том, как дороги они были для него. Она наполнила меня и удивлением тоже, когда я увидела её в законченном виде. И думаю, она бы изумила любую женщину. Мужчины обычно не представляют себе детей вот так. Но Ястреб, он необычный мужчина. Как и его отец».

Нет необходимости расхваливать его передо мной, угрюмо подумала Эдриен. «Извини, Лидия. Я очень устала. Мне надо пойти отдохнуть», сухо сказала она, и повернулась к двери.

Когда она вышла в коридор, то могла бы поклясться, что слышала, как Лидия тихо смеётся.

Хоук обнаружил Гримма, пристально изучающего западные скалы сквозь открытые двери в ожидании его. От его взгляда не укрылась лёгкая белизна костяшек пальцев Гримма на руке, что сжимала дверную раму, или напряжённая линия его спины.

«Итак?», спросил нетерпеливо Хоук. Он и сам бы поехал в имение Комина, чтобы собрать сведения о прошлом его жены, но это значило бы оставить Эдриен наедине с этим проклятым кузнецом. Не бывать этому. И взять её с собой он тоже не мог, таким образом он послал Гримма разузнать о том, что случилось с Джанет Комин.

Гримм медленно повернулся, подтолкнул ногой стул к камину, и тяжело в него опустился.

Хоук тоже сел, опустив свои ноги на стол, затем налил им обоим бренди, Гримм с благодарностью принял стакан.

«Итак? Что она сказала?», Ястреб сжал стакан, ожидая услышать о том, кто сотворил с его женой столь ужасные вещи, что её разум искал убежища в фантазиях. Ястреб понял, что было не так с ней. Он видел мужчин с ужасными шрамами от сражений, испытавших такой ужас, что реагировали в чём-то схожим образом. Слишком много варварских и кровавых потерь заставляли некоторых воинов проваливаться в сон, чтобы вытеснить реальность, и со временем стали верить, что сон был явью. Как делала его жена. Но, к несчастью, со своей женой он не имел ни малейшего понятия, что вызвало её болезненный побег в такие странные иллюзии, что она даже не могла терпеть, когда её звали настоящим именем. И что там произошло, что вызвало у неё совершеннейшее нежелание доверять мужчине, и особенно ему, как казалось.

Ястреб собрался с духом слушать, направить свою ярость, когда она придёт, чтобы орудовать ею, как оружием, хладнокровно и эффективно. Он уничтожит всех её драконов, а затем приступит к исцелению. Её тело становилось всё сильнее день ото дня, и Ястреб знал, любовь Лидии очень способствовала этому. Но он хотел, чтобы его любовь исцелила её самые глубинные раны. А единственным способом сделать это было знание и понимание истока её страданий.

Гримм сглотнул, поёрзал на своём стуле, качнулся на нём из стороны в сторону, как мальчишка, потом встал и подошёл к очагу, беспокойно переступая с ноги на ногу.

«Да давай же, парень, рассказывай!» Неделя, что Гримм был в отъезде, итак свела Ястреба с ума, пока он представлял, что этот Неизменно-твёрдый мужчина с ней сделал. Или даже хуже, может, сам Лэрд Комин был виновником мучений Эдриен. На Хоука наводила ужас эта возможность, потому что тогда будет война между кланами. «Кто этот Неизменно-твёрдый?» Вопрос грыз его изнутри с той самой ночи, как он услышал имя, слетевшее с её горящих в лихорадке губ.

Гримм вздохнул. «Никто не знает. Ни одна душа не слышала о нём».

Ястреб тихо ругнулся. Итак, Комин, он хранит секреты, не так ли? «Говори», приказал он.

Гримм вздохнул. «Она думает, что она из будущего».

«Я знаю, что Эдриен так думает», нетерпеливо отозвался Хоук. «Я послал тебя узнать, что у Леди Комин есть сказать».

«Её я и имел ввиду», ровно ответил Гримм. «Леди Комин думает, что Эдриен из будущего».

«Что?», тёмные брови Хоука недоверчиво взлетели. «О чём ты говоришь, Гримм? Ты говоришь мне, что Леди Комин заявляет, что Эдриен не её родная дочь?»

«Точно».

Сапоги Хоука с громким стуком ударились о пол, когда скрытое напряжение, наполнявшее его вены, превратилось в реальный приступ ярости.

«Ты хочешь сказать, что Алтэя Комин сказала тебе, что Эдриен не её дочь?»

«Да».

Хоук застыл. Это было не то, чего он ожидал. Во всех своих предположениях он ни разу не подумал о том, что фантазии его жены может разделять и её мать. «Что в точности сказала Леди Комин о девушке? На ком, чёрт побери, я женился?», закричал Хоук.

«Она не знает».

«У неё есть хоть какие-нибудь идеи?» Сарказм звенел в вопросе Ястреба. «Говори со мной!»

«Я немногое могу рассказать тебе, Хоук. А из того, что я знаю… так это нечто странное, большей частью, будь оно проклято. И точно, чёрт побери, не то, чего я ожидал. Ах, я наслушался таких сказок, Хоук, сплошное испытание человеческой веры в естественный мир. Если всё, о чём они заявляли, правда, чёрт, тогда я не знаю, во что человек вообще может верить».

«Леди Комин разделяет иллюзии своей дочери», изумился Хоук.

«Нет, Хоук, не только Алтэя Комин, но и сотня других людей тоже. Потому что, как многие видели её появление из ниоткуда. Я говорил с десятком, и они все рассказывают почти одну и ту же сказку. Клан сидел, пировал, когда совсем внезапно девушка – Эдриен – появилась у лэрда на коленях, буквально из воздуха. Некоторые из служанок назвали её ведьмой, но их быстро заставили заткнуться. Кажется, лэрд назвал её подарком ангелов. Леди Комин сказала, что видела, как что-то выпало из руки странно одетой женщины, и борясь с паникой взять это. Это была чёрная королева, которую она мне отдала на венчании, и которую я тебе отдал, когда мы вернулись».

«Я задавался вопросом, зачем она отдала её мне», задумчиво потёр подбородок Хоук.

«Леди Комин думала, что фигурка могла бы стать важной чуть позже. Она сказала, что думает, что фигурка как-то заколдована».

«В таком случае, именно так она путешествовала сквозь…», он оборвал себя, не в состоянии закончить мысль. Он видел много чего удивительного в своей жизни, и не был человеком, полностью отрицающим вероятность волшебства – что б да добрый шотландец рос и не верил в народные поверья? Но всё же…

«Так она путешествовала сквозь время», закончил Гримм за него.

Двое мужчин уставились друг на друга.

Хоук потряс головой. «Ты веришь…?»

«А ты?»

Они посмотрели друг на друга. Они посмотрели на камин.

«Нет», усмехнулись они одновременно, пристально глядя на огонь.

«Она кажется немного необычной, правда?» сказал, наконец, Гримм. «Я хочу сказать, она неестественно яркая. Красивая. И остроумная, ах, что она рассказывала мне по дороге сюда из имения Комина. Сильная для девушки. И у неё странные высказывания. Иногда – не знаю, заметил ли ты – её говор, кажется, то исчезает, то снова появляется».

Хоук фыркнул. Он заметил. Её говор практически исчез, когда она лежала больной от яда, и она говорила со странным выговором, который он никогда раньше не слышал.

Гримм продолжал, больше для себя. «Девушка, как эта, могла бы удержать мужчину…» Он оборвал себя и резко посмотрел на Ястреба. Прочистил горло. «Леди Комин знает, кто была её дочь, Хоук. Была здесь ключевое слово. Многие из служанок подтвердили рассказ Лидии, что настоящая Джанет мертва. Ходят слухи, что она умерла от руки отца. А ему надо было кого-то отдать за тебя замуж. Леди Комин сказала, их клан никогда не произнесёт ни слова правды».

«Догадываюсь, что нет», фыркнул Хоук, если хоть что-то из этого – правда, я не говорю всё, Комин знает, за это Джеймс уничтожит нас обоих. Ястреб обдумывал эту горькую мысль какое-то время, потом отбросил её, как не относящуюся к делу. Комин несомненно будет клясться, что Эдриен была Джанет, как и сделает любой из Дугласов, если хоть слово из всего этого как-то дойдёт до короля в Эдинбурге, ведь от этого зависело существование обоих кланов. Ястреб мог рассчитывать хотя бы на такую верность от своекорыстных Коминов.

«А сам лэрд что сказал, Гримм?»

«Ни слова. Он не подтвердил, что она – его дочь, но и не отрицал. Но я говорил со священником Комина, и он рассказал мне ту же историю, что и Леди Комин. Между прочим, он зажигал толстые белые свечи за упокой души Джанет», безжалостно добавил он. «Так что, если это заблуждения людей имения Коминов, то они массовые и однообразно подробные, мой друг».

Ястреб быстро подошёл к столу. Он открыл резную деревянную шкатулку и извлёк шахматную фигурку. Покрутил в руке, осторожно изучая.

Когда он поднял свои глаза, они были темней, чем полночь, глубже чем озеро, словно бездонные. «Леди Комин верит, что это принесло её сюда?»

Гримм кивнул.

«Значит, и забрать её отсюда?»

Гримм пожал плечами. «Леди Комин говорит, что Эдриен, кажется, не помнит про фигурку. Она упоминала её при тебе когда-нибудь?»

Хоук покачал головой и задумчиво посмотрел, сначала на чёрную королеву, затем на ярко горящий огонь.

Гримм спокойно встретил взгляд Хоука, и Хоук знал, не будет ни слова упрёка или даже шёпота об этом, если он решит так поступить.

«Ты веришь?», тихо спросил Гримм.

******

Ястреб долго ещё сидел у огня, после того, как Гримм ушёл, колеблясь между верой и неверием. Хоть он и был одарён воображением, думать здраво он тоже умел. Путешествия во времени просто не вписывались в его понимание естественного мира.

Он мог бы поверить в банши, который предупреждал о возможной смерти или разрушении. Он мог даже верить в Друидов, как алхимиков и практикующих странные искусства. В детстве он рос, остерегаясь келпи, что жили в глубоких озёрах и завлекали доверчивых и непослушных детишек в свои водные могилы.

Но путешествия во времени?

Кроме того, сказал он сам себе, засовывая фигурку в свою кожаную сумку для дальнейшего рассмотрения, хватало тягостных проблем и без того. Кузнец, например. И его упрямая жена, с губ которой имя последнего слетало слишком часто.

Будущее предоставит уйму времени на то, чтобы распутать тайны Эдриен, и понять смысл многочисленных фантазий в имении Комина. Но первым делом, он должен сделать её своей женой по настоящему. Как только с этим покончит, сможет поволноваться и о других вещах. Так решив, он запихнул подальше тревожные новости, что принёс ему Гримм, так же, как убрал с глаз долой шахматную фигурку.

Планы о том, как он будет соблазнять свою прекрасную жену, успокоили все тревоги. С опасной улыбкой и нацеленной походкой, Хоук направился на поиски жены.

Загрузка...