Забота

Какой занятный разговор:

А что бы с нами было,

Когда б Россия с давних пор

Свой путь не изменила?

Жила бы я наверняка

В деревне ярославской,

На свекра, злого старика,

Смотрела бы с опаской.

Погиб отец в расцвете лет —

Его чахотка съела.

(Таким, по правде, был мой дед,

Но здесь не в фактах дело.)

А муж-то — фантазер и мот,

Шутник и запевала.

Мать диво-кружево плетет

Да внуков учит малых.

А их — не меньше десяти,

Я справилась бы, знаю,

Судьбы дальнейшие пути

Они определяют.

Вот Лидка — хитрая не в мать,

Торгует земляникой

И дачницей мечтает стать,

Придумала, гляди-ка.

А Ваня — старший паренек —

(Мне боязно за Ваню)

Каких-то книжек приволок,

Листок нашла в кармане.

Ох, нечестивец, грамотей

(А у попа учился!),

Нет потасовок и затей,

Где б он не отличился.

И всё в дому не по нему,

Да и вне дома тоже.

Какие мысли — не пойму —

Гнетут его, тревожат.

Мне страшно, что его азарт

Сметет уклад привычный…

Зачем же я гляжу назад?

Как всё там необычно

В сравненье с бытом наших дней —

Забота и тревога…

Вот только жалко, что детей

Рожаем мы немного.

В эпоху НТР

(вот выдумали слово,

трещит оно

как грозовой разряд!)

нам и смотреть

не хочется назад

в погоне

за неведомым и новым.

Мы наступаем

ближнему на пятки,

бежим,

земли касаемся едва,

в металле зубы,

в хмеле голова,

тела в нейлоне,

на душе заплатки.

О настоящем

беспокоясь мало,

бедняжку жизнь

штурмуем на ура.

Те — кандидаты,

те — профессора.

А слово «мудрецы»

куда пропало?

В церкви-то народу,

Батюшки мои!

Видно, это мода,

Чтоб из колеи

Вырвавшись привычной,

Каждый отпускник

В место экзотичное

Все-таки проник.

В ризнице искрится

Медь и бирюза.

Пялят на туристов

Бабушки глаза.

Задушевно-ласков

(Бархатный регистр)

Выступает дьякон —

Что тебе министр.

Молятся старухи —

Скорби череда,

Будто бы на кухне

В жизни никогда

Не ругали скверно

Ближнюю свою.

А над ними сверху

«Ангелы» поют.

Ангелы! Куда те

Свешникова хор!

И у них в антракте

Шепот-разговор:

Хиппи или инок

Этот — со свечой,

Глаз почти не видно,

Кудри по плечо.

Батюшка, который

Не на небесах,

За свою контору

Не волнуется:

Пусть, мол, бога нету, —

Превращает он

В звонкую монету

Красоту икон.

Мне рассказывали анекдот.

Не смешной, какой-то мрачный юмор.

Но такой, быть может, и спасет,

Где давно бы от испуга умер.

В анекдоте дело было так:

Прилетает, кажется, транзитом

На планету внеземной чудак —

Двери магазинов не закрыты.

Водки столько, что с рассвета аж

Можно начинать употребленье.

Не с кем чокнуться…

Какой пассаж!

Не видать нигде «венца творенья».

Вышеупомянутый «венец»

Создал бомбу — ядерное чудо.

Самому ему пришел конец,

Но осталась целою посуда.

В мирозданье поломалось что-то.

Больше не сбываются приметы.

Девять заповедей — лишь сюжеты,

Темы для застольных анекдотов.

Лета не было. Зимы не будет.

Високосный год бросает вызов,

Апокалипсиса час приблизив

К позабывшим о заветах людям.

Оскверненный, загнивает кладезь.

Но природа не простит измены.

Так и рвемся из земного плена,

Жуткую испытывая радость.

И чему мы только не учились,

Сколько формул знаем и законов,

Но в полете мысли воспаленной

В чем-то, видимо, переборщили.

Перебор чего у нас случился?

Перекос каких весов великих?

Почему меняет солнце лики,

Путаются времена и числа?

За камерность ругали все,

Теперь же: — Ну, Ириша,

Ведь это не твое совсем,

О чем ты нынче пишешь.

Любовь на откуп мне дают,

Цветочки-василечки,

А соловьи давно поют

У сына во садочке.

Я дом привыкну оставлять,

Чтоб мир узнать поближе.

И в том, что я жена и мать, —

Препятствия не вижу.

Меня измучили долги.

Такое дело.

Вериги эти нелегки

душе и телу.

И дело вовсе не в деньгах —

займешь, да в меру.

Я по́ уши

в других долгах —

ну вот, к примеру.

Читаю как-то раз стихи

в цеху кузнечном

и вижу, как они плохи,

слабы, беспечны,

перед глазами…

Лишь глаза.

Лицо закрыто

повязкой —

будто образа,

что не «раскрыты».

Здесь триста женщин.

Тяжело

сквозь тряпку дышат.

Мне рот обидою свело,

мой стих все тише,

и, не боясь попасть впросак

(ведь есть причины),

спросила я:

«Ну как же так?

А где мужчины?»

Конвейера ученый змей

железом лязгал,

и искры тысячами смен

вступали в пляску.

Обед кончается. Пора.

Ответил кто-то:

«А все они инженера,

им неохота.

Им только пульты хороши —

поджилки слабы».

«А ты об этом напиши», —

Смеются бабы.

Растут проценты с каждым днем,

А я — ни с места.

Захватит жалость,

а потом —

волна протеста.

Неточный тон.

Нескладный слог.

Неясность темы…

Украшен красный уголок.

На стенах схемы.

Я после цеха всласть дышу

в потоке света…

Я разберусь.

Я напишу

про все про это.

Сознайся, наконец, что ты несчастна.

Несчастная, сознайся и пойми,

Что так бывает, и довольно часто,

И с более железными людьми.

У стрел неутомимого Амура,

Похоже, затупилось острие.

И — не любовь, а просто шуры-муры,

Прикрытые названием ее.

Зачем кусать недостижимый локоть?

Сознайся, что побеждена в борьбе,

Тогда ты сможешь просто плакать,

плакать!

А стыдно в это время — не тебе…

Но стой. Подумай. Может быть, природа

По милости своей тебе дала

Два запасных (чтоб укрепиться) года,

Два запасных (чтоб не упасть) крыла.

Дыхание второе. Почему-то

Оно и легче.

Ты не так слаба,

Чтобы поверить в трудную минуту,

Что это не минута, а судьба.

Тут в разговоре поворот:

Хоть мы давно не дети,

Представим, что уже исход

Тридцатого столетья.

А с нами что могло бы стать?

Что стало бы с Землею?

(До ужаса люблю читать

Фантастику, не скрою.)

Моя душа, любимый мой,

Ну разве не блаженство —

При долголетье мы с тобой

Достигнем совершенства

В любви. А нынче все не так,

Всегда-то мы в цейтноте.

Тогда бы помогал наш брак

И детям, и работе.

А что бы стала делать я

С моею вечной темой?

Ведь не любовь и не семья

Не были бы проблемой.

(Проблемы эти не страшны,

А всё на мертвой точке…)

Росли б героями сыны,

Красавицами дочки.

Я словно в кадре вижу их,

В отдельности и вместе…

Но тяжелеет сытый стих

И топчется на месте.

Коллизии привычный строй

С гармонией не ладит…

Сейчас-то думаешь порой

О выгоде-награде.

Добыты радости трудом

Из пламени и с бою.

…А интересно, как потом

Мы справимся с собою?

Не найти ни конца ни точки.

Держись!

Не укладывается в строчки

Жизнь.

Вылезает в дешевую прозу

Сама.

Вырастает в беду и угрозу

Для ума.

Не выдерживает расписаний,

Не ждет

Убедительных указаний:

«Вперед!»

Расцветает геранью в горшочке.

Ура!

Оставляет в последней сорочке —

Хитра.

Чтобы мы не виляли напрасно

От дел,

Зная трудный свой

и прекрасный

Удел.