Заходите за хорошим настроением!

Жизнь гуманитария

Есть очень умные люди, есть просто умные – и есть я. Ну и что? Гуманитарий как форма жизни тоже имеет право на существование. Это не последняя точка отсчета. Бывает значительно хуже.

Гуманитарии, как хомяки: существа безобидные и к насилию не склонные. Просто не надо переступать границ нашего терпения.

Мы сразу впадаем в ярость, если кто-то путает «-ться» и «-тся». А от «не» с глаголами у нас просто судороги делаются. Тогда мы сверкаем метафорой, плюемся эпитетами и жжем сердца оппонентов глаголом. А если кто неправильно произносит слово conscientiousness, можем и укусить. Неглубоко, но болюче. Как бешеный хомяк.

Вид мы в целом редкий, но полное вымирание нам не грозит. Популяция большая и регулярно возобновляется. Однако технари и математики в нашу гуманитарью жизнеспособность все равно не верят.

Дроля, например, твердо уверен, что я существо глупенькое и уязвимое. Ой, ды ладна! Ну не надела я защиту, ну свалилась со скутера. Ну еще чего, бывает, отчебучу. Так это ж не от отсутствия логики, а по живости характера! Это ж понимать надо.

Гуманитариям логика вообще не нужна. И математика не нужна. Мы и без них прекрасно обходимся!

Дроля всегда работает по уровню. И даже если стены кривые, он подрежет – и вуаля! – все идеально входит и выходит.

Фэ! Я на такие мелочи на размениваюсь. Для меня погрешность меньше сантиметра вообще погрешностью не считается. Поэтому мои косые увечные коробки радуют глаз своими пропорциями. А все мои подруги-гуманитарии говорят: «Ну прелесть что такое! Все коробки по месту, и все одинаковые!»

А для того, чтобы поклеить обои, вовсе необязательно высчитывать площадь комнаты и квадратуру круга, как это делает дроля. Минус окна-двери, плюс изгиб поверхности земли, и еще кусочек над дверью добавить.

Да и считать я не умею, просто беру рулон и тупо прикладываю его к стене нужное количество раз. Потому что, как ни считай, а полрулона тебе все равно никто не отрежет. Так зачем же зазря напрягаться?

Вот как мыслит гуманитарий. И живет себе беспечно, как птица, и в ус не дует.

И пофиг ему, что у птицы нет усов.