Замуж в туман

Глоссарий

* Лэя — дочь зажиточного, но не знатного крестьянина или ремесленника.

* Дэли — уважительное обращение к целительнице

* Лои — уважительное обращение к дочери дворянина.

* Желтый флаг — вывешивают на флагштоке замка и при подъездах к д’эррану как знак эпидемии чумы.

* Верр/верра — уважительное обращение к воспитателю/педагогу/учителю.

* Аллеор — редкий цветок, произрастающий на севере Террании.

* Саранья — растение, произрастающее на юге, семена которого обладают острым и одновременно пряным вкусом. Является одной из наиболее дорогих специй.

* Зоггр — крупное парнокопытное, находящееся на грани вымирания, чья шкура обладает экранирующим действием и защищает от большинства поисковых и защитных заклинаний.

* Агорка — крепкий алкогольный напиток, распространённый среди гномов. Крепость напитка достигает 60–70 градусов.

* Каррс — высший чин Королевского Советника.

* Лорр — уважительное обращение к дворянину.

* Айд — мифологический напиток, согласно поверьям, дающий славу выпившему его.

* Вирс — единица измерения, равная примерно 0,5 см.

* Нотта — книга для записей дат рождения, бракосочетаний, смерти.

* Ларс — единица измерения, равная примерно 2 км.

Глава 1. Праздник Великого Урожая

Рассвет застал меня уже на ногах. В Террании, где земледелие — одна из важных статей дохода, просто невозможно спать дольше. И даже если ты д’эрра — дочь правителя окрестных земель, — тебя это тоже касается. А уж если ты ещё и Её Магичество — и подавно.

Стоя у окна, я куталась в пушистый плед, пытаясь сбросить с себя остатки липкой паутины сна. Каждый год перед праздником осеннего равноденствия мне снился один и тот же сон. Впрочем, его и сном-то не назовёшь, — какая-то пустота, в которую ты проваливаешься, как в полынью. Тебе холодно и мерзко, а ты всё глубже и глубже увязаешь, и нет этому конца и края.

Красное солнце постепенно поднималось из-за горизонта, отгоняя ночь всё дальше. Тонкий ломтик месяца завис где-то слева над замком, будто решая, исчезать совсем или и так сойдёт. День постепенно вступал в свои права.

Раздался стук в дверь — моя Лори принесла кофе.

— Д’эрра Дара, доброе утро. С праздником Великого Урожая! — присела горничная.

— Доброе, Лори. Спасибо, и тебя, — я улыбнулась. У меня чудесная горничная, расторопная и весёлая. Собственно, нас уже давно объединяют хрупкие мостики взаимопонимания и даже какого-то подобия приятельства.

Лори поставила поднос с кофе на прикроватный столик и, вооружившись гребнем, подступилась ко мне. Праздничное утро началось.

День осеннего равноденствия, он же праздник Великого Урожая, — один из четырех главных праздников нашей страны. Для нашего д’эррана, — то есть владений моего отца, — самый главный, ведь земледелие — это наша жизнь. С самого утра в замке начинается суета: на кухне — жарят, варят, парят. Во внутреннем дворе сооружают алтарь с подношениями Богам: туда возлагают самые лучшие дары, которые принесла земля, и каждая семья д’эррана приносит на алтарь что-то от себя. Также выбирается Жрица Алтаря — девушка, которая в этот день не имеет права отказать никому.

Я усмехнулась — последствия возлежания с прошлогодней жрицей аукались мне ещё полгода. Почему мне? Потому что именно я, разъезжая по нашим небольшим хуторкам и деревенькам, лечила местных мужиков. И хоть я с радостью спихнула бы это на дэли* Алью, нашу целительницу, но пожалела женщину, — чай уже восемьдесят лет, негоже в таком возрасте по городам и весям ездить. То ли дело выпускница столичной Академии Практической Магии и Целительства — самое оно от “этих самых” болячек избавлять. Зато с гарантией.

В этом году отец обещал обойтись без Жрицы Алтаря, но я плохо представляла, как это будет выглядеть. А хотя, моему отцу всегда удавались нестандартные решения.

Помимо празднования, этот день — единственный, в который было разрешено сватовство.

В этот день во владения Д’эра, — правителя окрестных земель — съезжались женихи или их представители. С утра во дворе замка устанавливался большой кувшин, куда каждый жених мог забросить особый свиток с именем своей избранницы. А вечером, в разгар празднования, при всех кувшин разбивали и свитки зачитывали. Если девица согласна выйти замуж — так тому и быть, если нет — и суда нет. Всё честно… почти.

Дело в том, что свитки различались по рангу. У знати, например, был в ходу, кроме обычного, красный свиток. Девушка, чьё имя было записано на этом свитке, не имела права отказать своему жениху. Такая уж дань традиции, — как по мне, дикая и неоправданно жестокая. Радовало одно — красный свиток в кувшине был только один: его забрасывал Жрец Сарры — богини любви и семейного очага.

Восходящий солнечный диск поплыл перед глазами, и я с головой ухнула в ледяную пропасть воспоминаний…

Два года назад, когда мне было двадцать пять, праздник Великого Урожая ко мне приехала отмечать моя единственная подруга — Тиона. Мы были неразлучны с тех пор, как нам исполнилось по десять лет, — у нас даже дни рождения приходились на один день. И всё было хорошо до того момента, пока не был зачтён красный свиток. И в нём было имя Тионы — ей предстояло стать женой Д’Эрра Альса, правителя д’эррана ключей: д’эрран, ответственный за переходы между мирами, за защиту Террании. Тионе сулило отдаться в жёны человеку загадочному, — судя по рассказам, тяжёлому и жестокому. Человеку, который даже не соизволил приехать на празднование и посмотреть на свою невесту. Но самым страшным было то, что Тиона отдавалась в жены человеку, чьи предыдущие невесты погибли при странных обстоятельствах.

Я никогда не забуду этот взгляд. Испуганный, как у загнанного зверя. Она не сказала больше ни слова: обняв меня, через несколько минут она поднялась к себе в комнату и не вышла оттуда, несмотря на мои настойчивые уговоры у её двери.

А наутро она уехала. Уехала, не попрощавшись, взяв лошадь из конюшни моего отца — Ласточку, вороную кобылу, которая прискакала назад через два дня. Одна.

Поиски продолжались долго. Но ни я, ни присланные из столицы маги не смогли взять её след.

А через два месяца её тело нашли на дне ущелья Ад-ит-Тау — ущелья Тёмного Источника. Как мою подругу туда занесло — ума не приложу. А впрочем, на этот вопрос также не смог ответить никто.

Я не выходила из комнаты несколько месяцев. Лежала, плакала, когда получалось, и бездумно смотрела в потолок, когда слёз не оставалось. А потом, однажды утром, я проснулась и поняла — жизнь продолжается. Вот так просто. Помнится, Тиона говорила, что самые важные решения принимаются легко. Видимо, и со мной так случилось.

Я просто встала и пошла жить дальше. Вот только внутри у меня что-то перегорело, окончательно и бесповоротно.

— Д’эрра Дара! Д’эрра Дара!

Я встрепенулась. Лори за спиной выдохнула с облегчением — её до сих пор пугает моё умение ухнуть с головой в размышления и не реагировать на происходящее.

— Лори?..

Выбор платья не занял много времени. Я остановилась на зелёном — одном из любимых. Неглубокий вырез, длинный рукав, не очень пышные юбки, — в моём положении Её Магичества были свои особенности: езда верхом, труднодоступные места, куда приходилось протискиваться боком или ползком, и многое другое. Эти и прочие радости жизни не давали мне возможности разойтись с запросами. Хотя, если честно, не очень-то и хотелось.

Лори закончила шнуровать корсет, и я подошла к зеркалу. Из него на меня посмотрела достаточно миловидная девушка с волосами цвета тёмной меди. Платье облегало мою почти стройную фигуру, волосы убраны назад в сложную косу и сколоты гребнем. Янтарные серьги — только Одарённые имеют право носить янтарь — подчёркивали длинную шею. Я улыбнулась — девушка в зеркале тоже. Она разгладила юбки и убрала невидимую прядку волос за ухо.

— Ну что, — обернулась я к горничной, — начнём наш день?

***

Двор встретил суетой. Двое рабочих прокатили мимо пузатую бочку — ещё десять её товарок терпеливо дожидались в стороне. Прищурившись, посмотрела на небо — ни облачка. День обещал быть солнечным.

У ворот меня уже ждал Тир — младший помощник конюха. Паренёк оказался на редкость смышлёным и поэтому, кроме своих прямых обязанностей, с недавних пор был и посыльным. Он держал на поводу мою Белку — каурую кобылу, которую я очень любила, по возможности стараясь выезжать на ней. Забрав у Тира корзину со снадобьями (к коим, вероятно, также можно было отнести жирного гуся, чьи две большие лапы торчали из-под прикрывавшей корзину рогожки), пристроила на Белке и аккуратно вскочила в седло. И тронула лошадь.

— Доча!

— Тпр-р-р-р-ру! — я резко обернулась. Ко мне, улыбаясь, шел отец.

Д’эрр Дар Сольн, или просто д’эрр Сольн — для подчинённых, Его Высочество — для крестьян, любимый папа — для меня и моих четырёх сестёр. Мальчиков им с мамой Боги не послали, но их это никогда не расстраивало. Да и мы с сёстрами, взрослея, никогда не испытывали недостатка в родительской любви. И даже когда мамы не стало — эпидемия чумы, вспыхнувшая десять лет назад, выкосила полнаселения д’эррана, — отец все равно нашёл в себе силы не оставить нас даже на месяц. Он был с нами, а мы — с ним. И вместе мы пережили тяжелую утрату.

Отца в народе очень любили. Строгий, но справедливый — даже в полуголодные годы он старался не допускать голода. Судил всегда по совести. И очень любил свой народ. Крестьяне его прозвали “Агор”, что в переводе с кагорского означало “медведь”. Но отец не обижался — ему очень шло это прозвище: высокий, крепкий, сильный.

— Доброе утро, отец, — я улыбнулась и поцеловала его в щёку.

— Доброе утро, доча! С праздником!

— И тебя, отец!

Д’эрр Сольн посмотрел на корзину, лукаво прищурился.

— И долго ты будешь убегать с праздника?

Я смутилась. Знала, конечно, что рано или поздно он догадается, но не рассчитывала, что это произойдёт так скоро. После смерти Тионы в Праздник Урожая я старалась улизнуть как можно раньше, а приехать как можно позже, чтобы попасть только на конец празднования — не могла там быть, просто не могла.

Отец посмотрел на меня, перевёл взгляд на горизонт — там тонкой линией возвышались горные хребты.

— Вот что, Дара. Возвращайся засветло. Ты мне сегодня нужна.

Спорить я не посмела.

Белка неспешно везла меня по дороге. Несмотря на указания отца, спешить я не собиралась. Ещё чего, подумаешь, здесь меня могут задержать, могу ещё в деревеньку заехать по дороге и потом попытаться отговориться делами. Ругать, конечно, будут, но не сильно.

Да и к тому же… что мне делать там, на празднике? Всё равно замуж не возьмут.

И память опять услужливо подкинула книгу воспоминаний, раскрыв на нужной страничке.

Это случилось через полгода после смерти Тионы. Год тогда выдался — не приведи Боги. В д’эрран закралась болезнь. Вначале тихо постучала в окно. А затем с ноги распахнула дверь и вошла в натопленные избы.

Начиналось всё с кашля, а уже к вечеру человек метался в горячке. К утру остывшее тело выносили в сенник и накрывали рогожей. Вначале дети, затем взрослые.

Я не спала две недели. Перебивалась короткой дрёмой, пока мы ехали из одного селения в другое, и кружками пила бодрящие отвары. Нужна была сила, много силы. Отец отправил посыльного в столицу, но ответ пришёл уже слишком поздно.

В одну из ночей, когда я уже потеряла счёт времени и, закутавшись в тёплый тулуп, тряслась в кибитке по просёлочной дороге, нас резко остановили. Вознице тогда попало по голове, а меня вытащили из кибитки. Я до сих пор помнила их голоса…

— Девица?

— Да ещё знатная!

Чьи-то грязные руки схватили меня за плечо и с силой бросили на землю. Я ощутила, что кто-то пытается задрать мои юбки.

Им не повезло, что я всегда носила с собой кинжал, подаренный отцом на двадцатилетие.

А ещё им не повезло, что я не приучена кричать.

Двое остались лежать прямо там, в грязи. Третий убежал и был пойман только утром. Его повесили в тот же день, на деревенской площади, без всякого суда. Я продолжала ездить по весям в попытке остановить эпидемию. И в начале третьей недели я поняла, что мне это удалось.

Я плохо помню, как приехала домой — грязная, голодная — и отогревалась у очага в комнате у прислуги. Плохо помню, как после этого неделю провалялась в кровати, — у меня был жар, и Лори выходила меня, сутками не отходя от моей кровати. Когда я очнулась, она почти сравнялась цветом со стеной — такая же бледная, осунувшаяся.

Но я никогда не забуду, как, спустившись в зал, я наткнулась на тяжёлый взгляд отца.

Он рассказал мне, что поползли слухи. Что опровергнуть их будет практически невозможно. И что мне нужно готовиться к тому, что я до конца своих дней проживу в отцовском замке.

На удивление, я восприняла это достаточно спокойно и в какой-то мере оптимистично. На следующий день написала письмо в Академию, попросила рекомендацию и направление в собственный д’эрран. И через месяц вступила в должность “Её Магичества” д’эрра Сольна, получая за это неплохое жалованье. Магов поддерживал лично Король, и все выплаты мне полагались из королевской казны.

А по поводу слухов… я не расстраивалась. Как-то не могла представить себя супругой какого-то Д’Эрра. Вот только праздники с тех пор не любила — от осуждающих шепотков было не укрыться, они настигали в самых неожиданных местах. Отец знал, что мне неприятны праздники, но никогда не просил присутствовать. Странно, что я понадобилась ему сегодня.

Белка остановилась. Я вынырнула из мыслей — уже второй раз за день — и огляделась. Моя первая остановка, мои первые пациенты. Тряхнула головой, отгоняя мрачные воспоминания. Ну ничего, всего один вечер — продержимся же!

***

Когда я закончила с последним пациентом, начало смеркаться. Пригнувшись, я вышла из покосившейся хибарки, принадлежавшей нашей травнице. Несмотря на все уговоры, дэли Алья ни в какую не хотела покидать насиженное местечко и перебираться в замок.

“Нет, спасибо, Дар, — говорила она моему отцу, — сюда я переехала к моему мужу, здесь я родила и вырастила четырёх детей. Здесь же я похоронила своего мужа. И здесь — вся моя жизнь. Зачем ехать туда, где нет моих воспоминаний?”

В какой-то мере я её понимала, хоть и не представляла свою жизнь в небольшой, всего в одну комнату, хижине, но понимала. И очень уважала её, эту маленькую сухонькую старушку, за верность себе.

Дэли Алья держала в своём домике две лишних кровати, и сейчас одна из них была занята больной. Ири — младшая дочь нашего кузнеца — на прошлой неделе сломала ногу. Перелом оказался неприятным, открытым. И последний час мы с дэли были заняты тем, что обрабатывали рану и уговаривали юную лэю* не вертеться, чтобы, не дай Боги, не заставлять её лежать дольше, чем того требовало лечение.

Я потянулась. Долгий рабочий день давал о себе знать тянущей болью в пояснице. Я ведь уже не девочка — по хуторам-то ездить, да ещё верхом. Но что поделать, работа есть работа.

Замок стоял на возвышенности, и даже отсюда я могла разглядеть яркие блики на стенах — народ разжигал ритуальные костры. Сегодня надлежало сжечь всё старое, лишнее, чтобы войти в зиму чистым и спокойным. О-о-о, здесь крестьяне старались — в ход шло всё, начиная от старых тряпок и заканчивая сломанными стульями и разбитыми горшками. Всё это крестьяне повадились делать у стен замка — подальше от своих хибар и поближе к праздничным столам. Обычно на следующий день, выезжая за ворота, я оказывалась на неком подобии огромной свалки. Несколько лет назад чаша отцовского терпения переполнилась и уже на следующий день был издан указ об обязательной уборке на следующий день после главных Праздников. С тех пор костров на Празднике Великого Урожая стало значительно меньше, но окончательно они не исчезли.

Скормив Белке огрызок яблока — того самого, которым я поужинала, — я вскочила на мою красавицу и потрусила к замку. Несмотря на мою усталость, мне надлежало оставить часть энергии на буйство феерии, которое я так не любила и на котором так не хотела присутствовать.

***

Я мрачно глодала куриную ножку — третью по счёту — и пыталась слиться с высокой спинкой стула, на котором сидела. Кири — наша младшая сестра — уже давно была отослана спать. Роса и Мири танцевали где-то в толпе, а я уже давно не пыталась разобрать что-либо в цветастой мельтешащей толпе.

— Ты чего, Дара? — отец склонился ко мне и подмигнул. — Что, сильно надоело?

— Не то слово, — выдохнула и потянулась за огурцом. Он уже давно привлёк мое внимание — большой, пупырчатый, малосольный, — наша кухарка солила огурцы сама, никого не подпуская к процессу.

— Ну посиди ещё немного, — отец отпил из пузатой кружки.

— Зачем я вообще нужна?

— Не знаю. Жрец Сарры попросил.

Я недоверчиво хмыкнула. По идее, Жрец Сарры должен был видеть меня в гробу в белой рогожке и с венком из васильков на бледном челе. Нет, ну а что? Двадцать семь лет — старая для брака. Репутация у меня хуже некуда. Да и характером не вышла — не покладистая; такая мужа слушать не будет, такая руки в бока упрёт и под каблук засунет.

Я усмехнулась. Последнюю фразу я услышала дословно год назад, когда ничтоже сумняшеся попытался предложить мне прекрасную, по его словам, кандидатуру — семидесятивосьмилетнего колдуна из какого-то д’эррана. Всё сделал честь по чести — приехал в парадном облачении, привёз дары, сделал предложение от имени жениха.

Дары я смотреть не стала. Просто подожгла крышу сарая и укатила на Белке в закат. Последние слова Жрец кричал уже в мою удаляющуюся спину и удаляющийся же зад моей боевой подруги.

Над Жрецом тогда неделю потешались все. Колдун тоже пытался оскорбиться, даже письмо какое-то отцу прислал. Но после разговора, — наверное, сурового, — по Зеркалу Перехода сразу же снял свои требования на мою скромную персону и залёг на дно — видимо, помирать.

А вот Жрец не забыл. Сарра хоть и светлая Богиня, но вот с подчинённым ей не повезло. Говорили, раньше он был разбойником — грабил на тракте проходящие подводы, — но затем, будучи пойманным, получил великую милость — был призван Богиней на службу. Проверить эту версию не представляется возможным, так как Боги закрывают прошлое избранным, лишают их имени и поддержки Рода. И до конца жизни Жрецы живут безымянными, служа своим Хозяевам.

Я захрустела огурцом. Предчувствия были самые что ни на есть мрачные — точно, гад, что-то задумал. Недаром предыдущий месяц так на меня злорадно смотрел. А этот не поступится ни перед чем — лишь бы поставить на место зарвавшуюся девчонку, пусть даже и дочку Д’эрра.

Танцы постепенно стихали, люди рассаживались по своим местам. В толпе нарастало напряжение — наступал момент, ради которого все здесь и собрались. Девушки тихо вздыхали, самые пугливые уже робко вытирали глаза. Парни выглядели ещё более испуганными и от этого забавными. Я нашла в толпе Виру, старшую сестру малышки Ири, и с облегчением выдохнула — девушка всё-таки пришла.

Целый месяц понадобился мне, чтобы достучаться до её сердечка. О её чувствах к Елару — сыну одного из наших самых зажиточных земледельцев — не знали только дети. Нет, вы не подумайте ничего, всё в рамках приличий. Елар тоже неровно вздыхал по Вире, и это также видели все. Кроме самого Елара.

Но в конце концов их ждёт счастливый финал, и сегодня они наконец-то станут парой. Правда, вчера отец вызвал к себе Жреца Сарры, и они проговорили полдня. Жрец вышел из кабинета Д’Эрра, маслянисто поблескивая нетрезвыми глазами и распространяя вокруг себя аромат лучшего вина из наших погребов. Зато потом отец сказал, что выторговал у Жреца красный свиток на эту парочку — как он выразился, во избежание.

Шум совсем затих, воцарилась практически мёртвая тишина. В центр двора, вальяжно выступая, вышел Жрец Сарры с ритуальным кувшином. Облачённый в парадную мантию, он выглядел забавным в бело-золотом складчатом одеянии. Если добавить к этому его невысокий рост — Жрец был на полголовы ниже меня, — то впечатление складывалось эпичное. Впрочем, никто и не думал смеяться — сейчас будут решаться судьбы.

— О, дети Сарры, да покроет ваши головы её великое благословение! Сегодня я несу вам благую весть, да возрадуется Сарра за детей своих! Сегодня…

Так, это можно пропустить. Я украдкой зевнула в ладошку, глаза слипались. Попыталась сосредоточиться на Жреце. Получилось довольно вовремя.

— Виралис из дома Карвена отдаётся замуж за Елара из дома Амера. Поднимись, девица, скажи, согласна ли ты сочетать себя судьбами с тем, кого Богиня послала тебе в спутники?

Вира покраснела. Встала.

— Да, Жрец.

— Елар из дома Амера, поднимись. Согласен ли ты сочетаться судьбами с Виралис из дома Карвена?

— Да, — почти прошептал юноша, сияющими глазами глядя на Виру.

Я выдохнула. С этой парочкой всё ясно. Через месяц-другой будет свадьба, а поскольку семьи значимые, гулять станут в замке. Из погребов выкатят несколько бочек вина, — как подарок Д’эрра, пригласят музыкантов, с утра и до вечера на заднем дворе на вертелах будут готовиться разные животные — от кагорских крупных кур и упитанных индеек до баранов особой виррской породы, отличавшихся, как говорили гурманы, изысканным вкусом. А поздно ночью молодых с шутками-прибаутками отправят на расписанной цветами и некоторыми похабными словечками телеге в новый дом. И будут они там жить-поживать и добра наживать.

Я настолько погрузилась в мысли о грядущей свадьбе, что, почувствовав увесистый толчок в бок, не сразу пришла в себя. Подняла глаза. Звенящая тишина ударила по ушам. Все взгляды были устремлены на меня — испуганные, вопиющие… главенствующие. Жрец смотрел с усмешкой.

Понимая, что произошло что-то непоправимое, я посмотрела на отца. Он глядел странно — в его глазах нельзя было прочесть, что он думает.

— Чт… что? — я не узнала свой голос, таким хриплым он был.

— Встань, Даралея из рода Дара, наречённая Д’эрра Сольн, — жрец смотрел мне в глаза. Это был взгляд победителя — человека, который знает, что он делает и не сомневается в своей правоте, — встань и услышь судьбу свою, Саррой предначертанную. Сим красным свитком отдаёшься ты в невесты Анталю из рода Сотраша, наречённому Д’эрром Альсом.

Глаза Жреца торжествующе полыхнули.

Ч-ч-что?.. Куда? Кому? Зачем?..

— Кому?! — слова сорвались с моих губ раньше, чем я смогла их заглушить. Хоть как-то.

Д’эрру Ключей?

Человеку, о котором никто ничего не знает, кроме Короля?

Тому, кого прозвали Чёрным Д’эрром?

Нет.

Меня отдают в жёны жениху Тионы.

Бывшему жениху… моей подруги. Моей мёртвой подруги.

— Да благословит Сарра ваш союз и да подарит она вам…

На большее меня не хватило. Воцарилась кристальная тишина. И где-то в этой тишине я скорее почувствовала, чем услышала, звук, с которым ударилась, упав на пол, моя собственная челюсть…

Глава 2. О некоторых особенностях ночных разговоров

Это была длинная ночь. Наверное, самая длинная в моей жизни. И сейчас я сидела на кровати и, поджав ноги и закутавшись в тёплую накидку, просто смотрела в стену.

Слов не осталось, эмоций — тоже. За спиной суетилась Лори, укладывая нехитрые вещи, которые я решила взять с собой.

Позади остался тяжелый разговор с отцом, который пришёл ко мне в комнату поздней ночью, когда я заканчивала громить остаточные запасы кагорского фарфора, хрупкого, с тончайшей кружевной паутиной.

— Дара, ты спишь? — он осторожно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь.

— Нет, — я закончила с последней чашкой и, обведя взглядом фарфоровое поле боя, ногой расчистила себе место от “трупов” и уселась прямо на пол.

— Ты понимаешь, что я ничего не могу сделать? — отец, однако, не последовал моему примеру и уселся в кресло у камина.

— Понимаю, — буркнула, будто пытаясь поскорее закончить с неизбежной констатацией факта.

Но отец будто бы меня не слышал.

— Красный свиток — он не даёт права отказа. Если бы обычный был, то можно было бы что-то сделать. Что-то! — он резко вскочил и забегал по комнате, запустив руки в свои косматые, как шерсть какого-то животного, волосы. — Как будто я не Д’Эрр!

— А Жрец небось рад.

— А я ему нос разбил, — буднично, как будто сообщая, что ужинать будет в кабинете, сообщил отец.

— Па-а-ап! — я недоумённо посмотрела на него. Отец никогда не был вспыльчивым, в любой ситуации предпочитал решать вопрос посредством слов, а уж затем — действий.

— Да ладно тебе. Я нечаянно, — вдруг улыбнулся и подмигнул мне Д’эрр Сольн.

Я невольно улыбнулась. Очень редко я видела его таким — внезапно беззаботным, легкомысленным. Мальчишкой. Последний раз он улыбался так, когда мама была ещё жива. Тогда мы всей семьёй выбрались на пикник к речке. Бегали, веселились. Жарили мясо и хлеб на прутиках, разведя костёр. И даже дождь не смутил нас — так и бежали к замку, смеясь. Вместе.

А наутро мама слегла в горячке. Вначале мы думали, что просто простудилась.

А через два дня на флагштоке замка развевался желтый флаг*.

Смерть мамы изменила отца. Нет, он не замкнулся, не постарел. Просто у него сгорбилась спина, будто он взвалил себе на спину тяжелый камень, который ему придётся нести, несмотря на его неподъёмность.

И сейчас, глядя на отца, я почувствовала, что мой камень, — поменьше, конечно, чем у папы, — падает с плеч и разбивается на мелкие кусочки, которые распадаются на песчинки. В пыль, которую уносит ветром.

— Расскажи мне о Д’эрре Альсе, — попросила тихо.

Отец вздохнул.

— Дочь, я не знаю его. Но неожиданно для себя я почему-то спокойно тебя отпускаю.

Да-да, разбив Жрецу нос.

— О нём мало что известно. Он держит связь только с Королём и Кругом Двенадцати.

Я озадачилась. Кругом Двенадцати у нас называли двенадцать придворных Магов — шесть мужчин и шесть женщин, — на которых держится мир и порядок Террании.

— Д’эрр Альс и его д’эрран отвечают за портальные переходы между нашими странами… и мирами.

— Что?! — я опешила.

— Да, ты всё верно услышала. Все порталы, все Зеркала, все переходы — всё это находится во власти Д’Эрра Ключей. Территория д’эррана большая, но жизни там — мало. Каменистая почва, скалы и Кагорское море.

Ну, это я знала и так — мой учитель географии был на диво дотошен, когда дело касалось его предмета. Кроме моря и пустошей на территории д’эррана ключей не было почти ничего, только королевские каменоломни, где добывали уголь, железо и карр — металл, который широко использовался в оружейной промышленности и не только. Из карра получались прекрасные Зеркала Перехода — они не искажали звук при разговоре и не искажали же точку прихода, если их использовали в качестве портала. Но при этом, шутка ли природы или что-то ещё, но Зеркала абсолютно никак не передавали изображение.

А ещё на каменоломнях работала добрая половина осужденных за тяжкие и не очень преступления.

Наверное, у меня было написано всё на лице, потому что отец посуровел.

— Дара! Забудь свои глупости, слышишь? Каменоломни — на другом конце д’эррана! Ты будешь в безопасности!

— Ты так уверен? — я чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Ой-ой, ещё немного — и срочно нужен будет ещё один сервиз! — Почему ты так думаешь? Почему ты меня так просто отпускаешь? Почему ты меня не отвоевал, не заступился?! Почему?! — последние слова я почти выкрикнула в лицо отцу.

Он мрачно улыбнулся.

— Потому что я только что с ним говорил.

Меня как ушатом холодной воды окатили.

— С… кем?

— С Д’эрром Альсом.

— О чём?

— Дара, послушай! Я сделал всё, что мог! И Анталь предложил мне…

— Ах, он уже Анталь? Быстро же вы спелись!

— Дара, послушай меня. Дара! — отец редко повышал голос, но сейчас был тот самый случай. Услышав, что я послушалась, отец продолжил обычным тоном: — Месяц. Ты едешь на месяц. Если через месяц ты не захочешь там остаться, у тебя есть право вернуться.

— Ну конечно! За месяц вообще много чего можно успеть! — я продолжала злиться: — Например, пожениться! В конце концов, можно… — я услышала отцовский смех. Папа смотрел на меня и откровенно веселился!

— Что такое? — я вскочила.

— Ты сейчас так похожа на свою мать, такая же боевая, — отец продолжал смеяться, но потом улыбка будто смылась с его лица. Вздохнув, он продолжил: — Нет, Дара, я не мальчик. Я взял с него Печать мага, — точнее, он сам мне её дал.

Я чуть не присвистнула, вовремя, правда, устыдившись, — свистеть у нас умеют в основном пастухи, и мне, как Д’Эрре, негоже демонстрировать такой успешно освоенный навык. Печать мага — нерушимая клятва, даваемая Магом или Колдуном другому человеку. Она связывает человека, давшего её, невидимыми путами, и при малейшем нарушении клятвы человек начинает очень сильно… страдать, в общем. Обратного действия у Печати нет, есть только срок её действия — время, на которое распространяется срок действия клятвы.

— И на какой же срок вы заключили… — я замешкалась и почти выплюнула это слово: — СДЕЛКУ?

— Два месяца, — отец подкинул пару поленьев в камин, — ровно два месяца. Месяц, который ты проведёшь там, и ещё один — на случай, если мне придётся приехать в д’эрран ключей и свернуть Анталю голову.

Я хмыкнула.

— А как же моя репутация? Его не смущает?

— Он сам тебя выбрал, дочь.

Я промолчала — крыть было откровенно нечем.

— Он пообещал, Дара, что не будет тебя ни к чему принуждать. Всё, что будешь делать ты, ты будешь делать по собственному желанию. Он дал слово — я его принял.

Я посмотрела на отца — тот неотрывно смотрел на пляшущий в камине огонь. Рыжие всполохи плясали у него на лице, одежде. И в этот самый момент я вдруг заметила, как он постарел. Нет, не вообще — за сегодняшнюю ночь, за эти несколько часов. Тёмные тени залегли под глазами, опустились уголки губ. И мне вдруг стало так стыдно! Мой отец делает всё, чтобы у его дочери был выбор! И печать Мага взял, и договорился, а я, как неблагодарная, сижу и качаю права… зачем? Ведь всё уже решено. Вопрос в том, чтобы обойтись малой кровью, и мой папа, мой д’эрр, сделал всё для этого.

Я улыбнулась. Поднялась с пола и подошла к отцу. Нагнулась и дотронулась губами до его усталой щеки.

— Прости меня, пап, — прошептала я, — я поеду.

И вот первый луч, солнце ползёт по выбеленной стене моей спальни. Моё последнее утро в родительском доме. И уже через каких-нибудь несколько часов меня ждёт чужой д’эрран, чужие устои, традиции. И чужой человек, который, возможно, когда-нибудь станет моим мужем.

Боюсь ли я этого? Волнуюсь? Наверное, нет. Эмоциональный всплеск угас, уступив место безразличию и… любопытству?

Нет, ну ты погляди — ключевой поворот в жизни, а мне интересно. Мысли устремляются вперёд, и уже какой-то частью мозга я задаюсь вопросом: а как там, в д’эрране ключей? Встретят ли меня приветливо или придётся пробивать лёд чужого безразличия? Как там живут люди, какие они? И где-то совсем далеко, на самой границе сознания, главный вопрос: какой он, этот Анталь д’эрр Альс?

Я усмехнулась. Мама всегда говорила, что не видела ребёнка любопытнее меня. Я всегда норовила что-то потрогать, куда-то влезть — и, хоть зачастую это заканчивалось для меня плачевно, никогда не унывала. Даже в раннем детстве если падала, то поднималась, отряхивалась и шла дальше — исследовать мир.

И что же теперь? Ребёнком я давно не была, в сказки не верила, но эта детская черта во мне осталась. И я не видела смысла искоренять эту часть своего характера, ведь если ты не ты, то что тогда останется?

— Д’эрра Дара, я всё собрала, — я спиной почувствовала, как Лори сделала книксен.

— Спасибо, Лори, — обернулась, — попроси отнести мои вещи в кабинет отца.

Идея пройти по Зеркалу Перехода принадлежала Анталю, и отец её поддержал. Несмотря на небольшое расстояние, — подумаешь, всего четыре дня пути, — был риск нарваться на разбойников: самая активная декада перевозок приходилась аккурат к окончанию Праздника Урожая. Несмотря на высокие энергозатраты на поддержание портала, папа не стал рисковать.

За завтраком никто не проронил и слова. Отец выглядел уставшим, Кири, поддавшись его настроению, не болтала, как обычно. Притихшие слуги подали чай с засахаренными листьями куамы и маленькими кремовыми пирожными.

Я как раз ковыряла одно из них ложкой, прикидывая, стоит ли его вообще есть, когда дверь в столовую открылась, и на пороге возник Лариус — наш дворецкий.

— Д’Эрр Сольн, — он поклонился, — всё готово к открытию портала.

Я абсолютно не по д’эрровски икнула. Ну, вот и всё, пора.

Дальше воспоминания были как в тумане. Вот я иду по коридорам, по-детски дотрагиваясь до стен, чувствуя холод в кончиках пальцев. Вот открываю дверь в отцовский кабинет.

В глаза бросается множество лиц — почти все слуги замка пришли проводить меня. Я смущенно улыбаюсь и киваю в ответ на их слова. Что они говорят мне? Помню очень смутно: просят не скучать, быть счастливой и не забывать про родной дом. От последних слов — как ножом по сердцу.

Наконец мы остаёмся в кабинете впятером: я, Кири, отец, Лори и застывший у дверей Лариус. И тогда до меня доходит — всё. Сейчас я попрощаюсь с отцовским домом и шагну. Куда?

Я покосилась на Зеркало — обычное такое зеркало, в тяжелой кованой раме с ножками. Словно почувствовав мой взгляд, отражение померкло и размылось — портал активировался. Пара-тройка минут — и отражение начнёт становиться чётче, а это значит, что времени у меня совсем немного.

Спохватившись, наклонилась и поцеловала Кири в щёку. Ободряюще улыбнулась Лариусу и, встав на цыпочки, порывисто обняла отца.

Буду ли я скучать?

Буду ли я вспоминать свои последние минуты дома?

Да. Да, да и ещё раз да!

Как же я их люблю…

Глубоко вздохнула, отгоняя непрошенные слёзы, и улыбнулась им — тем, кого оставляла по эту сторону Зеркала.

Всё, времени не осталось.

Подошла к Зеркалу. В лицо дунул обжигающий холодный ветер. Не глядя на Лори, я нащупала её руку и, зажмурившись, смело шагнула вперёд. В неизвестность.

Глава 3. Разведка на чужой местности

Я никогда не путешествовала посредством портала. В школе слушала рассказы наших старшекурсников о том, как они переправлялись порталом в другие города и д’эрраны, раскрыв рот, внимала рассказам о невесомости в портале, верила в разноцветные коридоры, по которым ты плывешь, будто сила притяжения на тебя совсем не действует. И вот теперь, стоя на продуваемой, казалось, всеми ветрами каменной площадке, ясно понимала — врали, гады.

Я, конечно, возлагала надежды на портал, но не ожидала, что это будет так… буднично, что ли. Сделав шаг из кабинета отца, закончила я его уже здесь.

Приоткрыв один глаз, попыталась оглядеться. Нет, так не выйдет. Открыла оба глаза. Рядом, закрыв глаза, стояла Лори. Я мысленно хихикнула — представляю, как мы выглядели со стороны: две девицы с одинаково испуганными физиономиями и закрытыми глазами. Анталь, наверное, уже на полу валяется, глядя на это представление.

Кстати, Анталь. Где он?

Я оглянулась по сторонам уже совершенно осмысленно. Мы стояли на крыше какой-то башни, это я понимала очень чётко, так как башенные зубцы я не спутаю ни с чем. Но, на удивление, от ветра они не защищали, и накинуть что-то потеплее я не догадалась.

— С прибытием, лои! — прозвучал голос откуда-то спереди.

Смотрим вперёд. Видим… мужчину. Впрочем, на моего жениха он похож так же, как я — на принцессу Кастильду, старшую дочь короля.

Мажордом, — а это был он, если судить по его ливрее, — коротко поклонился.

— Здравствуйте… эм-м-м…

— Ронин, лои, моё имя Ронин.

— Здравствуйте, Ронин, — присела в коротком реверансе и тут же устыдилась, — не пристало мне, д’эрре, приседать перед дворецким. А впрочем, что сделано — то сделано.

Ронин если и удивился, то виду не подал.

— Я д’эрра Даралея Сольн, дочь Д’Эрра Сольна, — а вот представиться уже надо, причём по всем правилам, — прибыла к…

Тут я закашлялась. Сказать “к жениху” не позволяла выдержка, назвать полное имя Арвиля — с удовольствием, но вот незадача — забыла имя его отца.

— Вы прибыли к д’эрру Альсу, — ещё раз поклонился Ронис, — но, к сожалению, д’эрр отсутствует.

Вот это сюрприз!

— Как это отсутствует? — я позволила себе нахмуриться.

— Простите, лои, но ещё рано утром он был вынужден отправиться в Долину Ветров по долгу службы. Он прибудет завтра днём. Д’эрр Альс просил меня передать вам самые искренние извинения.

Хм, ну ладно.

— Ронин, а что в это время буду делать я? — я придала голосу немного холодности.

— Лои, я покажу вам ваши комнаты и проведу экскурсию по Замку Ключей. Тем более, я вижу, горничная вам не понадобится.

— Нет, горничная не нужна, я привезла Лори, — моя горничная сделала книксен. Её щёки пылали, как закат морозным вечером, — понравился ей мажордом, что ли?..

— Тогда прошу со мной, лои! — ещё один поклон.

А не слишком ли много поклонов для меня? А, впрочем, ладно.

— А мои вещи?

— Ваши вещи ждут вас в ваших покоях, — опять поклон. Я хмыкнула.

— Хорошо, веди.

Мы спустились по длинной — вначале деревянной, затем каменной — лестнице, прошли по полутёмному коридору, куда свет проникал только через узкие бойницы в одной из стен и, наконец, вышли в коридор пошире, уже с нормальными окнами, через которые проникал серый утренний свет. Было достаточно темно, к тому же холодно, о чем наглядно свидетельствовало облачко пара, вырывавшееся у меня изо рта при каждом выдохе.

— Почему здесь так холодно?

Дворецкий остановился, повернулся и хотел поклониться, но я его остановила.

— Ронин, хватит кланяться, пожалейте поясницу, — вырвалось у меня раньше, чем я успела подумать. Я мысленно вжала голову в плечи — ох, не доведёт меня до ума мой острый и чересчур быстрый язык.

На удивление, ничего не произошло. Дворецкий выровнялся и… улыбнулся.

— Хорошо, лои Дара.

— Тогда пойдёмте, расскажете по дороге.

— Понимаете, лои, площадка, куда вы прибыли, находится в восточном крыле, в котором уже около полувека никто не живет.

— Почему?

— Я думаю, вам лучше узнать это у Д’Эрра Альса, — мажордом бросил на меня странный взгляд, — слишком странный, чтобы я могла не обратить на него внимания.

— Хорошо, обязательно поинтересуюсь, — достаточно легко согласилась я.

Есть у меня такая черта характера: не люблю задавать лишние вопросы. Не интересно мне — и всё тут.

Мы дошли до конца коридора и начали спускаться по второй лестнице. Она была раза в два шире, чем первая, и закручивалась широкой спиралью вокруг огромной, наверное, в двадцать моих обхватов колонны.

— Ронин, а что это за колонна? — снова не удержалась я от вопроса.

— Это не колонна, лои, — последовал ответ, — это труба из подземных плавилен.

— Что-о-о? — не сдержала я возгласа.

— Да, лои Дара, в д’эрране Ключей несколько веков назад были гномьи рудники. После ухода гномов рудники были заброшены, слишком глубоко залегли залежи руды для человеческих разработок.

Я кивнула, будто спина дворецкого могла это видеть. Обычное дело. Раньше этот д’эрран — хотя тогда он не был д’эрраном — был частью гномьего королевства. Но что-то не поделили тогда наш король Вальрис и Подземный Князь Отторус, и назрел конфликт. Кру-у-упный такой конфликт, на целых пять лет. Войны как таковой не было, через пять лет Вальрис подозрительно быстро скончался от какой-то неведомой болезни, а его сын Ирриус, вошедший на престол, конфликт быстро загладил, гномам достались наши Южные Горы, что позволило быстро закрыть вопрос.

И началось великое гномье переселение… Оно продлилось почти два года и аукнулось Террании рождением большого количества крупных приземистых детей, сами понимаете почему. Впрочем, из них получались великолепные по человеческим меркам кузнецы, поэтому никто внакладе не остался.

Эти же земли опустели. Одно время про них пытались забыть. Однако как можно забыть про немаленький такой шмат побережья?

Вначале сюда стекалась всякая шваль: разбойники, воры, пираты. Потом начались набеги на окрестные земли — язва медленно начала разрастаться. И тогда Ирриус, который на тот момент правил уже почти тридцать лет, решил закрыть вопрос раз и навсегда — отправил сюда войско. В течение двух недель земля в буквальном смысле пылала, а затем на выжженной территории было решено сделать каменоломню, куда и ссылалась всякая шваль. И так продолжалось около полувека.

Переломный момент наступил тогда, когда здесь, в этом пустынном месте, были найдены залежи карра. Гномы на него не претендовали, у них вообще Зеркала не в почёте, а вот Террании карр был нужен как никогда.

Одновременно с этим, в связи с возникшим спросом на быстрые перемещения посредством порталов (о бешеных энергозатратах тогда никто не думал), появилась необходимость их координации. Ирриус тогда совместил приятное с полезным — на землях нового д’эррана, который принадлежал к ничьим землям, возник огромный, угловатый, серый, отчасти нелепый замок. И на службу заступил первый Д’Эрр Ключей — Д’Эрр Марус.

Я вынырнула из мыслей, — угораздило же меня нырнуть в них так не вовремя, — и огляделась. Мы уже прошли лестницу, которую я прозвала для себя “крученой”, и спускались по другой — не в пример шире и первой, и второй, — по обе стороны которой в стенах горели факелы. И не просто горели, а трещали и время от времени полыхали маленькими синими искрами.

Магическое пламя! Такие энергозатраты!

Я широко открытыми глазами рассматривала факелы.

Куда же я всё-таки попала?

Мы спустились по лестнице, прошли через анфиладу и оказались в огромном зале, таком большом, что его потолок потерялся во тьме, если бы не магические светильники, парившие под потолком. Не удержавшись, я поманила один из них, и он послушно приблизился.

— Лои, вы волшебница? — Ронин, казалось, удивился.

— Есть немного, — попыталась пошутить я. Получилось плохо.

Дворецкий промолчал, вновь странно посмотрев на меня. Задавив свой следующий вопрос в зародыше, я с любопытством огляделась. Замок поражал масштабами и… пустотой. Нет, серьёзно — почти никакой мебели, никаких картин. Лишь серые стены и холодный осенний свет. Незаметно для меня мы прошли через зал, и Ронин, воспользовавшись ключом, отпер большую кованую дверь. И оттуда на нас наконец-то пахнуло теплом. Почувствовав это, я радостно устремилась внутрь.

— Мы пришли, лои, — мажордом возился с ключом, позволяя мне оглядеться.

А здесь всё уже было по-другому. Теплый свет магических светильников, тяжелые бархатные шторы на огромных окнах. Здесь было… уютно, по-домашнему. Никакого напускного лоска и роскоши — всё очень просто. Как дома.

— Приехали! Ну, наконец-то! — я оглянулась. С лестницы на другом конце комнаты катился… колобочек. Докатился до самого низа и остановился, превратившись в пухленькую, но чертовски обаятельную женщину средних лет, одетую в серое платье и белый передник.

— Здравствуйте, лои! — присев, представился колобочек. — Я Ольма — главная горничная.

— Очень приятно, Ольма, — я улыбнулась — уж очень обаятельной была женщина, — я Дара, можете меня так и называть.

— Договорились, лои Дара, — кивнула Ольма и тут же всплеснула руками, — вы что, так и прибыли?

— Ну… да, — я оглядела себя. Холодновато оделась, да, — на мне было вязаное синее платье с длинным, но кружевным рукавом. — Не подумала, что будет так холодно, — про то, что я рассчитывала, что портал будет открыт в помещении, я как-то умолчала.

— Вы же замёрзли! Пойдёмте, лои Дара, пойдёмте, я покажу вам вашу комнату. И горничная ваша…

— Лори, — подсказала я.

— Да, Лори, пусть идет за вами, я потом покажу, где ей расположиться. Прошу за мной, — и Ольма, придерживая юбки, побежала вверх по лестнице.

Нам ничего не оставалось, как последовать за ней, надеясь не отстать.

— А Анталь уехал так не вовремя, — сетовала Ольма, не сбавляя темпа, — очень жаль, конечно, но служба такая.

— А вы называете д’эрра Альса по имени? — полюбопытствовала я.

— А как его ещё называть? Мальчик же ещё совсем, в этом году только тридцать семь исполнилось!

Я хмыкнула. Да, тридцать семь — как раз мальчишеский возраст, о да. Но хоть что-то начинает проясняться.

— Ольма… — я замолчала, подбирая слова, — а… какой он вообще?

Старшая горничная резко остановилась и повернулась, я едва успела ухватиться рукой за перила, чтобы затормозить и не врезаться в неё. Опустила глаза, кожей чувствуя её пристальный взгляд.

— Лои… — голос Ольмы стал мягким, в нём послышались дребезжащие нотки, и я поняла, что горничная на самом деле намного старше, чем кажется. — Лои, поверьте мне, Анталь меньше всего хочет причинить вам вред. Несмотря на всё его экстраординарные выходки, свидетельницей которых вы можете стать.

Я резко вскинула голову и удивлённо посмотрела на Ольму. Та выдержала мой взгляд, из чего мне стало понятно, что она говорит правду. К сожалению. К счастью.

Окончательно запутавшись, я оглянулась на Лори, та всё еще цвела пунцовым цветом и не отрывала взгляд от подола.

— Лои Дара, поверьте мне, вы здесь в безопасности, — Ольма мягко коснулась моей руки, заставив меня посмотреть ей в глаза. И взгляд мне не понравился — слишком уж тревожным он был. Изучающим. Выжидающим.

Почему-то очень странно выглядели слова горничной в контексте разговора.

— Ольма, неужели вы хотите сказать, что мне угрожает опасность? — да-да, вот так, и металла в голос немного добавим. Пусть отвечает.

Но ответа я так и не услышала — Ольма внезапно улыбнулась, взгляд её поплыл и вновь стал добродушным.

— Ой, что это я, — отмахнулась она, — вы только приехали, устали, поди, с дороги. Пойдемте, тут уже рядом.

— Ольма, не хотите ли ответить? — воскликнула я, вновь пускаясь в бег за стремительной горничной. Но ответа так и не дождалась — Ольма резко затормозила у одной из дверей.

— Прошу, лои Дара, — распахнула она дверь, — прошу, вот ваша комната.

Комната мне понравилась. Не очень большая, но тем не менее она была уютной. Длинные мягкие шторы из неизвестного мне зелёного полотна, угловой камин, в котором огонь весело пожирал дрова — не магический, — поняла я, проведя рядом с камином рукой, письменный стол в углу.

С другой стороны комнаты находилась кровать: монументальная, высокая, старая, но выглядела она такой удобной, что мне тут же захотелось запрыгнуть на неё с разбегу, как в детстве.

Я подошла к окну. Пейзаж, увы, не радовал, возможно, летом, когда всё расцветёт… Но пока что я мрачно оглядела серый лес, за которым начинался серый луг. Сбоку разлилось серое озеро, и всё это было под серым же небом.

— Ольма, а замок какого цвета? — нет, я примерно знала, но интересно…

— Серого, лои, — раздался озабоченный голос Ольмы.

— То есть с точки зрения врага мы сейчас невидимы, — попыталась сыронизировать я.

— Какого врага, д’эрра Дара? — это уже Лори.

— Нет-нет, я пошутила, — сыронизировала я обратно и обернулась.

— Ольма, скажите, а вообще, замок большой?

— Да, лои Дара, — улыбнулась горничная, — очень большой, тут же были гномьи разработки, вы знаете?

Я кивнула.

— Ну вот. В восточном крыле они и были. А мы все живём в западном, оно меньше и уютнее.

— Получается, восточное крыло пустует?

— Да, лои, там никто не живет уже более века.

Я задумчиво посмотрела в окно. Пейзаж, разумеется, не изменился, но мне надо было понять, как тактично намекнуть на то, что я хочу.

— А скажите, Ольма… — я замешкалась. Это не укрылось от горничной.

— Вы хотели спросить, где библиотека?

Моя челюсть сама собой поползла вниз.

— Но откуда вы узнали?!

— Анталь сказал, — засмеялась моя собеседница, — сказал, дескать, д’эрр Сольн первым делом проинструктировал, что вы любите читать! Не волнуйтесь, отдохнёте, и Ронин отведёт вас.

Я почувствовала, что к глазам подступили слёзы. Мой отец, мой дорогой папа даже при разговоре с человеком, которого он не знал, не забыл сказать, что я люблю читать. Словно почувствовав мои эмоции, старшая горничная засуетилась, сделала книксен и, прихватив с собой Лори, вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

А я… а я села на пол там, где стояла, и наконец-то расплакалась.

***

Плакала я с чувством, с толком, с расстановкой и, как полагается всякой приличной девице, без явной причины. Наконец почувствовав, что во мне уже ничего не осталось, вытерла мокрые щёки и поднялась. Огляделась — рядом с кроватью была дверь. Надеясь, что это то, что мне нужно, направилась туда.

Ванная комната — а это была она — была небольшой, но тоже очень уютной. Большая ванна занимала почти всё пространство и — о чудо! — она была наполнена. Много я не думала, быстро разделась и с наслаждением погрузилась в теплую воду. Всё, как я люблю — не горячую, но и не прохладную. Наверное, я даже задремала, потому что, открыв глаза, заметила, что кто-то убрал из помещения мою одежду, взамен оставив пушистый даже на вид халат. Однако при этом вода не остыла ничуть.

Блаженно потянувшись, я взяла с полочки мыло и приступила к наведению марафета. Нет, я не была неряхой, однако в нашем замке ванная была всего лишь одна. Разумеется, когда в семье растёт пять девочек, вероятность понежиться в тёплой воде стремится к нулю даже в ночное время суток. Поэтому, не желая принимать участие в весёлых потасовках за право посещения заветной комнаты, я обычно ограничивалась коротким душем. А теперь, когда за дверью не караулят сёстры, я не хотела упускать возможности наплаваться всласть.

Отмыв волосы практически до скрипа, воспользовавшись содержимым практически всех баночек (настойка репейника не в счёт), я наконец вылезла из ванной и закуталась в халат. Он был чересчур большим — рукава пришлось закатать, а подол волочился по полу. Но, несмотря на это, халат был… правильно, уютным. Проигнорировав большие тапки, я босыми ногами прошлёпала в спальню и, убедившись, что в комнате я одна, всё-таки исполнила своё желание — разбежалась и прыжком приземлилась на кровать. Запахнула раскрывшиеся было полы халата и задумалась.

Вообще-то не так я себе представляла свой первый день в обители своего недожениха. Возможно, мы бы познакомились на той крыше, сказали бы друг другу унылые и банальные слова, затем бы пообедали, а потом… А вот на “потом” мои мысли заканчивались. В ту единственную ночь после Праздника Урожая я успела придумать себе идеальную историю, которая сейчас треснула и разлетелась на мелкие кусочки, — начиная с того, что д’эрра Альса нет в замке и заканчивая тем, что… да всем, собственно!

Взгляд мой упал на небольшие настенные часы — почти полдень. Да, видимо, я всё-таки заснула. И где Лори? Почему её нигде нет?

Последняя мысль мазнула по краю сознания. Я зевнула — бессонная ночь настойчиво напоминала о себе. А, собственно, почему бы и нет?

Переодеваться я не стала, просто отбросила тяжелый плед и нырнула под одеяло. Блаженно поморщилась — постельное белье пахло лавандой — и закрыла глаза.

Наверное, уснула я почти сразу.

***

Когда я открыла глаза, в комнате было темно. Мне стало жутковато, неужели я проспала целый день? Беглый взгляд пробежался по комнате и остановился на часах, которые показывали полпервого, видимо, ночи, раз за окнами царила непроглядная темень.

Я поёжилась — в комнате было холодновато, даже несмотря на камин, в котором так же весело трещали дрова. Всё-таки у магического пламени есть существенный минус: горит оно дольше, а вот тепла даёт намного меньше.

— Надо распорядиться, чтобы принесли обычные поленья, — сказала я сама себе.

Есть у меня привычка разговаривать с собой, когда я одна. Эта привычка здорово помогла мне в Академии — ещё не зная, насколько это полезно, я подолгу репетировала воображаемые выступления на лекциях и только спустя несколько лет осознала, что эти репетиции принесли мне не одну высшую оценку.

Поправила сползший с плеча во время сна халат и, спустив ноги с кровати, некоторое время бездумно вглядывалась в окно.

Спать не хотелось от слова “совсем” — утренние нервы и дневные слёзы сыграли со мной оригинальную шутку, подарив крепкий и здоровый сон. А в том, что сон был именно крепким и здоровым, я не сомневалась — такой отдохнувшей я не чувствовала себя давно. Очень хотелось заняться чем-то полезным, но в первую очередь хотелось есть.

Моё внимание привлёк небольшой столик у окна. Когда я осматривала комнату утром, его однозначно не было. Я сделала пару шагов по направлению к новому обитателю и хищно улыбнулась, увидев главное — на столе стоял поднос. Но подносе — тарелки, а на тарелках…

Мой желудок отчаянно заурчал, требуя, чтобы содержимое тарелок побыстрее перекочевало в него и, не мудрствуя лукаво, я подошла к столу и оглядела то великолепие, которым меня наградили на вечер.

Собирала мне ужин, по-видимому, Лори, потому что всё было так, как я люблю: нарезанный толстыми ломтями нежный кагорский сыр, целая лепёшка, аккуратный кофейник, который моя горничная привезла из дому, и небольшая ваза с фруктами. Прицелившись, я добыла из оной грушу и отчаянно захрустела. Желудок в ответ отозвался стоном блаженства. Налив немного кофе, я уселась прямо на стол рядом с подносом и принялась за трапезу.

Водится за мной маленький грешок — люблю поесть. Но если раньше мой неуёмный аппетит сходил мне с рук, то с годами пришлось делать нелёгкий выбор: или еда, или фигура. Хотя конные прогулки и нервы за пациентов делали своё дело по поддержанию в форме моей фигуры, всё равно приходилось следить за рационом.

На минуту я перестала жевать. Интересно, смогу ли я здесь ездить на лошади? Да чёрт с ней, с лошадью, смогу ли я здесь… лечить?

Хм, надо однозначно задать этот вопрос моему жениху.

Я покосилась на часы — час ночи. Если верить словам Ольмы, д’эрр Альс должен вернуться утром. То есть у меня в запасе целая ночь.

Кровать не манила. Да что там говорить, не только не манила, а ещё и отталкивала — мол, сходи, девица, погуляй где-то ещё.

— А не погулять ли мне ещё?.. — озвучила я конец кроватного монолога. Озвучила и поняла, что идея благодарная.

“Ага, заодно библиотеку поищешь”, - пнула меня сзади маленькая, но очень гордая мысль.

“Договорились”, - ответствовала я и встала.

Дверь тихо скрипнула, выпуская меня в коридор. Магический светильник, который я нашла в обществе его собратьев в недрах письменного стола, светил на пределе своего минимума. Крошечный огонёк, заключенный в прозрачную силу, едва освещал полы моего халата.

Убедившись, что в коридоре никого нет, я добавила силы — свет стал ярче. Я в нерешительности посмотрела по сторонам — утром пришли-то мы справа, но кто знает, что там слева… А мне нужна библиотека.

К слову, переодеваться я не стала. Время за полночь — в это время все спят. Лишь засунула ноги поглубже в тапки и расчесала волосы, ибо внутренний голос в панике подвывал, мол, а мало ли? А прислушиваться к внутреннему голосу у меня привычка есть.

Вздохнув, я решила новых горизонтов не искать и свернула направо. Двери, двери… странно длинный коридор. А впрочем, я вчера не осматривалась — разговор с Ольмой и размышления о своей нелегкой судьбинушке привлёк все мои ресурсы внимания. Будь я внимательнее и посматривай по сторонам, может быть, я… о!

Коридор вывел меня на внутренний балкон, и теперь я с уверенностью могла сказать, что здесь меня не было.

Балкон по кругу опоясывал небольшой зал, находящийся внизу. Большой камин, в котором горел огонь, магический, конечно же, раскинувшийся на полу красный ковер и два кресла, стоящие поодаль друг от друга. Я быстро потушила светильник и вытянула голову — интересно, кресла пустые или?..

Кресла, к счастью, пустовали. А ещё с другой стороны я увидела лестницу, ведущую с балкона на первый этаж. Решение спуститься пришло молниеносно.

Ковёр гасил мои шаги, поэтому по лестнице я сошла бесшумно. Спустилась и тут же огляделась, услышав какой-то неявный звук. Нет, вроде показалось.

Стараясь не попадать в освещенную зону, пошла по периметру комнаты. Странная планировка: зал большой, а мебели нет, да и кресла стоят ближе к центру, как и камин. Хотя, возможно, камин здесь и был — дымоход расположен точно по центру зала. Освещение такое, что половина помещения освещена огнем, а вторая — тонет во мраке.

Из зала, насколько я видела, вели четыре двери. Три из них были закрыты и, я готова была поклясться, заперты — вязь запирающего заклинания я не перепутаю ни с чем.

Четвёртые же двери были приоткрыты и, судя по всполохам за ними, в комнате так же горел камин.

Я осторожно заглянула за двери, и из моей груди вырвался выдох облегчения, который, впрочем, быстро перерос во вздох удивления — за дверью действительно была библиотека.

Но какая!

Огромные стеллажи начинались прямо за камином и уходили вдаль огромного помещения, наверное, главный зал отцовского замка вполне мог посоперничать с библиотекой Д’эрра Альса размерами. Я подняла взгляд — потолок терялся во тьме, и только металлический отблеск высоко вверху показывал, где находится возможный потолок.

Дверь за моей спиной скрипнула, закрываясь. Не видя ничего вокруг себя, я устремилась к ближайшему стеллажу и тихо завыла от восторга.

Книги! История Террании, судя по обложке — оригинальная! Карты Кагора, истории Южных Гор, сказки…

Мой палец скользил по корешкам книг, повторяя путь моего восторженного взгляда, и замер, когда за спиной я услышала скрип и насмешливый мужской голос.

— Так вот вы какая, Даралея д’эрр Сольн! Позвольте поинтересоваться, какого хрена вы припёрлись в мой замок?

Глава 4. В которой жених и невеста наконец-то встречаются

Моими вспыхнувшими щеками вполне можно было осветить ту самую тёмную часть центрального зала. Вполне — потому что демонстрировать щёки своему жениху — а это, судя по всему, был он — я не была намерена. Как и прощать подобную манеру разговора, на которую у меня с детства была аллергия. Вот и сейчас, стоило подобному вопросу повиснуть в воздухе, у меня она и началась… Аллергическая реакция в смысле.

Руки сами собой сжались в кулаки, правая бровь поползла вверх. Наверное, негоже девице показывать свои когти на первой встрече, но, видимо, иначе не получится.

Я глубоко вдохнула, а затем, не поворачиваясь, очень осторожно, чтобы не обидеть, открыла рот.

— Анталь д’эрр Альс, я полагаю? Тогда позвольте поинтересоваться, какого хрена вы разговариваете со мной в подобном тоне?

Пауза, последовавшая за моим вопросом, была внушительна, из чего я сделала вывод, что мой выпад достиг цели. Девушки в Террании так не выражаются, но я всегда была исключением.

— Да потому что я имею на это право!

Тут наступил черёд удивиться уже мне. Какой… нахал!

— Интересно, какое же? — теперь мой голос по насмешливости не уступал невидимому оппоненту. Невидимому, потому что я так и продолжала разглядывать корешки книг.

— Может, вы соизволите повернуться? — мой собеседник будто читал мои мысли.

— Может, — не собиралась сдаваться я, — когда вы извинитесь за подобный тон разговора.

За спиной хмыкнули.

— Прошу прощения, д’эрра Даралея, — вежливо произнёс собеседник, а затем добавил все тем же насмешливым тоном, — а теперь, будьте добры, повернитесь.

Один — ноль. Ладно, отыграемся.

Выдохнув, я медленно повернулась и подняла глаза на своего жениха.

Мои щёки, только вернувшиеся к естественному цвету, вновь предательски вспыхнули.

Д’Эрр Альс был хорош. Высокий, статный, выше меня, с длинными темными волосами, собранными сзади в хвост. Карие глаза, прямой нос, узкие, упрямо сжатые губы.

Мой жених не носил ни усов, ни бороды — если честно, меня всегда раздражали мужчины с растительностью на лице. Исключением был мой отец.

Мой взгляд скользнул ниже. Рубашка — верхние пуговицы расстёгнуты, обнажая крепкую шею и грудь. Штаны — обычные штаны, ничего особенного. Запыленные сапоги — стало быть, только приехал, даже не переобулся.

Я сглотнула, понимая, что безвозвратно упустила ту реакцию, с которой Анталь д’эрр Альс рассматривал меня. Жаль… было бы интересно.

— Сколько минут назад вы прибыли? — несмотря на внутреннее смятение, мой голос звучал твёрдо.

Собеседник иронично поднял бровь.

— Д’эрра Дара, а вы неглупы, — по его губам пробежала тень усмешки.

Я проглотила намёк на оскорбление. Проиграем это сражение.

— Ну так? — я повторила его движение бровью.

— Вы правы, я прибыл около получаса назад, — собеседник подошёл к стене и поочередно подтянул к камину два кресла. Я заворожено следила за его движениями: неспешными, плавными. Опасными. — Прошу вас, д’эрра Сольн, присаживайтесь, — он указал на одно из них.

Я кивнула и опустила глаза, делая шаг. И только тут до меня дошёл страшный факт.

Я же в халате!

Громко охнув, я поднесла руки к щекам и смущенно посмотрела на Анталя. Тот, словно вновь прочитав мои мысли, усмехнулся.

— Не смущайтесь, д’эрра Дара, садитесь. В самом деле, вы же не знали, что я здесь.

Стараясь не поднимать глаза на своего потенциального жениха, я присела на краешек кресла и тут же вздрогнула, почувствовав, что мне что-то легло на плечи. Не глядя, пощупала, потом покосилась — плед. Теплый уютный плед, который укутывал меня с ног до головы, скрывая и позорное облачение, и теплые тапки.

Глаза сами собой поползли на лоб. Что же ты за рыба такая, Анталь д’эрр Альс?

“Рыба” между тем уселась в своё кресло, закинула ногу за ногу и выжидающе уставилась на меня.

— Ч… что? — вырвалось у меня. Терпеть не могу, когда на меня так смотрят.

Д’Эрр Альс усмехнулся.

— Абсолютно ничего такого, о чём вам стоило бы беспокоиться, д’эрра, — его голос звучал успокаивающе.

— Ну да, конечно, — я тряхнула головой — а, была не была, — особенно когда по всей Террании о вас слагают легенды.

Жених помрачнел.

— А, это… — он внимательно посмотрел на меня: — А вы в это верите?

— Не хотелось бы, — парировала я, делая вид, что смотрю на огонь, а на самом деле искоса поглядывая на Альса. Хор-р-рош, ничего не скажешь.

— Вот и не верьте, — он взял лежащую у камина кочергу и помешал угли.

— Как-то у вас всё просто, — хмыкнула я, — всего лишь нужно не брать в расчёт то, что о вас говорят люди, а просто жить, закрыв на это глаза.

— Ну я же закрыл глаза на вашу… м-м-м… репутацию.

Что?!

Первую минуту я просто сидела, глядя на то, как огонь пожирает поленья, пыталась погасить внутри себя ту лавину злости, которая поднималась против моего желания, чувствуя, как рвутся те нити спокойствия и невозмутимости, которые я возводила эти два года.

Два года. Два года я надеялась, что смогу построить вокруг себя нерушимую крепость, за которую никогда не перехлынут мои эмоции — те, которые я испытала в ту ночь. Строила, возводила кирпичик за кирпичиком. Прикидывала на глаз, натягивала на себя, как вторую кожу.

И тогда мне удалось. Удалось сделать вид, что ничего не случилось, что всё хорошо, несмотря на то, что внутри всё сворачивалось в тугой узел от боли: от разговоров людей, от косых взглядов, от шепотков за спиной. Как же я объясню им… что ничего не было? Когда было… Нет, не физически. В ту ночь что-то изменилось во мне.

И сейчас мои стены, мою крепость как песочный замок разрушает… кто? Какой-то человек, которого я знаю от силы четверть часа?

Я закрыла руками лицо. Хотелось врезать от души, сильно-сильно, чтобы отлетел в сторону, а лучше — вылетел через окно.

Но странное оцепенение охватило меня. Где-то глубоко внутри шевельнулась спрятанная боль.

Вот и поговорили.

Д’эрр Альс, видимо, понял, что сказал что-то не то.

— Дара, я…

Но я его не слышала. Встала, развернулась и на негнущихся ногах двинулась к двери, изо всех сил молясь Богам, тёмным и светлым — всем, кого вспомнила, чтобы он за мной не пошёл.

И он не пошёл.

Я не помню, как я добралась до комнаты. Слёзы текли по моим щекам, не желая останавливаться. Но это ещё не самое страшное — внутри раскручивалась из тугого клубка жгучая и очень ядовитая змея горечи и обиды. Горечи от того, что теперь я фактически оказалась заложницей ситуации. А обиды — потому что выбора у меня не было.

Я вошла в комнату, закрыла за собой дверь и сползла по ней же, краем спокойного сознания замечая, как трясутся мои плечи и как слёзы ускоряют свой бег, а изо рта вырываются рыдания, несмотря на то, что я по-прежнему зажимаю себе рот рукой.

***

Боги, к сожалению, меня не услышали — уже через несколько минут дверь за моей спиной затряслась под ударами.

— Даралея, открой! — голос Альса звучал встревожено.

Ага, хрен там. Я зарыдала ещё горше. И ещё громче.

— Даралея… — за дверью воцарилась пауза, а затем где-то на уровне моей головы прозвучало совсем тихо: — Дара, послушай… дай мне всё объяснить.

Я шмыгнула носом. Обида, ещё несколько мгновений назад душившая меня, сворачивалась обратно в клубок и уступала место поднимающейся к горлу злости.

Хочет объясниться? Да пожалуйста!

Я вскочила и резко распахнула дверь. Анталь, видимо, в этот самый момент опять вознамерившийся стучать в дверь, не удержался на ногах и практически ввалился в комнату, в последний момент, правда, чудом удержавшись на ногах. Выровнявшись, он повернулся ко мне.

— Д’эрра Сольн, прошу меня простить, — он коротко поклонился, — я перегнул палку.

— Правда, что ли? — я не удержалась от колкости. — А мне показалось, что для вас говорить гадости — это в порядке вещей.

Д’Эрр Альс долго смотрел на меня. Наконец он отвел взгляд и вздохнул.

— Разрешите мне всё объяснить, — почти попросил он.

Я посмотрела на него и задумалась.

Нет, с одной стороны, его поведение было недопустимым. Но… я никогда не смотрела на ситуацию только с одной стороны. И вот сейчас я понимала, что не всё так просто. Ой не всё…

— Чего вы добивались, когда затронули тему моей репутации? — мой голос звучал глухо. — Вы хотели, чтобы я уехала, не так ли?

Он промолчал.

— Тогда вы ошиблись, — жестко припечатала я, — я не уеду! И если вы думаете, что, заговорив о моей репутации, вы заставите меня покинуть ваш замок, то вы глубоко заблуждаетесь.

— Почему? — мой жених смотрел мне прямо в глаза. — Зачем вам здесь оставаться?

— Потому что у меня есть чувство долга, — я не отвела взгляд, — и не кажется ли вам, что настаивать на красном свитке, а затем выгонять невесту — это слишком?

Опять молчание. Нет, ну это слишком. Решив пока не развивать тему, я отвернулась и подошла к окну. Непроглядная темнота, а в отражении оконного стекла пляшут отблески огня и стоит Анталь — точная копия того, что стоит за моей спиной. Копия — настоящий ли?

А это идея!

— Д’Эрр Альс, — я не отводила взгляда от двойника, — скажите, а какой вы на самом деле?

Двойник поднял голову, и мне показалось, что в его тёмных глазах вспыхнула искра изумления — всего на мгновение. Жених шагнул ко мне, я отшатнулась от окна и чуть не столкнулась с настоящим Анталем.

— Вы ведь не такой, каким хотите мне казаться? — я повернулась к нему. Мы стояли почти вплотную, но меня это почему-то не смущало.

И тут произошло то, чего никто не ожидал. Особенно я.

Анталь поднял руку и провёл пальцами по моей щеке. Затем посмотрел мне в глаза и…

— Вы ведь тоже другая, верно?

Из лёгких выбило весь воздух. Наверное, со стороны я была похожа на рыбу, выброшенную на берег — стояла и пыталась вдохнуть хоть каплю живительного кислорода. Но вокруг была пустота. И только водоворот его тёмных глаз затягивал меня… как в том сне перед Праздником Урожая.

Д’Эрр Альс грустно улыбнулся.

— Д’Эрра Сольн, я ведь всё понимаю, — он отошёл, присел на стул и скрестил на груди руки. — Да и отлично знаю, чего вам стоило приехать сюда. Да, вы правы, про меня действительно слагают легенды. Но при всей вашей заинтересованности я не смогу рассказать вам причину. Поэтому вам действительно будет лучше уехать. Так вообще будет лучше, — он наклонил голову и добавил еле слышно, — для всех.

Я хмыкнула. Уезжать расхотелось окончательно. Выбил из-под ног землю, устроил землетрясение на мирной пустоши моего внутреннего мира — и вот тебе, убирайся.

Мне внезапно вспомнилась Тиона на последнем своём последнем празднике. Моя тихоня-подруга будто что-то чувствовала — она не пропускала ни одного танца, общалась абсолютно со всеми знакомыми и даже участвовала в представлении бродячего театра, чего за ней никогда замечено не было.

А перед самим появлением Жреца она сжала мою руку и тихо шепнула: “Всё будет хорошо, Дара, верь мне”.

Тогда я только улыбнулась.

— Я никуда не поеду! — я не узнала этот голос и только потом поняла, что принадлежал он мне. — Как бы вы ни пытались выжить меня отсюда! Тем более я обещала отцу и…

Тут я благоразумно промолчала, не говорить же Анталю, что мгновение назад я приняла решение разобраться в смерти моей подруги? А заодно и в смерти всех остальных девушек.

Мой собеседник поднял голову.

— И что? — вкрадчиво спросил он.

— И всё, — я почему-то смутилась, — выйдите из моей комнаты, уже три часа ночи.

Он долго смотрел на меня, словно силясь что-то сказать.

А я смотрела ему в глаза без всякого трепета и видела там… облегчение?

***

Утром меня разбудила Лори. Пока моя горничная, мило щебеча, колдовала над моей спутанной после сна шевелюрой, я попыталась собрать в кучку обрывки вчерашнего разговора.

Итак, Анталь Д’Эрр Альс. Персона незаурядная, в чём я имела возможность убедиться вчера. Красив, умён. Вчера попытался надавить на моё слабое место, определив его с первого взгляда. Хотя с первого ли — большой вопрос. Теперь я была почти уверена, что мою кандидатуру выбирал именно он. С какой целью? Чтобы выгнать? Вряд ли.

Я вздохнула. Несмотря на мои мыслительные потуги, в задаче, которую мне предстояло решить, был “икс”. Высокий такой, темноволосый “икс”. И, признаться честно, он начал меня… волновать? Да, к сожалению, это так, а учитывая сложившуюся ситуацию, я предпочла бы этого избежать.

Зачем ему жена? Куда делись остальные жены? Почему на меня так смотрит прислуга? К чему эти все намёки на то, что я волшебница?

Да уж, вопросов больше, чем ответов. А впрочем, и времени у меня пока что достаточно.

Рассматривала ли я его как жениха сейчас? Вряд ли. Вчерашний разговор напрочь выветрил из моей головы даже намеки на возможность союза — в конце концов, спасибо отцу за переговоры, благодаря которым у меня есть целый месяц спокойной жизни. И за этот месяц я должна постараться разобраться с данной загадкой.

Я усмехнулась. В детстве я очень любила логические загадки, чем радовала родителей и в какой-то мере расстраивала свою воспитательницу — верру Герому.

— Нет, ну что за девочка, — жаловалась она матери, — ни вышивка, ни платья её не интересуют! Лишь бы на дерево влезть, на лошади покататься да загадки поразгадывать!

Мама обычно улыбалась и обещала провести воспитательную работу. Но по факту всё продолжалось как и раньше. Когда верра ушла от нас, отец нанял для меня логика — прекрасного верра Мэтра, и с тех пор решение головоломок превратилось в одно сплошное приключение! Верр знал, как меня заинтересовать и подкидывал такие головоломки, над которыми приходилось думать достаточно долго, но решение которых приносило ни с чем не сравнимую радость. И вот теперь у меня наконец-то появилась возможность реализовать полученные знания!

Рада ли я? С учётом того, что мне предстоит углубиться в тайну смерти подруги — не очень. Однако, если признаться честно, у меня появился какой-то охотничий азарт.

К завтраку я выбрала самое простое платье — тёмно-красное с вырезом-лодочкой и без единого украшения. Лори расстроилась, убирая в шкаф все декольтированные наряды, но я только усмехнулась — ну нет уж, пусть д’эрр “Икс” остаётся без пикантных зрелищ. Не соблазнять же мне его, в конце концов.

К слову, уходя вчера, Альс обмолвился, что завтракать мы будем вместе. Я не обратила на это внимания, но сегодня, вспомнив, обрадовалась — будет время поговорить… о его жёнах.

Посмотрев в зеркало, я расправила юбки, перекинула заплетенную по последней моде косу на грудь и подмигнула своему отражению — живём!

***

Анталь д’эрр Альс ждал меня на веранде, выходящей в сад. Увидев меня, спускающуюся по ступенькам, он оторвался от перил, на которых совсем не по д’эрровски сидел и поклонился.

— Д’эрра, доброе утро!

От его взгляда стало жарко. В висках застучала кровь. Стараясь не показывать своего состояния, я мило улыбнулась.

— Доброе утро.

Анталь предложил мне руку, которую я приняла; мы спустились со ступеней веранды и углубились по узкой тропинке в сад. Не удержавшись, я начала озираться по сторонам.

Сад был красив даже сейчас. Вековые деревья окружали замок, который с этой стороны был больше похож на большой особняк. Узкие тропинки разбегались от главной, по которой мы шли, во все стороны. Правда, серость не шла этому месту — хотелось взять кисть и раскрасить этот серый холст во все оттенки зелёного. И тут до меня дошло, что на дворе поздняя осень, а на мне надето лёгкое платье, да и Альс щеголял в обычной шелковой рубашке, правда, на этот раз в красной.

— Неужели заклинание регуляции тепла? — не удержалась я от вопроса.

Анталь кивнул.

— Но это же так энергозатратно! — во мне проснулась любопытная девочка. — Да и магический огонь повсюду, заклинания… Сколько энергии потребляет замок?

Д’Эрр Альс улыбнулся.

— Намного больше, чем вы себе можете представить, — он остановился и оглянулся на серые стены, сейчас практически теряющиеся за деревьями, — если вы захотите, я проведу вам экскурсию. Потом, — спохватился он, видя, как загорелись мои глаза.

Экскурсию я хотела. Столь объемные энергозатраты на поддержание магических заклинаний! Насколько я знала, такого не мог позволить себе даже король.

— Кстати, д’эрра Сольн, — позвал меня Альс, — вы не против, если я буду называть вас по имени?

— Нет, — у меня действительно не было причин отказывать, — но тогда это будет взаимным.

— Идёт, — улыбнулся Анталь, — и, кстати, мы пришли.

Он повёл рукой, и очертания деревьев спереди поплыли, как отражение на воде, когда бросаешь в неё камешек. По-прежнему держа мою руку, Альс шагнул вперед, потянув меня за собой, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Мы оказались… в лете. Среди осеннего сада, среди спящих деревьев и кустарников раскинулся зелёный оазис. Мягкая трава манила присесть на неё, бабочки порхали над раскрывшимися бутонами аллеоров*, откуда-то сверху доносилось пение птиц. На поляне был накрыт стол на две персоны.

Но я посмотрела на это мельком, моё внимание было приковано к моему собеседнику.

— Анталь, а ты… — я запнулась, подбирая слова, но тщетно, — ты одарённый?

Он повернулся и просто ответил:

— Да.

Мысли забегали с утроенной скоростью. Странно, что мне об этом никто не сказал. И странно, что ему в жёны сулили именно меня, ведь в Террании старались не допускать союзов между одарёнными. Пара, которую образовывали волшебница и маг, влияла на окружающее их энергетическое поле — вплоть до искажения пространства и исчезновения силовых потоков вокруг места их постоянного обитания.

И всё бы ничего, но возникающий энергетический провал имел тенденцию расползаться и пожирать окружающие силовые линии, гасить источники подземных энергетических жил. Обычно магов, которые образовывали семью, селили достаточно далеко от человеческих городов — на различных сомнительных местах вроде Проклятого Леса на западе Террании или портальных разломов, в обилии усеивавших центральные д’эрраны. Но в последние годы были заключены всего два таких союза — оба по приказу Короля.

Но самым страшным было то, что у союза волшебницы и мага не могло быть детей.

— А как так? — я растерялась. — Почему я об этом не знала? Почему отец мне не сказал?

— Если бы мне сказали, что подбирают мне невесту, я бы предупредил, — мрачно ухмыльнулся Альс, — но, к сожалению, Дара, я был поставлен перед фактом. Как и ты.

Я судорожно выдохнула. В голове начал складываться пазл.

— Ты хочешь сказать… — осторожно начала я, но меня перебили.

— Да, ты всё правильно понимаешь, — Анталь подвёл меня к столу и отодвинул стул, помогая сесть, — наш союз был утверждён приказом Короля.

Я молчала. В голове продолжала собираться головоломка. Наконец последний кусочек со щелчком встал на место, заставив меня вздрогнуть.

Я поняла.

Я всё поняла.

И самое страшное в этом было то, что фактически у меня не было месяца в запасе.

Потому что в запасе у меня была вся жизнь.

Глава 5. Переговоры

Красный свиток не всегда присылал жених. Иногда это была обязанность Жрецов Сарры, особенно для тех пар, чей союз был желателен для короны.

— Получается, твоё обещание дать мне месяц на размышления — это просто пустой звук? — начала я тихо. Пока тихо.

Анталь подпер рукой голову и покачал головой.

— Нет, Дара, не пустой, — он вздохнул, — я действительно обещал твоему отцу отпустить тебя, если ты сама примешь решение уйти. Но только если ты сделаешь это сама.

— И поэтому ты задел меня за самое больное? — салфетка полетела на траву, я встала. — Думал, я уйду?

— Я надеялся, — он и не подумал встать, — сядь, Дара. Сядь и послушай.

Я вернулась обратно на стул и попыталась приказать себе успокоиться. Получилось, хоть и не очень хорошо.

— Я действительно тебя отпущу. Помолвка, — он поморщился, будто само слово было ему неприятно, — назначена только через два месяца. Поэтому твой отец хотел, чтобы ты оказалась здесь как можно скорее.

— Ты хочешь сказать, что у меня есть два месяца, чтобы отказаться от заключения брака? — я не привыкла говорить на такие откровенные темы, поэтому мой голос дрожал. — И хочешь сказать, что никто не будет на этом настаивать?

— Если откажешься ты, то никто не будет тебя неволить, — он улыбнулся и посмотрел на меня, — у меня, как ты понимаешь, таких привилегий нет. А ты сможешь вернуться домой и строить свою жизнь как пожелаешь.

Я вздохнула. Перспектива действительно интересная. Для меня.

Но…

— Анталь, — наплевав на этикет, я поставила локти на стол и оперлась подбородком на сплетенные пальцы рук, — а что будет с тобой?

Альс взял со стола вилку, покрутил её в руках, словно ничего интереснее в жизни не видел, и положил обратно. Я ждала.

— Со мной не будет ничего, — наконец ответил он, — будет назначена следующая помолвка.

— И… что будет со следующей девушкой? — я продолжала допрос.

Он посмотрел на меня, и наши глаза встретились. Меня захлестнуло вспышкой боли. Его боли. Моё сердце пропустило удар.

Неужели…

— Она тоже умрёт, — почти прошептала я.

Он молчал.

— Она умрёт, да?! — воскликнула я, до боли сжимая кулаки. Ногти впились в ладони, по щекам потекли слёзы. — И сколько же девушек уже погибли, Анталь? Семь? Восемь? Сколько их было всего?

— Одиннадцать, — он не смотрел на меня больше, но перед глазами будто стоял его взгляд: затравленный, виноватый… так смотрит загнанный волк, который понял, что уже всё, конец, и ему остаётся только пытаться прорваться через цепь охотников. Он знает, что всё бесполезно, но он попытается. И погибнет.

Я достала из рукава платок и вытерла глаза.

Если я уеду, будет новая девушка, новая смерть.

— Сколько, — я запнулась, — сколько из них были твоими жёнами?

— Нисколько, — он наконец-то посмотрел на меня, — они все погибали до помолвки.

— Здесь? — я обвела рукой окрестности, подразумевая замок.

— Не только, — услышала ответ, — кто-то до приезда сюда, кто-то ещё на стадии переговоров.

Теперь пришла очередь удивиться мне.

— Но почему тогда говорят о жёнах?

— Люди вообще много говорят, — он расправил салфетку и с тоской посмотрел на меня, — иногда слишком много, чтобы это было правдой.

Я его понимала. Понимала, наверное, с того момента, как услышала первые отголоски разговоров обо мне.

Я отодвинула стул, встала. Анталь удивленно посмотрел на меня и тоже собрался встать.

— Подожди, — остановила его, — мне надо подумать.

— О чем?

Интересный вопрос. Я и сама не знаю, о чем я собралась думать.

Оставив Анталя за спиной, я выбрала одну из тропинок и двинулась по ней, комкая в руках злосчастную салфетку.

О чём мне надо подумать? Очень много новой информации, очень много вопросов и всего лишь один факт.

Анталь не виноват.

Всё, что я видела сейчас, — его взгляд, полный горечи, его переживания, и они окончательно убедили меня в том, что он не причина всех бед. Точнее, причина, но не основная. Кто-то не хочет, чтобы он женился.

И, конечно же, теперь я была окончательно уверена в том, что смерть Тионы, пусть даже где-то далеко от д’эррана ключей, связана с этой тайной смерти девушек.

Итак, у меня есть два месяца до помолвки. Через два месяца Анталь наденет мне на палец обручальное кольцо, скрепив помолвку ритуальными словами. Или же со мной что-то случится, и помолвка опять не состоится. И через некоторое время на моё место придет уже другая девушка.

В то, что я вернусь домой, мне как-то не верилось — здесь всё не так просто. Приказ Короля — это не просто слова. Это заклинание, которым скрепляют приказ. И оно имеет обратную силу: в него всегда закладывают условия расторжения и жертву, которое оно принимает при распылении.

Что такое приказ Короля, я знала очень хорошо. Когда я училась на предпоследнем курсе, состоялась помолвка Д’Эрры Арконы — неприятной девицы с выпускного курса. Жених Арконы тогда расторг помолвку и попал под жернова. При распылении заклинания приказа у жениха Арконы напрочь выжгло Дар. Кстати, о Даре — молодых, как пару одарённых, собирались отправить в Проклятый Лес, что чрезвычайно расстраивало и Аркону, и её отца — властного Д’Эрра Магри. Однако после этого случая свадьба всё-таки состоялась, к огромному удивлению всех посвящённых; оказывается, молодые спелись у постели жениха, куда Аркона пришла вернуть помолвочное кольцо. Говорят, на свадьбе жених и невеста выглядели счастливыми, но не суть.

Значит, есть что-то, чем Анталь готов пожертвовать, чтобы спасти меня.

Вопрос только: чем?

Я больше не мешкала. Развернулась и почти бегом направилась назад.

Анталь сидел за столом в той же позе, в которой я его оставила. Услышав мои шаги, он поднял голову и встал, готовясь отодвинуть мне стул.

Вот только садиться я не собиралась.

— Что тебе будет за расторжение помолвки? — моим голосом можно было резать камень. Или сражаться в бою.

— Я не обязан тебе говорить, — Анталь отошёл от стула и стиснул зубы. Теперь мы стояли друг напротив друга и сверлили друг друга взглядом.

— Что? — сдаваться я не собиралась.

— Тебе так надо узнать ответ на свой вопрос?

— Да.

— Хорошо, — Анталь пожал плечами с видом, что этот вопрос не вызывает затруднений, — двадцать лет жизни.

— Сколько?! — я опешила.

— Двадцать, — он смотрел мне в глаза, — теперь ты довольна?

— Спасибо, — я отвела глаза, уже зная, что собираюсь сделать.

Хотела ли я этого? Не знаю.

Но я сама себе не оставила выбора.

— Кольцо ты носишь при себе? — мило осведомилась я. Мило, несмотря на то, что во мне всё кипело. Двадцать лет!

Анталь усмехнулся.

— Насколько ты знаешь, я обязан носить кольцо при себе на протяжении трех месяцев до помолвки, — он дотронулся рукой до своей груди.

Ну да, всё верно. Женихи всегда носят при себе кольцо как минимум три месяца. Некоторые начинают носить его за полгода, ведь чем дольше носишь, тем сильнее привязка.

Я усмехнулась.

Сделала пару шагов вперёд.

И протянула руку своему жениху.

— Надевай, — процедила сквозь сжатые зубы.

— Что?! — Анталь непонимающе смотрел на мою руку.

— Надевай кольцо, я согласна.

Неверящие глаза Альса. После этого он замотал головой, как мальчишка.

— Нет! Ни за что!

Я только усмехнулась.

— Ты не хочешь, чтобы я была твоей невестой? — я позволила себе иронию.

И тут он поднял взгляд и посмотрел мне в глаза.

У меня перехватило дыхание. В оцепенении я смотрела, как Анталь взял мою руку и нежно дотронулся губами до запястья.

— Нет, — тихо сказал он, не отводя взгляд, — я не хочу подвергать тебя опасности.

И столько нежности было в его голосе, что к горлу подступил ком.

— Ты подвергаешь меня опасности сейчас, — мой голос дрожал.

— В замке ты в безопасности, — возразил он.

— Не верю, — я усмехнулась. Руку я по-прежнему не убрала, её сжимал в своей руке Анталь, — и ты прекрасно об этом знаешь, просто пытаешься держать всё под контролем. Но за всем не уследишь!

Словно подтверждая мои слова, он опустил глаза. Я исподлобья наблюдала за ним.

На мрачном лице моего жениха отражалась напряженная работа мысли.

— Ну так что? — не выдержала я.

— Ты действительно этого хочешь? — Анталь наконец-то отпустил мою руку.

Я задумалась. С одной стороны, я не мечтала о замужестве, как мои сестры, а с другой — рано или поздно мне бы это предстояло. Если бы не нападение…

Нет, наивной я не была, среди д’эрров союзов по любви не заключалось. И даже мой отец, несмотря на свою мягкость, в этом вопросе был достаточно щепетилен. Единственное: он подобрал двум моим сёстрам действительно хороших женихов. Это, конечно, стоило ему нервов и репутации скандалиста (правда, ненадолго).

“Зато мои дочери, — сказал он тогда, — не будут страдать от глупых прихотей своих мужей”.

И оказался прав. И Мадра, и Гиара были счастливы в браке, особенно это было заметно, когда они приезжали к нам в гости.

Я вздохнула, Анталь вопросительно посмотрел на меня.

— Сомневаешься?

Я тряхнула головой. Не объяснять же ему, что мои мысли были посвящены не сомнениям. Хотя, видимо, придется.

— У меня нет права отказаться, — начала я, тщательно подбирая слова, — точнее… я не могу.

Альс вопросительно посмотрел на меня.

Я постаралась мягко улыбнуться.

— Как я понимаю, оставаться просто в статусе твоей гостьи мне опасно. С другой стороны… я не могу! — последние слова я просто выкрикнула.

Обхватила себя руками и принялась мерить быстрыми шагами зелёную лужайку.

— Пойми… я не могу позволить себе, чтобы это продолжалось, — мой голос звучал невнятно, впрочем, это беспокоило меня в последнюю очередь, — я уверена, что должен быть выход! Что есть разгадка! — я повернулась к Анталю. — И я не могу допустить больше смертей! Как человек, как волшебница — не могу!

Жених предупреждающе поднял руку.

— Дара, — в его голосе прорезалась сталь, — магические идеалы, которые вам так вдалбливают в головы в Академии, с жизнью не имеют ничего общего, понимаешь?

Я бы могла ему объяснить. Объяснить то, что ещё сама толком не понимала, что вызывало во мне множество вопросов в последние годы, что я сама не могу позволить себе закрыть глаза на то, что я знаю. На эту череду помолвок, на эти смерти и… на Анталя. Что я просто не смогу дальше спокойно жить, зная, что могла хотя бы попытаться раскрыть эту тайну, но не стала. Да я же себя возненавижу!

Отцу, конечно, такое даже присниться не могло. Если бы ему сказали, что он отпускает свою дочь на верную гибель, он бы королевство с землёй сравнял, но отменил помолвку!

С другой стороны, он же отпустил меня в Д’эрран Ключей, не стал сопротивляться, не связался с Королем, не искал выходов из этой ситуации. Точнее, искал, я уверена — до разговора с Анталем.

Это означало лишь одно — отцу понравился жених. И он предоставил мне возможность самой сделать выбор. Тем более я смогу отказаться.

— А отец знает? — я искоса посмотрела на Альса.

— Знает, — словно нехотя ответил он, — я предупредил.

Я подалась вперёд.

— И что?

— Ну и д’эрр Сольн сказал, что его дочь достаточно умна, чтобы самостоятельно принять решение. Впрочем, в этом я уже не уверен, — иронично протянул он.

Вот… д’эрр! Ещё и шутить пытается. Да у нас тут пир во время чумы, ей-богу!

Признаться честно, сейчас впервые в жизни я испытывала затруднение, связанное с отсутствием знаний в этой области. Вопросами заключения брака я интересовалась мало, и в моем распоряжении была лишь общая информация. Впрочем, её мне всегда хватало.

— Дара, — Анталь окликнул меня, и я вздрогнула, — если ты этого действительно хочешь, то есть выход.

Я вопросительно посмотрела на Альса.

— Мы можем заключить временное соглашение, — как ни в чём не бывало продолжал он.

Хм, а о временном соглашении я и не подозревала.

— А что это такое? — удивилась.

— Я предложу тебе временную помолвку. Это потребует от меня дополнительных условий. Если в течение двух месяцев ты передумаешь, то просто вернёшь кольцо.

— Всё так просто? — я усмехнулась. — Анталь, я же не девочка. Должно быть что-то еще!

Он улыбнулся.

— Если что-то хочешь спрятать, то положи на видном месте, — ответил он словами поговорки, — я добавлю в клятву слова о возможности расторжения помолвки в течение определённого срока.

— И всё? — нет, я не задавала глупые вопросы, я тянула время, одновременно пытаясь вспомнить всё, что я читала о временных помолвках. Определённо, мне не следовало игнорировать эту область знаний. Единственное, на что хватило моего интеллекта — вспомнить, что такое вроде как возможно и даже не несёт никаких санкций в нашем случае, ведь по факту верну ему кольцо я, а значит, отказ последует с моей стороны.

Но что-то не давало мне покоя. И вопрос с этим “что-то” следовало прояснить сейчас.

Видимо, мой мыслительный процесс как-то отразился на моем лице, потому что Анталь решил прояснить всё сразу.

— Дара, я даю тебе слово.

Я посмотрела ему в глаза. И поверила.

— Да, — мой голос звучал будто издалека, — давай сделаем так.

Словно в каком-то сне я наблюдала, как Анталь берёт мою руку и снимает с шеи шнурок, на котором висит кольцо.

Как снимает кольцо и надевает его на мой палец.

Как шевелятся его губы, произнося ритуальные слова-обязательства хранить и заботиться обо мне.

Мои глаза невольно наполнились слезами, столько трепета было в его действиях.

А потом он сделал шаг вперед и коснулся моих губ своими. Мимолётно, очень легко и быстро.

И в этот самый момент я вдруг поняла, что поступаю правильно.

Глава 6. Первая загадка

Вечером, наконец-то отпустив Лори, я перетащила к камину покрывало и, уютно на нём устроившись, рассматривала кольцо. Стандартное помолвочное колечко — медный ободок венчала восьмиконечная звезда — по количеству д’эрранов Террании. Многие женихи со временем дарили своё родовое кольцо, однако это была действительно редкость: его дарили в знак любви и уважения. Даже постаравшись, я не смогла припомнить ни одного случая за последние пять лет.

Но это касалось только знати. Обычные люди заключали помолвки на словах, без всяческих символов, которым кольцо и являлось.

Я зевнула, день выдался тяжелым. Даже несмотря на то, что после помолвки мы так и не позавтракали, стоило нам сесть за стол, Анталь вдруг замер, прислушиваясь к чему-то, а затем скомкано извинился, дескать, экстренные дела не ждут, и покинул меня. Я не обиделась, а даже вздохнула с облегчением, не могла представить, как вести себя со своим уже женихом, так что возникшая передышка пришлась как нельзя кстати.

Но день не прошёл зря. Не успела я доесть пудинг, как появился Ронин и с поклоном предложил посмотреть западное крыло замка. Я с энтузиазмом согласилась и следующие четыре часа исключительно жалела о своём решении. Ронин оказался классическим лектором: в меру въедливым, в меру эрудированным, но очень скучным. Мы посмотрели всё-всё, что можно было, потому что мимо некоторых дверей мы проходили мимо, и на мои расспросы дворецкий с неизменной вежливостью отвечал, что данное помещение является закрытым и ходить туда нежелательно. Я с завистью косилась на очередной запретный плод и замышляла свою самостоятельную экскурсию — разумеется, чуть позже, когда я освоюсь в замке.

Прекрасным сюрпризом оказалось посещение библиотеки — мы вошли в зал через другой вход, и я ахнула — в дневном свете библиотека оказалась ещё более прекрасной. Дневной свет проникал сквозь огромный витраж, которым являлась крыша, а стены были до потолка заставлены книгами. Ронин, видимо, заметив мой восторг, предложил закончить экскурсию и принялся объяснять систему подъемных механизмов, которыми надо было уметь пользоваться, чтобы достать книги с самого верха, об условиях поиска книг в каталоге и о прочих интересных вещах. Я предположила, что дворецкий и сам был завсегдатаем библиотеки, и не ошиблась — Ронин подтвердил мои подозрения и вдобавок сообщил, что библиотекой могут пользоваться и слуги.

Остаток дня я провела в святилище знаний, периодически вызывая дворецкого, если возникали вопросы, и даже прихватила несколько особо интересных томов с собой.

Вернувшись в комнату, я с радостью констатировала, что магического огня в моём камине больше не наблюдается: настоящий огонь пожирал дрова, а у входа примостилась небольшая симпатичная поленница.

Вынырнув из воспоминаний о сегодняшнем дне, я заплела уже почти высохшие волосы в небрежную косу и подтянула к себе стопку книг. Древние виррские руны — предмет, плохо дававшийся мне в Академии. Помню, экзамен по нему я пересдавала два раза. Но сдала ведь! И сегодня в библиотеке, увидев трёхтомник, посвящённый этому предмету, вдруг ощутила ностальгию по Академии: по шумным коридорам, большой библиотеке и даже по скучным лекциям и индивидуариумам. Библиотека показалась мне чересчур большой для маленькой меня, возможно, сказались сумерки, спускавшиеся на землю. Так или иначе, я сбежала, прихватив с собой эти три книги, и сейчас, в привычных уже условиях, планировала повторить азы.

Предисловие оказалась зубодробильным. Продираясь сквозь дебри витиеватого повествования автора я, наверное, задремала. Потому что стук в дверь я не столько услышала, сколько почувствовала.

Вскинувшись, покосилась на дверь. Странно, Лори обычно заходит без стука, да и Ольма, постучавшись, сразу открывает дверь — на них двоих я лично вчера вечером поставила доступ.

А сейчас дверь оставалась закрытой.

Стук повторился, а затем за дверью послышались удаляющиеся шаги. На цыпочках, стараясь не шуметь, я подбежала к створкам и приложила ухо к замочной скважине. Замок здесь присутствовал только номинально — заклинания всяко надёжнее, но мастера по прежней памяти вставляли в двери засовы и придумывали всякие хитрые шестерёнки от взлома.

За дверью было тихо. Вздохнув, я решилась. Прихватив с поленницы внушающее доверие поленце, быстро распахнула дверь, готовясь, если что, бросить “снаряд” и сразу же её захлопнуть. Но за дверью никого не было, и только у самого входа в комнату лежал белый конверт.

Я хмыкнула — оригинальный способ доставить послание.

“А заодно и напугать до зубовного скрежета”, - добавил здравый рассудок и уплыл в заоблачные дали. Уплыл, видать, надолго, иначе мне бы и в голову не пришло поднять конверт и, надорвав его, достать небольшой листок. Моему взору предстали пару строк, написанных аккуратным почерком:

“Смерть девушек неслучайна. Завтра в полночь в святилище…”

***

Я долго не могла уснуть. Дёргалась, ворочалась и лишь под утро забылась поверхностным, нервным сном. Строки записки стояли перед глазами: танцевали, расплывались и вновь обретали чёткость. Вдобавок ко всему под конец мне приснилось что-то совсем страшное, потому что сквозь сон я почувствовала, как меня трясут за плечо.

Лори, полностью одетая, стояла у моей кровати. В окно били лучи яркого зимнего солнца.

“Да, проспала ты, мать”, - шепнул мне внутренний голос.

— Лои, с вами всё в порядке? — голос моей горничной звучал взволнованно.

— Да, Лори, спасибо, — я закашлялась, — приснилось что-то.

— Спаси нас Боги, — Лори осенила себя Сенью Восьми и призналась: — Лои Дара, вы меня напугали.

— Да уж, — я спустила ноги с кровати и потянула на себя плед, привычно накинула его на плечи, — не обращай внимания, бывает.

Сегодня я выбрала бирюзовое платье с длинным рукавом — одно из моих любимых. Не сильно яркое, оно словно светилось изнутри — подарок отца на последний день рождения. Волосы решила не заплетать в косу и попросила горничную просто собрать их наверх и закрепить гребнем.

Лори, ловко управляясь с моими локонами, между делом сообщала мне свежую информацию. Так я узнала, что Анталя не будет ещё дня два (“ну и ладно”, - внутренний голос всё не унимался), что у дворецкого сегодня выходной, а Ольма готовит на обед пирожки с яблоками. При упоминании пирожков проснулся мой желудок и настоятельно напомнил об отсутствии вчерашнего ужина. Пришлось прерывать словесный поток Лори и просить её принести мне кофе.

“И печенек не забудь”, - мстительно добавил внутренний голос и наконец-то замолк. Буду надеяться, что надолго.

— Лои Дара, возможно, вы спуститесь в столовую? — вместо этого предложила Лори.

Я подумала и согласилась.

В столовую я спустилась как раз вовремя — Ольма расставляла исходящие паром тарелки. Заметив меня, она заулыбалась.

— Доброе утро, лои Дара! — поприветствовала она меня.

— Здравствуй, Ольма, — не осталась в долгу.

С любопытством заглянула в тарелку и поморщилась. Каша. На другой тарелке исходили паром оладушки, а неподалёку ютилась моя любимая сырная тарелка. Сделав свой выбор, я потянулась за сыром.

Ольма тем временем налила мне кофе из высокого, с узким носиком кофейника и, отступив на пару шагов, умильно сложила руки на груди.

— Лои Дара!

Я вопросительно посмотрела на главную горничную.

— Хотела поинтересоваться, какие ваши планы на сегодня? — как ни в чём не бывало продолжила горничная. — Возможно, вам понадобится моя помощь?

— Да, Ольма, — я взяла чашку и сделала глоток. Бодрящий напиток провалился в желудок и нежным теплом охватил солнечное сплетение, — я как раз хотела у вас спросить. Здесь же есть святилище?

— Конечно, лои, — Ольма подвинула ко мне тарелку с кашей, — вход в святилище из главного зала восточного крыла. Но Ронин не может вас сегодня проводить, у него…

— Выходной, — закончила я за неё и скрепя сердце запустила ложку в вязкую массу, — но я бы могла сходить сама, не находите?

Горничная выглядела растерянной.

— Лори Дара, Д’Эрр Альс просил, чтобы вы не ходили по замку без сопровождения.

Опять двадцать пять! Чего же его так беспокоит моя безопасность в пределах своих владений?

— Тогда послушаю Анталя, — сделала вид, что согласилась я, — отложу это до завтра. А сегодня, пожалуй, проведу день в библиотеке.

Ольма расцвела улыбкой.

Разумеется, я не собиралась идти в святилище сейчас, но ночью, когда все заснут, я планировала прошмыгнуть туда маленькой серой мышкой. Фигурально выражаясь, конечно же — трансформации такой силы были доступны только оборотням, да и то далеко не всем.

Каша, кстати, оказалась вкусной, зря я вредничала.

День прошёл предсказуемо. Сразу после завтрака я поднялась в библиотеку и зависла в ней до сумерек. Найдя другой учебник по виррским рунам, я с радостью констатировала, что не все авторы зануды, и уже к полудню практически осилила первую главу. Пообедав принесёнными Ольмой пирожками и выпив пару чашек кофе, я клятвенно пообещала поужинать в столовой и выпросила у горничной стопку бумаги, которую почему-то мне принесли из кабинета Анталя. С конспектированием дело пошло ещё веселее, и к сумеркам у меня в коллекции были уже три главы.

Несмотря на то, что я была увлечена бумажной работой, я не могла не услышать, как периодически скрипит дверь. Главная горничная присматривала за мной, что, в принципе, я могла допустить, особенно в свете её слов о том, что по замку одной мне передвигаться нельзя.

Когда стемнело достаточно и под потолком зажглись магические светильники, я воровато оглянулась и быстро скользнула между стеллажами.

“Доверяй, но проверяй”, - гласила старая поговорка, которой я хотела последовать в этот раз.

Вот стеллаж с картами замка. Ещё раз оглянувшись, я потянула на себя ближайший тубус — его я приметила ещё днём и, пока Ольма несла мне бумагу, переложила на удобное место. Быстро развернула карту и сразу же упёрлась взглядом в главный зал восточного крыла. Из него вело несколько дверей: одна из них продолжалась коридором и в конце концов приводила в полукруглое помещение.

“Святое место” — было выведено кагорскими иероглифами. Кагорский я знала постольку-поскольку, в Академии регулярно прогуливала лекции в пользу индивидуариумов по целительству, но даже при своём уровне знаний понимала, что никоим другим местом, кроме как святилищем, этот зал быть не может.

Быстро запомнив расположение нужной мне двери, свернула карту обратно и засунула на место. Аккуратно выглянула из-за стеллажа, вроде бы никто меня не заметил.

Дальше всё было делом техники. За ужином я отчаянно зевала, при этом не забывая отдавать дань уважения прекрасной запечённой рыбе, отдавшей свою жизнь ради моего удовольствия и сытости, и салату из печеных овощей, приправленному зёрнами сараньи*. После того, как моя тарелка опустела, я, скромно потупившись, сообщила, что пойду спать пораньше, и, прихватив Лори, вернулась в комнату. Горничная была немногословна: расшнуровала мне корсет, расчесала волосы и по моей просьбе покинула меня до утра. Я же легла в кровать и, настроив заклинание пробуждения на половину двенадцатого ночи, почти сразу провалилась в сон.

***

Силовые линии напряглись и ударили меня слабым разрядом тока. А впрочем, не большая трагедия за право гарантированно проснуться вовремя.

Я быстро юркнула на пол, метнулась к шкафу и достала из него то, что подготовила перед сном — домашнее платье без корсета и мою гордость — чёрный плащ из кожи зоггра*, стоивший мне в своё время годовой стипендии (повышенной, между прочим!). Но я не жалела о покупке, если где-то подвешены сигнальные силовые линии, я пройду сквозь них без труда. Большинство защитных заклинаний не допускают в своём рисунке каких-то альтернативных переменных, поэтому зачастую подобные плащи использовали наёмные убийцы и воры… ну и я. С другой стороны, эти плащи были настолько редкими, а достать их было настолько сложно, что зачастую вопрос с защитой от обладателей подобных плащей снимался сам собой.

Переодевание заняло пару минут. Зашнуровав ботинки из мягкой кожи, я накинула плащ и замерла у двери. Прислушалась — тишина. Потянула ручку на себя.

Дверь слабо скрипнула, заставив меня втянуть голову в плечи, но ничего не произошло. Поисковый маячок, выброшенный мной за дверь, за пару мгновений просканировал пространство коридора и послал мне импульс о том, что коридор чист.

Накинув на голову капюшон, я выскользнула за дверь и аккуратно прикрыла её за собой.

Глава 7. Пустой пьедестал

Для того чтобы добраться до восточного крыла, мне всего лишь требовалось пройти по трём коридорам, спуститься по лестнице и завернуть за угол. А там ещё одна лестница — и заветная дверь.

Но, несмотря на свои тревожные предчувствия, весь этот путь я проделала без приключений. Замок словно вымер, и лишь тонкие силовые линии, натянутые над полом и на уровне моего роста, таинственно поблескивали в темноте. Очень странно: дома не обходилось без ночного дежурства стражников, да и охрана стояла на входе. Дома… я встряхнула головой и тут же поправила капюшон. Теперь мой дом здесь, пока, по крайней мере. А там уже как сложится.

За этими невесёлыми мыслями я не заметила, как дошла до двери, ведущей в восточное крыло, причём очнулась уже тогда, когда практически уткнулась носом в эту самую дверь. Сдавленно зашипела и, выругавшись, осмотрелась по сторонам. Никого.

Потерять бдительность так по-глупому! А если бы попалась?

Радовало только то, что Госпожа Удача в этот раз была на моей стороне.

Аккуратно ощупав дверь, я обнаружила то, что и планировала: небольшое углубление на уровне моей груди. Прищурилась — так и есть. Из углубления тянулся пучок нежно-голубых энергетических линий. Здесь никакой плащ уже не поможет, придётся как обычно — ручками.

Накинув силовое поле на руку, аккуратно дотронулась до линий и медленно развела два сигнальных узла в стороны. Подобную защиту я лично ставила на покои отца и сестёр после окончания Академии, тогда, помнится, новоиспечённые выпускники, освоив сложные плетения, только эту защиту и ставили. Я потом долго смеялась, получив возмущенное письмо своего друга Агнора, который жаловался на своего брата, по приезду поставившего защитное плетение на туалет, в результате чего обитатели замка были вынуждены несколько дней стыдливо пользоваться кустиками.

А между тем все силовые узлы были разведены. Изолированные пучки я скрепляла полем, исключающим касание. Через мгновение после того, как поле укрыло последний узел, раздался щелчок, и дверь мягко приоткрылась.

В зале царила темнота, и только хаотично дрейфующие сигнальные маячки подсвечивались мягким голубым светом. Прикинув направление, я двинулась направо.

Колонна, ещё одна… две двери. Мне нужна правая. Привычно прищурившись, не разглядела защитного контура, поэтому сразу потянула дверь на себя и, не мудрствуя лукаво, смело закрыла её у себя за спиной.

Длинный коридор вывел меня в полукруглый зал. Почти пустой, только с другой стороны на восьми пьедесталах неподвижно застыли семь фигур. Агрус — бог жизни. Его брат Лагрус — бог смерти. Печально известная мне богиня любви Сарра. Бог богатства и славы Аггрнгор, которому поклонялись гномы. Бог жестокости и отмщения Госс. Ирриза — богиня ума и интеллекта. Оритус — бог желаний и просьб.

Восьмой пьедестал был пустым. Даралея — богиня Путей, в честь которой меня и назвали по разрешению Верховной Жрицы, никому не показывала своё обличье. Многие описывали её как женщину с длинными светлыми волосами, кто-то говорил, что это карлица с крючковатым носом, кто-то вообще возводил в эльфы… а людям доставался пустой пьедестал.

Но я всегда подходила именно к Даралее. Просила защитить, оградить мою семью от зла, помочь отцу оправиться от потери мамы, даже помощи на итоговых экзаменах тоже просила у неё. Мне всегда казалось, что она меня слышит.

Пол под моими ногами ощутимо посветлел. По бокам зажигались сиреневые огоньки, и вот уже светящаяся дорожка пролегла из-под моих ног прямо к пьедесталу. Словно заколдованная, я пошла по ней.

Чем ближе я продвигалась к пьедесталу, тем больше меня окутывало странное ощущение защищённости. Словно я маленькая девочка, которая бежит в объятия мамы, в единственное безопасное место на земле. Поравнявшись с пустой плитой, я неосознанно протянула руку и дотронулась до холодных камней.

И пьедестал будто взорвался миллионом ярких вспышек, заставив меня отшатнуться и прикрыть лицо руками. Перед глазами плясали искры, меня шатало во все стороны, будто я выпила полную кружку агорки*. Но при этом, несмотря на то, что я была готова поклясться, что глаза мои закрыты, я… видела?

Я видела.

На пьедестале лежала какая-то книга. Вновь повинуясь неосознанному порыву, я схватила её и почувствовала, что книга будто растаяла в моих руках.

И в этот же момент со стороны входа раздался удар. Я обернулась, с изумлением наблюдая, как стена, сложенная из огромных каменных блоков, крошится, словно бумага.

Дверь вообще снесло с петель, и, воспарив, она перелетела через всю комнату, ударилась о противоположную стену, чудом не задев статую Госса, да там и осталась.

— Прости, Госс, но ты же бог отмщения, отомстишь, — как-то совсем вяло сказала я вслух, уже особо ни на что не рассчитывая.

Потому что на пороге святилища стояла моя смерть.

Смерть в виде Анталя д’эрр Альса.

— Какого хре… — услышала я, но это было уже неважно.

Потому что в это мгновение мне удалось открыть свои человеческие глаза… и перед ними всё поплыло.

***

Анталь нёс меня куда-то на руках, а я скулила, зажимая руками слезящиеся глаза. Перед глазами взрывались звёзды, мне едва удавалось осознавать, что я жива и вроде бы со мной всё в порядке. Вроде бы в порядке… пока что. Потому что от мысли, что со мной сделает Анталь, становилось невыносимо страшно. Перед глазами стояло его лицо в тот момент, когда он ворвался в святилище. Волосы развеваются, будто вокруг царит буря, зрачок заполнил собой всю радужку, белое, как бумага, лицо и только красный румянец лихорадочно горит на щеках.

Кто же ты, Анталь Д’Эрр Альс?

Что же ты?

В какую игру ты меня втянул?

В том, что я откровенно вляпалась, я уже не сомневалась.

Я вздрогнула, жених, судя по звукам, ногой распахнул какую-то дверь. В глаза тут же ударил солнечный свет. Я завыла.

— Выклю… чи… све… т, — еле проговорила, утыкаясь в грудь Альса и стараясь зарыться в складках его рубашки.

Раздался звук задергиваемых штор, а затем голос Лори.

— Д’эрр Альс, что…

— Вон, — Анталь сказал это тихо, но от его голоса у меня зашевелились волосы на затылке.

Быстрые шаги, звук закрываемой двери.

Мы остались одни.

Я сжалась в комок, ожидая всего, чего угодно. Но все равно не угадала, что меня уложат на мягкое, — кровать, судя по всему. Я дёрнулась, принимая сидячее положение, и выдохнула, ощутив руки жениха на своих плечах.

Анталь, надавив, аккуратно уложил меня на место.

— Анталь… — начала было я.

— Молчи, — его голосом можно было убивать людей. Или разрушать стены в святилище.

Плеск воды — и на мои глаза опустилось что-то мокрое. И противное.

— Что это? — я не пыталась скрыть брезгливость, появившуюся в голосе.

— Единственное, что тебе поможет, — в голосе Анталя звучала бесконечная усталость, — или ты думаешь, что врываться в проклятое хранилище можно безнаказанно?

— Проклятое? — мой голос звучал глухо.

— Проклятое подземное святилище. Я не знаю, как ты оказалась там, но мне едва удалось тебя спасти.