Кровь за кровь!

Никифор Алехнович переживал тревожные дни. В назначенный срок наши разведчики не явились, и он целую неделю мучился в догадках - что бы это могло значить? А между тем дела у него шли к развязке.

Но вернемся несколько назад, чтобы проследить развитие событий после того, как Алехнович, пройдя «испытание», начал работать шофером у Кёринга.

Стараясь всячески показать свою «честность», он не только не возбудил никакого подозрения у своего шефа, но даже заслужил похвалу с его стороны. «Вашим братом я вполне доволен», - оказал он как-то Жене. Семенковой вначале показалось, что в словах Кёринга сквозит ирония, но нет - он говорил, вполне серьезно.

- О, да! - поспешила ответить она. - Мой брат честный парень, так что можете ему доверять вполне, господин оберст.

Она, конечно, давно догадывалась, с какой целью Никифор поступил на работу к коменданту, особенно после того, как он в ответ на ее жалобу, что Кёринг надоедает ей своим ухаживанием, предложил ей быть с комендантом более покладистой. «Очевидно, Никифор действует по заданию партизан», - решила она, и когда однажды Кёринг стал упрекать Женю в невнимательности к нему, она повела разговор уже в другом тоне.

- Вы не правы, господин оберст, - сказала она улыбаясь, - и в доказательство я приглашаю вас к себе в гости.

- Когда? - обрадовался Кёринг.

- Ну, хотя бы послезавтра.

- В субботу, значит?

- Да.

- А у вас дома кто-нибудь из посторонних бывает?

- Кроме моей семьи и брата Никифора, - никого.

- В таком случае в субботу вечером я буду у вас обязательно.

Вернувшись с работы, Женя за ужином сказала Алехновичу, что Кёринг согласился побывать у нее в гостях.

- Неужели?! - удивился Никифор.

- Представьте, дорогой братец, что да. Вы довольны? Знаете что, Никифор Васильевич, пора бы вам перестать играть со мной в жмурки и не считать меня чужой. Я не намерена выяснять подробности ваших планов, но очень хотелось бы знать одно: не ухлопаете ли вы моего гостя, как только он здесь появится?

Никифор внимательно посмотрел в глаза Жени и после небольшой паузы ответил:

- Ну что ж, я рад, что не ошибся в вас. Не будем говорить пока о дальнейших планах, но в данное время для нас важно приучить Кёринга к посещению вашей квартиры, и я действительно доволен, что вам удалось в этом отношении уже кое-что сделать.

- Но я надеюсь, вы понимаете, что мне к моей семье будет угрожать в случае неприятностей, которые могут произойти у меня на квартире с Кёрингом?

- Очень хорошо понимаю и могу вас заверить, что пока Кёрингу ничего не угрожает.

- Хорошо, я вам верю и согласна во всем, вам помогать, если, конечно, вы в этом нуждаетесь.

Узнав об этом разговоре, мы дали задание Качану связаться с Семенковой лично, чтобы, до того как Кёринг будет схвачен или убит, использовать ее для получения информации о планах борисовского гарнизона и о тех предателях, на которых опираются гитлеровские органы власти.

Женя с готовностью согласилась, и мы потом были в курсе многих дел комендатуры и всего борисовского гарнизона. Никифор посвятил ее в план захвата Кёринга.

После первого посещения квартиры Семенковой Кёринг еще несколько раз заезжал к ней, становясь с каждым разом все более напористым в своих домогательствах. Жене все труднее было вести игру. Приближался момент, когда самонадеянный оберст не захочет больше ждать. Никифор отлично понимал это и волновался все больше, особенно после того, как группа Качана, преследуемая гестапо, вынуждена была покинуть город и назначенная встреча не состоялась.

Разведчики появились в Борисове только-через неделю. На этот раз им удалось установить контакт с Никифором. Он доложил Качану и Капшаю, что к проведению операции у него все готово, передал настоятельную просьбу Жени ускорить дело, потому что дальше она уже не в силах растягивать флирт с Кёрингом.

Подробно расспросив Никифора о поведении Кёринга в доме Жени, разведчики обсудили план действий. В общих чертах он заключался в следующем. В ближайшее воскресенье Женя организует «именины» своего пятилетнего сына и пригласит Кёринга. Разведчики в ночь на это воскресенье проберутся во двор к Семенковой, спрячутся в сарае и будут ждать приезда Кёринга. Через час после начала «именин» (за это время хозяйка дома должна стараться как можно сильнее подпоить и с помощью Никифора обезоружить гостя) разведчики войдут в дом и заставят Кёринга следовать к машине. Никифор еще в субботу должен заправить «мерседес-бенц» достаточным количеством горючего, с тем чтобы после захвата Кёринга без остановки гнать машину прямо к нам в лагерь.

Мы с Володей Рудаком утвердили этот план, включив в группу Качана дополнительно Федотова (он очень просил об этом) и Носова.

- Не исключена возможность схватки, - предупреждал Рудак Качана, - смотри не лихачествуй, береги себя и своих людей. Не дастся оберст в руки живым - долго не раздумывайте.

И вот наши разведчики в сарае Семенковой. Кёринг запаздывал. Женя с волнением поглядывала на часы - пора бы ему уже быть.

- Неужели не приедет? - волновался в свою очередь Борис в сарае. - Ведь скоро настанет пора комендантского часа и выезжать из города будет труднее.

Наконец раздался сигнал автомашины. Никифор вошел в калитку, открыл ворота, снова сел за руль и въехал во двор. Как было условлено, Никифор поставил «мерседес» прямо перед крыльцом дома, открыл дверцу, и грузный Кёринг, пыхтя, выбрался из машины и стал подниматься на крыльцо. За ним Никифор с большим свертком подарков…

Женя умело разыграла восторженную встречу, сразу же усадила дорогого гостя за стол (спиной к входной двери) и стала усиленно угощать его.

В комнате было жарко. После нескольких рюмок вина Кёринг отстегнул ремень с кобурой и, передав его Никифору, попросил положить на тумбочку. Никифор незаметно переложил пистолет из кобуры себе в карман.

Женя изо всех сил старалась споить Кёринга. И он очень много пил, но почти не хмелел.

Прошел час. Борис подал своим друзьям команду. Артур остался у машины, Федотов притаился в коридоре, остальные бесшумно вошли в комнату. Николай приблизился сзади к Кёрингу и, направив ему в голову автомат, спокойным твердым голосом сказал по-немецки:

- Господин оберст! От имени советского командования приказываю встать и без шума следовать к машине.

Кёринг медленно повернул голову, увидел Николая и других разведчиков с автоматами, вскочил со стула, опрометью рванулся к тумбочке, схватил кобуру, но… она была пуста. Быстро обежав глазами присутствовавших, полковник увидел свой пистолет в руках Никифора и сел. Тут он заметил гневный взгляд своей переводчицы.

- И ты с ними?

- Да, господин оберст, и я с ними! - гордо сказала Женя.

Оказавшись в безвыходном положении, Кёринг сделал вид, что сдается, и покорно направился к выходу. Но в дверях он вдруг оттолкнул Николая и бросился бежать. В сенях его схватил Федотов, и сейчас же подоспели остальные. Общими усилиями оберста свалили, заткнули ему рот платком и потащили во двор. Он продолжал яростно отбиваться, выплюнул платок и заорал. Разведчики пытались зажать ему рот, он кусался, рвался, как пойманная в сеть огромная щука, и продолжал кричать. И хотя Женя предусмотрительно завела патефон, а Никифор включил мотор машины, не было гарантии, что возня и крики не будут услышаны на улице, не говоря уже о соседях.

- Неподалеку казармы, - напомнил Никифор Борису, - часовой может услышать…

- Жаль, - сказал Борис, - а придется прикончить.

Николай выхватил финку и со словами «за Ковалева и Люсю!» заколол палача.

Покончив с Кёрингом, разведчики стали торопиться.

Носов и Артур быстро уложили в чемодан самые необходимые вещи семьи Жени, одели, обули ее мать и малолетнего сынишку и вместе с ними вышли со двора, чтобы переулками и огородами пробраться к лесу и далее- к нам на базу. Николай, Борис, Никифор и Федотов вскочили в машину - они думали, что им придется прорываться с боем. Обрядившись в китель и форменную фуражку коменданта города, Николай сел рядом с Никифором. Эта бутафория и помогла беспрепятственно вывести машину из города. Так и проехали разведчики на шикарном «мерседесе» до партизанской зоны.

Загрузка...