2

Во-первых, Мори убедилась, что возможности Ника были не безграничны: он мог устать.

На протяжении тех часов, которые они провели в постели в объятиях друг друга, Ник и Мори исполняли выбранные ими роли – музыкант и его инструмент. Ник играл на самых нежных струнах Мори, словно они полностью подчинялись его и только его воле. В свою очередь, Мори отдавалась ему с экстазом, который никогда не испытывала с Энгусом Термопайлом. Это чувство было настолько всеобъемлющим, что поначалу пугало Мори. Она не знала, что такие ощущения бывают. Если Ник мог дать ей почувствовать это, это и еще то, то она безнадежно пропала.

Но потом Мори обнаружила, что «музыкант» и «инструмент» – лишь роли. Они с Ником участвовали в том, чего не было – в иллюзии. Благодаря зонному имплантату, находившемуся у нее внутри, она могла сколь угодно глубоко погружаться в неведомые ей до сих пор ощущения. По крайней мере, до того момента, пока ее мозг или тело не сгорят во всепоглощающем пожаре чувств.

Наступил момент, когда силы Ника иссякли. Застонав от удовольствия, он уронил голову и провалился в сон.

Теперь, когда страсть Ника улеглась, его шрамы потеряли багровый оттенок: они оказались просто старыми дряблыми складками, свидетельствами промахов Саккорсо.

Музыкант устал. Однако инструмент по-прежнему держал строй.

Когда Ник затих, к Мори начало приходить понимание того, что произошло. Она обрела силу, достаточную для того, чтобы постоять за себя. То, о чем она мечтала, о чем молилась и за что приняла страдания от Энгуса, вдруг оказалось в ее руках.

Энгус Термопайл. В глубине сознания Мори вдруг проснулось забытое чувство. Ярость. Когда Мори предавала Энгуса – то есть, когда она, отключив сигнализацию, помогла людям Саккорсо подбросить на борт «Красотки» похищенный с Рудной станции груз – она не чувствовала никакой ярости. Слишком велик был тогда риск и страх перед местью Термопайла.

Теперь это чувство усиливалось по-прежнему клокотавшей внутри Мори страстью. Оно и заставило Мори сунуть руку под матрас и выключить пульт управления.

То, что случилось потом, было ужасным. Вхождение в обычное состояние было похоже на сошествие в ад. Мори никогда не чувствовала себя хуже, даже тогда, когда пульт управления находился в руках Энгуса. Еще одно такое перевоплощение Мори не выдержит. Необходимо было предпринять какие-то шаги, чтобы научиться преодолевать этот барьер менее болезненно. Ожидая прихода Ника, Мори пыталась подготовить себя к чувству усталости, которое, как она предполагала, охватит ее, когда она выключит пульт управления. В какой-то степени ей это удалось. Но она не была готова к охватившему ее отчаянию и к глубокой тоске о чем-то безвозвратно потерянном.

Однако возвращение в прежнее состояние было недолгим. Вновь почувствовав себя беззащитной, Мори заплакала, стараясь сдерживать себя, чтобы не разбудить Ника. Но вдруг почти сразу в ней вновь вспыхнула ярость, за которой последовало отвращение, отвращение к тому, кто лежал с ней рядом. Если Мори была всего лишь беззащитной женщиной, то Ник Саккорсо – всего лишь еще одним Энгусом Термопайлом, самцом, которого интересовал лишь секс, причем в самых примитивах его формах.

Но Мори заставила взять себя в руки. Необходимо было обдумать то, что произошло между ней и Ником, и быстро. Нет, все-таки Ник отличался от Энгуса. Его страсть была не такой откровенной, как страсть Энгуса. Мори уличила его в самолюбовании. Ему хотелось верить, что Мори поддалась именно его мужественности и неотразимости. А раз так, раз Ник был готов пребывать в иллюзии, он останется слеп и к истинному положению вещей.

Рассуждая таким образом, Мори сама не заметила, как желание поскорее избавиться от этого человека стало не столь сильным. Теперь спящий Ник казался ей беззащитным. Энгус, в отличие от него, никогда таким не казался. Ника можно было убить во сне, и никакой рельеф мышц никакая грация или сила, чувствовавшиеся в нем, не помешали бы осуществлению такого замысла. Сознание этого ослабляло в Мори чувство отвращения.

Теперь, пожалуй, Мори могла отдохнуть. Ощущения, связанные с возвращением к реальности из-под власти зонного имплантата, прошли. Осталось только чувство усталости, даже избитости, если учитывать еще, что Ник весьма экстравагантно использовал ее тело. В некоторых местах оно просто болело. Сон был бы сейчас в самый раз, если, конечно, удастся заснуть и не видеть во сне Энгуса.

Однако Мори не отдала себя в объятия сна. Она помнила, что сказал Ник перед тем, как лечь к ней в постель. Ей нужно было приготовиться к дальнейшему допросу.

Разумеется, эта подготовка заключалась в продолжении экспериментов с пультом управления зонным имплантатом. Но сейчас экспериментировать было рискованно. Если Ник застанет Мори за этим занятием, ей конец. Поэтому она оставила пульт там, где он лежал, и попыталась предположить, что именно могло интересовать Ника.

Однако в уравнении было слишком много неизвестных. Мори знала лишь одну сторону Ника, все остальное было покрыто мраком. Что именно он знал о ней через своего информатора в Службе безопасности Рудной станции? Какими секретами о ней он поделился со своими людьми? На чем основывалась их преданность ему: на личной выгоде? На его успехах? На взаимных интересах? Кем был он сам, если смог договориться со Службой безопасности Станции помочь ему расправиться Энгусом Термопайлом?

Поскольку Мори не знала, как подступиться к остальным вопросам, она остановилась на последнем.

Энгус Термопайл обвинялся почти во всех мыслимых преступлениях, и, тем не менее, он был не виновен в том, за что его арестовали. Мори знала правду – она была свидетелем того, как его подставили. Это тревожило Мори. Но больше всего ее тревожило (учитывая, что она была полицейским) соучастие Службы безопасности.

Почему Службе безопасности понадобилось рисковать принадлежавшим Станции ценным грузом, чтобы помочь одному пирату избавиться от другого? При этом Службе безопасности пришлось довериться Нику. Почему?

Кроме того, Мори волновал и другой вопрос: почему Служба безопасности позволила Нику увезти ее за пределы зоны ответственности Рудной?

Служба безопасности Станции при любых обстоятельствах должна была известить Департамент полиции о том, что Мори оказалась в руках Энгуса, поскольку обязана была докладывать о каждом ее шаге. Почему не среагировал спецназ? Да, межзвездная связь – дело не скорое. Посыльный катер преодолевает расстояние в оба конца за несколько дней. Обычное транспортное судно – за пару недель. Но неужели свидание Мори с Энгусом было столь скоротечным, что полиция не успела среагировать? А если бы и успела, позволила бы Служба безопасности Нику Саккорсо утащить Мори с собой?

Голова Мори шла кругом. Если Мин Доннер, директор Подразделения специальною назначения, распорядилась не мешать Нику Саккорсо, то Мори Хайленд не понимала ничего. Слишком многоуровневой была ситуация, слишком много предателей было кругом. А она доверяла полиции с самого первого дня, доверяла, как своему отцу.

Чтобы не впасть в отчаяние, Мори следовало остановиться на том, что ей уже было известно, сосредоточиться настоящем, на собственной безопасности, на зонном имплантате.

Сосредоточиться на Нике Саккорсо.

Прежде, чем Мори смогла подумать о чем-то еще она услышала сигнал вызова по внутренней связи. В каюте раздался голос Мики Васак:

– Ник.

Ник Саккорсо, будто и не спал вовсе, сел, свесив ноги с койки. Не обращая внимания на Мори, он потер лиц руками, словно приходя в себя. Пока Мори решала, как вести себя теперь, он встал и нажал кнопку.

– Здесь.

– Ник, вы нужны на мостике. – По внутренней связи голос Мики звучал глухо.

Ник не ответил. Вместо этого он отпустил кнопку стал одеваться, по-прежнему не обращая внимания на Мори.

Женщина почувствовала необходимость что-то сказать.

– Что-то случилось? – подавив усталость и страх, спросила Мори как можно более естественным тоном.

Ник отреагировал только после того, как полностью оделся. Когда он повернулся к Мори, его глаза сверкали. Он посмотрел на нее тем пристальным и полным внутренней силы взглядом, который она, возможно, обожала или, по крайней мере, ждала, который говорил, что если бы она встретилась с Ником раньше, чем с Энгусом, она бы никогда не встретила этого негодяя. Несмотря на простоту, с которой держался Ник, в нем чувствовалось напряжение свернутой пружины, и это еще больше внушало Мори чувство опасности.

– Мы, в отличие от полицейских, весьма неформальны в общении друг с другом, – сказал Ник, улыбаясь. И, тем не менее, Мори понимала, что ее предупреждают, возможно, даже угрожают. – У нас есть лишь несколько простых, но незыблемых правил. Вот одно из них. Если ты слышишь слово «нужен», ты не задаешь вопросов, а просто действуешь. Поняла?

Определенно Мори угрожали. Стараясь сохранить на лице выражение безразличия, она кивнула.

– Хорошо, – проговорил Ник. Дверь открылась, и он вышел.

Когда дверь закрылась, Мори уставилась на нее, словно уход Ника поставил точку в ее судьбе, и ей вряд ли уже имело смысл что-либо предпринимать.

Ник был «нужен» на мостике. Слово «нужен» имело особое значение на его корабле. Это был приказ, который не обсуждался и подлежал неукоснительному выполнению. Значит, что-то случилось.

У «Мечты капитана», скорее всего, была обычная траектория полета. Так что же могло случиться? Что было наиболее вероятным? Какая опасность или непредвиденная ситуация могла возникнуть после всего лишь нескольких тысяч пройденных километров?

Почти наверняка здесь не обошлось без Службы безопасности Станции. И Энгуса.

Мори все еще лежала, уставившись на дверь, не в силах пошевелиться. Что теперь делать? Контроль над собой был потерян. В мозгу смешались сомнение и страх, Мори хотелось бежать, но она не знала, куда. Ее охватил ужас. Вдруг возникла мысль покинуть каюту. Дрожа всем телом, Мори выбралась из койки и стала искать чистую форму.

Форму она нашла легко – «Мечта капитана» располагала всем для своих гостей. Гостей женского пола, судя по покрою одежды. Однако Мори едва ли обратила на это внимание. Она торопилась. Единственное, чего она боялась, это не совладать со своими нервами и совершить какую-нибудь ошибку.

Мори застегнула форму. Ботинки она нашла в санбоксе, после чего, подстегиваемая страхом, вернулась к койке и вытащила пульт управления. Расстаться с ним она не могла.

Но затем Мори передумала. Иметь при себе пульт опасно. Его могут обнаружить при обыске. Пожалуй, каюта – единственное более или менее безопасное место. Надо спрятать пульт здесь. Под матрасом удобно, но слишком очевидно. С хорошим инструментом Мори спрятала бы пульт в полости двери или в электронной начинке устройства внутренней связи. К сожалению, в ее распоряжении были лишь иголки и шпильки. Какой от них прок…

Мори метнулась в санбокс. Вытряхнув из коробки со швейными принадлежностями часть содержимого в унитаз, она положила пульт управления на дно и прикрыла прибор оставшимися принадлежностями для шитья. Вслед за тем она быстро вышла из каюты.

Но зачем Мори покинула свое убежище? Осмотреться – именно это она собиралась сделать. Ник не сказал ей оставаться на месте. Любой поймет ее желание ознакомиться с кораблем. Пока, конечно, она случайно не забредет на мостик.

Чтобы как-то справиться с дрожью и, с другой стороны, выглядеть более естественно, Мори сунула руки поглубже в карманы и зашагала в противоположном направлении от лифта, ранее доставившего ее и Васак на пассажирскую палубу.

Мори старалась не торопиться. Излишняя поспешность, если Мори заметят, могла вызвать подозрения. Миновав четыре каюты, она снова уткнулась в лифт. Значит, палубу нельзя покинуть иначе как на лифте. А движение всех лифтов контролировалось корабельным компьютером Выходит, нельзя воспользоваться ни одним из них, не привлекая к себе внимания. Но Мори не хотела себя обнаруживать.

Лихорадка не утихала. Мори бессознательно вынула руки из карманов и закрыла ими лицо. Прошло несколько секунд. Плечи Мори била дрожь.

Нет, она не сможет. Энгус лишил ее храбрости. Опасен любой шаг. Нужно было оставаться в каюте и экспериментировать с зонным имплантатом, пока не будет найден способ подавить в себе страх. Однако в таком состоянии, в котором сейчас находилась Мори, не было ни малейшей гарантии, что она нажмет те кнопки, которые выберет. Кроме того, компьютеры могли контролировать дверь ее каюты так же, как они контролировали лифты. Покинув каюту, она уже подвергла себя опасности!

Мори медленно отняла руки от лица. Одну из них она сунула обратно в карман, другой вызвала лифт.

Поскольку в лифте не были указаны названия уровней, Мори не пришлось выбирать – она просто спустилась на один уровень вниз.

Почти сразу же Мори почувствовала запах кофе. Похоже, на этом уровне жили члены команды. Вот камбуз, кают-компания, служебные каюты. Возможно, где-то здесь лазарет, но это еще предстоит выяснить. Ощутив запах кофе, Мори поняла, что чашка этого тонизирующего напитка именно то средство, которое приведет ее в норму.

В камбузе не было дверей, поэтому запах кофе распространялся до самого лифта. Камбуз представлял собой большой холл с круглым столом посередине. Здесь также находилось встроенное оборудование, холодильники и, конечно, кофеварка. От нее шел густой пар.

За столом Мори заметила человека.

Сначала она похолодела от страха, не зная, ретироваться ли ей или двигаться дальше. И то, и другое было опасно, и неизвестно, что хуже. Она еще глубже засунула руки в карманы.

Человек сидел, обхватив горячую кружку руками, словно согреваясь. Его короткие пальцы казались толстыми, а почти идеально круглое лицо – одутловатым. Тем не менее, человека нельзя было назвать полным – плотно сбит, и только. Как и лицо, его глаза были круглыми и имели нежно-голубой оттенок, никогда не встречавшийся Мори, а красивые, песочного цвета волосы и спокойная улыбка даже придавали его облику обаяние.

При появлении Мори глаза человека обратились к ней. В них, как и в его улыбке, чувствовалось некоторое удивление, которое, однако, не переросло в замешательство.

– Судя по вашему виду, вам нужно хорошенько выспаться, но вы чего-то боитесь, – сказал человек словно приросшей к полу Мори. Его голос звучал мягко. – Ну же, смелее. Чашка свежезаваренного кофе вам не повредит. Возможно, я смогу помочь вам побороть робость.

Мори по-прежнему молчала; ее глаза были широко раскрыты. У нее не было причины доверять кому-либо на борту «Мечты капитана», тем более первому встречному, пусть и располагавшему к себе. Мягкие манеры могли оказаться уловкой. Мори осталась на месте, глубоко засунув руки в карманы и прижав локти к туловищу.

– Вам известно, кто я? – спросила она, стараясь сдержать дрожь в голосе.

– Известно, – добродушно ответил человек. – а видел вас в «Мэллориз». В этот раз вы единственный гость Ника. Одной всегда неуютно. Здесь все знают, кто вы. Вы, напротив, никого здесь не знаете, кроме Ника, да, похоже, вам от этого не легче.

Человек замолчал, словно давая Мори возможность ответить или хотя бы сдвинуться с места. Не дождавшись ни того, ни другого, он продолжал:

– Ну что ж, разрешите тогда представиться. Меня зовут Вектор Шейхид. Механик. В данный момент свободен от вахты. За работой двигателей следит мой помощник. Салага. У меня же выкроилась минутка-другая сварить кофе. Уж в чем-чем, а в этом я дока.

Мори по-прежнему не двигалась. Сжатые в кулаки ладони вспотели.

Медленно, словно все его члены пронизывала боль, – но с неизменной улыбкой – Вектор Шейхид поднялся со своего места, достал с полки вторую кружку, налил в нее кофе и поставил на стол. Вслед за тем он снова сел.

– Конечно, это не повод мне доверять, – продолжал он. – Мы все – вне закона, а вы – полицейский. Нужно быть сумасшедшей, чтобы поверить кому-то из нас. Но мы здесь одни, а я хочу поговорить. Вам это тоже не повредит.

Слова этого человека казались разумными. Мори тряхнула головой – не потому, что отказывалась, а для того, чтобы выйти из оцепенения. Внутри ей что-то подсказывало держаться от этого человека подальше. Его манеры были чересчур мягкими. Он мог оказаться провокатором. Но Мори не приходилось выбирать, а из разговора с этим человеком так или иначе что-то могло проясниться.

Мори медленно подошла. Она не вынула рук из карманов, пока не села за стол. Затем, буквально выдернув их, она обхватила кружку. Ей нужно было на чем-то сосредоточиться, чтобы начать думать. Кофе был великолепен, но она и ему не могла доверять.

Этот человек был прав в одном: у него был талант к завариванию кофе. Сделав пару глотков, Мори почувствовала себя значительно лучше.

– Спасибо, – поблагодарила она и снова сделала глоток.

– Так-то лучше. – Похоже, Вектор Шейхид был искренен. – Я не люблю, когда люди испытывают страх, особенно, такие женщины, как вы. Здесь многие считают, что женщина достойна того, чтобы отдать за нее жизнь. Что касается меня, – его улыбка на секунду стала грустной. – я благодарен вам за то, что вы сидите и пьете мой кофе… Что бы вы хотели узнать о нас?

– Куда мы направляемся? – все еще не собравшись с мыслями, спросила Мори.

Улыбка Вектора не изменилась, лишь прищурились уголки глаз.

– Вероятно, вы могли догадаться, что это не та тема, которую я готов в данный момент обсуждать, – сказал Вектор, отпив из кружки.

Мори снова тряхнула головой. Проклятая слабость! Нельзя было задавать этот вопрос. Он выдавал слишком многое. И, конечно, нельзя спрашивать, почему Ник срочно понадобился на мостике. Попробовав взять себя в руки, Мори сделала еще одну попытку.

– Что с тахионным двигателем?

Вектор перестал щуриться.

– Плохо. Настолько, что самостоятельно мне его не починить. Если бы мне пришлось ставить на карту свою репутацию, я бы сказал, что войти в гиперпространство и выйти из него мы можем не больше одного раза. Если бы мне пришлось ставить на карту свою жизнь, я бы сказал, что это очень опасно.

– Сколько может протянуть экипаж?

– Не меньше года. Продовольствия и топлива достаточно.

Вектор говорил об этом, как о чем-то несущественном. Тем не менее, Мори понимала, что его слова имеют большое значение. В том режиме, в каком сейчас совершала полет «Мечта капитана», Ник за год мог добраться лишь до одного места – до пояса астероидов. А в поясе астероидов починить тахионный двигатель было негде. Однако даже при более высоких скоростях в пределах ближнего космоса «Мечте капитана» лететь было некуда

Другое дело – запретное пространство. Развив максимальную скорость, корабль мог добраться до него за несколько месяцев. Но что потом? Причина, по которой Ник мог стремиться туда, была Мори неизвестна. Кроме того, Центр никогда не даст разрешения выйти на нужную траекторию полета.

Некоторое время Вектор наблюдал за Мори.

– Я скажу вам кое-что, – снова заговорил он, – что, возможно, вас успокоит. Нас на борту двадцать человек, и с вашей точки зрения от каждого можно ждать неприятностей. Но это не так. Нет, я не призываю вас тут же мне довериться. Я хочу сказать: бросьте думать о том, доверять нам или нет. Ник – единственный, кого вы должны опасаться. Видите ли, – Вектор развел руками, – он не просто командир. Он – центр, он – закон. Никто из нас не в состоянии причинить вам вреда, пока он вами доволен. Я вам о нем кое-что расскажу. Он никому не уступает своего. Вы можете быть спокойны в отношении того, что он вдруг устанет от вас и отдаст кому-то из членов экипажа. Нет. Вы принадлежите ему. На его корабле вы либо его собственность, либо никто. Вот почему не имеет никакого значения, доверяете вы остальным или нет. Мы не представляем для вас угрозы и представлять никогда не будем. Повторяю: вы должны опасаться одного Ника. Все остальное образуется само собой.

Мори была ошеломлена. То, что она услышала, повергло ее в ужас. «Он – закон. Он никому не уступает своего. Не имеет никакого значения, доверяете вы остальным или нет». Тем не менее – может быть, Мори помогла улыбка Вектора или понимание того, что молчать нельзя, – она постаралась взять себя в руки.

– И это должно меня успокоить? – спросила Мори.

– Должно, – последовал короткий ответ. – Это упрощает ситуацию, в которой вы оказались.

– Да, наверное, вы правы, – медленно проговорила Мори, заставляя заработать свой мозг. – Но было бы больше пользы, если бы я хоть что-то понимала. Почему вы ему верите? Почему я должна беспокоиться только в отношении него? Вы все здесь вне закона, вы сами это сказали. То есть вы не подчиняетесь закону, он вам не нужен, потому что мешает. Так почему же он – закон? С чего такие привилегии? Почему он решает, что вам делать и что – нет?

Казалось, Вектору Шейхиду этот вопрос понравился. Его голубые глаза сверкнули:

– Потому что он никогда не проигрывает. – Вектор заговорщицки улыбнулся и переменил тему. – Кроме того, никто не любит закон больше нас, людей вне закона. Это как единство и борьба противоположностей. Чем больше мы ненавидим полицейских, тем больше мы любим Ника Саккорсо.

– Чушь какая-то. – Мори с недоверием посмотрела на Шейхида.

Вектор лишь снисходительно пожал плечами.

Неожиданно раздался сигнал вызова по внутренней связи, и тот же голос, который Мори уже слышала, произнес:

– Мори Хайленд, подойдите на мостик… Прием.

Мори не шелохнулась. В который раз ее сковал страх.

Вектор снова поднялся с места и подошел к устройству внутренней связи. Его движения по-прежнему были скованы, словно ему приходилось преодолевать сопротивление собственного тела. Мори не удивилась бы, увидев, что Вектор морщится от боли. Однако тот оставался совершенно спокоен. Если Вектор и испытывал боль, то хорошо умел это скрывать.

– Она со мной, – ответил он, нажав кнопку. – Я покажу ей дорогу. – Вектор отключился и продолжал, обращаясь к Мори: – Вот и повод пойти с вами на мостик. Я сам хочу знать, что происходит.

Мори едва его расслышала. Она пыталась побороть страх. Любой промах мог погубить ее. Единственная надежда на спасение – обрести бесстрашие. Но как это сделать? Пульт управления зонным имплантатом остался в каюте, а воля Мори таяла на глазах. Без пульта она просто женщина, которую насиловал и терроризировал Энгус, не больше. Если бы Вектор Шейхид оставил ее одну, она бы в отчаянии закрыла лицо руками.

Но Вектор ее не оставил. Мягко, но настойчиво он дотронулся до ее плеча, приглашая следовать за собой. Мори встала, словно но команде.

– Пойдемте, – проговорил Вектор. – Это может оказаться интересным. Бояться будете потом. – Его рука легла на ее плечо, и они вышли из камбуза. – Повторяю, не стоит терзаться мыслью о том, доверять нам или нет. Опасаться нужно только двоих. Мика Васак одна из них. Она не может причинить вам вреда, но если бы могла – причинила. – Замолчав на мгновение, Вектор добавил уже знакомым Мори заговорщицким тоном: – Черт возьми, мы бы все так поступили.

Загрузка...