Запретный плод

7

Когда Элен ушла в свою спальню, Кэрол почувствовала облегчение. Она не хотела, чтобы Джейк знал о непростых отношениях в ее семье. Это навело бы его на мысль о том, что Сол — не родной отец Элен, а дальше до разгадки тайны рождения девочки оставался лишь шаг.

Кэрол спрашивала себя, почему во что бы то ни стало стремится сохранить эту тайну. Ответ на этот вопрос всегда причинял Кэрол боль: ею двигали чувства вины и стыда. Она была виновата перед Элен в том, что девочке в раннем детстве пришлось претерпеть столько обид от человека, который считался ее отцом. Она стыдилась того, что позволила Солу обмануть ее и стала послушной игрушкой в его руках. Лишив ее собственной воли, он делал с ней, что хотел. Я буду до конца своих дней жалеть о том, что вышла замуж за Уоллеса, не раз говорила себе Кэрол. Однако ничего уже нельзя было изменить в жизни, и главную свою задачу Кэрол теперь видела в том, чтобы уберечь Элен от новых потрясений и невзгод, обеспечить ей счастливое беззаботное детство.

Джейк отправился наверх проведать отца. Оставшись одна, Кэрол вскипятила молоко для Элен и добавила в него ложку шоколадного порошка. Она всегда давала дочери на ночь этот напиток.

Размешивая шоколад в горячем молоке, Кэрол думала о своих запутанных отношениях с Джейком. В том, что произошло между ними полчаса назад, она винила только себя. Кэрол вспыхнула от смущения, вспомнив, с какой страстью отвечала на его поцелуй. Только в его объятиях она испытывала настоящее, ни с чем не сравнимое блаженство, только Джейк, как ни один другой мужчина, способен был доставить ей физическое наслаждение.

Но влечение и любовь — далеко не одно и то же. Став старше, опытнее и мудрее, Кэрол хорошо усвоила эту простую истину. Ее сердце навсегда закрыто для Джейка — так она думала. Он мог владеть ее телом, но над душой ее был не властен. Слишком горька оказалась нанесенная им обида.

Девять лет назад наивная и доверчивая Кэрол плохо разбиралась в искусстве любви. У нее был небольшой опыт интимного общения с двумя-тремя друзьями юности, ее сверстниками, такими же неумелыми в любовной игре, как и она. Увлечения Кэрол быстро проходили, и она без сожаления расставалась с очередным возлюбленным. Когда же Кэрол начала учиться на курсах подготовки младшего медицинского персонала, у нее просто не оставалось времени на парней. Кэрол очень серьезно относилась к учебе.

Ее не смущало то, что у нее уже несколько лет нет друга. Она совершенно равнодушно относилась к сексу, поскольку никому так и не удалось разбудить в ней женщину. Если мужчина пытался поближе познакомиться с ней или даже начинал ухаживать, Кэрол сразу же недвусмысленно давала понять, что в ближайшее время не намерена обзаводиться любовником. Все разговоры о том, какое наслаждение приносит женщине физическая близость с мужчиной, казались ей глупыми выдумками. Кэрол, как и всякая девушка, мечтала о большой настоящей любви, и секс не привлекал ее.

Кэрол познакомилась с Солом в Бостоне в отделении скорой медицинской помощи больницы, в которой тогда работала. Он сопровождал своего напарника, у которого был перелом ключицы и вывих плеча. Когда Сол пригласил Кэрол на чашку кофе, та неожиданно для себя согласилась. Скорее всего причина ее уступчивости заключалась в том, что Сол был одет в форму ФБР — такую же, какую в то время носил Джейк.

Они очень приятно провели вечер. Проводив Кэрол до дома, Сол поцеловал ее у ворот на прощание. Это был дружеский поцелуй.

Через несколько дней Сол снова позвонил и предложил сходить в кегельбан. Кэрол приняла приглашение. Но, когда он в третий раз выразил желание провести с ней время, Кэрол решительно заявила, что очень занята.

Неделю спустя в коридоре больницы она неожиданно столкнулась с Джейком, который бесцельно ходил из угла в угол. Находившийся на грани отчаяния, он не сразу узнал ее. Кэрол напомнила ему свое имя и заметила, что Джейк обрадовался, встретив здесь хоть кого-то из знакомых. Когда он сообщил ей о смерти своей матери, у Кэрол сжалось сердце. В эту минуту она просто не могла уйти, оставив Джейка один на один с его горем.

Он не стал возражать, когда Кэрол заявила, что ему необходимо выпить чашку кофе и что-нибудь съесть. Но, поскольку кафетерий находился слишком далеко — в другом конце здания, она пригласила Джейка к себе, в свою маленькую служебную квартиру, находившуюся совсем рядом с хирургическим отделением.

Пока они спускались по лестнице и пересекали двор, Джейк упорно молчал, но, оказавшись в уютной гостиной Кэрол, начал расспрашивать ее о том, как ей живется, нравится ли ей в Бостоне, устает ли она на работе. Затем разговор зашел о Гленвилле и общих знакомых. Вскоре, однако, и эта тема была исчерпана.

Когда Джейк встал, чтобы проститься и уйти, Кэрол еще раз выразила ему соболезнования. Он поблагодарил ее за кофе, за сердечность, доброту и отзывчивость к чужой боли, и Кэрол, растрогавшись, погладила его по щеке. Джейк поймал ее руку, крепко сжал и, испытывая глубокую признательность, поцеловал на прощание.

Это было сделано в порыве дружеских чувств. Но, как только их губы слились, все переменилось. Обоих поглотила страсть, заставившая забыть обо всем на свете…

Где-то наверху хлопнула дверь, и этот звук вывел Кэрол из задумчивости. Она дотронулась до чашки и покачала головой: напиток уже остыл. Кэрол совсем утратила чувство времени, предавшись воспоминаниям о давно минувших событиях. Она вновь вылила содержимое чашки в кастрюлю и поставила ее на плиту.

В ту ночь Джейк владел не только ее телом, душа Кэрол тоже принадлежала ему. Всем своим существом она отвечала ему на каждый поцелуй, на каждое прикосновение, на каждую ласку.

Но оказалось, что она и ее любовь ничего не значили для Джейка. Он ушел, даже не простившись. Никто никогда не относился к Кэрол с таким пренебрежением.

Налив подогретый шоколад в чашку, Кэрол поднялась в комнату Элен. Девочка, переодевшись в пижаму, сидела на постели.

— А кекс? — спросила Элен, когда Кэрол поставила чашку на столик у кровати.

— А этого разве мало? — вопросом на вопрос ответила мать, доставая из-под подушки завернутый в салфетку большой кусок кекса, припрятанный девочкой. — Сладкоежка.

Элен засмеялась.

— Ты у меня самая замечательная мама в мире!

— Я знаю. — Кэрол улыбнулась дочери. — А ты у меня… ты у меня такая же очаровательная, как…

Кэрол запнулась. У нее чуть не вырвались слова «твой отец». Но Элен не знала, что Кэрол имеет в виду вовсе не Сола, а Джейка. Поэтому подобное сравнение обидело бы ее. Девочка вовсе не хотела походить на человека, который считался ее отцом.

— Как кто? Как кто, мама? — настойчиво допытывалась Элен, недовольная тем, что мать умолкла на полуслове.

— Как… Белоснежка из диснеевского мультфильма, — нашлась Кэрол.

Элен разочарованно вздохнула. Она, по всей вероятности, ожидала, что мать сравнит ее с кем-то другим.

— Почитай мне перед сном, — попросила девочка, съев кекс и допив шоколад.

— Хорошо, дорогая.

Спустя полчаса, поцеловав дочь и пожелав ей спокойной ночи, Кэрол вышла в коридор и направилась к лестнице. Проходя мимо двери Майкла, она замедлила шаг и прислушалась, но за Дверью было тихо. Значит, Джейк уже отправился спать.

Но она ошиблась. Переступив порог кухни. Кэрол увидела Джейка. Он сидел за столом и пил чай.

— Элен уже спит? — спросил он.

— Засыпает.

Кэрол подошла к раковине и вымыла чашку, из которой дочь пила шоколад.

— Я заварил чай. Налить тебе чашечку?

Сердце Кэрол упало. Сейчас она, как никогда, боялась Джейка. Ее первым желанием было отказаться и немедленно уйти из кухни. Но, заметив выражение задумчивости и печали на лице Джейка, она заколебалась.

По крайней мере, она может сделать еще одну попытку наладить с ним ровные, ни к чему не обязывающие отношения. Кэрол достала чашку из кухонного шкафа и налила себе чаю.

— Что-нибудь случилось? — спросила она, присаживаясь за стол.

Джейк долго молчал, и Кэрол уже решила, что он, уйдя в свои мысли, не слышал вопроса. Но внезапно Джейк заговорил.

— Я был у отца и пытался поговорить с ним начистоту. Однако он и слышать ничего не хочет… — Джейк покачал головой.

— Новые проблемы в супермаркете? — Кэрол не совсем понимала, о чем Джейк собирался поговорить с отцом и что Майклу не понравилось в словах сына.

— Нет, о делах в супермаркете мы можем говорить часами и всегда в конце концов приходим к взаимопониманию. Он внимательно слушает меня, дает советы и чаще всего одобряет мои планы и задумки. Но, как только я заговариваю о матери, отец сразу же замыкается. Он не желает, чтобы я обращался к этой теме.

В голосе Джейка слышалась боль.

— Может быть, со временем… — начала было Кэрол, но Джейк с досадой перебил ее.

— О чем ты говоришь! Прошло уже девять лет! Сколько времени еще надо, чтобы перестать упрекать сына в грехах, которых он не совершал? — Джейк замолчал и, немного успокоившись, виновато взглянул на Кэрол. — Прости, я вспылил, не обижайся на мою горячность. Просто у меня сдают нервы.

Кэрол пожала плечами, стараясь сохранять спокойствие и оставаться безучастной к проблемам Джейка.

— Вы девять лет не говорили о Рут, поэтому твоему отцу так трудно, когда речь заходит о ней. Кстати, сколько лет твои родители были женаты? — спросила Кэрол, полагая, что беседа о матери поможет Джейку облегчить душу.

— Она умерла накануне тридцатилетней годовщины их свадьбы. Мама очень любила отмечать семейные праздники — дни рождения, юбилеи, годовщины важных событий. Помню, какое торжество состоялось у нас по поводу юбилея дня закладки нашего дома. Родители всегда мечтали иметь свое гнездышко. Матери особенно нравилась их супружеская спальня на первом этаже. Она сама выбирала обои и мебель для этой комнаты и гордилась, что все в ней подобрано со вкусом.

— А-а, теперь я понимаю, почему… — промолвила Кэрол и замолчала.

— Что — почему? — насторожился Джейк. — Договаривай.

— Дело в том, что, выписавшись из больницы, твой отец настоял на том, чтобы его положили в комнате на втором этаже, в то время как внизу есть прекрасная просторная спальня. Но он и слышать ничего не хотел о ней. Более того, Майкл запретил мне переступать порог этого помещения. Теперь я понимаю, что это и есть супружеская спальня, которую с такой любовью обставляла Рут.

— Да, по всей видимости, он ни разу не входил туда с тех пор, как умерла мама, — грустно заметил Джейк.

— Очень жаль, что он обосновался наверху, — продолжала Кэрол, — если бы он занял комнату на нижнем этаже, то смог бы передвигаться на инвалидной коляске, обедать с нами в столовой, смотреть телевизор в гостиной, проводить, в конце концов, все свое время в нашем обществе.

— Думаю, что с супружеской спальней у отца связано слишком много воспоминаний, которые причиняют ему боль, поскольку его любимой женщины больше нет на свете. Я рассказывал тебе уже, что, когда врачи сообщили нам о близкой кончине матери, отец не хотел в это верить. Я никогда не видел его в таком состоянии. Он был в бешенстве, отказывался понимать, как можно говорить о том, что человек умирает, и ничего не делать, чтобы спасти его.

— Вообще-то такая реакция родных и близких находящегося при смерти больного совсем не редкость, — тихо сказала Кэрол, вспоминая подобные случаи из своей профессиональной практики.

— Я знаю, но отец не смирился с приговором врачей. Он показывал мать разным специалистам, возил по больницам, приглашал светил медицины, которые, по его мнению, могли бы вылечить ее или, по крайней мере, сказать, что мама не обречена, что все поправимо… — Джейк в сердцах стукнул кулаком по столу, и Кэрол вздрогнула от неожиданности. — Черт возьми! Ему следовало привезти ее домой, в привычную обстановку. А он заставил мать в последние дни ее жизни скитаться по больницам.

Сердце Кэрол разрывалось от жалости к Джейку. Она положила руку на его сжатый кулак.

— Не надо, Джейк, успокойся.

— Я же говорил ему, чтобы он взял маму домой, она умерла бы здесь среди родных и близких. А он обвинил меня в том, что я не хочу ее выздоровления, что я в конечном счете хочу ее смерти.

Джейк замолчал и закрыл глаза. Кэрол чувствовала, как напряглась его рука, как пульсирует его кровь. Слезы готовы были брызнуть из глаз Джейка. Однако он взял себя в руки и, откинувшись на спинку стула, продолжал:

— За неделю до смерти мамы я был очень занят на работе: расследовал очередное дело, работал под прикрытием. Отец пытался дозвониться до меня. И однажды, когда я вышел на связь, мне сообщили об этом. Я нашел возможность связаться с ним по телефону, и он мне сухо сообщил, что мать умирает в больнице…

Джейк на мгновение закрыл лицо руками. Затем, немного успокоившись, снова заговорил:

— Я позвонил в отделение, где она лежала, однако приятный женский голос ответил мне, что моя мать чувствует себя неплохо и сейчас отдыхает. Отец больше не отвечал по телефону, я не мог до него дозвониться! И я вернулся к своей работе. Что еще мне оставалось? Не мог же я все на свете бросить и ринуться в эту проклятую больницу! Думаю, что именно эти обстоятельства дали отцу серьезный повод обвинить меня в равнодушии к семейному горю. Позже у меня не было возможности связаться с ним, операция находилась под угрозой провала.

Джейк тяжело вздохнул. Кэрол удивленно взглянула на него.

— И все же ты нарушил конспирацию и пришел в больницу.

— Да, я не мог поступить иначе. Я должен был увидеть маму. Однако меня чуть не уволили из-за этого.

— Чуть не уволили?! — ужаснулась Кэрол.

— Я же сказал, что работал под прикрытием. Я не имел права появляться в больнице, меня могли разоблачить, я нарушил все инструкции. — Джейк опустил голову. — Но я не мог поступить иначе. Я взял такси и попросил повозить меня по городу, чтобы убедиться, что за мной никто не следит. Около полуночи я вышел у больницы, в которой лежала моя мать. Никем не замеченный, я прошел в ее палату. Отца там не было. Мне показалось, что мама спит. Я присел на стул у кровати и взял ее руку в свои ладони.

Голос Джейка стал хриплым от волнения, и Кэрол почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы.

— Я ждал, что в палату вот-вот войдет отец, — продолжал Джейк, — но так и не увидел его той ночью… Минут через двадцать мама открыла глаза. От слабости она не могла говорить, но на ее губах появилась улыбка, и она легко пожала мне руку. А потом… потом она умерла… — Джейк с трудом произнес последнее слово, как будто в его горле застрял комок, мешавший ему говорить.

— Она ждала твоего прихода, — тихо сказала Кэрол.

Долгое время проработавшая в больнице, она по опыту знала, что такое часто случается: лежащие при смерти пациенты умирают на руках родственников, после того как попрощаются со всеми родными и близкими.

— Ты действительно так считаешь?

— Конечно. Я убеждена в этом.

Кэрол заметила, что от ее слов Джейк приободрился, и вздохнула с облегчением. Ей было больно видеть, как он сокрушается.

— Когда мама… навсегда закрыла глаза, я вышел в коридор, чтобы позвать отца или медсестру. Дальше в моей памяти провал. Я помню лишь, что встретил тебя и… Прости, но я так и не успел поблагодарить тебя за проявленное участие.

В кухне повисло неловкое молчание. Зачем он заговорил на эту тему? — с досадой подумала Кэрол. Ей казалось, что в словах Джейка есть нечто оскорбительное для нее. По сути он извинялся за то, что не сказал ей спасибо за проведенную с ним ночь.

— Не стоит благодарности, — ответила она довольно резко. — Что было, то было.

Джейк удивленно взглянул на Кэрол, не понимая, чем мог обидеть ее.

— Послушай…

— Не надо, Джейк. Знаешь, я очень устала и хочу спать. Спокойной ночи. — И, не дожидаясь ответа, Кэрол встала и вышла из кухни.

Джейк огорченно посмотрел ей вслед. Сегодня ему как никогда нужен был собеседник, который внимательно выслушал бы его. Джейку хотелось выговориться, рассказать кому-нибудь о сложных взаимоотношениях с отцом. Он до сих пор испытывал вину перед Майклом, поскольку не смог поддержать его в трудную минуту, оставил один на один с тяжелым горем.

Джейк отдавал должное умению Кэрол слушать. Это редкое качество он особенно ценил в людях. Джейк снова вспомнил ту ночь, когда умерла его мать и он внезапно обрел в Кэрол родственную душу. Она сумела понять и утешить его, вселила в его душу покой.

Она дала ему силы жить.

Сегодня вечером Джейк вновь ощутил невидимую связь с Кэрол. Он больше не мог обманывать себя: эта женщина прочно вошла в его жизнь.

Кэрол еще долго не ложилась спать. Она сидела перед зеркалом в своей комнате, расчесывала волосы и размышляла над словами Джейка о том, что его чуть не уволили за самовольное посещение больницы. Джейк говорил также, что в это время работал под прикрытием и после смерти матери еще два месяца жил на нелегальном положении. Два месяца! Значит, он все это время вынужден был разыгрывать взятую на себя роль, находясь среди преступников. Кэрол замерла, пораженная этой мыслью. Может быть, именно поэтому Джейк не позвонил ей. И тем более не мог с ней встретиться, потому что и так уже нарушил все инструкции, явившись в больницу к умирающей матери.

А что, если бы я дождалась его возвращения? — вдруг подумала Кэрол. Если бы не запаниковала, узнав, что беременна, и не поддалась на уговоры Сола выйти за него замуж? Возможно, моя жизнь сложилась бы совсем иначе…

Кэрол отчаянно хотелось поверить в то, что Джейк вовсе не собирался поступать с ней жестоко, что только работа помешала ему встретиться с ней. Но Кэрол тут же припомнила полные пренебрежения слова Джейка о том, что она всего лишь пожалела его той ночью, и горько усмехнулась. Как далек он был от правды! Джейк придумал себе оправдание, чтобы не связывать с ней свою жизнь.

Выйдя на следующее утро из спальни, Кэрол почувствовала аромат кофе. В кухне она увидела Джейка.

— Ты сегодня что-то рано встал, — вместо приветствия промолвила она и подошла к шкафу, чтобы достать себе чашку.

— Я хотел поработать с документами, просмотреть кое-какие счета, прежде чем снова наведаться в супермаркет. Кстати, если я не ошибаюсь, сегодня у Элен премьера.

— Да, она, наверное, очень волнуется.

— Ты не будешь возражать, если я заеду в школу и побуду на представлении? Мне очень хочется увидеть выступление Элен.

— Конечно, не буду.

Джейк встал, чтобы отнести свою чашку в раковину, и Кэрол, пряча глаза, отошла в сторону, давая ему дорогу. Ей не нравилась идея Джейка. Сходство отца и дочери прямо-таки бросалось в глаза, и кто-нибудь из учителей вполне может обратить на это внимание. Пойдут сплетни, которые в конце концов дойдут и до Джейка, недовольно думала Кэрол. Но у нее не было причин, чтобы запретить ему отправиться на школьный спектакль. Она подозревала, что Джейк нашел удобный повод уехать на весь день из дому, чтобы меньше видеться с отцом после их недавней размолвки.

— Доброе утро, мама! Привет, Джейк! — раздался звонкий детский голос.

— Доброе утро, крошка! — откликнулся Джейк. — Ты, наверное, волнуешься, ведь сегодня вечером у тебя премьера.

— Да, есть немного. — Элен уселась за стол.

— Я только что сказал твоей маме, что хочу посмотреть представление.

Глаза Элен засияли от радости.

— Ты хочешь сказать, что поедешь вместе с нами в школу? — с восторгом спросила девочка.

Джейк не ожидал столь бурной реакции и немного смутился.

— Если вы не против, разумеется, — осторожно сказал он, взглянув на Кэрол.

— Конечно нет! Мы можем поехать в одной машине!

— Отлично. Я предлагаю отправиться в город на моем пикапе, он лучше справится с заснеженной трассой, чем ваш «форд».

— Мы согласны, — заявила Элен, прежде чем Кэрол успела раскрыть рот.

— Великолепно. А сейчас мне надо идти. Увидимся позже. — И Джейк вышел из кухни.

— Как ты думаешь, мама, он не передумает? — с тревогой спросила Элен.

— Думаю, что нет, — успокоила Кэрол дочь.

Она понимала, что девочка воспринимает проявленное Джейком внимание как чудо. От Сола она не видела ничего, кроме глухого безразличия или раздраженных окриков. Он не посетил ни одного из утренников, в которых принимала участие Элен. Факт, что Джейк проявил интерес к ее делам, укрепило доверие девочки к нему.

Кэрол опасалась, что еще немного — и Элен начнет боготворить человека, который являлся ее отцом.

Часов до трех Джейк пробыл в супермаркете. Когда он вернулся домой, Кэрол чистила картошку, а Элен писала письмо Санта-Клаусу. Услышав, как хлопнула входная дверь, девочка тут же отложила ручку и побежала в прихожую.

— Привет, малышка! — Джейк потрепал Элен по щеке. — У тебя все готово к вечернему представлению?

Неплохо было бы вот так каждый день возвращаться с работы домой, где тебя ждут жена и дочь, неожиданно для себя подумал он.

Элен с беспокойством взглянула на Джейка.

— Ты не передумал? Ты действительно поедешь с нами в школу?

— А почему я должен был передумать? — Джейк улыбнулся. — Во сколько начинается представление?

— В половине восьмого. Но я должна быть в школе не позже семи часов, потому что мне надо успеть переодеться и подготовиться к выступлению.

— В таком случае выезжать надо в половине седьмого, за полчаса мы доберемся до школы. Что ты по этому поводу думаешь, Кэрол? — спросил Джейк.

— Я согласна с тобой. — Кэрол была очень расстроена тем, что Джейк едет с ними в школу, но старалась не показывать виду.

— У нас сегодня была генеральная репетиция. Все прошло как по маслу, — похвасталась Элен.

— Я с нетерпением жду твоего первого выхода на сцену, крошка. Что это ты тут писала? Делала домашнее задание? — заинтересовался он, увидев на кухонном столе исписанный листок бумаги и ручку.

— Нет, я пишу письмо Санта-Клаусу, — сообщила Элен.

— И правильно делаешь. Чем раньше ты напишешь ему, тем больше у тебя шансов получить все, о чем мечтаешь, на Рождество. Кстати, о чем ты просишь Санта-Клауса в этом году, если не секрет?

— О кукольном домике, — ответила Элен, снова усаживаясь за стол. — Я видела его в витрине магазина игрушек в городе. Он двухэтажный, со всей обстановкой и даже с садиком. В нем зажигается свет, в кухоньке стоит посуда, окна и двери открываются, как настоящие.

— Да, это, по всей видимости, просто потрясающий кукольный домик, — одобрил Джейк выбор девочки.

— Элен, дорогая, будь добра, сбегай к мистеру Сандерсону и принеси поднос с посудой, — вмешалась в их разговор Кэрол. — Я. забыла убрать его после обеда.

— Хорошо, мама. — Элен тут же вскочила со стула и выбежала из кухни.

— Санта-Клаус принесет Элен кукольный домик? — спросил Джейк, подходя к столу и заглядывая в письмо, которое писала девочка.

— Непременно, — заверила Кэрол. — Надеюсь, их не раскупят до Рождества.

— Как самочувствие отца? Доктор Эдвардс был у него сегодня? Я встретил его машину сегодня утром на шоссе, когда направлялся в город.

— Майкл чувствует себя хорошо. Доктор заезжал к нам, он привез твоему отцу костыли.

— Костыли… — Джейк покачал головой. — И как отнесся к этому старик?

— Совершенно спокойно. Мистер Эдвардс сумел уговорить Майкла, что ему необходимо вставать и заново учиться ходить.

— Правда? — изумился Джейк. — И как ему это удалось?

— Очень просто. Доктор пригрозил, что, если мистер Сандерсон не будет пользоваться костылями и не начнет вставать, его снова отвезут в больницу.

Джейк засмеялся, и у Кэрол дрогнуло сердце: его смех был таким заразительным, что она невольно улыбнулась.

— Отличный ход, браво, доктор! — воскликнул он. — И что было дальше?

— Майкл поворчал немного и смирился. Он встал на костыли и прошелся сначала по комнате, а потом по коридору. Мне показалось, что он сам приятно удивился своим достижениям.

— Отлично. Спорю, ему самому надоело валяться в постели, иначе доктору не удалось бы стронуть его с места. Старик чертовски упрям.

Джейк пробежал глазами письмо, в котором Элен делилась с Санта-Клаусом сокровенными желаниями. Перечень действительно открывала просьба получить в подарок на Рождество кукольный домик. Но одна строка приковала к себе внимание Джейка. «Больше всего на свете я хотела бы иметь настоящего папу», — писала девочка. Джейк решил, что маленькая Элен неправильно выразилась: она наверняка хотела сказать «нового папу».

— …Так что ты в любое время можешь заехать в больницу и забрать ее, — услышал он конец фразы Кэрол. Начало Джейк пропустил мимо ушей.

— Прости, я задумался. Что ты сказала о больнице? Я не понял.

Кэрол удивленно взглянула на Джейка, она никогда не замечала за ним рассеянности.

— Я сказала, что доктор Эдвардс достал инвалидную коляску для Майкла и ты можешь в любое время заехать за ней в больницу.

— Хорошо, я это непременно сделаю.

— Мама, вот поднос. Мистер Майкл съел весь обед. У него сегодня хороший аппетит, — радостно сообщила вернувшаяся в кухню Элен. — Ужин готов?

— Еще нет, но ждать осталось недолго. Я только отварю картошку.

— Можно, я пока посмотрю телевизор? — спросила девочка.

— Хорошо. Но сначала убери со стола письменные принадлежности. Здесь им не место.

Элен, схватив недописанное письмо, ручку и бумагу, задорно подмигнула Джейку и вприпрыжку убежала.

К шести часам все трое, поужинав и переодевшись, были готовы к отъезду.

Кэрол поднялась наверх, чтобы проведать Майкла.

— Вам что-нибудь принести? — спросила она, поправив постель больного.

— Нет, спасибо, мне ничего не нужно. Я себя прекрасно чувствую.

В комнату вошла Элен, и старик с улыбкой взглянул на нее.

— Я думал, ты будешь в театральном костюме, — сказал он.

— Я переоденусь в школе.

— Джейк тоже в детстве выступал на сцене…

— Да, я играл облако, — подтвердил Джейк, переступая порог спальни.

— Облако? — удивленно переспросила Элен и засмеялась. — Во что же ты был одет, изображая облако?

Джейк смущенно улыбнулся.

— Мама придумала мне костюм. Она очень хорошо шила. Правда, отец?

При упоминании о Рут в глазах старика появилась боль. В комнате повисла напряженная тишина. Кэрол хотела что-то сказать, чтобы разрядить, атмосферу, но сдержалась. Затаив дыхание, она ждала, что произойдет дальше.

Через несколько мгновений, показавшихся Джейку вечностью, Майкл откашлялся и заговорил:

— Да, твоя мать была отличной портнихой. — Эти слова с большим трудом дались старику. — Насколько я помню, она сделала тебе театральный костюм из простыни и ватных шариков.

— Точно, — подтвердил Джейк, обрадовавшись, что отец пересилил себя и заговорил о матери. — И ты был еще очень недоволен, что она потратила на мое одеяние все ватные шарики, которые нашлись в магазине. Помнишь?

Губы Майкла дрогнули и сложились в подобие улыбки.

— Да, все до одного. И в результате, поскольку вата все время щекотала тебе нос, ты постоянно чихал на сцене.

Элен залилась смехом, представив Джейка в костюме из ваты, Кэрол присоединилась к дочери.

Это мгновение было незабываемым для Джейка. Наконец-то отец просто и свободно начал говорить о покойной жене. Джейк праздновал маленькую победу. Однако он отдавал себе отчет, что это случилось благодаря присутствию в комнате Кэрол и Элен. Если бы не они, возможно, Майкл так и не нарушил бы запрет, который сам наложил на темы, связанные с Рут.

— Нам пора, — напомнил Джейк, прерывая веселье.

— Желаю приятно провести вечер, — промолвил старик и, видя, что Кэрол еще что-то хочет сказать ему, опередил ее: — Да-да, не беспокойся, телефон у меня под рукой и я знаю номер, по которому следует позвонить в школу в случае необходимости.

Всю дорогу, пока они ехали в город, Элен не умолкая говорила о предстоящем спектакле. Оставив машину на заднем дворе школы, отведенном для парковки, все трое направились к парадному входу.

В вестибюле Элен рассталась с матерью и с Джейком. Она спешила в классную комнату, чтобы переодеться в театральный костюм.

— Встретимся после представления, — сказала Кэрол. — Не волнуйся, малышка, у тебя все получится. — И она поцеловала Элен в щеку.

— Удачи тебе! — крикнул вслед девочке Джейк.

Повернувшись, чтобы идти в актовый зал, Кэрол и Джейк оказались лицом к лицу с Мэгги Уилсон.

— Привет, Кэрол! Здравствуй, Джейк! — обрадовалась она. Рядом с ней стояли ее сын Джошуа и невестка Кейт, которая была, по всей видимости, на последнем месяце беременности.

— Когда ожидаете прибавления в семействе? — поинтересовалась Кэрол.

— К самому Рождеству, — с улыбкой ответила Кейт.

— Замечательно. — Кэрол видела, что женщина сияет от радости, и по-хорошему позавидовала ее безоблачному семейному счастью.

— Пойдемте в зал, — поторопила их Мэгги, — надо успеть занять места в первых рядах. Знаете, дорогая, мы очень волнуемся, сегодня наш Фил в первый раз в своей жизни выйдет на сцену.

Фил, внук Мэгги и сын Джошуа и Кейт, учился в одном классе с Элен.

— Элен тоже выступает сегодня, — с гордостью сказала Кэрол.

Они направились в актовый зал. Два первых ряда были уже заняты, и им с трудом удалось найти свободные места в третьем ряду. Когда празднично убранное помещение было заполнено зрителями, свет погас и представление началось. Вцепившись пальцами в подлокотники кресла, Кэрол внимательно следила за всем, что происходит на ярко освещенной сцене, боясь пропустить хоть слово. Когда из-за кулис вышла Элен в золотистом костюме волхва, который очень шел ей, комок подкатил к горлу матери, она растрогалась до слез. Впрочем, в зале не было зрителей, оставшихся бы равнодушными к разворачивающемуся театральному действию: они то восторженно аплодировали, то украдкой смахивали слезинки, а то разражались смехом, например, когда один из волхвов не удержался и со сцены помахал рукой родителям.

Кэрол не замечала, что по ее щекам бегут слезы, и опомнилась, лишь когда кто-то вложил в ее руку носовой платок. Это был сидевший рядом Джейк. Кэрол поблагодарила его улыбкой и высморкалась.

Когда представление закончилось и занавес опустился, зрители долго аплодировали, вызывая юных артистов на сцену. Через несколько мгновений занавес вновь поднялся, и публика увидела школьный хор и инструментальный ансамбль. Зазвучала музыка, и вступили звонкие детские голоса. Хор исполнял рождественские песнопения, зрители встали и дружно подхватили мелодию. Глаза Кэрол вновь наполнились слезами от переполнявших ее чувств.

Джейк легонько пожал ее руку. Она слышала его низкий глубокий голос, и ее сердце сжималось от грусти. Почему мы не можем быть вместе, почему так несправедливо устроена жизнь? — с горечью думала Кэрол.

Когда отзвучал псалом, которым детский хор закончил выступление, поднялся шквал аплодисментов. Оглядевшись, Кэрол заметила, что глаза многих родителей влажны от слез.

Успевшая переодеться Элен спрыгнула со сцены и бросилась в объятия матери и Джейка.

— Вам понравилось?! — Глаза девочки сияли подобно двум ярким звездочкам.

Вместо ответа Кэрол расцеловала дочь в обе щеки. Быстро попрощавшись с Мэгги и с ее семейством, они направились к месту парковки. По дороге Элен не переставая теребила Джейка за рукав и спрашивала:

— Джейк, а почему ты молчишь? Тебе не понравилось? Скажи, тебе не понравилось представление?

— Я просто потрясен, крошка, — наконец заговорил Джейк. — Ты была великолепна, спектакль удался на славу!

Выехав со стоянки, пикап влился в вереницу машин, отъезжавших от школы.

— Мне понравилась сцена, в которой животные заглядывают в ясли и любуются младенцем, — делилась своими впечатлениями Элен.

— А мне понравилось все. Все без исключения, — сказала Кэрол. — Особенно волхвы.

Она обняла дочку и прижала ее к себе. От включенного обогревателя в кабине скоро стало тепло, и уставшую Элен сморил крепкий сон. Пикап выехал на шоссе.

Кэрол, перебирая в памяти события сегодняшнего вечера, вспомнила, как Джейк внезапно нежно пожал ее руку. Сердце Кэрол учащенно забилось. Она устремила невидящий взор на дорогу, боясь выдать свое волнение. Она знала, что никогда не забудет этот замечательный вечер. Взглянув на ясное звездное небо, Кэрол, как в детстве, загадала желание, которое, по поверью, обязательно должно сбыться на Рождество.

— Кэрол, мы уже приехали, — будто издалека услышала она голос Джейка и тут же открыла глаза.

— Прости, я задремала, — смущенно сказала она. — Элен, дорогая, просыпайся, мы уже дома.

Кэрол никак не удавалось растормошить дочь. Элен что-то бормотала во сне и не могла проснуться. Наконец девочка подняла тяжелые веки и сонно взглянула на мать.

— Иди сюда, крошка. — Джейк успел обойти машину, распахнуть дверцу и теперь стоял, протягивая к Кэрол и Элен свои сильные руки. — Передай мне ее, Кэрол. Я отнесу ребенка в дом.

— Хорошо.

Кэрол легонько подтолкнула сидевшую у дверцы Элен к Джейку. Тот подхватил девочку на руки и понес к дому. Кэрол быстро вышла из кабины, обогнала их и открыла входную дверь.

У лестницы Джейк осторожно поставил Элен на ноги. Она сонно зевнула.

— Надеюсь, крошка, ты теперь сама доберешься до комнаты, — ласково сказал он, опустившись перед девочкой на корточки.

Элен с улыбкой кивнула.

— Сегодня вечером ты была на высоте, — похвалил Джейк. — Твой отец гордился бы тобой.

Улыбка вмиг исчезла с лица Элен, она попятилась, энергично мотая головой.

— Нет. Это неправда.

Джейк был удивлен реакцией девочки.

— Ты ошибаешься, дорогая. Твой отец непременно гордился бы тобой, будь он жив, — мягко повторил он.

— Нет, это неправда! Неправда! — громко выкрикнула Элен, в ее голосе слышались слезы. — Он не стал бы гордиться мной, потому что вовсе не был моим отцом! Он сам сказал мне об этом!

И Элен бросилась вверх по лестнице.