Землетрясение

***

Осматриваю квартиру, глаза застилают слезы, но я не хочу больше плакать. Теперь в этом пространстве не осталось ни одного моего следа. Сейчас квартира выглядит так, какой была до моего переезда. Кажется, что меня здесь никогда и не было. Перевожу взгляд на диван, где мы впервые поцеловались.

«Дженни, нужно остановиться, пока мы не зашли слишком далеко».

«Не хочу торопить события».

Мой пристальный взгляд переходит к узкому столику возле стены в прихожей.

«На вкус ты просто невероятна».

«Руки на стол».

Господи, лицо заливает румянцем только при одной мысли об этом. Когда в памяти всплывают новые воспоминания, обхватываю себя руками.

«Стой спокойно или я остановлюсь».

«Прошу, не останавливайся».

Мой взгляд скользит дальше к кухонному столу.

«Ты готова для меня, детка?»

«Ты такая влажная. Хочешь мой член?»

Не могу остановить образы, сплошным потоком врывающиеся в мой мозг. Как бы мне хотелось остановить их. Боже, пожалуйста, останови их. Трудно прощаться с этим местом, не вспоминая все наши замечательные моменты.

«Из меня плохой романтик. И я, наверное, хреновый парень, но, Дженни Мур, ты будешь моей девушкой?»

По щекам катятся слёзы. Не могу их больше сдерживать.

Погрузив коробки в свой грузовик, в квартиру возвращается Джош и застаёт меня в ужасном состоянии. Промелькнувшее в глазах беспокойство, когда он заключает меня в свои объятия, согревает сердце. Он всегда рядом.

Джош целует мою макушку и крепко прижимает к груди. Остаюсь там, пока не перестают течь слёзы.

— Ты справишься, — говорит Джош и гладит меня по моим волосам.

Поднимаю голову и смотрю на него.

— Обещаешь? — спрашиваю я.

Джош смотрит мне в глаза с самым честным выражением.

— Мне не нужно обещать. Я знаю, что ты справишься. Ты самый сильный человек, которого я знаю.

***

Поворачивая ключ в двери своей новой квартиры, улыбаюсь Элль и Джошу.

— Была не была, — говорю я и берусь за холодный металл входной ручки. В животе нервно порхают бабочки. Интересно, что меня ждет с другой стороны этой двери. Открываю квартиру и меня окатывает потоком яркого солнечного света из больших окон вдоль дальней стены. Поднимаю руку, чтобы прикрыть глаза, и захожу внутрь.

— Боже правый, святой солнечный свет, — комментирует Элль. — Ну, со всеми этими окнами, думаю, вампиры тебе не страшны.

Хихикаю, сканируя глазами маленькое пространство. Квартира оформлена в приглушенных тонах серого. Как по мне, так немного невзрачно, но это легко исправить. Достаточно повесить на стены некоторые из моих собственных картин и всё будет выглядеть совсем по-другому.

Элль и я проходим дальше и Джош закрывает за нами дверь.

— Черт, а здесь мило.

Джош оглядывается и подходит к небольшому черному кожаному дивану. Он садится, вытягивает руки на спинке, а ноги в кедах закидывает на стеклянный журнальный столик. Всё выглядит так, будто он здесь дома. Не удивительно, что его творческой натуре нравиться это место. Обилие естественного света и стены в приглушенных мягких серых тонах напоминают пустой холст в ожидании своей картины. Может, нужно было захватить с собой пару ярких картин Джоша? Мне всегда нравились его работы и они определенно бы только украсили эту квартиру. Сейчас здесь, расположившись в ряд вдоль самой большой стены, висят черно-белые фотографии контуров Нью-Йорка. Кому нужны фотографии города, если вокруг его полно в реальном виде? У проживания на тридцатом этаже есть свои плюсы и одним из них является вид гордо возвышающейся на горизонте Статуи Свободы.

Напротив дивана, с другой стороны стеклянного журнального столика стоят два темно-серых кресла в клубном стиле. Видно, что над декором поработал хороший дизайнер, но я была бы более счастлива, если бы всё не выглядело так идеально. У этого места нежилой вид, но при мне так долго не будет. Когда мои вещи будут разбросаны здесь по всем доступным поверхностям — только вопрос времени.

— Дженни, ты посмотри на эту кухню! Пока будешь здесь, может, у тебя появится время и ты научишься готовить?

Иду на небольшую кухню, по виду напоминающую кухню на борту самолёта. Ничего, кроме гранитных столешниц и широкой раковины. Большие блестящие белые шкафы скрашивают пространство без окон, а двойной духовой шкаф на правой стороне кухни, вероятно, будет при мне простаивать вхолостую. Готовка — это не моё.

«Собираешься использовать мои умения повара?» — слышу слова Кайла у себя в голове, моя грудь сжимается и в памяти всплывают болезненные воспоминания, как мы занимались любовью на его кухонном столе. Закрываю на мгновение глаза, пережидаю очередной приступ тоски и напоминаю себе, что это — новое начало. Нельзя позволять подобным мыслям появляться снова и тосковать за ним ещё больше.

Последние пару недель я хорошенько поработала, чтобы перестать думать о прошлом. Я изо всех сил старалась быть чем-то занятой. Ко мне несколько раз приходила Элль помочь собрать вещи. Однажды она притащила с собой какой-то нелепый журнал с типичными статьями о расставании. Нелепо… но я прочла его четыре раза и теперь знаю, что нахожусь на третьей стадии — притворного безразличия.

Вчера пришел Джош и убедил меня, что просмотр фильма будет отличным отвлечением. Он выбрал романтическую комедию, но я не смогла смотреть на счастливую пару на экране. Ну почему он вместо не принес ужастик?

Понимаю, что ещё не справилась с нашим разрывом, но этот шаг сделан в правильном направлении. Когда я открываю глаза, то чувствую себя сильнее и увереннее. Переезд сюда сейчас то, что мне нужно.

— Сомневаюсь, что такое возможно, Элль, но всё может быть. Возможно, я вернусь в Бостон уже другим, лучшим человеком.

Для меня это начало новой жизни и я собираюсь выжать из него всё по максимуму. В этом городе я хочу попробовать что-нибудь новое и испытать, что только возможно. Я собираюсь схватить жизнь за яйца и оттрахать по полной. Берегись Нью-Йорк! Я, Дженни Мур, уже иду к тебе и пленных не беру.

Глава 6

КАЙЛ

Уже две недели я нахожусь в реабилитационном центре «Кармел». По слухам это лучшее место для быстрой реабилитации. Их специализация — помощь больным, перенесшим инсульт, и за короткое время моего здесь пребывания даже я заметил серьезное улучшение. Я могу снова двигать рукой. Пока у меня не получается делать всё, что хочется, но, по крайней мере, это уже начало.

— Что нового, Кайл? — Кенна врывается в мою комнату.

Я почесываю покрытый бородой подбородок.

— Боже, Кенна, со мной сейчас столько всего происходит. С чего бы начать?

Она пихает меня в здоровую руку.

— Не будь мудаком. Я просто проявляю вежливость. И мне плевать, что у тебя нового. Я все ещё злюсь на тебя и могу злиться до конца твоей жалкой жизни.

Сжимаю зубы, раздражаясь на Кенну и её беспрестанное желание наказывать меня за то, что я оттолкнул Дженни. Ну почему она не понимает, что это было самым бескорыстным, что можно было сделать?

— Если тебе так нравится, можешь быть стервой. Мне совершенно всё равно. Всё, что я сделал, это отпустил того, кого даже не помню. — Бросаю на неё украдкой взгляд. —Не понимаю, и почему я после этого плохой? Если ты пришла поругаться и сказать, какой я болван, могла бы и не утруждаться. Мне хватает своих проблем, с которыми нужно разобраться, и нечего мне тут устраивать драму.

Кенна усаживается в кресло рядом с моим и ставит на стол между нами коробку из пекарни.

— Я принесла тебе шоколадные кексы. Не хочу быть с тобой стервой, Кайл. Я просто сильно злюсь на тебя из-за Дженни. — Кенна собирает свои блестящие черные волосы и спускает их на одно плечо. — Ты правда сделал ей больно. Она так тебя любит, а ты выбросил её, как ненужную вещь. — Сестра смотрит на меня и в её глазах янтарного цвета вспыхивает злость. — Настоящая любовь — это драгоценный дар, который не всем дано испытать.

Лежа тем вечером в постели, вспоминаю разговор с Кенной. Знаю, что не всем дается право любить, и если вам удалось найти того особенного человека, то вам сильно повезло. Но как же правильно поступить, если ты не можешь вспомнить любовь, которую якобы испытывал? Поверишь ли всем на слово или будешь двигаться дальше?

До этого момента я не сожалел о решении, принятом в отношении Дженни. Здесь, в темноте и тишине палаты я думаю о её красивом лице, сексуальном теле и мне очень хочется вспомнить ощущение, когда я был внутри неё. Хочу знать, каково это, когда её теплая влажная плоть, пульсируя, сжимает мой член и она, теряя голову, выстанывает мое имя. Моему члену хочется того же и раз уж я не могу перестать думать о Дженни, то стоит о нем позаботиться. Запускаю руку в трусы и сжимаю налившийся член в кулаке. Я так возбужден… я никогда ещё не был таким возбужденным. Чтобы не застонать, приходится впиться зубами в нижнюю губу. Рука медленно двигается вверх и вниз по стволу и это так приятно. Закрываю глаза. Представляю, что это рука Дженни приносит мне столько удовольствия. Её большой палец скользит к самому кончику головки, где выступила капелька предэякулята. Она несет её в рот, высовывает язык и слизывает капельку влаги, а потом её полные губы обхватывают палец, как будто она заглатывает мой член. Наслаждаясь моим вкусом, Дженни прикрывает глаза и я начинаю судорожно дышать. Я делаю всё, чтобы сдержать оргазм, грозящий накрыть меня как цунами. Но мысли о её рте, сжимающим мой член, губах, ритмично скользящих вверх и вниз, ощущении, когда Дженни посасывает мой ствол и щекочет языком, заставляют меня кончить, излившись мощным потоком.

***

Моя реабилитация не дает мне скучать и я встречаюсь с физиотерапевтом дважды в день. Всё, что я делаю, окупается сторицей. Теперь я могу удержать в руке теннисный мяч, не роняя, и даже слегка сжать. Может показаться, что не такое уж и большое достижение, но для меня это огромной шаг вперед. Когда я сюда только приехал, то даже не мог пошевелить рукой, не говоря уже о пальцах. Теперь я могу сделать и то, и другое, хотя прошло всего несколько недель.

Резкий стук в дверь отрывает меня от чтения книги. В комнату с широкой улыбкой входит мой лучший друг Дерек Сантьяго. Встаю, чтобы обнять его, и когда он хлопает меня по спине ладонью, понимаю, как сильно по нему соскучился.

— Привет, брат. Отлично выглядишь. Не ожидал увидеть тебя на ногах и бодрячком. Что, пытаешься побить рекорд по самому быстрому восстановлению после операции на головном мозге?

Дерек усаживается в одно из кресел в моей комнате. Я устраиваюсь напротив него за маленьким столиком и кладу руки на его гладкую поверхность.

— Приятно видеть тебя, дружище. Врачи говорят, что на следующей неделе отпустят меня домой и я продолжу лечение уже амбулаторно. С нетерпением жду, когда моя жизнь вернется в нужное русло, — говорю ему. Хватаю со стола желтый теннисный мяч и начинаю сжимать, чтобы сделать руку более сильной. — Хочу вернуться к работе, как можно быстрее. Сидение дома на меня плохо действует. Ты же знаешь, что я предпочитаю заниматься делом.

— Да, я знаю, но считаю, что ты заслужил отдых. Я не хочу, чтобы ты возвращался слишком рано и помешал своему улучшению. — Дерек бросает на меня быстрый изучающий взгляд. — Ты же знаешь, что, пока ты не вернешься, я буду вести дела гладко. С бизнесом всё действительно хорошо, иначе я был бы здесь гораздо раньше.

— Знаю.

— Где Дженни? Я думал, что найду её возле твоей постели, вытирающей тебе лоб и держащей за руку.

Прикусываю зубами нижнюю губу.

— Мы больше не вместе...

Дерек молчит. Он внимательно смотрит мне в лицо.

— Ты в порядке?

— Да, со мной всё хорошо. Это был мой выбор. Я оттолкнул её. Мне только жаль, что причинил ей боль. Все утверждают, что я должен знать, кто она, но я правда не знаю. Я действительно любил её, как все говорят?

— Да, — отвечает Дерек. — Это было отвратительно.

Я смеюсь.

— С трудом вериться. Вообще-то я не любитель конфетно-букетной темы.

Его колкий взгляд заставляет меня замереть на месте.

— Чувак, ты был хуже. Ты кормил уток и делал прочую фигню.

Дерек сдвигается, засовывает руку в задний карман и достает оттуда колоду карт. Перетасовывает её ловко, как карточный шулер.

— Давай-ка я надеру тебе задницу в «очко».

— Раздавай, чувак.

На глаза попадается игрушечная утка, которую Дженни принесла мне в больницу. Не знаю почему, но я почувствовал необходимость держать игрушку при себе, когда её доставили сюда. Может, так подсознательно я пытался себе что-то сказать? Если всё, что сказал Дерек, правда, тогда почему я не помню Дженни?

Глава 7

ДЖЕННИ

Я вхожу в лифт, который должен поднять меня на шестнадцатый этаж, где находится рекламное агентство Morrison & Sons Advertising, и чувствую, как живот скручивает в тошнотворный узел. Сначала я еду одна, но лифт останавливается почти на каждом этаже, подбирая все больше и больше людей, пока в набитом под завязку пространстве не остаётся для меня совсем мало места. К моменту, когда, наконец-то, добираюсь до места назначения, я вся покрыта потом, а сердце просто вылетает из груди. Похоже, это агентство куда популярнее, чем я думала, потому что мне, прежде чем выйти, приходится подождать, пока выйдут другие пассажиры. Вытирая влагу со лба, останавливаюсь и осматриваюсь. Медленно окидываю взглядом большое пространство, останавливаясь на дорогом декоре. Это место прямо кричит о богатстве, начиная от мраморной плитки на полу до сводчатых потолков. С толстого грубо обтесанного деревянного бруса надо мной свисает большая хрустальная люстра, которая на полу создаёт игру света и тени, а на бежевых стенах — разноцветную радугу. Ещё один приятный штрих — вырезанная вручную балка. Она вносит в изысканность пространства некие нотки мужественности.

Прямо передо мной — большая стойка, за которой сидит элегантно одетая девушка модельной худобы. На вид ей двадцать с хвостиком, чёрные волосы туго затянуты в хвост, а макияж нанесён с идеальной точностью. Смотрю вниз на свою светло-голубую рубашку на пуговицах, заправленную в чёрные брюки, и чувствую себя неподобающе одетой неряхой. Одной рукой приглаживаю волосы, а другой сжимаю ручку кожаной сумки. Иду вперёд, останавливаюсь перед администратором и жду, пока она оторвёт свой взгляд от компьютера. Девушка улыбается мне одной из тех самых сумасшедше белозубых голливудских улыбок. Может, если бы у меня были такие белые зубы, я бы тоже широко улыбалась, но сейчас я чувствую себя не в своей тарелке.

— Привет, меня зовут Дженни Мур. Я пришла на стажировку. — Мои губы растягиваются в вежливую улыбку.

Она какое-то время набирает что-то на компьютере.

— Да, Дженни, я — Натали, администратор в Morrison & Sons. Если у вас, пока будете здесь, появятся любые вопросы, обращайтесь ко мне. Проходите по этому коридору, — показывает она куда-то у себя за спиной, —и постучите в третью дверь справа. Там висит табличка: «Эдвин Моррисон».

Опять эта улыбка. Господи, да перестань уже.

— Спасибо, было приятно познакомиться.

Протягиваю руку и пожимаю её костлявую ладонь. И чуть не отшатываюсь, чувствуя, насколько ледяная у неё кожа. Словно, жму руку мертвеца. Когда мы размыкаем руки, у меня возникает соблазн вытереть свою похолодевшую ладонь о штаны, но не хочется быть грубой.

Расстояние от её стойки до коридора кажется бесконечным. Проходя мимо, ощущаю на себе взгляды других сотрудников, и из-за этого иду неловко и неуверенно. Добравшись наконец до коридора, с облегчением вздыхаю и провожу по рубашке, разглаживая складки. Запускаю пальцы в свои длинные светлые волосы и представляю, что они сейчас точно в диком кудрявом беспорядке. Подойдя к двери с нужной табличкой, на мгновение останавливаюсь и делаю глубокий вдох.

«Ты сможешь», — слышу в голове ободряющий голос Кайла. Меня бесит, что я до сих пор хочу, чтобы он был единственным человеком, который в меня верил. Выпрямляю спину, вскидывая подбородок и решаю, что до конца этого рабочего дня не буду думать о нём. Поздним вечером, когда в своей квартире я останусь совсем одна и туда же проберётся чувство одиночества, он обязательно появится, но сейчас мне нужно заняться своими делами. Очень важно произвести на всех присутствующих хорошее первое впечатление.

Трижды стучу костяшками пальцев в тёмную морёную дверь. Слышу в ответ низкий голос, который позволяет мне войти, и прежде чем повернуть ручку, на какой-то миг поддаюсь панике: что ждёт меня с другой стороны?.. Я нервничаю, будто собираюсь войти в логово льва.

Сейчас или никогда.

Толкаю дверь и, найдя за ней мужчину обычной внешности, который сидит за огромным столом, с облегчением вздыхаю.

Он встаёт и выходит из-за деревянной уродливой конструкции.

— Я — Эдвин Моррисон, вице-президент Morrison & Sons Advertising. А вы, должно быть, Дженни Мур. — Ведёт он себя профессионально, без обиняков, да так, что его поведение граничит с суровостью.

Утвердительно киваю, рассматривая его приближающееся чрезвычайно длинное тело. Он мог бы быть профессиональным баскетболистом. Мужчина останавливается передо мной и пожимает мне руку. Чтобы встретиться с ним взглядом, мне приходится откинуть назад голову.

— Приятно познакомиться, мистер Моррисон.

— Присаживайтесь, Дженни, и прошу вас, зовите меня Эдвин.

Сажусь на один из стульев перед его столом и жду, когда он начнёт говорить. Эдвин перемешивает какие-то бумаги, а потом укладывает их в аккуратную стопку.

— Поздравляю с избранием в стажёры. Конкуренция была жёсткой, но рекламный макет, который вы отправили, заметно выделил вас из остальной массы кандидатов. Он выполнен креативно и оригинально. — Эдвин берёт ручку и, прежде чем взглянуть на меня, набрасывает на жёлтом стикере несколько слов. — Ваша работа меня очень впечатлила. И я очень надеюсь, что за время вашего пребывания на этой должности вы привнесёте нам ту же самую свежую струю. По истечении шести месяцев стажировки, если я останусь доволен вашей работой, мы предложим вам постоянную должность.

Киваю и раздумываю о возможности остаться в Нью-Йорке надолго. Не так я представляла себе свою будущую работу, но, может, когда всё закончится, мне захочется здесь остаться. Может быть, это новое начало станет для меня самым счастливым моментом в жизни.

Эдвин отправил меня в отдел кадров заполнить необходимые бумаги и велел, когда закончу, вернуться в его кабинет. Прошёл целый час. Поднимаю руку постучаться в его дверь и слышу гул низких мужских голосов, ведущих какую-то беседу. Раздумываю, стоит ли мне подождать, пока вице-президент останется один. В нерешительности застываю, и вдруг дверь открывается, и я испугавшись, теряю равновесие. Делаю неуверенные шаги назад, и обувь на плоской подошве начинает скользить по мраморному полу. Чувствую, что вот-вот грохнусь, но тут меня хватают за плечи и удерживают от падения большие крепкие ладони. Как только я восстанавливаю равновесие, мужчина меня сразу отпускает.

Я хихикаю, смущенная своей неуклюжестью.

— Спасибо, что спасли меня и моё достоинство.

Поднимаю взгляд по его светло-серой рубашке с расстёгнутыми первыми двумя пуговицами. Интересно, он снял галстук? На фоне светлой рубашки его шея выглядит загорелой, точёная линия подбородка гладко выбрита. Губы не полные и не тонкие, а где-то посередине, а тонкий и прямой нос выглядит для мужского лица слишком совершенным. Когда мой взгляд добирается до его глаз, то у меня открывается от удивления рот. Его глаза потрясающего светло-голубого цвета и при взгляде на меня в них начинают искриться смешинки. Губы мужчины расплываются в заразной улыбке, и я не могу не ответить ему тем же.

— Считаю своим долгом ежедневно спасать хотя бы одну девушку, попавшую в беду. — Мужчина наклоняется вперед и кланяется. — Моя работа завершена, —говорит он, дразнясь, глубоким голосом.

— Ещё раз спасибо. Даже не хочу думать, что бы случилось, если бы вы не поймали меня.

Прячу волосы за ухо и думаю, кто он такой.

— Меня зовут Закари Вестон, но друзья зовут меня Заком, а вас? — Он наклоняется ко мне так, будто ждёт, что я раскрою ему секрет.

— Дженни Мур. Сегодня я начинаю здесь стажировку.

Прижимаю выданные мне документы о стажировке к груди, словно щит, и делаю шаг назад: мне нужно пространство, надо немного отойти от него. Насчёт него у меня нет плохого предчувствия, но после похищения мне не нравится находиться рядом с незнакомыми мужчинами.

Он, должно быть, заметил в моих глазах беспокойство или изменение в моём поведении.

— О, извините, если я слишком напирал. Я ничего плохого не имел в виду. Вы очень быстро привыкнете ко мне и моим шуткам.

— Зак, оставь бедную девушку в покое и возвращайся к работе, — прогремел голос Эдвина через открытую дверь кабинета.

— Похоже, мне пора идти. Надеюсь, вам здесь понравится, и с нетерпением жду возможности поработать с вами.

Он подмигивает и направляется в сторону стойки администратора.

— Приятно было познакомиться, — кричу ему вслед.

***

— Привет Джош, —прижимаю телефон к уху. Я стою посередине своей узкой вытянутой новой кухни и готовлю на ужин спагетти с фрикадельками. — Подожди, я включу громкую связь, чтобы можно было использовать обе руки.

— Чёрт, а можно я на это посмотрю? — шутит Джош.

Фыркаю и качаю головой, продолжая скачивать из фарша для гамбургеров шарики фрикаделек.

— Разве ты уже это не проходил? — дразню его.

Он смеётся:

— Да, но я — парень. И никогда не отказался бы от такой возможности.

— Хватит думать о всякой пошлятине. Я всего лишь готовлю себе поесть на своей кухне — в своей совершенно новой квартире — чёрт подери, в Нью-Йорке.

Джош не отвечает, и наступает долгая пауза. Прикасаюсь к экрану телефона проверить, что он не отключился.

— Джош, ты здесь?

— Да, я подумал, что ослышался. Ты сказала: «готовишь ужин»?

Я начинаю хихикать.

— Ха-ха, очень смешно. Шэрон прислала мне по электронной почте несколько рецептов, которые, как она клянётся, проще некуда. Не могу заказывать еду на вынос каждый вечер. Цены здесь просто астрономические.

— Я скоро приеду в гости и хочу попробовать твою стряпню. Я чувствую себя обманутым. Когда мы были вместе, ты никогда для меня не готовила.

— Ага, и ты всё ещё жив, так что должен быть благодарен за это.

— Возможно, в этом есть смысл. Как прошёл твой первый день на новой работе?

Размешиваю соус и вспоминаю свой первый день в Morrison & Sons.

— По большей части без особых происшествий. — Моё «почти-падение» было самым захватывающим событием за весь день. Это почему-то напомнило мне, как я познакомилась с Кайлом в «Землетрясении». Но в последние дни мне, кажется, что о нём напоминает всё. — У меня очень серьезный, но, вроде, милый босс. Ещё сегодня я встретилась с несколькими сотрудниками, но в основном заполняла документы. Надеюсь, завтрашний день будет более захватывающим.

***

Отпираю дверь и захожу внутрь, позволяя ей бесшумно закрыться. В её квартире царит темнота. Мне не нужен свет, чтобы найти её. Я знаю, где она.

Мои шаги бесшумны; я медленно двигаюсь в направлении спальни. Желание увидеть её борется с необходимостью действовать осторожно. Один неверный шаг может её вспугнуть. Это разрушит всё… всё, что я для неё запланировал.

Дверь в её спальню открыта… как любезно с её стороны. Скромно останавливаюсь у дверного проема и жду, пока не услышу звук её ровного дыхания. Захожу внутрь, останавливаюсь у кровати и неторопливо оглаживаю взглядом её формы. Она купается в золотом сиянии лунного света, проникающего через окна. Одна её длинная стройная нога лежит поверх одеяла, а другая спрятана.

Улыбаюсь самому себе. Всего лишь вопрос времени, когда я узнаю каждый миллиметр её тела и почувствую её вкус. От неуёмного желания прикоснуться к ней у меня дёргаются пальцы… Всего одна маленькая ласка.

Когда я наклоняюсь вперёд, от волнения сердце начинает колотиться. Опускаю руку и прикасаюсь к её длинным золотым локонам. Провожу пальцами по шелковистой длине на её подушке.

Скоро между нами не будет секретов.

***

Мой второй день в M&S, как все здесь называют компанию, становится настоящим грёбанным цирком. Я сглазила себя, когда сказала Джошу, что надеюсь, что сегодняшний день будет более захватывающим. Потому что другого объяснения произошедшему просто нет — всё, что могло пойти не так, пошло не так, — и теперь я даже не уверена, что, придя сюда, сделала правильный выбор. У меня оказалось ничтожно мало опыта, и с тем, над чем мы работаем, никогда раньше я не сталкивалась. Просто голова идёт кругом. От недостатка знаний я чуть ли не задыхаюсь, и это, скажу я вам, совсем не весело. Я не привыкла быть слабым звеном. Я всегда была одной из лучших учеников в своём классе и гордилась этим. Поэтому, чтобы не опозориться, мне придется придумать способ, как выйти на должный уровень во всех проектах, над которыми работает наша команда.

У стажёров M&S есть свой собственный офис, но на самом деле он больше похож на зал заседаний. В центре помещения стоит большой прямоугольный стол, вокруг него — десять стульев, а по периметру — отдельные рабочие места с компьютерами. Сейчас я сижу на одном из них, рассматриваю рекламный макет, над которым работала весь день. В нём что-то не так, но не могу понять, чего не хватает. Опершись локтями на стол и запустив пальцы обеих ладоней в волосы, ломаю голову в поисках ответов. Но не думаю, что они придут ко мне сегодня. Бросаю быстрый взгляд на часы и понимаю, что уже почти шесть: большинство сотрудников ушли ещё час назад. Выключаю компьютер, подбираю с пола свою кожаную сумку и закидываю ремень на плечо. Убираю с лица волосы и неторопливо выхожу из офиса.

Стоя перед лифтом в ожидании, когда откроются двери, мыслями возвращаюсь к Кайлу. Надеюсь, что в реабилитационном центре, куда его отправили, ему хорошо. Через неделю после нашего разрыва я говорила с Кенной, и она рассказала, что будет дальше. Я сказала ей о стажировке и, хотя Кенна была расстроена тем, как закончилось всё между Кайлом и мной, она была рада и сказала, что для меня это прекрасная возможность. Я ещё очень зла и обижена из-за того, как Кайл решил разрулить ситуацию, но я всегда буду его любить. И всегда буду желать ему только лучшего. Возможно, однажды он вспомнит, кем мы были друг другу, и почувствует печаль из-за того, что могло бы быть. А, может, никогда меня и не вспомнит. И никогда не поймёт, что упускает. При мыслях о нём в глазах появляются слёзы, а я определенно не хочу плакать на работе.

Опускаю подбородок и осторожно вытираю глаза. Передо мной тихо открываются двери лифта. Когда поднимаю голову, замечаю Зака Вестона. Засунув руки в карманы, он стоит внутри и пристально за мной наблюдает. Красный галстук развязан и просто висит на шее. Я вхожу внутрь и встаю рядом с ним. Его расслабленная поза успокаивает.

— Привет, Дженни. Как там мой приятель Эдвин с тобой обращается? — ухмыляется он, поднимая только один уголок губ, и смотрит на меня.

Я впечатлена, что он запомнил моё необычное имя.

— Привет, Зак. Эдвин был очень приветливым.

Бросаю взгляд на своё отражение в стальной двери. Строгие брюки от долгого сидения помялись, а чёрная блузка наполовину вытянулась из брюк. Ну и видок…

— Не хочешь рассказать, из-за чего во второй день своей работы ты такая расстроенная? Уверена, что это не Эдвин? Потому что я не против надрать ему задницу, если нужно.

Зак поднимает бровь и ждёт моего ответа. Я кусаю нижнюю губу, смотрю на него и думаю, что хорошо бы его тут не было. Мне не хочется проявлять эмоции перед кем-то чужим, особенно перед своим боссом. Делаю глубокий вдох и бросаю взгляд на номера этажей, меняющиеся на дисплее. Впереди ещё двадцать пять этажей. Много.

— Моё расстроенное состояние никак не связано с работой. Это личное, и это то, о чём я не должна думать.

Прячу прядь волос за ухо и, опустив, сжимаю впереди руки. Он внимательно меня рассматривает, и на лице я чувствую жар от его пристального взгляда. Он обжигает мне кожу, будто его глаза — лазеры, и мне хочется попросить Зака прекратить на меня смотреть.

— То, о чём мы не должны думать, всегда не выходит из головы, — звучит его голос глубокий и хриплый.

Не могу различить, когда он флиртует, а когда видит тебя насквозь. Боже, ну почему у меня всё так плохо получается? Разговаривать с мужчинами, вести себя как обычная двадцатидвухлетняя женщина — это должно быть просто, как прогуляться в парке… вообще проще простого! Почему тогда всё идёт с таким скрипом?

— Почему качаешь головой? Я что-то не то сказал? — поворачивается ко мне Зак и подвигается немного ближе. Сейчас он не улыбается.

— Я качала головой, глядя на себя. Не умею разговаривать с людьми, особенно с красивыми мужчинами.

Он протягивает руку и начинает играть с прядью волос у меня на плече. А потом наклоняется ближе.

— Ты считаешь меня красивым? — улыбаясь, спрашивает он.

В смущении от своих слов закрываю лицо руками.

— Я не имела в виду конкретно вас, но уверена, что вы об этом знаете.

Когда я опускаю руки, Зак мне подмигивает.

Двери лифта открываются, и я поспешно выхожу. Взгляд не отрываю от стеклянные двери парадного входа, к которым я всё ближе и ближе. СВОБОДА. Когда двойные двери автоматически открываются, Зак оказывается со мной рядом, и когда я выхожу и двигаюсь по улице в сторону своей квартиры, он останавливает меня, мягко касаясь руки.

— К чему такая спешка? Может, поужинаешь со мной, а то не хочется есть в одиночестве?

С его стороны очень мило пригласить меня, но сегодня я буду ужасной компанией. Мне хочется вернуться домой и пожалеть себя. Мне хочется насладиться своими страданиями, а потом выкинуть их из головы. Завтра будет новый день, и, надеюсь, он пройдёт намного лучше сегодняшнего.

— Спасибо за приглашение, но не думаю, что сегодня я буду хорошей компанией. Хочу добраться до дома и немного поспать. Спокойной ночи.

Заставляю себя улыбнуться и иду в противоположном направлении.

Я очень рада, что моя квартира находится так близко к Morrison & Sons, особенно сегодня, когда меня накрывает эмоциями.

Выходя из лифта, замечаю, что кто-то покидает мою квартиру.

— Эй, — кричу я и иду за ним следом. Он останавливается, и, подойдя ближе, вижу его униформу обслуживающего персонала этого здания.

— Почему вы были в моей квартире? — спрашиваю, останавливаясь в нескольких шагах от него.

Я не знаю, кто этот парень, и если прошлое меня хоть чему-то научило, то нужно быть готовой к любой ситуации. Тихонько беру ключи в руке поудобнее. Если придётся, я готова выколоть ему глаза. Кайл научил меня использовать всё, что есть под рукой. Ключи — хорошее оружие, кстати, как и каблуки. Не спускаю с мужчины глаз.

— Пришлось проверить ваш термостат. Стандартное обслуживание. Мы проверяем у всех.

Он окидывает меня взглядом с головы до ног. А потом откидывает свои жирные волосы назад, и меня передёргивает. В нём что-то не так.

— Спасибо, что проверили. Ещё проверки в моей квартире будут?

Он облизывает губы и от его улыбки у меня в животе становится неспокойно.

— Нет, не сейчас.

Глава 8

КАЙЛ

Наконец-то я дома.

Опускаюсь на большой чёрный кожаный диван, устраиваю ноги на журнальном столике и вдыхаю полной грудью. Потом откидываю голову на подушку и закрываю глаза. Боже, как же хорошо дома, в своём собственном пространстве, в окружении собственных вещей.

— Что хочешь на ужин? — Кенна входит в гостиную, останавливается и ждёт моего ответа.

— Тсс, — прижимаю я палец к губам. — Слышишь? — вытягиваю шею и немного поворачиваю голову в сторону.

Она бросает на меня скептический взгляд.

— О чём ты? Я ничего не слышу, — говорит она и упирается руками в бедра.

— Именно. Ничего, кроме тишины. Вокруг одна прекрасная тишина. Никаких пикающих машин, никаких сигналов вызова медсестёр, никаких замеров давления и самое важное — никакой больничной еды. Ты знаешь, как здорово сидеть на своём диване, закинув ноги на свой журнальный столик? — Кенна открывает рот что-то сказать, но я не даю ей ответить. — Охрененно здорово.

Я улыбаюсь и быстрым взглядом окидываю свою гостиную. Теперь я по-другому, куда выше, оцениваю свой телевизор с плоским экраном диагональю в семьдесят дюймов и пакет спутниковых каналов. С нетерпением жду момента, когда смогу просмотреть все пропущенные шоу.

— Ты так и не ответил, чего хочешь на ужин. Хочешь, закажем пиццу или же мне сбегать в магазин? — тараторит Кенна, не давая шанса выбрать. — Знаешь, я, наверное, сбегаю в продуктовый и сама набью твой холодильник продуктами, пока ты сам не можешь водить. А еду на вынос закажешь в другой раз, когда меня не будет.

Даже не утруждаюсь с ответом. Знаю, что она всё равно сделает по-своему, и не важно, что я скажу. Кенна работает медсестрой в отделении скорой помощи, и её манера брать всё в свои руки иногда проявляется и в её личной жизни. Ключи уже у неё в руке, а через тридцать секунд она выходит за дверь. Мне жаль парня, который в итоге женится на Кенне. Она такая упрямая. Если уж что-то надумала, то не будет прислушиваться к голосу разума. В этом отношении она — полная противоположность Дженни. Дженни всегда принимает во внимание чувства и мнения других людей.

Чёрт, я только что вспомнил о ней?

Подобное случилось впервые. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своих мыслях. Ищу любой другой след Дженни, скрывающийся в глубине моего разума, но там ничего нет. Не нахожу ни единого намёка, ни крошечного воспоминания. Разочарованно сжимаю кулаки. Мне хочется вернуть все воспоминания о нас. Особенно сейчас, когда я начал её вспоминать. Я должен знать, как много она для меня значила.

***

Яростно захватываю языком её язык и засасываю её губы. Пальцами пощипываю один сосок, а другой рукой, сжимая её длинные мягкие волосы, оттягиваю голову назад. Пока мои пальцы перебираются к другому соску, она судорожно дышит мне в рот. Прижимается ко мне бёдрами и жаждет насадиться на мой член также, как и я — погрузиться в неё. Она получит и то, и другое. Я буду погружать в неё свой толстый возбуждённый член миллиметр за миллиметром снова и снова. Буду долбиться в её сладкую дырочку так сильно, что ей придётся умолять меня остановиться. Губами спускаюсь к линии подбородка, а потом выцеловываю дорожку по шее вниз до нежной ключицы. Мои ладони лежат у неё на грудях. Большими пальцами легонько поглаживаю эти упругие холмики, подразнивая соски, а сам, целуя, кусая и всасывая мягкую кожу, спускаюсь к подтянутому животу. Её мышцы мелко подрагивают, и я представляю, какой она будет мокрой, когда я ртом доберусь до её влажной плоти. Уже начинаю гореть от нетерпения. Мои пальцы, будто у них есть своя собственная цель, двигаются сами по себе, скользят вниз по узкой тёмно-русой дорожке из волос. Эта мягкая дорожка, будто карта, ведёт в самый вожделенный, до неприличия прекрасный рай. Средним пальцем глажу её щель по всей длине, погружаю во влажную плоть и громко стону. Ужасно хочется почувствовать, как горячие стенки будут сжиматься вокруг моего члена. Опускаюсь ниже, втягиваю губами её клитор и мягко оглаживаю его языком. Она выдыхает с жалобным стоном.

— Детка, тебе нравится? Тебе нравится, как я вылизываю твою киску?

Начинаю сосать её клитор сильнее и засовываю внутрь ещё один палец.

— Да. Очень… пожалуйста… не останавливайся, — шепчет она.

Своими ноготками она впивается в мои плечи, сильно, до крови, и от этого тело прошивает электрическим разрядом, направленным прямо в член. Страстное желание погрузиться в неё становится почти непреодолимым. Пальцами нащупываю внутри заветное местечко, прикасаюсь к нему, и она начинает дрожать. Я чувствую приближение её оргазма и начинаю сосать клитор сильнее, а потом кусаю его и она срывается в бездну экстаза и беспамятства. Резко погружаю в неё член и толкаюсь. Её нутро продолжает вибрировать и сжимает меня так плотно, что от кайфа закатываются глаза. Чёрт! Её мне всегда будет мало, я никогда не насыщусь и буду погружаться в неё снова и снова. Каждое движение бёдер приносит мне мучительное удовольствие, граничащее с болью. Давление на член увеличивается, пока больше нет сил терпеть. Впиваюсь пальцами в её бедра и, когда меня простреливает волна оргазма, с силой натягиваю её на себя. Боже правый, как я люблю эту девушку!

Просыпаюсь промокший от пота и с твёрдым как камень членом, которым можно забивать гвозди. Еба-а*ь. Сон казался таким реальным, и все испытанные эмоции привели меня в полное смятение. Неужели, наш секс был таким? Господи Боже. Как я мог такое забыть?! Я чувствовал необузданность своей к ней любви, когда я поклонялся её телу своими руками… своим языком… своим членом. Сколько ещё времени пройдёт, прежде чем я восстановлю все свои воспоминания о ней?

После сна о Дженни снова заснуть невозможно. В течение долгого времени я стою под горячими струями душа и наслаждаюсь чувством комфорта своей собственной ванной. После длительного пребывания в больнице и реабилитационном центре я совершенно по-новому начал ценить личное пространство и удобства своей квартиры. Мне нравится быть в одиночестве. Мне не нужно никого развлекать или притворяться, что всё замечательно. На самом деле всё не так, и я не знаю, когда наладится. Моей руке всё ещё требуется дополнительная физиотерапия, и я не могу вспомнить человека, который значил для меня больше всего. Хотя осколок пули и был удален, и неминуемая угроза смерти исчезла, но я продолжаю чувствовать себя крайне дерьмово. И, возможно, всегда буду себя так чувствовать, потому что мне просто не суждено быть счастливым. Как же, блядь, жестока судьба, что свела меня с Дженни — столкнула нас вместе и сделала безмерно счастливыми, — а потом в один миг развела в разные стороны даже без малейшего предупреждения?

***

С Дереком мы встречаемся в одном из наших обычных любимых мест. Мне не хотелось выходить из дома сегодня вечером, но он пригрозил, что, если я этого не сделаю, то он надерёт мне задницу. Не думаю, что Дерек победил бы, но он, возможно, единственный известный мне, кто стал бы достойным соперником. Когда дело доходит до драки, то я уверен в своих силах — я никогда не уклонялся от потасовок. Ещё в раннем возрасте меня научили не начинать драку, но всегда её заканчивать. Когда дело принимает серьёзный оборот, я не буду колебаться и сделаю всё, чтобы выйти победителем. Тот, кто сомневается и колеблется, проигрывает. Для нерешительности и размышлений нет времени. И сожаления не для меня. Я всегда мог контролировать и отделить себя от жестокости, которую приходилось проявлять в городе в подростковом возрасте или во время работы полицейским при исполнении служебных обязанностей. Я не отношусь к парням со вспыльчивым характером, которые зажигаются как свечки, но если связываешься с быком, то обязательно получишь удар рогами.

В пабе темно и, чтобы привыкнуть к другому освещения, мне нужно некоторое время. Играющая музыка отдается глухими ударами у меня в груди. Глазами обвожу всё помещение, присматриваясь к посетителям в поисках возможной угрозы. Этому научил меня в молодости ещё отец, и этот навык оттачивался мной на протяжении многих лет во время работы в правоохранительных органах. На самом деле для существования выражения «глаз полицейского» есть причина. Предупреждающие сигналы об опасности я обычно замечаю ещё до того, как произойдёт что-то плохое. В животе у меня растёт лёгкое чувство тревоги, а внутри возникает понимание, что вот-вот случится какое-то дерьмо. Я никогда не сомневаюсь в этом предупреждающем сигнале. Я научился ему доверять, что уже не раз спасало мою задницу.

Дерек сидит за столом в задней части длинного узкого бара. Он набирает на телефоне какое-то сообщение, но когда я подхожу, поднимает взгляд вверх. Я сажусь напротив него, и он протягивает мне кулак, чтобы стукнуться костяшками о мой. Затем пододвигает ко мне полную бутылку Heineken.

— Спасибо, чувак, как раз то, что нужно. — Легонько ударяю бутылкой о его бутылку и подношу её к губам. Ледяное пиво на вкус даже лучше, чем ожидалось. Я не пил с тех пор, как мне сделали операцию.

— Что с тобой происходит?

Дерек крутит пустой бутылкой на столе.

С чего мне начать? Делаю ещё глоток и размышляю, как много ему рассказать. Было бы, конечно, неплохо с кем-нибудь поделиться тем, что творится у меня сейчас в голове.

— У меня начали появляться воспоминания о Дженни, и это сводит с ума.

Кусаю зубами нижнюю губу.

— А что именно ты вспомнил?

Дерек смотрит на меня изучающим взглядом и сосредоточенно прищуривает свои тёмно-карие глаза. Я сохраняю на лице нейтральное выражение. Не хочу показывать, насколько сильно это меня задевает. И не хочу никоим образом повлиять на его мнение: мне, правда, не помешал бы сейчас беспристрастный взгляд на ситуацию.

— Мне приснилась Дженни, а когда я проснулся, то вспомнил, что у нас было, и как сильно я её любил. Не знаю, видел ли я во сне то, что было на самом деле, но сейчас я уже сомневаюсь, что разрыв с ней был правильным решением.

Дерек жестом просит официантку принести ещё одну порцию пива и ждёт, когда я продолжу говорить.

— Я порвал с ней, потому что думал, что заставлять её участвовать в процессе моего восстановления несправедливо. Я пытался не быть эгоистом, освободить её, но теперь об этом жалею. — Выпиваю оставшееся пиво одним махом и со стуком ставлю бутылку на стол. — Чёрт, вот что теперь делать, а? — Расстроенно провожу рукой по коротким волосам. — Я даже не знаю, где она теперь живёт. Из своей квартиры она выехала, будто там её никогда и не было.

Дерек барабанит пальцами по стойке бара.

— Если хочешь с ней связаться, то Кенна знает, где её можно найти.

— Откуда Кенна знает, где она, и откуда об этом знаешь ты? — спрашиваю я и чувствую облегчение: я скоро смогу с ней связаться.

— Я случайно встретил Кенну в магазине, и она сказала, что Дженни в Нью-Йорке и будет там ещё шесть месяцев.

Дерек тянется к новой бутылке пива, оставленной официанткой на столе, и делает один большой глоток.

— Какого хрена она делает в Нью-Йорке? — спрашиваю я и сердито хмурюсь. — Чёрт всё подери. И как мне теперь выяснить, что я к ней чувствую, если даже не могу её увидеть?

Глава 9

ДЖЕННИ

Трудно поверить, что уже начало сентября, и к концу подходит вторая неделя работы в Morrison & Sons. Кажется, что прошло намного больше времени, но это потому что я поражена огромной скоростью, с которой вписалась в команду дизайнеров. Беспокойство, испытываемое мной в начале из-за недостатка знаний, сменилось радостью. Мне нравится работать здесь. Здесь мне нравится всё.

Рейчел, руководитель моей команды, взяла меня под своё крыло и уже очень многому научила. Другие члены нашей группы тоже сильно помогли. Мне кажется, что это место слишком хорошее, чтобы быть правдой, и я, как скептически настроенная стерва, которой сделала меня эта жизнь, жду, что что-то пойдёт не так. И как говорят в народе, если ждёшь беды, то только вопрос времени, когда она постучится в твои ворота.

Я со своей командой и ещё несколькими сотрудниками из Morrison & Sons иду сегодня в бар, чтобы отпраздновать две недели работы в компании и неформально пообщаться. Бар под названием Cityscape находится от нашего здания всего в одном квартале. Здесь обычно обслуживают бизнесменов. Наша группа отправляется туда сразу и, из-за того, что мы вышли из офиса в пять, у нас получается занять свободное место всем вместе. Несмотря на мои протесты Рейчел заказывает текилу. Я не сильно люблю выпивку, но сегодня не хочу быть скучной.

Моё время в Нью-Йорке — это период новых возможностей и встреч с чем-то неизведанным. Я всегда чувствовала себя скованной, разве что за исключением времени, когда была с Кайлом.

Прикоснись к себе. Засунь в свою мокрую дырочку пальцы и доведи до оргазма. Я хочу тебя слышать.

Казалось, у него был талант заставлять меня делать то, чего раньше я никогда не делала. Жизнь с ним была интересной, и я готова была не упустить шанс там, где обычно не решилась бы. Дело в том, что шансы иногда стоят того, чтобы их ловить, а иногда нет. Никогда не знаешь, какой стороной опуститься монета в твою ладошку.

— Дженни, девочка, давай пей. Чего ты ждешь? — выдёргивает меня голос Рейчел из мыслей о Кайле. Почему, собственно, я должна вспоминать о нём по сотне раз ко дню? Проваливай из моей головы, Кайл МакКензи. Поднимаю стопку, наполненную текилой, и салютую ею в молчаливом тосте.

Как бы мне хотелось тебя забыть.

Через несколько часов, выходя из Cityscape, понимаю, что оставила ключи от квартиры на работе. На улице ещё светло, и на тротуарах полно бизнесменов, спешащих из офисов на выходные. Всего за пару минут я возвращаюсь в Morrison & Sons и очень надеюсь, что, когда поднимусь наверх, двери ещё будут открыты. На подходе к шестидесятому этажу моё чувство равновесия даёт серьёзный сбой, и я понимаю, что это из-за выпитой текилы. И чтобы чувствовать себя нормально, мне действительно нужно что-нибудь поесть. Кладу руку на живот, делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, стараясь, утихомирить ощущение тошноты внутри. Не помогает. Я очень рада, что этот лифт не вызывают, и я быстро поднимаюсь наверх. У меня на рабочем месте есть крекеры. Они помогут и впитают в себя часть выпитого алкоголя. Пока не почувствую себя лучше, я не смогу пойти домой.

Двери не заперты, и свет все ещё включён: кто-то работает допоздна. Направляюсь в офис стажёров, усаживаюсь на стул и одновременно хватаю пакет с крекерами. Кладу целую горсть крекеров в рот и быстро жую. Крошками засыпаю всю свою рубашку и колени, но мне всё равно. Рядом нет тех, кто мог бы стать свидетелем отсутствия у меня манер. После третьей пригоршни крекеров желудок начинает немного отпускать. Откидываю голову на спинку офисного кресла и закрываю глаза. От выпитой текилы я так устала. Я так устала от событий прошлого месяца. Я так устала любить Кайла.

Почему у меня не получается ненавидеть тебя?

После всей причинённой им боли я должна с лёгкостью начать презирать его и не хотеть больше видеть. Я должна смотреть вперёд на свою жизнь, а не сидеть здесь, погружённая в воспоминания об объятиях его сильных рук и языке, жадно вылизывающем мне шею.

***

— Дженни, проснись, — шепчет Кайл мне на ухо и нежно проводит пальцами по щеке. — Проснись, красавица. — От его низкого голоса по телу прокатывает озноб.

Не могу открыть глаза. Я знаю, что как только так сделаю, потеряю момент, а мне нужно остаться в этой фантазии как можно дольше. Обнимаю его за шею и тянусь поцеловать. Его тёплые губы касаются моих, языком он облизывает мою полную нижнюю губу. Он погружает пальцы мне в волосы, и я на вдохе приоткрываю рот. Языком ищу его язык и, найдя, слышу в ответ стон. Впиваюсь ногтями ему в шею, играю с его языком, и он притягивает меня ближе. Я чувствую его тёплые ладони у себя на щеках, а потом он отстраняется. Медленно открываю глаза и вижу… сидящего передо мной Зака. Когда понимаю, что поцелуй, который мне снился, совсем не был сном, я ошарашенно охаю и закрываю рот рукой. Вжимаюсь в спинку кресла, устанавливая между нами расстояние.

— Что случилось? — спрашивает он, сдвинув брови.

Раздумываю, что сказать, и кусаю нижнюю губу. Родители меня учили, что правда менее болезненна, чем ложь.

— Мне снился мой бывший, и я думала, что целуюсь с ним.

На секунду его глаза расширяются, а потом фирменная усмешка снова возвращается на место.

— Чёрт, это не то, что я ожидал от тебя услышать. Думаю, что теперь ты просто обязана позволить мне пригласить тебя на ужин и заставить о нём забыть.

Улыбаюсь и думаю, стоит ли принимать его приглашение. Зак очень обаятелен и мне, правда, хочется проводить с ним больше времени. Но я не привыкла быть рядом с кем-то настолько лёгким в общении. Кайл всегда был очень напряжённым и пугающим. Посмотрим, что из этого выйдет. Может, времяпрепровождение с Заком будет для меня полезным? Мне нужно поесть, а он будет отличной компанией. Возможно, он как раз тот, кто мне нужен, чтобы забыть Кайла? Господь мне свидетель, у меня уже было достаточно проблем, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь.

После того, как я убедила себя пойти на ужин и дать Заку шанс, он ведёт меня в небольшой продуктовый магазин с домовой кухней в нескольких кварталах от M & S. Мимо этого места я прохожу каждый день по дороге на работу и с работы. Мы заказываем сэндвичи и находим свободный столик в углу.

— Никогда здесь раньше не была, — говорю я и, оглядываясь, с интересом рассматриваю карикатуры известных людей в черных рамках, висящие на бело-серых полосатых стенах, и оранжевые виниловые сиденья в кабинках. Это место кажется необычным и Зак, похоже, чувствует себя здесь на удивление весьма уютно.

— Я люблю тут поесть. Я очень часто здесь обедаю или ужинаю.

Не знаю, почему я думала, что он пригласит меня в какой-нибудь дорогой ресторан, но предполагаю, что так бы он оказал сам себе медвежью услугу. Он никогда не давал мне повода думать, что он — сноб. Не нужно было по его поводу делать поспешные выводы.

— У этого места прекрасная атмосфера. Мне здесь действительно нравится. И если еда настолько хороша, как кажется, то у меня могут быть проблемы. Это место совсем рядом с моим домом.

Я снова внимательно осматриваю помещение, и когда в зале выкрикивают номер нашего заказа, Зак вскакивает и уходит его забрать. Я смотрю ему вслед и замечаю, как хорошо на нём сидят чёрные брюки. Белая рубашка выделяет широкие плечи — у него подтянутое мускулистое тело, как у пловца или бегуна.

Зак оплачивает наш заказ, приносит поднос и кладёт мой сэндвич с солониной прямо передо мной.

— Господи. Вряд ли когда-нибудь видела сэндвич больше, чем этот.

Только один кусок мяса толщиной в пять сантиметров, и мне сильно повезёт, если смогу осилить хотя бы половину.

— Я знаю, что у меня будет на ужин завтра вечером, — шучу я.

Зак ставит между нами картофель фри, а потом начинает есть свой сэндвич с ростбифом. Я повторяю за ним и тоже откусываю кусочек. На языке разливается солёный вкус, закрываю глаза и стону от удовольствия. А когда открываю их, вижу, что Зак, явно забавляясь, смотрит на меня во все глаза.

— Что? — спрашиваю я, чувствуя себя неловко.

— Ты мурчишь, — говорит Зак, а потом снова кусает свой сэндвич.

— Что я делаю? — фыркаю я.

— Ты — одна из тех, кто наслаждается едой настолько, что начинает жевать и одновременно мурчать.

Раньше об этом я никогда не задумывалась и никто никогда не говорил мне подобное, но он прав. Я люблю поесть, и, когда жую, издаю звуки.

— Разве это плохо? — спрашиваю я, вытирая рот салфеткой. — Это вызывает отвращение?

Я кладу салфетку на колени и расправляю.

Зак смеётся и отрицательно качает головой.

— Нет, вовсе нет. Вообще-то это восхитительно, и ещё хочется узнать, от чего ещё ты начинаешь мурчать.

От такого возмутительного комментария я ахаю, комкаю салфетку в шарик и бросаю его прямо в Зака. Шарик ударяется о его грудь и приземляется к нему на колени. Зак подмигивает и бросает его в меня обратно. От смущения у меня горят щёки.

— Хотелось бы узнать? — переспрашиваю и делаю глоток содовой.

— Хотелось бы. Я не буду врать и утверждать обратное. И не собираюсь притворяться, что смотря на твой сексуальный ротик, я не представляю кучу разных вещей, которые этот ротик мог бы со мной сделать. И ещё мне интересно, какие звуки ты издавала бы, если бы мои губы оказались на…

— Стоп, — обрываю я его. — Господи, Зак. Нельзя говорить мне подобные вещи. Я ещё не готова слышать их от кого бы то ни было, — говорю я и качаю отрицательно головой. — Я знаю, что ты просто хочешь быть собой, но боюсь, что для меня это будет слишком много и я просто не смогу справиться. Последние шесть недель в моей жизни были очень трудными, куда труднее, чем можно себе представить.

На глаза наворачиваются слёзы и я изо всех сил стараюсь сдержаться. Не хочу сегодня плакать. Я больше не хочу плакать, никогда. Каким образом мне удаётся остановить слёзы в этот момент, остаётся загадкой.

Зак накрывает ладонью мою руку на столе.

— Прости. Я постараюсь быть менее откровенным и следить за тем, что говорю. Я такой всегда. Мне никогда не приходило в голову, что для тебя это может быть слишком и даже обидно.

— Нет, Зак, не изменяй себя ради меня. Честно говоря, я этого не стою. Я в полном раздрае и, чтобы расстроить меня, много не потребуется.

Он ещё раз сжимает мне руку и меняет тему.

— Как обращается с тобой мой строгий друг Эдвин?

***

После ужина Зак настаивает, что проводит меня домой, и я рада его компании. Я ещё не привыкла ходить в одиночку по городу и после захода солнца никуда не выхожу. По дороге домой он ведёт себя тихо и его молчание меня удивляет.

Подойдя к моему дому, мы останавливаемся.

— Вот мы и пришли.

Не зная, что делать, поправляю ремень сумки на плече. Мой взгляд блуждает где угодно, только чтобы не смотреть на него. Это начинает походить на неловкое прощание после первого свидания.

Зак, похоже, чувствует моё смущение, потому берёт меня за предплечье.

— Дженни, расслабься. Я не жду поцелуя на прощание.

Моё лицо вспыхивает: я смущена, что мои мысли настолько читаемы. Но когда бросаю на него взгляд, улыбка на его лице моментально успокаивает и ситуация перестаёт быть неловкой.

— Спасибо за ужин и за то, что проводил меня. Я хорошо провела время.

Зак скользит ладонью по моей руке вниз и сжимает мне пальцы.

— Можно я как-нибудь приглашу тебя на настоящее свидание? Я помню, ты говорила, что недавно пережила тяжёлые времена, но я уверен в том, что смогу изгнать из твоих мыслей того тупого придурка, который позволил тебе уйти.

Искушение согласиться велико. Мне хочется ответить: «Да», но я не могу.

— Я польщена. Ты был ко мне очень добр и будет несправедливо говорить тебе неправду. Буду откровенной: я всё ещё люблю своего бывшего и не ищу ему замену, но я бы прогулялась с тобой, как с другом, если это, конечно, возможно.

Оставляю Зака на улице, хотя он и предложил проводить меня до двери квартиры. Не хочу рисковать и снова попадать в ещё одну неудобную ситуацию, как ту, с которой мы только что разобрались. Пока жду лифт, приглаживаю волосы и рассерженная на себя качаю головой.

Неожиданно затылок начинает покалывать, будто кто-то не сводит с меня глаз. Медленно перевожу взгляд вправо — ничего необычного. Поворачиваю голову влево и вижу мужчину из обслуживающего персонала, который выходил из моей квартиры, когда я только въехала. Он продолжает на меня смотреть, а я начинаю молиться, чтобы лифт пришёл как можно быстрее. Когда передо мной раздвигаются двери, я быстро захожу внутрь и, обернувшись, встречаюсь с ним глазами. Его пристальный и мрачный взгляд будит внутри тревогу, от которой тело пробивает волной дрожи. Когда двери смыкаются и скрывают меня у него из вида, я с облегчением выдыхаю.

***

Дженни лежит на спине, одеяло отброшено в сторону. Руки вытянуты над головой. Смотрю на её груди, которые завораживающе поднимаются и опускаются с каждым медленным вдохом и выдохом. Она крепко спит. И никогда не шевелится. Именно это я узнал, наблюдая за Дженни последние пару недель.

Её майка собралась и немного задралась, обнажая полоску гладкой кожи выше темных трусиков. При тусклом свете не могу понять, какого они цвета, но судя по нижнему белью, лежащему в ящиках её комода, она неравнодушна к белым кружевам и черному атласу. Я предпочитаю черные трусики, особенно когда на них ещё можно почувствовать её сладкий запах.

Хочу узнать, будет ли её киска такой же мягкой, как те трусики, о которые я трусь членом до самого оргазма. Но пока что я буду терпеливым.

Скоро между нами не будет секретов.

Глава 10

КАЙЛ

С каждым днём стены квартиры становятся мне теснее и давят всё больше и больше. Чёрт, похоже, я понемногу схожу с ума. Мне нужно вернуться к работе, к нормальной повседневной жизни. От сидения без дела я начинаю пить. Последние две ночи я сидел и смотрел телевизор с бутылкой «Джеймсон», заливая своё горе от потери самого важного для меня человека ирландским виски. С тех пор, как мне приснился сон о Дженни, воспоминания о ней всплывают в памяти беспрерывным потоком. Теперь я всё помню. Очень чётко, каждую секунду, проведённую вместе, и каждую ночь, лёжа в постели, воспроизвожу в памяти все воспоминания, будто какое-то любовное слайд-шоу. Мысли о ней — худшая пытка и одновременно самое большое удовольствие.

Сижу на кухне за кухонным столом и пью кофе. Мысли мечутся в нерешительности: что мне делать? Поехать в Нью-Йорк и извинится? Или остаться здесь и дать ей жить собственной жизнью? Без меня ей, наверное, лучше — я знаю, что со мной совсем нелегко. Дженни заслуживает больше того, что могу ей дать я, но не думаю, что смогу без неё жить. Я люблю эту девушку с такой силой, что даже не выразить словами.

А что, если она уже кого-то встретила? Что, если у неё уже есть парень?

К чёрту!

Допиваю оставшийся кофе и вскакиваю со стула. Я точно знаю, что нужно сделать. Я верну свою девочку.

Выезжаю на автостраду и только потом звоню Кенне, чтобы узнать адрес Дженни.

— Привет, — отвечает она сонным голосом.

— Кенни, ты проснулась?

— Нет, это запись. Кайл, чего ты хочешь? — Похоже, она раздражена. Я улыбаюсь и думаю о том, какой счастливой она будет через секунду.

— Можешь дать мне адрес Дженни в Нью-Йорке?

— Ты поедешь за ней? — спрашивает она возбуждённо.

— Да, чёрт подери. Уже еду.

***

Через три часа я уже заселяюсь в гостиницу, расположенную между её квартирой и местом её работы. Быстро принимаю душ и переодеваюсь в чистые джинсы и чёрную рубашку. Мне не терпится встретиться со своей девочкой. Интересно, какой будет её реакция, когда она меня увидит. Ненавижу как мы расстались, как я покончил с нашими отношениями. Возможно, теперь Дженни меня презирает. Ненавижу себя за то, что с ней сделал. В таком молодом возрасте она через многое прошла, и теперь ещё я добавил наш разрыв. Понимаю, что разбил ей сердце. Это было ясно по её виду, когда она, оглянувшись, выходила из моей больничной палаты. Боль, увиденная в её ярких глазах, скрутила мой желудок в тугой узел. Не знаю, смогу ли когда-нибудь компенсировать нанесённый ей ущерб, но буду стараться изо всех сил.

Полдень. Я сижу в вестибюле Morrison & Sons Advertising и жду, когда у Дженни начнётся обеденный перерыв. Если придётся, я буду сидеть здесь следующие пару часов. И если она не спустится, то вернусь сюда в пять вечера. Мне всё равно, что делать — я должен её увидеть. И сделаю всё, что потребуется.

Из части вестибюля, в которой я сижу, хорошо просматриваются лифты и входные двери в здание. Я не смогу пропустить Дженни.

Проверяю на телефоне электронные письма и отвечаю на сообщения по работе, когда до меня доносится самый милый в мире смех. Немедленно прекращаю все свои дела. Поднимаю глаза и прищуриваюсь: по скользкому мраморному полу Дженни идёт рядом с каким-то парнем. Она улыбается, и от взгляда, каким смотрит на неё парень, у меня появляется бешенное желание выбить ему все зубы. Встаю, запихиваю телефон в задний карман и иду к выходу. Я направляюсь прямо к ней, но она так вовлечена в разговор, что меня даже не замечает.

— Дженни, — зову я её. Почти проходя мимо, она наконец меня замечает, и её глаза широко открываются. Дженни останавливается так резко, что парень проходит дальше. Чтобы понять, что Дженни больше нет рядом, парню требуется шаг или два, и когда он оглядывается, то видит с ней рядом меня.

— Дженни, — говорю я и наслаждаюсь звуком её имени. Дженни — моё любимое слово.

— Кайл, что ты здесь делаешь? — Она выглядит удивлённой и, похоже, совершенно не рада меня видеть. Я знал, что будет нелегко.

— Приехал увидеть тебя. — Дженни заправляет волосы за ухо, как делает всегда, когда нервничает. По этому жесту предполагаю, что ей ещё не всё равно. Улыбаюсь, я просто не могу сдержаться. Я так по ней соскучился. Уголки её губ начинают подниматься.

— Дженни, что происходит?

Парень, с которым она вышла из лифта, подходит к нам ближе и вмешивается. Она резко поворачивает голову в его сторону, а потом смотрит на меня снова.

— Это Кайл, мой старый друг из Бостона, — улыбается Дженни парню. Когда она поворачивается ко мне, и наши глаза встречаются, улыбка исчезает с её лица. — А это Зак, мой хороший друг.

Он протягивает мне ладонь поздороваться, но мои руки остаются в карманах. Хрен тебе. Не собираюсь пожимать руку этому красавчику. Дёргаю подбородком в знак приветствия. Это всё, что он от меня получит.

— Ребята, я вам дам пару минут поговорить. — Зак улыбается Дженни, отходит и усаживается в одно из кресел, стоящих вокруг стеклянного журнального столика.

— Кайл, что ты здесь делаешь?

Дженни складывает руки на груди и поднимает свой очаровательный маленький подбородок, всем своим видом показывая неповиновение. Мне хочется улыбнуться — я так счастлив видеть её, но знаю, что сейчас не время.

— Приехал увидеть тебя. — Подхожу к ней ближе, наши тела почти соприкасаются. Мы смотрим друг на друга глаза в глаза. — Я вспомнил всё и не хочу быть без тебя. Я скучаю по тебе.

Кладу Дженни на плечи руки и, будто изучая их, глажу большими пальцами. Она стоит, скрестив руки, с выражением безразличия на лице. От показного равнодушия, с которым она меня встретила, мне только сильнее хочется её поцеловать. Страстное желание ощутить полноту её губ на своих губах, подразнить языком её язык настолько велико, что приходится сжать зубы. Хочу сосать и кусать её нижнюю губу, пока она не начнёт умолять меня её поцеловать. Хочу целовать её, пока она не начнёт умолять меня её трахнуть.

Дженни делает шаг назад, и я опускаю руки. Мне уже не хватает тепла её кожи.

— Я рада, что к тебе вернулась память, но это ничего не меняет. Ты оттолкнул меня, будто я ничего не значила, и я не позволю тебе снова сделать со мной подобное. — В её глазах вспыхивает гнев, и она делает ещё один шаг назад. — Я учусь на своих ошибках, поэтому никогда их не повторяю.

Бросаю на неё сердитый взгляд:

— Ты собираешься отказаться от наших отношений мне назло?

Дженни смеётся.

— Нет, я вовсе не отказываюсь от наших отношений. Ты уже позаботился о них шесть недель назад. Нас больше нет и никогда не будет. Урок усвоен и пройден, у меня даже есть доказательство. Кайл, возвращайся в Бостон. — Дженни поворачивается и уходит. Я же, застыв, остаюсь на месте и наблюдаю.

Чёрт. Наш разговор прошел совсем не по плану. Зак встаёт и идёт к Дженни. Он нежно гладит её по предплечью и наклоняется вперёд послушать, что она говорит. Потом согласно кивает, и они оба направляются к двери, синхронно, нога в ногу. Зак открывает перед Дженни дверь, бросает на меня быстрый взгляд и нахально широко улыбается. Кулаки сжимаются сами собой. Закрываю глаза и, чтобы успокоиться, делаю медленный вдох и выдох. Нужно сейчас же взять себя в руки, иначе рвану за ними и схвачу Зака за загривок. На моей стороне — элемент неожиданности, поэтому прежде чем он разберётся в происходящем, мой кулак успеет близко познакомиться с его лицом. Вспоминаю ощущение, когда ломал кому-то нос, и представляю, как проделываю то же самое с Заком. Во мне рождается острое желание ему врезать, которое я решаю не игнорировать. Если Зак думает, что заберёт у меня Дженни, то ему придётся доказывать это в битве не на жизнь, а на смерть. Я сделаю всё, чтобы вернуть свою девочку. «И я не боюсь грязных приемов», — улыбаюсь про себя. Грязные приёмы… я в этом лучший.

Следующий день я провожу, исследуя улицы нижнего Манхэттена. Мне нравится царящий в этом городе хаос. Не думаю, что захотел бы когда-нибудь здесь жить, но для туризма это отличное место. Здесь чувствуешь себя по-другому, не так как Бостоне. В Бостоне тоже ощущаешь сильную энергетику, но там более контролируемый хаос.

Прошлым вечером я не встречался с Дженни, тем более после оказанного ею холодного приёма. Тем не менее, я был серьёзен, когда говорил, что не сдамся. Стою, опираясь плечом о кирпичный фасад Morrison & Sons, и жду Дженни, чтобы проводить её домой. Сейчас 17:30. Уже тридцать минут я наблюдаю, как суетятся люди, проходя через автоматические двери и с гудением выходя наружу. Не сдвинусь с места, пока её не увижу.

Взглядом выхватываю из толпы пятно золотистых светлых волос, и только потом вижу её великолепное лицо — она выходит на улицу в душный вечерний воздух. Дженни идёт целенаправленно домой. Я следую за ней и жду, когда мы выйдем из толпы людей, и только потом зову её по имени.

— Дженни.

Она останавливается и оглядывается, пока не натыкается взглядом на меня. Не отвечает. Только смотрит, как я подхожу ближе. Её грудь начинает подниматься чаще. Я останавливаюсь прямо перед ней… близко настолько, чтобы заставить её желать меня… близко настолько, чтобы напомнить ей силу существующего между нами притяжения.

— Можно проводить тебя домой? — спрашиваю я. В её голубых глазах видно, как сильно ей хочется сказать «да», но упрямо вздёрнутый подбородок говорит, что она вряд ли облегчит мне мою задачу.

— Кайл, не думаю, что это хорошая идея. Я уже сказала тебе вчера, что между нами всё кончено, навсегда. Почему ты не вернулся в Бостон? — Дженни качает головой, будто моё присутствие её раздражает.

— Вчера ты мне сказала, что учишься на своих ошибках, но ты не единственная. Отпустить тебя было самой большой ошибкой в моей жизни, и я не могу снова уйти от тебя. — Я глупо улыбаюсь. — Думаю, тебе лучше начать привыкать видеть меня рядом, потому что я никуда не уйду.

— Тогда думаю, тебе тоже лучше начать привыкать к тому, что я буду постоянно повторять, что между нами всё кончено. — Дженни поднимает брови, поворачивается и уходит.

Чёрт возьми, я люблю эту девушку.

На следующее утро я отсыпаюсь и заказываю завтрак в номер. После быстрого душа работаю несколько часов за компьютером. Я снова выполняю некоторые свои обязанности в KD Investigations, и это помогает мне почувствовать свою нужность. Я начал работать полный день с двадцати двух лет и последние два месяца вынужденного бездействия стали для меня настоящей пыткой.

Завершаю все дела и иду к Morrison & Sons тогда, когда у Дженни заканчивается рабочий день. Из здания она выходит в начале шестого, и, к счастью, она одна. Ненадолго останавливается, шарит в своей красной кожаной сумки и вытаскивает оттуда iPod и наушники. Делаю себе мысленную пометку добавить в её плейлист все песни, которые напоминают ей обо мне; хочу показать ей, что она для меня значит. Она не видит, как я наблюдаю. Я просто жду и даю ей фору, чтобы потом незаметно смешаться с толпой и двинуться за ней следом. Подстраиваюсь под шаги Дженни и прячусь от неё за спинами людей — если Дженни обернётся, то меня не заметит. Её квартира всего в нескольких минутах ходьбы, и когда она входит в здание, я окликаю её.

— Дженни, погоди.

Я подхожу к ней сзади, кладу ей руку на спину и, не давая возможности сопротивляться, завожу внутрь. Мне нужно с ней поговорить, и у меня точно будет больше шансов, если этот разговор состоится не на тротуаре. Дженни проходит через вестибюль, подходит к лифтам, нажимает кнопку вызова и поворачивается ко мне.

— Можешь подняться. Мы поговорим, а потом ты уйдёшь.

До её этажа доезжаем в полной тишине, и я использую эту возможность, чтобы хорошенько её рассмотреть. Она уставилась прямо перед собой, будто не может дождаться, когда откроются двери. Её волосы сегодня собраны в высокий хвост, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться губами к нежной коже на её шеи. Мне хочется поцеловать её чуть ниже уха и вдыхать всю оставшуюся жизнь её сладкий запах. Я должен доказать ей, что мы созданы друг для друга.

Двери открываются на тридцатом этаже, и я иду за Дженни по коридору, наслаждаясь видом её попки в прекрасно сидящей строгой юбке до колен. Сегодня она на каблуках. Я никогда не видел, чтобы она их носила. Что ещё в ней изменилось за последние шесть недель?

Как только мы оказываемся в её квартире, я осматриваю комнату и отмечаю все окна, расположенные вдоль дальней стены. Слава Богу, что она живёт на тридцатом этаже, и, если кто и захочет проникнуть в квартиру, то только через входную дверь.

— Присаживайся.

Дженни исчезает в небольшом коридорчике. В квартире уютно, и я уже вижу признаки присутствия Дженни то здесь, то там. На диване лежат её красные подушки, а на стене над телевизором висят две яркие картины Джоша. Замечаю перекинутый через спинку чёрного дивана плед, которым мы накрывались, прижимаясь друг к другу на моём диване, и у меня начинает сосать в желудке. Я знаю, что эта дистанция, в прямом и переносном смысле, появилась между нами из-за сильной боли, которую я ей причинил. Я оттолкнул Дженни, и она убежала при первой же возможности.

Стою перед большими окнами и смотрю на открывающийся впечатляющий вид. Удивительно, отсюда видна Статуя Свободы.

— Хочешь пива? С последнего приезда Элль и Джоша у меня осталась парочка бутылок, — говорит Дженни, обращая моё внимание на самый восхитительный из всех возможных вид. Полы её рубашки на пуговицах вытянуты из брюк, теперь Дженни стоит босиком, ногти на её маленьких пальчиках покрыты красным лаком. Мне хочется прикусить каждый этот пальчик, пройтись языком и зубами по каждому сантиметру её безумно сексуального тела и наконец добраться до её губ. Чувствую свой затвердевший каменный член, а я ведь даже ещё не прикоснулся к ней. Широким шагом, сокращая между нами расстояние, направляюсь к Дженни и вижу, как расширяются её зрачки. Потребность чувствовать её вкус на своих губах, глотать её судорожное дыхание и впитывать дрожь, волной прокатывающейся по её телу с каждым моим новым толчком, сводит меня с ума.

Хватаю её за руки, прижимаю к своему телу и впиваюсь в её рот губами. С момента нашего последнего поцелуя прошло слишком много времени, и я моментально напрягаюсь. Стараюсь быть сдержанным, но тут наши языки соприкасаются. Её ноготки, словно иглы, вонзаются в мою кожу на голове. Я разрываю её рубашку и пуговицы, отлетая, ударяются об окно. Весь мой грёбанный контроль исчезает. Начинаю выцеловывать витиеватый узор на её шелковистом теле, от шеи к самой ключице. На языке перекатываю медовую сладость её кожи, пока руки сами тянутся к застежке белого лифчика. Прижимаю её спиной к стене и губами, легонько касаясь, дразню её сосок. Затягиваю его в рот, Дженни сжимает мою голову и стонет. Боже, как же я скучал по этому звуку! Втягиваю в рот другой сосок, а ладонями, едва касаясь и скользя вверх по внешней стороне бёдер, поднимаю её юбку. Вид Дженни в белых кружевных трусиках лишает меня остатков самоконтроля и я, схватив с обеих сторон, срываю с ней этот кусок ажурной ткани. Опускаюсь на колени и жадно раздвигаю ей ноги, с нетерпением ожидая момента, когда смогу прикоснуться к её истекающей влагой щели. Лизнув первый раз языком её клитор, глухо стону.

— Твой вкус даже лучше, чем в моих воспоминаниях.

Дженни откидывает голову назад и та с глухим звуком ударяется о стену. Я приподнимаю свою девочку и кладу её ноги себе на плечи, и её пальцы судорожно сжимают мои волосы. Мне просто необходимо уткнуться лицом ей в промежность, насытиться её вкусом. Её мягкая плоть под моим языком такая горячая, что заставляет стонать от вожделения. Как же мне хочется поскорее почувствовать тепло её плотных стенок, сжимающихся вокруг моего члена. Я так сильно скучал по Дженни… я так скучал по этому. Кружу языком вокруг её клитора, а потом, продолжая его посасывать, заталкиваю в её горячую вагину пальцы. Дженни судорожно дышит и стонет. Я с какой-то дикой развязностью упиваюсь её эмоциями, а потом ввинчиваю пальцы глубже. Когда она почти готова кончить, я отстраняюсь и, дразня клитор кончиком языка, задерживаю её оргазм. Дженни всхлипывает и толкается бёдрами вперёд, к моему влажному рту.

— Пожалуйста, Кайл, — шепчет она охрипшим от страсти голосом.

Вытягиваю из неё пальцы и размазываю её сок по вагине и вокруг клитора. Дженни стонет, когда я всасываю клитор губами и, наслаждаясь её сладким вкусом, начинаю мурчать. Втягиваю клитор глубже, сосу сильнее, пока Дженни не выкрикивает моё имя и не кончает, дрожа всем телом. Опускаю её обратно на пол — её ноги дрожат, — вытираюсь рукой и поворачиваю Дженни лицом к стене. Расстёгиваю брюки и спускаю их вниз за считанные секунды. Цепко хватаю её за бёдра, тяну её попку к себе, засовываю член ей между ног и провожу туда-обратно по её щели. Дженни стонет и прижимает ладони к стене.

— Малышка, хочешь мой член? Ты по нему соскучилась?

Я двигаюсь вперёд, достаю головкой до клитора и, раскачиваясь, немного его дразню. Подтягиваю её бедра ближе. Дженни стонет и прогибает спину.

— Чёрт.

Она такая сексуальная. Вхожу в неё до конца. Дженни судорожно хватает воздух ртом. Качнув бёдрами назад, снова толкаюсь внутрь и слышу, как Дженни отчаянно выкрикивает моё имя.

— Кайл!

Господи, как я жил без неё?

Ничего в мире не может сравниться с ощущением, когда её узкая дырочка сжимает мой член. Хочу притормозить и насладиться этим моментом, но прошло слишком много времени, и жгучее желание трахнуть её уже накатило с непреодолимой силой. Не могу больше ждать. Хватая её за собранные в хвост волосы, оттягиваю её голову назад, сосу и кусаю ей шею, проникая членом внутрь её тела снова и снова. Хочу трахнуть её так сильно, чтобы она никогда не смогла стереть этот момент со своей памяти.

Рычу ей прямо в ухо:

— Эта вагина принадлежит мне, и только я один могу сделать тебе незабываемо хорошо.

Её звучащие в ответ стоны и вздохи, чавкающие звуки от движущегося в мокром влагалище члена и шлепки кожей о кожу доводят меня до грани. Опускаю руки ниже и хватаюсь за её бедра крепче. Пальцами впиваюсь в тёплую мякоть. Вид её попки, подмахивающей мне навстречу, настолько заводит, что сдерживаться нету больше сил. Волна мощнейшего оргазма прокатывается по телу, я дёргаюсь и изливаюсь прямо в Дженни, в её мокрую и жаркую вагину. Я пометил её. Теперь она моя. И всегда будет моей.

Глава 11

ДЖЕННИ

Стена под моими ладонями холодная и гладкая; голова лежит на руке, а я сама пытаюсь отдышаться. Какого чёрта только что произошло? Как у меня получилось перейти от раздражения и злости на Кайла к тому, что он оказался во мне? И почему мне это всегда так сильно нравилось? Меня переполняет стыд.

Кайл нежно целует меня в плечо.

— Я люблю тебя, — шепчет он мне на ухо. От этих слов, слов, которые я не ожидала услышать когда-нибудь снова, я зажмуриваюсь и стараюсь сдержать слёзы, готовые вот-вот сорваться вниз. Не говорю, что его люблю. Не говорю, что люблю его больше всего на свете, и всегда буду любить. Я вообще ничего не говорю, потому что, если попытаюсь сказать что-то сейчас, то просто расплачусь.

Кайл протягивает мне порванную рубашку. Я ухожу в ванную и запираю за собой дверь. Опираюсь обеими руками на столешницу и изучаю своё отражение в зеркале. Губы покраснели и опухли от его поцелуев, грудь покрыта отметинами от трения с его щетиной. На шее — несколько засосов, и спереди в местах, где Кайл, вбиваясь в меня, сжимал пальцами мои бёдра, остались синяки. Одно воспоминание об этом уже заставляет меня желать его снова, и я чувствую к самой себе отвращение. То, что произошло, — большая ошибка. Я только начала чувствовать себя лучше, привыкать к его отсутствию в моей жизни, и вот всё снова. Но в этот раз будет хуже — ведь он меня помнит. Смотрю в свои собственные грустные глаза в зеркале и понимаю, что знаю, что буду дальше сделать.

Беру с вешалки на двери чёрный халат, заворачиваюсь в него поплотнее, завязываю на талии крепкий узел и говорю себе, что смогу. Когда я возвращаюсь в гостиную, Кайл стоит перед окнами и смотрит на закат. Линия горизонта Нью-Йорка подсвечивается розовыми, оранжевыми и фиолетовыми огнями. Прекрасное напоминание о том, что мне здесь нравится и ещё, что мне нужно остаться здесь на стажировку.

— Я хочу, чтобы ты ушёл, сейчас же, — выпаливаю я.

Кайл смотрит на меня, и по его лицу видно, что он явно удивлён, но я продолжаю говорить, не давая ему шанса повлиять на моё мнение.

— Мне здесь нравится, и я не хочу возвращаться в Бостон. Мне нравится, кем я становлюсь без тебя. То, что только что между нами произошло, ничего не изменит.

Кайл прерывает меня:

— Как ты можешь так говорить, когда всё уже изменилось? Я всё помню. Теперь нас ничто не разлучит.

Если бы всё было так просто.

— То, что ты нас помнишь, не значит, что всё вернётся на круги своя. Ты выбросил меня из своей жизни. Ты причинил мне боль, и я не собираюсь ещё раз предоставлять тебе такую возможность.

Я больше никогда не смогу пройти через это снова. Я не хочу любить кого-то так, как люблю его. И никогда больше не буду любить кого-то так, как его.

Кайл подходит ко мне, протягивает руки, но я делаю шаг назад. Поднимаю перед собой ладонь и отрицательно качаю головой.

— Не надо. Пожалуйста, не усложняй всё ещё больше. Если ты любишь меня так, как говоришь, тогда должен желать мне счастья. Жизнь и работа здесь делают меня счастливой. У нас было время, и оно было лучшим. — Так долго сдерживаемые слёзы выходят из-под контроля и катятся по моим щекам. — Но теперь всё кончено, и нам нужно двигаться дальше, — шепчу я. — Я уже начала двигаться дальше.

— Да, я заметил, — говорит Кайл с хмурым видом.

— Я говорю не про Зака. Он — просто друг, коллега. Кайл, я говорю об общей перспективе. Я двигаюсь дальше по своей жизни, своей карьере. Пришло время тебе сделать то же самое.

Кусаю нижнюю губу и жду, когда он что-нибудь скажет. Кайл пристально на меня смотрит, наши глаза встречаются, и я, зная, что это последние наши мгновения вместе, не могу найти в себе силы отвести взгляд.

Когда я увижу его снова?

Увижу ли я его вообще когда-нибудь?

От мысли о том, что это наш последний раз, я еле сдерживаюсь, чтобы не броситься к нему и не сказать, что я говорила несерьёзно. Но мне нужно быть сильной, для нас обоих. Он не знает, чего хочет.

Подхожу к двери и, прежде чем обернуться, делаю глубокий вдох. Я поворачиваюсь и с удивлением отмечаю, насколько близко ко мне подошёл Кайл. Он наклоняется, будто для поцелуя.

— Это ещё не конец. — Он жестом указывает на нас двоих. — Мы ещё не закончили. — Он так близко, что жар от его дыхания ощущаю у себя на губах. — Можешь говорить себе, если хочешь, что ты счастлива здесь, но от этого твоя ложь не станет правдой. Я скоро вернусь, и, может быть, к тому времени ты поймёшь, что наша связь неразрывна. Это навсегда.

Как только Кайл уходит, я заливаюсь слезами. Повернувшись, прислоняюсь спиной к массивной входной двери и медленно съезжаю на пол. Подтягиваю к себе колени и, уложив на них голову, продолжаю рыдать и оплакивать всё, что мы потеряли и никогда не сможем вернуть.

***

Через смежную стену до меня доносятся звуки их чертовых потрахушек, и от этого у меня сжимается желудок. Я понимаю, чем они занимаются, и медленно схожу с ума. Мне нужно увидеть всё самому. Хотя одна только мысль об этом приводит в бешенство. Открываю у себя на телефоне приложение мониторинга и ввожу необходимые команды. Ещё до её заселения я подключил её квартиру к камерам. Я знал, что захочу увидеть, чем занимается моя драгоценная девочка.

На небольшом экране появляется её гостиная. Я вижу его мерзкие руки на её теле… его член исчезает внутри неё, и мне хочется его убить.

Меня съедает ярость.

Тело напрягается.

Кровь по венам несётся с такой силой, что я отчётливо чувствую её толчки.

Сжимаю зубы, чтобы не поддаться острому желанию закричать.

Ладони сжаты в плотные кулаки, только бы удержаться и не выпотрошить его, как свинью.

Как он посмел прикоснуться к ней?

Как он посмел осквернить её и испортить?

Сдерживаю себя, представляя, какой долгой, медленной и мучительной смерти он заслуживает. Мне хочется растянуть его агонию и сделать её максимально ужасной. Я буду наблюдать, как из его тела медленно вытекает кровь, смотреть, как постепенно уходит жизнь из его взгляда, и тогда моя девочка окончательно станет моей. Я хочу, чтобы она смотрела на меня.

Скоро между нами не будет секретов.

***

Неизбежно наступает утро понедельника, и, проведя последние двое суток в беспрерывных рыданиях и бессоннице, я рада отвлечься на работу.

— Сейчас «Morrison & Sons» работает над рекламной кампанией для производителя экологически чистых чистящих средств.

Перед моей командой стоит Зак, как обычно, совершенно расслабленный.

— И хотя в последнее время произошёл большой сдвиг в сторону использования экологически безопасных продуктов, многие старые крупные компании по-прежнему лидируют в продажах. Нам нужно найти наиболее креативный способ представить Green Life. И поскольку они — наш очень важный клиент, Эдвин поручил вести этот проект мне.

Зак улыбается в ответ на возгласы и аплодисменты, звучащие в комнате, а потом продолжает:

— Green Life наняли нас для создания рекламной кампании, которая будет транслироваться по всем СМИ. Очевидно, что наша целевая аудитория — женщины. Мужчины не убирают.

Он притворно ухмыляется в ответ на колкости и насмешки от женщин в комнате.

— Дамы, это шутка.

Зак подмигивает мне, и я чувствую, как у меня вспыхивает лицо.

— А если серьёзно, то наша целевая аудитория — среднестатистические домохозяйки, у которых есть дети. Помните об этом, когда будете работать над макетами.

Зак берёт со стола в зале заседаний планшет и зачитывает имена, говоря каждому, над чем он будет работать. Всем, кроме меня. Закончив, Зак кладёт планшет обратно на стол и бросает взгляд в мою сторону:

— Дженни, ты будешь работать со мной над рекламным роликом.

Я согласно киваю и думаю: интересно, это он выбрал меня для этого задания или Эдвин?

— Всем собраться с коллегами из своей группе и начать мозговой штурм. Я уже разослал всем электронные письма с вложением и необходимой информацией о продукции Green Life.

Мои коллеги суетятся, разбиваясь на группы, о которых упомянул Зак. Я остаюсь сидеть на своём месте и жду Зака. Он подходит, передвигает свободный стул рядом поближе ко мне и усаживается.

— Дженни, как поживаешь? — спрашивает он, как всегда ухмыляясь. Мне трудно представить его серьёзным. Кажется, что Заку всегда весело, без разницы, чем он занят. Эта его черта мне очень нравится.

— Привет, Зак. Сегодня понедельник. Как думаешь, может понедельник быть хорошим?

Делаю глоток воды из стоящей передо мной бутылки и веду себя так, будто его присутствие рядом меня совсем не беспокоит. Точно не понимаю, но что-то в нём выводит меня из себя.

— Как ты относишься к тому, чтобы поработать над этим рекламным роликом со мной? Готова принять вызов?

На мгновение, пока Зак изучает моё лицо, он становится серьёзным.

— С нетерпением жду возможности поработать с тобой. Разве я здесь не для того, чтобы узнать как можно больше?

Он похлопывает меня по руке:

— Отличный подход. Я знал, что ты будешь прекрасным стажёром.

Зак как-то связан с тем, что я получила эту работу? Я помню, как Эдвин сказал, что это он выбрал меня, но теперь мне интересно, насколько сильно Зак повлиял на окончательное решение.

***

Следующие несколько часов мы потратили на составление списка идей, подходящих для рекламного ролика, и к концу рабочего дня сузили его до трёх пунктов. Работать с Заком легко — он чрезвычайно информирован. У него — отличные идеи, и, кроме того, он помог мне увидеть всю картину того, что нам нужно сделать с этим рекламным роликом. Думаю, что у ролика есть потенциал стать действительно потрясающим, просто для этого нужно будет хорошенько потрудиться.

— Ладно, сворачивайтесь и выматывайтесь отсюда. Давайте встретимся здесь завтра в час дня, — объявляет Зак.

Вокруг слышны звуки закрывающихся крышек ноутбуков и шелест собираемых документов. Я тоже складываю вещи в портфель.

— От каждой команды хочу увидеть, как минимум, по две толковые идеи. До завтра проработайте свои макеты, — говорит он и стучит костяшками пальцев по деревянному столу, акцентируя конец своего заявления, будто ставит точку в конце предложения.

Закидываю ремень портфеля на плечо и задвигаю стул.

— Зак, до завтра, — улыбаясь, говорю я.

Он накрывает ладонью мою руку.

— Куда ты так торопишься? Я надеялся с тобой поужинать.

Зак смотрит на меня пристальным взглядом, в его светло-голубых глазах читается попытка убедить меня пойти с ним, хотя я знаю, что не должна. В этом проекте он — мой босс и один из руководителей компании. Идея проводить с ним много времени кажется мне не очень хорошей.

Зак замечает мою нерешительность.

— Ну, решайся. Тебе нужно поесть, а я, как мне говорили, хорошая компания. — Зак легонько толкает меня локтем. — Ты что, серьёзно, собираешься готовить ужин?

В его словах есть смысл. Было бы здорово с кем-нибудь поговорить, и, кроме того, мне не сильно хочется делать что-то сегодня вечером.

— Хорошо, пойдём, — киваю я.

Зак хватает свой портфель и, поддерживая меня за спину, проводит, подталкивая впереди себя. Через тонкую блузку кожей чувствую жар, исходящий от его ладони. Его прикосновения мягкие, в отличии от цепких и собственнических Кайла.

Как только мы выходим на улицу, Зак берёт мою руку и тянет в направлении, противоположном моей квартире. Через пару шагов он меня отпускает, и я с облегчением выдыхаю. Я уже собиралась забрать руку, но не хотела, чтобы ситуация стала неловкой. На заполненном людьми тротуаре мы молча идём, уклоняясь то тут, то там от прохожих. Через несколько минут Зак останавливает меня, взяв за предплечье.

— Вот она — лучшая пицца в Нью-Йорке.

Зак открывает передо мной дверь и жестом приглашает войти. Зайдя внутрь глубоко вдыхаю насыщенный пряностями аромат соуса и приятный запах свежеиспечённого хлеба. Когда нас провожает к свободным местам хостес, мой желудок уже урчит в предвкушении. К нам сразу же подходит официантка, принимает заказ и быстро уходит. Я рассматриваю умиротворяющую атмосферу тускло освещённого интерьера и снова удивляюсь выбору Зака. Он сидит напротив. Бросаю на него быстрый взгляд и вижу, что он улыбается.

— Что? — спрашиваю, чувствуя неловкость. Неужели он видит, как у меня только от одного представления, как я впиваюсь зубами в горячую сырную пиццу, текут слюнки?

— Ты восхитительна, — говорит Зак.

Я отвожу глаза, мне некомфортно быть в центре его внимания. Я никогда не умела принимать комплименты. И это заставляет меня осознать, что в возрасте почти двадцати трёх лет я так и не умею справляться с неловкостью при разговоре с сексуальным парнем.

— Расскажи о себе. Мы ужинали с тобой несколько раз, но до сих пор не говорили о Дженни Мур.

Зак потирает руки, будто я собираюсь открыть ему какие-то важные секреты, а я улыбаюсь.

— Ну, нечего особо рассказывать, я довольно скучная. — Пожимаю плечами и делаю глоток воды, которую принесла нам официантка.

— Я думаю, что это неправда. В твоих больших голубых глазах я вижу очень много секретов. Расскажи что-нибудь о себе.

— Я из Массачусетса.

— Мне уже известно это из твоего заявления на стажировку. Скажи мне то, чего я ещё не знаю.

Кусаю нижнюю губу и думаю, чем же поделиться... чем-то не слишком личным. Нервно дёргаю ногой под столом.

— Моя лучшая подруга Элль — из всех моих знакомых самая забавная. И быть вдали от неё мне очень тяжело. Мы с ней — полные противоположности, но отлично ладим. Она тебе понравится, — киваю я, размышляя о том, насколько сильно она бы ему понравилась. — Ты, скорее всего, влюбишься в неё… ну, большая часть парней влюбляются. — Я улыбаюсь, вспоминая Элль и все её сумасшедшие выходки.

— Она, как и ты, блондинка? — спрашивает Зак, поднимая бровь.

— Нет, у неё тёмно-каштановые волосы и карие глаза. Мы не похожи.

— Я предпочитаю блондинок с голубыми глазами, — подмигивает Зак.

Я заливаюсь румянцем и опускаю взгляд на колени.

— Расскажи мне о своём бывшем парне? В тот день я тебя не спрашивал, но это тот парень, который появился на работе?

Господи, мы можем поговорить о чём-нибудь другом?

Сжимаю на коленях ладони, ногти впиваются в кожу, но я веду себя так, будто его вопрос меня не беспокоит.

— Да, это мой бывший, Кайл.

Мне больно произносить его имя. Постоянные мысли о нём вытягивают из меня все силы, а жить без него невероятно трудно. Не думаю, что когда-нибудь смогу к этому привыкнуть. Не хочу привыкать, потому что это будет значить, что мне больше нет до него дела, а я не хочу прекращать любить Кайла МакКензи.

Официантка ставит на стол большую ещё дымящуюся пиццу и передаёт нам дополнительные салфетки. Я рада её вмешательству. Не хочу, чтобы этот вечер был посвящён моим проблемам.

Зак кладёт кусок пиццы на мою тарелку, и он уже почти отвёл руку, но я её ловлю.

— Береги пальцы, — шучу я.

***

Мы медленно идём в сторону моей квартиры: я полностью погружена в мысли о Кайле, а Зак набирает что-то на своём телефоне. Мой желудок набит под завязку просто неимоверным количеством еды, которую я съела, и сейчас мне хочется только одного: снять эти узкие штаны.

— Прости. Служебный долг, — говорит Зак, засовывая телефон в передний карман.

— Я только что поняла, что никогда не спрашивала, откуда ты?

Мой взгляд неотрывно смотрит вперёд, куда мы направляемся, — остался ещё один квартал.

— Вообще-то я из Массачусетса. Вырос в Бостоне. Я учился в Нью-Йоркском университете и, когда закончил, остался здесь жить.

— Твои родители живут там же? — спрашиваю я. Мне нравится узнавать о Заке больше.

На его лице появляется печаль.

— Мама ещё там, а отец умер несколько лет назад.

Протягиваю руку и на какое-то мгновение сжимаю его ладонь.

— Что с ним случилось?

— Несчастный случай.

— Зак, мне так жаль. Я потеряла обоих родителей, так что я знаю, каково это. Если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить, я рядом.

Когда мы подходим к моему дому, Зак ведёт себя тихо, он погружён в свои мысли. Я глажу его по предплечью и жалею, что вызвала у него такие печальные воспоминания.

— С тобой всё в порядке? — спрашиваю я, вглядываясь в его лицо.

Зак смотрит на меня сверху вниз и улыбается одними губами.

— Со мной будет всё в порядке. Просто кажется, что никогда не станет легче, и не важно сколько пройдёт времени.

Обнимаю его руками за талию и втыкаюсь лицом в мягкую ткань его рубашки. Он притягивает меня к себе ближе — одна рука лежит у меня на талии, другая — на моих лопатках. Мои груди прижаты к его груди. Меня окутывает запах его одеколона. Он напоминает мне аромат леса, в котором полно деревьев, или свежескошенной травы. В объятьях Зака приятно, но они не дают мне того же чувства комфорта и безопасности, которое появлялось у меня в объятиях Кайла. Я отстраняюсь и бросаю на Зака быстрый взгляд.

— Хочешь зайти выпить чего-нибудь?

Зак выпускает меня из объятий и согласно кивает:

— Да, я не прочь.

Видя эту уязвимую сторону Зака, понимаю, что он куда более ранимый, чем я себе представляла. Иногда постоянно улыбающиеся люди переносят удары судьбы хуже всех остальных.

Мы поднимаемся на лифте на мой этаж, и пока я открываю дверь в квартиру, чувствую, как внутри поднимается чувство беспокойства. Приводить к себе не очень хорошо знакомого парня не в моих правилах. Но это же Зак.

— Пиво или вино? — спрашиваю я, бросая ключи на маленький столик прямо у двери. Снимаю обувь и облегченно вздыхаю. Провести весь день на ногах, втиснутых в обувь на высоких каблуках? К такому я никогда не смогу привыкнуть.

— Пиво, пожалуйста.

Зак идёт через комнату к стене из окон и, засунув руки в карманы, смотрит вниз. Достаю из холодильника пиво, а себе наливаю бокал красного вина. Подхожу к нему, останавливаюсь, и пока мы стоим плечом к плечу, я вспоминаю день, когда здесь был Кайл. Сегодня всё закончится совсем по-другому.

— Мне кажется, что этот вид мне никогда не надоест, — говорю я.

За городом садится солнце, и взрыв ярких красок, смешивающихся с цветом неба, не сможет передать на холсте в точности ни один художник. Хотя, я уверена, что Джош принял бы такой вызов.

— Давай уже сядем, а то я просто валюсь с ног.

Зак смеётся, и мы усаживаемся на диван.

— Почему вы, женщины, всегда носите всё неудобное? Мне кажется, что носить что-то настолько неудобное, настоящее безумство.

— Я знаю, но важнее выглядеть хорошо, чем чувствовать себя хорошо, — говорю я, и сказанное звучит, как по мне, совершенно безумно. — Я проговорила и поняла, что это звучит глупо. Возможно, мне придётся пересмотреть свои взгляды, — хихикаю я.

— Ты так и не сказала, что произошло между тобой и твоим бывшим, — говорит Зак, а потом делает глоток из своей бутылки.

— Долгая и запутанная история, и я не уверена, что хочу рассказывать её сегодня вечером.

Или в любое другое время.

***

Осторожно отпираю дверь и незаметно проскальзываю в её квартиру. Полупустая бутылка вина на кухонном столе вызывает у меня улыбку. Интересно, сколько времени ушло на то, чтобы подействовало добавленное мной успокоительное.

Вид её обнаженного тела, распростёртого на кровати, застаёт меня врасплох. Должно быть, она уснула сразу после душа. Ещё влажные волосы оставляют на белой наволочке мокрые следы. Ещё в первый момент, когда я заметил её обнаженное тело, мой член затвердел. Но чем больше я смотрю на её великолепные формы, тем непреодолимее становится потребность скинуть напряжение. Расстегиваю пуговицу на брюках и до боли медленно открываю молнию. На мне нет трусов, и освобождённый член дарит мне чувство облегчения и заставляет сделать глубокий вдох. Крепко сжимаю свой член, пока не становится больно. Боль — это удовольствие. Смотрю на её промежность и ласкаю себя. Получаемое при этом удовольствие в тысячу раз лучше, чем я себе представлял. Её ноги расслаблены и расставлены в стороны так широко, что мне видна форма её половых губ. Мне так хочется провести по её щели языком. Чёрт. Продолжаю двигать рукой вверх и вниз и усиливаю хватку. Собираю с головки немного предэякулята и наклоняюсь к её промежности. Пододвигаюсь лицом как можно ближе, но при этом не опираюсь на кровать. Вытираю своё предсемя о её плоть и чувствую сладкий запах её соков. Чёрт. Она такая гладкая и мягкая под моими пальцами.

Хочу засунуть в неё кулак.

Порвать её дырку.

Заставить её кричать от боли.

Тогда и только тогда я войду в неё членом так сильно, что она будет умолять меня не останавливаться.

На мгновение закрываю глаза и стараюсь восстановить самообладание. Она для меня наибольшее искушение. Она для меня — самое серьёзное испытание моей воли.

Когда я открываю глаза снова, моя решимость возвращается. Я не уступлю этому желанию, пока не придёт время. Я должен придерживаться плана, как бы она ни проверяла мой самоконтроль.

Провожу пальцем по головке члена, представляя, что это её язык, а потом наклоняюсь и очень аккуратно глажу этим же пальцем её нижнюю губу. Я улыбаюсь. Я знаю, что теперь часть меня есть на её киске и на губах.

Скоро между нами не будет секретов.

Глава 12

КАЙЛ

В Бостон я вернулся пять дней назад, хотя, кажется, что прошло намного больше времени. Каждый день я отправлял Дженни милые сообщения или, по крайней мере, те, что казались мне милыми. Она ни разу не ответила, но я не собираюсь сдаваться.

В этом мире для меня важна только ты.

Не могу представить свою жизнь без тебя.

Прошу, прости меня. Я был таким тупицей.

Собираюсь съесть немного чипсов. Давай со мной?

Я люблю тебя так, как только мужчина может любить женщину. Даже сильнее.

Хочу, чтобы ты была рядом, каждую минуту и каждый день.

Я настолько отчаялся, что даже сфотографировал подаренную ею игрушечную утку, и отправил ей с подписью: «Мы скучаем по тебе».

Как бы мне не хотелось быть в Нью-Йорке с Дженни, но у меня есть свой бизнес. С моей стороны нечестно заставлять Дерека тащить на себе все обязанности. Кроме того, мне нужно время, чтобы перегруппироваться и придумать план по возвращению Дженни. Она не похожа на других женщин; она особенная. С ней я действительно облажался и понимаю, что нужно многое исправить. Хотя пока и не знаю как. Что делать парню, когда он, не поняв вовремя, профукал своё счастье? Мне никогда не приходилось сталкиваться с подобным раньше. Меня такое никогда не заботило.

— Кайл. — В мой кабинет заходит Дерек. — Это для тебя.

Он протягивает мне большой курьерский конверт. На нём нет обратного адреса, и внутри у меня всё сразу сжимается: инстинкты подсказывают, что содержимое конверта, не важно что там внутри, мне не понравится. Тяну язычок и открываю конверт. Заглядываю внутрь и вижу фотографии. Вытаскиваю их и внимательно рассматриваю: передо мной очень много фотографий Дженни и Зака. Большинство из них вполне невинны: Дженни с Заком просто идут бок о бок или разговаривают. У меня в руке остаются пять или шесть последних фотографий и вот тут я стискиваю зубы и чувствую, как закипает внутри кровь. Кулаки сжимаются сами собой. Пытаясь сбросить охватившее меня напряжение, разгибаю пальцы и слышу, как щелкают костяшки. Смотрю на фотографии, где Дженни стоит в объятиях Зака. Я настолько зол, что едва могу видеть. Её голова лежит у него на груди, глаза закрыты, будто она полностью растворилась в том моменте. Чёрт. Только этого дерьма мне сейчас не хватало.

— Что за мужик? — спрашивает Дерек, выдёргивая меня из видения, где я душу Зака и выжимаю из него последние капли жизни. Показываю ему одну из компрометирующих фотографий, и он присвистывает.

— Как думаешь, что происходит? — Дерек ведёт подбородком в сторону фото.

— Надеюсь, ничего. Но я в этом не уверен.

Господи Боже, прошу, скажи мне, что она не продвинулась в их отношениях дальше.

— Ты знаешь этого парня? — спрашивает Дерек, показывая мне одну из фотографий.

— Его зовут Зак. Он с ней работает. Я познакомился с ним, когда был в Нью-Йорке. В первый день нашей с Дженни встречи он пошёл вместе с ней обедать. — Я бросаю фотографии на стол и тру пальцами глаза. — Она сказала, что они просто друзья, коллеги.

Хотел бы я стереть из памяти увиденное. При воспоминании о том, как Дженни стояла в объятиях Зака, как он целовал её губы, во мне стремительной волной поднимается гнев. Вскакиваю с кресла и одним движением сметаю фотографии на пол. Чёрт возьми! Начинаю ходить по своему кабинету взад и вперёд. Руками сжимаю голову. Я не могу потерять Дженни. Она мне слишком сильно нужна.

— Кайл, чувак, успокойся. Увольнение не поможет ситуации. Мы должны действовать методично и выяснить об этом парне как можно больше. И ещё узнать, кто сделал эти фотографии.

— К черту всё. Мне нужно вернуться в Нью-Йорк и надрать ему задницу.

***

В Нью-Йорк я приезжаю через четыре часа. Сначала мне пришлось зайти домой за вещами. Заселяюсь в тот же отель, в котором останавливался прошлый раз, и смотрю на время. Сейчас три часа дня. У меня ещё есть пара часов, пока Дженни выйдет с работы.

Пришло время для игры. Никакого больше мистера «чертовски хорошего парня».

Когда появляется Дженни, я жду её в вестибюле. Сначала она меня не замечает: её взгляд прикован к телефону. Но когда Дженни поднимает глаза и видит меня рядом с лифтами, то замедляет шаг. Во взгляде читается растерянность.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она резким тоном.

Я улыбаюсь:

— Что? Неужели никакого «Привет»? Никакого «Кайл, рада тебя видеть»?

На мгновение Дженни закрывает глаза, может, собирается с мыслями, а, может, пытается успокоиться. Когда она их открывает, злость в её взгляде сменяется грустью. С этим взглядом я знаком. Я вижу его каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.

— Привет, Кайл. Извини. Не хочу быть с тобой стервой. — Дженни прикусывает нижнюю губу. — Давай пойдём ко мне и поговорим.

— Да, с удовольствием.

Спускаясь в лифте, ловлю себя на том, что при воспоминании о фотографиях, полученных по почте, начинаю злиться. А в сочетании с устроенным Дженни дерьмовым приёмом чувствую, что мой дикий нрав готов показаться вырваться наружу.

К тому времени, как мы входим в её квартиру, я уже готов к ответам и не собираюсь их долго ждать. Дженни кидает ключи на стол у входа и ставит на пол свой портфель. Я смотрю, как ткань черного платья без рукавов плотно облегает изгибы её идеальной попки, когда она наклоняется и снимает каблуки. У меня проскальзывает мысль, что она одевала их для Зака, и острая ревность начинает грызть изнутри.

Иду за Дженни на кухню, любуясь, как с каждым изящным шагом плавно покачиваются её бёдра. Неважно насколько я на неё зол, от этого я не перестаю желать её меньше.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Дженни сжимает ручку холодильника. Я кладу руку на дверь, не давая её открыть.

Дженни оглядывается:

— Кайл, какого чёрта?

Достаю их самую компрометирующую фотографию из заднего кармана — я засунул её туда перед выходом из дома. Разворачиваю и показываю. Дженни распахивает глаза и ахает:

— Это твоя работа?

Я открываю рот, чтобы задать вопросы, но Дженни перебивает.

— Ты следил за мной? — спрашивает она и повышает голос. — Это низко, даже для тебя, Кайл.

— Я не следил за тобой. Эту пачку твоих фотографий с Заком мне прислали сегодня по почте. Я приехал разобраться, что происходит.

Расстроенно провожу пальцами по своим коротким волосам.

Дженни складывает руки на груди:

— И я должна в это поверить?

Она поднимает бровь и скептически на меня смотрит. Я вижу её сомнения и начинаю беситься. Сжимаю зубы и стараюсь сдерживаться. Хочу вразумить её, но вместо этого хватаю её за руки и прижимаюсь к её рту губами. Запускаю пальцы в её золотые локоны и крепко их сжимаю. Она судорожно выдыхает мне в рот, и для меня это самая сексуальная вещь в мире. У меня резко отказывают тормоза и я слетаю с катушек. Напираю, жадно впиваюсь в её губы и мы с грохотом врезаемся в шкафы. Хочу вытрахать из неё всё плохое отношение ко мне, отшлепать за её сомнения по восхитительной попке и показать, что она не сможет без меня жить. Рычу, хватаю обеими ладонями её бёдра и трусь своим членом о её промежность. Боже. Она дёргает меня за волосы, и это заводит ещё больше.

— Ты пожалеешь, что сомневалась во мне, — рычу ей в рот и прикусываю её нижнюю губу. Зажимаю между зубами и держу в плену, пока расстегиваю молнию сзади на платье. Стягиваю его вниз и ткань свободно падает на пол. Боже милостивый, Дженни без бюстгальтера. Щипаю оба соска, и Дженни охает. Не знаю, то ли от удовольствия, то ли от боли. Плевать. Эта девушка заставляет меня терять рассудок. Провожу языком по её нижней губе, зализывая укус, и её ногти царапают мою шею, оставляя кровавые полосы. Чёрт. Она с силой прижимается к моей груди. Ловлю её руки и, утягивая её за собой, врезаюсь в стену. От удара стена сотрясается и висящая на ней картина падает на пол и разбивается. Подхватываю Дженни, удерживая за попку, — подальше от разбитого стекла. Кусаю её шею и заставляю вскрикнуть. Хочу поставить на ней свою метку, чтобы никто никогда к ней не прикасался. Она только моя.

Несу её к столу в гостиную, сажаю на край и толкаю назад. Её спина соприкасается с холодным деревом и Дженни охает. Срываю с неё трусики и стягиваю их вниз.

— Эта вагина только моя.

Раздвигаю ей ноги, подтягиваю стул и сажусь. Вся розовая и мокрая от желания, распластанная передо мной на столе, она выглядит просто невероятно. Пусть сколько хочет рассказывает, что ненавидит меня. Её тело говорит мне совсем о другом. Мышцы на животе поджимаются. Я наклоняюсь вперёд, с нетерпением ожидая, как почувствую вкус самой сладкой в мире вагины. Провожу языком по её дырочке, слизываю соки и глухо стону. Дженни жалобно всхлипывает и приподнимает попку вверх, толкаясь своей горячей плотью мне в лицо. Моя девочка хочет того же, что и я.

— Да, детка, дай спрятаться в твоей киске, — говорю я, прижимаясь лицом к её жаркой щели. Вылизываю языком вход в её дырочку, толкаюсь носом в клитор и пью соки. Чёрт, могу делать это хоть всю ночь. Засовываю в неё два пальца и губами тянусь поиграть с клитором. Всасываю его, тереблю и перекатываю кончиком языка. Она стонет и пододвигается бёдрами ко мне ближе. Свободной рукой прижимаю её к столу.

Рычу Дженни прямо в вагину:

— Не двигайся. Замри и не шевелись.

Сгибаю внутри неё пальцы и тру место, которое сводит её с ума. Впиваюсь губами в набухший клитор, втягиваю, и Дженни на столе мотает головой из стороны в сторону. Она открывает рот, выдыхая воздух маленькими порциями: оргазм уже близко. Когда её ноги начинают мелко дрожать, а тело вибрировать, я ускоряю движения пальцами и языком. Дженни кончает с долгим стоном, и я снова погружаю в неё язык, наслаждаясь вкусом её оргазма.

Расстёгиваю джинсы и опускаю их так, чтобы они сами сползли по ногам. Беру Дженни за бёдра и переворачиваю на живот. Одной рукой шлепаю её по попке и потираю место удара другой. Резко дёргаю Дженни со стола, на себя, и она от удивления вскрикивает. Сажу её себе на колени, спиной прижимаю к своей груди, а ноги развожу широко в стороны — теперь её голени прижимаются к внешней стороне моих ног. Кусаю её за мочку уха и поднимаю вверх так, чтобы мой член находился у её входа. Ввожу внутрь только головку. Держу Дженни так и наблюдаю, как она медленно скользит по длине моего толстого члена вниз до тех пор, пока я не погружаюсь в неё по самые яйца. Она стонет — её жаркая дырочка привыкает к моему размеру. Одной ладонью сжимаю ей грудь, а другой обхватываю горло.

Рычу ей прямо в ухо:

— Покатайся на мне верхом, малышка. Покажи, на что ты способна.

Дженни обнимает меня за шею и откидывает голову на моё плечо, а потом вжимается в меня бёдрами. Горячими стенками внутри стискивает мой член, и я с трудом сдерживаюсь. Поднимаю бёдра, она с силой об них трётся и вжимается. Отрываю руку от её груди, нащупываю клитор и тру, зажав между большим и указательным пальцами. Контролирую силу нажима и темп, чтобы они совпадали с моими толчками. Чувствую, что Дженни снова на грани. Сжимаю ей горло, сильно, чтобы знала, кому принадлежит. Дженни кончает со стоном, стискивая мой член плотными горячими стенками. От этого ощущения — лучшего в мире — срываюсь в собственный сильный оргазм. Чёрт возьми, нет ничего лучше, чем кончать в неё, забрызгивая всю её киску своей спермой. Я как животное, которое метит свою территорию. Моя.

Отпускаю ей горло и скольжу рукой вниз к груди. Держу её крепко и, нежно прикасаясь губами, целую её шею.

Шепчу на ухо:

— Дженни, я люблю тебя.

Её тело дрожит, и она начинает рыдать. Не знаю, почему она плачет, но такой её вид разбивает мне сердце. Поднимаю Дженни и поворачиваю к себе лицом. Всматриваюсь в её наполненные слезами глаза и вижу, какую сильную боль ей причинил. Какой же я гад. Я должен как-то загладить свою вину. Обнимая её за шею, прижимаю к своей груди и слушаю её рыдания. Чувствую, что Дженни сейчас нужно именно это.

Когда слёзы заканчиваются, уношу её на кровать. Кладу на постель и сам, устроившись рядом, прижимаюсь к её спине. Обнимаю Дженни за талию и думаю обо всём, что нужно ещё сказать.

— Прости, что оттолкнул тебя. Дженни, в своей жизни я сделал много сомнительных вещей. По работе мне приходилось делать много плохого, чем вряд ли можно гордиться, но я всегда мог оправдаться, потому что делал их ради благих целей. Знаю, что причинил тебе боль, но хочу, чтобы ты знала, что я старался сделать то, что считал для тебя правильным. — Делаю паузу, вдыхаю её сладкий запах и думаю, что, возможно, чувствую этот аромат в последний раз. — Я не знал, смогу ли когда-нибудь вернуть свои воспоминания о тебе, поэтому и не хотел, чтобы ты тратила время в ожидании того, что, возможно, никогда не произойдёт.

Дженни поворачивается ко мне, и в её глазах я вижу вспышку гнева. Потом она начинает говорить.

— Ты принял решение, даже не обсудив со мной. Мы могли бы об этом поговорить, но ты даже не дал мне такой возможности. Ты просто отослал меня, как будто я для тебя ничего не значу. — В её глазах стоят слёзы. — Кайл, ты сделал мне больно, и ещё хуже, что сделал так бессердечно. Я даже не подозревала, что такое возможно, и не смогла подготовиться к подобному повороту. Я отдала тебе сердце, открылась и полюбила, а ты скрыл от меня очень важные вещи… жизненно важные вещи.

Дженни прикусывает губу и закрывает глаза. Когда снова их открывает, я тону в их лазурной синеве.

— Почему ты не рассказал мне об осколке пули?

Чёрт. Я знал, что этот вопрос всплывёт рано или поздно.

— Сначала я ничего не говорил, потому что никого не хотел в это втягивать, но потом я просто в тебя влюбился. А когда мы уже начали встречаться, я не знал, как сказать. Я ненавидел себя за то, что не сказал сразу, и мне казалось жестоким взваливать на тебя эту ношу. Я не хотел, чтобы ты думала, что каждое наше мгновение вместе может быть последним.

— Я понимаю причины, которые побудили тебя так сделать, но после всего, что было между нами, и после всех твоих ошибок, которые я тебе простила, как мог ты подумать, что я не захочу нести это бремя с тобой?

Поднимаю руку и убираю Дженни волосы с лица. Она — само совершенство и я не могу представить без неё свою жизнь.

— Дженни, я больше не хочу быть без тебя. Я люблю тебя. Ты мне нужна. Прошу, скажи, что ты простила меня и даёшь нам ещё один шанс.

В моём взгляде — мольба, и в ожидании ответа я задерживаю дыхание.

— Кайл, я люблю тебя, и да, я тебя простила. Я дам нам ещё один шанс, если ты перестанешь принимать за меня решения. — Дженни кладёт на мою щёку ладонь, я чувствую её мягкость и внутри рождается надежда. — Я взрослая, и мне не нужна твоя защита. Я думаю, что хорошо понимаю, как быстро всё может измениться. В своей жизни я уже сталкивалась с самыми разными трудностями. — Дженни вздёргивает подбородок, и в её голосе слышится решительность. — Я сильная… мне хватит сил пережить наше расставание, если у нас ничего не получится. Не испорти всё снова.

***

Ублюдок. Что он здесь делает? Сейчас он должен быть в Бостоне.

Внутри меня вскипает ярость.

Не могу поверить, что она его простила.

Всё не так, как я планировал. Барабаню пальцами по внешней стороне бедра — мой старый нервный тик. Чёрт. Нужно что-то сделать, чтобы убрать его с дороги. Если он будет рядом, она никогда не станет моей.

Беру со стола длинный охотничий нож и с восхищением наблюдаю, как от металла отражается свет ламп на кухонном потолке. Представляю, как этим ножом бью Кайла в живот, вкладывая всю свою силу в удар. Слышу звук быстро входящего в плоть лезвия и, когда вытаскиваю его, громкий всасывающий чпок. Кайл начнёт стонать и упадёт на пол, но я буду ждать этого момента. Я буду ждать, когда смогу нависнуть над ним и вонзать нож ему в живот снова, снова и снова. Он будет лежать передо мной и истекать кровью… до смерти, как свинья. Я буду наблюдать, как он становится всё слабее и слабее, и когда наступит его последний вздох, я скажу ему своё имя.