Знак Лукавого

Глава 10 БОЛОТНЫЙ ГРАФ

К вечеру я оклемался от первого сеанса снятия заклятия. К тому времени улегся и ледяной ветер. Откуда-то с далеких равнин накатили волны теплых ветров, и мы с Тагарой снова выбрались в лес. Для людей Хирама это был мой инструктаж подмастерью на лоне природы. Для нас самих – попытка уяснить, как жить и действовать дальше в тот короткий период, что отделял нас от встречи с Вратами Арсенала. Смутное ощущение того, что этот странный – дистанционный – сеанс общения с мэтром что-то дал мне, не покидало меня. Вот только удалось ли мне вспомнить то, что нашептала мне примерещившаяся тварь, я не смог.

Похоже, что Тагара тоже использовал первую половину дня для того, чтобы как следует отоспаться. Так что мы оба были относительно бодры, и мысли наши были как никогда ясны. Неясным было только наше ближайшее будущее. Судя по звукам, которые наполняли пещерный бункер Хирама, в нем шла интенсивная подготовка к предстоящей экспедиции к Вратам. В подземной конюшне меняли подковы лошадям в коридорах были свалены какие-то тюки. На освещенной площадке у скального «забора» озверелого вида мужики перебирали и чистили свои стволы. Вид у всего здешнего народа (в банде с полсотни человек) был предельно занятой.

Вне игры оставались Ромка, Аманеста и еще человек шесть бандитов, верно оставленных приглядывать за окружающей обстановкой. Сейчас почти все они торчали на берегу острова, обращенного, по идее, к тем предгорьям, с которых мы пришли сюда – на болота. Мой брат со своей неординарной подругой устроились от них поодаль, но, как и люди Хирама, были поглощены природным представлением, разыгрывавшимся вдалеке, у невидимых раньше в тумане отрогов гор.

Там, очевидно, столкнувшиеся потоки холодного и теплого воздуха грозили породить нешуточную грозу. Темные, словно груды угля, тучи громоздились все выше и, казалось, уже скрыли от нас вершины горного хребта. Впрочем, когда их пронзали всполохи молний, бивших где-то за гранью горизонта, тени этих вершин на доли секунды грозными призраками вставали в полнеба.

Меня словно толкнуло изнутри – ведь оттуда, от гор, вспышками молний должно было прийти подтверждение Учителя, что моя с ним встреча этим днем была и вправду магическим контактом, а не видением, вызванным в моем мозгу хитроумными препаратами, сварганенными специалистами Светлого Ордена. Я кивнул Тагаре следовать за мной и вместе с ним остановился невдалеке от берега, метрах в трех-четырех от Романа и Аманесты.

«Вечером, с наступлением темноты», – вспомнил я слова мэтра. Вечер был налицо, и темнота уже опускалась на Ничейный остров. Я присмотрелся к вырисовываемым сполохами контурам гор.

– Как бы сюда гроза не докатилась, – высказала свои опасения Аманеста.

Роман принялся плести метеорологический прогноз, а Тагара насупился, исподлобья наблюдая за мной. Он понял, что мой интерес к далекой грозе диктуется чем-то большим, чем простое любопытство. Он уже хотел было о чем-то спросить меня, когда небо над горами прорезала слепящая вспышка, куда более яркая, чем все прежние. За ней последовали вторая, третья – все одинаково яркие и все словно короной одевшие одну из далеких вершин. Четвертую, если смотреть на горный кряж с острова.

Все было так, как и определил во время сеанса мэтр: после четвертой вершины молнии одели ослепительной короной первую. Затем наступила очередь шестой вершины.

Когда этот цикл повторился третий раз, я подхватил Тагару под локоть и двинулся назад, в пещеру. Тем более что гроза явно приближалась к побережью. Что ж, значит, магический контакт с мэтром был реальностью, а не игрой моей фантазии. Тем лучше.

Надвигалась ночь, то время, которое мне, в отличие от простых смертных, надо было посвятить теперь бесконечным упражнениям, медитации и попыткам пробудить в себе хоть малейшие магические способности.

А еще мне надо было сосредоточиться над подгонкой того детального плана, который мы – я и мэтр – должны были привести в действие там, у Врат Арсенала, к тем условиям, которые выпадали нам в реальности.

Под утро я все-таки украл у своих ночных студий пару часов зыбкого, больше похожего на обморок сна.

* * *

Перед следующим сеансом магического контакта и снятия заклятия я вышел в лес и спустился к берегу. Как и ожидал, я застал там Тагару. Мальчишка ловил стрекоз, еще только начавших взлетать из просыхавших после ночного дождя камышей. Мы успели переброситься только парой слов, когда по тропинке заскрипели шаги и послышался сухой кашель. (Кашель Сизого Хирама был таким же каркающим, как и его голос.)

Тагару словно ветром сдуло в камыши ровно за две секунды до того, как на берег вышел старый атаман. Он был мрачен и, видимо, расстроен какими-то своими обстоятельствами. И, хотя обстоятельства эти, скорее всего, не касались меня никоим образом, раздражение, ими вызванное, излилось на меня – если и не полностью, то в большей своей части.

– Ты потребовал у меня помощника, маг! – напомнил мне старик. – И тут же получил его! Но ни я, ни кто-либо из моих людей не видит, чтобы ты посвящал свое время тому, чтобы научить мальчишку чему-нибудь путному из своего ремесла! Мальчишка, когда он не пожирает мои запасы, дрыхнет у себя на сене. А когда не дрыхнет, то прохлаждается с тобой, прогуливаясь по лесу. Это не дело! Я должен быть уверен, в том, что там – у Врат – ты сможешь продемонстрировать нам всем что-то получше, чем умение травить детские байки!

Разумеется, это был необоснованный «наезд». Впрочем, такой ли уж необоснованный? Я явно пренебрег внешними эффектами, которые могли бы впечатлить атамана и его приближенных, кто-то из которых, без сомнения, и надул ему в уши все те обвинения, что посыпались на меня.

– Так чего же вы от меня хотите? – осторожно спросил я. – Чтобы я обучал мальчишку летать по воздуху или взглядом гасить и зажигать свечки? Давайте оставим эти номера для ярмарочных балаганов. Я пока что выяснял, чему успел научиться парнишка у Лысого Кальвина. Ведь вы знаете, что он больше года проходил в учениках-подмастерьях у этого мэтра.

– Интересно, каким же Знаком оказался мечен этот дакла, если сподобился попасть в ученики к этому мастеру? – язвительно проскрипел Хирам. – И откуда мог взяться Знак у даклы, рожденного здесь, в Странном Крае? Это ведь ваша привилегия – привилегия пришельцев с Большой Земли – быть Меченными Знаками Судьбы!

Я, право, слегка растерялся. Вчера, когда Тагара вдохновенно плел откровенное вранье своей заступнице Аманесте и ее бой-френду, мне и в голову не пришло задать мальчишке такой провокационный вопрос, который сразу вывел бы его на чистую воду. Ну что ж… Теперь этот вопрос достался мне. Врать не имело ни малейшего смысла – я готов был поклясться, что первый же внимательный осмотр не обнаружил бы на коже Тагары ни малейшей мистической отметки. Но опыт искусства выворачивания совершенно неоспоримых фактов наизнанку у меня был основательный – хотя бы благодаря урокам мэтра Касси.

– Никакого Знака у Тагары нет и быть не может! – заявил я твердо и невозмутимо. – Его и не думали тренировать на мага, как покойного Кунни, например. Он помощник, ассистент… Такие тоже нужны в нашем деле. Кому-то надо следить за нашим магическим скарбом, катать за нами тележку с инвентарем, поддерживать огонь под тиглями… И в этом плане подготовка у мальчишки…

– Подготовка мальчишки! – воскликнул старик. – Пфе! А твоя-то собственная подготовка, маг? С ней как обстоит дело? Что-то ты не порадовал моих ребят ни одним из тех фокусов, которыми любой уважающий себя заезжий маг обычно веселит принявших его хозяев… Все, что я знаю о тех чудесах, что ты творил, это только лишь рассказы досужих людей! Почему бы тебе вот прямо сейчас не порадовать старого Хирама парочкой каких-нибудь твоих дежурных фокусов? Ну давай же! Я жду!

К чему, к чему, а к такому неожиданному и скоропалительному экзамену я, что и говорить, не был готов.

– Что же вы хотите, господин атаман?! – тоном оскорбленной невинности возопил я. А что мне еще оставалось. – Достать вам луну с неба, молнию из тучи, кролика из рукава? Или, быть может, пройтись по воде аки посуху?

В некотором запале, в который поверг меня мой собственный монолог, я выкрикнул заклинание и опустил ногу на сонную поверхность болота. Не представляю, что бы я стал делать, просто-напросто промочив себе ноги. Но болотная вода повела себя странно. Она – о чудо! – спружинила под моей подошвой!

Не веря собственным глазам (как, впрочем, и другим органам чувств), я отчаянно сделал второй шаг по воде. Затем – третий и четвертый. А потом в состоянии наступившего обалдения просто меланхолически побрел прочь от берега. Это не напоминало прогулку по паркету, но и по матрасу, наполненному водой, тоже. Скорее, это было хождением по очень туго натянутому батуту. Что ж… уже первый сеанс снятия заклятия, без сомнения, дал самые потрясающие результаты…

Позади раздалось выкрикнутое каркающим голосом Хирама удивленное проклятие, затем – оглушительный плеск и новый каскад крепчайших выражений.

Я оглянулся. Недоверчивый атаман, наверняка подозревая какую-то хитрость в виде цепочки подводных камней или натянутой под водой сети, решительно последовал по моим следам и тут же провалился в затянутую ряской жижу по пояс. Теперь он ожесточенно барахтался в грязи и призывал все силы ада на голову того, кто сыграл с ним эту злую шутку.

– Напрасно вы это, господин Хирам, – искренне попенял ему я, возвращаясь и помогая ему выбраться на берег. – Я же вам просто продемонстрировал элементарное умение мага. А вы-то зачем полезли в топь? Ведь вы же не маг…

– Не маг, – согласился он, быстро возвращая себе обычное хладнокровие. – Хм… Напрасно я грешил на твою выучку, маг… Вот что, пойдем-ка отсюда побыстрее, пока никто не сподобился встретить меня в таком виде…

Я громогласно заверял его в том, что вовсе не в обиде и вообще не случилось ровным счетом ничего серьезного. Повышенная громкость моего голоса объяснялась не столько огорчением в связи с приключившимся конфузом, сколько желанием заглушить с трудом сдерживаемое хихиканье Тагары, доносившееся откуда-то из глубины камышей.

Старикан меж тем забыл, что наверху, на обрезе берега, куда от камышей выводила нас тропинка, его дожидался верный Джош. Увидев нас и то, в каком состоянии каждый из нас находился, он истолковал приключившееся, по его мнению, внизу на свой манер.

– Я же говорил, – уверенно заявил он, протягивая атаману руку, чтобы помочь ему выбраться на тропинку, – что это не маг, а полное фуфло! С этим типом вы только стыдобы натерпитесь!

Старик лишь обдал его пылающим холодным огнем взглядом и руки его не принял. Я же только добавил от себя какое-то заклинание, смысл которого уже успел благополучно забыть. До сих пор я пользовался этими словами и звукосочетаниями, которые заставлял меня усердно заучивать мой мэтр, просто как заменителем кучерявого воронежского мата, часто просившегося мне на язык в Странном Краю.

Уже пройдя по направлению к пещере полсотни метров, мы оба одновременно оглянулись, обеспокоенные тем, что не слышим за спиной торопливой припрыжки верного Джоша. Тот пребывал в окаменении – в прежней позе, согнувшись в три погибели над небольшим обрывчиком, ведущим к берегу, и вытянув услужливую руку вперед и вниз. Атаман воззрился на меня с молчаливым недоумением. Я так же молча пожал плечами. «Надеюсь, я его не на всю жизнь этак оприходовал», – подумал я. Как снять заклятие, которое случайно наложил на бедолагу, я, естественно, не представлял. С тем мы и разошлись – каждый в свой вход в Подземелье…

В состоянии полнейшей прострации я добрел до своей спальни и рухнул на лежанку. Сколько ни вдалбливал в меня Учитель теоретические основы здешней магии и сколько ни готовил психологически к роли мага – хотя бы и липового – к столь неожиданному появлению у меня колдовских способностей я готов не был!

Хождение по водам не прошло для меня бесследно – свои мокасины все-таки промочил. Что до Джоша, то, по свидетельствам очевидцев, он простоял у обрыва в той же позе до тех самых пор, пока солнце не поднялось в зенит. Ясно, что среди людей Хирама за мной теперь утвердилась слава мага опасного и злопамятного.

Впрочем, пребывать мне в этой компании оставалось недолго. Развязка всей этой околомагической истории приближалась стремительно. Да и время для меня летело со скоростью просто сумасшедшей.

За последующие двое суток еще два магических контакта с мэтром и два сеанса снятия заклятия основательно вымотали меня. Остаток времени съедали тренировки и медитации. Тагаре я велел присутствовать на всех этих сеансах образцово-показательного самоистязания. Дабы снова не быть обвиненным в небрежении обучением своего подмастерья.

* * *

Впрочем, после имевших место конфузов желающих «наехать» на меня больше не замечалось.

Мэтра чрезвычайно вдохновил подробный рассказ о столь успешном проявлении моей способности управляться с магией. Он выдал мне уйму новых рекомендаций, как пользоваться находящимися у меня магическими препаратами и инструментами. Упражнения по преодолению заклятий Забвения стали основным, что занимало теперь мое время. Мэтр сообщал мне то одну, то другую научную или магическую истину и тут же запечатывал ее заклятием Забвения той или иной силы. После чего с помощью многочисленных ухищрений мне предлагалось преодолеть или обойти эту преграду, установленную в моей памяти. На этом пути у меня наметились вполне определенные успехи. В конце концов речь шла не столько о магии, сколько о психофизиологии.

А вот с собственно магией успехи у меня если и появились, то чисто случайные, не зависящие от моего сознательного желания. Кроме неожиданной прогулки пешком по водам и временного паралича, который я наслал на злополучного Джоша, успехи мои сводились к паре свечек, зажженных взглядом, да к нескольким сериям удачного предсказания расклада карт и выпадения игральных костей.

Я твердо пришел к выводу, что для того чтобы заставить мое подсознание вспомнить о его – так и неизвестном сознанию – умении управляться с магией, этому подсознанию необходим какой-то стресс. Страх неизбежной смерти – на плато, перед лицом огнедышащей твари. Страх и отчаяние, охватившие меня в Лабиринте. Страх разоблачения и злая обида, заставившие водную гладь стать под моими ногами твердью. Просто злость на глупые слова услужливого хитреца Джоша…

Впрочем, похоже было, что толи химия мэтра, то ли наши усилия по снятию заклятия здорово снизили у меня необходимый для превращения в мага порог стресса. А ведь в запасе у меня еще более мощные препараты. Но и более опасные в то же время…

Самое сильнодействующее средство было оставлено мэтром, разумеется, для применения уже непосредственно у самих Врат. Выглядело это средство весьма прозаически. Это был запрессованный в обычный пластик простейший набор: таблетка и шприц-ампула – вроде тех, в которых расфасованы армейские «антидоты», предназначенные сводить на нет последствия применения коварным противником боевых отравляющих веществ.

Набор этот получил в нашем «жаргоне на двоих» условное наименование «Абсолют». Не в честь финской водки, конечно.

* * *

Теперь, до того момента когда мне предстояло на «Абсолют» этот положиться, оставались уже только считанные часы. Караван (а может быть, кавалькада или конвой) в два десятка всадников тронулся из логова Хирама к тому времени, когда солнце, задержавшееся в тот день в зените, проявило наконец желание склониться к закату, обозначив тем самым близкое наступление судьбоносной третьей ночи.

Ромка и мой «ассистент» Тагара были включены в состав экспедиции, видно, автоматически. А вот Аманеста на правах наследницы была оставлена за старшего – приглядывать за островной норой своего приемного папаши и за народом при норе. Это путало нам с Романом все карты, но оставалось надеяться на то, что ушлая дочь атамана изыщет для себя выход из положения. Командовал походом, естественно, сам старый атаман.

Я снова удостоился наложения светонепроницаемой повязки на свою физиономию и опять временно перешел в категорию слепых. Снова мы превратились в подвижный провиант для полчищ крылатых паразитов, поднявшихся над болотами. Снова под подковами наших коней чавкала гнилая жижа, готовая в любой момент оказаться непроходимой топью. Движение каравана было медленным и тоскливым, наводящим на мысли о катафалках и о похоронных процессиях вообще. Я еще в период своей военной жизни отметил, что трудно придумать что-нибудь более отвратительное, чем сочетание предстоящего боя, всегда связанного для каждого, кто на этот бой идет, с вопросом «быть или не быть», и рутинного, утомительного и обычно к тому же еще и унизительного процесса приближения к этому бою.

Тонкий писк комаров, гулкие и непонятные звуки, редкие реплики, которыми обменивались мои спутники, и, главное, повязка, лишившая меня зрения, – все это странным образом изменило мой слух и даже саму мою способность оценивать по слышимым звукам то, что происходило вокруг. Начиная с какого-то момента я понял, что наш караван не одинок среди пустынных болотных хлябей.

Сперва откуда-то издалека, а потом уже явственно приближаясь к нам, в наполненном комариным писком воздухе стали ощущаться звуки, издаваемые еще одной кавалькадой, осторожно пробирающейся по залитым гнилыми водами пространствам. Двигалась эта – вторая – кавалькада то ли в одном с нами направлении, то ли просто наперерез нам. Сближение наших караванов продолжалось довольно долго и в конце концов ознаменовалось приглушенными окликами, таким же негромким разговором и наконец остановкой и каскадом звуков, которые производили спешивающиеся конники и их освободившиеся от груза кони.

Предложено было спешиться и мне. Как и в прошлый раз, мне сначала – в несколько рук – помогли покинуть седло и только потом, поставив меня на ноги, освободили от повязки на глазах. Правда, в этот раз мы были уже вовсе не в подземном зале скального логова. Мы торчали на пронизывающем ночном ветру под беззвездным и безлунным – должно быть, затянутым облаками – небом. Сориентироваться в окружающей обстановке было почти невозможно. Скорее всего, мы находились на каком-то выпирающем из болота островке или на отмели. Об этом говорило наличие твердой и относительно сухой земли под ногами. Хоть какой-то свет вокруг источали только несколько фонарей – электрических, керосиновых и каких-то других, неизвестной мне конструкции. Все они, вместе взятые, давали не бог весть сколько света. К тому же светило большинство из них в землю, под ноги своим хозяевам, а остальные дергались в различных направлениях и то вспыхивали, то снова гасли и, в общем, больше сбивали с толку, чем приносили пользы. С трудом в темноте вокруг угадывались тонкие стволы деревьев.

Все это вовсе не напоминало ни прибытия в конечный пункт нашего маршрута, ни даже случайного или запланированного привала. Учитывая, что вокруг меня сгрудилось целое кольцо бряцающих оружием людей и черную повязку, закрывающую лицо, с меня сняли, можно было полагать, что и остановка, и встреча со второй кавалькадой имеют какое-то отношение ко мне.

В этом предположении я не ошибся.

Из общей массы народу, толокшегося вокруг меня, энергично обрисовались и двинулись ко мне трое вооруженных галогеновыми фонариками, которые они, подойдя вплотную, наставили на меня. Слава богу, не прямо в лицо, чтобы я не заслонялся руками и не мешал разглядывать свою физиономию.

Это имело плюс – и я мог рассмотреть их в отраженном свете прожекторов. Все трое были мне знакомы. Роль хозяина, представлявшего меня двоим остальным, играл, разумеется, Сизый Хирам, что было совершенно естественно. А вот оба его, надо полагать, гостя из встретившей нас кавалькады меня порядком удивили.

Одного из них я узнал ценой легкого напряжения памяти. Как-никак преподобного Баума я в свое время мог рассматривать на протяжении не слишком долгого времени, да к тому же в одеждах, почти скрывавших все его приметные черты, за исключением моложавого веснушчатого лица. Теперь он был наряжен в походный костюм. Этот наряд гораздо больше подходил его ковбойской физиономии, чем одеяние духовного лица.

Второй из заинтересовавшихся мною гостей был другим моим знакомым, изрядно подзабытым в ворохе впечатлений, набежавших с той поры, как мы последний раз виделись с ним. Уж его-то – человека с именем, напоминавшим более фамилию, с Ходоком Крикмором – я никак не ожидал встретиться в подобных обстоятельствах.

– Узнаете? – спросил Хирам. – Это тот парень, которого вы сватали мне?

– Ну что ж, вы выиграли, – кисло улыбнулся Баум, обращаясь к атаману. – Вам удалось то, что не удалось нам…

Он снова посмотрел мне в лицо, на этот раз – в глаза.

– Вы совершенно напрасно так драматически прервали наши переговоры тогда, в Лабиринте, маг… – с наигранным сочувствием в голосе произнес он. – Как видите, вам все равно пришлось пойти на капитуляцию. Только на гораздо менее выгодных условиях, чем те, которые предложили бы вам мы. Из-за вашего ослиного упрямства пришлось избавиться от наивного лопуха Теренса…

«Избавиться…» – зафиксировал я про себя.

И тут же вспомнил ту ночь. И фигуру, обрисовавшуюся во вспышках молний. Фигуру, воздевшую руки к небесам, словно выпрашивая у них огонь.

– Не стоило жечь молниями, – пошел я ва-банк, – ни этого несчастного, ни тем более бессловесную лошадку…

– С этими претензиями, господин маг, вам лучше обратиться не ко мне, а к моему хозяину, – криво усмехнулся Баум и кивнул куда-то себе за спину. – Это он в какой-то мере ваш коллега. По крайней мере, по части игр с грозами и молниями…

Из темноты выступила четвертая фигура – кошмарная. Тот, встреченный на лесной дороге, с которым мы позже перебросились парой слов на развалинах Магического Лабиринта, не стал сколько-нибудь красивее за прошедшие дни.

– Что и говорить, – глухо произнес он, – лошадку жалко. А вот что до вашего провожатого… Что поделать – такова судьба всех лишних свидетелей…

Сам того не зная, посланец Темного Мира помог мне избавиться от одного из тех – малых и больших – грузов и грузиков, что тяготили мне душу. По крайней мере, гибель Ходока Теренса не была побочным результатом действия разрушающего заклинания. Да и сам Теренс был реабилитирован в моей памяти. Наивного курильщика трубочного табака просто использовали для того, чтобы заманить меня в Лабиринт. А вот настоящий наводчик… Тот умудрился не вызвать у меня ни малейших подозрений.

Я встретился глазами с Крикмором, и он тут же отвел взгляд. Мы с ним так и не сказали друг другу больше ни одного слова.

– Вам стоило сразу принять наше предложение, – продолжил посланец Темных. – Теперь уже поздно. Но вам стоит подумать о том, чтобы после того, как вы исполните условия вашего договора с атаманом Хирамом, не торопиться на вашу Большую Землю. Там вас не ждет ровным счетом ничего хорошего. Особенно принимая во внимание фактор Арсенала. Не предлагаю вам делать ваш выбор мгновенно – здесь и сейчас, – но подумайте над тем, что у вас остается возможность просто остаться здесь. С нами. На нашей стороне…

Я молча покачал головой. Но у посланца Темных и не было намерения продолжать беседу со мной.

– Подумайте, маг, – прошелестел он, отступая в темноту. – У нас еще будет возможность поговорить…

И темнота поглотила его.

Кажется, после установления моей личности все партнеры Сизого Хирама утратили ко мне всякий интерес. Они вместе с атаманом отошли в сторонку и тихо и оживленно заговорили о чем-то.

– Кажется, атаман «сливает» Арсенал Темным, – произнес у меня за спиной голос Ромки.

Я обернулся. Брат стоял в двух шагах от меня и, прищурившись, всматривался в темноту. На шее у него болталась точно такая же, как у меня, темная повязка, на время снятая с глаз. За спиной маячил конь, на крупе которого, придерживаясь за седло, устроился Тагара.

– Пока что, – тихо ответил я, – господин атаман торгует шкурой неубитого медведя.

И в этот момент темноту прорезал тихий, но в то же время пронзительный свист – предупреждение. Лохматая тень парня, должно быть стоявшего на стреме, выскользнула из темноты и словно слилась с тенью атамана. Я даже расслышал и смог понять торопливые, друг на друга набегающие слова принесенного Лохматым сообщения.

– К нам скачут! – тяжело дыша, сообщил парень. – По нашему следу… Не знаю кто!

* * *

Мгновенно оба отряда, соединившиеся на крохотном участке суши, приготовились отразить нападение неведомого противника. Людей, маячивших в темноте, словно ветром сдуло. Все залегли, молниеносно отыскав себе укрытия. Огоньки фонариков погасли. Только дыхание, легкое позвякивание сбруи и нервное топтание коней выдавали наше присутствие на островке.

Я затаился рядом с Ромкой, усиленно гадая, кого еще могло принести по наши души. Где-то рядом слышалось дыхание Тагары, частое и тревожное. Неожиданно я ощутил прикосновение чьих-то пальцев к своей щиколотке. Учитывая обстановку, ощущение было не из приятных.

Я попытался разглядеть в темноте, что за тварь тревожит меня. И услышал характерный шепот атамана:

– Ползи, маг! Ползи за мной!.. Здесь есть проходы к суше…

– Здесь мой брат, – отозвался я на максимально пониженной громкости. – И мой…

И в этот момент небо над болотами словно взлетело вверх. На долю секунды даже обрисовался рельеф облаков. Яркая вспышка на мгновение обратила ночь в день. А потом по ушам ударил тяжелый гром, заставивший меня вжаться в сырую твердь подо мной. Осторожно подняв голову, я увидел, как сзади – в том направлении, откуда мы пришли, – вздымается к небу столб огня. Из столба этого в разных направлениях вырывались отдельные струи пламени и вылетали клочья чего-то горящего и рассыпающего искры.

Слух постепенно возвращался ко мне, и я услышал, как Хирам прошептал: «Проклятье! Моя нора!»

Свет далекого пламени был настолько ярок, что теперь стали различимы кое-какие детали окружающего пейзажа. Мы действительно находились на островке, поросшем тонкими, хворого вида деревцами. Привязанные к ним и потревоженные взрывом, кони и не думали – теперь маскироваться, испуганно рвали поводья и ржали. Кто-то из их хозяев пытался успокоить скакунов, кто-то оставался лежать, вжимаясь в складки местности, а все остальные поднялись с земли и кто сидя, кто стоя присматривались к появившемуся вблизи от нас отряду конников – уже третьему по счету за эту ночь спешащему к этому островку.

«Спешить» – понятие достаточно условное, когда речь идет о преодолении болотистой местности. Издалека такая спешка напоминает странный, сюрреалистический балет без всякого музыкального сопровождения.

– Да это же наши! – воскликнул кто-то растерянно.

И это в самом деле были «наши». Впереди отряда, состоящего всего-то из неполного десятка человек, выступала очень знакомая мне фигурка. Аманеста вела по кочкам и тропинкам болота своего коня. Следом за ней – кто вот так же, ведя лошадей под уздцы, кто – верхом… А некоторые – безлошадные – просто уныло брели по жиже, норовящей в любой момент обернуться провалом трясины.

Атаман поднялся на ноги и посигналил дочери фонарем. Та ответила ему своим сигналом. Несколько человек бросились помогать вновь прибывшим выбраться на берег. Остальные, сбившись в две или три кучки, тихо обсуждали происходящее.

Я обернулся к Ромке. Тот молча, со значением опустил веки: «Все идет как надо, брат…» Тагара, высовывавшийся из-за его спины, только сверкал своими глазами-угольками и, видно, как и я, не мог ничего понять в происходящем.

* * *

Я подоспел к Хираму, принимавшему в объятия свою приемную дочь, как раз в тот момент, когда старик спрашивал:

– Что? Что случилось там, девочка?! Аманеста махнула рукой, сплюнула попавшую на губы болотную грязь и, задыхаясь, вымолвила:

– Зепп! Зепп, отец… Болотный Граф!

– Мою нору атаковали люди Зеппа?! – прошипел старик. – Как этот пьяный болван посмел?! Это же Ничейный остров!

– Так и посмел! – отмахнулась дочь от его возмущения. – Высадились неожиданно, сначала коммандос, потом – с двух вертолетов – десант, потом подогнали мотоплоты. Больше сотни человек. Искали вроде тебя… Дай воды!

Фляжка с водой словно сама прыгнула в протянутую руку атамана. Аманеста вырвала ее из рук Хирама и принялась пить глотками, сделавшими бы честь самому Гаргантюа. До сих пор не знаю, где в этой хрупкой девушке находился резервуар, способный вместить столько влаги. Почти опорожнив флягу, она с трудом выговорила:

– Наши сопротивлялись как могли. Но те просто перли массой! Сначала били во все входы-выходы из гранатометов… Потом пустили Газ…

– Так почему Крон не дал мне сигнала? – зло спросил Хирам. – Почему?! Я же оставил ему рацию…

– Крона, наверное, прикончили первым, – всхлипнула Аманеста. – Я же говорю – сперва на нас выбросили коммандос… Он даже не успел понять…

«Кажется, кто-то еще умеет воевать и проводить спецоперации в Странном Крае», – подумал я.

– А Руди? – деловито осведомился старик.

– Руди, – уже спокойнее объяснила Аманеста, – сразу заперся в оружейной. И оттуда кричал мне, чтобы я уводила людей – кого смогу. Что если наступят полные кранты, то он взорвет склад… Он…

– Он так и сделал, дочка… – сокрушенно вздохнул Хирам. – Я это видел, и ты видела… Надеюсь, Болотный Граф многих из своей дружины недосчитается сегодня. – Он резко развернулся к своей сгрудившейся вокруг него «братве», и резко выкрикнул: – По коням! Прежде чем рассветет, мы должны быть у Врат Арсенала! Нельзя, чтобы скотина Зепп со своими людьми отсек нам путь!

Следующие его слова, обращенные ко мне, чуть было не потонули в шуме и гвалте дружинников, бросившихся торопливо исполнять приказ.

– Ну, господин маг, – каркнул он, – теперь пути назад нет ни у вас, ни у меня! Путь остался один – через Врата, ко всемогуществу!

Подоспевший к нам Джош потянулся было к моей темной повязке, явно намереваясь снова напялить ее на меня, но Хирам решительным широким жестом дал ему отмашку:

– Не стоит снова затевать этот маскарад! Этим ребятам возвращаться назад не придется! Их дорога – к себе, на Большую Землю! Берите лучше под уздцы их лошадок и – марш-марш вперед через топи! К Вратам! Только к Вратам!!!

На минуту-другую в темноте воцарилась неразбериха – звон амуниции, ржание лошадей, топот и переругивание бандитов и доносящиеся с неба крики неизвестных, но весьма горластых созданий. Затем все наконец устаканилось, и длинная цепочка конников и спешившихся проводников растянулась неровным зигзагом, углубляясь в промозглую даль болотистой равнины. В гаснущих отсветах далекого пожарища вид эта колонна имела вполне инфернальный.

Ромка с прицепившимся к нему сзади Тагарой обогнал меня и некоторое время двигался рядом со своей подругой. Но рядом же вел под уздцы своего коня и сам атаман. Мрачный как туча. Так что разговора у Ромки с Аманестой, видно, не получалось.

* * *

Да, впрочем, и не до разговоров было. Над всей нашей процессией витал дух нервозности и ожидания дальнейших неприятностей. И неприятности не заставили себя ждать,

– Огни, – тихо произнес кто-то в цепочке. – Факелы…

Я завертел головой, пытаясь узреть огни, о которых шла речь. Вдали, там, где воды «гнилого моря» упирались в непроницаемую стену ночного леса, действительно частой вереницей неверно мерцающих светляков стремительно мчались огни. И, скорее всего, это были огни факелов.

«Всадники, – определил я для себя. – Довольно много всадников с факелами. Сотня, может, больше… И нетрудно предположить, что это за всадники…»

– Зепп, – отозвался из цепочки кто-то в ответ первому голосу. – Огненная охота… Ночная огненная охота! Любимое его занятие! Ну мы, братцы, попали…

Вспоминая то, что успел узнать о Болотном Графе, я мысленно согласился, что если тот хоть немного в курсе связей Хирама с Темными, то мы и правда попали.

В рядах сдвоенного отряда Хирама и его партнеров тем временем уже началось какое-то движение.

От нашей кавалькады неожиданно отделились и торопливо направились в тонущую во тьме глубь болотистой долины сначала две конные фигуры, потом – четыре… шесть…

– Темные смываются! – выкрикнул кто-то.

Вдоль каравана пополз все более ощутимый шепот. Я напрягся. Поймал себя на том, что подсознание подсказывало насторожиться. Что-то в происходящем было не так… не сама надвинувшаяся на нас угроза, а что-то в том, как отозвался на нее наш отряд. В его поведении…

Ах да! Конечно!

Не слышно было каркающего голоса Сизого Хирама! Ведь кому, как не ему, атаману разбойничьего воинства, было сейчас самое время брать ситуацию в свои руки? Решительно пресечь начинающуюся в рядах этого воинства панику. Наказать самих паникеров. Отдать необходимые распоряжения. Указать пути отхода и меры безопасности. Но старик словно сквозь землю провалился.

«А может, и действительно – сквозь землю? – подумалось мне. – Ухнул старик в неожиданно попавшуюся под ноги трясину – и охнуть не успел? Да нет, чушь это… Чушь! Вот только что маячил рядом со своим конем почти в голове колонны, по правую руку от Аманесты…»

Но все смешалось в охватившем колонну беспокойстве. Впрочем, и без этого в темноте было трудно разобрать что-либо. Где, собственно, Аманеста? Где Роман с Тагарой? Куда ломанули затесавшиеся в наши ряды Темные и их пособники?.. И что ждет меня самого при встрече с Зеппом и его дружинниками?

Однако хоть кое-что в проклятой темноте определить все-таки можно было. Отряд явно разбился на две части. Одна, лязгая затворами и перекидываясь короткими фразами, готовилась занимать круговую оборону. Другая суетливо мельтешила, готовая по первой же команде пуститься наутек и рассеяться по долине. Сдерживало их, скорее всего, лишь опасение утонуть в трясине, путь через которую был известен лишь единицам.

Маленькая рука ухватила меня за стремя и потрясла его. Я глянул вниз. Там тревожно переминался с ноги на ногу Тагара.

– Ты лучше бы слез с коня… – робко посоветовал он. – Сейчас стрельба начаться может… А эти – дружинники Болотного Графа – они не разбираются, кто есть кто… Схватишь пулю за здорово живешь…

– Где мой брат? – спросил я его, примеряясь спрыгнуть с коня.

– Он с этой… С дочерью атамана, там… – Он показал подбородком. – Впереди. Она дала ему автомат…

«Час от часу не легче…» – с тоской подумал я, упираясь в стремя, чтобы перенести тяжесть своего тела через седло.

И тут вспыхнули факелы.

* * *

Вспыхнули сразу, словно электрические фонари. Что и говорить, горазды были люди Болотного Графа на различные спецэффекты. Огни загорелись совсем рядом – меньше чем в сотне метров от нас. И сразу стало ясно, что мы взяты в кольцо. Вдоль берега выстроился отряд, явно превосходящий по численности болотное воинство Хирама.

С противоположной стороны дорога в глубь болот была перекрыта второй группой весьма решительно настроенных всадников. Отделившаяся от цепи и пытавшаяся уйти в болота кучка беглецов застыла прямо перед этой цепью дружинников. Впрочем, застыли мы все. И в этот момент прозвучала громкая команда:

– Ребята, бросайте оружие! Сдавайтесь! Это я, Аманеста, приказываю! Хирам сбежал! Драться не за что!

Последовало замешательство. Но оно было минутным. В болотную грязь по обе стороны неровной цепи Хирамова воинства полетели все виды огнестрельного оружия – от каких-то доисторических берданок до вполне современных «узи» и «абаканов». В воздух поднялись десятки рук. Не вняла голосу разума только кучка беглецов, лицом к лицу оказавшаяся перед всадниками Болотного Графа.

В воздухе прозвучали короткие очереди. Все было кончено за несколько секунд. Даже быстрее. В гнилую воду рухнули с десяток наших бывших попутчиков и трое или четверо людей из дружины Графа. Несколько вооруженных факелами всадников спешились и занялись ранеными. На этом военные действия себя исчерпали.

Прозвучали короткие команды, и цепь всадников стала теснить сбившихся в толпу бандитов к берегу. Меня кто-то придержал за плечо. Я оглянулся. То были Аманеста и Роман. Оба держали горизонтально над головами автоматы, подавая знак кому-то в графской дружине. Никто и не думал отнимать оружие у этих двоих.

«Вот, значит, какой у них план был… – сказал я себе. – Неплохую дочку выбрал себе в наследницы старый Хирам. Папины методы она вполне усвоила. „Слила“ атамана не моргнув глазом. Как пить дать, базу на Ничейном острове она же и сдала графской дружине без боя. А взрыв и бегство с острова – всего лишь хорошие элементы инсценировки…»

Что до Хирама, то его нигде не было видно. Да и вообще увидеть хоть что-то на просторах болот было делом безнадежным. Атаман пожертвовал и своими людьми, и богатствами Темного Арсенала. Так попавший в капкан зверь предпочитает лишиться захваченной стальными зубьями лапы, чем оставаться в ловушке, дожидаясь появления охотников. Старик был хитер именно этой мудрой, звериной хитростью. Мне оставалось только гадать, бродит ли он сейчас с самыми близкими подручными по мглистым лесам, ущельям и болотам Странного Края, или все-таки бездонная трясина поглотила его в ту ночь. Я пожелал: если старик и явится ко мне снова, то пусть это будет только во сне.

Кстати, незаметно было окрест и услужливого Джоша.

– Не торопись, – тихо сказала мне Аманеста. – Пусть сначала разберутся с теми… – Она кивнула на нестройную толпу, по кочкам пробиравшуюся к берегу. – С нами разговор будет отдельный.

Четверо дружинников Графа – из тех, что отжимали банду к берегу, – задержались возле нас то ли в роли конвоя, то ли охраны. Мимо на каких-то импровизированных носилках пронесли сначала двоих раненых дружинников, а затем понесли убитых. Своих и чужих. Лица мертвых не закрывали, и, глядя на них, было от чего содрогнуться.

Четверо из этих «чужих» не были, собственно говоря, людьми. Это были такие же чудища, как тот посланец Темных, что разговаривал со мной около часа назад. Их лица были изуродованы то ли какой-то болезнью, то ли той наследственной программой, которая была в них заложена. Но самого Посланца среди убитых не было.

– Так это все-таки сами Темные? – спросил я Аманесту. – Или…

– Они, – ответила та. – Только – замаскированные. Прооперированные. На самом деле они еще страшнее… Жалко, что не обошлось без потерь… – добавила она, глядя вслед носилкам с дружинниками. – А теперь потихоньку поехали. Туда, ко всем…

* * *

Все тем временем неровной шеренгой выстроились на берегу гнилой заводи и, уныло потупясь, ждали решения своей судьбы. К свету факелов, слепивших их, присоединились огни фар подоспевших к месту действия бронетранспортеров. Нет – черт возьми! – Болотный Граф вооружил свое воинство совсем неплохо даже по критериям Большой Земли.

Последними к стоявшему на берегу народу подобрались мы со своими конвоирами-провожатыми. Они отвели нас троих в сторону от общей массы пленных и пристроили отдельной группой – ближе к рядам дружинников по правому флангу.

Над тухлой заводью воцарилась тишина.

И в тишине этой зазвучала дробь, выбиваемая копытами приближающегося коня. Конь нес всадника довольно устрашающего вида. Ростом под два метра, широкий в плечах, стройный, несмотря на седину, обильно украшавшую его буйную шевелюру, всадник просто не мог быть никем другим, как Болотным Графом Зеппом. Обязан был им быть. Так что подсказка шепотом одного из наших сопровождающих – «Господин Граф!» – была совершенно излишней. Перед нами был не кто иной, как Владетель Болотных долин и горных перевалов (таков был его полный титул).

Чтобы ни у кого не возникало сомнений в этом, облачен всадник был в шитый золотом кафтан а-ля XVII век, кожаные рейтузы и сапоги выше колен. Граф сильно напоминал расхожий образ Петра Великого – не столько портретно, сколько манерой держаться. Вполне возможно, он сознательно косил под кинематографический образ этого исторического персонажа.

Поскакав малость взад-вперед перед строем, Граф остановил коня точно по центру понурой шеренги плененных разбойников и громогласно объявил:

– Выслушайте вашу судьбу, мерзавцы! Ваш атаман вел вас к Вратам Темного Арсенала… Не смейте возражать мне! (Никто, кстати, и не смел.) Я знаю это лучше, чем кто бы то ни было! И знаете почему, ублюдки?

Он воззрился на окончательно приунывших бандитов испепеляющим взглядом.

– Да потому, – прогремел он, – что Арсенал этот обещан был мне! Да! Я знаю, в чьи достойные руки вложить ту страшную силу, что таится за его Вратами! И те, кому можно было эту силу доверить, честно заплатили бы вашему атаману и вам – голодранцам – за эту услугу. Заплатили бы честно и щедро! Каждый из вас мог бы бросить к чертям свое паршивое ремесло разбоя и зажить честной, достойной жизнью! А сам Сизый Хирам – просто купался бы в золоте, ходил бы королем!

Вид у пленных сделался после этих слов еще более унылым.

– Но ваш чертов атаман, – продолжал греметь Граф, – эта продажная гнида – решил, что ему и этого мало! И он за спиной у меня вступил в сговор с Темными! Не знаю, как и чем они расплатились бы с ним, но вы, голытьба дорожная, не получили бы с этого гешефта ни медного гроша! Вас просто-напросто утопили бы в той трясине, по которой вы сюда притопали! Могли бы с детства запомнить, что с Темными договориться – значит нечистому душу продать!

По всей видимости, многие из Хирамовой братвы догадывались о том, какая судьба им была уготована на самом деле. А те, кто не догадывался, узнали сейчас. По крайней мере, слова Болотного Графа были встречены еле слышным понимающим мычанием.

– Но напрасно старый прохвост возомнил себя самым великим хитрецом во Вселенной! – злобно выкрикнул Граф. – Нашлись и поумнее его. Такие, что расплели паутину, которую сплел он! И теперь за обман придется платить! И старому жулику – я еще доберусь до него! – и вам, дорогие мои!

Он уставился на поникших пленных, проверяя, произвели ли его слова необходимый эффект. Эффект этот они произвели – лишь немногие из стоявших перед ним бандитов еще держались и выглядели все-таки лучше побитых собак.

– Но Бог милостив! – доверительно сообщил пленным Болотный Граф. – Бог всеблаг и милостив, и мне следует брать с Него пример! А поэтому я не буду передавать вас в руки стражи Верховного правительства. У каждого из вас наберется грешков, чтобы не выйти на свободу до конца жизни! Но считайте, что судьба дает вам шанс! Те из вас, на ком нет крови моих людей, будут вольны отправиться на все четыре стороны, но только после того как снимут с себя и отдадут все свое оружие. Все – до последнего перочинного ножика. До последней иголки! И пусть они потом не пеняют на судьбу, если вернутся к разбойному ремеслу и найдут свою смерть на виселице! Точно так же, как пусть пеняют только на самих себя те, кто сурово провинился перед моими людьми и передо мной лично!

Он повернулся к вышедшему из шеренги дружинников офицеру и распорядился:

– Приступайте к делу, Керим!

Облаченный в типичный земной камуфляж Керим двинулся к шеренге пленных и уже на ходу принялся выкрикивать приказания:

– Конвою занять свое место! Петере, разводи костер и ставь рядом свой пост… А вы, засранцы, – последнее относилось к людям Хирамова воинства, – стройтесь друг другу в затылок! И, как только разожгут костер, по команде по одному подходите к пропускному посту на обыск и опознание! Кто чист – получает пинок под зад и валит отсюда подальше. С остальными разговор будет особый! И учтите: шаг в сторону считаем за побег! Мои люди стреляют без предупреждения!

Граф величественно кивнул ему в знак одобрения и направил коня к нам.

* * *

– Ну что ж, ты здорово помогла нам, девочка… – произнес он, похлопав по плечу Аманесту. – Ты уверена, что не хочешь оставаться в наших краях?

– Мы уже обо всем договорились, Граф… – ответила та, не изменив выражения лица.

– Будем надеяться, – продолжил гудеть Граф, – что твой друг с Большой Земли, – теперь он похлопал по плечу Романа, – окажется тебе хорошим спутником там в своем мире…

Ромка только с тревогой покосился на Аманесту и промолчал.

– А вас, маг, – Граф обратил на меня полный экзальтированного гостеприимства взгляд и принялся трясти мою правую руку обеими своими ручищами, – я рад приветствовать здесь, в Странном Краю, и особенно в моих владениях! Здесь вас ждут люди, которым вы можете очень помочь. И которые, без сомнения, смогут самым существенным образом помочь и вам… С ними вы, конечно, найдете общий язык легче, чем с головорезами кровавого старца Хирама.

Он подхватил меня под локоть и помог мне тронуть коня. Вот этакой трогательно-дружной парой мы и двинулись вдоль колонны пленников, каковым я практически был еще час назад. Вдоль понурой колонны уже выстраивался конный конвой. Ромка, Тагара и, разумеется, Аманеста и наша охрана следовали за нами, не слишком отставая. Я покосился на Графа с подозрением. Как-то слишком уж благостно все складывалось, причем совершенно неожиданным образом. Граф воспринял мой взгляд как приглашение к продолжению нашего разговора.

– Уверен, – вздохнул Граф, кивая на мрачные лица бандитов, – почти всем им урок не пойдет впрок… Снова займутся своим делом. Сбегутся под крылышко к какому-нибудь новому атаману… Впрочем, может быть, и к старому, если тот снова высунет рыльце на свет божий… Конечно, мы сейчас вздернем парочку-другую самых отъявленных негодяев. Но разве этим делу поможешь? А устраивать резню… Считайте, что в эту ночь у меня нет настроения для подобных затей, – улыбнулся он мне.

Я как можно более любезно улыбнулся ему в ответ, незаметно массируя изрядно потерпевшую от рукопожатия Графа ладонь.

– Надеюсь, – осведомился я, – в этот раз от меня уже не будут желать того, чтобы я отпер Врата Темного Арсенала.

Взгляд, которым ответил мне Болотный Граф, был не самым лучшим для меня подарком. Я понял, что как раз именно теперь я попал пальцем в небо.

– Почему вы так думаете, маг? – с тенью недоумения в голосе спросил Граф Зепп. – Вы полагаете, что только кровавый старец был заинтересован в том, чтобы проникнуть в тайны Темного Арсенала?

– Честно говоря, Граф, мне кажется, что для всех было бы много лучше, если бы ни самого Темного Арсенала, ни его тайн в природе вообще не существовало бы… – признался я.

Граф вежливо и басовито хохотнул:

– Ну, узнаю в вас типичного мага… «Всякое знание лишь умножает риск самоуничтожения рода людского…». Поверьте, те люди, которые готовы помочь вам вернуться на Большую Землю, никогда не причинят вреда ни Странному Краю, ни Большой Земле. Ну хотя бы потому, что они сами – с Большой Земли. Мало того, насколько я знаю, это люди с вашей Родины…

«Военщики?» – пронеслось у меня в голове.

– Среди них нет одного моего знакомого? – осведомился я. – В здешних местах он известен как Шон Бородач…

Граф снова басовито хохотнул:

– Я вижу, что вы неплохо осведомлены о тех, кто ведет охоту на Арсенал… Смею вас заверить, это совсем не те люди. Им чужда идея насилия. Это по натуре своей гуманисты. Ученые, философы… Их интересует не само по себе оружие Темных и не разрушительные перспективы технических достижений этой цивилизации… Они жаждут овладеть знаниями, которые в эти достижения вложены… Овладеть и поставить на пользу людям. В том числе и на благо вашей Родины, маг…

Снова все получалось уж больно хорошо. Мне даже неприятно было выливать ушат холодной воды на разгоряченную благородными идеями голову Графа Зеппа.

– Боюсь, что я сильно огорчу этих благодетелей, – сухо заметил я. – Вся беда в том, что старик Хирам не соизволил поделиться со мною ни секретом местонахождения Врат, ни именами двоих других Посвященных, которые владеют этим секретом. Кроме того, у атамана остался ключ от Врат…

Граф бросил на меня косой взгляд и снова расхохотался с несколько деланным добродушием.

– Ну, вы почитаете меня бесконечно наивным человеком, маг! – наконец произнес он. – Что до ключа, то вспомните, что их существует целая дюжина. Неужели вы думаете, что не в моих силах хотя бы на время заполучить один из них… Что же до людей, входящих в состав тройки Посвященных, то имени первого из них не будем поминать всуе…

Граф бросил на меня многозначительный взгляд, показывающий, что есть на свете вопросы, которые не надо задавать.

– Вторым Посвященным долгое время был один из монахов Пустынного монастыря. Его имя, разумеется, тоже хранили в тайне. Но два лета назад весь Пустынный монастырь был жестоко вырезан, как написано в скрижалях истории, «неизвестными злоумышленниками». Для людей сведущих не секрет, что этими «неизвестными» были Хирам и его люди. С тех пор я не называю его иначе чем «кровавый старец». Престарелый мерзавец лично пытал одного монаха за другим – Пустынный монастырь был не слишком многочислен. Надо полагать, что ему удалось вырвать у несчастного Посвященного тайну Врат. По крайней мере, с тех пор старец стал похваляться в узком кругу, что именно он теперь является вторым Посвященным.

– Не очень-то умно… – заметил я.

– Возможно, – согласился Граф. – Но зато привлекает потенциальных покупателей. – Он помолчал. – Многие поклялись отомстить Хираму. В том числе и я. Но и сегодня ему удалось ускользнуть от справедливой кары…

– А третий Посвященный? – спросил я, выдержав подобающую паузу.

– А третий Посвященный – к вашим услугам! – расхохотался Болотный Граф. – Это я!

Глава 11 СВЕТЛЫЕ И ТЕМНЫЕ

– Почему вы, собственно, так удивлены? – осведомился Граф, иронически покосившись на меня. – Согласитесь, ведь логично, чтобы одним из Посвященных был тот, на чьей земле располагаются и Арсенал, и портал…

И портал… – вот те раз! Оказывается, где-то поблизости пролегал путь и на родную Землю…

Мне потребовалось некоторое время, чтобы переварить полученную информацию. За это время мы выбрались с ведущего от болот проселка и оказались на выложенной брусчаткой дороге. На обочине ее притулился, словно дело происходило где-то в современной Европе, подержанный «вольво». Около него Граф спешился и жестом пригласил нас занять места в салоне. За руль он уселся лично. Видимо, шофер не был предусмотрен штатным расписанием графского двора.

Зато были предусмотрены конюхи. Из-за деревьев, позевывая, появились двое парней и приняли поводья наших коней. Граф глухим голосом отдал какие-то распоряжения и повернулся к нам.

– На этой таратайке, – пошутил он, – мы побыстрее доберемся до моего поместья. Если бы не трудности с нефтедобычей в нашем крае, весь транспорт здесь давно бы перешел на бензиновую тягу. А ваша автопромышленность приобрела бы большой и очень привлекательный рынок… – Он усмехнулся и добавил: – Вам надо выспаться. Все остальное – завтра. И Врата, и портал…

– Портал… – спросил наконец я. – Дверь между Мирами… Червь Мироздания выходит в Странный Край и где-то здесь рядом? Он соединяет этот портал с Землей?

– Да, именно так, – подтвердил граф, трогая машину. – Если можно так выразиться, с моих земель когда-то отходил «скорый курьерский» на Большую Землю. И, естественно, обратно. Темные потому здесь и воздвигли свой Арсенал, что это было самое удобное место для атаки на ваш Мир. Не двигаться же им было целой вооруженной до зубов армадой через весь Странный Край? Отсюда, от самых дверей, они могли «впрыснуть» ее – армаду эту – прямо с тылового плацдарма в самое сердце Большой Земли. В те времена этот портал обладал неслыханно высокой пропускной способностью. Не то что жалкие подобия пищеводов, по которым приходится двигаться Ходокам в наше время…

– Значит, через этот портал… – начал я.

– Да, через этот портал ты и вернешься на Родину, – утвердительно кивнул мне Граф. – Как только проснется. Это будет теперь уже скоро.

– Проснется? – переспросил его Роман. – Разве он спит?

Граф утвердительно кивнул.

– Так говорят среди наших, – усмехнулся он. – Портал существует, но не действует. Когда Великие маги наложили свое заклятие на Арсенал, то под его действие попал и портал. Он утратил проходимость. Оказался запечатан. Одни считают, что это побочное действие заклятия, другие – что Червь обиделся то ли на Темных, то ли на Великих магов…

Дорога, которой мы катили к графскому поместью, хотя и не грешила геометрической прямизной, а, наоборот, виляла самым прихотливым образом, была, слава богу, бедна на ухабы и колдобины. Собственно, для дороги, построенной века назад, она поддерживалась в идеальном порядке. Так что до замка Графа мы добрались, проведя время в тихой, почти ничем не прерываемой беседе об истории Темного Арсенала.

Меня, впрочем, больше волновала перспектива «воскрешения» Портала. Об этом я и принялся расспрашивать нашего довольно словоохотливого освободителя и хозяина.

– Этим как раз и занимаются мои друзья с Большой Земли, – заверил меня Граф Зепп. – Уверен, что они станут и твоими друзьями. Они уже заверили меня, что если будет распечатан Арсенал, то портал восстановит свою проходимость автоматически. В любом случае они смогут организовать переброску трех-четырех человек на Большую Землю – лишь бы портал проявлял признаки жизни.

Я мысленно помолился о том, чтобы это и на самом деле было так. Оставались сущие пустяки – распечатать Темный Арсенал. На это обстоятельство Граф намекнул недвусмысленно.

* * *

Сам графский замок немного разочаровал меня – ровно настолько, насколько может разочаровать усталого путника вид предстоящего ему долгожданного ночлега.

Это был просто большой дом, который, стой он посреди старой части любого города, ровно ничем не привлек бы к себе внимания. Ни башенок, ни подъемных мостов, ни рвов под ними в наличии не имелось. Не было и крепостной стены. Ее заменяла кованая железная изгородь. Заградительную роль вместо рвов и высоких стен выполняли, пожалуй, заросли колючего кустарника, окружавшие «замок».

Внутреннее убранство жилища Графа Зеппа мне довелось рассмотреть уже поутру. Ночью я заснул мгновенно, только лишь коснувшись щекой подушки в отведенной мне спальне.

Спальня эта могла вместить куда большее количество желающих выспаться, нежели одну только мою скромную персону. Однако этим избыток комфорта и ограничивался. Умывальник и «удобства» в виде фарфоровой ночной вазы были тут на уровне позапрошлого века.

* * *

Как бы ни располагали спальные покои замка к глубокому сну после небедной приключениями эпопеи на болотах, без того, чтобы хотя бы попытаться установить магический контакт с Учителем, обойтись было нельзя. Я бы многое дал, чтобы вместо необходимых для этой цели снадобий мэтр снабдил бы меня просто, скажем, сотовым телефоном или – на худой конец – войсковой рацией.

Теперь можно было не очень беспокоиться о конспирации – не то что на островке Сизого Хирама. Однако это не означало, что можно было проводить сеанс так уж в открытую. Беспокоить Ромку со товарищи я не решился – тем более что всех их сморили ночные события. Так что на связь с Учителем я вышел в одиночку.

Сеанс в этот раз в гораздо большей мере напоминал сон, притом с элементами какого-то бреда. Однако мне удалось-таки рассказать мэтру в хронологическом порядке события минувших суток. Учитель, точнее его образ, мерцавший в моем сознании, выглядел по мере приближения рассказа к финалу все более и более озабоченным.

– Жизнь полна неучтенных факторов, – наконец констатировал он. – А в наших местах – особенно. Кто бы мог принимать всерьез эту самую девочку Аманесту? Никто толком и не помнил, что у Хирама есть приемная дочь. Вот Графа Зеппа пришлось бы принять в расчет – рано или поздно. Но совсем при другом раскладе сил, чем это сложилось теперь… Эти двое сильно спутали нам карты. Ведь это они должны были освободить тебя и твоего брата. Но только чуть позже, когда Хирам уже привел бы тебя к Вратам Арсенала.

На какое-то время, как это бывает во сне, я утратил нить происходящего и, возможно, пропустил многое из того, что хотел перебросить мне в голову Учитель. Потом «прием» снова улучшился, и я снова стал воспринимать его слова вполне членораздельно и недвусмысленно.

– Надеюсь, ты понимаешь, – сказал он, – что мне предстоят теперь сложные переговоры с Владетелем Болотных долин и горных перевалов. Притом мне бы не хотелось, чтобы ты заблуждался в отношении своего положения в замке гостеприимного Графа. Ты и твой брат остаетесь фактически заложниками. Хотя никто не произнесет этого слова вслух, ты должен это помнить все время.

После короткой паузы мэтр добавил:

– Я не сомневаюсь в твоей верности нашей договоренности. Но ты можешь по неопытности наделать ошибок. Поэтому не соглашайся ни на какие предложения и главное – не предпринимай никаких реальных действий. Скоро, очень скоро я буду в замке любезного Графа. И только после наших с ним переговоров ты, надеюсь в полном согласии со мной, решишь, что надо говорить и делать, а чего – не надо.

Я проснулся, ожидая, что уже проспал половину следующего дня. Но эта ночь оказалась просто очень долгой. И меня снова сморил сон.

* * *

По повелению Графа – и с моего полусонного согласия – я был разбужен спозаранку и, будучи приведен в вид божеский, отправлен на встречу с главой колонии российских исследователей, обосновавшейся в имениях Болотного Графа. Как я понял, такая ранняя побудка была продиктована распорядком дня этого самого главы-профессора по имени-отчеству Михаил Иванович. То, что фамилия его была, кажется, Егоров, я узнал позже из не вполне достоверных источников.

Профессор был скучен на вид, чисто выбрит и, несмотря на солидный возраст, не думал лысеть и не был слишком седым – седина была попросту незаметна в его очень светлых, редких волосах. Впрочем, судя по всему, он давно уже обретался в Странном Крае и был рад новому человеку с Большой Земли. Впрочем, процедура нашего знакомства как-то естественным образом обходила вопрос, профессором какой кафедры и доктором каких наук был Михаил Иванович. Но и мои биографические данные тоже были представлены довольно скупо.

– Вот уж не знал, что сподоблюсь своими глазами увидеть Меченого мага! – воскликнул Михаил Иванович, усаживая меня за пустой стол, заполнявший все пространство далеко не тесной графской столовой. – Вы в самом деле намерены распечатать Врата Арсенала?

– А как вы оцениваете мои шансы на это? – ответил я вопросом на вопрос, наблюдая, как слуги деловито наполняют чашки уже успевшим мне основательно опротиветь за время жизни в Странном Крае травяным отваром.

– Вот это уже вопрос не ко мне! – отозвался профессор. – Мое дело – переходы между пространством-временем нашей с вами Вселенной и тем ее вариантом, который здесь окрестили Темным Миром… Магия – это уже ваша епархия… Попробуйте вот это, – пододвинул он ко мне вазу с сушеными фруктами. – Нахожу это блюдо очень полезным.

– Простите, что я задаю вам вопрос, на который могу не получить ответа, – начал я. – Но… ваша миссия официальная? Грубо говоря: ваша колония здесь – это государственная затея? Можете не отвечать, конечно, я буду не в обиде…

(«Только не врите», – хотелось добавить, но мне показалось, что Михаил Иванович без слов понял меня.)

– Мы – заговорщики! – улыбнулся он. – Да-да! Самые настоящие заговорщики. Можете считать нас масонами или еще бог знает кем. Государство к таким делам подпускать нельзя. Это глубокое убеждение каждого из нас! Разумеется, где-то «наверху» кто-то о чем-то догадывается, но мы стараемся не давать поводов для подозрений… Все наши главные результаты мы храним здесь. И в случае чего…

– Дружина Графа неплохо вооружена, – заметил я. – А ведь сюда не так уж и легко забросить технику. Это ваша ему помощь?

– Если вы продолжаете думать, что мы работаем на какое-нибудь ФСБ или даже лично на самого президента, то ошибаетесь, – усмехнулся профессор. – Если о средствах, то Граф достаточно богат. Что до рынка оружия, то он существует без нашей помощи… От нас требуется только техническое сотрудничество.

Разумеется, это была в лучшем случае полуправда. Вряд ли любовь Графа к своим постояльцам с Большой Земли была столь уж бескорыстна. И вряд ли если уж кто-то «наверху» о чем-то догадывался, то так уж и закрывал на это глаза. Наверняка щелочку оставлял да подглядывал…

– Видите ли, маг, наша гипотеза довольно хорошо проверена. И она больше похожа на правду, чем просто на гипотезу. И состоит эта правда, или гипотеза, называйте ее как хотите, в том, что мы и они – одно и то же!

– То есть, – не понял я, – мы и Темные – это…

– Это не есть две цивилизации, два раздельных мира, – пояснил профессор. – Это один и тот же мир, только разветвившийся на два варианта. Произошло сие, по нашим прикидкам, не так уж давно: где-то четыре-пять тысяч лет назад. Одно время мы были твердо уверены, что это событие точно совпадает с моментом извержения вулкана Санторин. Слыхали о таком?

– Насколько я помню, – почесав в затылке, отозвался я, – этот взрыв погубил целую цивилизацию. Притом более мощную и более высоко организованную, чем в ту пору была цивилизация Эллады и все прочие цивилизации Средиземноморья… Я, наверное, что-нибудь напутал, но помню примерно так из чего-то научно-популярного…

– Главное, – усмехнулся профессор, – смысл вы понимаете… Этот взрыв сильно изменил весь ход истории античного мира в той ветви истории, где он произошел. В другой ее ветви этого не случилось. И судьба человечества сложилась в каждой из таких ветвей по-своему. Из разрушенной взрывом средиземноморской цивилизации родился наш, привычный мир.

А вот из другой ветви цивилизации – из той, которая этого бедствия избежала, развилось нечто совершенно иное, то, что здесь окрестили Темным Миром. Того, что нам удалось узнать от Темных…

– Вам удается устанавливать с ними контакты?

Профессор рассмеялся. Потом позвонил в серебряный колокольчик и, пока суд да дело, просветил меня в отношении моих заблуждений.

– Контакты людей с Темными существуют уже века. Этот конфликт между ними и нами возник не так давно… Поймите, что Темные – это вовсе не какая-то инородная злая сила. Это те же мы. Мы – люди, только прожившие другую историю!

Он замолк, выжидая, пока чуть ли не дюжина графских слуг, набежавшая на звон колокольчика, расставит на столе перед нами накрытые серебряными колпаками блюда, чайники, кувшины и прочие предметы, необходимые для осуществления процедуры утреннего приема пищи.

– Так вот, – продолжил он, оставшись наедине со мной и поданным завтраком. – Того, что нам удалось узнать от самих Темных, из документов истории Странного Края и прочих исторических свидетельств, достаточно, чтобы представить картину развития этого варианта нашего мира. Сначала он по-прежнему напоминал всю ту же прекрасную античность, восхищаться которой нас в школах приучают с малых лет. Но потом…

Он привлек мое внимание, подняв над тарелкой вилку с насаженным на нее кусочком ветчины.

– Потом различия между двумя линиями развития мира стали умножаться лавинообразно. В целом можно сказать, что скорость исторического развития Темного Мира изначально оказалась выше, чем нашей цивилизации, и дальше продолжала только нарастать. Кроме того, до поры до времени это развитие шло более гладко, чем наше, поскольку мы пошли по дороге, чреватой множеством катастроф. Тот мир быстрее объединялся, срастался в единое целое. Европа очень гладко миновала период феодализма. Если этот период истории вообще заслужил название феодализма. Запад и Восток сблизились раньше, и разделявшая их пропасть оказалась не такой глубокой. И даже эпоха великих географических открытий началась в том мире раньше на целое тысячелетие. Ну и закончилась с еще большим опережением.

– В этом отношении им повезло, – признал я, пытаясь сообразить, из яиц какой птицы приготовлена яичница, что украсила мою тарелку. И птица ли то была вообще.

– И не только в этом, – уверенно продолжил Михаил Иванович.

Чувствовалось, что у него «Введение в сравнительную историю земной цивилизации» отработано и обкатано до совершенства лекционного курса. И видно было, что он тяжко страдает оттого, что не имеет возможности обрушить курс этот на головы студентов с университетской кафедры. И, разумеется, провести с ними с полдюжины семинаров и принять у каждого – захода этак с третьего – если не экзамен, то на худой конец зачет. Я постарался выглядеть как идеальный студент. Созданию подобного имиджа мешала только необходимость отвлекаться на таинственного происхождения яичницу.

– Не только в этом, – повторил профессор и снова сурово погрозил мне вилкой (но уже без ветчины). – Я бы сказал, что условием такого быстрого и безболезненного развития было то, что в Темном Мире религия, политика и всяческая идеологическая чушь гораздо меньше влияли на развитие наук, техники и технологий. Например, первые разработки, очень похожие на работы наших первых генетиков, появились в Темном Мире в нашем понимании уже где-то на закате античного мира. Казалось бы, осталось только завидовать этим счастливцам, но…

Профессор сделал гримасу, долженствовавшую изобразить что-то вроде «Но нет в жизни счастья!» и продолжил:

– Всякая система в своем развитии доходит рано или поздно до кризиса. Вы вообще-то представляете себе, что такое система, развитие и кризис?

– Весьма приблизительно, – признался я.

– Не буду вас мучить терминологией, – успокоил меня Михаил Иванович. – Просто напомню, что ни длительное существование любой системы, ни тем более ее развитие невозможны без того, чтобы в системе не действовали обратные связи.

– Мне такими вещами заниматься не приходилось, – заметил я. – Так что слово «напомнить» – это чересчур лестный комплимент для меня.

– Тем не менее вы поняли, что я имею в виду. И то, как быстро система дойдет до кризиса и можно ли будет ее из этого кризиса вывести, зависит всегда от того, сколько таких связей в ней учтено и главное – насколько они эффективны. Так вот, Темный Мир оказался системой, которая не выдержала того, что исправно служившие ее быстрому развитию связи в какой-то момент стали неэффективными. А силы, действовавшие в системе, были уже слишком мощными, чтобы можно было остановить ее саморазрушение. Если хотите, можете считать, что там, на нашей Земле, наши медлительность, слабость и раздробленность спасли нас от той глобальной катастрофы, к которой пришла цивилизация Темных. Мы, так сказать, разменяли одну большую беду на множество малых. И пока продолжаем платить по счету мелкими купюрами. Правда, это не может продолжаться вечно.

– Ну а что же именно приключилось с ними? – попробовал я внести какую-то конкретику в слишком уж абстрактные сведения, которыми пичкал меня мой новый высокоученый знакомец.

– Почти то же самое, что угрожает и нам, – пожал плечами профессор. – Только в более отдаленном будущем. Экологический кризис, исчерпание ресурсов, военный конфликт с применением самых высокотехнологичных видов оружия… И – биологическое вырождение.

– Что, вот так вот все сразу? – удивился я. – В одном флаконе?

– Не совсем так, – заметил профессор, нахмурившись. – Процесс вырождения у них начался гораздо раньше, чем другие виды кризиса. Оно, так сказать, предшествовало всем остальным бедствиям. Я бы сказал, что это был как раз типичный случай горя от ума. Едва только открыв первые, самые важные биологические законы, они там – в своем параллельном мире – принялись за улучшение самих себя. И хозяев жизни, и тех, кому судьба отвела роль слуг, говорящего инструмента в руках сильных мира того, и тех, кто должен был сражаться за их интересы, и тех, кому суждено было по их замыслам населять иные миры, дно морей и океанов во имя безграничной экспансии рода человеческого…

– Ну такие идеи бродят и у нас, – заметил я. – Там на Большой Земле… Генетическая инженерия применительно к человеку. Клонирование и все такое…

– Но мы, слава богу, пока что топчемся на месте, – отозвался Михаил Иванович. – Почти на месте. И чешем в затылке. Предки Темных были куда как энергичнее. И мыслили более прямолинейно. Это, наверное, было следствием их ускоренного развития и э… как бы это сказать… того, что им недоставало неудач. Негативного, так сказать, опыта. Так или иначе, в мире, которому еще только предстояло стать Темным, начались широкомасштабные работы по улучшению рода человеческого. Джинн был выпущен из бутылки. А когда джинн выпущен из бутылки, загнать его обратно – задача потруднее, чем вернуть выдавленную зубную пасту обратно в тюбик или из яичницы получить свежие яйца.

– Так что? – не понял я. – Там у них был какой-то фашизм, что ли? Если с людьми делали все, что хотели?

– Зачем же? – добродушно усмехнулся профессор. – Для того чтобы творить с людьми самые страшные вещи, вовсе не нужны ни диктатура, ни даже просто насилие в обычном понимании этих слов. Охота, как говорится, пуще неволи. В обычном обществе – даже в таком, которое являет собой образец демократии, – с людьми творят страшные вещи с помощью самых простых приемов. Сотни тысяч людей совершенно добровольно платят немалые деньги за наркотики, которые быстренько отправляют их на тот свет. Другие продают свою кровь ради того, скажем, чтобы просто заплатить за свое обучение… Третьи подрабатывают, соглашаясь быть подопытными кроликами в очень сомнительных медицинских экспериментах… Так что предкам Темных достаточно было объявить участие в своих биологических программах выгодным, и дело было сделано. Не забудьте, что населению постоянно демонстрировали тот выигрыш, который получают в жизни потомки тех, кто участвовал в программах контролируемых браков или вообще предоставил свои яйцеклетки и сперматозоиды для работ по улучшению рода человеческого. Тогда – еще вполне человеческого… Профессор замолчал и сделал очередной глоток из чашки. Я тем временем спросил его:

– Но если эти успехи не были враньем, то что же тогда привело их к вырождению?

– Отдаленные последствия… – пояснил Михаил Иванович. – Отдаленные последствия, господин маг. Их всегда трудно предсказать. Сегодня вы считаете, что высокопродуктивный сорт кофе достоин того, чтобы засадить им свои плантации, выкорчевать напрочь другие сорта. И вашему примеру поспешно следуют конкуренты. Очень скоро – через один-два сезона – все плантации Южно-Американского континента оказываются засажены, собственно говоря, клоном единственного высокопродуктивного сорта. А еще через несколько лет выясняется, что высокая продуктивность этого растения сцеплена с его неустойчивостью к какому-нибудь болезнетворному грибку, о существовании которого селекционеры и не подозревали, когда выводили новый сорт. И вы на несколько сезонов лишаетесь урожаев кофе на целом континенте.

– Кажется, такое было на самом деле, – припомнил я.

– Да, – кивнул профессор. – Это реальный пример из нашей истории. А вот пример из истории Темного Мира. Тоже вполне реальный, но куда более трагический. Вы считаете, что тот или иной ген мешает, допустим, ускоренному развитию способности к обучению. И добиваетесь того, что через несколько поколений значительная часть населения планеты избавляется от «тормозного» гена. И педагоги, и родители рады росту успеваемости подрастающего поколения. А когда сама эпопея по искоренению зловредного гена уже уходит в прошлое, оказывается, что в геноме человечества пробита брешь. «Зловредный» ген, как выясняется, защищал развивающийся мозг от воздействия какого-то химического соединения, редко встречающегося в чистой экологической среде. Но развитие химических технологий этого продукта в окружающую среду подбросило, и немало. И дети родителей, «хлебнувших» этого продукта, теряют психическую стабильность, становятся агрессивны и непредсказуемы в своем поведении. Растет волна преступности. А введение в хромосомы далеких уже предков другого «полезного» гена, ну, допустим, такого, который повышает устойчивость организма к простуде, приводит к рождению целого поколения дебилов, в ответ на появление в окружающей среде нового вируса, о котором раньше и слыхом не слыхивали.

– На Земле такое бывало? – поинтересовался я.

– Что-то вроде… – поморщился профессор. – К счастью, не на генном уровне, но… Например, про историю с «талидомидом» слыхали? У матерей, которые принимали этот препарат, беременность и роды протекали без проблем. Только рождали они чудовищ.

– Ну и что же стало с Темными? – спросил я. – Точнее, с их предками?

– Я вам привел только два примера, – вздохнул Михаил Иванович и добавил себе в чашку отвара.

Похоже, за годы жизни в Странном Крае он все-таки привык к этой дряни.

– А примеров таких, – продолжил он, – успело накопиться тысячи. И именно к тому моменту, когда на той, «параллельной» Земле грянули кризисы и войны, тамошнее человечество сделалось генетически отягощенным нестабильным видом. Стало невозможным не только ухаживать за больными и неполноценными или их лечить. Стало невозможным прокормить большинство населения. А радиационное заражение, химическая и биологическая войны довели дело до конца. Параллельный мир стал мертвым, разрушенным и заброшенным миром, населенным уродливыми подобиями людей, вступающими между собой в сражения за остатки былой великой цивилизации. Темным Миром. Впрочем… – Профессор пожал плечами. – Впрочем, сами они себя темными никогда не называли. Слова «Темные», «Темный Мир» – это здешние изобретения. Это все родилось просто из противопоставления понятий «света» и «тьмы». При этом всегда само собой подразумевается, что «светлое» – это мы и «наши». А «темное» – это все чужое, непонятное и потому считающееся враждебным. Это от очень примитивного понимания действительности…

«А ведь что-то очень похожее я слыхал и от мэтра», – подумал я.

– Хотя кое-что объективное в этих понятиях есть, – продолжил профессор, откинувшись на спинку стула. – С чисто человеческой точки зрения, Темные словно бы персонифицируют зло. Они уродливы, склонны скрываться во тьме… Они временами нападают на людей и причиняют им вред… Но с их точки зрения люди —далеко не ангелы.

– Ну и как же получилось, – невольно перебил его я, – что представители двух параллельных историй Земли встретились здесь, в Странном Крае? Кто открыл этот проход между той Землей и нашей?

– Видите ли, маг, – задумчиво произнес профессор, – согласно теории, которой придерживаюсь я и большинство тех, кто исследовал этот вопрос, существование таких вот «спаек» между параллельными мирами – факт объективный. Они никем не созданы. Это просто необходимое условие существования Мироздания, содержащего в себе параллельные Вселенные. Если такие миры не будут взаимодействовать между собой через «дополнительные измерения», то тогда… Короче, такая Вселенная существовать не смогла бы. Это просто, но требует слишком много времени для объяснения… Гораздо интереснее проблема Червя Мироздания. Где зародилось это сверхсущество? В одном из миров, между которыми простирается его организм? Или ни в одном из них, а между ними? Или он вечен, как само Мироздание?

Он задумчиво умолк, и мне пришлось деликатно кашлянуть, чтобы напомнить, что в общем-то мой вопрос пока что остался без ответа.

– Судя по всему, – вернулся к теме разговора Михаил Иванович, – Темные были одними из первопроходцев Странного Края. Хотя не стоит забывать, что край – это междумирье не только двух параллельных Вселенных – нашей и Темного Мира. Поэтому твердо можно утверждать только то, что первыми не земляне проникли в Странный Край, а Темные. Это произошло еще в тот период, когда их цивилизация находилась на пике своего развития и только пара-другая темных облачков смущала кого-то. Вероятно, обнаружение переходов, соединяющих параллельные миры, было высшим достижением их физики. Да и их науки в целом.

Он запнулся, обнаружив, что его чашка уже давно пуста. Долил в нее остатки остывшего отвара из чайника и продолжил:

– Впрочем, существует экзотическая версия другого рода… Есть предположение, что это Червь Мироздания выбирает, кого пропустить в то или иное междумирье, а кому запереть дорогу в параллельные миры. В соответствии со своими неподвластными человеческому уму соображениями. Но не будем отвлекаться на вопросы теологии. Гораздо интереснее, кто именно «начинил» Странный Край тем, что здешние жители называют «магией».

– Я уже давно усвоил, что под «магией» здесь просвещенный народ понимает сверхвысокий уровень техники и технологий, структура которых незаметна глазу непосвященных, – заметил я.

– Я же пояснил вам, – вздохнул профессор, – что в Странный Край открываются двери не только наших двух миров. Но… Безусловно, вся эта машинерия имеет отношение к нам, землянам. Странный Край – это полигон магии. И кому-то надо было иметь заповедник магов – разумных существ, способных взаимодействовать с магией, управлять ею. Наша Земля и стала таким заповедником, а вот в Темном Мире попытки усовершенствовать род людской привели к почти полной утрате подобных способностей. Их генофонд невероятно обеднен по сравнению с генофондом нашего человечества. Придя в Странный Край, Темные долгое время оставались его довольно заурядными обитателями. До тех пор, пока не протоптали дорожку на нашу Землю и не начали сами вербовать оттуда Меченных Знаками. Магов-рабов. Отсюда на матушке-Земле и пошли сказания и легенды о дьяволе и других темных силах, скупавших – весьма избирательно – человеческие души. Отсюда и слова «Избравшие Темный Путь»… Вот тогда-то Темные – та их часть, что успела убраться из своего разоренного мира в эти места, – и стали почти полными хозяевами положения в этих краях. Но в том-то и загвоздка, что маги не могут долго оставаться рабами. Та часть их, что стала свободной и объявила себя Орденом Светлых Сил, и принялась искоренять Темных в Странном Крае. А у тех к тому моменту родина превратилась в радиоактивный ад. И отступать им стало некуда. Вот вам и суть происходящего конфликта.

– А Арсенал? – спросил я. – Как Темным удалось создать здесь свой Темный Арсенал? Ведь их мир оказался сам на грани гибели…

– Пожалуй, – вздохнул профессор – уже за ее гранью. – По нашим представлениям, колония Темных, обосновавшаяся в Странном Крае, по своей численности если не превосходит теперешнее реальное население «параллельной» Земли, то немногим отличается от нее. Это по численности. А вот по своей организованности и по своему сбереженному интеллектуальному потенциалу колония Темных, укрывшаяся здесь, намного превосходила земную. Но обратного пути в свой «Темный» мир для них уже не было. И они, «здешние» Темные, в конце концов сделали ставку на то, чтобы воссоздать хотя бы островок, анклав своей цивилизации на Большой Земле. И собирали по всей своей выжженной планете и перетаскивали сюда все, что еще могло жечь и разить, десятки, если не сотню с лишним лет. Идея была не лишена определенной перспективы, если бы не вмешательство Светлого Ордена.

– Вам не кажется, профессор, – осторожно спросил я, – что самым лучшим способом было бы просто уничтожить этот проклятый Арсенал Тем же самым разрушающим заклинанием? Вместо того чтобы…

– В этом, пожалуй, действительно был бы заинтересован каждый, – усмехнулся Михаил Иванович. – И вместе с тем никто! Вот в чем парадокс. Добровольно отказаться от возможности получить свою долю в военном могуществе такого масштаба может только святой. Это психологический аспект дела. Но есть и технический. Уничтожать арсеналы боевой техники, созданной на неизвестных нам принципах, дело небезопасное.

Но этого мало. Здесь, в Странном Крае, эта боевая техника была усовершенствована именно с применением магии. В бомбы, в аккумуляторы энергии, в броню и в защитные устройства были с помощью магов-рабов заложены возможности, по всем законам природы невозможные, недостижимые… Но… если магия эта будет разрушена, джинн вырвется из бутылки. Все те соединения и устройства, которые вполне надежны и стабильны, пока находятся под магическим воздействием, тут же утратят свою стабильность, выйдут из строя и – что самое главное– мгновенно саморазрушатся. Многие с огромным выделением энергии. Это будет потрясающей силы взрыв, который сможет изменить лицо всего Странного Края!

– Но ведь сам по себе наш мир лишен магии? – попробовал я внести ясность в свои представления о соотношении параллельных, но однако же пересекающихся миров. – Вы говорите, что это – только питомник магов… Как же собирались применять свою начиненную магией технику Темные там, у нас? И как получилось, что я и мой брат были похищены прямо из своего дома, причем под аккомпанемент всяких магических фокусов?

Профессор покачал головой и вздохнул:

– Все так и не так, господин маг… Видите ли… Темные почти не способны управлять магией. Но они знают о ней гораздо больше, чем мы… И им удается временами создавать островки и даже целые архипелаги, насыщенные магией, в других мирах. И в своем, и у нас – на Большой Земле… Так что не все россказни о чудесах и колдовстве, которые приходится выслушивать порой, такая уж пустая болтовня. Хотя ничто так не обрастает выдумками и досужими вымыслами, как настоящее чудо. К сожалению… Профессор рассеянно покрутил в руках рассыпчатый сухарик и вернул его в вазочку, из которой только что взял, и таки закончил начатую фразу:

– К сожалению, только Темные способны на это… Их магия несовершенна, нестабильна в обычных мирах. Но на период военных действий ее хватило бы. У нас и такое не выходит… Впрочем, у нас не выходит и многое другое, что прекрасно получается у Темных. Например, создавать временные, одноразовые, так сказать, порталы. Такие, как тот, что соединил вашу скромную квартиру со Странным Краем.

– Значит… – снова попытался определиться я, – значит, то снадобье, которое мне пришлось проглотить из этого сосудика… Это было от Темных?

– Ничуть не бывало, – покачал головой профессор. – Работа Темных – это сам портал. А то, что вам пришлось проглотить, – так это только лишь ключ к нему… Такие ключи мы и сами мастерить теперь умеем.

Я машинально нащупал в нагрудном кармане граненый предмет. Подумал, вынул его и поднес поближе к глазам собеседника.

– Ого! – оценил предъявленную ему диковинку Михаил Иванович, протягивая к ней руку. – Разрешите…

Я отдал ему сосудик, и профессор осторожно открыл его, поднес к носу и немного помахал над ним ладонью. Моих ноздрей снова коснулся терпкий запах, который так поразил меня в последние секунды пребывания в родном мире.

– Надо же… Настоящий фиал… – констатировал он, слегка приподняв левую бровь в знак удивления. – У прошедших через портал… через Пасть Червя… у них обычно отбирают их фиалы… Ведь это большой секрет – состав «Приманки».

– «Приманки»? – переспросил я.

– Да, – кивнул профессор и с недоумением посмотрел на меня, видимо поражаясь скудности моих познаний в области межмировых связей. – Состав, который находится в фиале, называют «Приманкой Червя Мироздания». Он сам по себе – состав этот – не слишком притягателен для этого загадочного создания, но… Но после взаимодействия с ферментами и другими биологически активными веществами нашего организма «Приманка» действительно становится приманкой и приводит в действие основную часть каждого портала – заключенную в нем Пасть Червя. Странно, что вам удалось сохранить эту штуку в целости и сохранности.

– Я путешествовал в страшной спешке, – пожал я плечами. – Если это можно считать путешествием. Это лучше было бы назвать экстренной эвакуацией. Должно быть, я просто проскочил ту инстанцию, на которой должен был сдать «ключи» от портала…

– И вы не расставались с фиалом все это время? – удивленно покачал головой Михаил Иванович, завинчивая крышку сосудика и ставя его на стол. – Неужели его ни разу не пытались у вас похитить?

«А ведь и вправду пытались, – вдруг подумалось мне. – И пытался не кто-нибудь, а сын Ходока по мирам, дакла Тагара… И был принят тогда всего лишь за мелкого воришку, польстившегося на серебряную безделушку. Вот, значит, как…»

– Было нечто в этом роде, – признал я нехотя и не стал вдаваться в детали.

– «Приманка» еще потребуется вам, – уведомил меня Михаил Иванович. – И мы вас, всех троих – ведь вас трое? – обеспечим вполне полноценной дозой препарата. Мало того, в отличие от этой грубой универсальной композиции, – тут он деликатно постукал пальцем по стоящему между нами сосудику, – для вас будут изготовлены индивидуальные варианты препарата. Более эффективные и менее э-э… причиняющие гораздо меньше неприятных ощущений при воздействии. Сейчас, после нашей беседы направьте ко мне обоих ваших попутчиков. И сами не забудьте зайти… Надо сделать некоторые анализы…

* * *

Мы о многом успели переговорить с Михаилом Ивановичем. Успел профессор и заняться нашими анализами. Мы – трое готовящихся отправиться в путь на Большую Землю – успели даже соскучиться, прежде чем перед нами, коротавшими время в летнем саду замка, предстал наконец его хозяин в сопровождении двух весьма молодых людей, которых он отрекомендовал своими племянниками. Велев своим родственникам занимать и развлекать гостей, Граф предложил мне на пару с ним подняться на четвертый этаж замка для того, чтобы побеседовать там о вопросах, касающихся планов на ближайшее будущее.

– Ожидается что-то важное? – поинтересовался я, стараясь не отставать от Графа на крутой лестнице.

– Гости, – пояснил Граф. – Весьма важные и хорошо тебе знакомые. – Наверное, ты будешь им рад больше, чем я. Мне предстоит с ними беседовать и договариваться о весьма сложных вещах.

– Вы имеете в виду мэтра Герна и его учеников? уточнил я.

– Да уж, во всяком случае, не Кровавого старца Хирама, – усмехнулся Граф и кивнул. – Разумеется, это старина Герн, твой Учитель. Догадаться об этом нетрудно. Только насчет учеников ты дал промашку. С ним идет полсотни человек. И все, как один, маги высокого градуса. Я бы сказал, что давненько Странный Край такого не видал. Пойдем на балкон, ты их скоро увидишь.

С балкона верхнего этажа графского дома-замка действительно открывался вид на окаймленную горами равнину. И по равнине этой к нам довольно бодро приближалась разношерстная кавалькада, достаточно многолюдная.

– Быстро они добрались, – заметил я. – Всю ночь, что ли, скакали?

Граф посмотрел на меня с удивлением:

– Разве мэтр не посвящал вас, маг, в секрет магических троп? Среди его спутников, без сомнения, имеется не один Меченный Знаком Тропы. Так что если бы им надо было оказаться, скажем, в столице или у любого из порталов, это не заняло бы много времени.

Я понимающе поджал губы и подумал, что, может быть, магия и вправду существует и от нее даже действительно есть какой-то прок. И еще я подумал о том, что в переговорах Графа и мэтра моя судьба и судьбы брата, его подруги и моего приятеля Тагары не будут все-таки разменной монетой. Об этом стоило помолиться – вот только не знаю, какому богу.

Кавалькада меж тем приблизилась настолько, что если не лица людей, то сами люди стали вполне узнаваемы. Возглавлял ее, разумеется, Учитель. Слава богу, в отличие от своих спутников он не напялил на себя средневековых боевых доспехов – это выглядело бы уж слишком комичным в сочетании с его обликом полупрофессора-полубизнесмена. Мэтр был облачен в дорожный костюм и краги. Так он смахивал больше на английского аристократа на конной прогулке (по крайней мере, такой образ создал у меня кинематограф). По правую руку от мэтра поспешал на лошадке пожиже и наряженный попроще Жозеф. И мне сразу вспомнился его напарник и приятель Кунни. Душу мою кольнуло болезненное чувство вины.

Граф повелительно выкрикнул что-то в балконную дверь, и расторопный слуга тотчас появился в проеме, протягивая господину вычурную шляпу. Надевать ее Владетель Болотных долин и горных перевалов не стал, а использовал для того, чтобы взмахами этого головного убора приветствовать приближающихся гостей. Мэтр ответил ему тем же. Правда, его дорожное кепи ни в какое сравнение с графским сооружением из роскошного фетра, шелка и перьев не шло. Мне же – за отсутствием головного убора – пришлось просто и несколько вульгарно сделать Учителю ручкой.

Перед конниками распахнули ворота, и вся уйма народу проворно втянулась в мощеный двор. Где хозяину удастся расквартировать эту рать, оставалось только гадать. Впрочем, это была его проблема, и, похоже, он ею не слишком тяготился. Подхватив меня под руку, он поспешил вниз – встречать гостей на парадном крыльце своего замка.

На крыльце этом, более похожем на гибрид веранды с крытой трибуной, собралось довольно много народу, в основном мне незнакомого. Но Ромку и его подругу я узнал сразу. Забившись в темный угол, за прибытием гостей из «родного» риккейского Убежища наблюдал Тагара.

«В конце концов, – подумал я, – если его встречи с Учителям не избежать, то пусть она состоится, так сказать, в официальной обстановке…»

А Учитель уже двигался навстречу хозяину замка – широким и уверенным шагом. Лицо его украшала вполне доброжелательная, но несколько сухая и натянутая улыбка. Граф, продолжая поддерживать меня под локоть, двинулся навстречу гостю. Посреди недлинной лестницы мы встретились.

Первый обмен приветствиями между ними произошел на каком-то из местных наречий, после чего оба перешли на более понятный мне «воляпюк», то есть на некую окрошку из основных европейских языков. Учитель выразил Графу искреннюю благодарность за счастливое освобождение своего ученика из рук «кровавой банды» Хирама. Граф ответствовал ему в том духе, что защищать пострадавших во вверенных ему Короной владениях – всего-навсего его священный долг. После чего, как бы между прочим, обратил внимание высокого гостя на то, что среди освобожденных им пленников «кровавого старца» находятся еще трое людей, которые для ученика мэтра далеко не посторонние. А именно: брат оного ученика, девица Аманеста, внесшая немалый вклад в обнаружение и уничтожение банды Сизого Хирама, и подмастерье ученика мэтра…

Я с волнением обернулся. Все трое выстроились парой ступенек выше нас, старательно поддерживаемые под локоток обоими племянниками Графа и его слугой. Очевидно, протокол нашей встречи был продуман Графом задолго до прибытия гостей.

Ни у кого из действующих лиц не дрогнула ни единая жилка на лице. Мэтр дружески похлопал меня по плечу и рассеянно улыбнулся троим остальным. Граф тем временем уведомил Учителя, что он уже распорядился о том, чтобы прибывший вместе с высоким гостем отряд был надлежащим образом расквартирован и накормлен. Самого же мэтра и троих из освобожденных пленников «кровавого старца» хозяин замка желает лично и немедленно проводить в трапезную, где для них уже накрыт обед. Что до подмастерьев мэтра и ученика, то для них будет накрыто на кухне.

– После чего, – благостно улыбаясь, произнес хозяин, – гость, надеюсь, не будет возражать против – мы уединимся в моем кабинете для переговоров о предстоящих действиях…

Гость, конечно, не возражал. Он только снова коснулся моего плеча, заглянул в глаза и предупредил:

– После того как наш разговор с господином графом закончится, мой ученик должен быть готов к серьезному разговору со мной… Надеюсь…

– Я охотно предоставлю для такого разговора даже мой кабинет, – заверил его хозяин.

* * *

Обед был подан, наверное, в лучших традициях здешних мест – с уймой блюд и приправ, но, по словам хозяина, без особых изысков. Ввиду полного моего незнания местной кулинарии приходилось верить ему на слово. В преддверии предстоящей важной беседы обе важные персоны не налегали на вино, а лишь пригубливали свои бокалы. Приходилось следовать их примеру и мне.

Трапеза проходила не то чтобы в молчании, но за разговором, состоявшим из отдельных, часто брошенных невпопад реплик. Что до Графа, то он постоянно возвращался к мысли, как он сожалеет о том, что не смог и в этот раз перерезать глотку распроклятому «кровавому старцу». Похоже, что Аманеста тоже немало сожалела об этом. После всего происшедшего на милость своего «папаши» ей рассчитывать не приходилось. Моральная оценка предательства Хирама и его банды для меня оставалась загадкой. Остается таковой и сейчас. Впрочем, в разговоре она практически не участвовала. Вместе с Романом дочь атамана занималась дегустацией поданных к обеду вин. Со своим бой-френдом она обменивалась замечаниями преимущественно на этот счет.

Мэтр не говорил почти ничего, а только изредка бросал неопределенные замечания о том, что предстоящая задача непроста и справиться с ней даже объединенными усилиями будет нелегко. В основном он из-под насупленных бровей посматривал то на одного из нас, то на другого. Как только хозяин предложил «на кофе перейти в мой кабинет», мэтр незамедлительно поднялся из-за стола, промокнул губы салфеткой и отвесил нам извиняющийся поклон. Ясно было, что предложение удалиться «на кофе» не относилось к нам троим. Оставшимся в трапезной кофейник принес Тагара и был милостиво оставлен за столом «со взрослыми». Через некоторое время к нам осмелился присоединиться и Жозеф. Как я отметил для себя, они неплохо «стыковались» с Тагарой. Возможно, встретились не первый раз. Мир тесен, а риккейское Убежище – тем более.

Разговор оживился, но не стал более содержательным. Мы заключили между собой молчаливый договор: не касаться важных для нас тем. Впрочем, наличие на столе настоящего, с Большой Земли кофе кое-как оживило меня и скрасило ожидание предстоящего тет-а-тет с мэтром, тем более что кофе был сварен по всем правилам и было его много. Временами Тагара отправлялся на кухню и пополнял его запасы, а заодно и запасы сопутствующей снеди. Должно быть, он знал волшебное слово, открывавшее ему неограниченный кредит на подобные вкусности.

* * *

Дожидаться результатов переговоров пришлось довольно долго. Но расходиться из трапезной мы как-то не торопились. Слуги же Графа, судя по всему, получили строгую инструкцию не досаждать его личным гостям и словно сквозь землю провалились.

Время в этом лишенном часов мире перестало быть для меня чем-то четким и определенным. Два часа длилось совещание в верхах или четыре? Во всяком случае, темнота уже успела сгуститься за окнами, а в раскинувшемся у стен замка палаточном городке, который оперативно разбили для себя люди, прибывшие с мэтром, зажглись огни. В конце концов, уже несколько неожиданно для нас, в трапезную с решительным видом вошел хозяин замка.

Он остановился в торце стола и потер руки с таким видом, словно собирался тут же усесться за стол и отужинать. Но вместо этого он с несколько кривой улыбкой уведомил нас, что, как всегда, мэтр Герн проявил себя как человек мудрый и осмотрительный. И, как всегда, с ним оказалось возможным найти общий язык. После чего Граф уперся взглядом мне в переносицу и добавил:

– Сейчас мэтр хочет видеть вас, маг Серж… Позвольте вас называть так, хотя вы и имеете пока лишь статус ученика… Так вот, мэтр Герн ждет вас в моем кабинете для окончательного инструктажа. Вы, господин Жозеф, на всякий случай пройдите в кабинет тоже. А вам, господа, – он окинул взглядом всю остальную компанию, собравшуюся за столом, – я рекомендую сейчас отдохнуть и выспаться. Завтра у нас с вами будет довольно тяжелый день.

* * *

Кабинет Графа мог бы вместить в себя средних размеров видеосалон или небольшой ресторан. Мэтр был в кабинете один. Он кивком указал мне на тяжелый дубовый стул у стола совещаний. Жозефу жестом приказал задержаться. Тот послушно притулился в ожидании каких-то новых указаний в сторонке, на одной из довольно жестких лавок вдоль стены кабинета.

Мэтр же несколько раз прошелся взад-вперед. Потом резко остановился передо мной.

– У тебя есть все основания упрекать меня и весь Светлый Орден, ученик, – глухим голосом произнес он. – Мы второй раз недооценили противника и, как говорится, подставили тебя. Ты имеешь все основания отказаться от дальнейшего сотрудничества с нами. Тебя поймут. Тем более сейчас, когда ты получил свободу не из наших рук.

Я слушаю тебя.

– У тебя тоже могут быть претензии ко мне, мэтр, – пожал я плечами. – Я не уберег вашего человека подмастерья, которого ты дал мне в спутники…

Мэтр покачал головой:

– Не бери на себя чужую вину. Смерть Кунни – это результат все того же моего просчета. Я просто не учел, что имею дело с Сизым Хирамом, а не с обычным атаманом обычной банды, с которым можно договориться. Впрочем, сейчас речь не об этом. Я жду ответа на свой вопрос.

«Давайте называть вещи своими именами, – хотелось сказать мне. – Ведь если я откажусь иметь с вами дело, я тем самым отрезаю себе возможность вернуться на Большую Землю. И не только себе, но и своему брату. Ведь тогда я не выполню условий, на которых Граф Зепп разрешит воспользоваться его порталом. Да и сам портал, наверно, не откроется. А мне останется только в качестве мага-недоучки обретаться здесь, в Странном Крае, и изыскивать какой-то другой способ вернуться на родину. Это занятие вполне может растянуться на всю жизнь. Слишком дорогая, пожалуй, плата за обиду на просчеты Светлого Ордена».

Но эта тирада была просто неуместна. Оба мы хорошо знали истинное положение вещей, и мне следовало ясно понимать, что предложение мэтра расторгнуть наши отношения – не более чем проявление своего рода вежливости.

– Я не собираюсь порывать с тобой, Учитель, – произнес я как можно смиреннее. – Только вот… Только вот теперь – я хотел бы, чтобы мы закрепили наш договор Словом.

– Ты перестал верить мне, ученик? – поинтересовался мэтр, окрасив свой голос интонацией горечи.

– Нет… – ответил я, стараясь не придавать голосу резкость. – Просто сейчас в игру вступили третьи лица, и… В общем, ситуация приобрела неопределенность. И я хочу расставить все точки над «i».

– Третьи лица… – задумчиво произнес мэтр, словно пробуя эти слова на вкус. – Ты имеешь в виду нашего гостеприимного хозяина?

– Его, – согласился я. – И еще подругу моего брата, Аманесту. Ей тоже не хочется оставаться здесь. Ведь ты знаешь, какую роль она сыграла в нашем освобождении. Впрочем, мы уже говорили о ней. Я думаю, ей оставаться в Странном Крае – верная смерть.

– Ну что ж, – согласился со мной Учитель. – В этой ситуации наши отношения должны быть вполне определенными. С этим спорить трудно. Тебя устроит, если я дам тебе Слово, согласно которому если Врата Темного Арсенала откроются предо мной, то ученик Сергей, его брат Роман и женщина по имени Аманеста будут без промедления отправлены на Большую Землю?

– Устроит, – ответил я, чуть подумав. – Какое Слово должен дать я тебе, Учитель?

– То, что Врата Темного Арсенала будут открыты и что ты, твой брат и женщина Аманеста будут вечно хранить молчание о самом своем пребывании в Странном Крае и о том, что они узнали здесь.

– Идет, – согласился я, подумав еще немного.

– Тогда… – сурово произнес мэтр, властно протягивая руку в сторону своего подмастерья.

Тот проворно вынул из стоявшей у его ног котомки (с которой он, по моим наблюдениям, не расставался никогда) амулет Верности и протянул его Учителю. Тот торжественно водрузил эту невзрачную на вид штуковину на стол, и мы по очереди на надлежащем магическом наречии произнесли каждый свое Слово. Мне показалось, что амулет на долю секунды слабо вспыхнул призрачным огнем. Это обычное свойство магии, к которому я уже начал привыкать в Странном Крае: никогда не поймешь– происходит какое-то чудо (большое или маленькое) или это только кажется тебе.

– Ну вот, мы скрепили наш договор Словом, – подытожил мэтр. – Причем скрепили в присутствии свидетеля. – Он указал на своего подмастерья. – Ты должен быть уверен во мне и в себе. – Он наклонился к моему лицу и пристально посмотрел в глаза. – Но вот именно уверенности в себе я не вижу, ученик!

– Да, – ответил я, тоже глядя в глаза Учителю. – Я не уверен в себе.

Глава 12 ЗАКЛИНАНИЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ

Некоторое время мэтр обдумывал мой ответ. Потом заложил руки за спину и, расхаживая из угла в угол кабинета, стал бросать фразу за фразой:

– Кроме все более похожей на истину версии того, что на тебе лежит заклятие, остается одно лишь подозрение. Мне все еще продолжает казаться, что ты находишься под влиянием очень сильного самовнушения. Ты вбил в свое подсознание мысль о том, что ты не маг. Что ты – жертва какой-то ошибки и только морочишь голову себе и другим. Это главный тормоз, сдерживающий твои способности.

– Меня останавливает не только это… – возразил я. – Мне надо быть уверенным, что оружие Темных не окажется в руках тех, кто ударит этим же оружием по Большой Земле. Да и по Странному Краю тоже. Может быть, поэтому у меня и не получается многое из того, что…

– Ты не должен даже допускать мысли о неудаче! – отрезал мэтр. – Все ставки сделаны только на то, что завтра с заклятия Арсенала будет снята печать! В твоих руках сосредоточено слишком много судеб, чтобы ты мог позволить себе колебания. Ты способен открыть Врата Арсенала!

– Так в чьих же руках тогда окажется Темный Арсенал? – повторил я свой вопрос.

– Тебя это уже не должно волновать, – улыбнулся мэтр. – Так или иначе ты выполнишь свои обязательства перед всеми нами. Все хотят от тебя одного и того же. Так соверши это! А мы – обитатели этого мира и его гости – сами сумеем сделать так, чтобы древнее оружие Темных никому не причинило вреда! Главное – чтобы оно не досталось им самим!

– Учитель, – спросил я голосом, ставшим почему-то деревянным. – Я могу быть уверен, что моя родина – Большая Земля – не будет атакована оружием Темных?

– Ученик… —Мэтр положил мне руку на плечо. – Оружие Темных никогда не будет использовано кому-то во зло. Если даже случится невероятное и мы должны будем обратиться к его силе, то только для того, чтобы защитить себя и Странный Край. С тебя достаточно моего Слова?

– Достаточно, мэтр, – сказал я, не в силах избавиться от странного одеревенения, овладевшего моими голосовыми связками. – Но уверенности в том, что мне удастся снять заклятие…

Мэтр тяжело вздохнул и протянул руку за своей котомкой. Жозеф проворно подал ее.

– Мне не хотелось прибегать к самому крайнему средству, – произнес мэтр Герн. – Но теперь слишком многое оказалось поставленным на карту…

– Самым крайним средством я считал тот препарат, который ты мне предписал применить в случае, если у самых Врат окажутся недейственными все другие средства и способы…

– Есть еще более сильное средство, – глухим голосом, словно преодолевая что-то внутри себя, произнес Учитель. – Но оно… Оно сильно изменит и тебя самого, и всю твою жизнь. Очень немногие из Меченных Знаками решаются прибегнуть к нему. Но оно разрушит любое заклятие, которое наложено на тебя.

Он дал знак Жозефу, тот приблизился и положил свою котомку на стол перед Учителем.

Слушая мэтра, я начал испытывать неприятное чувство, похожее на головокружение. Что-то подобное – только не в такой навязчивой форме – я испытывал перед первым в своей жизни прыжком с парашютом.

Мэтр тем временем запустил руку в котомку и извлек оттуда увесистый кожаный то ли кисет, то ли кошелек. Кивнул Жозефу, и тот отступил на три-четыре шага. Учитель жестом приказал мне приблизиться и вынул из этого кошеля нечто сверкнувшее в лучах свечей мимолетным раскладом всех лучей спектра. Он положил это «нечто» между нами. Я присмотрелся к предложенной моему вниманию диковинке.

На темной полированной поверхности стола лежал почти прозрачный с виду, похожий на чуть искаженный в пропорциях правильный десятигранник, кристалл размером с очень крупное яблоко или с маленькую дыню. Но прозрачность его была обманчивой. Только приглядевшись к его глубине, можно было понять, что кристалл этот наполнен тьмой. Прозрачной, словно чуть подрагивающей, как вода глубокого пруда, тьмой.

Кристалл был забран в резную серебряную оправу с рукоятками, предназначенными, наверное, для того, чтобы держать его на весу или подвешивать где-то, где ему полагалось висеть.

– Осторожно! – предупредил мэтр и простер над кристаллом свою руку, не подпуская меня слишком близко к затейливой вещице. – Пока что тебе не следует брать Хранителя в руки…

– Это называется Хранителем? – спросил я недоуменно.

– Хранителем Предназначения, – торжественно произнес мэтр. – Тебе уже должны кое-что говорить эти слова. Ведь, надеюсь, мои уроки не прошли для тебя даром?

– Предназначение… – повторил я, стремительно вспоминая наши прошлые, такие мирные и отвлеченные, беседы в Убежище Коонра. – Ты рассказывал мне, что каждый из Меченных Знаком предназначен Судьбой для какой-то цели. Это заложено в самой структуре магии Странного Края. Но никому из Меченых не дано свое Предназначение узнать.

Мэтр покачал головой.

– Как это случается, – вздохнул он, – понятие «обычно никому» вытеснялось у тебя в сознании близким, но неравным ему понятием – «вообще никому». Это простительная оплошность. И в самом деле, знать свое Предназначение не хочет и не может любой, наугад взятый из Меченых.

– Это… Это так страшно? – спросил я. – И так трудно?

– Это довольно страшно, – кивнул головой мэтр Герн. – И тебе придется почувствовать это самому, если ты решишься применить заклинание Предназначения.

Учитель помолчал, присматриваясь, к зыбкой тьме в глубине Хранителя.

– И это очень трудно, – добавил он. – Хранители очень редки. Эти кристаллы вызревают где-то в утробе Червя Мироздания. Секрет того, как добыть Хранителей, знают лишь немногие из Привратников. Выменять у этих коротышек такой кристалл – нелегкое дело. Ведь Привратники практически не нуждаются ни в чем из того, что можем предложить им мы, люди.

Невольная улыбка тронула мои губы, когда мне вспомнилась моя первая встреча с целой оравой этих потешных в общем-то коротышек.

– Еще более нелегкое дело, – продолжил мэтр, – найти кого-нибудь, кто хоть что-то смыслит в кристаллах-Хранителях. Тех, кто может уверенно отличить истинного Хранителя от подделки или просто от очень похожего кристалла, добытого где-нибудь в горных шахтах, можно найти далеко не в каждом городе Странного Края. А таких, кто в состоянии без ошибки определить, каким Знаком должен быть мечен тот, кому тот или иной Хранитель может открыть его Предназначение в ответ на заклинание… Таких… – Мэтр усмехнулся, вспомнив, наверное, что-то позабавившее его в былые времена. – Таких в Странном Крае можно пересчитать по пальцам…

– Значит, каждый Хранитель предназначен для определенного Знака? – бестолково уточнил я свое понимание услышанного.

Моя непонятливость заставила мэтра нахмуриться.

– Разумеется, – коротко отрезал он. – И узнать свое Предназначение у каждого из Хранителей может только один из всех, Меченных нужным Знаком.

– Значит, – продолжал я упорствовать в своей недогадливости, – всем остальным нужно снова искать Хранителей, предназначенных для них? Как ты узнал, Учитель, что именно вот этот Хранитель содержит именно мое Предназначение?

– Не переоценивай мою проницательность, ученик, – усмехнулся мэтр Герн. – Просто Хранитель отвечает тому первому, кто из Меченных нужным Знаком произнесет над ним заклинание Предназначения, держа кристалл в руках. Вот так.

Учитель щелкнул незаметным замком, встроенным в оправу кристалла, и та раскрылась, словно клетка, выпускающая на свободу диковинную птицу. Мэтр бережно взял кристалл, поднял его на уровень глаз и повторил:

– Вот так!

Было видно, что кристалл необыкновенно дорог ему, и предстоящее расставание с этой реликвией окрашивало взгляд Учителя печалью. Он продолжил – голосом, в котором эта печаль читалась так же, как и в его взгляде:

– Произнесший заклинание сделается на миг единым целым с Хранителем. Кристалл сольется с Меченым и прочитает Предназначение, заложенное в том, кто несет на себе Знак Судьбы. Хранитель расскажет Меченому то, что прочитал в его душе. И сделает Предназначение его Судьбой. И с этого мига сам Хранитель утратит свою структуру, станет всего-навсего обыкновенной стекляшкой. А Меченный Знаком уже никогда не будет принадлежать себе. Он будет – всегда и везде – только орудием своего Предназначения!

– Навсегда? – спросил я, ощущая неприятный холодок в душе.

– Навсегда! – твердо ответил мэтр.

– А после того как Меченый исполнит свое Предназначение? – продолжал я цепляться за любую соломинку, которая помогла бы мне выплыть из поднимающейся к самому моему сердцу стылой, ледяной воды Судьбы.

Мэтр ответил мне еще одной невеселой улыбкой. Еще более невеселой, чем те, длинную череду которых мне пришлось повидать за время, что я ходил в его учениках.

– Ни одно Предназначение, – без всякого выражения произнес он, – не бывает короче, чем жизнь того, кто узнал его. – Он помолчал и повторил: – Это – навсегда!

* * *

Неприятный холодок пробрал меня, и головокружение перед «прыжком» снова дало о себе знать. Похоже, что наш разговор был закончен. Я поднялся со своего места и повернулся было к выходу.

– Постой! – окликнул меня Учитель.

Он снова замкнул Хранителя в его оправе и заботливо уложил кристалл в кожаный кошель. Взвесил его на руке, словно прощаясь, и протянул кошель мне.

– Держи Это! – глухим голосом произнес он. – Никому не отдавай Хранителя. Даже просто подержать – хоть на время! Теперь ты должен запомнить заклинание, которое пробуждает Хранителя. Садись!

Он положил руки мне на плечи и с мягким нажимом снова усадил на стул, с которого я только что встал.

– О том, о чем мы говорили сейчас, – произнес он, глядя мне в глаза, – не должен знать никто, кроме нас троих! Про Хранителя твоего Предназначения не должны знать даже самые близкие тебе люди. Для дальнейшего разговора мы должны остаться вдвоем. С глазу на глаз! Я должен научить тебя заклинанию Предназначения. Его не должен знать никто, кроме самых доверенных членов Светлого Ордена, и тех, для кого оно предназначено.

Жозеф, не дожидаясь особого распоряжения, понимающе кивнул мэтру и торопливо вышел, затворив за собой дверь.

– И никто из тех, кто произносил это заклинание, никогда не передавал его никому другому? – спросил я. – Уже после того, как «использовал» своего Хранителя?

Мэтр покачал головой.

– Нет, – сказал он. – И на то есть две веские причины. Одна из них заключается в том, что каждый Хранитель открывается только своим особым заклинанием. Лишь знатоки Хранителей и кое-кто из Привратников могут это заклинание «вычислить». Можно сказать, что такое заклинание – это имя Хранителя.

– Вот как… – только и вымолвил я в ответ на его вопрошающий взгляд – понял ли я его слова?

– Вторая причина: узнавший свое Предназначение тут же забывает свое заклинание. Оно будет стерто у тебя из памяти в тот миг, когда Хранитель отдаст тебе тайну и сам утратит всякую силу.

Учитель смолк и принялся медленными шагами мерить кабинет по периметру. То тут то там останавливался, делал непонятные для непосвященных движения, магические жесты и ронял короткие слова – звучные и кажущиеся бессмысленными. Иногда возникало ощущение, что он прикасается к каким-то невидимым предметам. Я следил за его манипуляциями с огромным интересом. Мэтр не так уж часто самолично творил колдовство в моем присутствии. А при посторонних тем более. Всего только считанные разы и в исключительных случаях. Сейчас случай был именно такой. Учитель окутывал кабинет Графа заклятием Глухоты. В комнате стало тихо, словно кто-то опустил на нас огромный ватный колпак. Я громко откашлялся, чтобы убедиться, что не оглох на самом деле, а просто отрезан от звуков внешнего мира. Как внешний мир – от тех звуков, что должны были раздаваться в этих стенах.

Оставшись доволен достигнутым результатом, мэтр Герн постоял немного, слушая снизошедшую на нас немую тишину. Потом, резко повернувшись, он подошел ко мне вплотную и коротким жестом приказал встать. Снова положил руки мне на плечи и вот так – глядя друг другу в глаза, мы стали – он произносить, а я повторять вслед за ним заклинание. Оно вовсе не было набором бессмысленных слов. Я уже понемногу разбирался в технике построения и запоминания магических актов, принятых в Странном Крае. Понимал смысл отдельных звукосочетаний и оборотов речи. Заклинание Предназначения легло мне в душу словно клинок в ножны.

* * *

Поход к Вратам начался с рассветом следующего дня, с некоторым запозданием занявшегося над владениями Болотного Графа. Оба отряда – гвардия графской дружины и тоже, надо полагать, отборные представители воинства Светлого Ордена (всех, вместе взятых, с полсотни человек) двинулись в путь в полном мире и согласии друг с другом. Люди мэтра Герна любезно уступили небезопасную честь выступать во главе колонны Графу Зеппу и его гвардии.

Впрочем, сам мэтр, демонстрируя проявление доброй воли, восседал на фосфорически-белом, словно светящемся жеребце по правую руку от Графа, двигаясь с ним локоть к локтю в авангарде объединенного отряда. Оба предводителя нашей экспедиции, оживленно обсуждая какие-то свои, неведомые простым смертным проблемы, выглядели просто парой провинциальных аристократов из кинофильма, двинувшихся на охоту на окрестных бекасов.

Главной опасностью в пути было принято считать неожиданное нападение Темных. Поэтому в состав отряда были мобилизованы все Меченные Знаком Щита ученики мэтра и его коллег по Светлому Ордену. Оказалось, что такой Знак довольно часто встречается на Большой Земле. Соответственно и в Странный Край удавалось перебросить многих носителей Знака Щита. В отряде набралась целая дюжина Меченных им. На них и на их амулеты защиты возлагались очень большие надежды. Так же, как и на троих носителей других Знаков, которые обладали даром предчувствия. Я во всем этом не слишком-то был уверен.

Мы четверо – я, Ромка с Тагарой и Аманеста, оседлав невероятно терпеливых коней, двигались неспешной трусцой в зазоре между дружинниками и напялившими кольчуги и увешавшие себя всяким диковинного вида вооружением магами и их подмастерьями. Честно говоря, из всей нашей маленькой компании только лишь предавшая приемного папашу дочь атамана держалась в седле так, как и подобает человеку, знающему толк в верховой езде. Ромка напускал на себя уверенный вид, но мизерный стаж его пребывания в седле то и дело давал о себе знать. Для меня же лично путешествие верхом продолжало оставаться не самым легким испытанием. Я с завистью посматривал на пару уверенно месивших грязь болотистой долины графских бронетранспортеров, на которых отправились в путь «академики».

Впрочем, заболоченная часть угодий Графа Зеппа была пройдена довольно скоро. Дорога свернула в сторону недалеких предгорий, а затем уверенно начала карабкаться и собственно в горы. Перед очередным крутым поворотом оба предводителя нашей экспедиции, как оказалось, съехали на узкую обочину и там поджидали нас. Точнее, меня.

– Приготовься, – бросил Учитель.

Он пристроил своего снежно-белого коня голова к голове с моим.

– Твоя работа начинается, – с некоторой торжественностью в голосе произнес он. – Здесь, за следующим поворотом, Долина Врат.

Скакавший рядом Граф сделал повелительный жест, и колонна его дружинников подалась в сторону, пропуская вперед обоих предводителей похода и нашу тройку.

За поворотом дороги перед нами открылась небольшая безжизненная долина, которую окаймляла уходящая ввысь каменная стена. Сдвинувшиеся «плечом к плечу» скалы были отвесными и выглядели совершенно неприступной твердыней. А из толщи этой стены – в том месте, где она круто обрывалась уходящим вдаль ущельем, – выступала словно выросшая из нее башня. Точнее, продольная половина башни. Другая «задняя» ее половина утопала в камне скал. Башня тянулась вдоль скальной стены метров на триста в высоту и напоминала собой минарет, выполненный из грубых каменных блоков и нержавеющей стали. Дорога крутым витком огибала «минарет» и ныряла в залитое тьмой тени горного кряжа ущелье.

– Башня портала, – не без гордости произнес Граф. – Там, наверху, в этом расширенном отсеке – видите? Там и находится вход в самую Пасть Червя. Это моими стараниями отгрохано! До этого здесь было лишь этакое подобие ласточкина гнезда. Работа Привратников. А когда Червь заснул… Заснул после того, как Великие маги наложили заклятие на Врата Арсенала… Тогда – или вскоре после этого – Привратники разбежались. А может быть, и вовсе вымерли. Во всяком случае, их больше не встречали в этих местах. И все оставленное ими хозяйство пришло в полный упадок. Но я всегда верил, что рано или поздно портал проснется, и я потихоньку оборудовал его – на свой манер. Господа «академики» мне в этом деле крепко помогли. Проект башни, собственно говоря, их работа. Теперь, – он обернулся ко мне, – дело за вами!

Я посмотрел на Графа с недоумением.

– Осталось уточнить только одну мелочь, – напомнил ему Учитель. – Я говорю про местонахождение Врат Арсенала. Ведь они должны быть где-то здесь. Совсем рядом.

– Они перед вами, – с усмешкой отозвался Граф. – В этой стене. Прямо впритык к башне, справа от нее. Просто мы не можем видеть их.

– Ну что ж, – произнес мэтр сразу посуровевшим голосом. – Для начала попробуй сделать Врата видимыми, ученик…

– А когда они станут видимы, – усмехнулся Граф, – не будет ли проще просто зацепить эти самые Врата стальным тросом и своротить их напрочь? Техника как-никак у нас есть… – Он кивнул в сторону глухо пофыркивающих в сторонке бронетранспортеров. – Шучу, конечно, – улыбнулся он мэтру. – Я достаточно хорошо представляю, чем такие эксперименты могут закончиться.

Учитель усмехнулся ему в ответ.

– Начни с заклинания Прозрения, – сказал он мне. – Но сначала подойди вплотную к этим скалам. Попробуй прочувствовать дух этого места. И не забудь это…

Он извлек из своей седельной сумки сверток и протянул мне. Я уже знал, что завернуто в белую холстину. Развернув ее, я только бросил короткий взгляд на Ключ. Он был в точности таким же, как тот, что остался в руках у Сизого Хирама. Я, не говоря ни слова, сунул Ключ в свою котомку и отвесил мэтру благодарственный поклон.

Он широким жестом дал понять: теперь мне пора приблизиться к Вратам и начать свое дело. Я молча тронул поводья. И почти тут же ощутил рядом с собой чье-то встревоженное дыхание. Впрочем, можно было не гадать чье. Успевший соскочить с коня Ромки Тагара шел со мной рядом, держась за стремя. Я не стал ни отгонять его, ни даже оборачиваться, чтобы определить, что думает мэтр по поводу участия мальчишки в моем колдовстве. Интуитивно я чувствовал, что отец мальчишки должен быть где-то рядом, что ему и тем, кто стоят за ним, еще предстоит сказать свое слово.

* * *

Странное чувство владело мной. Я твердо знал, что меня ждет страшная, сокрушительная неудача. И в то же время этой неудачи вовсе не боялся. Словно все происходящее просто не имело ко мне никакого отношения. «Проклятые снадобья, – подумал я. – Мэтр явно сделал из меня просто заправского зомби. Если не совсем, то наполовину».

Нам пришлось двигаться довольно долго. Пространство здесь обманчиво. Оно было наполнено горным, сухим и прогретым солнечными лучами воздухом. Оно было пропитано неощутимым, но действенным ядом заклятия. Оно рождало миражи и иллюзии. Стена скал и «стальной минарет» Башни портала надвигались на нас медленно и словно бы нехотя. Но вот они нависли над нами, стали наконец чем-то реальным.

Я спешился возле входа в цокольный этаж «минарета». В нем, судя по огромной металлической двери и бетонированному съезду-аппарели, располагался довольно вместительный гараж или склад. Я нашел на этой двери подходящую скобу, привязал к ней коня и направился по обочине к скальной стене, скрывавшей Врата Темного Арсенала. Тагара, не говоря ни слова, шел рядом, держась за рукав, словно опасаясь, что я растворюсь в жарком мареве нагретого воздуха.

Дойдя до стены, я уперся в нее руками и какое-то – не помню какое – время ждал, пока ощущение этой пропитавшей древний камень Вечности не войдет в меня и не растворится во мне. Потом опустился на колени и начал произносить первое из заклинаний Врат – заклинание Прозрения.

«Вот сейчас и будет, – сказал я себе, – фейсом об тейбл!» Но по-прежнему не было во мне обычного горького чувства от ожидания очередной, привычной неудачи. И это было странно. Но не только это. На миг мне почудилось, что освещение вокруг изменилось. Словно кто-то стал позади меня и набросил на меня свою тень. Я осторожно оглянулся. Нет, никого не было сзади. Я тряхнул головой, отгоняя не приятное чувство. Потом начал медленно поднимать взгляд на высящуюся передо мной стену. И увидел Врата.

Огромные, выкованные из тяжелого черного металла, покрытые потеками и чешуей ржавчины Врата Темного Арсенала. Не я один видел их. Отряд наш зашумел. Оба предводителя подавали мне знаки одобрения и поощрения. Мэтр помахал шляпой, Граф отсалютовал своим стволом. Потом Учитель коротким взмахом руки приказал своим людям, а Граф – почти таким же жестом – своим отступить за поворот дороги. Должно быть, ритуал произнесения заклятий предусматривал необходимость оставить меня и моего помощника в одиночестве. Я обернулся к Тагаре. Тот молча и выжидательно смотрел на меня. В его глазах не было удивления. Пожалуй, больше всего удивлен произошедшим был я сам. Так или иначе, Врата стали видимы. Но все еще оставались заперты.

Я вставил Ключ-стилет в отчетливо прорисованное в тяжелом металле Врат отверстие. Ключ действительно вошел в прорезь как по маслу. Но и только. Повернуть его ни по часовой стрелке, ни против нее было невозможно.

Теперь мне предстояло главное.

«Три попытки, – сказал я себе. – Сначала просто. Так, как учил меня мэтр».

Я сосредоточился, сбросил лишнее напряжение. Снова и снова приказал себе верить в то, что в этот раз получится! И медленно, вслушиваясь в каждый звук, стал произносить заклинание снятия запрета. Думаю, что сам мэтр остался бы доволен тем, как это у меня выходило. Но только на самом деле не вышло ничего. Громада Врат неподвижно высилась надо мной. Ничего не изменилось ни в самих Вратах, ни вокруг. Ключ, вставленный в скважину замка, оставался неподвижен.

Я молча сбросил с плеча котомку и достал шприц и таблетку магического снадобья. Несколько секунд смотрел на это хозяйство, собираясь с силами, словно перед тем как шагнуть в ледяную воду.

– Не надо… – услышал я тихий голос Тагары. – Не надо…

– Придется, – ответил я.

И сам поразился жесткости своего голоса. И главное, не понял, к кому я был так жесток: к себе или к этому непонятному мальчишке?

Слава богу, действие магического препарата не было сродни наркотическому одурению. Больше всего мне не хотелось сейчас, чтобы на меня накатило ложное чувство собственного могущества и обманчивой сверхуверенности в себе. Это в моих силах: чувствовать, когда я лгу самому себе. Пару раз эта способность спасала мне жизнь.

Нет, этого не было. Сначала мне показалось, что ни инъекция, ни проглоченный препарат вообще не оказали никакого действия. Только выждав какое-то время, присмотревшись, я понял, что изменилось само мое внимание. Какие-то детали и черточки окружавшего меня мира стали рельефнее, обрисовались с неожиданной – и чем-то неприятной – резкостью. И снова мне почудилась Призрачная тварь. Та самая, что уже однажды сказала мне что-то важное. Чего я так и не смог вспомнить. И веры в себя у меня не было. Снова не было. Как, впрочем, и всегда в Странном Крае.

Заклинание, прочитанное как надо – за это я мог поручиться головой, прозвучало, отзываясь гулким эхом в скалах. Раньше я не слышал этого эха. Или не замечал его. Но Врата и Ключ в их скважине оставались недвижны. И чувство неудачи снова накатывало на меня ледяной волной разочарования. Я вдруг ощутил себя древним, сгорбленным годами стариком. Но впереди была еще третья попытка. Последняя.

Мы с Тагарой посмотрели в глаза друг другу. Пожалуй, на прощание. Я вытащил из котомки свой последний аргумент – кожаный кошель с заключенным в нем Хранителем и принялся распутывать кожаный ремень, стягивавший его горловину. Тагара искоса посматривал на меня и не ронял ни слова. Я достал Хранителя и положил этот кристаллический сгусток тьмы перед собой.

– Ты снова скажешь «не надо?» – спросил я мальчишку.

Тот молчал. Я бросил на него косой взгляд и увидел, что он замер. Застыл, уставившись на Хранителя. Впервые я увидел в его чертах нечто такое, что мешало воспринимать его как ребенка. Словно из глаз своенравного и хулиганистого мальчишки выглянул кто-то мудрый и древний. Такой, каким этот мальчишка станет в старости. Или не станет никогда.

– Мне надо остаться одному, – голосом, который сразу стал глухим и невыразительным, сказал я. – Прости меня, Тагара, но никто не должен слышать того заклинания, которое произнесу сейчас я.

Мальчишка дернул головой – в знак не то чтобы согласия, а скорее понимания – и поднялся с камней. Отошел к дверям «минарета» и принялся о чем-то разговаривать с моим конем. Они, похоже, хорошо понимали друг друга.

Я отпер замок оправы Хранителя и взял кристалл в руки. Странное тепло разлилось в моей душе. Казалось, что я всю жизнь только и ожидал прихода этой волны тепла. Я поднял кристалл на уровень глаз и начал произносить заклинание. Странно, но чувство, что я делаю что-то неправильно, упорно не покидало меня. Что-то было не так с магией, которая владела мной. И которой пытался овладеть я. Вообще все было не в порядке вокруг. Не так лежали тени. Не так падал свет. Время изменило свой ход. И Призрачная тварь кивнула мне из расщелины.

– Не ты… – торопливо прошептала она. – Не твой черед…

Я потряс головой, стараясь отогнать видение.

– Твой Знак нашел тебя… – продолжала нашептывать она. – Но он еще не пророс в тебе… Ты еще не пропитался магией… Ты очень поздно встретил свой Знак. Ждать… Тебе надо ждать… Этот Хранитель не для тебя. Пусть другой узнает свое Предназначение. Другой… Другой Меченый. Отдай тому, кто готов. Не ты… Не твой черед…

Я снова постарался стряхнуть с себя наваждение. И оно действительно отступило. Только в голове еще несколько мгновений затихало, словно звяканье камушка в пустой жестянке: «Отдай тому, кто готов… Кто готов… Кто готов…» Я сделал над собой еще одно усилие, и чувство реальности наконец окончательно вернулось ко мне.

Без всякой надежды на успех я еще раз произнес заклинание Врат и попробовал повернуть Ключ в замке. Нет, мое заклинание Предназначения не сделало меня магом, и Врата высились передо мной прежней неприступной громадой. И к тому же оно, это заклинание, и не думало стираться из моей памяти. А значит, скорее всего, не сработало вообще.

– Да… – сказал я тихо. – Этот Хранитель не для меня…

– Так ты догадался? – произнес мальчишеский голос у меня за спиной.

* * *

– Я и не заметил, как ты подошел… – растерянно сказал я.

– Я не подслушивал, – покачал головой Тагара. – Просто мне… Просто мне стало страшно за тебя… Когда с магией что-то делают не так… С тобой могло произойти плохое… Но ты все-таки догадался…

Я присмотрелся к глазам мальчишки.

– Знаешь, Тагара, – произнес я как можно более убедительно. – Ты думаешь обо мне лучше, чем я того заслуживаю. Я пока что не понимаю ничего. Если о чем и догадываюсь, так только о том, что мага из меня упорно не получается. Значит, Учителю Герну и вообще всем, кто хочет отпереть Арсенал, надо ждать, пока охотники за Меченными Знаками Судьбы раздобудут для них еще одного мага – с настоящим Знаком Лукавого, а не с татуировкой, как у меня.

Тагара снова покачал головой:

– Такой маг уже есть – здесь, в Странном Крае. Я-то думал, что ты уже понял…

– Понял что?

– Что это – я! – шепотом выпалил мальчишка. Но шепот его больше похож был на крик.

– Я родился с таким Знаком! – продолжал торопливо шептать он. – Вот тут… Прямо под рукой. – Он задрал рубашку, и крошечный лик Лукавого глянул на меня со смуглой кожи Тагары.

Меня словно огрели по башке пыльным мешком. Я просто онемел. Мальчишка опустил подол своей рубахи и пояснил:

– Он у меня самый настоящий. Только он почти все время был закрашен. Соком семи трав. Никто про него не знает. Только отец и я.

– Даже братья не знали? – бестолково спросил я.

– Нет у меня никаких братьев, – махнул он рукой. – Все, что я тогда в лесу вам рассказывал, просто выдумки. Вранье,

– Но… – протянул я с недоумением. – Но Меченные Знаком в Странном Крае не рождаются! Не выживают, точнее говоря… Их вербуют на Большой Земле! А ты же…

– А я и родился на Большой Земле, – спокойно объяснил Тагара. – Отец уже потом увел меня сюда. Но сочинил, что мы просто переехали из других мест. А я ведь там, в России, вырос и даже в школу ходил немного. Я думал…

– Ты думал, – вздохнул я, – что и об этом мне можно было бы догадаться самому… Хотя бы потому, что русский – это практически твой родной язык. Так твои родители не хотели, чтобы ты стал магом? Или…

– Отец этого как раз хотел, – возразил Тагара. – Только ему нужен был не такой маг, которых готовят Учителя Светлого Ордена. Ему нужен был свой, родной маг. Который бы только ему подчинялся. И никому больше… Меня в Тайной школе учат… Я уже много чего умею.

– И все, что у меня получалось по части магии, это на самом деле твоя работа? – догадался наконец я.

На меня словно снизошло озарение. Ведь если что и выходило у меня с колдовским искусством, то только тогда, когда у меня под рукой был Тагара. Тот кивком подтвердил правильность моей догадки.

– И эту огнедышащую тварь ты завалил? И Лабиринт в клочья разнес? И по воде ходить мне помогал?

– И даже свечки тебе зажигал… – уточнил Тагара перечень сотворенных «мною» чудес.

– А зачем? Зачем это было надо? – недоуменно воззрился я на него. – "Смысл-то в чем?

– Смысл в том, – нехотя пояснил Тагара, ковыряя каменистый грунт носком своей обувки, – что рано или поздно тебя отправили бы снимать заклятие с Темного Арсенала. А для этого надо было, чтобы тебя все-таки считали магом.

– Стоп! – резко сказал я. – Или я чего-то в теории вероятности не понимаю, или мы с тобой совсем не случайно встретились… Нас ведь, похоже, двое только на весь Странный Край. Да и то мой Знак, кажется, не в счет…

– Да! – кивнул он. – Конечно, не случайно. Меня к тебе… Ну, в общем подкинули, чтобы я за тобой присматривал… Ну и чтобы подстраховывал, когда надо.

– Отец подкинул? – спросил я. – Или кто?

– Отца в то время в Странном Крае не было, – вздохнул мальчишка. – С ним вообще очень трудно встретиться. Но были люди, с которыми он работает… Они и подкинули.

– Получается, что у них там служба информации очень хорошо поставлена, – заключил я. – Не успел я в здешних местах объявиться, как мне уже подбрасывают товарища по Знаку…

– Так ведь все порталы под контролем, – пожал плечами Тагара. – И у Светлых, и у Темных. И у тех, с кем отец работает… И когда сюда с Большой Земли забрасывают очередного Меченного Знаком, то о нем и о его Знаке сразу узнают все, кто такими вещами интересуется. Мне показалось, что в голосе мальчишки не прозвучало особо теплых чувств к тем, с кем его отец работает.

– Ну и что мы делаем теперь? – хмуро спросил я. – Попробуешь распечатать Арсенал?

Тагара бросил на меня невеселый взгляд исподлобья:

– Я должен… – Он запнулся. – Сначала я должен сам решить… Я не знаю, что тогда может случиться. Тогда, когда все захотят получить старое оружие Темных.

– Что тебе нужно, чтобы принять решение? – спросил я.

– Вот это, – ответил он и протянул руку к Хранителю, которого я машинально продолжал сжимать в руках. – Это и заклинание Предназначения.

* * *

– Ты в самом деле хочешь узнать свое Предназначение? – спросил я. – Мне уже успели объяснить, что это– штука очень серьезная… Это изменит всю твою Судьбу… Хотя ты, наверное, больше меня знаешь о таких вещах.

– Почти все маги, – все так же грустно ответил Тагара, – так и не решаются на это. Просто живут, зарабатывая себе на жизнь своими способностями… Но открыть Врата Арсенала – это не просто заработок. Пусть даже очень большой. Это – главный поступок в Судьбе. Я не хочу, чтобы обо мне потом говорили, что я – просто глупый мальчишка, который выпустил дьявола из-за Врат и погубил людей.

– Мне тоже не хочется, чтобы обо мне говорили что-то похожее, – сказал я и положил Хранителя перед Тагарой. – Меня предупредили, чтобы я никому не передавал заклинание Предназначения, но… Но раз это не мое Предназначение, то я отдаю заклинание тебе.

Я положил руки ему на плечи – так же, как это делал Учитель, доверяя мне имя Хранителя. Глядя мальчишке в глаза, признес-пропел нужные звуки и спросил:

– Повторить?

Тагара отрицательно мотнул головой и поднял темный кристалл с земли. Бережно освободил его от оправы и поднял на уровень глаз. Я машинально отступил в сторону, словно боясь спугнуть хрупкую бабочку колдовства, готовую вот-вот распустить свои невидимые крылья. Лицо мальчишки застыло, и, казалось, на нем остались только его ставшие вдруг глубокими и громадными глаза. Он пропел заклинание голосом, в котором неожиданно зазвучала еле слышная хрипота. На долю мгновения мне показалось, что голос его дрогнет и сорвется. Но Хранитель узнал свое имя и начал отдавать тайну произнесшему его.

Тьма стала уходить из кристалла, словно руки Тагары впитывали ее. Еле заметные светящиеся змейки холодных разрядов поползли по этим рукам, лицу мальчишки, по его одежде. На миг свили тускло светящийся венец вокруг его головы. И погасли. Мальчишка бережно положил ставшего теперь совершенно прозрачным и мертвым Хранителя на землю и застыл перед ним, опустившись на колени и уткнувшись лицом в камни. Я наклонился над ним, не зная, чего ожидать сейчас.

Но жизнь уже возвращалась к Тагаре. Он осторожно пошевелился, выпрямился и поднялся на ноги. Встретился со мной глазами и улыбнулся.

– Ничего страшного, – произнес он голосом, все еще сохранявшим отзвуки нервной хрипоты. – Не волнуйся. Все будет хорошо. Ты выполнишь условия магов и «академиков». И уйдешь в свой мир вместе с братом и его подругой.

– А ты? – спросил я. – Ты остаешься здесь? Будешь выполнять свое Предназначение? Или… Не рассказывай, какое оно. Я знаю – это твоя тайна…

– Не беспокойся за меня, – все так же с улыбкой перебил меня маленький маг, узнавший теперь свое Предназначение и свою Судьбу. – Конечно, мне и не надо рассказывать кому-то все то, что я узнал о себе. Главное – будь уверен: я открою Врата Арсенала, я подарю вам троим возвращение и… – Тут он улыбнулся, словно акцентируя мое внимание на том, что он произнесет сейчас и в шутку и всерьез одновременно. – И я спасу три мира…

* * *

Заклинание Врат надиктовывать Тагаре мне не потребовалось. Он уже знал его – от тех людей, на которых работал его отец. Он подошел к Вратам, уперся в них руками и тихо, почти шепотом, произнес необходимые слова. И Врата ответили ему тяжелым металлическим стоном. Тагара подождал, пока этот звук смолкнет. Потом сделал шаг назад и кивнул мне на вставленный в замочную скважину Ключ. Он все-таки оставил за мной право – пусть хоть символически – отпереть Врата Темного Арсенала.

– Только не входи первым, – тихо сказал он мне. – И вообще, не торопись входить в Арсенал. Демон Врат может плохо пошутить над первыми вошедшими.

– Да и кроме магии есть много разных штучек, которые могут порядком испортить жизнь особенно торопливым гостям Арсенала, – согласился я. – Обыкновенные мины, например. Этими вещами в нашем отряде есть кому заняться на профессиональном уровне.

Я взялся за рукоять Ключа, и тот повернулся в замке как по маслу. Для того чтобы отворить тяжеленные гигантские створки Врат, не пришлось прикладывать ни малейших усилий. Невидимый механизм привел их в движение сразу после поворота Ключа. Мы с Тагарой не сговариваясь подались в сторону и, пятясь, стали уступать дорогу медленно, с гулким грохотом наезжающей на нас металлической плите.

В следующий момент произошла одновременно целая уйма событий. Из-за поворота снова появился наш отряд и стремительно двинулся к отворившимся Вратам. Но в тот же момент я – шестым, наверное, чувством – ощутил, что сейчас произойдет что-то непоправимое.

Прежде чем мои извилины успели профильтровать текущие донесения органов чувств и «по форме» доложить «наверх», коре больших полушарий, о том, что на нас надвигается опасность, я с удивлением услышал собственный голос, которым командовал Тагаре: «Ложись» И, уже успев вжаться всем телом в складки камня, выстилающего ложе высохшего ручья, стекавшего со скальной кручи, я смог вполглаза оценить происходящее на пространстве между стеной скалы, из которой вырастали Врата и «минарет» портала, и идущей по краю пропасти дорогой.

Отряд нашей экспедиции первым отреагировал на возникшую опасность и притормозил свой резвый аллюр, перестраиваясь на ходу в какое-то подобие боевого порядка. Вспыхнули и повисли над головами всадников призрачные огни – это Меченные Знаком Щита маги-защитники взялись за дело. И тут же с резвостью тараканов, застигнутых врасплох, навстречу конникам покатились шесть совершенно невероятных машин! Никогда я не видел столь странного гибрида: гоночного автомобиля и легкого танка. Только гибрида, скроенного явно не по земным принципам и чертежам, сочетающего к тому же скорость и маневренность первого с проходимостью второго. Внешне этот гибрид напоминал какого-то стремительного динозавра, выполненного из почерневшей где-то в адском пламени металлокерамики. Я не сразу даже сообразил, откуда вырвались эти техномонстры. А когда сообразил, на какое-то время перестал понимать вообще что-либо.

Наш отряд был атакован из Башни портала. Еще недавно казавшийся запертым наглухо выезд из цокольного гаража-ангара был теперь распахнут настежь, и из него торопливо выскакивала вторая полудюжина смертоносных машин.

– Техника Темных, – скрипнул зубами Тагара, укрывшийся за камнями метрах в четырех от меня. – Киберзавры!

Ну что ж. Значит, киберзавры. Оказывается, я был недалек от принятой здесь терминологии, окрестив проклятых механических тварей техномонстрами. Я вспомнил и «Апокриф Буркхардта», и предупреждения мэтра… Вот, оказывается, какое оно: то, что им – Темным – удалось как-то «оживить» из их боевой техники, «застрявшей» в Странном Крае. То, что не осталось запертым в Арсенале. И как только Граф и его люди умудрились проморгать засаду, которую Темные устроили в ими же – Зеппом и его людьми – построенном «минарете»?!

События меж тем развивались молниеносно. Киберзавры открыли огонь. По всей видимости, это и была работа тех самых плазменных огнеметов, о которых говорили все, кто поминал Темный Арсенал в разговорах со мной. С дьявольским свистом и шипением, словно прямо из воздуха, перед закопченными рылами механических чудищ рождались и устремлялись к цели сгустки немыслимо яркого белого пламени. Относительно цели сомневаться не приходилось – техника Темных била по нашему отряду.

Ни в меня, ни в Тагару пока не стреляли. Мелкая сошка сделала свое дело – отворила Врата и была теперь вне игры. По крайней мере пока что.

Я чуть было не ослеп от первой вспышки белого пламени и уже не поднимал голову, чтобы лицезреть последующие. Тем более что не увидел бы ровным счетом ничего в огненном калейдоскопе, который плыл у меня перед глазами. К шипению, свисту и клекоту плазменных минометов добавился и вполне узнаваемый мною звук. С какого-то из высоко расположенных этажей Башни били не менее двух крупнокалиберных пулеметов. Судя по другим признакам «звукового сопровождения», наш отряд не оставался в долгу и отвечал на огонь огнем. Палили, как можно было представить, из довольно разношерстного оружия – от реактивных минометов до «калашникова» и М-16. Мне трудно определить, сколько времени занял этот бой. Все бои, в которых мне пришлось участвовать – хотя бы вот так, как в этот раз в виде просто лишней, никому особо не интересной мишени, – казались мне длившимися целую вечность каждый. Я успел подумать, что при такой плотности огня, к тому же сосредоточенного на такой небольшой площади, не схватить случайную пулю или осколок будет просто необыкновенным везением и для меня самого, и для Тагары.

И тут стрельба прекратилась. Стихла в одно мгновение. Над площадкой, простиравшейся перед разверстыми Вратами, повисла тишина и парфюмерный парадокс войны – смешанный запах пороховой гари и озона. Я приподнял голову и, стараясь не высовываться из своего хлипкого убежища, попробовал оценить обстановку. То, что я увидел, приятно удивило меня. Поражало то, что наш отряд, который расстреливали в упор из оружия невероятной мощи, был относительно цел и невредим. Магия защитных амулетов все-таки была невероятно действенна. Не был сожжен даже ни один из бронетранспортеров. В поле моего зрения находились только четверо или пятеро убитых дружинников Графа. Примерно столько же было и полегших в бою Темных. Смотря как оценивать – сообразно числу тел, оставшихся на поле брани, или по числу разбросанных конечностей и фрагментов тел. Видно, техника Темных была не так уж неуязвима: три киберзавра догорали неподалеку.

– Оставшиеся в живых маги и дружинники снова убрались за скалы, и только мэтр Герн и Граф Зепп восседали на конях на краю дороги, прямо над пропастью. Граф поднял над головой свой клинок, преображенный с помощью носового платка во флаг переговоров.

Я бросил взгляд в противоположную сторону. Неполный десяток киберзавров оттянулся к «минарету» и выстроился перед ним неровным полукружием. А основные, наверное, силы Темных – примерно неполная сотня черных конников —держались за этим барьером. Зыбкое облако от горящих защитных амулетов маревом дрожало и над ними. Стало быть, и среди их воинства были выходцы с Большой Земли, принявшие сторону Темных. Сам «минарет» кое-чем поплатился за то, что дал приют засаде противника. Из пары окон – на середине его высоты – густо валил и исходил в безоблачные небеса ядовито-черный дым. Стены его украсили следы разрывов гранат.

Это, впрочем, было не главное из того, что происходило. Из разверстой пасти ангара медленно выдвигалась угрюмо-черная туша танка. Точнее, туша того, что можно было бы назвать танком. А может быть, и как-то иначе. Только это был танк без гусениц. Он просто плыл над землей на очень небольшой высоте – сантиметров сорок. Мысль о воздушной подушке отпадала – из-под днища бронированной посудины не поднимались клубы песка и пыли. И двигалось это чудо почти бесшумно. Только низкий – на грани инфразвука – гул исходил от скользящего над землей танка. Вообще-то он напоминал больше то ли скалу, пришедшую в медленное, но неуклонное движение, то ли гигантский и слегка пригоревший пирог, испеченный на адской кухне. Но было и нечто роднившее этого монстра с привычной техникой земного образца. «Танк» наделен был башней, отдаленно похожей на такое же сооружение, украшающее корпус Т-34 или «шерманов». Из люка башни в небо торчал какой-то штырь – может быть, антенна, увенчанная тоже импровизированным флагом – символом готовности к переговорам. Видно, нашла коса на камень. Магия и техника Темных против магии и техники Светлых. Придется господам хозяевам Странного Края поторговаться – здесь, у Врат Арсенала. Ощущение некоторого удовлетворения тем, что мы оба – я и Тагара – пока что уцелели, было у меня изрядно подпорчено мыслью, что нас даже не предупредили о возможных засадах и ловушках, которые ждали у Врат, А ведь судя по всему, и мэтр и Граф были готовы к тому, чтобы напороться на такого рода приключения. Но мы двое нужны им были только в качестве ключа к этим Вратам.

Хотя, возможно., это была несправедливая мысль. Ясно, что готовым надо было быть ко всему. И ясно, что именно «ключ» к Вратам не заинтересована была потерять раньше времени ни одна из сошедшихся в схватке сторон.

Танк остановился, и из его люка появился очень знакомый мне человек. На землю спрыгнул старик Хирам. Следом за ним – тут уж нечему было удивляться – появился верный своему боссу Джош. Потом, порядком перепугав меня, из люка выбрались двое Темных. Я, конечно, мог ошибиться – танк находился больше чем в сотне метров от меня, – но, скорее всего, одним из этих двоих был мой старый знакомец с лесной дороги. Собственно, нашей встречи с этой компанией можно было ожидать рано или поздно.

– Они обманут! – сквозь зубы произнес Тагара за моей спиной. – Это просто какая-то хитрость! Сейчас что-нибудь произойдет!

Хирам воздел над головой стержень с флагом и двинулся навстречу парламентерам Светлых. Джош присоединился к нему, отставая лишь на несколько шагов. Их спутники из Темных остались рядом с танком. Мэтр и Граф, спешившись, зашагали навстречу старому бандиту.

Но встретиться им не пришлось. Тагара угадал: что-то произошло. Но совсем не то, что предполагали мы.

* * *

Звук реактивного двигателя обрушился на нас как гром небесный. А затем ударила молния. Точнее, ее рукотворное подобие – реактивный снаряд. И ударил он в танк. А вслед первому ложились на цель новые и новые ракеты. От грохота я тут же почти оглох и не смог услышать нового звука – рева танковых движков. Нормальных танков, не пришедших из чужих параллельных миров. Поэтому выкатившие из-за скрытого за «минаретом» поворота одна за другой пятерка боевых машин были для меня еще одним сюрпризом в ходе возобновившегося боя. Привет с далекой родины. Только вот от кого?

Приподнимая голову, я смог увидеть только, что в этот раз Темным приходится худо. От «минарета» танки теснили их прямо к Вратам Арсенала. Призрачное пламя защитной магии над черными всадниками было явно слабее, чем в начале битвы. Киберзавры практически были сметены атакой с воздуха. Танк Темных с виду не слишком пострадал от ракетного удара, однако уже не парил над землей – был неподвижен. О судьбе его экипажа можно было только догадываться. Впрочем, двое парламентеров, целые и невредимые, ретировались в сторону основного отряда Темных. Лидировал, несмотря на преклонные годы, господин Хирам. Вероятно, от дружинников Графа и «команды» магов они не ждали ничего хорошего. Как показало все, что произошло дальше, выбор он сделал не самый лучший.

– Кто это? – спросил я скорее себя самого, а не Тагару.

Но все-таки обернулся на него. И по его взгляду понял все. Может, даже немного раньше, чем наши глаза встретились. «Военщики» все карты Странного Края покрыли своим козырным тузом. И, похоже, сорвали банк.

Развязка наступила через считанные минуты. Черные всадники отступили к Вратам и замерли перед их Пастью, словно наткнувшись на невидимую стену. А перед сбившимися в кучу Темными, между ними и наползающими танками оказались зажаты Хирам и его преданный порученец. Руки обоих были воздеты к небесам. Но наступавшие не желали принимать их капитуляцию. Хотя та и была – ясно как божий день – полной и безоговорочной.

Но это не было и расстрелом. Очереди из спаренных пулеметов поднимали столбы пыли под самыми ногами отступающих. А пламя защитной магии уже почти погасло над черными всадниками. Но их преследователи вовсе не хотели просто перестрелять противников. Нет, они методично загоняли их в чрево Арсенала.

«Еще немного – и мы окажемся прямо на линии огня, – подумал я. – Да еще и под копытами коней этой банды».

Но все закончилось гораздо быстрее, чем я ожидал. Трепещущая, еле заметная аура магического пламени над сбившимися уже где-то метрах в двадцати от нас всадниками начала стремительно меняться. Стала уже не еле видимым пламенем, а скорее призрачным, исходящим к небесам дымом. И дым этот словно густел на глазах, наливался оттенками тьмы. И… И растворял в себе тех, кто был им окутан. Фигуры всадников и обоих пеших их сообщников стали терять четкость очертаний, вытягиваться, превращаться в темные струи копоти, поднимающейся к небу. Через несколько секунд они исчезли. Исчез и призрачный дым. Он растаял, словно его и не было. Там, где только что топталась уйма вооруженных всадников, был только пепел. И в пепле этом кое-где поблескивал металл – остатки причудливых стволов и мечей. Исчезли и сами Темные, и затесавшиеся между ними Хирам и Джош.

Звенящая тишина опустилась на нас.

– Все! Демон Врат принял жертву, – тихо сказал Тагара.

* * *

Тагара поднялся на ноги и побрел навстречу спрыгивающим с брони людям. На разверстые Врата он даже не обернулся. Похоже, ему действительно безразлично – что там, за ними. Я же некоторое время смотрел в притягивающий меня черный провал. Но там была только темнота. Темнота, в которой лишь смутно маячили какие-то силуэты, порожденные то ли тенями неведомых металлических громад, то ли моим собственным воображением.

Я поднял с земли мертвого Хранителя, повернулся к Вратам спиной и пошел следом за Тагарой.

Я уже знал двоих из тех, кто двигался нам навстречу. Впереди шел и счастливо улыбался мальчишке его отец Григорий – Ходок между мирами. Немного позади, словно соблюдая некую уставную дистанцию, шагал мой старый знакомый – бритоголовый полковник Горелов.

Последние метры до сына Ходок бежал. Обнял его, внимательно посмотрел – глаза в глаза. Выпрямился и кивнул полковнику.

– Это и есть мой сын.

– Вот как? – отозвался тот. – Геройский парень… Натерпелся страху? А ведь я где-то видел вашего парнишку…

Тагара не стал подсказывать ему ответ. Да полковник и не собирался развивать эту тему. Он повернулся ко мне:

– Поздравляю вас, маг. Вы подарили Родине такое оружие, что…

– Полковник, – остановил его Ходок. – Должен напомнить вам наш уговор. Судьба Арсенала будет решена только путем переговоров между победителями. И не думайте, что эти двое господ будут особенно сговорчивыми…

Он кивнул в сторону приближающихся к нам предводителей нашей экспедиции. Те спешились и весьма сухо поздоровались и с Ходоком, и с полковником.

– Странный Край не забудет вашей роли в достигнутой победе, господа, – торжественно произнес мэтр Герн, обращаясь как-то ко всем сразу. – Нам предстоит главное: мудро воспользоваться плодами этой победы. Это слишком ответственное дело, чтобы медлить с ним хоть час. Предлагаю немедленно выставить совместный караул у Врат и в Башне портала. После проверки помещения начать в Башне наши переговоры.

– Таким было и наше первоначальное соглашение, – пожал плечами полковник. – Высылайте, господа, свои контингенты к обоим объектам. Мои люди уже на местах.

– Мы не заставим вас долго ждать, – заверил его Учитель и повернулся ко мне. – Ты выполнил свое обещание, ученик.

Он протянул руку и взял у меня мертвого Хранителя. Мне показалось, что в голосе его прозвучала хорошо скрытая насмешка.

– Теперь наша очередь выполнить свою часть обязательств. Если ты, конечно, не передумал покидать нас. Взгляд его стал цепким и проницательным.

– Нет, не передумал, – ответил я, понимая: тем самым признаюсь в том, что так и не узнал своего Предназначения.

Свое Предназначение узнал другой. И не надо было быть Учителем и мэтром для того, чтобы догадаться кто.

– Ну что же, – развел руками Герн. – Ты отправишься в путь, как только господа «академики» убедятся, что портал ожил. Я думаю, что любезный Граф предоставит вам с братом и его подругой достойный ночлег. Утром я зайду попрощаться. Мы о многом говорили с тобой за время твоей учебы. Но осталось еще кое-что, о чем нам стоит поговорить. Да и с твоим юным помощником, – тут он кивнул на Тагару, безучастно сидевшего на камне в сторонке, – мне не помешает перекинуться парой слов.

– Только не сегодня, – категорически отрезал Ходок.

Он был бледен и смотрел расширенными глазами не на мэтра, а на что-то другое… На мертвого Хранителя в его руках. Кажется, он понял, что сделал с собой его сын. Но старался не выдать себя.

– Вы, думаю, догадываетесь, мэтр, что у него пока еще нервы не пришли в норму после… После такого побоища.

– Действительно, – согласился мэтр. – Ему надо успокоиться и привести в порядок свои мысли. У него сейчас в голове взрывчатая смесь. Но и медлить с разговором не стоит. Если он травмирован происшедшим, эта травма может зафиксироваться…

Ходок подошел к сыну и нагнулся над ним. Я расслышал их короткий, тихий разговор.

– Тебе не по себе, сын? – спросил Григорий. – Не знобит?

Тагара смотрел куда-то мимо него.

Все получилось не так, как ты говорил… – ответил он совсем не на тот вопрос, что задал ему отец, каким-то чужим голосом. – Вы… Вы и я сделали что-то совсем не то… Неправильно сделали…

* * *

Солнце в этот раз закатилось быстро. Долина Врат погрузилась в темноту торопливо, словно сцена, на которой закончили давать представление. Любезный Граф и в самом деле не забыл позаботиться о том, чтобы мы получили на ближайшие несколько часов крышу над головой. В отличие от большей части собравшихся у Врат Арсенала победителей нам не пришлось ночевать в палатках. Два нижних этажа башни занимали кельи «академиков», наезжавших в Долину Врат поработать с порталом. Теперь среди них нашлось две свободных – одна для нас с братом и другая для «мисс Аманесты». Выспаться нам, впрочем, не удалось. Собравшись втроем, мы вели довольно бессвязный, переходящий с одного на другое разговор. Я так и не решил для себя – стоит ли мне признаваться в том, что я оказался фальшивым магом.

Магом —приманкой.

Меня угнетало осознание того, что я в конечном счете оказался всего лишь винтиком в механизме сложной головоломки. Пешкой в игре, призом в которой был Темный Арсенал. Может быть, мэтр с самого начала знал, кто такой Тагара. И уж точно это знал его отец. Правда, был ли он его настоящим отцом, если хладнокровно бросил в такой жестокий переплет? Или он ему такой же отец, как Аманесте Сизый Хирам? Я искоса поглядывал на подругу Романа. Вид у нее был подавленный и нервозный.

«Дурацкая игра, в которой отец пожертвовал сыном, а дочь – отцом!» – сказал я себе.

А в общем-то наш разговор мотыльком, прилетевшим на свет ночника, вился вокруг того, что будет после того, как хозяева Странного Края поделят Арсенал между собой. Мы с Ромкой считали, что самых опасных фокусов можно ждать от «военщиков», поскольку были достаточно хорошо наслышаны об этих выходцах из наших с ним родных краев и знали, что те почти не скрывают планов реставрации в этих краях то ли сталинского режима, то ли еще какого-то варианта тоталитарного строя. Что до «академиков», то хрен мог оказаться ничуть не слаще редьки. Разговоры о сугубо продуманном, регулируемом прогрессе науки и техники Земли за счет внедрения достижений Темного Мира могли свестись просто к торговле этими достижениями по принципу кто больше заплатит. А это было чревато и вспышкой гонки вооружений, и пожаром мирового терроризма. Аманеста тоже кое-что знала об этих двух группах наших земляков и, в общем, разделяла нашу точку зрения. Что до Ордена Светлых Сил, то тут наши мнения тоже сходились на том, что совершенно нельзя предвидеть, какая моча ударит в голову руководству здешних магов. Во всяком случае, вряд ли они так стремились завладеть Арсеналом, чтобы потом вывезти его содержимое в чисто поле и там разобрать на части.

Вот такими серьезными ребятами мы сделались и о таких вот материях устало трепались между собой. Наше ночное бдение прервало осторожное поскребывание в дверь.

Я не сразу расслышал этот звук – ночная Башня была полна всяких звуков. «Академики», не теряя времени, проверяли состояние портала и готовили его к работе. Но, когда Аманеста осторожным кивком указала на источник подозрительного звука, я его наконец уловил, поднялся с койки, на которой сидел по-турецки, и, стараясь не шуметь, приблизился к двери. Осторожно приоткрыл ее и вздохнул с облегчением:

– Привет, Тагара!

* * *

За дверью, впрочем, стоял не один мой приятель. За его спиной переминался с ноги на ногу дородный мужчина лет сорока, основными приметами которого были рабочий халат, накинутый поверх обычного для российского служащего костюма в полоску, и шевелюра совершенно соломенного цвета. А еще – в сторонке – словно на стреме притулился к стене подмастерье мэтра Герна Жозеф.

Я посторонился, и оба парнишки – быстро, словно перепуганные мыши – проскочили в тесную комнатенку. Обладатель соломенной шевелюры со вздохом еще раз-другой переступил с ноги на ногу и все-таки решил, что маячить ему в коридоре не след, и втиснулся в мою каморку, не превышающую размерами железнодорожное купе.

– Господин Серж! – торопливо заговорил Жозеф. – Господин профессор Михаил считает, что отправляться вам всем троим надо немедленно. Не дожидаясь утра. Если точнее, то не дожидаясь, пока с Белого острова вернется мэтр Герн… Вот, – тут Жозеф чуть было не ткнул пальцем в живот своего дородного спутника, – он… профессор, в смысле, за вами прислал человека… Ассистента.

То, что мэтр успел убыть на Белый остров, в главную ставку Ордена Светлых Сил, было для меня сюрпризом. Я подумал, что он сейчас ожесточенно торгуется с остальными победителями о том, как поделить контроль над зловещими богатствами Темного Арсенала. Но нас, готовящихся к встрече с Большой Землей, не спешили ставить в известность о ходе этих торгов.

– А они уже закончили свои переговоры? – удивился я на всякий случай. – И почему такая спешка? Что-то не так с порталом? Будет очень невежливо с моей стороны– не попрощаться с Учителем.

– Да не кончились еще эти переговоры! – махнул рукой Жозеф. – Наоборот, у них там такая свара… Может, они и вообще никогда не договорятся… А мэтра час назад вызвали на Белый остров. Прислали специального человека. Через магическую тропу. В таких случаях не принято отказываться… Пока… – Он запнулся. – Пока мне не приказали молчать, я должен вас предупредить. Хотя, конечно, я нарушаю нашу профессиональную этику. По существу. А формально пока не нарушаю… Я слышал разговор посланника с Белого острова и мэтра… Орденский совет возражает против того, чтобы вы возвращались к себе… На Большую Землю.

– Но… Но ведь мы уже не нужны здесь, – наивно возразил я. – Эти двое – вообще не маги. А я, понятное дело, никогда никаких чудес совершать не буду…

Я бросил взгляд на Тагару, словно ища у него подтверждения. Но тот молчал.

– Вы им там не нужны! – пояснил Жозеф, морщась от моей непонятливости. – Вы слишком много знаете. Особенно про Арсенал.

Я рассмеялся. Правда, смех мой получился слишком деланным.

– Да меня там просто примут за умалишенного. Ну за шарлатана в лучшем случае. Если я начну рассказывать про Странный Край.

Жозеф покачал головой:

– Вы сами знаете: на Большой Земле есть такие, кто здесь побывал. И они тебя обязательно будут искать. Профессор Михаил хочет, чтобы ты с такими встретился…

– А почему же ты предаешь своего шефа? – вдруг совершенно бестактно спросил его Ромка.

Подмастерье мэтра ответил ему острым, неприязненным взглядом:

– Я его не предаю. Я просто не хочу позволить ему предать вас троих! Мне будет трудно прислуживать человеку, который нарушит такое свое слово. И потом… – Он запнулся. – Потом мы с Тагарой не хотим, чтобы вас здесь просто убили… Или заточили навечно.

Наступила пауза.

– Профессор ждет вас, – нарушил тишину дородный ассистент. – И давайте поторопимся. Обещают, что эта ночь будет короткой.

Глава 13 НАВСЕГДА

Профессор ждал нас в подземном ангаре «минарета» рядом с уже загнанными вперемешку туда танками «военщиков» и бронетранспортерами «академиков».

– Вы готовы? – только и спросил он. И, не дожидаясь ответа, стал объяснять:

– Придется подождать немного. Я послал, так сказать, последнюю «медкомиссию»… – Он ткнул пальцем вверх, туда, куда уходила казавшаяся бесконечной теряющаяся во мгле винтовая лестница. – Туда, на верхотуру, к Пасти Червя, двоих биологов. Можно сказать – «врачей» Червя. Они должны окончательно решить, очнулся наш зверек от своей летаргии или нет. По всему судя, должен очнуться…

Ожидание продлилось достаточно долго. Михаил Иванович заметно нервничал, меряя пространство ангара несколько комично выглядящими со стороны шагами. Наконец сверху зазвучали гремящие по железным ступеням шаги «медицинской» бригады. Оба «врача» спустились в ангар и деловито направились к своему шефу. Тот двинулся им навстречу. Так что доклад «медкомиссии» он выслушал на некотором удалении от меня. Разобрать я смог только самые первые, пролившие мне бальзам на душу слова главного из «врачей»: «Все в порядке. Червь проснулся».

Дослушав доклад и обменявшись со своими людьми парой непонятных мне реплик, профессор кивком отпустил «комиссию», а сам остался стоять посреди пыльного ангара, расслабленно опустив руки. Его ассистент выжидательно топтался у бронетранспортера. Мы осторожно приблизились к Михаилу Ивановичу.

Профессор поднял руки к глазам и долго массировал затекшие веки. Потом отнял руки от лица, хрустнул пальцами и улыбнулся.

– Ну вот… – произнес он голосом, в котором звучало огромное облегчение. – Наши взаимные обязательства почти полностью исчерпаны. Я… Я и мои товарищи весьма благодарны вам. Теперь осталось совсем немного – в целости и сохранности вернуть вас на родину… Пойдемте со мной…

Он повернулся и кивнул своему ассистенту.

– Леонид Кузьмич, будьте добры, помогите нам с багажом. Да, с тем, который мы приготовили для наших друзей…

Леонид Кузьмич, хотя и был далеко не мальчиком, проворно вспрыгнул на броню транспортера и принял из люка пару объемистых походных рюкзаков. Профессор тем временем проверил, работает ли в Башне электропроводка и коммутатор внутренней связи. И, насколько я понял, проверкой остался вполне доволен.

Топать по винтовой лестнице нам пришлось практически на самую вершину Башни портала, в помещение сооруженной там – в предвидении открытия оживленного движения между мирами – рубки управления. Выше располагалась только смотровая площадка, огороженная решеткой из успевших заржаветь стальных прутьев. По дороге мы раза три делали привал – главным образом ради нагруженного нашим будущим багажом Леонида Кузьмича. Как мы с Романом ни пытались облегчить его ношу, упорный ассистент ни в какую не соглашался принять нашу помощь.

Тагара без особых объяснений присоединился к нам. Профессор был заметно недоволен тем, что мальчишка увязался за нами. Но он уже давно понял, что нас с сыном Ходока связывают достаточно сложные отношения. И потому никак не отреагировал на его присутствие. В рубке управления мы распростились с Леонидом Кузьмичом и сложили наш багаж.

Сама рубка напоминала что-то вроде зала управления какой-нибудь средней руки электростанции годов этак шестидесятых. Только для «зала» она была уж слишком тесна, однако даже для типичного «совкового» щита с огнетушителем и противопожарными принадлежностями здесь нашлось место. В изобилии были представлены рубильники, циферблаты и мигающие лампочки. Судя по всему, «медицинская бригада» уже привела систему жизнеобеспечения портала в действие. Часть лампочек обнадеживающе мигала, некоторые стрелки что-то показывали на шкалах циферблатов. Похоже, их показания профессору понравились. Посреди помещенного в центре комнаты стола-пульта поблескивала решетка коммутатора. Динамик издавал тихое шипение.

– Сейчас – главное! – строго поднял палец профессор. – В первую очередь мы должны проверить главный элемент портала – Пасть Червя. Мои люди заверили меня, что тут все в порядке. Заклятие снято, и Червь проснулся. Но я должен убедиться в этом сам. Это здесь.

Он подошел к тяжелой бронированной двери с вмонтированным в нее довольно большим иллюминатором.

– Танковая сталь и бронестекло, – не без гордости пояснил глава «академической» миссии, постукивая пальцем по металлу двери. – Армированный бетон, – он похлопал ладонью по стене. – Оттуда прорваться исключительно трудно. На всякий пожарный случай существует это…

Он положил руку на расположенный справа от двери красный рычаг.

– Аварийный замок, – пояснил он. – Титановые стержни вгоняются в гнезда взрывом пороховых патронов. Намертво. После того как сработает эта штука, без сварочного аппарата и взрывников эту дверь не отворить. Ну и, разумеется, автоматически врубается сигнал тревоги. Он – не без труда – несколько раз повернул маховик гермозапора и отворил тяжелую дверь. За нею располагалось тесноватое помещение. Единственными предметами его обстановки (если это слово тут уместно) были: забранная в проволочную сетку и под матовый колпак лампа посреди потолка, решетка вентиляции, резиновый коврик на бетонном полу и ящик коммутатора на стене. Одну из стен украшал иллюминатор – точно такой же, как и на двери, – вмонтированный намертво и пуленепробиваемый. Из него открывался довольно унылый вид на скалы, окружающие Башню портала, и на петляющую между ними дорогу. В торце помещения располагалась вторая дверь, повторяющая один в один ту, через которую мы зашли в этот переходник. И красный рычаг тоже дублировал своего собрата, расположенного снаружи. Двери располагались не друг против друга, а наискосок.

– Тамбур, – пояснил профессор, закручивая гермозапор внешней двери. – Здесь последняя подготовка или первая проверка. В зависимости от того – убытие будет осуществляться или прибытие. А теперь…

Он подошел ко второй двери и принялся отпирать ее.

– Теперь – знакомьтесь! Их величество Червь Мироздания!

Он отвалил бронеплиту двери в сторону, и на нас пахнуло нестерпимым, как показалось в первый миг, зловонием. То, что предстало перед нами в открывшемся пространстве, напоминало много чего сразу. Например– причудливый складчатый занавес, скроенный каким-то мастером-садистом из кусков мясных туш, или гигантский цветок, отвратительный и прекрасный одновременно. А еще это напоминало какое-то чудовищное лицо. Лик дьявола, может быть. В тот раз Пасть Червя показалась мне неподвижной. Должно быть, я был просто невнимателен. Профессор вытащил из внутреннего кармана нечто отдаленно напоминающее переносной пульт управления видеомагнитофоном и, бесстрашно приблизившись к монстру, принялся проводить какие-то измерения.

– Все, кажется, благополучно! – констатировал он, закончив свои манипуляции. – Будьте уверены, как только субстанция-ключ прореагирует с составляющими ваших тел, Пасть разверзнется и примет вас! Надеюсь, вы налюбовались на это чудо? Выйдем на пару минут на свежий воздух, а потом уж и обговорим все напоследок.

На смотровую площадку мы поднялись просто для того, чтобы на прощание обозреть местный пейзаж. Ночь эта – наша последняя ночь в Странном Крае – и впрямь оказалась короткой. Над Долиной Врат небо уже достаточно посветлело, чтобы можно было ясно видеть предметы.

Этот ритуал оставил еще одну занозу в моей душе. Впрочем, их накопилось уже много. Одной больше, одной меньше… Мы спустились в рубку. Пора было браться за дело.

В рубке управления Михаил Иванович принялся бодро знакомить с приготовленным для нас в дорогу грузом. Я с облегчением отметил наличие инструментов, от вида которых уже отвык в здешних местах, – часы, компас… Основную массу груза составляла снедь, словно рассчитанная на полярную экспедицию, и объемистые фляжки с водой. Вдобавок к этому – пара дорожных сумок и чисто туристического вида не слишком большой рюкзак.

– Даст бог, вам все это не слишком пригодится, – вздохнул Михаил Иванович, – но… В конце концов «земной» выход портала находится в местах безлюдных и засушливых, так что имеет смысл подстраховаться.

– Ну теперь, – заметил я, – уже не секрет, где находится это райское местечко? Раз уж мы там будем довольно скоро.

– Конечно, – улыбнулся профессор. – Уже не секрет. Вот карта – довольно подробная. На всякий случай такая приготовлена для каждого из вас. Узнаете, где это?

Со второго захода я угадал страну, в которой нам предстояло оказаться.

– Граница СНГ проходит здесь, – показал карандашом Михаил Иванович. – Но вам, конечно, не стоит пытаться преодолевать ее нелегальным путем. Для вас давно приготовлен и переброшен к нам сюда вполне приличный комплект документов.

Он раскрыл одну из сумок и принялся раскладывать перед нами загранпаспорта, авиабилеты и конверты с какими-то еще бумажками.

– Все это оформлено на ваши настоящие имена. Только для э-э… мисс Аманесты приготовлен чужой паспорт. За русскую гражданку она, простите, не сойдет, поэтому паспорт оформлен на гражданку Панамы – Александру Диас. Виза России – транзитная. Билеты на Шереметьево-2 – подлинные. Вот здесь, – он помахал в воздухе довольно туго набитым конвертом, – пятнадцать тысяч долларов США, в основном в мелких банкнотах. Купюры подлинные. Никаких подделок. Этого вам вполне хватит, чтобы решить все ваши дорожные проблемы. Естественно, эта сумма идет в счет оплаты той неоценимой услуги, которую вы, Сергей, нам оказали.

«Негусто, – подумал я, – но на дорогу действительно хватит».

– Ваша задача сводится к тому, чтобы вовремя добраться до столицы и к отбытию вашего рейса попасть в аэропорт, – продолжил он. – Единственная неприятность, которая может с вами приключиться, это то, что полиции не понравится, что вы забрались в сторону от привычных туристических маршрутов в какой-то, может быть, и закрытый для иностранцев район. На этот случай для вас разработаны легенды. То есть вполне правдивые истории, объясняющие, как вы оказались в тех местах, где находиться не положено. Их вам надо заучить наизусть. И согласовать друг с другом. Но в целом все это может оказаться лишним при элементарной сообразительности и такте.

– А это – ваша одежда и багаж, соответствующие вашим легендам. Позаботьтесь о том, чтобы ознакомиться с тем, что там у вас находится. И не забудьте хорошенько пристегнуть багаж к себе. Видите, тут предусмотрены ремни крепления. В сумках одежда. Наденете ее там – на той стороне. Та, что на вас сейчас, выглядит слишком необычно. Да и придет в страшный вид за время… э-э… перехода. – Тут, – он похлопал по выложенной на стол отдельно папочке, – распечатки с вашими легендами. Кто вы, откуда, как заблудились в горах. И все такое.

Профессор вынул из папки сколотые по три-четыре листы и раздал их нам. Встал из-за стола, пригладил редкие волосы и помолчал немного.

– Ну вот и все, – немного подумав, подвел он итог. – Остается пожелать вам добраться до дому живыми и здоровыми. Если у вас возникнет желание восстановить контакт с нами, то… Я уже объяснил вам, Сергей, как это можно будет осуществить. Еще раз напоминаю: проверьте свой багаж и хорошенько запомните ваши легенды. С собой эти тексты забирать не стоит. Они могут вызвать подозрение. Лучше уничтожить их перед… Перед уходом. И еще… Перед тем как отправиться, дайте нам знать по коммутатору. Молодой человек… – Он повернулся к Тагаре. – Прощайтесь с друзьями и пойдемте…

Тагара отрицательно замотал головой.

– Нет, – коротко отрезал он. – Я останусь с ними до конца!

Профессор бросил на меня короткий и очень недовольный взгляд. Потом резко повернулся и вышел, рывком затворив за собой дверь. По железным ступеням, затихая, зазвучали его неровные шаги. Через минуту-другую они смолкли в глубине пролета бесконечной лестницы. Мы остались с глазу на глаз с Тагарой.

* * *

Первым кончил перечитывать распечатку своей легенды Ромка. Он похлопал себя по карманам, отыскал зажигалку и, запалив сколотые листки, бросил их в заботливо повешенное на соответствующем щите противопожарное ведро. Поднялся и кивнул Аманесте. Та кивнула в ответ, встала из-за стола и пристроила листки со своей легендой рядом с догорающей распечаткой Романа. Тот уже подхватил свою сумку и открывал бронированную дверь. Они молча прошли в тамбур, оставив меня вдвоем с Тагарой.

Я тоже бросил свою легенду в огонь и посмотрел в глаза мальчишке, потом поднялся из-за стола и сказал просто:

– Давай прощаться. – И – неожиданно для себя самого – добавил: – Не хочу, чтобы это было навсегда.

– Это навсегда! – твердо ответил Тагара.

Очень серьезно и уверенно.

Я подошел к двери тамбура. На пороге обернулся.

– У тебя в глазах – боль, – тихо сказал Тагара, подходя ко мне. – Ты чувствуешь себя предателем? Ты боишься, что оружие Темных ударит по твоей Земле? – Да, – ответил я и перешагнул через порог тамбура. – Я помог отдать страшное оружие людям, которые… Я не знаю, могу я им верить или нет…

Я начал закрывать за собой тяжелую дверь. Тагара решительно замотал головой.

– Ты можешь не бояться за свой мир… – быстро произнес он, словно что-то торопило его. – За Большую Землю… Темный Арсенал… Он никому не достанется… Ни Светлым, ни Темным. Уходи спокойно… – Он сглотнул слюну. – Я… Я разрушу Арсенал! Как тогда – Лабиринт… Это – Предназначение…

Я сначала не понял его слов. Потом ошарашено выдавил из себя:

– Да ты с ума сошел! Не…

Я было шагнул к нему, но мальчишка с неожиданной силой захлопнул стальную дверь, чуть было не разбив мне лицо. И тут же вцепился в красный рычаг и буквально повис на нем. Рычаг послушался его: в глубине стены глухо бахнули пороховые заряды, и оглушительный железный лязг подтвердил, что мы трое, находящиеся в тамбуре, теперь напрочь отрезаны от окружающего мира.

Я заколотил по стеклу иллюминатора и принялся выкрикивать что-то несусветное. Но ни звука не проникало через прозрачную преграду. Я видел лишь, как шевелятся губы Тагары, выговаривая: «У-хо-ди! У-хо-ди!» Вспомнив про коммутатор, я кинулся к дурацкой коробке и с грехом пополам смог включить ее.

– Не делай глупостей, Тагара! – закричал я в микрофон. – Ты можешь… Ты можешь погибнуть. Сам погибнуть и всех угробить!

Я не сообразил сразу, что ору на всю Башню, через динамики всех коммутаторов. Это я понял только тогда, когда в динамике, перебивая меня, зазвучал голос Григория.

– Тагара… – окликнул он. – Что с ним? Где он?

– Отец… Отец, ты слышишь меня? – прокричал Тагара в микрофон. – Отец…

– Слышу… Я слышу тебя, Тагги, – зазвучал в динамике голос Григория, хриплый и полный тревоги. – Где ты? Почему не выходишь? Что с тобой? Где тебя искать?

– Я у самого входа в портал, – торопливо выпалил Тагара. И потом упавшим голосом добавил: – Только… Только это уже не имеет значения… Сейчас… Сейчас вы все уходите… Уходите из Арсенала. И уходите как можно дальше от него… Потому что здесь может случиться все…

– Что с тобой?! – с тревогой спросил Григорий. – Что у вас там происходит? Ты… Ты можешь говорить? Ты на свободе? Кто-то есть там с тобой?

– Со мной эти трое, с Большой Земли, – торопливо ответил ему Тагара. – Но они сейчас уйдут. Через портал. К себе… Я остаюсь один. Не бойся, никто не угрожает мне…

– Жди нас! – кричал в микрофон его отец. – Мы сейчас придем за тобой!

– Нет! Не надо! – испуганно закричал в ответ мальчишка. – Уходите! Все уходите как можно дальше! Всем скажи это! И людям Герна, и этим… «академикам» скажи! Потому что все вы можете погибнуть! Я буду… Мне надо…

– Что ты задумал? – хрипло спросил его Григорий. И, неумело стараясь быть ласковым, повторил: – Что ты задумал, сынишка?

Тагара всхлипнул, и в воздухе повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием в динамике.

– Я… я должен сказать… Произнести… – почему-то с трудом выговаривая слова, стал объяснять маленький маг. – Я должен произнести разрушающее заклинание! Я умею… Я уже разрушал Лабиринт…

– Ты… Ты сошел с ума! – заорал в динамике голос Григория. – Не делай этого! Это очень опасно! Все… Все может взорваться! Кто тебя этому научил?

– Я же говорю – уходите! – ответил ему срывающийся голос сына. – Уходите как можно дальше! Меня… Меня никто этому не учил. Это – мое Предназначение… Спасти три мира…

– Это бред! – выкрикнул Григорий. – Это вовсе не Предназначение, это ерунда какая-то! Это очень опасно, повторяю тебе еще раз!

– Нет, не ерунда… – всхлипнув, ответил Тагара. – Я раздобыл заклинание Предназначения… У… Ладно – не важно у кого… И теперь я знаю, зачем я…

– Ну не для того ты, сын, родился, – хрипло зашептал в микрофон отец, – чтобы взлететь на воздух вместе со всеми этими железками! Люди рождаются не для этого!

– Люди – да, – глухо отозвался Тагара. – Только я не совсем человек. Я – маг… Ты это знал давно. С самого моего рождения. Я – маг, Меченный Знаком Лукавого! Ты ведь знал… знал…

– Знал… – почти прошептал в ответ ему отец. – Знал и не хотел, чтобы тебе досталась судьба мага. Меченого… Поэтому лгал тебе, прятал тебя, скрывал…

Голос его изменился. В нем зазвучало отчаяние.

– Напрасно… – сказал он, наверное, самому себе. – Все оказалось напрасно… Потому что судьба магов – это Предназначение. И оно – это Предназначение – никогда не бывает добрым… Это…

– Это всегда жертва, – глухо отозвался Тагара. Они, похоже, цитировали друг другу какое-то правило магов. Давно им обоим известное.

– Так вот, я родился для того, чтобы спасти три мира, – тихо шептал Тагара. – Этот – наш Странный Край, Темный Мир и Большую Землю… Мне от этого не уйти… Ты знаешь… Тут ничего не поделаешь… Ну, может, оно совсем не взорвется – все это… Просто перестанет действовать… Станет ни для кого не страшным. Просто умрет! Но вы все-таки уходите оттуда! Так —лучше…

– Перестанет действовать, – горько усмехнулся отец на том конце провода. – Да достаточно, чтобы хоть одна хлопушка из этого их Арсенала не выдержала и…

– Все будет хорошо, отец… – беспомощно произнес Тагара. И повторил: – Все будет хорошо…

– Мы… Я не уйду! – закричал неожиданно Григорий. – Я не уйду ни за что! Я останусь с тобой! Если хочешь, произноси свое проклятое заклинание! Я не уйду!

– Нет! Нет!! Нет!!! – заорал Тагара. – Уходи! Все!! Я не буду больше говорить!!! Только уходи!

В динамике раздались дикий лязг и хрип. В иллюминатор я увидел, что мальчишка с остервенением бьет металлическим стулом по вмонтированному в стол коммутатору.

Я принялся колотить по пуленепробиваемому стеклу, стараясь привлечь внимание впавшего в беспомощное неистовство Тагары. Но вряд ли он слышал хоть что-нибудь. Отчаяние и гнев владели им. И он ничего не видел и не слышал вокруг, пока не насытил этих монстров своей души – отчаяние и гнев. Только окончательно разгромив коммутатор, а вместе с ним и половину приборов, выведенных на стол-пульт, он повернулся к иллюминатору и, пошатываясь, подошел к нему.

С минуту мы смотрели друг другу в глаза. Потом я стал жестами, выражением лица, криком – совершенно бесполезным здесь – сигналить Тагаре.

«Не надо! – выкрикивал я абсолютно бессмысленные слова. – Не надо!» Выкрикивал и понимал, что не изменю в его и наших судьбах уже решительно ничего. Мальчишка с той стороны бронированной двери уперся руками в стекло и смотрел на меня так, как смотрят пассажиры из окон поезда, уезжающего навсегда.

Из динамика доносилось теперь только неровное потрескивание и хрип. Связь отсека с внешним миром была прервана. Я перестал паясничать перед иллюминатором и обессилено уперся в стекло руками точно так же, как и Тагара со своей стороны. Мы снова смотрели друг на друга – зрачки в зрачки. Время остановило свой бег. «Уходите! – беззвучно выкрикнул Тагара. – Уходите!» Я прекрасно понимал, что сделать уже ничего нельзя. Но так и не мог заставить себя оторваться от стекла, из-за которого неотрывно смотрел на меня Тагара – Меченный Знаком Лукавого. Маленький маг, узнавший свое Предназначение.

Брат тронул меня за плечо.

– Слышишь? – тихо спросил он.

Я замер. Издалека снизу – от самого фундамента скал – до меня донеслась вибрация. Характерная вибрация запускаемых движков тяжелых боевых машин. Я почти не улавливал слухом звука приведенных в действие мощных дизелей, а лишь ощущал их тяжелый, на грани инфразвука, рокот. Рокот этот прерывался фырканьем, подвыванием и скрежетом глохнущих и вновь запускаемых движков, и эта еле слышная, но мощная какофония была для нас мелодией прощания.

– Они уходят, – сказал Ромка. – Сейчас запускают моторы и уходят…

Тагара, наверное, тоже ощутил этот едва уловимый звук. Он последний раз взглянул на меня, махнул на прощание рукой и отвернулся. Не оглядываясь, отошел к забранному бронированным стеклом панорамному окну в глубине пультовой кабины и замер перед ним, глядя вниз, на площадку перед Вратами.

Я отвернулся от иллюминатора и окинул взглядом своих спутников. Ромка был напряжен и замкнут. Он с нескрываемой тревогой смотрел на меня и судорожно сжимал свой фиал. Похоже, он ожидал от меня решительных действий и не понимал того состояния паралича воли, в которое я впал в самый неподходящий момент. Я постарался взглядом дать ему понять, что со мной еще не все так плохо.

Аманеста застыла перед иллюминатором. Она тоже держала свой фиал в руках, но все ее внимание было поглощено тем, что происходило там, внизу. «Я подошел к ней и заглянул через плечо.

Из иллюминатора видна была только часть горной дороги, делающей пол-оборота вокруг подножия скалы, и залитые светом заката горные склоны вокруг. И на этот кусок дороги, захлебываясь натужным ревом – он стал уже слышен нам, – выползали двумя рядами, «плечо в плечо» танки нашего воинства. По обочинам, спотыкаясь и рискуя угодить под гусеницы, норовили не отстать от них взъерошенные всадники. Тарахтя, всех обогнал и скрылся за скалами геликоптер.

– Они уходят… – повторила Аманеста слова Романа. – И нам пора уходить…

Я последний раз обернулся на иллюминатор двери, ведущей в «комнату с кнопками». Узкая спина Тагары виднелась перед пыльным панорамным окном. Таким – угловатым, горьким силуэтом у окна – он и запомнился мне. «Прощай, – сказал я ему мысленно. – Прощай. И пусть случится чудо. Пусть с тобой все будет хорошо!»

Я решительно отвернулся от иллюминатора, быстрым шагом подошел к двери, ведущей в «предбанник» портала, и с остервенением принялся вращать маховик ее гермозапора.

– Пошли! – скомандовал я, отваливая в сторону тяжелую бронированную створку.

* * *

Пасть Червя встретила нас уже знакомым нам двоим – мне и Роману – зловонием. Впрочем, далеким еще от того, которое предстояло вытерпеть. Мы переглянулись. Аманеста не подала виду, что тошнота подступила к горлу, хотя ее и передернуло – рефлекторно, должно быть. За нее я был спокоен. Нервы у подруги Романа были покрепче стальных канатов.

Я приступил к короткому инструктажу:

– Я иду первым. Вы за мной. И не задерживайтесь. Только две-три минуты… Как только Пасть Червя успокоится… придет, одним словом, в исходное положение, сразу идет кто-то из вас. Делайте все в точности как я. Не бойтесь ничего. Будет очень… неприятно, но все это можно пережить. Я буду принимать вас на той стороне. Вы готовы?

Оба кивнули – почти одновременно.

– Запри тамбур, – сказал я Ромке.

Он кинулся к двери, и через минуту мы были отрезаны от Странного Края – его воздуха, его света, его магии, пропитавшей этот мир.

«Прощай!» – сказал я и Странному Краю.

Я повернулся к Пасти. Она казалась теперь огромным увядающим цветком. И все же она оставалась маской дьявола. Ее многочисленные складки и извилины были неподвижны. Но какое-то неуловимое движение, какое-то ускользающее от взгляда содрогание – хищное и полное ожидания – угадывалось в этой массе таинственной плоти, связующей миры… Странно, это месиво складок и лепестков, лишенное глаз, губ, любых других частей человеческого лица, было невероятно выразительно. Казалось, теперь Пасть спрашивает меня: готов ли я?

– Готов… – глухо ответил я на этот немой вопрос.

И кивнул своим спутникам. Если не на удачу, то на прощание.

Повернувшись к Пасти спиной, я откупорил фиал. По лицам Романа и Аманесты я понял, что с Пастью произошло нечто их удивившее, и осторожно обернулся.

Должно быть, терпкий, необычный запах субстанции, наполнявшей фиал, мгновенно достиг каких-то чувствительных окончаний Пасти и разбудил ее древний аппетит. Червь почуял близкое пиршество. Ну не пиршество, так какую-никакую закуску. В конце концов его пост здесь длился больше полустолетия.

Пасть явно ожила, ее обвисшие лепестки стали наливаться какими-то жизненными соками, стали упруги, изменили свой рисунок. Гигантский увядающий цветок начал расцветать снова, оставаясь при этом маской дьявола.

Шорох и влажный хруст заполнили тамбур – Пасть нетерпеливо подалась вперед. Зрелище это было жутковатое. Я снова повернулся к монстру спиной и, с трудом разжав зубы, проглотил содержимое фиала.

Судя по всему, я успел еще сунуть его в свой нагрудный карман. Обернуться, как неожиданно захотелось мне, я не успел. Пасть снова подалась вперед и поглотила меня.

* * *

Да, конечно, снова была боль – ожидаемая боль, которая во сто раз хуже боли неожиданной. И было удушающее отвращение. И ощущение, что ты на грани обморока. Не уверен, что я не пересекал ее, эту грань. Но закончилось все немного похоже на то, как закончилось мое первое путешествие между мирами, – падением в сырой, украшенный остатками древних изразцов зал. Только вот в этот раз не нашлось Привратника, чтобы смягчить мое падение на каменный пол, отменно твердый и скользкий!

Привратников у этого портала заметно не было. Да и все «вспомогательные сооружения» при этих Вратах в Странный Край находились в состоянии предельной заброшенности и запустения.

Пещера, в которую я вывалился, освещалась только через проломы в верхней части стены – под потолком. Точнее, через выкрошившиеся щели в сработанной под поверхность скалы кладке. Сверху в эту сумрачную залу капала, а временами какими-то судорожными толчками лилась вода. С покрытых угрюмой плесенью сводов свешивались предлинные космы каких-то водорослей. Плесенью и ковром водорослей были украшены и стены подземного зала. Здесь давным-давно не было ни единой живой души. Стойкий запах гнили и сырости наполнял помещение.

Впрочем, все эти декорации моего «пункта прибытия» я рассмотрел только потом – после того, как спазмы охватившей меня боли отпустили. За это время в пещеру через разверзшуюся под ее сводами Пасть обрушился на пол Ромка, а немного спустя и его подруга.

Аманесте, впрочем, не пришлось испытывать болезненного соприкосновения с полом пещеры. Я уже более или менее владел собой и успел подхватить ее легкое тело (чуть, правда, не вывихнувшее мне руку) на лету.

Наличие льющихся с потолка вод, хотя и не родниковой чистоты, оказалось очень кстати. Привести себя в божеский вид мы все-таки сумели. Делали мы это быстро и торопливо, словно подгоняемые каким-то предчувствием.

И оно – предчувствие это – не обмануло нас.

Мы едва только успели толком счистить с себя последние остатки зловонной слизи и натянуть чистую одежду, как нас всех словно ударило током. Я думаю, это был сигнал от Червя, с которым нас еще как-то связывало остаточное действие снадобий из фиалов профессора. Мы переглянулись.

– Надо уходить! – нервно бросил Ромка. – Где выход отсюда?

Вопрос был далеко не праздный, особенно учитывая сумрак и вездесущую плесень, маскировавшие все детали рельефа стен.

– По-моему, вот! – крикнула Аманеста, обрывая занавес водорослей, заслонявший открывшийся в стене провал, в глубине которого чудился дневной свет.

Мы кинулись в этот выход, словно спасаясь от неведомого зверя, готового броситься на нас.

И в этот момент Червь закричал!

Точнее, закричала его Пасть, укрывшаяся под сводами пещерного зала. Ничего страшнее этого крика я не слышал в жизни. И надеюсь, что не услышу. Да, конечно, в этом крике были сконцентрированы и боль, и ужас, и даже страх. Да, он был необыкновенно громок. Настолько, что зашкалило болевую чувствительность наших ушей. Но даже не в этом было дело. Крик Червя был пронизан какими-то неуловимыми ухом модуляциями и переходами, которые повергали каждого услышавшего такое в бездну беспросветного отчаяния. Отчаяния, перед которым даже гнетущая любого из смертных мысль о неизбежном конце казалась какой-то просто несущественной мелочью.

Не знаю, может быть, это было просто действие мощной инфразвуковой составляющей, вплетенной в общую какофонию крика Червя, но мне кажется, это было что-то более сложное, способное в корне перевернуть сознание разумного существа. Превратить его в… В нечто, во что боится превратиться каждая тварь – и человек, и зверь… А потом последовал удар. Толчок, от которого на нас с потолка прохода, в котором мы укрылись, посыпалась каменная мелочь и глыбы покрупнее детской головки. Последнее, что я увидел, обернувшись в зал, и смог запомнить, это валящиеся с потолка и заполняющие все пространство вокруг запахом горелой плоти бесформенные куски чего-то содрогающегося и продолжающего исходить ужасом и болью.

* * *

Нас вынесло из врат портала на автомате. Даже сильно захотев, я не смогу теперь найти обратную дорогу в «зал прибытия». Если он, конечно, все еще существует, этот зал. Мы – все трое – начали осознавать себя, только когда знойный воздух полудня шевельнулся над нами дыханием ветерка и на беспощадно жгущее нас солнце наползли неведомо откуда взявшиеся облака.

Некоторое время мы молча смотрели на нелепую на вид скалу, которая скрывала в себе портал и руины жилища Привратников. Глядя на эту каменную глыбу, никто не подумал бы, что внутри нее скрывается что-либо иное, кроме напластований дикого камня. Да и некому на много километров окрест было на нее смотреть. Оставалось надеяться, что толчок, чуть было не похоронивший нас в недрах пещеры, и неистовый вопль Червя не привлекут в эти места толпы любопытных и останутся в памяти тех, кому довелось услышать и ощутить их, просто одним из тех загадочных явлений, которыми и без того полон мир. Особенно мир гор. Жар и смрад, исходившие из прикрытого густыми зарослями лаза, откуда нас – собственным страхом – выбросило на свет божий, должны же были в конце концов пройти?

А если кто и сунется в глубь этого странного произведения природы, то что он, собственно, поймет в том, что увидит там?

Мы молча, неуклюже помогли друг другу подняться на ноги и так же неуклюже стали искать хоть сколько-то безопасную дорогу вниз по склону.

Пейзаж здешний был сродни лунному – суров и безжизнен. Оставалось только гадать, что могло загнать сюда и заставить здесь жить хоть небольшой, но не самый, по-моему, глупый народ нашей планеты. Все вокруг было выкрашено оттенками желтого и коричневого, словно эти горы создал гончар, в мастерской которого не нашлось никаких других красок. Коричневыми были и склоны гор, загромоздившие все горизонты, и темные провалы ущелий, и светлые пространства долин далеко внизу. Коричневой была и пыль – мелкая, словно зубной порошок. И даже небо над головой, казалось, впитало этот окрас обожженной глины. Все это одновременно напоминало те места, где мне приходилось бегать под пулями, и все-таки было непохоже на них.

Не будь у нас карты и компаса, о которых позаботились «академики», бродили бы мы среди этих безжизненных камней в поисках хоть каких-нибудь следов, ведущих в места обетованные, до тех пор, пока не иссякли бы наши скудные запасы воды и съестного. Слава богу, в отличие от Странного Края, карты, компасы и часы здесь – на Большой Земле – вновь обрели свою силу и ценность.

Некоторое время мы двигались по намеченному маршруту молча. Потом начали перебрасываться короткими фразами.

– Как ты думаешь, – спросила Аманеста у Романа. – Этот… Мальчишка… он все-таки – сделал это? Думаешь, что нас всех так тряхнуло оттого, что он произнес разрушающее заклинание и…

Роман только мрачно глянул на нее в ответ.

– А ты? – обратилась Аманеста ко мне. – Ты, маг, думаешь, что теперь портал с той стороны разрушен и ход назад, в Странный Край, закрыт?

– Я уже не маг, – ответил я. – И, честно говоря, никогда магом и не был… Потом объясню тебе… Девушка поморщилась, ничего не поняв.

– А насчет портала… —добавил я после небольшой паузы, – скорее всего, это так. Этот портал потерян. Но он не единственный…

– Не единственный, – повела плечом Аманеста. – Но после этого… После того, как обожгли Червя… Может быть, все порталы закроются?

Ей отчаянно не хотелось терять надежду на возвращение в Странный Край. Наверное, она уже интуитивно понимала, насколько наш мир может оказаться ей чужд.

И по дороге этой тянулись разрозненные кучки плохо одетых и усталых людей. Некоторые из них несли на плечах разношерстный груз. Были тут большие тюки и маленькие. Были и просто котомки. А многие плелись, глядя перед собой пустыми, полными отчаяния глазами, без всякого груза – налегке. Некоторые катили перед собой тележки и наспех сбитые тачки. Женщины – почти все в этом потоке – вели и несли детей. Спрашивать, что это за люди, не приходилось. Все и так было ясно.

Беженцы.

* * *

Жизнь в Странном Крае успела основательно исказить мои представления о жизни на матушке-Земле. Мне перед возвращением представлялось каким-то совсем уж третьестепенным обстоятельством то, что выход в «наш» мир располагался на территории иностранного и далеко не самого благополучного среди соседей моей страны государства. Но эту точку зрения пришлось менять довольно быстро и радикально. Издалека донесся звук, который трудно было спутать с чем-то другим.

– Черт! Пулеметная стрельба, – сразу перейдя на шепот, определил я. – Похоже, здесь воюют…

– Может, банду ликвидируют… – предположил Роман и покосился на подругу.

Та была явно встревожена. Что и говорить, родной мир встречал нас далеко не самым ласковым образом. А уж ее – чужачку – и вовсе не приветил улыбкой. Но в конце концов, в горах стреляют часто. Так что можно было надеяться, что все еще обойдется.

Эта наивная надежда рассыпалась в прах уже через час с небольшим нашего пути.

Пулеметная дуэль вспыхивала то тут, то там, и горное эхо транслировало ее с самых неожиданных направлений. Но дело было не в ней. Перевалив через крошечный перевал, мы, как и подсказывала нам карта, вышли к лежащей метрах в пятидесяти ниже нас шоссейной дороге.

* * *

Самое ужасное, что деваться нам было просто некуда. Конечно, уже и речи не могло быть о том, чтобы ловить на шоссе попутную машину, как мы поначалу собирались это сделать. Какая тут, к черту, попутка! Не попасть бы в лапы мятежников, или кто там затеял эту вакханалию? Суметь без особых конфликтов сдаться властям… Дозвониться до нашего консула… Все это стало вдруг вполне реальной и довольно трудно выполнимой задачей.

Нас уже успели заметить с дороги. Некоторые из идущих показывали на нас друг другу. Но, похоже, этим интерес к нам и ограничивался. Мы были не вооружены, при нас не было заметно тюков с эмблемами гуманитарной помощи… Мы были просто какой-то дорожной странностью, только и всего.

И мы стали действовать единственным оставшимся в нашем распоряжении способом. Осторожно, двигаясь параллельным с общим разрозненным потоком беженцев курсом, спустились к дороге и двинулись вместе со всеми, стараясь держаться обочины и не привлекать ничьего внимания.

Последнее было, конечно, полнейшей утопией. Уж слишком мы не походили на этих смуглых, черноволосых и носатых людей, рядом с которыми принялись шагать в направлении их главного города – единственного места, где могли рассчитывать на толковую помощь. Но с нами предпочитали не связываться, даже сторонились нас, словно носителей опасной инфекции.

– Эх, хоть какой-никакой радиоприемничек бы… – посетовал Ромка. – Хоть услышать в новостях, что здесь творится? Эх, не подумали…

– Мы о многом не подумали, – хмуро отозвался я. – Не только о радиоприемничке… Давай присмотримся к народу. Ищи кого-нибудь поинтеллигентнее на вид. Типа учителя, может быть, или муллы какого-нибудь. Или хотя бы хоть кого-то в очках. Такой должен по-английски немного «волочь». Или по-французски. Его и расспросим… Можно сигаретами угостить или еще как…

– Си-га-ре-та-ми… – передразнил меня Роман. – Да ты не видишь, что ли, в каком они все виде? На них штаны не держатся, а ты – си-га-ре-ты…

Тем не менее подходящий знаток английского нашелся. Причем нашелся сам. Правда, далеко не сразу. Был он тощ, как и все, кто шел с нами по дороге, умеренно лохмат и облачен в потертый костюм европейского образца. И груз свой нес не в наплечном тюке или котомке, а в довольно туго набитом портфеле. Такие были в моде у нас годах в семидесятых, а то и раньше.

Тип этот некоторое время шагал поодаль от нас, изредка косясь на непонятную троицу антрацитово-черным умным глазом. Потом зашел немного вперед, подзадержавшись немного из-за неприятностей со шнурком кроссовок, оказался вровень с нами и, стараясь не привлекать внимания, тихо осведомился: «Юнайтед Стейтс? Републик Франсез?» Задав для порядка еще несколько вопросов о нашей принадлежности к Красному Кресту и «Юнеско», он в конце концов вынужден был проглотить из моих уст версию о заблудившихся туристах.

Думаю, он не поверил ей ни на грош. Я бы на его месте – не поверил бы тоже. Но то, что он имеет дело не со шпионами, а, скорее всего, с какими-то иностранными дурнями, обколотыми или сбежавшими из какой-нибудь «дурки» и путешествующими автостопом по местам локальных конфликтов, он понял сразу. То ли просто по доброте душевной, то ли в надежде извлечь из нас хоть какую-то выгоду, на наши вопросы он отвечал охотно и подробно. Беда была только в том, что его английский и тот, к которому привыкли мы с Романом, были немного разными языками. Как ни странно, Аманеста понимала его с лету – языковая интуиция была врожденным свойством обитателей Странного Края. Впрочем, когда она начинала объяснять нам с Романом непонятные места из его речи – а делала она это на уже знакомом для нас «тарабарском наречии», антрацитовые глаза нашего спутника чуть не вылезали из орбит от удивления.

Немного позже выяснилось, что уродовались мы зря. Мирзо (так звали нашего спутника) учился в Ростове еще во времена советские. И неплохо владел русским.

В общем, гадать долго не приходилось – в очередном межплеменном конфликте в здешних горах сошлись три основных родоплеменных союза, населяющих эту несчастную, снедаемую вечными распрями землю. Центральное правительство поддержало одну из сторон – «Северных», но пока ничего путного не добилось. Естественно, люди потеряли крышу над головой или согнаны с мест, в которых благополучно обитали поколения их предков. ООН и другие международные организации везут в районы скопления беженцев одеяла, медикаменты и рис и пытаются организовать там палаточные лагеря. Помянуты добрым словом были и русские врачи (как я понял – из МЧС). Боевики тоже не теряют времени зря и вербуют в лагерях беженцев свежие кадры в свои банды.

А покуда те беженцы не добрались до обещанных им палаток и воды, которую можно пить, их на дорогах обирают все кому не лень. Патрули Центрального правительства, патрули каждой из воюющих сил и просто разъезды местных полевых командиров.

Конечно, как и в Средневековой Европе, поводом для очередного витка гражданской войны представлялись и религиозная рознь, и память о прошлых взаимных обидах и крови, пролитой уже обретшими вечный покой предками, и бог весть что еще. Но ни для меня, ни для Мирзо не было секретом, что на сей раз кровь пролилась лишь тогда, когда «сильные мира сего» пошли на новое завоевание Ближнего Востока. Когда поколебалось равновесие уже привычных сфер влияния местных князей и князьков. Когда стал реальностью новый передел источников их благосостояния. Это и тянущиеся через контролируемые ими пространства нити нефтепроводов, прячущиеся в ущельях тропы тайных торговцев наркотиками и оружием, зинданы и тайные тюрьмы, набитые рабами, работающими за миску похлебки или подготовленными к перепродаже…

Нет, ничем этот мир не был лучше богатого на невеселые чудеса Странного Края. И если что и влекло меня сюда, так только надежда вернуться наконец в большую и холодную страну, раскинувшуюся там – за горами, дальше к северу. Откуда я был родом.

Обстоятельства складывались для нас не лучшим образом: война шла в этих местах уже вторую неделю, а это рушило в корне всю разработанную для нас версию нашего попадания в страну и на это злосчастное шоссе в частности. Тоже мне – заблудившиеся туристы! Нашли себе «Диснейленд», нечего сказать! Ни один человек в трезвом уме и добром здравии не вздумал бы направиться на летний отдых в эти охваченные пожаром междоусобицы горы. Да и найдись такой, никто не оформил бы подобному «экстремалу» визы и не продал бы билеты на, скорее всего, уже не существующий рейс в этот филиал преисподней.

Я скис совсем, и это заметил мой новый знакомый.

– Если у вас есть с собой деньги… – тихо предупредил нас Мирзо, – то прячьте их получше. Но только что-то оставьте на виду. Если патруль у вас не заберет какие-то деньги, то… То у вас будут с ним неприятности… Будьте готовы к тому, что у вас заберут все.

* * *

Патруль оказался легок на помине. Он успел замаячить впереди по курсу еще раньше, чем мы закончили разговор с Мирзо. Не было даже импровизированного шлагбаума – просто поперек дороги была натянута веревка, да джип, а около него четверка бородачей, упакованных в камуфляж, стояли на обочине. Плетущийся по дороге народ уже без всяких объяснений знал, что сие означает, и притормаживал движение. Беженцы обреченно – кто поодиночке, кто по двое – подходили к посту и после недолгой процедуры обыска и допроса просачивались мимо поста дальше по дороге. А возле джипа потихоньку росла небольшая гора отобранного у прошедших «контроль» барахла. Свернуть куда-нибудь на этой дороге было просто невозможно. С одной стороны – крутой склон ущелья. Пропасть. С другой – отвесная, раскаленная солнцем скала. Вариантов нет. У меня неприятно засосало под ложечкой.

– Это очень плохой случай, – тихо прошептал Мирзо. – Самый плохой. Это люди генерала Халика. Мятежники. Непримиримая оппозиция. Видите их флажок на капоте – зеленый такой, с черной молнией? И на нашивках у них точно такая же штука…

– И что это значит? – спросил я встревожено. – Он за кого, этот генерал?

– Генерал Халик ни за кого, – объяснил Мирзо. – Точнее, сам за себя. Он и не генерал на самом деле… Служил в страже президента, с кем-то поссорился… Просто бывший подполковник, ушедший в бандиты. Они себя называют «Свободной армией». Якобы исповедуют ислам, хотя в Коране не понимают ни строчки… Будь с ними очень осторожным. Лучше отдайте им все, а не то они вас расстреляют тут же… Пусть Бог пошлет вам удачу!

Он не то чтобы подмигнул мне. Скорее как-то понимающе сморгнул. И незаметно смешался со скучившимися вокруг нас людьми. Естественно, я был не в претензии. Забота об утопающих отродясь была делом рук самих утопающих.

– Брось деньги! – прошипел я Ромке. – Брось! Хоть в кусты, хоть куда! И Аманесте скажи! Но было уже поздно.

Все четыре пары глаз господ патрульных были устремлены на нас. И главный из этих четырех с большой выразительностью манил нас пальцем: «Подойдите поближе, господа хорошие!»

– Нас обслуживают вне очереди, – невесело пошутил Роман. – Пошли мы первыми. Даму вперед лучше не пропускать… – добавил он, покосившись на напружинившуюся Аманесту.

Тот из бородачей, которого я определил за главного (сержант, по моим понятиям), как только мы приблизились к нему, распорядился на ломаном ашлийском:

– Деньги! Документы! Сбрось рюкзак!

Я вложил в его требовательно протянутую руку свой паспорт, билеты, бумажник… Со стороны сержанта последовал маловразумительный монолог, в котором пару раз были недобрым словом помянуты «неверные собаки», вообразившие о себе невесть что. Завершался монолог этот требованием объяснить наше (и мое лично) присутствие на подконтрольной войскам «Свободной армии, территории. Требование, что и говорить, было вполне логичным. Чего никак нельзя было сказать о моих попытках ответить на поставленный передо мной вопрос. Мне оставалось только молить бога о том, чтобы дело ограничилось простым арестом для последующего выяснения наших личностей.

Объяснений моих, впрочем, сержант не слушал. То ли потому, что и не рассчитывал их понять в силу плохого знания языка «неверных», то ли потому, что они были ему и вовсе не надобны. Где-то на предполагаемой середине моих излияний он повелительным жестом приказал мне замолкнуть и отойти туда, куда указывал его волосатый палец, – на площадку над пропастью метрах в пятидесяти от самого поста.

Один из его подчиненных тут же помог мне как можно расторопнее выполнить это распоряжение, просто ухватив меня за локоть и оттащив в указанное командиром место. Помощь эта сопровождалась увесистыми тычками в спину и под ребра.

Вскоре сходную процедуру прошел и присоединился ко мне на площадке над кручей Ромка. Мы с ним беспомощно топтались на нашем скальном «насесте» и обменивались односложными репликами на тему о том, как «здорово мы залетели». Аманеста явно задерживалась у поста, и Ромка начинал все больше проявлять признаки беспокойства по этому поводу.

Разумеется, беспокоился за его подругу и я. В конце концов уже просто потому, что хорошо представлял, что девушка была, на взгляд бандитов, подходящей добычей сама по себе. А ко всему она была совершенно чужим человеком в нашем мире и уже потому не могла не вызвать у «патруля» сильнейших подозрений. Да и нарваться на приключения при известном мне характере дочери атамана было раз плюнуть. Я, однако, как мог, старался скрыть свое волнение. Оно только усугубило бы сложность нашего положения.

Между тем события в окружающем нас мире продолжали развиваться достаточно бурно.

С одной стороны, явно не заладился разговор Аманесты с патрульными бородачами. Об этом ясно говорила их почти переходящая в рукоприкладство жестикуляция и ставшая агрессивно-оборонительной поза нахохлившейся девушки.

Но у событий была и другая – не менее тревожная – сторона. Беспокойство стало охватывать и скопившуюся уже перед «пропускным пунктом» небольшую толпу беженцев. Причиной этого беспокойства были отнюдь не пререкания Аманесты с боевиками Халика. Нет.

Беженцы – если они не доведены еще до отчаяния – народ покладистый и терпеливый и вмешиваться в чужие разборки с людьми при оружии не склонный. Причиной явного испуга большинства путников, застрявших на злополучном шоссе, был всего-навсего звук. Суетливый, рокочущий и, видно, уже хорошо знакомый им звук, доносящийся все более и более явственно откуда-то из глубины ущелья.

Кто-то из толпы – наиболее, наверное, авторитетный, инициативный и распорядительный – принялся с гортанными криками, растопырив руки, отгонять перепуганный люд назад по шоссе, явно подальше от поста. Еще несколько человек посообразительней принялись помогать ему в этом деле. Толпа наконец сообразила, в чем дело, и торопливо потянулась к повороту, из-за которого появилась.

– Вертолеты, – встревожено произнес Ромка, оглядываясь на затянутое сизой мглой ущелье, простирающееся прямо у нас за спиной. – Они что? По людям шмалять станут?

– По людям… – задумчиво бросил я. – Смотря по каким. По беженцам этим специально – вряд ли… А вот по тем… вооруженным… Врежут, и глазом не моргнут. Если это, конечно, не вертолеты самого Халика… По своим, разумеется, они палить не станут…

Покуда я излагал эти глубокомысленные соображения, события стремительно приближались к развязке. В других обстоятельствах бандиты Халика, как, я думаю, и любые другие бандиты поступили бы просто и определенно: при первых признаках приближающихся «вертушек» либо кинулись бы наутек, либо под дулами автоматов согнали бы к своему посту побольше беженцев, организовав из них «живой щит». Эффективность последнего, впрочем, была в войнах такого рода штукой сомнительной. Я-то на собственном опыте знал, что озверевшие вояки этих краев даже ради мизерной победы не станут щадить ни своих, ни чужих.

Но ни того, ни другого предпринять они не успели – слишком много внимания на себя отвлекла упрямая Аманеста. Только сейчас, когда рокот вертолетов уже повис в воздухе, тот из боевиков, кому и полагалось быть самым бдительным, – командир патруля – отвлекся от происходящей перебранки и завертел головой, определяя направление, с которого надвигалась опасность. Его примеру последовал только один из остальных трех. Двое других явно твердо вознамерились получить от задержанной выкуп «натурой». Что и перевело перебранку в разряд драки. Я ухватил Ромку за локоть, не пуская его кинуться на помощь подруге – на стволы автоматов.

Тем временем раздосадованный несговорчивостью пленницы боевик, не мудрствуя лукаво, вознамерился «въехать» ей в физиономию. И тут же, описав в воздухе причудливый кульбит, грянулся спиной и затылком оземь. А автомат его пришелся прикладом в зубы второму любителю женского пола.

Увидев такую картину, оба оставшихся боевика схватились за оружие, и неизвестно, как бы обернулось дело в следующие несколько секунд, если бы Господь не дал этой маленькой драме команду: «Занавес!»

Из ущелья, прямо у самого обреза пропасти ангелом смерти поднялся МИ-8 в полном боевом оснащении. Должно быть, эмблема, украшавшая его борт, была эмблемой государственных ВВС. Рассматривать ее у нас не было времени. Мы бросились ничком – лицом в скалистый грунт. И тут же прозвучал короткий вой реактивных снарядов и сразу же их разрывы. Потом раза два простучала торопливая пулеметная очередь, и гул винтов стал неспешно удаляться дальше по ущелью.

Я поднял голову и сквозь стекающую по лицу кровь – не представляю, когда я успел расквасить себе физиономию, – увидел, как завершивший уже прохождение высшей точки траектории, на которую подбросил его взрыв, пылающий джип валится куда-то вниз, в пропасть. Я выждал еще пять-шесть секунд и поднялся на ноги.

Роман уже со всех ног, спотыкаясь, бежал к тому, что осталось от «контрольного поста». А осталось от него немного.

Неторопливо догоравший джип умудрился не обрушиться на сотни метров вниз. Он застрял тут же – на обочине дороги. Повис над пропастью, зацепившись неведомо за что. Трое боевиков, в том числе сержант, были отброшены на шоссе. Они неподвижно валялись в смешанной с кровью пыли, словно изломанные куклы. О признаках жизни применительно к ним говорить не прихолилось. Четвертого не было видно нигде. По всей видимости, то, что осталось от него, покоилось на дне ущелья. У стены отвесно возвышающихся над дорогой скал в луже крови сидел парень из беженцев, зажимая руками рану на животе. Истошно кричали женщины – осколки и пули достались и паре детишек.

Роман уже добежал до Аманесты, нагнулся над ней. Та лежала, уткнув лицо в руки, и, казалось, вот-вот встряхнется и встанет. Но уже в нескольких шагах от нее я понял, что не встанет она никогда. Спину девушки прошила очередь крупнокалиберного пулемета.

Ромка неумело перевернул изуродованное пулями тело и с отрешенным недоумением уставился в мертвое лицо Аманесты. Его сознание не могло принять того, что произошло. В жизни в такие моменты люди всегда произносят не красивые монологи, а чаще всего городят что-то нелепое, не подходящее случаю, понятное только им самим…

– Ч-черт! Черт! – срывающимся голосом повторял и повторял Ромка. – Черт! Я же знал, что все равно ничего не получится! Я же знал!..

* * *

Я перевязывал покалеченную девочку лет восьми, помогал укладывать раненых на самодельные носилки… Потом редеющий поток беженцев уже торопливо тек мимо нас, а я ползал на четвереньках вокруг окаменевшего с Аманестой на коленях Романа, подбирая то, что осталось от наших бумаг и денег. И Мирзо помогал мне…

Собственно, на этом стоит закончить эту историю. Не хочется тратить ваше и мое время на рассказ о том, как мы с Ромкой добирались до тамошней столицы и нашего консула. О том, как мы возвращались домой и чего нам это стоило. О снах, которые до сих пор не дают мне покоя. О том, как на меня вышли те, кому я сейчас диктую на магнитную ленту свою историю…

Последняя нить, связывавшая меня со Странным Краем, оборвана. Закопана вместе с так и не принятой нашим миром дочерью атамана в наспех вырытой безымянной придорожной могиле…

Впрочем, нет… Уже потом, много позже, в дороге Странный Край напомнил мне о себе. Когда, чтобы как-то отвлечься и скоротать время, я стал раскладывать по карманам ворох наших подобранных с земли бумаг, пальцы наткнулись в нагрудном кармане на твердый граненый предмет.

Хранящий терпкий аромат иных миров фиал…