Золото в период мировых войн

Глава 1 Добыча золота

Между открытием Америки и первой мировой войной можно отметить три периода резкого усиления мировой добычи золота.

Это, во–первых, отрезок времени от 20–х до 70–х годов XVIII века, когда широко развернулась добыча золота в Бразилии; во–вторых, конец 40–х, 50–е и 60–е годы XIX века, когда Калифорния и Австралия дали огромные массы золота и когда на высоком уровне стояла добыча золота в России; в–третьих, время от 90–х годов XIX века до первой мировой войны (Трансвааль, Аляска, Канада).

80–е и 90–е годы XIX века были годами широкого распространения и реализации ранее сделанных открытий в области металлургии. Огромное развитие железнодорожного транспорта и фабрично–заводского строительства потребовало большого количества металла. Бессемерование, открытое в 1855 г., нашло в США широкое распространение только в 90–х годах. Изобретенный капитаном Джонсоном миксер для жидкого чугуна (1889 г.) и другие открытия и усовершенствования дали новый рост производительности труда в металлургии. И вот когда значительная часть возможностей, заложенных в великих сдвигах металлургии второй половины XIX века, превратилась в действительность, горнорудная база оказалась для металлургии недостаточной как в области руды, так и в области топлива. В то же время техническая база земляных работ, главным орудием которых были кирка и заступ, оказалась недостаточной для железнодорожного и водного транспорта и для гигантских строительных работ фабрично–заводского и иного назначения.

Вот почему в конце 80–х и в 90–х годах XIX века отсталая горная промышленность быстро обогащается новой техникой. Основными элементами новой горной техники являются следующие:

1. Механизация бурения, уборки породы и других работ (экскаватор, скрепер, отбойный молоток, врубовая машина, перфоратор и т. д.). Важно отметить, что соответственные изобретения были уже сделаны раньше и ждали своего усовершенствования и массового применения. Так, например, вращающийся паровой перфоратор для бурения изобретен свыше 100 лет назад. Современный же пневматический молотковый перфоратор, нашедший широкое применение в горном деле, изобретен лишь о 1897 г. Механизация бурения в золоторудном деле сразу увеличила производительность труда по добыче руды в 2–3 раза. Превращение инструмента в часть машины начало осуществляться в массовом масштабе в горной промышленности через 100 лет после того, как аналогичный процесс поднял на новую ступень технику текстильной промышленности.

2. Внедрение электроэнергии и пневматики во все области горных работ и соответственное вытеснение конной тяги, а также и пара из тех сфер, которые он успел завоевать в шахтном деле.

К указанным двум основным моментам присоединились усовершенствования в области давно практиковавшегося применения взрывчатых веществ, применение при проходке шахт замораживания, силикатизации и введение новых способов проходки шахт и штолен, новых методов крепления, магазинирования руды, обогащения последней и т. д.

В золотопромышленности общий для всего горного дела рост механизации выразился в широком распространении механического бурения, во внедрении электричества и пневматики, в усовершенствовании перфоратора, в применении экскаватора для снятия турфов, в усовершенствовании и распространении драг для обработки россыпей и в целом ряде других мероприятий.

Крупную роль сыграло внедрение цианирования, значительно повышающего процент извлечения благородного металла. Процесс цианирования, основанный на растворимости драгоценных металлов в растворе щелочных цианидов, позволил перейти к эксплуатации более бедных руд. При правильной постановке дела этот процесс дает извлечение золота до 98%.

Указанные технические сдвиги в области добычи золота совпали с расцветом золотопромышленности в Южной Африке и открытием богатых золотых россыпей на стыке Аляски и Канады.

Первые известия об открытии золота в Южной Африке относятся к 50–м и 60–м годам прошлого века. В 1873 г. вблизи Лиденбурга, в Трансваале, были найдены золотые россыпи, которые вскоре были выработаны. Там же было открыто и коренное золото, разработка которого продолжается до настоящего времени.

Вслед за Лиденбургом золото было открыто в Комати и в Де–Каапе. Месторождение Шеба, открытое в Де–Каапе в 1886 г., вызвало настоящую золотую лихорадку. Со всех концов света сюда съехались золотоискатели. Быстро вырос городок с населением в 8 тыс. человек, но отсутствие транспорта и тяжелый климат тормозили работу. Выросшие, как грибы после дождя, спекулятивные компании для разработки золота быстро обанкротились. Добыча золота все же не заглохла (Шеба дала много золота и функционировала до 1918 г.), но многие золотоискатели, разочаровавшись в возможности быстро разбогатеть, оставили Шебу и разбрелись в поисках золота по всей стране.

Настоящая история золотопромышленности в Южной Африке начинается с открытия в 1885 г. золота на юге Трансвааля, в Витватерсранде, на водоразделе между реками Вааль и Лимпопо. Через год здесь был основан город Иоганнесбург, являющийся в настоящее время крупнейшим центром золотопромышленности.

Английский крупный капитал, привлеченный в Южную Африку алмазными копями, сумел оценить по достоинству значение южно–африканского золота. Одним из главных учредителей группы Goldfields, мобилизовавший капиталы, необходимые для ведения работ в широком масштабе, был Сесиль Родс. В 1902 г., после англо–бурской войны, Трансвааль вместе с Оранжевой республикой был присоединен к английским владениям.

Характерную особенность Витватерсранда составляет залегающий «рифами» в земле золотоносный кварцевый конгломерат, известный под названием «банкета» (от сходства с испещренным миндалинами пряником, который по–голландски называется банкетом). Кварцевые валуны цементированы кремнеземом, причем основное содержание золота приходится на цемент. Самый кварц содержит золота очень мало.

Золотоносные жилы Витватерсранда опускаются местами на большую глубину, чем обусловливается необходимость глубоких разработок. Последние облегчаются, во–первых, тем, что здесь с увеличением глубины температура возрастает сравнительно медленно (около 1° на 80 м); во–вторых, расходы на крепление здесь невелики благодаря прочности пород, в которых залегают золотоносные жилы. Однако нужно отметить, что вследствие огромных подземных выработок последних десятилетий наблюдается учащение обвалов и оседаний почвы. Борьба с этим ведется обычными методами – засыпкой пустот.

Добыча золота во всем Южно–Африканском союзе лишь немногим превышает добычу одного Трансвааля, поэтому, когда речь идет о золоте Южной Африки, фактически имеется в виду золото Трансвааля.

В самом Трансваале добыча сосредоточена в указанном выше сравнительно небольшом районе, носящем голландское название Витватерсранда и имеющем около 30 миль в длину и 10 в ширину.

Содержание золота в витватерсрандской руде сравнительно невысоко, но значение Витватерсранда заключается в постоянстве этого содержания, благодаря которому возможна более или менее верная калькуляция издержек производства и продукции. Золотопромышленность здесь имеет мало элементов риска.

Большую роль в рассматриваемый период играла золотопромышленность России, находившаяся на подъеме и давшая в 1911 г. рекордную цифру добычи в 52 т.

Кроме того, в этот период значительно возросла добыча золота в Австралии (с 38,5 г в 1890 г. до 119 г в 1903 г.).

База мировой золотопромышленности расширилась также за счет открытия богатых месторождений на Аляске и в Канаде.

Попытки добычи золота на Аляске относятся еще к тому времени, когда этот полуостров принадлежал России. В 1849 г., вероятно под впечатлением открытия богатых месторождений золота в Калифорнии, Российско–Американская компания поручила инженеру Дорошину произвести изыскания месторождений золота на Аляске. Дорошин производил изыскания в течение двух лет. Результат – несколько унций золота, добытых на полуострове Кенае, – не удовлетворил компанию, и Дорошин был отозван.[1].

В 1880 г. началась добыча золота в Жюно, прославившемся впоследствии как один из самых больших рудников в мире, хотя и с очень бедным содержанием золота.

В 1887 г. золото было открыто вблизи канадской границы, на реке Фортимайле, притоке Юкона.

Уже в 1889 г. добыча золота на Аляске дала желтого металла на сумму около 1 млн. долл. Однако мировое значение золотопромышленность Аляски приобретает только в 1896 г., со времени открытия золотых россыпей на реке. Клондайке, на границе Аляски и Канады.

Аляска последовательно пережила три золотые горячки: в 1896 г. – Клондайк, в 1897 г. – открытие золота на западе Аляски, в Номе (полуостров Сюард), и в 1903 г. – открытие золота в Фербенксе, на реке Танане. Помимо этого были открыты десятки месторождений золота в других пунктах Аляски.

Наряду с россыпями значительную добычу стали давать и рудники. В 1900 г. на Аляске было добыто золота на 8,1 млн. долл., а в 1906 г. на сумму свыше 22 млн.

Горячий период золотопромышленности на Аляске скоро миновал. Сливки с наиболее богатых месторождений были сняты весьма примитивными, старательскими способами. Сюда, как и в Калифорнию, вслед за старателями пришли крупные капиталисты, прибравшие добычу золота к своим рукам. Механизация сделала рентабельной добычу там, где раньше она была убыточна. Однако добыча золота на Аляске постепенно пошла на убыль, В 1914 г. здесь было добыто золота всего на 15,7 млн. долл. На этом же уровне, с некоторым повышением в 1915 и 1916 гг., добыча золота на Аляске держалась и в годы войны.

История добычи золота на западе Канады восходит к 50–м годам XIX века. После открытия золота в Калифорнии, привлекшего внимание золотоискателей к тихоокеанскому побережью вообще, в разных пунктах западного берега современной Канады были открыты месторождения золота. В частности в 1858 г. значительные месторождения золота были открыты по реке Фрезер, а на год позже – восточнее Фрезера, в Карибу. Эти открытия привлекли тысячи золотоискателей. По словам одного автора, в то время казалось, что большая часть населения Сан–Франциско направилась в Викторию (остров Ванкувер), превратившуюся в связи с этим из деревенского поселения в город. Один только Карибу дал в первые 7 лет на 25 млн. долл. золота.[2] Однако эти месторождения сравнительно быстро истощились. В 1893 г. вся добыча золота в Канаде не превышала одного миллиона долларов. Канада опять становится в ряды стран значительной золотодобычи со времени открытия золота на Юконе.

Золотой бум в канадском Юконе протекал одновременно с таким же явлением в соседней Аляске. Максимальная годовая добыча здесь была достигнута раньше. В 1900 г. Юкон дал золота на 22 млн. долл. Добыча скоро пошла на убыль. В 1913 г. Юкон дал золота только на 5 млн. долл. В дальнейшем добыча здесь все более снижалась. Однако на смену Юкону пришли месторождения Онтарио, давшие в 1916 г. золота на 10 млн. долл. Весьма устойчива, хотя и не особенно велика была добыча в Британской Колумбии. В 1916 г. добыча по Канаде в целом составила 19 млн. долл.

В результате такого расширения базы мировая добыча золота возрастает за последние двадцать пять лет перед мировой войной в 4 с лишним раза (среднегодовая добыча за период 1886–1890 гг. – 169,9 т, добыча 1913 г. – 692 т). Полагают, что количество золота, добытого за время с 1891 по 1913 г. (около 11 тыс. т), превышало все то количество золота, которое было в распоряжении человечества к концу 80–х годов XIX века.

Глава 2 Концентрация золота до войны

В период становления империализма, а именно в последней трети XIX века, вместе с процессом увеличения золотых запасов капиталистических стран шел процесс децентрализации золота. Последний шел в двух направлениях.

1. Золото вывозилось в порядке вывоза капитала. Страна, вывозящая капитал, не могла относиться безразлично к состоянию денежного обращения в тех странах, куда капитал вывозился. Страны, импортирующие капитал, как бы делились на три категории в зависимости от степени развития в них капитализма.

В наиболее отсталых странах быстро обесценивавшаяся серебряная валюта была одним из факторов, способствовавших эксплоатации трудящихся и страны в целом, а потому капиталистические страны старались законсервировать в этих странах роль серебра как денежного товара. Такова была политика по отношению к Китаю, Персии, Абиссинии, Афганистану и некоторым другим колониальным странам.

С другой стороны, вывоз капитала в страны, где интенсивно шло развитие капитализма, требовал установления четких кредитных отношений, какие возможны лишь тогда, когда денежное обращение страны, как экспортирующей, так и импортирующей капитал, имеет одинаковые основания. Отсюда содействие западных держав введению золотого стандарта в России, Японии, Аргентине.

Наконец, когда, с одной стороны, для более успешной эксплоатации страны уже назрела необходимость в твердой валюте, а с другой стороны, еще жаль было окончательно расстаться с теми удобствами, которые представляет для иностранных капиталистов серебряная валюта, в таких случаях избирался средний путь. Денежной единице присваивается золотой паритет, но за серебром сохраняется не только неограниченная платежная сила, но и фактическая большая роль в денежном обращении. Таков был путь денежной реформы Индии.

Упорядочение денежного обращения в стране, импортирующей капитал, требовало вывоза туда золота.

2. В странах, перешедших к золотому стандарту, золото в большем или меньшем количестве выпускалось в обращение. Как известно, именно в последней четверти XIX века золото широко проникло в обращение во всех важнейших капиталистических странах, если не считать Англии, а также и Франции, где золото обращалось в массовом порядке и раньше.

Но то было в конце XIX века. С наступлением же XX века капиталистические страны вносят изменения и в свою «золотую политику». Ясно было, что предстоящая война должна была охватить огромную часть мира, что круг нейтральных держав, на долю которых выпадает роль поставщиков и кредиторов войны, будет на сей раз весьма ограничен и что, следовательно, золотые запасы, всегда имевшие важное значение для воюющих стран, на этот раз будут сугубо важны. Будущие участники войны начали увеличивать свои золотые запасы.

Отношение экспорта золота к импорту.

Отношение вывоза золота из Франции к иностранным государственным и городским займам (в млн. фр.)

В своем отчете собранию акционеров 28 января 1915 г. совет Французского банка писал:

Успешному накоплению золота в предвоенные годы способствовал быстрый рост мировой добычи золота.

Наряду с этим уменьшается количество золота в обращении. В США денежное обращение возросло с 1900 до 1913 г. более чем на 50%, а количество золота в обращении осталось почти неизменным.

Между тем с 1879 до 1898 г. количество золота в обращении в США непрерывно росло, достигнув в июне 1898 г. максимума в 724,3 млн. долл.

Впрочем, тот факт, что удельный вес золота в обращении резко снизился в США, свидетельствует о том, что наряду с преднамеренной концентрацией золота со стороны эмиссионных банков уходу золота из обращения способствовало развитие безналичных расчетов. Последние вытесняли банкноту в сферу тех платежей, которые раньше производились золотом.

Особенно усердствовала в деле сколачивания военного сокровища Германия, которая очень рано начала финансовую подготовку своего разбойничьего выступления.

Для этой цели в Германии послужили такие мероприятия, как выпуск 50– и 20–марковых банкнот, изъятие из обращения 5–марковых золотых монет, присвоение банкнотам Рейхсбанка обязательной платежной силы, наконец выпуск казначейских билетов (Reichskassenscheine) сначала на 120 млн., затем еще на 85 млн., изъятие взамен их золота из обращения и создание из этого золота специального военного фонда. Действительно, с 1911 г., при общем росте денежного обращения Германии, количество золота в обращении уменьшается.

Денежное обращение и золото в обращении в Германии (в млн. марок):[4].

Вместе с тем еще задолго до войны немецкие экономисты готовят теоретическое оправдание безграничной инфляции, воскресив номиналистическую теорию денег и доведя ее до абсурда.

В России количество золота в обращении, уменьшившееся с 1907 г., вновь возрастает с 1910 г., а затем вновь уменьшается только перед самой войной, что видно из следующей таблицы (в млн. руб.).[6].

Необходимо отметить, что единственной страной Европы, где банкноты действительно всегда фактически обменивались на золото, была Великобритания.

В других странах золотого стандарта в моменты напряжения размен ограничивался или облагался специальной премией. До 1897 г. Французский банк, пользуясь своим правом размена банкнот вместо золота на серебро, систематически прибегал для защиты своего золотого запаса к методу небольших премий на золото. В ноябре 1912 г. В связи с балканской войной была временно установлена в России, во Франции, в Германии и Австро–Венгрии премия на золото, достигавшая 0,75–1%.

Глава 3 Мировые запасы золота к началу войны

Глава 1 Общие замечания

Несмотря на огромное увеличение добычи благородных металлов при капитализме, их, как известно, далеко не хватало бы для выполнения всех функций денег, если бы на их основе не возникла «надстройка» различных заместителей денег.

В стране с классическим золотым и банкнотным обращением, в довоенной Англии, непосредственной «надстройкой» над золотом являлись банкноты, а «надстройкой» второго порядка, «надстройкой» над воем наличным обращением, включающим и золото и банкноты, являлась система безналичных расчетов. На мировом рынке «надстройкой» над благородными металлами, как мировыми деньгами, является международное обращение векселей и те же безналичные расчеты, вследствие чего здесь преобладает функция благородных металлов как «...платежного средства... служащего для уравновешивания международных балансов...».[13].

Было бы совершенно неверно думать, что война целиком и полностью разрушила на мировом рынке те денежно–кредитные «надстройки», которые капитализм создал над золотом, и что воюющим странам приходилось сальдировать металлом весь дефицит своего торгового баланса.

Крупные европейские участники войны, за исключением России и Австро–Венгрии, имели, как известно, и до войны пассивный торговый баланс. Однако война чрезвычайно усилила пассивность их торгового баланса и в то же время уничтожила большую часть тех поступлений, которые в мирное время покрывали, а в Англии, Франции и Германии значительно перекрывали дефицит торгового баланса. За четыре с половиной года войны официальный дефицит внешней торговли Англии превысил 2 млрд. ф. ст. золотом. Подчеркиваем, что речь идет об официальном дефиците, который получается в результате учета официально публиковавшегося импорта. Но, кроме этого, огромное количество товаров, главным образом предметов военного снаряжения, получалось непосредственно по адресу правительства, минуя официальную регистрацию. По оценке «Banker’s Magazine», неофициальный импорт составлял примерно 50,% официального.

Дефицит внешней торговли Франции за те же годы превышает 55 млрд. фр. Германия, несмотря на блокаду, ввезла в годы войны товаров на 22,8 млрд. марок, причем дефицит ее внешней торговли достиг 11 млрд. золотых марок. В общей сложности только официально опубликованный дефицит одних лишь этих трех воюющих стран превышает стоимость 34,5 тыс. т золота. Это примерно в 1,5 раза больше всего того количества золота, которое было в распоряжении человечества в 1920 г., включая сюда наряду с монетарным золотом золото в украшениях, посуде и т. д.

С другой стороны, перечисленные страны сохранили к концу «военных действий больше половины золотых ресурсов, бывших у них к моменту войны и изъятых из обращения, а потерпевшая поражение Германия после отдачи бельгийского и советского золота все же сохранила свыше 64% своего централизованного золотого запаса.

Далее, достаточно известно, что воюющие страны, за исключением США и лишь фиктивно участвовавшей в войне Японии, вышли из войны с огромной внешней задолженностью и резко сократившимися вложениями за границей. Стало быть, наряду с неторговыми поступлениями и вывозом золота, для сбалансирования торгового дефицита было, с одной стороны, сброшено огромное количество иностранных фондов, а с другой стороны, в очень широкой мере использован кредит. Наша задача здесь состоит не в том, чтобы констатировать этот всем известный факт, а в том, чтобы показать, что золото для воюющих стран отнюдь не являлось рядовым средством балансирования дефицита торгового баланса наряду, скажем, с полученными доходами, кредитами и т. д. Роль золота была качественно иная. Оно, служа в одних случаях непосредственно для оплаты ввоза, в других случаях являлось орудием поддержания курса валюты, базой для получения кредитов, средством для облегчения и обеспечения выгодности сброски иностранных фондов, словом, оказывало такое действие, благодаря которому каждый доллар золотом давал возможность сбалансировать не один, а несколько долларов импорта. Удельный вес золота в финансировании войны был гораздо больше сравнительно со скромной цифрой, показывающей количество золота, которое могло быть вывезено воюющими государствами, и, стало быть, здесь мы опять имеем пело со своего рода надстройкой, для которой золото служило базисом.

Глава 2 Золото как базис военных кредитов

Военные поставки, которые осуществлялись в прежних войнах, так сказать, домашними средствами, приобретают о первую мировую войну характер важнейшей международной проблемы. Война потребовала огромного напряжения промышленности и всех ресурсов не только воюющих, но и нейтральных стран. Соответственно с этим возрастает в финансировании войны роль международного кредита.

Огромные кредиты, полученные воюющими государствами в годы первой мировой войны от нейтральных поставщиков, представляют собой на первый взгляд неразрешимую загадку.

1. При том росте цен, который в военные годы наблюдался как в воюющих, так и в нейтральных странах, убыток кредитора от падения покупательной силы денег был очень велик и не мог компенсироваться никаким начислением процентов по предоставленным кредитам.

2. Чем дольше шла война, тем яснее становилось, что она не может окончиться обычным миром по образцу европейских войн эпохи домонополистического капитализма, когда побежденный, поплатившись частью своей территории и контрибуцией, все же в общем оставался на ногах и, зализывая свои раны, продолжал платить своим кредиторам полным рублем. Между тем такая страна, как, например, Швейцария, продолжала во все время войны кредитовать обе стороны – и союзников и Германию, причем большая часть кредитных обязательств Германии выписывалась в марках. Загадка в основном объясняется двумя моментами.

Во–первых, перелагаемостью кредитов. В условиях господства финансового капитала вообще и в особенности в обстановке ажиотажа военных поставок переброска кредитов с плеч на плечи производится достаточно легко.

До вступления США в войну схема предоставления союзникам кредитов и их переброски была в США примерно такова. У поставщиков нетрудно было получить краткосрочные кредиты благодаря тем высоким ценам, по которым поставки производились. Краткосрочные кредиты американских поставщиков погашались союзниками путем размещения при посредстве финансовой группы, возглавляемой банкирским домом Д. П. Моргана, краткосрочных обязательств. Последние затем погашались путем выпуска при посредстве той же финансовой группы» ряда долгосрочных займов в пользу союзников.

Размещение той части иностранных облигаций, которая не осела непосредственно у банкиров, облегчалось высокими военными прибылями и низким уровнем процента, при котором довольно высокая процентировка облигаций союзников и скидка с номинала при подписке были весьма заманчивы, суля не только повышенный доход, но в будущем и биржевую прибыль при реализации. Подписка на облигации требовала вложения только небольшой части покупной цены, так как на остальную часть можно было получить кредит либо тут же при подписке, либо позже путем ломбардной операции. Для увеличения емкости денежного рынка на облигации приводился в движение весь механизм фондовых операций. Завершение переброски военных кредитов, а именно переложение их на плечи государства, было достигнуто с вступлением США в войну.

Во–вторых, в нейтральных странах Европы – в Скандинавии, Голландии и особенно в Швейцарии – к этому механизму переброски кредитов присоединялся другой рычаг, помогавший получать кредиты. Это был рычаг непосредственного давления и угроз, который беззастенчиво применялся Германией. Угрозы применялись и военного и экономического характера. Много ярких примеров такого метода получения кредитов можно найти в книге швейцарского экономиста Бланкара.[14].

Однако все эти особенности военных кредитов первой мировой войны больше касались общих экономических и политических основ международных кредитных отношений указанного периода. Самый же процесс получения кредита воюющими державами подчинялся, как правило, обычным условиям и требованиям. Вопросы как ликвидности денежного рынка, так и обеспечения требуемых кредитов продолжали играть большую роль. С этой точки зрения значение золотых запасов как стран–кредиторов, так и стран, требовавших кредита, было очень велико.

За 1915–1918 гг. активное сальдо торгового баланса США, как видно из нижеследующей таблицы, составило 11 266 млн. долл.

Экспорт и импорт США.(в млн. долл.)

Что же получили США взамен такого большого превышения экспорта над импортом?

Прежде всего посмотрим, сколько они получили благородных металлов.

Глава 3 Золото и реализация иностранных фондов

Иностранные фонды, принадлежавшие воюющим странам, сыграли огромную роль в финансировании войны.

Лучше всего в этом отношении было положение Англии, имевшей огромные вложения во всех частях света, оценивавшиеся в 3,5–4 млрд. ф. ст., в том числе большие вложения в США. Уже с самого начала войны, еще до того, как в Англии стала усиленно производиться мобилизация иностранных фондов, вывоз и реализация последних за счет частных лиц и фирм в значительной мере способствовали улучшению курса фунта. Но во второй половине 1915 г., когда курс фунта в США вследствие огромных заготовок, производившихся там Англией, стал быстро падать, власти начали усиленно мобилизовать иностранные фонды, имевшиеся в стране. Владельцам иностранных фондов предоставлялся выбор: либо продать свои фонды государству, либо дать их государству заимообразно.

Гораздо слабее были позиции Франции. Американских фондов у нее было мало. Поданным Декана (стр. 305), за последние шесть лет перед войной вложения Франции в США едва ли достигли 160 млн. долл.

Из крупных должников Франции только одна Россия продолжала платить по своим обязательствам. Поступлению платежей от нейтральных стран мешали моратории.[29] Тем не менее и Франции иностранные фонды немало помогли в поддержании курса франка.[30].

Общая сумма американских фондов, вернувшихся на родину в годы войны, достигает по номиналу 2,5 млрд. долл., из которых 1,5 млрд. приходятся на железнодорожные фонды. Репатриация американских фондов имела место главным образом до вступления США в войну. С апреля 1917 г. до конца военных действий репатриация американских фондов из Европы в США почти прекратилась, ав 1919 и 1920 гг. она опять возобновилась.

Само собой разумеется, что в США, например, фонды реализовались не только в порядке репатриации. Англия, например, могла использовать биржи США для реализации фондов любой другой страны до центральных стран включительно.[31].

В результате репатриации американских фондов США ликвидировали в основном за годы войны свою иностранную задолженность и, как известно, превратились из должника Европы в ее кредитора.[32].

Германия выручила, как мы видели выше, за иностранные ценные бумаги 3 млрд. марок. На основании закона 20 января 1916 г. покупка и продажа иностранной валюты, чеков и краткосрочных векселей была разрешена только 26 фирмам, производившим эти операции под контролем Рейхсбанка.

Гораздо дальше идет закон 8 февраля 1917 г., ограничивающий право распоряжения заграничными авуарами, причем под эту категорию подводятся не Столько краткосрочные авуары, но и всякие иностранные ценные бумаги. Фирма, получившая из–за границы! товары, не имела права употребить для их оплаты свои депозиты в заграничных банках без разрешения Рейхсбанка. На основании этого закона последовало, например, 22 мая 1917 г. распоряжение канцлера о передаче государству целого ряда швейцарских, датских и шведских ценных бумаг, которые были использованы для получения заграничного займа.

Иностранные фонды – использовались двояко: либо для реализации их за границей и превращения в валюту, либо как залог для обеспечения кредитов. Но и в том и в другом случае вывоз золота в ту страну, куда вывозились иностранные фонды, оказывал содействие производившимся с иностранными фондами операциям.

Ввоз золота, понижая учетную процентную ставку и поднимая этим самым курсы фондов, увеличивал как продажную цену последних, так и эффективность ввоза их для обеспечения кредитов, повышая, так сказать, обеспечивающую силу этих фондов. Вывоз золота, таким образом, был своего рода «артиллерийской подготовкой» как для получения кредитов, так и для выгодной реализации иностранных фондов.

Глава 4 Золото и поддержание курса валют

С ролью золота как базиса военных кредитов и орудия поддержания курса экспортируемых фондов неразрывно связана роль золота как орудия поддержания курса валют воюющих стран.

В период мирового экономического кризиса капиталистические государства стремились снизить курс своей валюты с целью увеличить конкурентоспособность своих товаров на мировом рынке.

Истоки этого явления нетрудно проследить, начиная с послевоенного периода, в валютном демпинге Германии и Австрии, в той настойчивости, с какой союзники хлопотали о стабилизации марки на довоенном паритете, в тех нареканиях, которые вызывала в Англии дефляционная политика ее правительства. Но эта имманентная рассматриваемой в этой книге эпохе неустойчивость валют и их тенденция к падению стали в той или иной мере сознательно поддерживаться в некоторых странах спустя много времени после первой мировой войны. Во время же войны, которая именно и положила начало валютной разрухе и хаосу, правительства воюющих держав всячески старались поддержать курс своей валюты как можно ближе к паритету,[33] несмотря на то что это было невыгодно для их экспорта. Устойчивость курса валюты была необходима для воюющих стран, во–первых и главным образом, из соображений возможности получения иностранных кредитов, ибо в «доброе старое время» одним из важнейших признаков кредитоспособности страны была устойчивость курса ее валюты, свидетельствовавшая в известной степени о благополучии в отношении как бюджета, так и платежного баланса. В частности для Англии с вопросом об устойчивости курса валюты был связан вопрос о финансовом престиже фунта стерлингов и о сохранении за ним роли мировой валюты.

Твердый курс валюты способствовал тезаврированию бумажных денег данной страны не только внутри нее, но и за границей. Тезаврирование же бумажных денег иностранцами представляет собой самый выгодный, беспроцентный, а по мере теряемости и сгораемости бумажных денег и безвозвратный иностранный кредит.

Ясно, что поддержке курса валюты воюющие страны уделяли много внимания.

Кнаус подчеркивает то обстоятельство, что тонкий механизм курсообразования дал с началом мировой войны отказ. Арбитраж был парализован. Валютный центр мира – Лондон – перестал функционировать. Вместо него вступил в действие ряд национальных валютных центров. Процентная ставка потеряла свое влияние на движение капиталов, а следовательно и на курсы.

Все это, конечно, верно. Но отсюда вовсе не следует, что все эти причины только затрудняли регулирование курсов. Как раз нарушение действия обычных факторов курсообразования могло в некоторых случаях облегчать валютные операции воюющих стран.

Только благодаря тому, что механизм валютного арбитража наталкивался в своем действии на большие трудности, воюющие страны были избавлены от необходимости поддерживать курс валют на более или менее одинаковом уровне на всех нейтральных биржах и могли сосредоточить свои ресурсы для поддержания курса валюты в тех странах, которые имели для них наиболее важное значение. Так, например, Англия, стараясь держать курс фунта на наиболее высоком уровне в США, допускала значительное снижение курса фунта в нейтральных странах Европы, особенно в Голландии.[34].

В первые же дни военной бури 1914 г. воюющие страны Европы, в первую очередь Англия и Франция, затребовали свои авуары из США. Благодаря этому спрос на фунты и франки в США был так велик, что до конца 1914 г. курс этих валют был в Нью–Йорке выше паритета. В августе 1914 г. курс фунта в Нью–Йорке дошел до 7 долл., а курс франка – до 0,235 долл.

Положение американских фирм, которые должны были произвести платежи своим европейским кредиторам, было тем затруднительнее, что страховые общества отказывались в начале войны от страхования каких бы то ни было пересылок золота.

В последние дни августа 1914 г. нью–йоркские банкиры образовали специальный комитет с целью мобилизации для платежей Европе 150 млн. долл. золотом («Gold Pool»), из которых 25 млн. предполагалось немедленно послать в Оттаву в депозит Английского банка. Правление федерально–резервной системы, бывшей тогда еще совершенно новым институтом, воспротивилось было этому делу, но принуждено было пойти на уступки. Всего было мобилизовано 109 млн. долл. золотом.

Из США за время с 1 августа по 1 декабря 1914 г. было вывезено 105 млн. долл.[35] Это золото почти целиком попало в Оттаву, где находилась главная золотая база Англии за границей.

«Gold Pool» функционировал до 22 января 1915 г.

При росте товарного импорта и падения экспорта валютное благополучие Англии и Франции не могло долго продолжаться.[36]

Курс франка пошатнулся в начале 1915 г., до того как пошатнулся курс фунта. Тут сказалось как то, что у Франции было меньше авуаров в США, так и то, что немцы оккупировали наиболее богатые промышленные районы Франции и что огромная часть трудоспособного населения страны была мобилизована на фронт.

Во второй половине 1915 г. стал усиленно обесцениваться и фунт, несмотря на то что с начала года по июнь из Оттавы в США было переведено 16,5 млн. ф. ст..[37].

У союзников регулирование курсов валюты, как и вся работа по получению кредитов, возглавлялось Англией.

Первые шаги для стабилизации курса фунта были предприняты Англией в июле 1915 г., когда курс фунта на нью–йоркской бирже был равен 4,77 долл. вместо паритета в 4,866 долл.

Самостоятельная поддержка курса фунта в Нью–Йорке оказалась Англии не под силу. Рычаг процентной ставки, который в мирное время помогал Англии в поддержке курса фунта, дал в военное время отказ как по экономическим и политическим, так и по чисто техническим причинам. Но помимо этого Англия не могла поднять процентной ставки потому, что для успешной реализации военных займов необходимо было поддерживать низкий уровень процента.

К 1 октября 1915 г. курс фунта в Нью–Йорке снизился до 4,50 долл. Опеку над курсом фунта принял на себя Д. П. Морган, при содействии которого Англия размещала в США займы. В начале 1916 г. курс стабилизовался на 4,76 долл. за фунт. Благодаря ввозу золота и реализации, обязательств казначейства улучшился курс фунта и в Амстердаме.[38].

Что касается Франции, то мы уже знаем, что поддержка ее валюты была неразрывно связана с поддержкой курса фунта. Некоторым самостоятельным источником покрытия дефицита платежного баланса и тем самым поддержки курса валюты во Франции были расходы раньше Англии, затем и США по содержанию во Франции своих войск,[39] а также личные расходы английских и американских офицеров и солдат, находившихся на территории Франции.

Курс рубля начал падать вскоре после начала войны, когда Англия и Франция еще получали в изобилии валюту благодаря своим заграничным авуарам. России пришлось уже в октябре 1914 г. отправить в Лондон транспорт золота в 8 млн. ф. ст. для получения средств платежа на 20 млн. ф. ст. Несмотря на это, курс рубля упал к 9 декабря 1914 г. до 117–120 руб. за 10 ф. ст. вместо 94,5758 руб. по паритету. Тут сказался ряд причин. Россия не имела за границей более или менее значительных инвестиций. Австро–германский фронт и закрытие Дарданелл в значительной степени парализовали внешнюю торговлю России.

Если для Англии и Франции война увеличила пассивность торгового баланса, то для России она превратила активный торговый баланс в пассивный. Война разразилась летом, т. г. в такое время года, когда обычно накапливалась значительная краткосрочная задолженность России за границей, которая покрывалась осенью экспортом.

По одному Парижу московские и петербургские банки имели к моменту начала войны краткосрочную задолженность в 500 млн. фр..[40].

Одна из причин того, что курс русской валюты так рано пошатнулся, заключалась в том, что кредиторы настаивали, чтобы проценты и другие платежи по займам продолжали выплачиваться.[41] В то время, когда английский фунт, после того как его курс был стабилизован в начале 1916 г., сохранил на нью–йоркской бирже[42] до конца войны 97,92%, а французский франк 94,7% паритета, рубль уже к моменту февральской революции был обесценен на 50%.

Следующий документ, относящийся к первым месяцам войны, очень характерен для тех условий, на которых Россия получала кредиты во время войны:

Помимо того что Россия не имела права свободно распоряжаться полученными ею кредитами, с нее брали очень высокие проценты. Для примера укажем на кредит в 5 млн. долл., полученный Россией в октябре 1915 г. сроком на 18 месяцев. Он был дан из 9% годовых, помимо комиссионных и других вычетов,[45] между тем как англо–французский заем в 500 млн. долл., полученный в Нью–Йорке в тот же самый период, был заключен из 5% годовых по курсу 98 за 100.

Необходимо отметить, что после вступления США в войну и для них самих возникли трудности в деле поддержки курса валюты. Усиливается отлив золота из США в Японию, Испанию, Аргентину.

Помимо экспорта золота в уплату за импорт много золота вывозилось из США арбитражистами; особенно велик был экспорт золота в Испанию, которая стала мировым центром спекуляции золотом и откуда уходило много золота и в Германию. Испания стала принимать золото из США только со значительной скидкой.

На женевской бирже во все время участия США в войне, курс доллара был значительно ниже паритета. Весной 1918 г. падение курса доллара на женевской бирже превысило 20%. Для защиты своего золотого запаса США принуждены были наложить на золото эмбарго, которое было в силе с 10 сентября 1917 г. до 18 ноября 1918 г.

Германия для поддержки курса марки учредила в ряде нейтральных стран специальные Devisenstellen,[46] которые должны были путем любых махинаций поддерживать курс марки.

Движение курса марки в Амстердаме (Паритет: 100 марок = 59,30 голландских флоринов).

Германия сумела получить путем интриг и шантажа в близлежащих и находившихся не особенно далеко от линии огня нейтральных странах обширные кредиты, значительная часть которых была выписана в марках. Германская марка была предметом интенсивной спекуляции на биржах нейтральных стран, причем каждая одержанная Германией частная победа и каждый слух о близости мира вызывали повышение курса марки. Наконец, мы уже знаем, что Германия сохранила высокий процент покрытия импорта экспортом.[47] Таковы были основные факторы, благодаря которым курс марки в течение войны понижался достаточно плавно, сохранив еще в октябре 1918 г. свыше 60% паритета на цюрихской бирже. Но все эти факторы не были бы достаточно эффективны, если бы за ними не стояли большие запасы золота, дававшие Германии возможность в необходимый момент поддержать курс валюты при помощи желтого металла. Германия прибегала к интервенции для поддержания курса марки не только тогда, когда обстоятельства складывались для курса марки неблагоприятно, но и в тех случаях, когда надо было усилить влияние благоприятных факторов. Так, в конце 1917 и в начале 1918 г., когда курс марки поднимался благодаря поражению итальянцев при Капоретто и Брестскому миру, Германия не ослабила, а усилила интервенцию на швейцарских биржах, вследствие чего курс марки тогда достиг без малого 80% паритета.

Необходимо иметь в виду, что на курс валюты имел влияние не только фактический вывоз золота. Уже одна возможность такого вывоза сдерживала спекулянтов, игравших на понижении курса данной валюты.

Золото как базис международного кредита во время войны влияло на курсы валют не только при фактическом вывозе, но и самой возможности его вывоза.

Из сказанного выше вовсе не следует, что золото, вывозимое воюющими странами, не выступало в целом ряде случаев непосредственно как покупательное средство или как платежное средство по старым кредитам. Но и в этих случаях благодаря своему действию на денежный рынок оно облегчало как продажу иностранных фондов, так и получение кредитов.

Именно такой ролью золота в финансировании первой мировой войны (обеспечение кредитов, повышение выручки от продажи и заклада иностранных фондов, поддержание курса валюты) и тем обстоятельством, что при получении кредита и поддержании курса валюты оно помогало не только своим фактическим движением, но отчасти уже самым фактом своего наличия, – этим и объясняется, почему воюющим странам удалось сохранить к концу военных действий значительную часть своих золотых запасов.

Глава 5 Покрытие эмиссии

С первых же дней мировой войны воюющие государства энергично занялись реорганизацией своих денежных систем и приспособлением их к условиям войны. Пути этой реорганизации были различны.

Франция и Россия поставили механизм банкнотной эмиссии на службу войны, не мудрствуя лукаво. Во Франции закон 5 августа 1914 г. повысил максимум банкнотной эмиссии до 12 млрд. фр. (вместо максимума в 6,8 млрд., установленного 29 декабря 1911 г.) и освободил Французский банк от обязательства размена банкнот.

Еще в 1911 г. (11 ноября) состоялось тайное соглашение между министром финансов и управляющим Французским банком о том, что в первые же дни мобилизации банк передает министру финансов аванс в 2,9 млрд. фр. Максимум эмиссии и авансы банка государству неоднократно повышались в течение войны.

5 сентября 1918 г. максимум эмиссии был установлен в 33 млрд. фр., а лимит авансов государству – в 21 млрд. (конвенция 5 июня 1918 г.).[48].

Покупательная сила франка упала к концу войны более чем в 3 раза.

В собрании узаконений и распоряжений царского правительства России за 1914 г. читаем: «29 июля 1914 г., №, 2096, «О некоторых мерах финансового характера ввиду обстоятельств военного времени»:

1. Размен государственных кредитных билетов на золотую монету приостанавливается.

2. Сверх разрешенной к выпуску суммы государственных кредитных билетов (Свод законов, т. XI, ч. 2. Уст. кред., изд. 1903 г., раз. III, ст. 1) Государственному банку предоставляется выпускать кредитные билеты на сумму не свыше одного миллиарда двухсот миллионов рублей.

3. Государственному банку предоставляется учитывать краткосрочные обязательства государственного казначейства в размере, соответствующем потребностям военного времени».

Постановления о расширении эмиссионного права Государственного банка издавались несколько раз. На 1 марта 1917 г. в обращении находилось 11,8 млрд. руб. Покупательная сила рубля упала до 27 коп. За восемь месяцев своего бесславного существования Временное правительство удвоило сумму денег в обращении, причем покупательная сила рубля упала примерно до 10 коп..[49].

Гораздо сложнее была реорганизация денежного обращения в Англии и Германии.

В Англии 6 августа 1914 г. был издан закон о казначейской валюте (currency notes), которая должна была принять на себя «черную работу» по финансированию войны, оставляя более или менее незапятнанными ризы традиционной банкнотной эмиссии.[50] Вместе с тем Английский банк получил временное право выпуска банкнот сверх лимита (фактически банк этим правом не воспользовался). В законе о казначейских билетах говорится, что они размениваются на золото в Английском банке. В связи с этим был образован в казначействе специальный фонд в 28,5 млн. ф. ст., которые должны были служить разменным резервом для казначейских билетов.

С целью вытеснения золотой монеты казначейские билеты имели купюры в 1 фунт и 10 шиллингов. С другой стороны, для того чтобы казначейские билеты могли обслуживать и самый крупный оборот, была установлена выдача особых сертификатов, выписанных в казначейской валюте (поправка от 28 августа 1914 г.).

Казначейские билеты предназначались для выдачи банкам ссуд в размере до 20% их задолженности по вкладам и текущим счетам. Вследствие большой ликвидности денежного рынка, вызванной военными расходами государства и либеральной дисконтной политикой Английского банка, особой нужды у банков в специальных ссудах не было. Банки поэтому не воспользовались в более или менее значительной мере этими ссудами.

В дальнейшем выпуски currency notes служили для финансирования войны.[51] Казначейство передавало их Английскому банку, который записывал их на кредит казначейства, выдавая последнему в той же сумме специальные ссуды, дополнительно обеспеченные посредством ценных бумаг.

Старания английских финансовых властей сохранить, елико возможно, в силе статуты Английского банка очень интересны в сравнении с той решительностью, с которой были ликвидированы остатки закона Пиля и вообще старых статутов Английского банка в марте и сентябре 1939 г.

К концу 1918 г. эмиссия банкнот (за вычетом резерва банкового отдела) достигла 70,2 млн. ф. ст., а эмиссия казначейских билетов – 323,2 млн. ф. ст. Оптовый индекс достигал в декабре 1918 г. 230,6 (1913 г.= 100).[52].

Банкнотная эмиссия в Германии, как известно, регулировалась до войны двумя лимитами: пропорцией покрытия (1/3) и контингентом непокрытых банкнот (с 1909 г. 550 млн. марок в обыкновенное время и 750 млн. в «тяжелые сроки» к концу кварталов; банкнотная эмиссия сверх контингента оплачивалась 5–процентным налогом). От контингента пришлось теперь отказаться, но что касается закона о третном покрытии, то он до 9 мая 1921 г. оставался в действии благодаря тому, что был изобретен новый способ покрытия банкнот, а именно покрытие посредством билетов ссудных касс (Darlehenskassenscheine). Такой способ покрытия банкнотной эмиссии имел некоторый прецедент в прошлом. Когда в Juliusturm[53] было положено золото военного фонда, то выпущенные вместо этого золота билеты казначейства (Reichskassenscheine) вошли в счет покрытия банкнот. Теперь были учреждены ссудные кассы, которые должны были давать ссуды под материальные ценности специально выпускаемыми для этой цели, билетами ссудных касс. Эти билеты, ввиду того что за ними стояли «материальные ценности», должны были служить для третного покрытия выпускаемых Рейхсбанком банкнот.

Следует между прочим отметить, что в Германии народное хозяйство мало прибегало во время войны к центральным кредитным учреждениям за кредитом, так как благодаря огромным расходам государства на военные нужды денежный рынок был достаточно ликвиден. Основным клиентом эмиссионного банка было государство.

Создавая такой фиговый листок для инфляционной эмиссии, хитроумные берлинские финансисты закрывали глаза на то, что в качестве залогов под ссуды ссудных касс фигурировали такие «материальные ценности», как государственные облигации.

Рейхсбанк умудрился создать в своих собственных недрах источник материала для покрытия банкнот. Станок, печатавший Darlehenskassenscheine, производил покрытие для станка, печатавшего банкноты.

Третное покрытие банкнот посредством билетов ссудных касс отпало в 1921 г., когда выпуск этих денежных знаков не мог уже поспевать за колоссально возросшей банкнотной эмиссией.

Не охваченные третным покрытием остальные две трети банкнотной эмиссии должны были покрываться дисконтированными векселями и чеками. Банковый закон 4 августа 1914 г. оставляет это требование в силе, с тем только изменением, что в состав этого покрытия теперь разрешается включить й краткосрочный Государственные обязательства и государственные векселя.

Такого документа, как государственный вексель, раньше в Германии не существовало. Он был изобретен ad hoc.

Закон 4 августа с притворной наивностью обосновывает покрытие банкнотной эмиссии государственным векселем тем, что нельзя–де считать государственный вексель чем–то худшим, чем вексель частный.

В конечном счете Германия периода мировой войны имела бумажноденежное обращение трех типов: банкноты, билеты казначейства и билеты ссудных касс. Общая сумма денег в обращении достигла к концу 1918 г. 33 106 млн. марок вместо 6 632 млн. к концу 1913 г.

Следует еще отметить усиленное развитие в Германии безналичных расчетов в период войны. Всем кредитным учреждениям предписано было связаться с «почтовым чекооборотом». Рейхсбанк ввел в свой обиход акцепт чеков. Акцептированные чеки пускались в оборот наравне с наличными деньгами. Среди населения была развернута энергичная агитация за использование безналичных расчетов при всяких платежах.

Оптовый индекс в Германии в декабре 1918 г. был равен 245 (1913 г.= 100).[54].

Таково было внутреннее положение валют важнейших воюющих стран к концу войны.

По целому ряду причин, для подробного анализа которых здесь нет места, инфляция в годы войны не имела еще того колоссального размаха, которого она достигла в послевоенные годы. Категория «покрытия эмиссии» с формальной стороны еще не была сведена окончательно на–нет, благодаря тому что воюющие державы всячески старались сберегать свои золотые запасы.

В Англии, где к началу войны находившиеся вне Английского банка банкноты были покрыты на 140% золотом, к концу военных действий эти банкноты плюс казначейские билеты были еще покрыты золотом примерно на 20%.

Во Франции покрытие банкнотной эмиссии золотом составило в конце 1913 г. 61,56%, а вместе с серебром 72,76%. К концу 1918 г. покрытие снизилось соответственно до 18,10 и 19,1%.

В Германии покрытие банкнот к концу 1913 г. было равно 45,11 %, а в конце 1918 г. – 20,2%. Если же взять сумму банкнот и билетов ссудных касс, то получим покрытие только в 13,81%.

Значит ли это, что к концу войны разговоры о покрытии эмиссии уже были лишены реального содержания и что для положения бумажной и денежной массы внутри страны наличие или отсутствие золотых запасов было совершенно безразлично?

В довоенных условиях категория покрытия банкнот в широком смысле этого слова была богата содержанием. Мы говорим в широком смысле слова, потому что вопрос покрытия банкнот нельзя отрывать от значения золотого запаса вообще.

Маркс пишет:

И далее: «Если выпускаются банкноты, замещающие во внутреннем обращении металлические деньги... то отпадает функция резервного фонда, отмеченная выше в пункте 2».[55].

В эпоху империализма накопление золота в кладовых эмиссионных банков и казначейств приобретает, как мы видели выше, значение одной из форм подготовки военного передела мира. Но и такая роль золотого запаса, роль военного сокровища, не выходит из рамок приведенного выше тезиса Маркса, ибо в данном случае речь идет не о чем ином, как о запасном фонде мировых денег.

Первая мировая война нанесла сокрушительный удар по денежным системам капиталистического мира, удар, от которого эти системы не оправились целиком и в период временной стабилизации капитализма.

Все то, что развитием капитализма было сделано в течение века для создания возможности массового обращения золота в важнейших странах мира, было подточено в своей основе развитием экономических противоречий в эпоху империализма. Достаточно было поэтому нескольких дней военной бури в начале августа 1914 г., чтобы золото, пробившее себе дорогу в денежное обращение важнейших стран капитализма в результате длительного процесса, сразу ушло из денежного обращения европейских стран и начало исчезать из обращения в США.

Так называемый золотой стандарт, для победы которого в капиталистических странах понадобился очень долгий срок, потерпел крах сразу, когда наступила война. Но этот крах ни в какой мере не означал «развенчания» золота. Развенчано было не золото, а банкнота. С прекращением размена банкнот на золото и превращением их из орудия кредитования промышленности, торговли, а также биржевой и всякой иной спекуляции в орудие финансирования войны, они превращались в бумажные деньги самого плохого рода, а именно в бумажные деньги, выпускаемые в условиях явной угрозы инфляции.

Крах потерпело не золото, ибо оно по–прежнему осталось мерой стоимости и мировыми деньгами. Еще легче, чем прежде, его можно было использовать для выполнения всех других функций денег и, само собою разумеется, очень легко было обменивать на банкноты. Но крах потерпела банкнота, которую уже нельзя было обменивать по–прежнему прямым путем, в определенном месте, по определенной цене на золото.

Отпала иллюзия, будто действительными владельцами золота, хранящегося в подвалах эмиссионного банка, являются держатели банкнот – этих стандартизированных векселей банка.

Стала сходить на–нет самая роль банкнот как векселей банка, а вместе с ней и особенности закона их обращения.

Однако бывшие банкноты, теперь бумажные деньги, не потеряли связи с золотом, ибо, как известно, бумажные деньги могут функционировать только как представители золота. За бумажные деньги в соответствующем количестве можно получить золото. В деле поддержания курса бумажных денег за границей золото, как мы видели, играло немалую роль и в годы войны. С точки зрения вексельных курсов прекращение размена банкнот на золото есть отмена обязательной интервенции эмиссионного банка, имеющей целью поддерживать курс данной валюты в пределах золотых точек. Отказываясь от обязательной интервенции по обязательному курсу, банк не отказывается от интервенции вообще. Отказавшись от обязательного обмена, банк признает, что лишен возможности или не находит выгодным для себя постоянно держать под эквилибрирующей валютой золотую сетку, предохраняющую ее от падения, и что в дальнейшем ему придется интервенировать только от случая к случаю, причем еще неизвестно, будет ли это интервенция, сохраняющая курс валюты, повышающая его или же понижающая.

Наличие золотого запаса имело, несмотря на отсутствие размена, определенное значение и для покупательной силы бумажных денег внутри той или иной страны, в первую очередь поскольку печатный станок благодаря золотому запасу целиком или частично освобождался от обслуживания импорта, во–вторых, поскольку наличие золотого запаса поддерживало курс валюты за границей и тем самым уменьшало неэквивалентность демпингового вывоза, защищая, таким образом, в известной степени товарный рынок страны от демпингового расхищения.

Таким образом, если категория покрытия эмиссии была в значительной мере выхолощена в годы войны изменениями, происшедшими в экономике воюющих стран вообще и в сфере денежного обращения в частности, то все же за покрытием эмиссии сохранилась значимость, ибо, как мы видели, для судьбы даже чисто бумажноденежного обращения далеко не безразлично, обладает ли страна золотым запасом и каковы размеры этого запаса.

В свете приведенных выше фактов, показывающих, какую огромную роль сыграло золото в финансировании первой мировой войны, ясно выступает ошибка Кейнса, недооценивавшего роль золота как военного сокровища и осуждавшего к началу войны стремление воюющих стран создать возможно большие запасы золота. В сентябрьском номере издаваемого им «Economic Journal» за 1914 г. (стр. 467) он писал:

«Хотя многие страны имеют теперь большие запасы золота, только немногие из них проводят правильную политику по отношению к золоту. Ценой значительных затрат они создают в спокойное время большие резервы, имея в виду ближайший кризис. А когда последний наступает, они благодаря ложной политике так же мало могут использовать это золото, как и в том случае, если бы у них его совершенно не было».

Глава 6. Исчезновение из обращения вслед за золотом и других металлов (Разменный кризис)

Одно из характерных для первой мировой войны явлений в области денежного обращения составляет исчезновение из обращения вслед за золотом и серебра, и меди, и никеля. Во всех воюющих и в ряде нейтральных стран возникли разменные кризисы, для предотвращения которых нигде не было предпринято своевременных мер. Война, вызвав огромное увеличение количества денежных знаков, главным образом более высоких купюр, изменила структуру денежного обращения и создала резкую диспропорцию между основной, в данном случае бумажной, денежной массой и разменной монетой.

В дальнейшем благодаря обесценению бумажных денег разменная монета, имевшая определенную внутреннюю ценность, спала уходить из обращения и (тезаврироваться.

При инфляции исчезновение металла из обращения отмечает этапы обесценения бумажных денег. Из обращения исчезает та монета, номинал которой В бумажных деньгах уже ие покрывает стоимости металла, из которого монета сделана. В России, например, золото должно было исчезнуть, как только началось обесценение бумажных денег, высокопробное серебро – когда обесценение достигло примерно 35–40%, низкопробное серебро – когда обесценение достигло 65–70%.

В действительности исчезновение металла было ускорено тезаврированием, особенно в сельских местностях.

В послевоенные годы, когда обесценение денег достигло в ряде случаев многих сотен, а затем и тысяч процентов, низшие бумажные купюры стали выполнять роль разменной монеты. Но в годы войны недостаток разменной монеты причинял много хлопот и заставлял прибегать « всевозможным денежным «суррогатам».

В России в первые годы войны надеялись изжить разменный кризис усиленным выпуском белой монеты.

По данным отчета директора монетного двора США,[56] японский монетный двор начеканил для России в 1916 г, 166,6 млн. гривенников и пятиалтынных общей стоимостью в 21,5 млн,, руб. Однако в том же 1916 г. разменный кризис заставил выпустить казначейские знаки в 50 коп. и разменные :марки в 1, 2, 3, 5, 10, 15 и 20 коп.

По размеру и рисунку эти марки были похожи на почтовые, только печатались они на «более плотной бумаге.

В Германии первая вспышка разменного кризиса имела место после начала войны в связи с большой нуждой в мелких деньгах для выдачи жалованья войскам. Пришлось дополнительно налечь на чеканку разменной монеты и сверх того выпустить билеты ссудных касс достоинством в 1 и 2 марки. Пока последние печатались, местам пришлось прибегнуть к выпуску «Notgeld».

Таких денежных знаков, по официальным сведениям, было выпущено на сумму свыше 11 млн,, марок, причем в выпуске их участвовали 206 общин и 119 частных фирм.

Вторая вспышка разменного кризиса произошла в конце 1916 г. в связи с большим ростом массы денежных знаков в обращении и с той перестройкой монетного хозяйства, которую Германия предприняла, так сказать, на ходу.

Дело в том, что дефицитность меди и никеля заставила Германию изъять медные и никелевые монеты из обращения и заменить их алюминиевыми и железными. С другой стороны, была предпринята «перечеканка менее необходимых серебряных 2–марковых монет в более необходимые 50–пфеннинговые.

Со всей этой работой производство, испытывавшее недостаток в опытных мастерах монетного дела, не справлялось.

Настал второй период выпуска «Notgeld» достоинством от 5 марок до 1 пфеннига. На сей раз в этом деле участвовало свыше двух тысяч учреждений, корпораций и «частных фирм, и сумма выпущенных таким порядком дензнаков составила без малого 300 млн, марок.[57].

В некоторых местах обыватели вносили в начале месяца пекарям, мясникам и т. п. авансы и каждый день списывали сумму купленного товара.[58].

Во Франции для ликвидации кризиса[59] муниципалитетам, торговым палатам и ряду других учреждений было предоставлено право чеканки разменной монеты для местного использования. Для этой цели на местах были использованы медь (Бордо, Лион), латунь, из которой в. Дижоне делали даже 10–франковые монеты, алюминий, железо. Всего сохранилось больше 100 образцов таких местных монет.

Но в гораздо большей степени материалом для местных мелких дензнаков служил картон. Картонные дензнаки в 5, 10 и 25 сантимов делались круглой, четырех–, шести– и восьмиугольной формы.

Вслед за учреждениями разменные знаки стали выпускать содержатели ресторанов, молочных, аптекари, парикмахеры и т. д. Знаки в 5, 10, 25 и 50 сантимов были выпущены даже «объединением посетителей ресторанов западных предместий Парижа».[60].

Не избегли разменного кризиса Англия[61] и скандинавские страны, где вследствие вздорожания серебра и меди монеты, сделанные из этих металлов, исчезли из обращения. В Голландии разменный кризис начался уже в начале войны. Для американцев, живших в Роттердаме, American Express Company выпустила специальные мелкие чеки.[62].

Глава 1 Франция, Италия

Официально довоенная Франция была, как известно, страной так называемой хромающей валюты. При свободной чеканке одного только золота неограниченной платежной силой пользовалась не только золотая, но и высокопробная серебряная монета (9/10 пробы).

Благодаря этому Французский банк имел право обменивать свои банкноты не только на золото, но и на серебро.

Пользуясь этим правом, банк, как мы видели выше, применял иногда в числе прочих мер защиты своего золотого запаса премию на золото. Несмотря на это, во Франции было много золота в обращении.

Сборник Лиги наций «Currencies after the War» указывает, что у населения во Франции было к 30 июня 1914 г. монетарного золота на 5 млрд. фр. Некоторые источники идут еще дальше и оценивают количество золота у населения во Франции в 6 млрд. фр.[69] По количеству золота в обращении Франция стояла на первом месте в мире. Это объяснялось не только отсутствием мелкокупюрных банкнот (наименьшая купюра была равна 50 фр.), но главным образом сравнительно слабым развитием чековых платежей и тезавраторскими навыками буржуазии.

Французский банк ко времени войны усилил свои золотые ресурсы путем покупки золота и сокращения своих дисконтных операций.

Металлический резерв Французского банка к концу 1913 г. состоял из 3 517 млн. фр. золотом и 640 млн. фр. серебром.[70] За первую половину 1914 г. Французский банк увеличил свой золотой запас на 458 млн. фр.[71] Всего, таким образом, во Франции к началу первой мировой войны было одного монетарного золота примерно на 9 млрд. фр., не считая золота в украшениях, посуде, часах, портсигарах и т. д., которого во Франции несомненно было очень много.

Последние дни перед войной почти во всех странах Европы были ознаменованы паническим набегом публики на банки в целях получения своих вкладов и обмена банкнот на золото.

Паника и набег на эмиссионный банк имели место и во Франции. Французский банк приостановил размен банкнот на золото, продолжая обменивать последние на серебро, благодаря чему он до 1 октября 1914 г. потерял белого металла на 320 млн. фр..[72].

Чтобы заместить в обращении золото, были выпущены банкноты достоинством в 20 и 5 франков. Запасы золота и серебра, принадлежавшие Французскому банку (вместе с упаковкой золото весило 1 322 г, а серебро – 3 тыс. т), были отправлены в Бордо.[73].

В отличие от Англии, где меры по концентрации золотых запасов страны проводились недостаточно энергично, Франция уделяла мобилизации внутренних золотых запасов много внимания.

Усиленная кампания по мобилизации золота началась во Франции в середине 1915 г. в результате острой потребности в иностранных кредитах и падения курса франка.[74] Тогда же был запрещен вывоз золота из Франции. Для давления на тезавраторов золота были пущены в ход все пружины начиная с широкой газетной агитации и кончая церковными проповедями и внушениями во время исповеди. Лицам, сдававшим значительные суммы золота, выдавались «золотые дипломы». По всей стране для содействия мобилизации золота были созданы специальные «золотые комитеты», общее число которых достигло 150.[75].

Давление оказывалось и на крупные предприятия и фирмы, имевшие запасы золота. Так, например, Компания северных железных дорог сдала Французскому банку золота на 3 млн. фр.

В первые месяцы кампании золото обильно притекало во Французский банк. Сдавали более 100 млн. фр. в неделю.[76] Но затем поступления снизились. В 1918 г., несмотря на то что в руках населения оставалось еще много золота, в банк поступила от населения совершенно ничтожная сумма.[77].

Общая сумма мобилизованного у населения золота оценивалась в 2,5 млрд. фр., что составляло примерно только одну половину того количества монетарного золота, которое предполагалось в обращении, не считая «декоративного» золота.

Если исходить из приведенных выше данных, то для приходной части золотого баланса Французского банка за годы войны мы имеем следующие цифры:

Определенное количество золота Французский банк, по примеру Английского, имел в Оттаве.[79] Нужно полагать, что это золото, также по примеру Английского банка, не показывалось отдельно от всего принадлежащего банку золота.

Так как к концу 1918 г. во Французском банке числилось золота на 3 440 млн. фр. (кроме «золота за границей» в сумме 2 038 млн. фр., которое находилось в Англии), то за годы войны Франция израсходовала через Французский банк 7 084 млн. – 3 440 млн. = 3 644 млн. фр.

Основная часть золота, ушедшего из Франции за эти годы, пошла в Англию. Французское золото шло в Англию под разными титулами. Одна часть продавалась Англии, другая шла для обеспечения ссуд, наконец третья часть (со времени образования «Gold Pool» в 1916 г.) шла в виде специальной ссуды Англии золотом, подлежащей возврату золотом же. Помимо Англии Франция, особенно в первый период войны, вывозила золото непосредственно в США, Голландию» Швейцарию и другие страны.

По данным Ланге (стр. 38, 39), всего вывезено Францией в Англию золота за годы войны 2 840 млн. фр. Так как в виде ссуды было, как известно, вывезено около 2 млрд. фр., то окончательно было передано Англии примерно 840 млн. фр.

Так как вся сумма золота, израсходованного Францией за годы войны, оценивается нами в 3 644 млн., то на долю других стран, кроме Англии, остается 3 644 млн. – 2 840 млн.=804 млн. фр., или только 30% того, что пошло через Англию. Если указанное выше количество мобилизованного золота преувеличено или преуменьшено, это означает преувеличение или преуменьшение и последней цифры.

Хотя Италия в отличие от других союзников не имела, по официальным данным, золотого обращения, однако и здесь определенное количество золота (по–видимому, латинского монетного союза, а также английского и американского, которого не могло не быть у населения такой излюбленной страны туризма) было извлечено из обращения.[80].

Италия пришла к концу войны с сильно уменьшенным золотым запасом (1 054 млн. лир вместо 1 553 млн. к концу 1914 г.) и крупной суммой золота, числившегося за границей и фактически переданного «заимообразно» в Лондон (22 млн. ф. ст.). Насколько прочно это золото лежало в Англии, видно из тех условий его возврата, которые были выработаны в 1926 г. Возврат этого золота Англией при условии аккуратных платежей со стороны Италии рассрочивался на полугодовые взносы до 1987 г.

В общем у Франции, России и Италии непосредственная передача золота кредиторам и поставщикам имела второстепенное значение. Основной поток золота из этих стран направлялся в Англию, в руках которой находилось распоряжение основной массой золота, принадлежащего союзникам.

Глава 2 Англия

Глава 3 Германия и ее сателлиты

На 31 декабря 1913 г. у Рейхсбанка было на 1 170 млн. марок золота. В течение первой половины 1914 г. Рейхсбанк, завершая предвоенную концентрацию золота, увеличил свой запас еще без малого на 200 млн. марок.

Целый ряд финансовых законодательных актов, опубликованных в Германии 4 августа 1914 г., свидетельствует о том, что вопросы финансирования войны были предварительно продуманы в Германии с большей тщательностью, чем в какой–либо другой из стран, участвовавших в мировой войне. По свидетельству Гельфериха,[97] эти мероприятия обдумывались и подготовлялись в течение десятилетий. Тем не менее на всякого мудреца довольно простоты. В частности не были приняты меры для предотвращения утечки золота во время паники последних дней перед войной.

Германия, которая по целому ряду причин (стремление обеспечить нейтралитет Англии, необходимость сыграть комедию ультиматума Сербии и предоставления первого выстрела Австро–Венгрии и т. д. и т. д.) не могла объявить войну ранее 1 августа, принуждена была держать до самого 1 августа открытыми окошки, где производился обмен бумаги на золото.

Под влиянием австро–сербского конфликта и паники на европейских биржах в Германии начался массовый набег вкладчиков на банки, востребование кредитов и т. д. В то же время предъявлялись массовые требования на золото. Размен был приостановлен уже в момент наступления германских войск на Бельгию, а потом был оформлен законом 4 августа. В последнюю неделю июля Рейхсбанк потерял 103,7 млн. марок золотом и вдобавок много серебра из военного запаса.[98].

На 31 июля 1914 г. в Рейхсбанке было золота на 1 253,2 млн. марок.[99] В дополнение к этой сумме банк получил золото военного фонда на 205 млн. марок. Итого Рейхсбанк имел к началу войны, по официальным данным, 1 458,2 млн. марок. Кроме золота Рейхсбанка Германия имела к началу войны очень много золота в обращении. По данным «Statistisches Jahrbuch fur das Deutsche Reich» (1928 г.), в Германии к концу 1913 г. было в обращении золота на 2 750 млн. марок. К мобилизации этого золота было приступлено очень рано.

Агитация за сдачу золота велась с большим размахом, чем где бы то ни было. Духовенство агитировало в церквах за сдачу золота.’ Школы обрабатывали в этом направлении детей, а те в свою очередь влияли на родителей. Банки устраивали специальные лотереи, выдавая премии за каждую сданную тысячную и десятитысячную марку золотом. Количество золота, изъятого таким образом из обращения, оценивается в 2 млрд. марок.[100].

В Германии не ограничились мобилизацией одного только монетарного золота. В 1916 г. была организована скупка золотых вещей у населения. Скупленные вещи шли в золотой лом. Если же их оформление представляло особую ценность, они перепродавались в нейтральные страны, где за них получалась валюта. Как и при выкачивании золотых монет из обращения, к этому делу опять был привлечен агитационный аппарат, включая духовенство и школьных учителей. Держателей золотых вещей всячески побуждали продать их государству. Чтобы обладатели золотых вещей не могли ссылаться на то, что вещь дорога как память, им кроме специальных удостоверений выдавались на память особые железные знаки.[101] Вместо золотых цепочек сдатчикам выдавались за небольшую плату железные цепочки. Единственное, что оставалось у населения, – это обручальные кольца.

Впервые после начала войны золотой запас Рейхсбанка показывал убыль в третью неделю июня 1917 г. Через месяц такое явление повторяется. В связи с этим Рейхсбанк окончательно прекращает отпуск золота для технических целей и сильно урезывает отпуск золота для зубных протезов.

Сам Рейхсбанк в своем отчете[102] признает, что эти меры заставили промышленников, нуждавшихся в золоте для технических целей, обращаться к нелегальному рынку (значит, таковой все–таки существовал, несмотря на строжайшие меры, которые принимались против спекуляции золотом) и тем самым подрывать политику Рейхсбанка по концентрации золота.

С декабря 1917 г. скупочные пункты стали скупать на тех же основаниях и серебро, цена которого на мировом рынке поднялась вместе с ценами других товаров и которое легко было превратить в валюту.

Для золотого баланса Германии в годы войны мы, таким образом, уже имеем три статьи:

1) золото, бывшее в Рейхсбанке к началу войны.

2) монетарное золото, изъятое из обращения.

3) изъятое у населения декоративное золото.

Четвертой очень важной статьей является золото, полученное от союзников Германии – Австро–Венгрии и Турции.

По данным «меморандума Лиги наций» (1913–1922 гг., стр. 70), в Австро–Венгерском банке было:

Из этого видно, во–первых, что Австро–Венгерский банк потерял за годы войны около 1 млрд, крон, или 850 млн. марок; во–вторых, что указанная потеря относится главным образом к первым двум годам войны.

По данным М. J. Djourichitch («L’assistance mutuelle des banqnes d’emission, Paris 1934, p. 29) Австро–Венгерский банк передал в период войны много золота Германии.

Не следует, однако, думать, что золото Австро–Венгерского банка было передано Германии целиком. В данных об импорте золота в нейтральные страны имеются отдельные статьи импорта из Австрии. Если по отношению к Швейцарии можно допустить, что золото шло через Австрию из соображений удобства транспорта, то по отношению к скандинавским странам, тоже получавшим золото из Австрии, эти соображения отпадают. Но этого мало. В апрельском номере журнала «Banker’s Magazine», в статье, уделяющей австрийскому золоту много внимания, прямо указывается, что даже для платежей Берлину Австрия предпочитала переводить золото в Голландию, получать там кредиты и платить Германии голландской валютой. Ясно, что Германии в годы войны достался далеко не весь золотой запас Австро–Венгерского банка.

В Австро–Венгрии, по данным «Statistisches Jahrbuch fur das Deutsche Reich» (1928 г.), к концу 1913 г. было в обращении еще на 185 млн. марок золота, однако, как указывает «Banker’s Magazine» (1915 г., стр. 875), пропаганда по сдаче золота здесь велась очень слабо. Это может найти объяснение в том, что золота в обращении было мало, что на патриотизм населения Австро–Венгрии нельзя было рассчитывать, наконец, что власти Австро–Венгрии не были заинтересованы в том, чтобы выкачать из страны все золото.

Из сказанного ясно, что в приходной части золотого баланса Германии за годы войны золото, полученное от Австро–Венгрии, составляет статью, размеры которой трудно определить.

Еще менее ясен вопрос о количестве золота, полученного Германией от Турции.

Золотые запасы Оттоманского банка к началу войны не указаны ни в одном из основных источников по этому ряду вопросов. Нет сомнения, что эти запасы были невелики. Иначе обстоит дело с золотом в обращении.

По этому вопросу все известные нам источники, кроме «Statistisches Jahrbuch», хранят молчание. В этом же последнем источнике, в книге за 1926 г., мы находим указание, что в Турции к концу 1913 г. в обращении было золота не более не менее как на 2 353,7 млн. марок. Источник, откуда почерпнуты эти цифры, не указан. Что в Турции, как и во многих местах на Востоке, в обращении были золотые монеты, главным образом иностранные, это вполне естественно, но указанная огромная сумма возбуждает некоторые сомнения.

Возможно, что указанная цифра получена на основе данных экспорта и импорта золота и что речь в данном случае идет не только о золоте в обращении в тесном смысле этого слова, но и о тезаврированном золоте.

В Турции принимались меры для изъятия золота из обращения. За употребление золотых монет в Турции в годы войны грозила смертная казнь.[103] Но сколько там было мобилизовано золота и какая часть этого золота досталась Германии, об этом история умалчивает.

Следующая приходная статья по золотому балансу Германии за годы войны – это золото, полученное контрабандой от союзных стран, главным образом через посредство «нейтралов». Мы видели выше, что на контрабандную утечку золота в Германию жаловались и Англия и Франция. Кое–какое количество золота просачивалось, несомненно, и из России. Что Германия придавала значение этому способу получения золота, видно из того, что германское правительство не торопилось запретить официально вывоз золота, дабы не дать другим странам повода к контрмерам. Лишь после того, как не только Франция и Россия, но и Дания, Норвегия, Голландия и Швейцария официально запретили вывоз золота (в Англии вывоз тоже фактически был приостановлен), рейхсканцлер распоряжением от 13 ноября 1915 г. официально запретил вывоз золота.

Наконец, последняя приходная статья – это золото, полученное в оккупированных областях и по Брестскому миру. По данным отчета дирекции монетного двора США (1919 г., стр. 197), Германия захватила в Бельгии золота на 380 млн. марок.[104].

У Румынии было захвачено 80 млн. марок. По Брестскому миру получено 250 млн. марок. Как известно, германским хищникам не удалось удержать это золото. Бельгийское золото они принуждены были вернуть 20 декабря 1918 г.; советское золото они должны были Передать Франции.[105].

По расходной части золотого баланса Германии за 1914–1918 гг. имеется одна общая цифра: вывоз золота из Германии указан в 1 млрд. марок.[106] С другой стороны, на 31 декабря 1918 г. в Рейхсбанке было 2 262 млн. марок золотом.[107] Вместе с указанным выше вывезенным из страны 1 млрд. марок это составляет 3 262 млн.

Между тем одно сложение золота, бывшего в Рейхсбанке к началу войны (1 458,2 млн. марок), и предполагаемой суммы изъятия монетарного золота в 2 млрд. марок дает сумму, превышающую указанную выше цифру. Где же, спрашивается, золото, полученное от мобилизации золотых вещей, где золото Австро–Венгрии, Турции и то золото, которое просочилось в Германию контрабандным путем? Если даже допустить, что указанный экспорт в 1 млрд. марок имеет в виду лишь золото одной Германии, без золота, полученного ею от своих сателлитов, то все же в этих цифрах есть очень крупная брешь. Возможно, конечно, что результаты мобилизации монетарного золота сильно преувеличены, но вернее всего, что финансовые власти Германии создали за счет мобилизованного золота секретный фонд, который маскировал действительное движение золота. Если это предположение верно, то мы здесь имеем частичное объяснение того исчезновения крупной суммы золота в годы войны, о которой у нас речь будет ниже.

Как бы то ни было, ясно одно, что в финансировании войны удельный вес золота был меньше у Германии, нежели у союзников, которые только через Англию вывезли за годы войны золотом свыше 400 млн. ф. ст., или 8 млрд. марок. Разница еще увеличится, если принять во внимание золото, вывезенное Францией, Россией и Италией не через Англию.

В начале войны в Англии были уверены, что Германия быстро израсходует свой золотой запас и обанкротится.[108].

В чем же причина того, что эти ожидания не оправдались и что, несмотря на отсутствие притока золота новой добычи, Рейхсбанк вышел из проигранной войны с большим количеством золота, чем когда он вошел в нее? В чем причина такой большой разницы между расходом золота у союзников и у Германии?

Прежде всего большую роль сыграло то обстоятельство, что Германия и Австрия были блокированы со стороны океана и что, следовательно, им так или иначе не приходилось оплачивать большой заокеанский импорт.

Один из английских государственных деятелей в июле 1915 г: заявил:

В Англии много говорили об экономии; в Германии ее гораздо эффективнее проводили за счет безжалостного снижения жизненного уровня трудящихся масс.

Общая сумма. государственных расходов за 1914–1918 гг.(в млн. старых долл.)

Германия оказывала на своих ближайших нейтральных соседей сильное давление, угрожая как прекращением экспорта угля, так и военными мероприятиями. Это давало Германии возможность получать в ближайших нейтральных странах кредиты в больших размерах и на более выгодных условиях. Как мы видели выше, из общей суммы полученных Германией кредитов в 10 млрд. марок только 3–4 млрд. были выписаны в иностранной валюте. Остальные кредиты были выписаны в марках.[110].

Наконец, огромную роль сыграло в отношении экономии золота то обстоятельство, что Германия вела все время войну на чужой территории. Благодаря этому, с одной стороны, ее собственные ресурсы не доставались ее противникам, а с другой стороны, она грабила в оккупированных территориях все, что только можно было. Отсюда вывозились не только съестные припасы, предметы вооружения и снаряжения войск и особо ценные вещи. В оккупированных местностях начисто вырубались леса, и материалы увозились в Германию. Туда же увозились всякие, машины и станки, а иногда и целые фабрики и заводы; угонялся рабочий скот.

Чего нельзя было выкачать путем непосредственной конфискации, выкачивали посредством выпуска оккупационных денег.

В результате всего этого Германия, не получая золота в более или менее значительном количестве извне, сберегла к концу войны очень высокий процент своего золота.

Глава 4 Нейтральные страны. «Золотая инфляция»

В начале войны, когда воюющие державы старались мобилизовать те авуары, которые они имели в разных странах, и использовать принадлежащие им иностранные фонды, нейтральным странам пришлось принять меры для того, чтобы оградить свои золотые запасы от утечки. Центральные банки скандинавских и ряда других нейтральных стран приостановили размен банкнот на золото наравне с воюющими странами.

По мере того как продолжалась война, картина менялась. Поставщиками всего того огромного ассортимента товаров, на которые предъявляет спрос война, стали нейтральные – страны, выступавшие не только продавцами своей продукции, но фактически и торговыми посредниками между воюющими странами, находившимися по разным сторонам окопов.

Предметом вывоза для нейтральных стран стала и рабочая сила. По оценкам, на которые ссылается секретариат Лиги наций («Currencies after the War», p. 109), испанские рабочие, работавшие во время войны во Франции, пересылали ежегодно на родину не менее 500 млн. пезет.

Воюющие страны стали вывозить золото в нейтральные страны как для непосредственной оплаты поставок, так и для частичного обеспечения предоставленных им кредитов. Рынок нейтральных, особенно скандинавских, стран, торговать с которыми было сподручно как Германии, так и Англии, стал буквально опустошаться. Цены в нейтральных странах быстро возросли, обгоняя рост цен в воюющих странах.

Некоторые из нейтральных стран, в первую очередь скандинавские страны, в числе мер, которые принимались для предотвращения острого товарного голода, применяли меры, затруднявшие прилив золота в страну.[111] Так, в Швеции, которая в начале войны не только запретила экспорт золота за границу, но и приостановила размен банкнот на золото, Риксбанк восстановил в феврале 1916 г. размен и применил обратную меру, приостановив обмен золота на банкноты по паритету.

Не следует, однако, думать, что эта мера носила характер категорического запрещения приема золота. Журнал «Die Bank» (1916, III, стр., 187) пишет: «Шведский банк не отказывается принципиально от покупок предлагаемого золота, но он объявляет, что будет платить за золото шведскими банкнотами не по полной стоимости, а на несколько процентов меньше».

В первое время после того, как это мероприятие было проведено, Швеция сплошь да рядом отказывалась продавать товар за золото, требуя платежей в шведской валюте, что было равносильно требованию импорта взамен экспорта. Так, известная золототорговая фирма Samuel Montague et С° сообщает в своем циркуляре от 1 июля 1916 г., что покупка леса Голландией в Швеции не могла состояться потому, что там отказались получать за продаваемый товар золото.

Нидерландский банк в своем отчете за 1916/17 г. жалуется, что Голландия хотела погасить золотом свою задолженность скандинавским странам и Испании, но последние ставили этому препятствия. Однако в дальнейшем шведы переложили гнев на милость и свободно брали в оплату за свои товары до 50% золота, но принимали последнее со скидкой, доходившей до 5%.[112].

«Цена» в банкнотах, которую Риксбанк платил за золото, менялась, оставаясь все время ниже золотого паритета.

Примеру Швеции последовали в апреле 1916 г. Дания и Норвегия. Испания в 1916–1918 гг. снизила «покупную цену» золота, платя за английский соверен 24,75 пезеты вместо 25,22 по паритету. За североамериканские доллары платили 4,85 пезеты (вычет около 6,5%!). Так как французское золото принималось в Испании на основании статутов латинского монетного союза по паритету, то Англия, раньше чем посылать золото в Испанию, обменивала его на французские двадцатифранковики.

В Колумбии американские золотые монеты принимались по паритету, а английские – со скидкой в 1,5%.[113].

Эти и подобные факты окрылили количественников во главе с профессором Касселем, резиденции которого – Стокгольму – принадлежала, в известной степени и не без участия почтенного профессора,[114] ведущая роль в отношении «антизолотых» мероприятий. В этих мероприятиях, так же как и в росте цен, имевшем место в нейтральных странах, им хотелось видеть следствие «золотой инфляции».

Количественники и в частности Кассель всячески настаивали на том, что инфляция в самом простом смысле этого слова имела место и в странах, сохранивших размен на золото, и что, стало быть, в отношении инфляции нет различия между бумажными деньгами и золотом. Кассель даже вычислил для Швеции, какой процент роста цен следует отнести за счет денег и какой за счет товаров.

Метод его подсчета, приводимого в «Currencies after the War» (стр. 124), весьма прост. Учтя прирост народонаселения в годы войны, профессор Кассель определяет, каков должен бы быть «нормальный» объем банкнотного обращения. Фактический объем банкнотного обращения был к концу 1918 г. в 3,5 раза больше этого «нормального». Между тем индекс оптовых цен был в это время равен 375. Вывод тот, что рост индекса до 350 был обусловлен ростом денежной массы. Остальные же 25 пунктов были обусловлены уменьшением предложения товаров на рынке. Как это ни странно, Кассель, мировой авторитет по вопросам денежного обращения, не нашел никаких других вызванных войной изменений в отношении потребности в деньгах, кроме момента роста населения.

В годы войны на ценообразование оказывали комбинированное влияние три процесса.

1. Рост стоимости товаров. Благодаря тому что наиболее работоспособные элементы населения были мобилизованы на фронт, в производство были вовлечены слабосильные и малоквалифицированные рабочие. С другой стороны, благодаря недостатку технического оснащения стали применяться в производстве в массовом порядке устаревшие, а то и совершенно «суррогатные» орудия и методы производства. Так, для производства солдатского сукна стали употребляться отжившие свой век станки устаревших систем. В деревне стали пахать на коровах.

Массовое снижение эффективности рабочей силы и орудий труда означало временное повышение среднего общественно необходимого труда, овеществленного в товарах, и, следовательно, стоимости товаров. Рост стоимости товаров, хотя и не в такой степени, как в воюющих странах, имел место и в странах нейтральных, производивших значительные военные поставки.

2. Отклонение золотых цен вверх от стоимости вследствие отставания предложения от спроса. Война в одно и то же время означает огромное повышение спроса на товары и в целом ряде важнейших отраслей уменьшение их предложения. В других отраслях предложение хотя и повышается, однако в мере, далеко не удовлетворяющей спроса. Такое соотношение спроса и предложения, как известно, вызывает отклонение в известных пределах цен от стоимости, повышение их над стоимостью. В тех случаях, когда товары оплачиваются золотом, обмен совершается неэквивалентно. Большое количество труда, воплощенного в золоте, обменивается на меньшее количество труда, воплощенного в товарах. Указанное повышение цен над стоимостью имело место не только в воюющих странах, но и в странах–поставщиках.

3. Инфляция. Благодаря превращению банкнот в бумажные деньги и огромному выпуску последних количество бумажных единиц, являющихся заместителями золотой единицы, сильно возросло в воюющих странах. Это вызвало инфляционный рост цен.

Смешивать первые два процесса (рост стоимости товаров и отклонение золотых цен вверх от стоимости) с третьим процессом (инфляцией) только потому, что они выступают одновременно, могут только такие теоретики, которые, по выражению Маркса, пускают в процесс обращения товары без цены, а золото и серебро – без стоимости.

Смешивать рост золотых цен с инфляцией только потому, что и то и другое означает рост цен, – все равно, что смешивать отравление газами с насморком только потому, что больной и в том и в другом случае чихает.

Рост золотых цен, обусловленный ростом стоимости, не нарушает эквивалентности обмена товаров и денег.

Рост золотых цен выше стоимости означает рост неэквивалентности обмена товаров и денег.

Что же касается инфляции, то не следует забывать, что бумажные деньги вообще безэквивалентны и что при бумажноденежном обращении степень эквивалентности обмена определяется не количеством бумажных единиц, которые приходится отдавать за тот или иной товар, а количеством золота, замещаемого этими бумажными единицами.

Рост золотых цен выше стоимости имеет границу. История поэтому знает примеры длительного роста золотых цен во всяком случае не больше, как с однозначным коэффициентом (во время мировой войны в некоторых нейтральных странах в 3–4 раза).[115].

Инфляционный рост цен не имеет границ. История первой мировой войны и послевоенных годов знает пример инфляционного роста цен в тысячу миллиардов раз.

Рост золотых цен выше стоимости – процесс «обратимый». Спустя известное время после той общественной бури, которая вызывала резкое расхождение спроса и предложения, отклонение цеп от стоимости постепенно и стихийно входит в норму.

Что же касается инфляционного роста цен, то начальные стадии этого процесса, когда обесценение бумажных денег исчисляется единицами или небольшими десятками процентов, еще могут быть ликвидированы путем дефляционной стабилизации (Англия в 1925 г.) или вследствие усиления процесса расширенного воспроизводства. Но для того чтобы ликвидировать инфляцию, вышедшую из ранней стадии, необходимо хирургическое вмешательство в виде девальвации.

«Антизолотые» мероприятия отдельных стран имели целью поднять курс их валют выше золотого паритета, дабы бурный спрос воюющих стран не опустошил совершенно рынков нейтральных стран. В обычное время экспорт товаров, необходимых для страны, тормозится либо прямыми запрещениями (так, в России в голодный 1891 г. был запрещен вывоз хлеба), либо запретительными пошлинами. Нейтральные страны не могли прибегнуть к таким мерам, ибо, во–первых, буржуазия этих стран вовсе не склонна была отказаться от военных прибылей и, во–вторых, злоупотребление такими мерами несомненно вызвало бы военные или, в лучшем случае, экономические, контрмеры, которые ударили бы по необходимому для нейтральных стран импорту. Вместо затруднений по вывозу товаров и наряду с такими затруднениями проводились затруднения по ввозу золота или, точнее, меры по поднятию курса валюты выше золотого паритета. Это был, так сказать, валютный демпинг наизнанку. Валютный демпинг стимулирует экспорт методами удешевления валюты. «Антизолотые» меры регулировали экспорт путем поднятия курса валюты и в то же время повышали прибыльность экспорта.

Более или менее правильно подошли к вопросу о росте цен в нейтральных странах «leading Dutch authorities», по–видимому, голландские банковские деятели, мнения которых о причинах роста цен тоже приводятся в «Currencies after the War» (стр. 74).

В своих высказываниях они, по всей очевидности, задаются целью, во–первых, отвести от себя обвинение в причастности к причинам роста цен и, во–вторых, поддержать престиж голландской валюты. Но, преследуя такие чисто апологетические цели, они все же обнаруживают здравый смысл и знание дела. По их мнению, рост цен в Голландии обусловлен не столько излишней эмиссией, сколько недостатком товаров и падением производства. Эмиссия, по их мнению, возросла вследствие того, что возросли цены товаров и ссуд (смешивая цены товаров и «цены ссуд», они отдают дань своему банкирскому естеству, но все же понимают, что количество денег в обращении при свободном размене банкнот на золото зависит от состояния товарных цен). При этом они перечисляют и другие причины, вследствие которых в Голландии возросла потребность в банкнотах и которые оказывали свое действие и в других нейтральных странах:

1) во время войны платежи наличными вытеснили кредит.

2) большое количество банкнот тезаврируется частными лицами взамен текущих счетов нормального времени.

3) большое количество голландских банкнот тезаврируется за границей.

Глава 5 Концентрация золота к концу 1918 г.

Силой, которая обусловила в этот период движение золота, была, во–первых, война, нужда воюющих стран в средствах производства, существования, разрушения и защиты и, во–вторых, борьба держав межгрупповая и внутригрупповая за экономическую и политическую гегемонию и как одна из многих форм этой борьбы – борьба за золото.

Особенно выигрышное положение, в котором оказались в годы войны нейтральные страны, было причиной того, что золото усиленно притекало не только в экономически мощные Соединенные Штаты Америки, не только к странам–рантье второй величины – Голландии и Швейцарии, не только к странам более или менее передовой техники, какими были скандинавские страны, но и в страны полуколониальные, какими по существу были Испания и государства Южной Америки.

К концу 1918 г. список стран, владевших наибольшим количеством монетарного золота, в нисходящем порядке был таков (в млн. старых долл.):

О чем говорят приведенные выше цифры?

Здесь мы прежде всего видим, что концентрация золота в США, начавшаяся еще в 90–х годах XIX века, в период перехода домонополистического капитализма в монополистический сделала за время войны большой скачок.[119].

С начала 80–х годов до 1896 г. количество монетарного золота в США колебалось между 500 млн.–600 млн. долл. Рост начинается с 1896 г. Цифру 1 млрд. долл. монетарное золото США перешагнуло в 1900 г., на пороге XX века. Ко времени первой мировой войны сумма монетарного золота в США приближается к 2 млрд., а к концу 1918 г. уже превышает 3 млрд., причем она в течение 1918 г. благодаря вступлению США в войну оставалась почти стабильной, не увеличиваясь более.

Известное количество золота осело во время войны в нейтральных странах, нажившихся на военных поставках.

Почти удвоила свой золотой запас Япония, участвовавшая в войне лишь номинально и нажившаяся во время войны на перевозках и поставках; особенно резко увеличили свой золотой запас Испания (более чем в 4,5 раза, не считая золота у населения) и Голландия (в 4,5 раза).

Тем не менее это частичное распыление мирового запаса монетарного золота не меняет основной тенденции концентрации золота. В приводимой выше таблице фигурируют 19 государств, в которых к концу 1918 г. была сосредоточена основная масса монетарного золота мира. Из этих 19 государств последние 14, вместе взятые, имели на миллиард с лишком долларов меньше золота, чем одни США. Пятерка наиболее богатых золотом стран осталась та же, что и до войны: США, РСФСР, Франция, Англия, Германия. Однако Германия сохранила свое место среди наиболее богатых золотом стран весьма не надолго, ибо уже в 1919 г. ей пришлось истратить около 1 млрд. марок – почти столько же, сколько за все время войны – для ввоза продовольствия и удовлетворения некоторых требований победителей.

Глава 1 Золото в годы послевоенного валютного хаоса

Первые годы после войны были по существу еще военными годами. Демобилизация огромных армий,[120] репатриация пленных, ликвидация военных лазаретов, первые шаги по восстановлению нормальной работы военизированной промышленности и пришедшего в упадок сельского хозяйства – все это происходило в обстановке небывалой разрухи, созданной только что прекратившими свою работу орудиями смерти и разрушения. Это были годы «...хаоса в производстве, торговле и в области финансов...».[121] Жадность, с которой изголодавшаяся Европа бросилась покупать средства потребления и средства производства, вызвала новый рост цен и высокую конъюнктуру. При том низком жизненном уровне, до которого были доведены рабочие массы Европы и который был местами ниже физического минимума, о нормальном развитии цикла не могло быть речи. Бум кончился кризисом 1920/21 г.

Однако вследствие того, что уровень мирового производства был еще значительно ниже довоенного, а денежное обращение всех стран, хотя и по–разному в отдельных странах, было переполнено бумажными деньгами, кризис не мог вернуть цен к довоенному уровню. Все страны Европы были охвачены в той или иной мере инфляцией. Исключения не составляли и нейтральные страны.

Государственные расходы воюющих стран сохранили в первые годы войны высокий, чисто военный уровень. Между тем из специальных военных методов получения финансовых ресурсов сохранил некоторую дееспособность только один, а именно бумажноденежная эмиссия. К бумажным деньгам, которые вновь эмитировались, присоединилась масса бумажных денег, которые тезаврировались во время войны населением, в особенности сельским, и теперь бросались в обращение или употреблялись для досрочного погашения ипотечной и иной задолженности.

Ни одна из нейтральных стран Европы, несмотря на то, что они нажились на военных поставках, не могла вследствие порожденного войной продовольственного и сырьевого голода и безработицы привести свои финансы, а тем самым и денежное обращение в нормальное состояние. Нейтралы, возобновившие размен банкнот на золото, принуждены были опять приостановить его.

Весьма своеобразны обстоятельства, при которых размен был вновь приостановлен в Швеции.

Мы уже знаем, что в 1916 г. Риксбанк возобновил размен банкнот на золото, прекратив размен золота на банкноты, и что на банкноты появился лаж по отношению к золоту. Благодаря этому последнему обстоятельству, а также и тому, что эмбарго на вывоз золота сохранилось, население не требовало размена банкнот на золото. Банкнотное обращение если не юридически, то фактически было изолировано от золота. Эта фактическая изоляция продолжалась и после того, как в Швеции, по причине товарного голода и инфляционной кредитной политики Риксбанка, цены после некоторого снижения в 1919 г. стали опять расти. Курс кроны вследствие сохранения эмбарго на золото стал падать. Чтобы заставить Риксбанк изменить свою инфляционную кредитную политику, среди населения была проведена агитация,[122] требовавшая массового предъявления банкнот для размена на золото. В связи с этим Риксбанк добился освобождения от обязанности размена банкнот. Характерно, что при этом запрещение ввоза золота в Швецию было оставлено и еще долго оставалось в силе.

Интенсивный рост инфляции на континенте Европы имел своим следствием бегство капиталов от обесценения. Это явление сыграло большую роль в обесценении франка как французского, так и бельгийского.

В таких условиях еще не могло быть решающего перелома в тенденциях международного движения золота. Первые два года после войны движение золота сохраняет в основном направление, которое оно имело в последние годы войны. Золото, с одной стороны, идет в США из Европы в оплату за продовольствие и другие товары и в результате бегства капиталов, с другой стороны, оно идет из США в Южную Америку и Японию, являвшиеся поставщиками США. Мы уже знаем, что для предотвращения большого отлива золота вывоз последнего из США был временно запрещен. Когда вывоз золота был опять разрешен, Аргентина и Япония забрали из США значительные суммы золота в счет авуаров, накопившихся там за время эмбарго. Отсюда снижение монетарного золотого запаса США в 1919 г. с 3159,9 млн. долл. до 2994,1 млн.[124]

Наряду с этим в период краткого послевоенного бума золотой запас Английского банка возрастает с 520,9 млн. долл. в конце 1918 г. до 754,2 млн. в конце 1920 г. Английский банк нашел, наконец, возможным мобилизовать золото, которое он в военные годы оставлял в резерве в акционерных и частных банках. Золотой запас Французского банка остается стабильным. Золотой запас Германии, по причинам, уже указанным выше, снижается с 538,8 млн. долл. в конце 1918 г. до 260 млн. в конце 1920 г.

В апреле 1921 г. победители объявили Германии сумму причитающихся с нее платежей и предложили ей немедленно внести 1 млрд. марок золотом или в валюте США.

1921 год не дал большого снижения золотого запаса Рейхсбанка, так как золото для текущих платежей специально покупалось (причем большой спрос Германии на доллары вызвал снижение курса фунта). С конца 1919 г. до марта 1923 г. золотой запас Рейхсбанка колебался вокруг 1 млрд. марок. Рейхсбанк растратил свой последний миллиард только в 1923 г., в связи с оккупацией Рура и кредитными махинациями финансовой олигархии.

Баланс централизованного золота с конца 1920 г. до конца 1924 г. (в млн. долл.).[125].

За 1921–1924 гг. было вновь добыто 68 млн. унций золота (1406 млн. долл.), из которого для монетарных целей было использовано около 33 млн. унций – 682 млн. долл. Между тем количество централизованного золота возросло за это время на 1647 млн. долл., и вся эта сумма целиком пошла в США.

По–видимому, без малого миллиард долларов монетарного золота вышел за это время из «подполья» (золото у населения, секретные фонды).

При таком состоянии хозяйственной разрухи в Европе и неурегулированности проблемы военных долгов Европа на более или менее значительные кредиты со стороны США рассчитывать в этот период не могла.

США, чтобы расширить свой рынок на западном континенте, вывозили в страны этого континента значительные капиталы. Но в сравнении с огромными свободными капиталами, осевшими в США в результате войны и не находившими достаточно прибыльного приложения внутри страны, капиталоемкость стран западного континента, из которых многие сами изрядно нажились во время войны, была весьма невелика.

Было ясно, что создавшееся после кризиса 1920 г. положение не могло продолжаться: если золото будет по–прежнему уходить из Европы в США и если между полнокровным хозяйством США и обескровленным хозяйством Европы не будет восстановлен обмен веществ, если США, которые до войны ввозили капитал из Европы, не станут теперь экспортировать его туда, неминуемая катастрофа грозит не только Европе, но и США, которые лишатся своего главного рынка сбыта.

США деятельно принимаются за финансовое санирование капиталистических стран Европы, чтобы таким образом приготовить для своих капиталов, вывоз которых был неминуем, достойное место приложения. В 1923 г. США идут на компромисс по вопросу о военных долгах (снижение процента, удлинение сроков платежей).

При содействии США и Англии проводится в целом ряде стран стабилизация валют. Характерно, что Англия и Франция в первую очередь стремились в большей или меньшей степени навести порядок в денежном хозяйстве побежденных стран, и лишь после этого они стали наводить порядок в собственном денежном хозяйстве.

Глава 2 Характеристика стабилизаций 20–х годов

Усилия стран–победителей, направленные на стабилизацию капиталистических валют, имели своей целью прежде всего восстановление платежеспособности побежденных стран, причем платежеспособности двоякой: как плательщиков репараций и как покупателей.

С другой стороны, победителям нужно было навести валютный порядок и в собственном доме.

Все, как практические деятели, так и теоретики, понимали, что о восстановлении золотого стандарта, существенным признаком которого является золотое обращение, не может быть и речи.

Дело было не в том, что для внутреннего обращения золото представляло ненужную роскошь, а в том, что не было налицо тех условий, при которых внутреннее регулярное обращение золота возможно.

Если проследить историю золота как средства обращения и платежа, то мы убедимся, что оно в первую очередь выполняло эти функции в мировом, международном масштабе, а именно как мировые деньги. Во внутреннем обращении до развития бумажноденежного и банкнотного обращения преобладают серебряные деньги, подвергавшиеся всяческой порче.

Конечно, самое понятие мировых, международных торговых и платежных отношений претерпевает в ходе истории, особенно истории средних веков, большие изменения.

В то время когда вся Европа была покрыта густой сетью внутренних таможен и право чеканки монеты было распылено между множеством сеньеров светских и духовных, торговые и платежные отношения между отдельными городами или владениями отдельных сеньеров носили характер международных отношений. Вне владений того сеньера, который чеканил данную серебряную монету, последняя чаще всего принималась на вес. В той же мере, в которой крупные платежи производились в монете, предпочиталась золотая монета, ранее византийского и арабского, а затем итальянского чекана. Нельзя забывать, что самую перевозку крупных сумм гораздо легче и безопаснее было осуществлять в золоте, нежели в серебре.

Крупные, добротные серебряные монеты типа гульденов и талеров, действительно пригодные для международного обращения, появляются в массовом масштабе сравнительно поздно, главным образом как заменители золотых монет в тот период, когда удовлетворить последними потребности возросшего торгового оборота стало трудно. Транспортировка крупной серебряной монеты по возможности избегалась. Деньги старались переводить при помощи переводных векселей, а позднее и жиробанков.

Во внутреннее обращение золото проникает в массовом масштабе именно в тех странах, которые были тесно связаны с мировой торговлей. Таковы, в порядке очереди, Византия, нормандская Сицилия, Италия. По мере передвижения мировых торговых путей от Средиземного моря к Атлантическому океану, туда же передвинулись и центры внутреннего обращения золота (Голландия, Англия, Франция). В этих странах мы имеем примеры органически возникшего внутреннего обращения золота. Оно укрепляется здесь в обращении по мере того, как упрочивается внутреннее экономическое, в частности финансовое, положение страны. Но и в этих странах золото исчезает из обращения, когда военные события приводят в расстройство платежный баланс и бюджет страны (наполеоновские войны, гражданская война в США, франко–прусская война). Причины исчезновения золота из обращения в указанные периоды весьма ясны. Дефициты государственного бюджета приводят к переполнению обращения обесцененными бумажными деньгами, вытесняющими золото из обращения.[127] С другой стороны, золото отсасывается из страны потребностями платежного баланса.

Но если внутреннее обращение золота возможно только в условиях известной экономической, в частности финансовой, устойчивости, то международное обращение золота не боится военных и иных бурь, которые только активизируют международное движение золота.

В последнюю четверть XIX века золото появляется в массовом масштабе во внутреннем обращении почти всех важнейших стран мира. В новых странах золотого обращения золото внедряется посредством специальных финансовых мероприятий (займы, контрибуция). Однако такое положение, когда золотая монета стала орудием внутреннего обращения в мировом масштабе, не могло долго продолжаться.

Золото не могло остаться в обращении в годы войны. Оно не могло вернуться туда и в первые годы после войны. В этом еще не было ничего нового: в указанных выше случаях из истории денежного обращения в Англии, США и Франции золото вернулось в обращение не сразу после войны. Новое, характерное для эпохи общего кризиса капитализма явление состояло в том, что золото не могло вернуться в обращение и после стабилизации валют.

Товарищ Сталин в своих политических отчетах XIV и XV съездам ВКП(б; с блестящим мастерством вскрыл всю ту неустойчивость, которая скрывалась под наступившей в капиталистическом мире временной стабилизацией. Устойчивы были только большой процент безработных, узость рынков, колоссальная внутренняя[128] и внешняя задолженность европейских стран, перспективы новых колоссальных внешних столкновений, непрерывный рост вооружений и огромное бремя налогов.

Все это были факторы, мало способствовавшие тому, чтобы в странах, стабилизовавших свою валюту, власти решились выпустить в обращение золото, которое лишь недавно с таким трудом было из него изъято, которое было необходимо как военный резерв и ушло бы из обращения в подполье не только при возникновении новой войны, но и при первом экономическом или политическом потрясении.

Эти обстоятельства мешали возврату золота в обращение в тех странах, где золотое обращение было ликвидировано в 1914 г. Эти же обстоятельства заставляли финансовые власти тех стран, где, как в США, золотое обращение сохранилось, изымать золото исподволь и фактически ликвидировать обращение золота.

Если оставить в стороне Швецию, Норвегию и Латвию, где стабилизация предусматривала размен банкнот на золото, стабилизация других капиталистических стран предусматривала размен либо на слитки (золотослитковый стандарт – Англия, Франция и Дания), либо на золото или девизы по выбору эмиссионного банка (золотодевизный стандарт – другие страны) Золотодевизный стандарт предусматривал включение девиз в той или иной пропорции в основное покрытие банкнот.

Золотодевизный стандарт сам по себе не является новинкой: в Бельгии он существовал с 1879 г.

Почему победители решили на Генуэзской конференции использовать этот опыт при проведении стабилизации в ряде стран, понять нетрудно. Если уж необходимо было предоставить своим должникам и покупателям стабилизационные кредиты, то это было гораздо удобнее сделать путем кредитования не реальным золотом, а правом требования золота.

В золотодевизном стандарте нашла свое дальнейшее развитие категория «золота за границей», которая приобретает новое содержание со времени операций с депонированием золота союзниками в Англии в период первой мировой войны. Пожалуй, девиза, по которой действительно можно истребовать золото, лучше такого «золота за границей», которое востребованию в любое время не подлежит.[129].

Стабилизация 20–х годов проводилась в условиях «дешевизны» золота. Финансовые власти стран, проводивших стабилизации, поздравляли себя с тем, что «дешевизна» золота играет им наруку, и всячески старались предотвратить вздорожание золота.

Спрашивается, где корень этой «дешевизны»?

В росте производительности труда золотодобычи?

Но достаточно известно, что война и первые годы после войны понизили в золотодобыче производительность труда, причем это не было компенсировано никакими значительными открытиями новых месторождений. С другой стороны, двадцатые годы, годы капиталистической рационализации, были годами роста производительности труда в промышленности. Для США, например, имеется оценка, согласно которой среднегодовой прирост часовой производительности труда в промышленности в сравнении с 1919 г. был за период с 1919 до 1929 г. равен 4,7%[130]. Это означает не что иное, как уменьшение стоимости товаров и рост относительной стоимости золота.

Не приходится говорить и о циклическом подешевении золота, так как после кризиса 1920/21 г. циклический рост цен плохо проявляется, и фаза оживления протекает при тенденции цен к снижению.

Англия.

Тем меньше можно говорить в этот период об уменьшении «спроса» на золото, когда в нем чувствовали острую нужду десятки крупных и мелких эмиссионных банков.

Золото казалось «подешевевшим» по той простой причине, что при проведении стабилизации валют нигде не была и не могла быть ликвидирована целиком инфляция, сколько бы ни говорили о дефляции. По отношению к Англии это очень ясно видно из вышеприводимой таблицы. Денежные показатели (объем обращения, банковский учет и ссуды, депозиты и текущие счета) идут на очень высоком уровне по сравнению с довоенным временем, а индекс промышленной продукции не достигает довоенного уровня. Предпосылку стабилизации видели не в уменьшении средств обращения, а в увеличении золотого запаса.[133].

Дефляция, конечно, не должна была обязательно уменьшить размеры денежных показателей, тем более, что, как показал исторический опыт, изъятие денег из обращения само по себе не всегда ведет к снижению уровня цен. Дефляция могла выразиться в возросшем производстве и торговом обороте. Но этого не было. Во Франции курс франка был стабилизован в 1926 г. на уровне примерно в 5 раз ниже довоенного, в то время когда внутри страны франк был обесценен в сравнении с довоенным временем значительно больше: индекс оптовых цен был равен 718 (1914 г. = 100). Даже в Бельгии, где валюта, по общему признанию, была застабилизована на заниженном уровне, курс франка был в 1927 г. снижен меньше чем в 7 раз при годовом индексе оптовых цен, равном 847, и розничном, равном 786. В Швеции в год возврата кроны к старому паритету индекс оптовых цен был равен 166 (1913 г.= 100).

В новых государственных образованиях, возникших после первой мировой войны, завышенность курса стабилизаций (кстати сказать, большей частью неудачных, требовавших повторения) труднее проследить вследствие новизны самих денежных единиц. Однако указанное явление наблюдалось и там.

В литературе по этому вопросу обычно различают страны, переоценившие свою валюту при стабилизации и недооценившие ее. К числу первых относят Англию и Италию. К числу вторых – прочие страны. Такое деление правильно с точки зрения того, как данная валюта ценилась на мировом рынке в достабилизационные годы. Если курс франка, например, еще в 1924 г. колебался между 24 и 28% паритета, в 1925 г. между максимумом 27 и минимумом 19–20%, то стабилизация на 20–процентном уровне в конце 1926 г. является недооценкой франка (хотя в сравнении с курсами 1926 г. стабилизация означала повышение). С точки зрения же относительной стоимости или покупательной силы золота франк несомненно был сильно переоценен в сравнении с довоенным временем или, что то же самое, золото было недооценено. Если на покупку товарного набора по индексу оптовых цен в 1927 г. пришлось бы затратить примерно в 7 раз больше франков, нежели в 1913 г., то на покупку определенного количества золота пришлось бы затратить франков только в 5 раз больше в сравнении с указанным годом. По отношению к золоту все капиталистические валюты были в той или иной мере переоценены в сравнении с довоенным временем.

¹ Характерно, что большая часть текста закона 1925 г. о золотом стандарте (Gold Standard Act 1925) посвящена не существу вопроса, а вопросу о необходимых для осуществления этого закона займах.

Для Англии возврат к старому паритету фунта при еще значительно сохранившемся внутреннем обесценении последнего был, как известно, вопросом сохранения роли Лондона как мирового платежного центра и связанных с этим прибылей и преимуществ.

Английским финансовым властям стоило больших трудов при подготовке стабилизаций 1925 г. мобилизовать, при кредитной и дисконтно–политической помощи США, Франции и Голландии, ресурсы, которые были нужны для того, чтобы поддерживать курс фунта на уровне, близком к паритету.

Чтобы понять, почему Англия встречала такое сочувствие в этом деле со стороны. США, Франции и других стран, следует вспомнить, что обесценение валюты дало некоторым странам, в первую очередь Германии, возможность усилить свой экспорт и создало угрозу для внешней торговли стран, валюта которых не была обесценена или была обесценена в сравнительно небольшой степени.

Само собой разумеется, что Англии, проведшей стабилизацию на завышенном уровне, было выгодно, чтобы ее конкуренты на мировом рынке последовали ее примеру.

Дешевизна валюты была известна давно как фактор, благоприятствовавший экспорту. В частности в период наполеоновских войн и обесценения английской валюты указанный фактор учитывался как положительная сторона в общем отрицательного явления. Это был зародыш политики валютной конкуренции, о которой знали теоретики и практические деятели и которая принималась в соображение при валютных реформах. Однако только после мировой войны создается обстановка, при которой этот зародыш быстро развивается и превращается в важный экономический фактор. Ожесточенная валютная война, разгоревшаяся со всей силой в 30–х годах, ведет свое начало именно с рассматриваемого нами теперь периода. Но война эта ведется в 20–х годах не прямыми методами, не путем понижения каждой страной курса своей валюты, а путем комбинаций, направленных к повышению курса валюты конкурента. В международных отношениях возникает необычайный «валютный альтруизм». Каждая страна делает все от нее зависящей, чтобы курсы валют ее конкурентов были как можно выше, чтобы их валюты были как можно скорее застабилизованы, притом на возможно более высоком уровне.

Кроме «валютного альтруизма» завышенной стабилизации валют содействовал еще один внешний фактор, а именно валютная спекуляция. Последняя направляла деньги в те страны, где ожидалась стабилизация, в расчете на курсовую разницу. Прилив этих денег улучшал платежный баланс и помогал проводить стабилизацию.

Оба указанных внешних фактора внесли в процесс стабилизации валют гонку, скороспелость. Особенно показателен пример Дании. Обесценение датской кроны зашло значительно дальше обесценения других скандинавских валют (низшая точка – 50% паритета). В июне 1924 г. курс датской кроны не достиг еще 60% паритета, а 1 января 1927 г. уже застает датскую крону стабилизованной на старом паритете. Помогла в этой «скоростной» стабилизации иностранная спекуляция.

Во Франции иностранная спекуляция на повышении курса франка заполняла девизами портфель Французского банка. Последний, чтобы не нести расходов по их процентировке, передавал их другим банкам, откуда они уплывали за границу, чтобы затем опять вернуться во Францию. Эта «девизная карусель» причиняла французским властям немало хлопот.

Внешний нажим в сторону переоценки валют поддерживался нажимом изнутри со стороны тех рантье и представителей банковского капитала, потери которых от обесценения денег недостаточно компенсировались инфляционными барышами.

Завышенность курсов, характерную для стабилизации 20–х годов, можно было бы воспринимать как разрыв между внешней и внутренней покупательной силой валют, если бы это явление не было всеобщим. Не только страны, которым пришлось в той или иной форме возвращаться к золоту, но и страны, которые от золота не отходили, в первую очередь США, имели гораздо более высокий уровень цен в 20–е годы, чем до войны. В силу этого по существу негде было реализовать завышенную покупательную силу валют вне страны. По этой причине разрыв между курсами валют и уровнем цен воспринимался как "подешевение» золота".[134].

Банки и казначейства, выпуская золото в обмен на отечественную валюту, терпели убытки с точки зрения действительной стоимости золота и, наоборот, получая по паритету золото в обмен на обесцененную отечественную валюту, получали прибыль. Банки и Казначейства могли этого и не ощущать. Зато это великолепно ощущалось золотопромышленностью, которая в течение 20–х годов держала добычу на значительно более низком уровне, чем до войны.

Весьма возможно, что недооценка золота и завышенный уровень цен, при которых были проведены стабилизации 20–х годов, содействовали среди других причин тому, что оживление перед кризисом 1929 г. проходило при тенденции уровня цен к снижению.

К теоретическому анализу механизма такой реакции цен на недооценку золота мы вернемся ниже, при анализе вопроса о связи между золотом и ценами.

Стабилизации 20–х годов по существу обусловили отрицательную премию на золото.

После мирового экономического кризиса недооценка золота превращается в свою противоположность. Правилом становится недооценка валют, отрыв их внешней покупательной силы по сравнению с внутренней и, тем самым, переоценка золота, появление положительной премии на золото.

Процесс стабилизации капиталистических валют, под которым не было прочного экономического базиса, мучительно долго затянулся. Начатый в 1922–1923 гг. стабилизацией валюты в Чехословакии и Швеции, он не успел еще завершиться ко времени мирового экономического кризиса. Так, в 1929 г. еще не успели стабилизовать свою валюту Япония, Испания, Турция, Мексика. В ряде стран (например, в Австрии, Польше, Бельгии) первые варианты стабилизации оказались неудачными, и стабилизацию приходилось проводить повторно.

В общем стабилизация валют в 20–х годах только оказалась интермедией между валютным хаосом послевоенного периода и валютным хаосом 30–х годов.

Глава 3 Период временной стабилизации капитализма

В период временной стабилизации капитализма, когда последний «...временно выкарабкался из того хаоса, в котором он очутился после войны»,[135] вывоз капитала, возобновленный империалистическими странами, носит уже совершенно иной характер, чем до войны.

Франция сократила до минимума свои внешние эмиссии. В первые годы после войны капиталы, притекавшие во Францию в виде германских платежей, поглощались восстановлением народного хозяйства Франции и интенсивным процессом ее индустриализации.

В годы инфляции займы, выписанные во французской валюте, были сопряжены с риском, а выписанные в валюте стран–должников были равносильны выбрасыванию денег на ветер. Наконец, ожидание нападения со стороны Германии и полная неясность в отношении группировки стран в будущей войне не позволяли Франции употребить большие ресурсы на внешние эмиссии, ибо легко могло случиться, что Франция своим золотом финансировала бы военную подготовку своего будущего противника.

Французская буржуазия поэтому предпочитала держать свои свободные капиталы в легко реализуемом виде в США и бывших нейтральных странах, нежели употреблять их для долгосрочных вложений за границей.

В 1924 г. было вывезено за границу около 10 млрд. фр., столько же в 1925 г. и около 17 млрд. в 1926 г.

После стабилизации франка значительная часть ушедших за границу капиталов вернулась во Францию.

Однако это не вызвало значительного увеличения иностранных эмиссий во Франции, а те внешние эмиссии, которые имели место, делались для таких стран, как Польша, балканские страны, Чехословакия, от которых ждали помощи в предстоявшей войне с Германией.

Следует между прочим отметить, что до официальной стабилизации франка, имевшей место в 1928 г., отчеты Французского банка почти совершенно не отражали действительного движения золота из Франции и во Францию.

С января 1919 г. и вплоть до стабилизации 1928 г. официально объявляемое количество золота, находившегося во Французском банке, из месяца в месяц колебалось примерно между 5500 млн. и 5600 млн. фр., а за время с ноября 1923 г. до стабилизации – в еще более узких пределах – между 5540 млн. и 5548 млн.

Не нашло отражения золото, которое население Франции сдало в банк после того, как последний в 1926 г. стал платить за луидор (20 фр.) 114,70 фр. бумажными деньгами.

Само собой разумеется, что на общей цифре золота Французского банка, куда входило и «золото за границей», не отразилось и то золото, которое Англия вернула Франции в счет французского «золота за границей».

Довольно широко развернула в послевоенные годы экспорт капитала Англия, для которой он являлся вопросом сохранения связи с колониями и доминионами. Экспорт капитала имел большое значение для английской торговли и для Лондона как мирового расчетного центра.

Для того чтобы удержать за собой долю экономического и политического господства в Европе, Англия принуждена была участвовать в кредитовании Германии, Бельгии, Венгрии, Греции и ряда других стран.

Но, экспортируя капитал, Англия, во–первых, держалась в пределах тех доходов, которые она получила от старых инвестиций, не вывозя целиком даже этих доходов. Впрочем, благодаря высокой процентировке английских вложений за границей доходы эти были весьма значительны, превышая в среднем 200 млн. ф. ст. в год (сальдо). Во–вторых, несмотря на огромный спрос на капиталы, существовавший в Европе, Англия старалась по возможности держаться в своем вывозе золота подальше от разоренной войной Европы, уделяя, как и до войны, преимущественное внимание своим обширным владениям и отчасти Южной Америке.

Немалую роль среди причин, которые заставляли Англию экспортировать капитал, играло то обстоятельство, что она сохранила после войны большую часть своих довоенных инвестиций за границей. Если бы она круто прекратила дальнейшие инвестиции, это могло бы причинить ей большие убытки. Именно интересы инвестированных за границей капиталов заставили Англию в ущерб своим торговым интересам провести дефляционную стабилизацию фунта.

Инвестируя за границей капитал, Англия старалась удерживать в стране и привлекать из–за границы краткосрочный ссудный капитал посредством политики высоких процентных ставок.

Этой политикой, имевшей целью обеспечить высокий курс фунта, она создала постоянную угрозу своему золотому запасу, так как при первой серьезной панике иностранные капиталы могли пуститься в бегство, увлекая за собой и отечественные капиталы.

Как известно, эта возможность превратилась в действительность в 1931 г.

Большую внешнюю эмиссию развили США. Германские государственные, муниципальные и иные фонды находили здесь широкий рынок сбыта.

В общем и при временной, частичной стабилизации международное движение капиталов, одну из форм проявления которого составляет движение золота, носит на себе яркую печать периода мировых войн.

Германия превращается из страны вывоза в страну ввоза капитала. Франция доводит свои внешние эмиссии до минимума, ограничивая их размерами, необходимыми для того, чтобы сохранить связь с малыми странами, окружающими Германию. Англия осторожно развивает свои внешние эмиссии, держа вывоз капитала ниже довоенного уровня, стараясь по возможности держаться своих владений и не выходить из пределов необходимости.

Одни только США проявляют склонность к экспансии. В период 1924–1929 гг. централизованный золотой запас США благодаря этому более или менее стабилизуется. Централизованные же золотые запасы капиталистической Европы, наоборот, возрастают за этот период более чем на 1,5 млрд. старых долларов (главным образом за счет Германии и Франции). Однако бесперебойные многолетние связи стран, вывозящих и ввозящих капитал, отходят в область преданий. Примеру Франции, которая заперла свои сундуки с золотом, вскоре должны были последовать и США. Ослабление американской кредитной экспансии наступило еще до мирового экономического кризиса. Последний, разразившись осенью 1929 г., резко снизил вывоз капитала из США и Англии. Золото опять потекло из стран–должников к странам–кредиторам.