Золото в период мировых войн

Глава 1 Валютный кризис и валютный демпинг

Товарищ Сталин в ряде своих бессмертных творений, в частности в своих исторических докладах на XIV, XV, XVI, XVII и XVIII съездах нашей партии, дал теорию и исчерпывающую характеристику общего кризиса капитализма и показал путь развития экономического кризиса 1929 и 1937 гг.

В докладе на XVII съезде товарищ Сталин, констатируя, что экономически}! кризис «...не ограничился сферой производства и торговли и захватил также кредитную систему, валюту, сферу долговых обязательств и т. д....»[136] показал причины возникновения и путь развития небывалого валютного кризиса, который разразился в 1931 г., который изменил до неузнаваемости всю картину денежного обращения капиталистических стран и внес громадные осложнения в кредитные отношения между капиталистическими странами и внутри этих стран.

В капиталистическом мире возобновился валютный хаос, начавшийся вместе с мировой войной, усилившийся в послевоенный период и временно принявший более или менее скрытые формы в период временной стабилизации капитализма.

Валютный кризис прошел до второй мировой войны следующие этапы:

1. Отход от золотого стандарта Англии, английских доминионов, скандинавских стран, Португалии и Японии (осень 1931 г. и 1932 год).[137].

2. Отход США от золотого стандарта и девальвация доллара (1933 г. и начало 1934 г.).

3. Отход от золотого стандарта Франции, Голландии, Швейцарии (осень 1936 г.).

4. Наступление нового экономического кризиса (лето 1937 г.) и повторное снижение курса франка во Франции.

5. Последний год перед второй мировой войной. Катастрофическое бегство золота из Европы. Отмена последних остатков закона Роберта Пиля в Англии. Дальнейшее снижение курса франка.

Краткую историю первого и второго этапов валютного кризиса читатель найдет в первой главе моей книги «Золото как денежный товар» (Соцэкгиз, М. 1937), а также в моей статье «Валютная разруха капиталистических стран».[138].

История третьего этапа в кратких чертах изложена мною в последней главе вышеуказанной книги.

Я поэтому не буду здесь останавливаться на истории указанных трех этапов, ограничусь только некоторыми общими замечаниями.

В своей валютной политике капиталистические страны после отхода от золотого стандарта вели борьбу по двум основным линиям. Они боролись за рынки сбыта и за перераспределение запасов золота.

Общий мировой товарооборот (без СССР) сократился с 1929 до 1932 г. без малого в 3 раза, упав за это время с 67,6 млрд. старых золотых долларов до 26,2 млрд. Ясно, что в борьбе за возможно большую долю в этом катастрофически сузившемся товарообороте капиталистические государства не останавливались ни перед какими средствами. От валютного хаоса послевоенного периода остался в наследство опыт валютного демпинга. Этот метод конкуренции на мировом рынке возник в тот период стихийно, главным образом как оружие побежденных стран, в первую очередь Германии.

Теперь этим оружием побежденных стали уже сознательно пользоваться и победители в поисках выхода из кризиса.

Английская валюта была сильно переоценена при дефляционной стабилизации 1925 г., продиктованной интересами рантье и стремлением восстановить престиж Лондона как мирового финансового центра.

Это обстоятельство наряду с отсталостью английской промышленности и было основной причиной того, что английский экспорт снизился в 1925 г. и даже в 1929 г. не достиг уровня 1924 г., в то время когда экспорт США возрастал непрерывно с 1922 г., а экспорт Германии с 1923 вплоть до 1929 г.

Удар мирового кризиса по английскому экспорту был ударом по уже больному месту. Англия поэтому не могла не использовать своего отхода от золота для целей валютного демпинга.

Финансовые власти Англии Провели отход фунта of золотого стандарта под лозунгом «Пусть фунт сам отыщет свой уровень!» Несмотря на это, началась понижательная политика Английского банка и казначейства против фунта. Последний быстро покатился вниз. Среднемесячный курс фунта в декабре 1931 г., т. е. на третий месяц после отхода фунта от золотого стандарта, был равен 69,3% старого паритета.

После некоторого повышения, максимум которого был достигнут в апреле 1932 г. (77,1% старого паритета), курс фунта стал опять плавно спускаться с небольшими перерывами, достигнув в октябре 1934 г. 60% старого паритета.

Дешевизна английской валюты не могла в условиях небывалого кризиса поднять английский экспорт. Зато благодаря дешевизне английской валюты падение английского экспорта замедлилось.

Экспорт в процентах к 1929 г.

В золотом выражении картина получается иная.

Экспорт Англии в процентах К 1929 г. (в золотом выражении).

Можно подумать, что вся политика новейшего валютного демпинга является самообманом, что исключительно для самоутешения финансовые власти Англии устроили так, чтобы каждый доллар, получаемый ими извне, означал не 1/4,86 фунта, а 1/4, 2/7 и т. д.

Чтобы разобраться в этом вопросе, посмотрим, каково было в Англии движение цен после отхода от Золотого Стандарта.

Движение индексов оптовых цен (а) и стоимости жизни (в) (1929 г.=100).

Разрыв (в пунктах) между индексом оптовых цен и индексом стоимости жизни (1929 г.=100).

Движение индекса заработной платы в Англии (1929 г.=100).

Из приведенных таблиц видно:

1. С начала кризиса до отхода Англии от золотого стандарта (1930 и 1931 гг.) индекс оптовых цен упал в Англии ниже, чем в США, Германии и Франции.

2. После отхода Англии от золотого стандарта падение оптового индекса в Англии замедляется в 1932 и 1933 гг. в сравнении с указанными тремя странами.

С 1934 г. сравнимость осложняется рефляционными мероприятиями США, установлением фашистского режима в Германии и продолжением углубления кризиса во Франции, где, как известно, низшая точка была достигнута лишь в 1935 г.

Данные за 1932 и 1933 гг. показывают, что отход от золота того стандарта имел в Англии определенное повышательное влияние на внутренние цены, которое выразилось в замедлении их падения. Это влияние могло осуществиться через вздорожание импортного сырья, вследствие чего возросла себестоимость продукции, а также через вздорожание импортной готовой продукции, ослабившее иностранную конкуренцию и действовавшее как повышение ввозных пошлин.

Совершенно ясно, что это повышательное влияние на цены, а следовательно понижающее влияние на покупательную силу денег не может итти ни в какое сравнение с падением курса фунта. Иначе говоря, падение курса английской валюты хотя и оказало некоторое влияние на внутренние цены, но это влияние аналогично тому, которое оказывает движение большого плеча рычага на движение гораздо меньшего плеча.

Для демпинговой политики необходим определенный разрыв между внутренними и внешними ценами, необходимо такое положение, при котором иностранный покупатель, купив по дешевой цене валюту данной страны, мог бы потом за эту валюту дешево купить товары. В противном случае иностранный покупатель проиграет на дороговизне товаров то, что выиграет от дешевизны валюты, и торговля с данной страной потеряет для него ту притягательную силу, на которую рассчитана валютно–демпинговая политика.

В разрыве между внутренним и внешним падением цен заинтересован и экспортер. Если внутренние цены возрастут не в меньшей мере, чем возрос в его стране курс полученной им иностранной валюты, то он ничего не выиграет от падения курса валюты его страны. Получив за вырученную им иностранную валюту больше отечественных дензнаков, он принужден будет во столько же раз больше отдать отечественных денежных знаков за все, что он будет покупать внутри страны, не говоря уже о покупках за границей.

Приведенные выше цифры показывают, что отход фунта от золота создал в Англии положение, при котором:

1. Экспортер, получив за свой товар, скажем, 100 тыс. фр., мог получить за них в сентябре или октябре 1933 г. (когда 1 ф. ст. был равен примерно 80 фр.) около 1250 ф. ст. вместо 800 ф. ст., которые он получил бы до отхода фунта стерлингов от золота.

2. Каждым фунтом стерлингов, вырученным по экспорту, экспортер мог погасить по–прежнему задолженность внутри страны на 1 ф. ст., несмотря на то, что на приобретение 1 ф. ст. он теперь тратит гораздо меньше валюты. Вообще повышательное влияние отхода фунта от золота на цены, как и понижательное влияние на курс фунта облегчило для торговли, промышленности и государства бремя задолженности, выраженной в фунтах, а в фунтах были выражены долги не только кредиторам, живущим в Англии, но и масса долгов иностранцам.

3. За каждый фунт стерлингов, за который экспортер отдал иностранной валюты или золота на 36% меньше, чем отдал бы до сентября 1931 г., он может получить рабочей силы (если даже исходить из официальной статистики) на 2,6% больше прежнего.

4. За каждый фунт стерлингов экспортер мог получить внутри страны товаров в среднем лишь на 1–2% меньше, чем мог бы получить, если бы не было влияния внешней инфляции на внутренние цены.

Отход от золотого стандарта вызвал соответствующее вздорожание импорта. Это обстоятельство уменьшило конкуренцию иностранных продуктов на английском рынке, что было некоторым плюсом для английской промышленности.

Вздорожание импорта означало вздорожание сырья и предметов питания, которые Англия получала из–за границы. Это обстоятельство могло бы аннулировать огромную часть тех выгод, которые Англия получала отойдя от золотого стандарта, если бы под давлением отхода Англии от золотого стандарта то же самое не принуждены были сделать важнейшие поставщики Англии – ее доминионы и скандинавские страны. Выручая за свой экспорт главным образом английские фунты, экспортеры этих стран терпели бы огромные убытки от обесценения английской валюты, если бы эти страны не вступили в стерлинговый блок и в свою очередь не обесценивали бы систематически своей валюты вслед, за английской. Спасая себя от разорения, страны «стерлингового блока» в то же время избавляли Англию от переплат по импорту, которые должны были возникнуть в результате отхода фунта от золота.

В общем понижение курса фунта дало Англии:

1) облегчение бремени задолженности промышленности, торговли и государства.

2) увеличение конкурентоспособности на мировом рынке.

3) уменьшение иностранной конкуренции на внутреннем рынке.

4) сплочение вокруг Англии стран стерлингового блока.

5) Last but not least – средства для увеличения своего золотого запаса.

Выбрасывая на мировой рынок фунты стерлингов для понижения курса фунта, Англия получала взамен своей бумаги золото или разменную на золото валюту.

С другой стороны, английская буржуазия, снизив курс фунта, потерпела, конечно, убыток на ссудном капитале, помещенном за границей, а именно на той части, которая была помещена не в виде акционерных инвестиций, а в виде займов.

Стерлинговый блок создал очень глубокую брешь в системе золотого стандарта капиталистического мира. Фактически, а не только на бумаге остались верны золотому блоку только США Франция, Голландия, Швейцария, Бельгия.

Они быстро почувствовали всю тяжесть положения, создавшегося для них решительным отрывом фунта от золотого паритета. Так, экспорт США снизился в 1932 г. в сравнении с 1931 г. на 33,73%. Экспорт Франции снизился на 35,26%, Германии – на 40,21%, между тем как экспорт Англии снизился в 1932 г. в сравнении с 1931 г. только на 6,11%.

Отход от золотого стандарта улучшил не только торговый, но и золотой баланс Англии. Ниже, в разделе о движении золота, мы увидим, как после отхода фунта от золота желтый металл хлынул из США в Европу.

Примеру Англии принуждены были последовать через 1,5 года и США. Последний толчок к отходу доллара от старого паритета был дан кредитным кризисом первой четверти 1933 г.

Сделанная летом 1933 г. на экономической конференции в Лондоне попытка договориться о стабилизации валют не дала результата. Формальную ответственность за неудачу этой попытки взяли на себя США. Они отказались от всяких соглашений по вопросу о стабилизации валют ввиду того, что доллар к тому времени еще не достиг намеченной для него степени обесценения. Фактически сопротивлялась соглашениям и Англия и ее доминионы. Франции удалось объединить вокруг себя страны, в которых борьба за и против отхода от золотого стандарта еще не закончилась. Из стран, вошедших в золотой блок, фактически сохранили размен банкнот на золото Франция, Голландия, Швейцария и Бельгия.

Во Франции, Голландии и Швейцарии сопротивление рантье отдалило неизбежный отход от золота еще на три года, до осени 1936 г. После того как французская крупная буржуазия в борьбе с народным фронтом стала в массовом порядке увозить свои капиталы из страны, французский франк отошел от золота. За ним тотчас последовал и швейцарский франк и голландский гульден.

Бельгия, для хозяйства которой экспорт имеет еще более жизненное значение, чем для Англии, еще раньше (в марте 1935 г.) снизила паритет белги на 28%.

Глава 2 Методы отхода от золота

Несмотря на то, что причины и целевые установки отхода от золотого стандарта были во всех указанных странах более или ’менее сходны, самые методы выполнения этого шага были различные в отдельных странах.

Больше всего дальновидности обнаружили в этом деле английские финансовые власти. Они сразу поняли, что отход от золотого стандарта – дело не кратковременное, что это во всяком случае шаг, который делается всерьез и надолго. Обжегшись уже один раз на дефляционной стабилизации 1925 г., они теперь предпочли не связывать себе рук твердо установленным паритетом. После крутого спуска курса фунта к концу 1931 г. до 69,3% его прежнего паритета и после подъема до 77,1%» имевшего, как мы указали выше, место в апреле 1932 г. под давлением прилива иностранных капиталов, в Англии создается Exchange Equalisation Account – специальный орган для регулирования курса валюты (это регулирование валюты до конца 1938 г. сводилось почти исключительно к тому, чтобы в одних случаях снижать курс фунта, а в других случаях не давать ему подниматься) и для увеличения золотых запасов Англии. После этого курс фунта начинает спускаться, достигнув в конце 1933 г. 66,85% старого паритета.

После того как доллар в январе 1934 г. был девальвирован до 59,06% его прежнего паритета, фунт снизился в свою очередь к октябрю того же года до 60% своего прежнего паритета, и вокруг этого уровня курс колебался с значительными отклонениями примерно до сентября 1938 г.

В США отход от золотого стандарта сложился иначе. Именно потому, что в США проводилась достаточно интенсивная политика кредитной экспансии внутри страны, власти не пожелали оставить надолго курс доллара, если можно так выразиться, в подвешенном состоянии, подобно тому как это сделала Англия. Последнее было нежелательно и с точки зрения престижа доллара как мировой валюты. Беспрерывное манипулирование курсом валюты, имевшее место в Англии, не было удобоприменимо в США еще ввиду того, что здесь оппозиция правительству была активнее, чем в Англии. Оппозиция здесь более энергично ставила палки в колеса правительственных мероприятий, и в силу этого необходимость изо дня в день устанавливать уровень курса доллара здесь могла бы вызывать больше осложнений, чем в Англии.

Твердый курс доллара был желателен и для более регулярного прилива золота в страну. В силу всех этих и ряда иных причин Рузвельт, дав доллару для более или менее плавного снижения курса время с марта 1933 г., когда был прекращен размен доллара на золото, до января 1934 г., добился от конгресса права снизить золотой паритет доллара до 50%, На основании этого права Рузвельт снизил паритет доллара на 40,94%, установив покупную цену золота в 35 долл. за унцию вместо прежней цены в 20,67 долл.

Таким образом, вместо свободно колеблющегося паритета валюты, установленного в Англии, США пошли по пути более или менее определенной девальвации. Более или менее потому, что Рузвельт, как мы указали, оставил за собой право дальнейшего снижения паритета доллара до 50% и тем самым право увеличения покупной цены золота до 41,34 долл. за унцию. Это ему было необходимо для того, чтобы иметь возможность быстро принять необходимые меры, если Англия захочет пойти по пути дальнейшего снижения курса фунта.

Путь отхода Бельгии от старого паритета был более извилист.

Благодаря невозможности конкурировать с странами, отошедшими от золота, и усилившемуся отливу капиталов из страны в Бельгии в марте 1935 г. была отменена обязанность Национального банка обменивать банкноты на золото, и вместе с тем были установлены пределы обесценения белги между 75 и 70% паритета 1926 г. Фактически, как мы указали, белга была девальвирована до 72% прежнего паритета. В апреле 1936 г. белга была окончательно девальвирована на основе вышеуказанного паритета, причем официально был восстановлен размен банкнот на золото.

Франция для своего отхода от золота избрала в сентябре 1936 г. новый путь, средний между фактической беспаритетностью фунта и «твердым» паритетом доллара. Не установив нового золотого паритета для франка, закон установил границы колебаний золотого паритета франка между 43 и 49 мг золота 900–й пробы, т. е. между 74,79 и 65,63% паритета 1928 г. Примерно такие же границы колебаний были установлены для франка в Швейцарии – 215–190 мг чистого золота, т. е. 74,06–65,44% старого паритета.

Из стран золотого блока примеру Англии последовала в 1936 г. только Голландия, не установившая для гульдена никакого паритета, а фактически давшая курсу гульдена возможность «дрейфовать» около 82% старого паритета.

Тот факт, что Франция, Швейцария и Голландия снизили в 1936 г. курс своей валюты в меньшей степени, чем это сделали Англия и США, объясняется, во–первых, более сильным влиянием рантье в этих странах, а во–вторых, давлением тройственного соглашения по валютным вопросам между Англией, США и Францией, к которому потом присоединились Голландия, Швейцария и Бельгия.

После того как то или иное изобретение становится общим достоянием, исчезает та сверхприбыль, которую оно доставляет применившим его предпринимателям. Подобно этому все преимущества, которые получила Англия благодаря отходу от золотого стандарта, сходили на–нет по мере того, как разрушался золотой блок.

Казалось бы, что когда все капиталистические валюты подверглись обесценению и когда валютный демпинг не давал уже ни одной из капиталистических стран решающих преимуществ, настало время для того, чтобы всем притти к соглашению о стабилизации валют на новом уровне. Казалось бы, что тройственное соглашение и было одним из первых шагов в этом направлении. На самом деле это было не так. Договориться о равной мере обесценения, об одинаковой скидке со старых паритетов нельзя было уже потому, что исходные паритеты, от которых оторвались начиная с 1931 г. основные капиталистические валюты, уже не были во всех случаях старыми паритетами из–за еще ранее произведенных девальваций (Франция, Италия, Бельгия). Нельзя было бы договориться об одинаковом обесценении валют с теми странами, которые, По примеру фашистской Германии, избегали официального обесценения валюты, прибегая к различным манипуляциям, для того чтобы не терпеть ущерба от «устойчивости» своей валюты, продавая последнюю из–под полы по дешевке и устанавливая для различных типов сделок различные нормы фактического обесценения валюты. Нельзя было бы договориться об одинаковом обесценении валют для всех стран по той причине, что при обострившейся неравномерности развития капитализма такое равенство было бы самым явным неравенством. Наконец, как это прекрасно показал пример Франции, которая после упорной защиты золотого стандарта принуждена была девальвировать свою валюту несколько раз подряд, налицо не было тех условий, при которых какие бы то ни было соглашения могли бы обладать прочностью.

Что же касается тройственного соглашения, то оно вовсе не имело целью достижение равномерности обесценения валют. Тройственное соглашение сводилось по существу к тому, чтобы ограничить Францию при проведении ею девальвации франка, а именно, чтобы последний был обесценен в меньшей мере, нежели фунт и доллар. Несмотря на это, франк вскоре вышел в первые ряды обесцененных валют, оставив далеко за собой фунт и доллар.

Несмотря на внешние различия в методах отхода от золотого стандарта, ни одна из капиталистических стран не считала положение своей валюты прочным и установленным на более или менее долгое время. Англия и Голландия ничем не замаскировывали того обстоятельства, что их валюты не имеют установленного паритета. Рузвельт придавал большое значение своему праву добавочно девальвировать валюту и в 1939 г. потратил немало усилий, чтобы это право сохранить. Что же касается Франции, то, как мы уже говорили, она успела после 1936 г. еще дважды девальвировать свою валюту. 30 июня 1937 г. во Франции, под давлением острого финансового кризиса, границы колебания курса франка упраздняются, и курс франка сразу падает до 1/133 ф. ст. вместо прежних 1/105–1/110. 13 мая 1938 г. под давлением нового экономического кризиса Франция вновь снижает курс франка до 1/179 ф. ст. – три последовательные девальвации в течение года и восьми месяцев.

Глава 1 К вопросу о «механизме» функции золота как меры стоимости в условиях простого товарного производства

Прежде всего о «механизме» обмена по стоимости вообще. Критикуя в своей гениальной работе «Закон стоимости и норма прибыли» Зомбарта и Конрада Шмидта, стремившихся свести закон стоимости к одной логической абстракции, и иллюстрируя слова Маркса о том, что «...является вполне правильным рассматривать стоимости товаров не только теоретически, но и исторически, как prius цен производства», Энгельс рисует картину обмена товаров в докапиталистических условиях:

Эта ясность, это взаимное знакомство обменивающихся с условиями работы каждого из них не распространяется, конечно, на вое обмениваемые продукты. Энгельс спрашивает:

И отвечает:

Здесь Энгельс показывает нам два одинаковых по существу, но различных по степени сложности примера процесса регулирования обмена количеством содержащегося в товарах общественно–необходимого труда.

В первом примере количество труда, необходимого для производства обмениваемых товаров, известно обменивающимся.

Во втором примере это количество определяется «в потемках, ощупью, окольными путями», причем нахождению правильного пути в каждом отдельном случае содействует «необходимость для каждого в общем и целом выручить свои издержки». Издержки взяты здесь не в капиталистическом смысле. В издержки входит вся стоимость, созданная трудом.

Но вот «с точки зрения практики решающим мерилом стоимости стали деньги, и это тем более, чем разнообразнее становились товары, служащие предметами торговли, чем более они притекали из отдаленных стран и, следовательно, чем меньше можно было учесть необходимое для изготовления этих товаров рабочее время».[143].

Выполнение функции мерила стоимости облегчается для денежного товара тем обстоятельством, что благодаря огромному числу сделок купли и продажи, совершаемых при его посредстве, достигается сравнительно выходящая за обычные рамки фиксация его менового отношения к другим товарам.[144].

В периоды сравнительной неизменности условий производства денежного товара довольно твердо устанавливается тот стоимостный уровень, вокруг которого колеблются товарные цены (конечно, оставляя в стороне изменение трудоемкости производства тех или иных товаров). Ясно, что для того, чтобы этот фиксированный уровень был нарушен, требуется определенный сдвиг в производительности труда, применяемого для производства денежного товара, сдвиг не случайный, не единичный, а имеющий значительный удельный вес.

Возникает вопрос, каким путем происходят эти сдвиги в меновых отношениях товаров к деньгам, иначе говоря, сдвиги в уровне цен, неизбежные в тех случаях, когда меняется производительность труда в производстве самого денежного товара? Каким образом старая фиксация нарушается и заменяется новой?

Вопрос о связи трудовой стоимости денежного товара с уровнем цен весьма ясен, если его поставить абстрактно. Как ни велики привилегии денежного товара в сфере обращения, его рыночная эффективность лимитируется тем трудом, который приходится тратить на его производство. Если за день труда, содержащегося в деньгах, придется отдавать два дня труда, содержащегося в товарах, людям будет выгоднее производить прямо деньги, нежели производить товары и потом превращать их в деньги.

Возможность производства денег вместо получения их в сфере обращения неизбежно должна установить более или менее эквивалентные меновые отношения между деньгами и другими товарами. Пока условия производства денежного товара для каждого прозрачны и понятны, нет той причины, которая заставила бы общество длительно отдавать за деньги другие товары в грубо неэквивалентных пропорциях.

В такой постановке мы получаем ответ на вопрос о том, как могут перемены в условиях производства одного товара менять цены всех других товаров. Ясно, что как бы мал ни был удельный вес денежного товара в общем товарном производстве, его рыночная эффективность будет лимитироваться в конечном счете его трудоемкостью. Следовательно, изменения в его трудоемкости должны отразиться на ценах всех товаров.

Но такая простая постановка вопроса возможна лишь до тех пор, пока место денежного товара занимает такой товар, производство которого не требует никаких специфических условий, например скот. Когда деньгами становятся благородные металлы, когда месторождения последних в культурных странах истощаются, когда, словом, в большинстве стран денежным товаром является товар импортного происхождения, притом с весьма различной для каждого места добычи трудоемкостью, вопрос о связи трудовой стоимости с уровнем цен приобретает вид неразрешимой проблемы.

Во второй главе первого тома «Капитала» Маркс пишет:

Попытаемся проследить, как происходит встреча товаров с благородными металлами непосредственно у мест производства последних. Для простоты мы сначала возьмем условия простого, д следовательно еще недостаточно развитого товарного производства.

В главе третьей первого тома «Капитала» Маркс пишет:

Отсюда прежде всего видно, что самая проблема касается тех периодов, когда в стоимости самого мерила стоимости происходят изменения, т. е. когда происходят изменения в производительности труда, применяемого для добычи золота.

Маркс подчеркивает, что «в прореху» сферы обращения денежный материал проникает в качестве товара данной стоимости. Маркс указывает особую роль тех товаров, которые обмениваются на благородный металл непосредственно у источника последнего. Наконец, он указывает значение «заражения» одного товара другим при изменении стоимости самого мерила стоимости.

Из первого момента (характера непосредственно товарного обмена) явствует, что «механизм» установления количественных отношений для обмена денежного товара на другие товары у «прорехи» тот же, что и для взаимного непосредственного обмена других товаров.

Второй момент: роль товаров, обменивающихся на денежный товар непосредственно у источника последнего.

Меновые отношения между этими товарами и золотом могут колебаться вокруг отношений трудовой стоимости, но не могут намного оторваться от последних.

Действительно, мы на примере хотя бы первого периода золотодобычи в Калифорнии видим, как мало устойчива грань между частью населения, занятой непосредственно на золотодобыче, и той частью, которая обслуживает золотоискателей. Человек вчера сидел на треножке и тачал сапоги, сегодня он бросил свой сапожный инструмент и пошел на золотодобычу, завтра, если окажется, что с шилом и дратвой в руках можно добыть золота больше, нежели работая заступом и тазом, он вернется к своему старому делу. Для получения золота здесь существуют два пути: производство золота и производство товаров, нужных обладателям золота, в данном случае его производителям (возможность получения золота нетрудовым путем мы оставляем пока в стороне). Такие же два пути здесь существуют для получения сапог, хлеба и т. д.: либо производить эти товары, либо производить то золото, взамен которого их можно получить.

О быте золотоискателей в первые годы добычи золота в Калифорнии Клеланд пишет:

Ясно, что возможность перехода от добычи золота к охоте и обратно или даже просто сочетание одного дела с другим не допускает грубой неэквивалентности при обмене на золото товаров, нужных золотоискателям. При свободе перехода от производства золота к производству других товаров и обратно или же при возможности сочетания добычи золота с другой работой меновые отношения между товарами и золотом не могут намного оторваться от отношений трудовой стоимости.

Для того чтобы эта возможность оказывала свое действие, вовсе не нужно, чтобы каждый производитель ее сам попробовал, так же как для того, чтобы люди учитывали ядовитость мышьяка, нет надобности, чтобы каждый это испытал на себе.

Достаточна возможность перехода от производства золота к производству других товаров и обратно, а также совмещения того и другого, достаточно нескольких опытов этого рода, чтобы относительная трудоемкость того или иного товара и золота легла в основу менового отношения этого товара с золотом.

До сих пор наш анализ шел по аналогии с первым примером, который мы находим у Энгельса, примером, когда количество труда, необходимого для производства обмениваемых товаров, известно обменивающимся. В случаях же, аналогичных второму примеру Энгельса, т. е. когда на золото обмениваются товары, трудоемкость которых трудно поддается учету, здесь меновые отношения по труду также устанавливаются «в потемках, ощупью, окольными путями», причем, как указывает Энгельс, нахождению правильного пути содействует «необходимость для каждого в общем и целом выручить свои издержки», и, как мы уже заметили выше, издержки производства здесь берутся не в капиталистическом, а в общественном смысле, т. е. включая сверх стоимости потребленных средств производства не стоимость или цену рабочей силы, а бею стоимость, создаваемую трудом производителя. Выручить свои издержки – значит оправдать труд, вложенный в данный товар, в среднем не хуже, чем обычно оправдывается труд, вложенный в другие товары.

Третий момент – «заражение».

Роль товаров, которые непосредственно обмениваются на золото как на товар у места его производства, такова, что при сдвигах в трудоемкости добычи золота они первые устанавливают с золотом новые меновые отношения, основанные на трудовой стоимости, и тем самым новый фундамент образования цен, новый уровень колебания последних. Через эти товары, путем «заражения», передаются ценам других товаров те изменения, которые вытекают из изменения условий производства благородных металлов.

Совершенно нетрудно понять, как в условиях простого товарного хозяйства происходит то «заражение» одних товаров другими, о котором говорит Маркс.

Допустим, что вследствие увеличения производительности труда в золотопромышленности (открытие богатых мест добычи, улучшения методов добычи) возросла цена хлеба, мяса, одежды, железа, дров и ряда других товаров, непосредственно обмениваемых на золото у места производства последнего.

При этих условиях производство такого товара, который золотоискателям не нужен, скажем, производство плугов, «ос, серпов и т. д., сделается очень невыгодным, если производитель, покупая свои средства производства и средства потребления по новым повышенным ценам, принужден будет продавать свою продукцию по ‘старым ценам. Ясно, что он постарается повысить цены и на свою продукцию. Конкуренция не может очень долго мешать ему в этом деле, так как из невыгодной отрасли производства раньше или позже произойдет отлив труда, вследствие чего давление конкуренции ослабеет и повышение цен будет достигнуто.

При уменьшении производительности труда в производстве денежного товара (истощение золотых россыпей и рудников) все изменения происходят в обратном направлении. Товары, обменивающиеся на денежный товар непосредственно у источников их производства, подешевеют. Прямо или через посредство добавочных звеньев это вызовет снижение цен и на плуги, серпы и т. д.

Если наш продавец этих товаров будет упорно держаться старых цен, конкуренты научат его уму–разуму.

«Заражение» цен в районах, не производящих золота, происходит через цены районов, где последнее добывается.

В межрайонном «заражении» проявляется общая тенденция цен к выравниванию.

Как только в районах, где добывается золото, новый уровень цен входит в норму, область действия этого уровня должна постепенно, но неуклонно распространяться по всем направлениям. Всякие местные особенности могут только модифицировать влияние этого фактора, но не могут его окончательно аннулировать.[148].

Рассматриваемый нами процесс «заражения» протекал бы очень просто, если бы в мире существовала только одна «фабрика цен», т. е. только одно место добычи золота. На самом деле во всякое данное время таких решающих мест добычи золота бывает несколько с весьма различным уровнем производительности труда. Это обстоятельство вносит в процесс установления трудовых эквивалентов между золотом и товарами большую сложность. Влияния разных мест добычи золота сталкиваются, как и вообще влияния разных мест производства товаров одного и того же рода. Но эта сложность не меняет существа процесса.

Количественники, игнорируя трудовую стоимость товаров и посредствующую роль товаров, непосредственно обмениваемых на золото у места его производства, рассматривают встречу денег и товара в сфере обращения просто как встречу двух товаров. Движение цен, по их представлению, определяется тем, чего предложено больше, денег или товаров, иначе говоря, цены определяются количеством денег, имеющихся в обращении.

Недалеко от них ;ушли некоторые экономисты, воображающие себя марксистами. Они готовы признать связь между движением цен и движением производительности труда в золотопромышленности, но, обходя прямое указание Маркса на роль товаров, непосредственно обменивающихся на золото у места его производства, они из изменения производительности труда в золотопромышленности выводят изменение количества денег в обращении, причем отмежевываются от откровенных количественников, признавая то положение, что лишние деньги уходят из сферы обращения в сокровища, а недостающие деньги выходят из сокровища в обращение. На вопрос же о том, каким образом изменение производительности труда в золотопромышленности вызывает изменение уровня цен, они никакого ответа дать не могут.

В действительности же, как мы видим, действие уровня производительности труда в золотопромышленности на цены идет не через увеличение или уменьшение количества золота (как показал Маркс, самое количество денег в обращении зависит от суммы цен товаров и скорости обращения денег, а следовательно, лишнего золота в обращении не бывает), а через товары, обмениваемые на золото у мест его добычи, и через «заражение» ценами этих товаров цен других товаров.

Особенность «непосредственно обмениваемых товаров» в том именно и состоит, что они встречаются с золотом у места его производства. Возможность перелива труда из производства этих товаров в производство золота и обратно ограничивает колебание цен этих товаров вокруг их стоимости.

Слишком большому отклонению цен этих товаров от их стоимости вверх мешает возможность перехода части золотоискателей к производству этих товаров исключительно или по совместительству с добычей золота. Слишком большому отклонению цен этих товаров вниз от их стоимости мешает возможность перехода части их производителей на добычу золота.[149].

Эти товары, таким образом, первые фиксируют свое отношение к золоту на основе новых условий производительности труда в добыче последнего, первые получают новые цены в золоте. От них фиксация новых цен путем «заражения» передается другим товарам.[150].

Многих вводит в заблуждение тот факт, что в местах, где добывается золото, в моменты золотого бума цены делают резкий скачок вверх. Из этого они делают вывод, будто уровень цен есть функция количества золота в обращении, а не наоборот.

Нужно принять во внимание, что в этих случаях сочетается влияние следующих факторов:

1. Наплыв большого количества людей в местности со слабо развитым транспортом резко повышает для этой местности трудовую стоимость товаров по той причине, что последние начинают производиться и транспортироваться самыми отсталыми методами. (Не следует забывать, что транспорт является завершительной стадией производства.)

2. Большой Заплыв людей в малонаселенные места и отвлечение работников из других отраслей золотым бумом создают резкий разрыв между спросом и предложением, а следовательно значительные отклонения цен от стоимости. Но платежеспособный спрос вызывает предложение, поэтому оба указанных явления имеют временный характер. Они исчезают, когда налаживается транспорт, связь и торговая сеть и когда начинается обратный отлив труда из золотопромышленности в другие отрасли.

3. Спрос возрастает и оттого, что отдельные «счастливцы», которым удалось добыть много золота, начинают безалаберно его тратить. Но это явление опять–таки только повышает цены над стоимостью, причем оно характерно, во–первых, лишь для очень незначительной части золота, а именно для золота, добытого людьми, у которых нашли сочетание удача и «широкая натура»; во–вторых, для первого шага этой незначительной части золота, ибо как только это золото попадает в руки кабатчиков и т. д., оно в первую очередь становится объектом накопления.

В том, что количество золота, взятое само по себе, безразлично для функции золота как меры стоимости, нет ничего удивительного. Как известно, для выполнения этой функции не нужно ни одного грамма реального золота. Другое дело функция золота как средства обращения и платежа. Во всякое данное время обращение, в зависимости от общего объема работы денег и скорости обращения, требует определенного количества средств. Поэтому так важна была роль великих открытий благородных металлов для развития торговли и промышленности. «...Усилившийся привоз благородных металлов, начиная с XVI столетия, представляет существенный момент в истории развития капиталистического производства».[151] Но и по отношению к функциям средства обращения и платежа следует помнить, что эффективность денежного товара во много раз увеличивается скоростью обращения, взаимным погашением платежей и разными заместителями денег.

Глава 2 Механизм функции золота как меры стоимости в условиях капитализма

Ряд осложнений вносит в рассматриваемый нами вопрос широкое развитие производства товаров и массовое превращение рабочей силы в товар.

Правда, добыча золота еще долго продолжает производиться в значительной своей части достаточно примитивно. Большую роль продолжает играть золото, добытое отдельными старателями. Зато в производстве товаров происходит настоящая революция, которая не могла не найти отражения и в золотопромышленности.

Описанный выше путь изменения золотых цен товаров при изменении производительности труда в производстве денежного материала усложняется в условиях капитализма следующими моментами:

1. Цены при капитализме колеблются не вокруг стоимости товаров, а вокруг их цен производства (капиталистических издержек производства плюс средняя прибыль).

2. Эмиссионные банки устанавливают твердую, «цену» на, золото.

3. В эпоху империализма основные месторождения золота попадают в руки капиталистических монополий.

4. В период мировых войн золото уходит из обращения, причем между золотыми ценами и ценами, выраженными в бумажной валюте, возникают разрывы, гораздо более устойчивые и иного характера, нежели при обычных инфляциях.

Рассмотрим все эти моменты со стороны их отношения к роли золота как меры стоимости.

Отлив производителей из менее выгодных в более выгодные отрасли производства теперь опосредствуется отливом капиталов в погоне за более высокой нормой прибыли. Но опосредствование не означает снятия.[152].

Капитализм не только не уменьшает переливов рабочей силы из одной отрасли в другую, а, как правило, наоборот, сильно их увеличивает. И при капитализме рабочая сила переливается из менее выгодных в более выгодные отрасли промышленности, но здесь выгодность определяется не тем, в какой мере непосредственный производитель выручает свои издержки (полностью, с лихвой или с ущербом), а тем, какую прибыль выручает капиталист сверх капиталистических издержек. И здесь решающим звеном исследуемой нами передаточной цепи, ведущей от изменений производительности труда в производстве денежного товара к ценам, являются товары, которые обмениваются на денежный товар непосредственно у источников его производства.

Будем говорить конкретно о золоте. Возьмем известный исторический пример скачка производительности труда в золотопромышленности: конец 40–х годов и начало 50–х годов прошлого столетия в связи с открытием богатейших месторождений золота в США и в Австралии.

Вначале, как известно, и в США и в Австралии разрабатывались главным образом поверхностные россыпи. Для добычи золота здесь нужны были тогда лишь здоровые руки, выносливость, кирка, лопата, таз и некоторый запас продовольствия. Самостоятельные «старатели» добывали здесь вначале золото на собственный страх и риск. Влияние скачка производительности труда в добыче золота на «непосредственно обмениваемые» товары в основном шло, как мы показывали выше, по пути, имевшему много общего с условиями простого товарного производства. Оставим поэтому в стороне этот «медовый» месяц[153] и перейдем к тому времени, когда «старательская» добыча отошла на задний план и когда началась капиталистическая эксплоатация рудников.

Золотопромышленность, как известно, за все, нужное ей в порядке воспроизводства, расплачивается не чем иным, как золотом. Существо дела, как мы увидим далее, не меняется, если золотопромышленники обменивают свое золото на банкноты или на чековые книжки и расплачиваются со своими поставщиками посредством банкнот или чеков. Когда в дело вступают капиталисты, уровень цен на «непосредственно обмениваемые товары», по крайней мере в районах, близких ко вновь открытым месторождениям, уже поколеблен старательским обменом. Но наш анализ не пострадает, если мы и отвлечемся от этого факта, который сам по себе весьма важен. Допустим, стало быть, что к тому моменту, когда за добычу золота во вновь открытых крупных месторождениях принимаются капиталисты, прежний уровень колебания цен, установившийся и фиксировавшийся на основе старых условий добычи золота, еще прочно держится. Это значит, что золотопромышленность в среднем будет получать прибыли по норме, которая намного превышает среднюю.

Посмотрим, как поведут себя в этих условиях цены «непосредственно обмениваемых товаров».

«Непосредственно обмениваемые товары» – это в условиях капитализма в первую очередь те товары, которые необходимы для добычи золота, прежде всего рабочая сила. Это значит, что в список товаров, необходимых для золотопромышленности» входят все предметы потребления рабочего. Но кроме этого в указанный список теперь входит большой ассортимент средств производства: железо, уголь, ртуть, строительные материалы и т. д.

Отличие этих товаров от прочих состоит в том, что если для других товаров есть только один путь превращения в золото, а именно путь продажи, то для указанных выше товаров в определенной комбинации есть в странах золотодобычи еще и другой путь, путь производственный. Применив вышеуказанные товары в золотопромышленности, можно получить при их посредстве золото. И вот именно это обстоятельство, а отнюдь не возрастание количества золота, вносит прочные изменения в цены элементов себестоимости золота, ибо то количество золота, которое получается ют !продажи этих товаров, не может в странах, где добывается золото, долго и резко отличаться от того количества золота, которое можно добыть при их помощи.

Могут спросить, причем тут «производственный путь»? Отчего не сказать прямо, что на товары, нужные для золотопромышленности, увеличиваются спрос и вследствие этого возрастают цены этих товаров?

Рост спроса на товары, нужные для золотопромышленности, в таких случаях действительно дает толчок росту цен на эти товары.

Но в том–то и дело, что такое конъюнктурное изменение цен не может быть основой структурного изменения цен, ибо спрос вызывает, как известно, предложение, и, когда последнее в достаточной мере возрастает, цены товаров, нужные для золотопромышленности, могут вернуться к старому уровню или даже упасть ниже, несмотря на то что производительность труда в золотодобыче увеличилась. Но именно «производственный путь», именно то обстоятельство, что при помощи определенных товаров можно получить золото, не позволит цене этих товаров намного }отклониться от того количества золота, которое можно получить при их помощи.

Конечно, для того чтобы добывать золото, нужны определенные рудники или россыпи. Но поскольку речь идет о странах, добывающих золото, здесь всегда имеется большое количество участков, находящихся за гранью рентабельности и ждущих своего вовлечения в эксплоатацию при снижении издержек последней. Часть таких мест добычи принадлежит золотопромышленным фирмам. Другая часть ждет покупателей. Правильно поставленные разведки в золотоносных районах часто обнаруживали весьма рентабельные месторождения на участках, которые еще не имели хозяев[154] или которые еще можно было приобрести по очень дешевой цене.

Что же касается условий монополистического капитализма, то золотопромышленные монополии не могут понизить цен в золоте нужных им товаров до отрыва от их трудовой стоимости, ибо другие монополисты и аутсайдеры могут приобщиться к превращению указанных товаров в золото:

1) путем разработки руд, которые раньше стояли за порогом рентабельности, а теперь благодаря снижению цен товаров, нужных для добычи золота, стали рентабельными.

2) путем усиления разведывательных работ.

3) мобилизацией контрольных пакетов акций золотопромышленности.[155].

Как известно, монополизация не устраняет ни стихийности и анархичности капиталистического производства, ни конкуренции, ни миграции капиталов.

Благодаря этому еще до сих пор, несмотря на монополизацию наиболее крупных мест добычи золота монополистическими объединениями, наряду с последними функционируют в большом количестве мелкие золотопромышленные предприятия, весьма часто не имеющие своих цехов для производства завершающих операций над продукцией. Таких мелких предприятий по золотодобыче, например, очень много в США и Канаде. Горнопромышленные журналы здесь уделяют много внимания вопросам организации производства на таких мелких предприятиях, причем последние в порядке обмена опытом очень часто публикуют данные о своих достижениях и затруднениях. В условиях роста цены золота благодаря обесценению капиталистических валют мелкие золотопромышленные предприятия возникают во множестве, как грибы после дождя. Часть их берется за разработку участков, которые до тех пор были нерентабельны и доступ к которым в тех или иных условиях остался поэтому свободным. Другая часть берется за обработку отвалов, оставшихся от старых разработок и сохранивших еще некоторый процент содержания драгоценного металла. Наряду с предпринимателями на самых невыгодных участках работают старатели. Для обучения безработных приемам добычи золота в США в 30–х годах открывались специальные курсы. Попытки борьбы с безработицей путем посылки безработных на добычу золота в качестве старателей делались и в Чили.

Следует иметь в виду основное различие, существующее между золотопромышленными и другими монополиями. Во всех отраслях промышленности монополия затрудняет для аутсайдера реализацию продукции. Продукция же золотопромышленности в реализации не нуждается. Это обстоятельство уменьшает и стимулы для борьбы с аутсайдерами и возможности этой борьбы. Монополия в золотопромышленности заключается чаще всего в том, что крупные и крупнейшие объединения забирают в свои руки наиболее рентабельные рудники и россыпи. Неудивительно, если в важнейших местах добычи золота наряду с крупным монополистическим объединением работает масса мелких и мельчайших предприятий, которые то разворачивают работы, то сворачивают их. Что же касается тех крупных открытий новых месторождений золота, которые действительно создают переворот в уровне цен, то здесь, как правило, в первое время главным действующим лицом является самостоятельный золотоискатель и мелкий предприниматель.[156] Монополия приходит потом, захватывая лучшие места, но и тогда для аутсайдеров остается большое поле деятельности на окраинах основных районов.

Вместе с тем нет сомнения, что монополизация мест добычи золота, затрудняя доступ к последним, тем самым замедляет влияние снижения трудоемкости золота на рост товарных цен. В этом отношении золотопромышленность противостоит другим отраслям промышленности, где монополизация замедляет падение цен.

В общем в золотопромышленности, как и в других отраслях производства, монополия только осложняет путь действия закона стоимости, но не изменяет существа этого закона.

В результате повышения производительности труда в золотопромышленности цены товаров, нужных для золотопромышленности, оторвутся в районах последней от старого уровня и начнут колебаться вокруг нового уровня, определяемого соотношением цен производства этих товаров и золота, в конечном счете, соотношением трудовой стоимости. Далее указанным выше путем, в первую очередь через издержки производства, идет «заражение» других товаров. «Заражение» в условиях капитализма облегчается тем, что список товаров, нужных для золотопромышленности, здесь очень велик и что в него входят основные средства производства, необходимые для производства других товаров, и основные средства потребления, необходимые для воспроизводства рабочей силы. Процесс выравнивания цен между районами одной страны и между различными странами делает остальное.[157] Такие факторы, как, например, различие уровня капиталистического развития, плохое состояние транспорта и связи, таможенные пошлины и т. д., могут только осложнить этот процесс, но отнюдь не свести его на–нет.

«Заражение» других стран ценами стран, добывающих золото, облегчается в конкретных условиях современности тем обстоятельством, что основные страны золотопромышленности находятся в британских владениях (Южная Африка, Австралия, Канада), связанных с метрополией тесными торговыми связями, и в США.

Для характеристики влияния значительного расширения добычи золота на другие отрасли промышленности приводим следующее сообщение журнала «Engineering and Mining Journal» (декабрь 1934 г., стр. 572):

Возьмем обратный пример. После того как с вновь открытых россыпей и рудников сняты сливки, когда в первую очередь россыпи, а потом рудники все более истощаются (обыкновенно этот процесс постепенного истощения впредь до нового важного открытия имеет место одновременно во всех важнейших местах добычи золота), производительность труда в золотопромышленности падает. Из–под цен товаров, образующих элементы себестоимости, золото выпадает или, точнее, под ними снижается база, которая их поддерживала,[158] а именно возможность добывать при посредстве этих товаров золото с определенной прибылью. Теперь уже достаточно более или менее значительного толчка в виде снижения спроса, чтобы цены этих товаров, снизившись, уже стали бы потом колебаться вокруг нового, более низкого уровня. Этот первоначальный толчок может быть вызван движением цикла или же может исходить от самой золотопромышленности, ибо ряд месторождений, которые были бы ранее рентабельны, оказываются за порогом рентабельности, а это ударяет в разных пунктах земного шара, в разных районах по спросу на товары, необходимые для добычи золота, и понижает их цены. Но эти понижения, каково бы ни было их происхождение, не могут довести до того, чтобы цена комплекса указанных товаров упала намного ниже того количества золота, которое при новых условиях можно при его помощи добыть, минус прибыль по средней норме.

Таким путем падение производительности труда в золотопромышленности понижает уровень колебания цен указанных товаров. Далее – «заражение» и понижение уровня цен и других товаров. Далее – передача из района в район, из страны в страну.

Соотношение производительности труда в добыче золота, с одной стороны, и в производстве того или иного товара – с другой, определяет, лимитирует колебание цены последнего под влиянием спроса и предложения. Без влияния этого соотношения движение цен представляло бы бесконечный дрейф без руля и без ветрил, а не большее или меньшее колебание вокруг определенного уровня. Вследствие влияния этого соотношения это становится невозможным.

Когда речь идет о соотношении цен каких–либо двух рядовых товаров, то дело обстоит гораздо проще. Допустим, что отношение цены товара А к цене товара В оторвется от их стоимостного отношения в пользу Л, т. е. что меновое отношение товара Л к другим товарам чрезмерно, в отрыве от стоимости, повысится.

В условиях простого товарного производства прилив труда в производство А благодаря его особой выгодности, а в условиях капитализма прилив капитала в производство А вследствие повышения здесь нормы прибыли, создает такое предложение товара Л, которое понизит соотношение товара с другими товарами до уровня их стоимостного отношения и ниже.

Но если мы ка место товара А поставим золото, то указанный выше механизм даст отказ. Самое понятие спроса и предложения в применении к золоту приобретает иной смысл. Всякое предложение товаров и услуг есть спрос на деньги, наиболее адекватной формой которых является золото. Спрос на золото практически безграничен, как практически безгранично его применение либо в качестве покупательного и платежного средства, либо в качестве сокровища. Зависимость потребительной стоимости золота как денег, его общественной потребительной стоимости ст его физического количества совершенно иная, чем зависимость потребительной стоимости любого другого товара от его размеров.

В силу этих обстоятельств противостояние товара и денег отнюдь не равноправно с точки зрения спроса и предложения.

У владельца Д – предмет, нужный всем в неограниченном количестве. У владельца Т – предмет, нужный ограниченному кругу людей в ограниченном размере.

Стоимость Т нуждается в реализации. Стоимость Д в реализации не нуждается.

Если бы стоимостные отношения рядовых товаров и золота могли проявиться только через сферу обращения, разница между позициями Т и Д в сфере обращения, более сильная позиция Д, мешала бы эквивалентности обмена Д на Т.

Вот здесь–то и сказывается значение тех товаров, которые кроме связи с золотом через сферу обращения имеют связь с ними через сферу производства. Это такие товары, как рабочая сила, стройматериалы, уголь и т. д., применив которые в процессе труда можно произвести золото. Их сила в том, что, как мы видели выше, цена определенного комплекса их не может намного оторваться от количества) золота, которое можно добывать при их посредстве, минус прибыль по средней норме. Золото не может «обидеть» их, ибо при их помощи можно добыть золото.

Полярная звезда ничем особенным не отличается от других звезд. Но ее положение вблизи полюса мира ставит ее в центре видимого движения всего небесного свода. Товары, нужные для золотопромышленности, ничем особенным не отличаются от других товаров (если оставить в стороне физические свойства, особые у каждого особого товара), но тот факт, что они связаны с денежным товаром через сферу производства, ставит их в центре движения тех уровней, вокруг которых колеблются товарные цены. Их производственная связь с денежным товаром подчиняет колебание их цен закону стоимости (опосредственному законом Цен производства), а их цены в свою очередь подчиняют закону стоимости колебание цен других товаров.

Люди, привыкшие к механистическим упрощениям, могут впасть в уныние. «Позвольте, – скажут они, – не слишком ли уже сложен весь этот путь влияния производительности труда в золотопромышленности на уровень цен? Тут и посредствующее звено в виде «непосредственно обмениваемых товаров», и «заражение» одних товаров другими, и «заражение» одних районов другими, и «заражение» одних стран другими, и осложнения, вносимые капитализмом, и осложнения, вносимые (монополией... Нельзя ли объяснить все это дело как–нибудь попроще?»

Современная физиология по мере своего прогресса вскрывает все большую сложность самых обыденных физиологических процессов. Что же удивительного, если в отношении «физиологии капиталистического общества» мы сталкиваемся с процессом большой сложности? Сложность пути, по которому идет в изучаемом нами процессе действие закона стоимости, есть только один из примеров того, какими сложными путями закон стоимости вообще прокладывает себе путь.

То обстоятельство, что эмиссионный банк начинает покупать и продавать золото по определенной, раз «навсегда» установленной «цене», дало повод для ложного вывода, будто фиксация цены золота, выраженной в банкнотах, выключает влияние производительности труда в золотопромышленности на уровень цен, а это по существу означает снятие всей функции золота как денежного товара. Люди не замечают, что речь идет о фиксации цены не золота, а банкноты. О фиксации цены золота могла бы в той или иной мере быть речь, если бы с достаточным успехом были установлены твердые цены на товары, если бы было установлено, что за 1 кг золота дается столько–то пшеницы, столько–то сахара и т. д. Но ведь этого нет. Банкнота является только обязательством банка выдать предъявителю определенное количество золота, и до тех пор, пока банк выполняет это обязательство, банкноты ценятся наравне с золотом, на которое они гласят. Благодаря готовности банка в любой момент дать унцию чистого золота за 84 шиллинга 11 Vs пенса банкнотами фунтовая банкнота имела покупательную силу наравне с покупательной силой соответствующего количества золота. Но последняя, т. е. покупательная сила золота, как и раньше, определялась в первую очередь соотношением трудовой стоимости золота и товаров, а затем имеющимися налицо отклонениями цен от стоимости. И действительно, как можно убедиться, рассматривая секулярное движение цен за последние столетия, фиксация «цены» золота в банкнотах не избавляла золото от структурных изменений его покупательной силы в связи с изменением соотношения производительности труда в золоте и других товарах.

Я здесь не останавливаюсь на анализе того, какие именно условия добычи золота являются определяющими для движения уровня цен: худшие, средние или лучшие. По этому вопросу имеется прямое высказывание Маркса, солидаризирующегося со Смитом, по мнению которого на цены металлов оказывают влияние цены наиболее продуктивных рудников.[159].

Еще в первой главе первого тома «Капитала» Маркс приводит высказывания Джекоба, что золото никогда не оплачивается по полной стоимости. Причина – те элементы азарта, которые всегда были характерны для золотопромышленности, тот бум, который создается вокруг всякого открытия нового месторождения и который поглощает много труда и средств со стороны, неудачливых золотоискателей. Было бы поэтому неверно допустить, что худшие условия добычи золота оплачивают полностью цену производства золота и что все прочие месторождения приносят дифференциальную ренту. Аналогия с сельским хозяйством здесь невозможна еще и потому, что здесь нет «земель, без которых рынок не может обойтись».

Глава 3 Функция золота как меры стоимости в условиях валютного демпинга и премии на золото

В новых условиях развития капитализма, после первой мировой войны, изучаемый нами процесс еще более осложняется.

Мы видели, что стабилизации 20–х годов были проведены под знаком недооценки золота и завышенного уровня цен, оставшегося в наследство от послевоенной инфляции. Это насилие над стихийно действующим законом стоимости и функцией золота как меры последней должно было вызвать соответствующую реакцию. Тот уровень цен, который лег в основу стабилизации 20–х годов, не имел под собой надлежащего базиса, он не подпирался условиями производительности труда в золотопромышленности. Цена элементов себестоимости килограмма золота плюс средняя прибыль, выраженная в золоте, превышали килограмм золота. Возможность «производственной реализации» товаров, нужных для добычи золота, не лимитировала падения цен, вызванного той узостью рынков, которая была характерна для этой эпохи. Это, весьма возможно, было одной из причин того, что циклическое оживление проходило при тенденций цен к снижению.

Мы уже знаем, что для политики валютного демпинга необходимо, чтобы между покупательной силой валюты внутри страны и вне ее существовал разрыв, чтобы обесценение валюты на мировом рынке было больше ее обесценения внутри страны. С таким расчетом и ведется валютная политика и ее основное оружие – валютная интервенция. Так как наиболее адекватным видом мировой валюты является золото, то при валютном демпинге валюта обесценивается по отношению к золоту по «внешней норме», т. е. в большей степени, чем по отношению к другим товарам.

Пусть, например, покупательная сила данной валюты до начала валютного демпинга равна единице. В результате валютного демпинга валюта обесценена на мировом рынке в 1,5, а внутри страны в 1.25 раза.

При прочих равных условиях покупательная сила золота в сравнении с додемпинговым периодом увеличилась в 1.5: 1.25 =6/5 раза, или на 20%.

Увеличение покупательной силы золота означает в конечном счете не что иное, как снижение действительных золотых цен товаров, вызванное мировым экономическим кризисом, в частности валютным демпингом как одной из форм его проявления.

Спрашивается, сохранилась ли связь между производительностью труда в золотопромышленности и уровнем колебаний цен или же связь эта порвана?

Если бы произошло последнее, то вообще не было бы больше речи об уровне колебаний цен. Под влиянием конъюнктурных факторов цены стали бы двигаться по воле волн, без руля и без ветрил. Однако в течение десяти лет, с 1929 по 1939 г., цены хотя и колебались весьма резко, однако не настолько, чтобы можно было говорить об отсутствии определенного уровня колебаний. В США индекс оптовых цен за это время колебался между 95 как максимумом (1929 г.) и 63 как минимумом (1932 г.); в Англии, соответственно, между 96 и 67. Такую амплитуду колебаний следует признать относительно весьма ограниченной, если принять во внимание, что капиталистический мир за это время пережил пик «просперити», два экономических кризиса, разворот второй мировой войны и ряд других потрясений.

Ясно, что ни о каком отрыве движения цен от стихийного золотого регулятора говорить не приходится. Демпинговая премия на золото вызывает определенную, если можно так выразиться, аберрацию его покупательной силы, вызывает специальное, размерами премии на золото определяемое отклонение покупательной силы золота о г того уровня, который диктуется его трудовой стоимостью. Но эта аберрация столь же мало означает полный отрыв от основного принципа, как и одноименное явление в оптике или астрономии. Нет никакого сомнения, что если бы производительность труда в производстве золота резко увеличилась (вследствие ли открытия новых, чрезвычайно богатых месторождений или же вследствие открытия способа производства золота искусственным путем), покупательная сила золота резко упала бы, что выразилось бы в огромном росте цен, который качественно был бы аналогичен росту цен, имевшему (место после открытия Америки, а количественно мог бы превысить последний во много раз. Действительно, если бы при помощи той совокупности товаров (включая рабочую силу), которая раньше нужна была в среднем для производства одной тонны золота, стало возможным производить две тонны, то цена этой совокупности товаров раньше или позже удвоилась бы: она не могла бы долго выражаться в количестве золота вдвое меньшем, чем то, которое можно добыть при ее помощи. Прочное вздорожание многочисленных товаров, нужных для добычи золота, передавалось бы путем «заражения» всем другим товарам.

В гипотетическом случае резкого падения производительности труда в золотопромышленности имело бы место обратное явление.

Изменение уровня колебания цен несомненно было бы замедлено и осложнено валютно–демпинговой премией на золото. Но раньше или позже, с большими или меньшими ограничениями, это изменение совершилось бы.[160].

Таков в самых общих чертах тот сложный путь, который функция золота как меры стоимости прокладывает себе через все осложнения, вносимые домонополистическим и монополистическим капитализмом и валютным демпингом, осложнения, которые, однако, не могут изменить основного принципа этой функции.

Все оказанное о функции золота как меры стоимости освещает и функцию золота как масштаба цен, не отделимую от функции меры стоимости, хотя и коренным образом отличающуюся от нее. Если при твердых паритетах единицами масштаба цен служат давно оторвавшиеся от своих первоначальных весовых величин и сохранившие только их название денежные единицы, то с фактическим упразднением твердых паритетов единицами масштаба цен опять по существу становятся общепринятые весовые единицы – унция, грамм.

Что же касается остальных функций золота, не передоверяемых им своим заместителям, а именно функций мировых денег и сокровища, то приводимые в дальнейшем факты нас убедят в том, что значение этих функций в условиях эпохи мировых войн не только не уменьшилось, но, наоборот, чрезвычайно усилилось. Но именно в силу того, что золото сохраняет все свои функции и тем самым всю свою органическую) связь со стихийным капиталистическим хозяйством, в его функционировании не может не найти отражение то особое обострение противоречий капитализма и усиление неравномерности его развития, которые составляют характерную черту эпохи империализма и в особенности периода времени от начала мирового экономического кризиса до наших дней.

Обострение противоречий капитализма проявляется как в области производства золота, так и в отношении его концентрации и движения из страны в страну.

Рассмотрим в первую очередь то, что произошло в области производства золота.

Глава 1 Добыча золота и промышленный цикл

Каково вообще влияние цикла на движение добычи золота в капиталистическом мире?

Из того, что кризис означает общее падение товарных цен, следует, что он в то же самое время означает рост покупательной силы золота и, следовательно, увеличение выгодности добычи золота, увеличение нормы прибыли в золотопромышленности – единственной отрасли капиталистической промышленности, которая не знает кризисов по той причине, что ее продукция не нуждается в реализации, ибо она производит непосредственно деньги. Во время кризиса и депрессии цены на нужные для золотопромышленности средства производства и рабочую силу падают, а следовательно, прибыль растет. Естественно, что в той или иной степени кризисы должны стимулировать золотопромышленность, (между тем как фазы расцвета должны оказывать на золотопромышленность обратное действие.

Нужно, однако, заметить, что, поскольку речь идет о XIX веке, мы напрасно стали бы искать резкого выражения такого влияния в таблицах мировой добычи золота.

Это объясняется, во–первых, тем, что движение добычи золота в первую очередь определяется характером месторождений, эксплуатируемых в данный период времени, и степенью их истощенности. Так, в 1848 г. мы имели скачок мировой добычи золота с 1412 тыс. унций (1847 г.) до 1813 тыс. унций. Но 1848 год – это год открытия калифорнийских месторождений, и ясно, что указанный скачок был вызван этим обстоятельством, а не кризисом. В период кризиса 1857 г. и последовавшей после него депрессии мы вместо повышения добычи золота, которое должно было получиться в результате роста прибыльности этой промышленности, имеем понижение добычи (в тыс. унций):

Ясно, что это понижение объясняется не чем иным, как сравнительным истощением калифорнийских и австралийских месторождений.

Аналогичную картину мы имели в период кризисов 1866, 1873 гг.[161] и начала 80–х годов.

За кризисом 1890 г. последовало повышение мировой добычи золота (в тыс. унций):

Но, как известно, эти годы относятся к первому периоду добычи золота в Южной Африке, а открытие золотых месторождений Южной Африки подняло мировую добычу золота на новую ступень.

Кризис 1900 г. дал вместо повышения понижение добычи золота, вызванное бурской войной.

Нужно полагать, что в XIX веке проявлению влияния цикла на действительное увеличение или уменьшение мировой добычи золота мешали два обстоятельства:

1. Открытие золота в Калифорнии и Австралии, давшее вначале огромный рост, а затем длительный спад. Волна роста и спада, так сказать, захлестнула те изменения, которые были вызваны влиянием цикла. Последние могли найти выражение не в фактическом росте и падении, а в замедлении или усилении роста или падения.

Так, например, между 1861 и 1866 гг. мировая добыча золота, несмотря на продолжающееся истощение основных мест добычи, как бы застабилизовалась. Это может быть объяснено наряду с тем, что после истощения россыпей в эти годы в Калифорнии и Австралии по–настоящему взялись за руду, также и влиянием цикла.

2. До открытия золота в Южной Африке капиталистическая добыча золота вообще еще не вышла из стадии авантюризма юности. Только начиная с 90–х годов она включается по–настоящему в ряды «солидных» капиталистических предприятий под влиянием, с одной стороны, развития империализма, а с другой стороны, открытия такого обширного и сравнительно устойчивого района добычи золота, каким является Южная Африка.

Рост добычи золота, не связанный непосредственно с открытием новых золотоносных месторождений, наблюдается в течение всего довоенного отрезка XX века. Рост этот в основном произошел за счет Южной Африки, где на базе сравнительно бедных содержанием, но очень обширных и далеко в глубь уходящих запасов руды медленно, но неуклонно развивалась широко поставленная капиталистическая золотопромышленность:

Известную роль (как мы уже указали выше) тут сыграло внедрение цианирования и некоторых других технических улучшений.[162].

На фоне этого роста, действительно, выделяются кризисные периоды 1902, 1903 и 1907 гг. (соответственно ИЗ, 111, 107% к предыдущим годам).

Нужно, однако, заметить, что влияние цикла на движение добычи золота тормозится еще тем важным обстоятельством, что более или менее ‘значительное увеличение добычи без вновь открытых месторождений, исключительно в силу связанного с кризисом улучшения конъюнктуры золотопромышленности, требует длительного подготовительного периода: проведения или углубления шахт, усиления мощности мельниц и т. д. Нет никакого сомнения, что вообще дешевые цены периодов кризиса и депрессии и низкий уровень процента периода депрессии благоприятствуют новым вложениям в золотопромышленность. Но подготовительный период иногда продолжается ряд лет (до 5–7). Пока вновь вовлеченные в обработку рудники начинают давать продукцию, наступает новая фаза цикла, при которой эти рудники становятся отчасти[163] опять нерентабельными.

Продукция золотопромышленности в важнейших местах добычи вне СССР накануне мирового экономического кризиса (1928 г.) в сравнении с 1913 г.(в млн. новых долларов: 1 долл. = 1/35 унции).

Из четырех указанных важнейших стран добычи дали за 15 лет прирост только 2, а именно Южная Африка и Канада (за счет Онтарио). Этот прирост значительно перекрывается снижением добычи в США и Австралии.

Перейдем теперь к деятельности капиталистической золотопромышленности со времени мирового экономического кризиса.

Нет сомнения, что помимо демпинговой премии на рост золотодобычи повлиял кризис как таковой. Это доказывается тем, что возрастание добычи золота началось еще до отхода фунта от золотого стандарта.

Добыча золота в капиталистическом мире (в млн. новых долларов: 1 долл.=1/35 унции).

Но эта же таблица показывает, что после появления валютно–демпинговой премии на золото, благодаря которой немедленно возросли прибыли золотопромышленности, рост добычи золота приобретает длительный, не зависящий от цикла характер.

Глава 2 «Цена» золота

Золото при всех действительных сделках купли и продажи всегда выступает на стороне покупателя. Продавать золото по существу никак нельзя. Тем не менее технические условия обращения сплошь да рядом заставляют владельцев золота в слитках обменивать их на другие, более дифференцированные или более портативные (банкноты или бумажные деньги) средства обращения. При этом возникает иллюзия «продажи» золота, «цены» золота. В действительности же золото, в котором выражают свою стоимость все другие товары, само, как показал Маркс, не может иметь цены. Упомянутые сделки с золотом не в большей мере являются актами действительной купли и продажи, чем размен у рыночного менялы рубля на мелочь с уплатой ему за это одной копейки.

Основой «золотого стандарта» является свободная чеканка золота и неограниченный размен банкнот на золото. Этими двумя факторами определяется так называемая монетная «цена» золота, к которой при таких условиях должна быть весьма близка и рыночная «цена» золота.

На практике свободная чеканка сводится в первую очередь к обмену принесенных слитков на золотую монету, начеканенную раньше. Уже при этом возникает видимость «продажи» золота. Эта видимость поддерживается тем, что вес золота в монете, уплачиваемой за слитки, обычно несколько меньше веса слитков. Так, в Англии с каждой унции стандартного золота (пробы ¹V12), представляемого в монетный двор для чеканки, вычиталось 1,5 пенса за то, что монета выдается немедленно, между тем как чеканка требует известного времени. Эти 1,5 пенса должны компенсировать монетному двору потерю на процентах (3% годовых за 20 дней).

Видимость продажи золота еще более усиливается, когда золото не представляется в монетный двор для чеканки, а «продается» на свободном рынке либо банку за банкноты, или за право выписывать чеки на определенную сумму. Видимость продажи усиливалась благодаря тому, что центральные банки даже в те периоды, когда золотой стандарт был в полной силе, давали за золото небольшую премию, если они были особенно заинтересованы в его привлечении.

Даже Английский банк, когда он бывал особенно заинтересован в привлечении золота со свободного рынка, несколько повышал установленную для него законом покупную «цену» золота.

«Цена» стандартного золота в слитках фактически доходила на Лондонском рынке до 3 ф. 18 ш. 1 п. за унцию. Дело в том, что банк имел право выдавать золото в монете по счету. За границей же эта монета принималась на вес, причем получалась потеря от изнашивания монеты.

Но продавая, например, алмазы за банкноты, продавцы не оставляют за собой права в любой момент получить обратно свои алмазы, вернув полученные деньги. Тот же, кто получил на свободном рынке или в банке за золото банкноты, в любое время мог получить обратно из Центрального банка за свои банкноты примерно столько же золота.

Невозможность для золота быть предметом действительной купли–продажи и иметь цену[164] совершенно маскируется тогда, когда кет обязательного обмена заместителей денег на золото.

Исчезнув из обращения, золото, как переодетый Гарун–Аль–Рашид, скромно становится в ряды обыкновенных товаров. Его «цена» определяется на поверхности явлений соотношением спроса и предложения.

При свободном размене противоположность золота и других товаров доступна даже невооруженному глазу благодаря движению товарных цен. Фишер в одной из своих работ рассказывает, как к нему обратился его зубной врач с вопросом, почему за последние 25 лет цена золота ни разу не изменилась, в то время когда товарные цены подвергались большим колебаниям. Если не для зубных врачей, то для финансистов, золотопромышленников и т. д., как бы ни были ложны их представления о сущности денег, ясно, что при наличии золота в обращении «цена» золота не может подвергаться значительным колебаниям.

Эта противоположность вуалируется при отсутствии золота в обращении.

Падение покупательной силы обращающихся денежных знаков воспринимается как рост «цены» золота, поднимающейся одновременно с ценами других товаров. В условиях валютного демпинга это осложняется тем фактом, что «цена» золота растет быстрее цен других товаров, а это осложнение отнюдь не содействует вскрытию действительной связи вещей.

«Цена» золота в странах, отошедших от золотого стандарта, непрерывно, если не считать отдельных кратковременных колебаний, росла. Если взять условия Англии (здесь благодаря существованию свободного рынка и систематической котировке золота за движением «цены» золота легче всего проследить), то за семь лет, которые прошли с сентября 1931 г. до 1 сентября 1938 г., т. б. до нового обострения валютного кризиса, «цена» золота в Лондоне поднялась с 85 до 143 шилл. за унцию, т. е. на 68,24%.[165].

В общем движение «цены» золота определялось курсом фунта в основных валютах, так или иначе сохранивших связь с золотом, т. е. во франках – до сентября 1936 г. и в долларах – до марта 1933 г. и с февраля 1934 г.

Тем не менее помимо колебаний, связанных с курсом фунта, «цена» золота в Лондоне испытывала дополнительные колебания, связанные с движением арбитража и тезаврирования.

Начиная со времени установления нового паритета доллара нормальной «ценой» золота считалась так называемая shipping price, т. е. сумма, соответствующая той «цене», которую платило за золото казначейство США, а именно 35 долл. за унцию минус 74% за расходы до транспорту и страхованию. Вокруг этой «цены», в зависимости от состояния арбитража и тезаврирования, все время колебалась фактическая «цена» золота, причем минусы и плюсы в сравнении с «нормальной ценой» временами достигали значительных размеров (см. приложение)

Глава 3 Валютно–демпинговая премия и добыча золота

Глава 4 Техническое употребление золота. Прилив золота с Востока

Наряду с ростом золотодобычи в капиталистическом мире экономический кризис вызвал резкое уменьшение потребления золота для промышленных целей. До мирового экономического кризиса для технических целей шло весьма много золота. Чтобы дать представление о тех целях, на которые употреблялось золото, привожу следующую таблицу, заимствованную мной из книги Уоррена и Пирсона.[179] Таблица показывает удельный вес каждого способа технического применения, которое золото находит в США (в %):

Относительно того, сколько именно золота употреблялось в Прежнее время для технических целей, не может быть, конечно, более или менее точных данных. На золотые украшения существует огромный спрос в ряде таких стран, где о какой–либо четкой статистике говорить не приходится. Сплошь да рядом для изготовления украшений, а также для зубоврачебных целей употребляется монетарное золото.

Некоторые авторы (например те же Уоррен и Пирсон) выводят данные о техническом употреблении золота очень простым способом. Из (мировой продукции золота они вычитают золото, нашедшее монетарное употребление, а остаток целиком считают употребленным для технических целей. Это, разумеется, неправильно. В отношении огромной массы золота, ежегодно поглощаемого Индией и некоторыми другими странами Востока, совершенно нельзя установить, сколько металла уходит в «эстетическое сокровище» (изготовление украшений) и сколько используется исключительно для целей непосредственного тезаврирования, вплоть до закапывания в землю. Кроме того, некоторое количество золота, употребленное для монетарных целей, время от времени ускользает от учета благодаря образованию секретных фондов. Поэтому, если, по Уоррену и Пирсону, до кризиса для индустриальных целей употреблялось 40–50% ежегодной добычи золота, то это определенно неверно. Более убедительна оценка Банка для международных расчетов, по данным которого[180] для технических целей употреблялось в прежнее время около 20% ежегодной добычи.

Рост «цены» золота в условиях мирового экономического кризиса и депрессии особого рода уменьшил спрос на золотые вещи и усилил предложение золотых вещей и золотого лома со стороны разорившихся представителей буржуазии, а также некоторых слоев безработных.

Некоторую, хотя вряд ли значительную, роль здесь могли сыграть разные заменители золота в зубоврачебной технике.

За время с января 1931 г. до конца 1938 г. для промышленных целей во всем капиталистическом мире, по подсчетам «Federal Reserye Bulletin»,[181] дополненным данными «Engineering and Mining Journal»,[182] было употреблено для технических целей золота на 691 млн. новых долл. Это составляет в среднем 86 млн. долл. в год, между тем как в 1927 г., по подсчетам Стракоша,[183] для технических целей во всем мире было употреблено золота на 140 млн. долл. Но важнее всего то, что в указанные годы (1931–1938) технический спрос с избытком покрывался ломом, поступившим в продажу. По тем же источникам, золотого лома за указанные годы поступило в продажу на 930 млн. долл., что дает избыток над промышленным спросом в 239 млн. долл.

Если приведенные данные, претендующие на мировой масштаб, «сугубо ориентировочны», то больше доверия внушают данные по США, показывающие ту же тенденцию:

Золото, употребленное США для промышленных целей (в млн. новых долларов).

Ясно, что в одном направлении с фактором роста капиталистической добычи золота в годы валютного хаоса действуют дополнительные факторы в виде огромного предложения золотого лома и резкого уменьшения спроса на золото для технических целей.

К указанным факторам присоединяется еще один немаловажный фактор, а именно имевший место в годы экономического кризиса прилив золота с Востока.

Глава 1 Устойчивая «безработица» ссудных капиталов

Колоссальные послевоенные инфляции, уменьшившие во много раз или! аннулировавшие в ряде стран огромную массу государственных и частных долгов и превратившие целые кипы кредитных документов в макулатуру, неплатеж военных долгов,. прекращение или крайнее сужение внешних эмиссий наиболее богатых капиталистических стран Европы – вот те удары, которые были нанесены (мировым кредитным связям еще задолго До мирового экономического кризиса. Последний наносит кредитной системе капитализма еще более сокрушительные удары. Таковы небывалая волна банкротств и банковых крахов, валютная разруха, лишившая прочного кредита самые богатые капиталистические страны, полное банкротство фашистской Германии, крайнее сужение, почти прекращение внешних эмиссий всеми странами–кредиторами, в том числе и США, изъятие государством иностранных фондов в Германии, Италии и т. д. и т. д.

В Англии и США создаются специальные правительственные органы для контроля над иностранными эмиссиями:

Иностранные эмиссии США[189] (в млн. долл.)

Страны–должники, пользуясь обесценением фунта и доллара, стараются по мере возможности ликвидировать свою задолженность Англии и США.

Такие страны, как Аргентина, Бельгия и др., которые в 20–х годах широко использовали рынок США для размещения займов, потратили со времени девальвации доллара около 800 млн. долл. для погашения и репатриации своих бумаг.[190].

Если взять, например, баланс эмиссии иностранных капиталов в США за 1932–1936 гг., то увидим, что сумма платежей превышает сумму эмиссии. В Англии сумма погашений превышала сумму эмиссий в 1932, 1935 и 1936 гг.

Катастрофически сокращается под влиянием валютного кризиса и международная краткосрочная задолженность. По подсчетам Банка международных счетов (отчет за год, оканчивающийся 31 марта 1934 г.), взаимная краткосрочная задолженность европейских стран и США составляла (в млрд. швейц. фр.):

При этом из 32 млрд., относящихся к концу 1933 г., 11,5 млрд. было заморожено благодаря валютным ограничениям, соглашениям о невзыскании и т. д.

В значительной степени сокращение международной краткосрочной задолженности обусловлено обесценением валют, в которых задолженность была выражена, в первую очередь обесценением фунта стерлингов и доллара. В 1934 г. международная краткосрочная задолженность сократилась еще на 2–3 млрд. швейц. фр., главным образом вследствие дальнейшего обесценения фунта и доллара.[191].

Что же касается обязательств, выписанных в марках, то с захватом власти в Германии фашистами, возведшими банкротство в принцип, и фактическим крахом германской валюты указанные обязательства либо превратились в ничего не стоящие клочки бумаги, либо были обесценены во много раз.

В 1935 г. продолжалась ликвидация странами–должниками своей краткосрочной задолженности, равно как изъятие американских авуаров из Англии и Франции. Но зато сильно возросли иностранные авуары в США. Возросли иностранные депозиты в Лондоне, причем это было в основном выражением не столько нужды Англии и США в кредитах, сколько стремления капиталистов других стран предохранить свои денежные капиталы от обесценения. И только в результате этого общий объем международной краткосрочной задолженности в США и Европе стабилизовался на уровне 1934 г..[192].

Расшатывались, ослабевали и перерождались кредитные связи не только между капиталистическими странами, но и внутри них. Характерная для всего послевоенного периода недогрузка предприятий, недоиспользование основного капитала уменьшают необходимость в ссудном капитале для долгосрочных вложений. Отсюда «ократкосрочение» ссудного капитала, уменьшение его готовности инвестироваться всерьез и надолго, стремление его к максимальной ликвидности. Но между размерами основного и оборотного капитала промышленности и торговли, а, следовательно, между потребностью последних в долго и краткосрочном кредите существует определенная зависимость. Отсюда в рассматриваемый период – избыток ссудного капитала вообще и краткосрочного в особенности, избыток, который особенно увеличивается со времени мирового экономического кризиса. Если в момент взрыва кризиса процентная ставка делает сначала скачок вверх, достигнув в нью–йоркских банках 10%, то в дальнейшем процент по краткосрочным кредитам все более снижается. Так, например, в Нью–Йорке средняя учетная ставка за первоклассные векселя сроком от четырех до шести месяцев составляла в среднем за 1936 г. 0,75%, за 1937 г. – 0,95, за 1938 г. – 0,81%; за первоклассные 90–дневные акцепты соответственно – 0,15; 0,43.

0,44%. Краткосрочные обязательства казначейства продавались в Лондоне с вычетом 0,5% годовых из номинала. Процент за деньги, взятые «на дни», «до востребования», находил выражение в ничтожных долях единицы.

Обилием ссудного капитала, не находящего применения, пользуются капиталистические государства, бюджеты которых сводятся с большими дефицитами благодаря кризису и небывалому росту вооружений.

Снимая с кредитного рынка массы ссудного капитала, наполняя портфели банков государственными обязательствами разных наименований, государства получают возможность использовать избыточную мощность производственного аппарата для целей вооружения.

Расширение кредитных операций эмиссионных банков и создание специальных фондов в целях борьбы с кризисом, как и вообще политика «дешевых денег», поддерживаемая правительствами для облегчения реализации государственных займов, только усугубляют небывалое падение уровня краткосрочного процента.

Объекты краткосрочного кредитования являются в странах–кредиторах чрезвычайно «дефицитным товаром», составляющим предмет жесточайшей конкуренции. По данным Банка международных расчетов (отчет за 1938 г.), количество учитываемых векселей уменьшилось в сравнении с довоенным временем вдвое.

Уменьшению спроса на краткосрочный кредит способствует также низкий уровень цен.

Грани между учреждениями краткосрочного и долгосрочного кредита фактически уже давно стерты в капиталистических странах благодаря сращиванию промышленного и банковского капитала в эпоху империализма. Теперь по причине дефицитности объектов кредитования и низких «цен» на краткосрочный кредит это смешение функций принимает официальный характер. Коммерческие банки, сберегательные учреждения, страховые общества конкурируют между собой из–за любых объектов кредитования, причем коммерческие банки дают деньги под ипотеки, официально предоставляют инвестиционные кредиты на пять–десять лет и т. д., не говоря уже о том, что портфели коммерческих банков все более переполняются государственными бумагами.

В отчете за 1935 г. Банк международных расчетов с грустью констатирует: «теперь государства мира тратят свыше миллиарда долларов в месяц сверх своих доходов от налогов, между тем как частные эмиссии для производительных вложений упали до ничтожной части того, что было в прогрессивные годы 1926–1929».

В Англии и США процентировка краткосрочных обязательств казначейства падает до незначительных дробей. В США дело доходит даже до того, что процент по краткосрочным обязательствам казначейства превращается в величину отрицательную, так как эти обязательства для целей «window dressing» (прихорашивание балансов) и ради некоторых налоговых льгот покупались у правительства по цене выше той суммы, которую держатели обязательств получают в погашение последних.

Но государства не увлекаются небывалой дешевизной краткосрочного кредита, стараясь увеличивать не свой текущий долг, а долг фундированный, прекрасно понимая, что основательно взяты лишь те займы, «которые «взяты на долгий срок. Финансовые власти, кроме того, рассчитывали, что вторая мировая война опять снизит покупательную силу денег и что платить по долгосрочным займам придется лишь часть того, что взято по ним. Поэтому они, пренебрегая возможностью увеличить свой текущий долг, всячески старались размещать долгосрочные займы, насыщая ими в первую очередь банковскую систему.

Ссудный капитал, таким образом, все более отрывался от обслуживания процесса воспроизводства. Производство средств истребления все более вытесняло в капиталистических странах производство как средств производства, так и средств потребления.

Международное движение ссудного капитала идет не из стран с наибольшим избытком ссудного капитала в страны, где он может найти более выгодное применение, а вращается в замкнутом кругу стран–кредиторов. Международное движение ссудного капитала превращается в конечном счете в движение бесплодных золотых сокровищ, переносимых с места на место в поисках временного приюта. Банки возвращаются к роли еще более примитивной, чем роль депозитных банков XVII века, куда металл отдавался для простого хранения; ибо тогда металл, который предполагался неподвижно лежащим в банке (как известно, металл в действительности пускался в оборот), служил базой для жирооборота, между тем как теперь металл, кочующий из страны в страну, «подвергается строгому карантину, а в случае нужды стерилизуется.[193].

В общем чем дальше, тем сильнее проявляется отрыв капиталистического кредита от процесса воспроизводства, тем резче «ократкосрочивание» кредита, его военизация и «стерилизация» его международного движения. Все более ярко выраженный характер приобретает процесс «золотого перерождения» ссудных капиталов.

Глава 2 «Золотое перерождение» ссудных капиталов

Временно праздные капиталы, выделяемые процессом воспроизводства, и праздные капиталы рантье прежде находили себе более или менее рентабельное помещение либо внутри страны, либо за ее пределами, причем риск, сопряженный со всякой инвестицией, уравновешивался перспективами возрастания капитала.

Теперь возникает устойчивая «безработица» некоторой части ссудных капиталов, составляющая другую сторону устойчивой безработицы огромной массы рабочих.

Это не значит, что на эти капиталы нет спроса вообще. На них нет достаточно солидного и вместе с тем достаточно рентабельного спроса, при котором риск, сопряженный со всякой инвестицией, компенсируется перспективой дохода.

Доходность инвестиций для рантье уменьшается вследствие все обостряющихся затруднений сбыта (недогрузка предприятий), вследствие вытекающего отсюда изобилия ссужаемого капитала, вследствие падения нормы прибыли, вследствие того, что все большие массы, прибылей присваиваются учредителями и руководителями предприятий и той финансовой верхушкой, в руках которой зажаты монополизированные фабрики, заводы и банки.

С другой стороны, риск капиталистических инвестиций сильно возрос благодаря военным, валютным и всяким иным опасностям. При таких условиях для многих капиталов риск инвестиции не компенсируется больше перспективой дохода. Часть этих капиталов пробавляется разными чрезвычайно малодоходными краткосрочными кредитными операциями; другая часть поглощается государственным кредитом; часть же остается совершенно праздной.

В условиях чисто металлического обращения и отсутствия развитой кредитной системы всякий высвободившийся капитал непосредственно оказывается в руках своего владельца в форме металлического сокровища. В современной же действительности это далеко не так. Огромная масса ссужаемого капитала принимает вид фиктивного капитала: акций и облигаций предприятий, облигаций государства, городов и т. д., наконец, банковых вкладов, не считая некоторой части высвободившегося капитала, остающейся у своих владельцев в виде заместителей денег, бумажных денег и «банкнот».

Характер и степень связи всех этих видов фиктивного капитала с процессом воспроизводства весьма различны, и здесь не место для того, чтобы подробно останавливаться на этом вопросе. Для нас важно подчеркнуть здесь тот факт, что и после ликвидации всяких капиталовложений капитал обычно продолжает существовать в фиктивной, хотя уже бездоходной форме. Происходит ли ликвидация капиталовложения в форме продажи тех или иных предприятий или же других ценностей, как реальных, так и фиктивных, у владельца, как правило, остается определенная сумма на текущем счету, обычно беспроцентном.

В результате, если капиталовложение представляет собой для владельца капитала сочетание дохода с риском, то ликвидация капиталовложения «освобождает» владельца только от дохода, но не от риска неожиданного объявления «банкового праздника» (приостановка банками выдачи вкладов), к которому присоединяется риск обесценения той валюты, в которой выписан вклад.

Риску ограбления вкладчика банком путем банкротства соответствует риск непосредственного ограбления хранителя сокровища путем взлома. От риска же «обесценения валюты» хранитель сокровища обеспечен (если оставить в стороне рост цен вследствие структурных[194] или конъюнктурных причин).

Неудивительно, если в рассматриваемый период в передовых странах капитализма возобновляется массовый обмен заместителей денег на деньги, массовое тезаврирование золота. Но этот процесс кроме указанной формы, в которой его воспринимает отдельный капиталист, имеет еще для класса капиталистов в целом другую форму проявления. Для класса капиталистов в целом невыгодно, чтобы все возрастающая масса безнадежных свободных капиталов влачила эфемерное существование в виде записей в банковских книгах и к тому же еще находилась в бесконтрольном распоряжении банковской системы,. ибо хранение банковских вкладов становится тем более бесконтрольным, чем меньше их оборачиваемость. Отсюда стремление все возрастающей массы безнадежно праздных капиталов превратиться в золотое сокровище.

Если при частном, тезаврировании превращение праздного капитала в золотое сокровище – дело сравнительно простое, то достижение той же цели методами общественной тезаврации идет гораздо более сложным путем.

Возьмем условия США. Праздные капиталы накапливаются в виде беспроцентных вкладов в банках. Банки увеличивают свои резервы в федеральных резервных банках. Последние употребляют притекающие к ним свободные средства для приобретения золота или, точнее, титулов на золото, оседающее в казначействе. Таков путь золотого перерождения капиталов, высвободившихся путем реализации ценностей на рынке США. Что же касается праздных капиталов, иммигрирующих в США из других стран, то они обычно увлекают за собой часть отечественного золотого запаса, к которому они внутри страны не имеют доступа.

Тот самый капиталист, которому центральный банк страны, приостановившей размен банкнот на золото, отказывает в золоте для хранения внутри страны, получает золото для хранения за границей, пока на золото не наложено эмбарго и пока центральный банк не хочет допустить дальнейшего обесценения своей валюты. Подобно тому как капиталисты для укрепления своего расшатанного излишествами здоровья любили ездить на заграничный курорты, их капиталы теперь отправляются за море для восстановления своей стоимостной субстанции.

Превращение праздных капиталов в сокровище – дело не новое. Ново то, что это превращение уже не имеет кратковременного характера, обусловленного движением фаз процесса воспроизводства. В золотое сокровище теперь превращаются капиталы, извергнутые процессом воспроизводства и не могущие вновь включиться в этот процесс, превращаются надолго. Если раньше одна и та же золотая единица, как правило, поочередно обслуживала ряд капиталов, искавших кратковременного золотого убежища, то теперь капиталы в периоды обострения валютных и других трудностей подобно бесквартирному гражданину, получившему номер в гостинице, прочно завладевают этим убежищем. Количество золота гораздо меньше, нежели количество безработных капиталов. С этой точки зрения золота в капиталистическом мире очень мало. Этот возврат функции сокровища к своему докапиталистическому характеру, это «золотое перерождение» ссудных капиталов есть глубоко болезненный, патологический процесс, напоминающий сахарную болезнь, при которой сахар не ассимилируется организмом, извергается процессом обмена веществ, но при которой жажда сладкого не уменьшается, а растет.

Что золото, извергнутое процессом воспроизводства, оседало главным образом в США, что здесь оседали все новые массы золота, как своего, добытого в США, так и привозного, объясняется избытком капиталов, созданным здесь мировой войной и особенностями хозяйственной структуры этой страны. Благодаря последним платежный баланс США представляет собой противоречивое единство положительного сальдо как по торговому балансу, так и по доходам от иностранных вложений, в то время когда страны вывоза капитала, как правило, имеют пассивный торговый баланс.

Глава 3 Частное тезаврирование

Как указано Марксом, «в странах с развитым капиталистическим производством резервные фонды банков всегда служат выражением среднего количества денег, находящихся в форме сокровища...»[195] Частное тезаврирование в странах с развитым капиталистическим производством обыкновенно весьма незначительно. Некоторое исключение в этом отношении представляет Франция, где у низших слоев городской буржуазии и у деревенских кулаков сохранилось недоверие к банкам. Зато на Востоке, как мы видели, золото и серебро тезаврировались весьма интенсивно. Валютный кризис внес в это дело большие изменения. Восток, как мы видели, под давлением экономического кризиса и в частности валютного кризиса усиленно детезаврирует золото. Наоборот, на Западе частное тезаврирование золота усилилось, причем было бы неверно думать, что золото тезаврируют только «обыватели» и рантье. В действительности к тезаврации золота прибегают банки, чтобы обеспечить от обесценения лежащие у них без движения активы, фирмы, которые должны производить заграничные платежи, наконец спекулянты, рассчитывающие на рост «цены» золота и покупающие металл ради наживы.

Наряду с золотом начали тезаврироваться в 1931 г., в наиболее острые моменты валютного кризиса, банкноты стран, оставшихся верными золотому стандарту.[196] Благодаря этому банкнотное обращение Национального банка Швейцарии поднялось в 1931 г. с 1 млрд. швейц. фр. до 1,5 млрд. На этом уровне оно держалось в течение 1932 г., и только осенью 1933г. под влиянием возврата банкнот, тезаврированных заграницей, банкнотное обращение Швейцарии снизилось до 1,4 млрд. швейц. фр.

Во Франции банкнотное обращение делает скачок с 68,5 млрд. франц. фр. в конце 1929 г. до 76,4 млрд. в конце 1930 г. и до 85,7 млрд. в конце 1931 г. К концу 1932 г. оно снижается только до 85 млрд. и лишь к концу 1933 г. показывает дальнейшее снижение до 82,6 млрд. франков.

Что касается банкнот США, то они надолго становятся излюбленным объектом тезаврации за границей.

Тезаврирование золота обыкновенно усиливалось в те периоды, когда ни в одной из стран–кредиторов не было передышки в отношении боязни обесценения валюты, когда ни одна из этих стран не манила к себе кочующих капиталов и когда поэтому международный золотой поток, приостановившись, просачивался в «подполье». Как на пример такого периода можно указать на осень 1933 г. и январь 1934 г., когда во Францию капиталы не шли из–за бюджетных затруднений, когда курс доллара быстро снижался и приток капиталов в Англию замедлился в связи с продолжавшимся понижением курса фунта. По данным Банка международных расчетов, за это время в «подполье» ушла вся текущая продукция золота, золото, прибывшее с Востока, и около 670 млн. швейц. фр. из центральных банков.

На первом месте в отношении частного тезаврирования стоит Франция, где, с одной стороны, было легко получить золото,[197] а с другой стороны, рантье хорошо еще помнили инфляцию военного и послевоенного времени, вследствие которой франк был обесценен в 5 раз.

Относительно тезаврации во Франции в первые пять лет валютного кризиса, т. е. в течение того времени, когда Французский банк еще продавал золото по стандартной цене, имеются следующие сведения.

С июня 1931 г. до 1 октября 1936 г. у Французского банка было куплено частными лицами золота на 8 222 (млн. фр.

Продано частными лицами банку 3 398 млн. фр.

Осталось в руках частных лиц 4 824 млн. фр.

Далее, через таможню ввезено частными лицами золота на 12 541 млн. фр., вывезено на 9 926 млн. фр.,. осталось у частных лиц на 2 615 млн. фр.

Всего, таким образом, осело в частных руках за указанные пять лет 4 824 млн. фр. + 2 615 млн. фр. = 7 439 млн. фр.

Если отсюда вычесть 2 млрд. фр., которые могли быть употреблены для технических надобностей, то окажется, что в частных кубышках во Франции осело золота на 5 439 млн. фр., что составляет примерно 320 т чистого золота.

Таковы данные до девальвации франка, произведенной в сентябре 1936 г. Само собой разумеется, что последовавшие одна за другой три девальвации могли только усилить тезаврирование золота во Франции.

Законодательной борьбы с тезаврированием золота во Франции не было вплоть до девальвации. Закон 1 октября 1936 г., принятый в связи с девальвацией франка, запрещает частные сделки с золотом и обязывает лиц, владеющих золотом в монете или слитках свыше 200 г, уплатить налог, равный прибыли от обесценения валюты и от соответствующего вздорожания золота. Но фактически закон этот не выполнялся, а через пять месяцев и пять дней (5 марта 1937 г.) правительственный контроль над частным хранением золота и частными сделками с золотом был отменен.

Нужно учесть еще и то обстоятельство, что французская буржуазия помимо колоссальной тезаврации золота внутри страны тезаврировала желтый металл и за границей.

Французским тезавраторам, несомненно, принадлежала значительная часть той массы иностранного золота, которая в годы валютного кризиса накопилась в сейфах лондонских банков.[198].

В Англии частное тезаврирование не было распространено в этот период. Это объясняется как большим доверием английской средней и мелкой буржуазии к банкам, так и тем обстоятельством, что. фунт мало пострадал в результате мировой войны. Но зато Лондон служил вплоть до новой мировой войны убежищем для тезаврированного золота, принадлежащего иностранцам. Золото покупалось на лондонском рынке и тут же пряталось в подвалах того или иного банка.

Законодательная борьба против частного тезаврирования в Англии до второй мировой войны велась очень слабо. Согласно закону 1928 г. частные лица могли беспрепятственно тезаврировать золото до 10 тыс. ф. ст. на человека по стандартной банковой цене, что составляло примерно 73,25 кг, или свыше 4,5 пуда чистого золота.

Буржуазные семьи могли, таким образом, беспрепятственно тезаврировать золото десятками пудов. Для иностранцев не существовало и такого ограничения.

В США, где в обращении было сравнительно мало золота ко времени мирового кризиса, население с наступлением в 1931 г. валютного кризиса стало обменивать банкноты на золото для целей тезаврирования. Особенно усилилось тезаврирование золота в США накануне отхода доллара от золота. Когда в марте 1933 г. в США было запрещено частным лицам хранить золото, значительная часть тезаврированного золота была сдана властям. Так, до конца марта было сдано населением золота на 200 млн. долл. В ближайшие месяцы поступило от частных лиц золота еще на 30 млн. долл. Но затем поступление золота почти прекратилось.[199] После девальвации 31 января 1934 г. пришлось списать из золота, «бывшего в обращении», 287 млн. долл. старых или 485 млн. новых, безнадежно застрявших в частных руках.[200] Дальнейшая тезаврация золота в США была затруднена как прямым законодательным запрещением хранения золота частными лицами, так и отсутствием свободного рынка золота. Но если судить по опыту так называемого «сухого закона», при котором торговля спиртными напитками производилась в массовом масштабе, то нужно полагать, что американская буржуазия, особенно средняя,[201] находит в соответствующие моменты способы получать золото для тезаврации.

Раньше чем перейти к оценкам, имеющимся по вопросу о размерах частного тезаврирования, нам придется сказать несколько слов по поводу того метода, при помощи которого эти оценки делаются.

Частное тезаврирование золота в масштабе капиталистического мира за определенный период обычно подсчитывается следующим образом. Берется количество золота, вновь добытого за данный период (Л), положительный, или отрицательный золотой баланс Востока (Б), лом золота, поступивший за данный период в продажу (В), употребление золота для промышленных целей (Г) и официальный прирост количества золота у властей (Д).

Формула А+Б+В–Г–Д должна дать количество золота, которое вообще, так сказать, скрылось в неизвестном направлении, ушло в «подполье». Но уход золота в «подполье» вовсе не означает обязательности его ухода в частную кубышку. Дело в том, что некоторые государства создавали неофициальные военные фонды. Кроме того, так называемые эквализационные фонды, созданные в ряде стран при эмиссионных банках или казначействах (подробно о них ниже), либо редко давали сведения о своих запасах золота (Франция, Голландия, Швейцария), либо делали это с большим опозданием, давая сведения за давно истекшие числа (Англия). Таким образом, из остатка, полученного по вышеуказанной формуле, приходилось еще вычитать более или менее гадательно то количество золота, которое за изучаемый период поступило в указанные негласные фонды, чтобы в новом остатке (получить, наконец, оценку того количества золота, которое осело в частных сокровищах.[202].

Основным недостатком этого метода является to обстоятельство, что в указанной форме остаток является числом иного порядка, чем уменьшаемое и вычитаемое. Уменьшаемое и вычитаемое содержат десятки (миллиардов, а остаток только единицы миллиардов. Вследствие этого ошибка на несколько процентов, допущенная в уменьшаемом или вычитаемом, может повлечь за собой огромную ошибку в остатке.

Более надежны те оценки, которые исходят не из мировых цифр, а из имеющихся подсчетов по каждой отдельной стране. Пример такого подсчета мы раньше видели в отношении Франции.[203] Но и такие подсчеты чрезвычайно затрудняются как стабилизационными и иными фондами, не публикующими данных о движении золота у них, так и тем обстоятельством, что часть золота, которая, по официальным данным, поступает в эмиссионные банки и казначейства, (фактически остается за границей и только бронируется в пользу данного банка или казначейства. Поскольку же об этом официально не объявляется, такое золото при исчислении частного тезаврирования иногда вычитается из общего импорта золота наравне с золотом, действительно поступившим в банк или казначейство. Благодаря этому частное тезаврирование преуменьшается.

Другим недостатком тех. оценок, которые имеются по частному тезаврированию на Западе, является то, что эти оценки охватывают лишь период экономического кризиса, игнорируя старое тезаврирование, которое в некоторых странах, особенно во Франции, должно было быть весьма значительным. Старая тезаврация окажется достаточно высокой, если принять во внимание ие только золото в монете и слитках, но и в украшеньях, посуде и т. д. Статистика охватывает такое золото только тогда, когда оно попадает на рынок в виде лома. Между тем эти «эстетические сокровища» приобретают в военное время важное значение.

Частное тезаврирование в период валютного кризиса имело свои приливы и отливы как в масштабе «всей совокупности капиталистических стран в зависимости от усиления или ослабления кризиса, так ‘и в каждой отдельной стране в зависимости от хода развития в той или иной стране валютного кризиса.

Уход золота в «подполье» (в млн. новых долл.).[204].

По оценке Банка международных расчетов,[205] в начале 1934 г. в частных сокровищах было не меньше 7 тыс. млн. швейц. фр. (свыше 2 300 млн. новых долл.).

Как видно из этих данных, уход золота в фонды, не публикующие сведений о движении своего золота, и в частные сокровища интенсивно возрастает в течение 1931, 1932 и 1933 гг. Причина ясна. Отход Англии и других стран стерлингового блока от золота создал угрозу такого же мероприятия и со стороны стран, оставшихся до поры до времени верными золоту. Буржуазия Франции, Голландии, Швейцарии, Бельгии и отчасти США нервничает и начинает создавать себе золотые запасы. Параллельно с этим золото скрывается в «эквализационном счете» Англии. Других стабилизационных фондов тогда еще не было. Следовательно, основная часть золота, ушедшего в «подполье» до 1933 г. включительно, осела в частных сокровищах. К концу этого срока, как мы уже указали выше, частное тезаврирование усилилось в США, где близость отхода доллара от золота чувствовалась и где знали, что Гувер воздерживался от этого мероприятия главным образом ввиду близости президентских выборов.

В 1934 г. наблюдается возврат золота из «подполья». Девальвация доллара несколько разрядила атмосферу. Доллар вновь завоевал себе доверие. В 1935 г. тезаврация золота вновь усиливается, в первую очередь как одна из форм борьбы буржуазии с народным фронтом.

Всего, по оценке Банка международных расчетов (отчет за 1937 г.), в «подполье» ушло в период времени с 1931 до 1936 г. 3,5 млрд. новых долл. Из них в эквализационные фонды и неофициальные резервы ушло около половины. В частных руках осела сумма порядка 1,8 млрд. долл. (около 1 600 г), львиная доля которых приходилась на Лондон (главным образом на сейфы банков).

Осенью 1936 г. под влиянием улучшения конъюнктуры, а также вследствие того, что висевшая все время над французскими, голландскими и швейцарскими рантье угроза девальвации, наконец, осуществилась, в капиталистическом мире началась волна детезаврации. Тезаврирование золота – операция для капиталистов довольно накладная. Вместо того чтобы приносить своему владельцу прибыль или по крайней мере проценты, сокровище очень часто требует еще расходов по хранению. Поэтому, как только обозначилось некоторое оживление дел, предшествовавшее новому экономическому кризису, и как только под влиянием тройственного валютного согласия и девальвации франков и гульдена создалось обманчивое впечатление некоторой передышки валютного кризиса, золотой петушок, томившийся в бездействии, выглянул в окошко в надежде клюнуть горошка.

Детезаврационное движение еще более усилилось весной 1937 г. под влиянием слухов о том, что США собираются понизить покупную цену золота. Среди тезавраторов под влиянием этих слухов началось бегство от золота, которому будто бы грозило обесценение, к доллару.[206].

В общем за осень 1936 г. и первую половину 1937 г. т частных сокровищ ушло, по оценке Банка международных расчетов,[207] около миллиарда долларов. Из оставшегося, по указанным оценкам, в частных сокровищах золота на 0,8 млрд., половина хранилась в лондонских сейфах.

Как известно, надежды на новый расцвет не оправдались. В середине 1937 г. начался новый экономический кризис, новый упадок промышленности в США, Англии, Франции. Бюджетные доходы падали, государственные расходы росли. Стало ясно, что на очереди стоят новые девальвации и новые инфляционные эмиссии и, что еще важнее, чувствовалась близость новой мировой войны. Началось обратное бегство от бумаги к золоту, усилившееся осенью 1937 г. под влиянием слухов о том, что Рузвельт намерен использовать полностью предоставленное ему конгрессом право снизить золотое содержание доллара на все 50%.

По оценке Банка международных расчетов (отчет за 1937 г.), из того золота, которое ушло из сокровищ за три четверти года (за последнюю четверть 1936 г. и первую половину 1937 г.), только 260–300 млн. не успели вернуться туда к концу 1937 г. В частности в лондонские сейфы вернулось, по указанной оценке, золота на 150 млн. долл.

Для спроса на золото, усилившегося на континенте, было характерно, что за монеты платили дороже на 4% и больше, чем за слитки. Это показывало, что на континенте значительную роль играло потребительское тезаврирование, имевшее целью не только обеспечить деньги от обесценения, но вместе с тем обеспечить тезавраторов на случай военных и иных катастроф покупательными средствами, которые можно было бы тратить постепенно, без тех хлопот и потерь, которые неизбежны при реализации слитков небольшими частями: дробления, взвешивания и т. д.

С 1938 г. на движение тезаврирования начинает усиленно влиять близость военных событий в Европе. С одной стороны, у буржуазии исчезает всякая уверенность в прочности валют, и этот факт несомненно стимулирует тезаврацию золота, но, с другой стороны, в Европе, как на вулкане накануне извержения, уже нет больше места, где можно было хотя бы с некоторой уверенностью прятать золото. Тезавратор, держащий золото в самых разнообразных хранилищах, начиная с чулка и кончая несгораемым шкафом, опасался, что если его золото не станет добычей неприятеля, то оно сбудет реквизировано у него его же властями для военных нужд. Возникают опасения, что с началом новой войны в Европе Англия наложит руку на иностранное золото, лежащее в лондонских сейфах. Но на вопрос, где прятать золото, все труднее становилось дать удовлетворительный ответ. Тезавратор начинает искать более портативных объектов тезаврирования, чем золото. Он предъявляет большой спрос на американские доллары.[208] Во всяком случае военная угроза как стимул к частному тезаврированию золота имеет свою меру, перейдя которую оно начинает оказывать обратное Действие: тезавраторы начинают сбрасывать золото и покупать твердую иностранную валюту. В силу этого в итоге 1938 г. сравнительно немного золота уходит в частные сокровища (по оценке Банка международных расчетов, максимум 200 млн.; отчет за 1938 г.).

Глава 1 Общие замечания

Наряду с процессом «золотого перерождения» праздных капиталов идет процесс огосударствления золотых запасов, изъятие их из рук частных банков и банковской системы вообще и сосредоточение их в казначействах, т. е. непосредственно в руках капиталистического государства.

Глава 2 1931–1933 гг.

Глава 3 С 1934 г. до осени 1938 г.

Глава 4 С 1934 г. до осени 1938 г. Англия, валютно–уравнительный счет

Отход Англии от золотого стандарта весьма благоприятствовал стремлению финансовых властей создать в Англии ко времени второй мировой войны большой золотой запас. Валютная политика Англии, направленная к тому, чтобы держать курс фунта на уровне достаточно низком для улучшения торгового баланса страны, требовала со стороны финансовых властей активной понижательной интервенции на валютном рынке. Необходимость такой интервенции увеличилась после того, как значительный поток блуждающих капиталов в начале 1933 г. направился в Англию в связи с кредитной катастрофой в США, с одной стороны, и с прекращением быстрого падения курса фунта, – с другой, хотя медленное снижение курса фунта все еще продолжалось. Этот поток капиталов, равно как и уменьшение дефицита торгового баланса угрожали Англии повышением курса валюты. Чтобы предотвратить такое «бедствие», приходилось выбрасывать на валютный рынок бумажные фунты в количестве, достаточном для нейтрализации повышательного влияния приливавших в страну капиталов на курс фунта. Интервенция убивала двух зайцев: она в одно и то же время давила на курс фунта и увеличивала золотые запасы страны.

Притекавшие в Англию капиталы обыкновенно помещались в том или ином крупном банке в качестве вклада. В то время, когда банки США по таким вкладам не платили процентов, а швейцарские даже взимали некоторую комиссию за хранение таких вкладов, английские банки платили по иностранным вкладам проценты, конкурируя друг с прутом за их привлечение. (Некоторые банки платили по иностранным депозитам до 1,25% годовых, в то время когда они сами выручали за эти деньги не более 0,5%[221]).

Ясно, что, поскольку капиталы фактически приливали не в Английский, а в другие банки, первый, чтобы заполучить то золото, которое притекало в страну в связи с приливом капиталов, должен был за это золото так или иначе платить. Еще в большей степени банк был заинтересован в приобретении максимальной части вновь добытого золота, притекавшего на лондонский рынок. И эта покупка должна была оплачиваться банком.

Приток капиталов и золота в Лондон время от времени прерывался непродолжительными отливами, но, как правило, это происходило по причинам, зависящим не от Англии, а от тех стран, куда золото уходило. Золото не выталкивалось из Англии, а отсасывалось. В основном это происходило в тех случаях, когда в той или иной стране из группы стран–кредиторов угроза девальвации, наконец, осуществлялась. Так, отлив капиталов из Англии происходит в 1934 г. в связи с завершением девальвации доллара, но этот отлив компенсируется ростом авуаров стран стерлинговой группы.[222] Отлив капиталов из Лондона вызывается девальвациями в Бельгии, Франции, Голландии и Швейцарии, а также имевшим место весной 1937 г. усилением прилива капиталов в США в связи со слухами о предстоящем там снижении «цены» золота.

Наоборот, периоды преддевальвационного напряжения в той или иной стране из группы стран–кредиторов, особенно во Франции, бывали периодами усиленного притока золота в Англию. Усиленный прилив «горячих денег» в Лондон и бегство от доллара имели место осенью 1937 г. в связи с новым экономическим кризисом и слухами о дополнительной девальвации доллара.

Не следует забывать, что наряду с ростом иностранных авуаров в Лондоне росло и количество золота, тезаврированного в сейфах английских банков. Одно время полагали, что в лондонских сейфах хранилась половина мировой частной тезаврации золота.

Вследствие этого в тех случаях, когда происходил отлив золота из Англии, значительная часть этого отлива происходила за счет не отлива капиталов, а ухода золота из сейфов.

Глава 5 С 1934 г. до осени 1938 г. США. Стабилизационный фонд

Глава 6 С 1934 г. до осени 1938 г. Франция. Стабилизационный фонд