Глава девятая Смерть всегда рядом

1

Трава здесь вымахала по пояс, а то и выше. Выгребать ногами сквозь эту зеленовато-серо-бурую паутину тяжело. Но не критично.

Если бы я только глазами распознавал препятствия, скрытые под её густым покровом, сейчас бы уже лежало рагу из меня на ржавом «противне» древнего тракторного плуга, торчащем из репяхов. Лежало бы и жарилось на солнце. В аккурат перед лемехом яма-ловушка, устроенная «весёлыми» парнями из бандитского клана. Проваливается в неё нога, теряешь равновесие и кубарем скатываешься в «мясорубку», что притаилась рядом. Обожают бандюки такие… э-э… «заподлянки мастырить», как они выражаются.

Мин, оставленных военными, здесь тоже хватает. Не разглядел, наступил, ба-бах — и труп.

А в полста метрах «воронка» раскинулась. И там бригадные постарались. В таких зарослях характерное аномальное пятнышко просто не разглядишь, как и дрожание воздуха. Интересно, сколько бродяг угодило в этот гравитационный миксер? Не все же такие чувствительные, как я…

Ч-чёрт, отвлёкся на секундочку, чуть дольше засмотрелся в другую сторону и проворонил крысиную стаю во главе с «волком» их породы. Засекли меня, ждут, когда окажусь поближе. Уже не проскочить мимо и не обойти стороной.

Оп-па, ломанулись, рассыпаясь дугой. Окружают, чтобы навалиться со всех сторон. Хрен вам! Отправляю в гущу тельц «посланца войны» — гранату. Мог бы и не приседать, моя броня выдержит град осколков, но лучше уж лишний раз спинку прогнуть, чем после кровищу останавливать, искренне недоумевая, почему в комплекте оказалось слабое место. Зато хвостатых моментально становится в два раза меньше.

Резко беру в направлении «воронки» и, обогнув её по самой кромочке, останавливаюсь на противоположной стороне. Аномалия чётко между мной и мутантами. Единицы успевают отвернуть или почуять, остальных втягивает, сплющивает и распыляет над травой розоватым облаком. Те, что всё-таки умудрились вовремя сообразить, спешно отступают, видимо, израненный крысиный волк решил увести остатки стаи. Флаг ему под хвост! В таком состоянии его свои же загрызут. Больные и раненые в Зоне обречены, да и здоровым-сильным, впрочем, тоже не всем поголовно фартит.

Пока с мелкими тварями разбирался, отряд, который я пас, в мою сторону двинул. Разрыв гранаты трудно было не услышать. Тем лучше, будут красться по моим следам, наверняка обнаружат подкидышей, оставленных для них.

Разворачиваюсь на сто восемьдесят и ухожу в лесок. Новорождённая, самая первая «золотая рыбка», уже добыта из рюкзака. Скину её в самом начале широкой и густой лесополосы. Там сталкеры её быстро найдут.

Кстати, уже пора «волчьи ягоды» внедрять. Немало опасных типов сгинет благодаря этому… гм… «трояну». Хорошо поработает «ягодка»! У некоторых индивидуумов, склонных к жестокости, первоначальный эффект лёгкости и эйфории спустя несколько часов будет сменяться дикой усталостью и глубокой депрессией. Скорость их реакции снизится настолько, что само это слово по отношению к ним потеряет смысл… Фишка в том, что в итоге этими самыми инертными «тормозами», а значит, лёгкой добычей мутированных монстров, должны стать настоящие отбросы. Потенциальные маньяки, выродки-садисты, серийные убийцы и прочий хлам человечества, немало образчиков которого Зона Сталкеров непременно притянет. Не факт, что это чистящее средство стопроцентно угадает и угробит нужных «кандидатов», но профилактику в своём доме проводить напарница имеет право по своему усмотрению. Для менее запущенных, не столь агрессивных людишек этот растительный артефакт сойдёт за великолепное тонизирующее средство. Эдакий заменитель ящика «нон-стопа». Популярным должен быть растительный артефакт, если разрастётся и распространится.

Скинув «золотую рыбку», крадусь дальше по пролеску. Метров через сто натыкаюсь на прогалину, сплошь поросшую куцыми кустиками. В самом центре виднеется опрокинутый проржавевший бак. Чёрная дыра его горловины смотрит прямо на меня. Железная ёмкость набита прелыми листьями. Похоже, там кто-то устроил себе гнёздышко. Но в данный момент в логове никого нет. Можно клеить лейбл: «Проверено. Глистов — нет (Чуйка)». И та же чуйка вынуждает перевести прицел внимания чуть левее, к яме с болотной жижей. На смеси щебня, мусора и грязи видны глубокие следы копытец. Плоть.

Монстр медленно выбирается из своей болотной ванны, сонно зыркает по сторонам. Да-а, мордашка на редкость уродливая, однако. По асимметричному рылу стекает жёлтая слизь. Громко шморгая пятаком, тварь всё это втягивает в себя и сглатывает. Что, вкусно, уродина?

Неожиданно хлынувшая волна отвращения вынуждает меня содрогнуться. Даже меня, давно привыкшего ко всему, казалось бы.

Косящие в разные стороны гляделки наконец-то фокусируются на мне. Было бы совсем убойно, кабы эта искорёженная аномальностью свинья ещё и заговорила человеческим голосом. Встретив такую, некоторые новички в шоке улепётывали бы вон из Зоны. Воистину гнусное создание, гуманно будет избавить мир от него. Вскидываю штурмовую винтовку — в этой ходке у меня «Гром-С14» — и одиночным бью точно в глаз. Получается как в анекдоте: «пуля пронзила череп навылет, но мозг не задела». Интересно, у неё мозги вообще есть? Знаю, что есть, но как-то не верится.

Визг поднялся дичайший. Спасибо шлему, не то оглох бы. Плоть срывается с места, бросается на меня и получает очередь в упор. Скотина валится на землю, и её начинает так зверски колбасить, так она активно выбрыкивает конечностями, что я запрыгиваю на бак от греха подальше. Живучая какая попалась!

Придётся не жалеть боеприпасов. Вот бы мне сейчас лучемёт, очень кстати пришёлся бы! Вмиг располовинить тушу или четвертовать.

Изрешетив этот кусок вонючего мяса, топаю дальше, выискивая местечко, чтобы притулить «пламя». И только-только достаю артефакт, чтобы водрузить его на живописную корягу, как вдруг слышу громкий треск ветки за спиной. Спокойно оборачиваюсь. Стоят за спиной пятеро, на меня таращатся и на хреновину явно непростую в моих руках, естественно. Обалдеть, как это они незаметно ко мне подкрались?! У моей чуйки отгул, что ли, внеплановый?.. Закидываю артефакт обратно в рюкзак и поглаживаю пальцем тригер своего «Грома».

Бывалый сталкер среди них лишь один, остальные — новички, чуть ли не первоходки, по всем признакам. Туристы, короче говоря. Притом бывалый разит не просто «перегаром» опыта, а прямиком… в мозги мне пытается залезть! Вот и ответ на вопрос, какого чёрта меня врасплох застали. Настоящий потенциал. Ещё и чем-то вроде теневого режима умеет пользоваться. Я ошибался, думая, что в этом периоде времени настолько мощными способностями ещё никто не обладает… Что за тип такой талантливый?!

А тип стоит и смотрит, ствол не наводит, но обе руки, ко всему готовые, крепко держат легендарный «винторез». Один молодчик из компашки ведомых хочет было направить на меня свой АК. Но сталкер-проводник ладонью опускает ствол его автомата к земле и тихонько советует:

— Зелёнка, ежели не хотишь, чтоб тебе твой же «калаш» в жопу засунули, не размахивай им, как членом в борделе.

По всему видно, наш человек. И нафарширован достойно для своего времени — «пушки», броня, и… детектор. Новейшей для текущего года модификации, блин. Трещит-пищит, заливается от моей коллекции известных и неведомых артефактов, наполнившей рюкзак. Эх, браток, откуда ты взялся на мою голову! В этом периоде времени, уже далеко не начальном, но до чёрных событий двадцать шестого года и образования Предзонья ещё ух как не близко…

— Привет, земеля. Мы к селу гребём. Ты, я гляжу, оттудова. — Он изучающе присматривается ко мне. — Через пустырь шёл? Весь комбез в репяхах… Подкинь инфу, как там чего. Через руины можно просочиться? Или лучше туда не рыпаться?

Ага, сейчас я ему карту нарисую. Ишь какой хитрый. Отвлекает, зубы заговаривает. Он ещё не знает, как толковать свои необычные ощущения, но его латентная чуйка наверняка готова заорать от тревоги.

— Э-э, да то ж я не тут в бурьян влез, в посёлке и не был, — вру, не краснея, — а где шёл пролеском, везде пипец, куда ни сунься, на каждом шагу засада.

Сталкер подходит ближе.

— Не умеешь ты врать, браток, — криво ухмыляется он мне, как будто мысли прочитал, — я не первый день по Зоне бегаю, меня все знают и брехунца не заправляют. Бо не фиг, различу я враньё. А вот тебя, сколько ни ходил тут, ни разу не видел, а должен был, тёртый ты уж больно. И откель у тебя столько артефактов? Случайно нашёл, горкой сложенные? А ты не шатун, часом?

Испытывает или провоцирует? Плевать. Некогда мне тут с ним этикет разводить.

— Нет у меня ответов для тебя, — говорю я холодно, одновременно шагаю вперёд, подхожу к нему почти вплотную, — иди с миром, человече, притворись, что не видел меня никогда. Мой тебе совет добрый.

— Хамишь, значит.

— Топай-топай.

— А в рыло?

— Легко. На!

Отвешиваю ему прикладом в челюсть и вскидываю винтовку. Дульный компенсатор при этом упираю ему прямо в лоб.

— Скажи своей зелени, чтобы пушки на землю побросали, а то мозги те враз высажу. — Между нашими глазами, кажется, электрическими искрами разряды гнева пробивают.

— С-смелый ты, с-сучонок, када с-со с-стволом, — вытирая кровь с подбородка, буквально шипит он.

— Был бы ты один, без этих пацанов, я б из тебя голыми руками говно повыбивал, — огрызаюсь.

— Докажи, трепло! Пацаны тя не тронут, даже вдруг замочишь меня. Слыхали, чего я сказал?! — кричит он своим туристам.

Первоходки испуганно кивают головёнками и поспешно закидывают оружие за спины.

Что ж, рукопашка в моём случае — идеальный выход из деликатной ситуации. Убивать потенциально чуйствительного совершенно не входило в мои планы, тем более такого сильного! К тому же урок из нашей встречи он наверняка извлечёт. Скидываю рюкзак, кладу наземь, винтовку сверху пристраиваю, отстёгиваю пояс с «вторичкой». Противник тем временем поднимается на ноги, делает то же самое и… насмешливо говорит мне:

— Масочку-то скидывай. Иль боишься, что физию шибко подпорчу?

В открытых противостояниях я этого предпочитаю не делать, но… формулировка исключает варианты. Если я не открою лицо, то по-любому буду выглядеть трусом. В таком случае какой смысл в этом поединке? Пристрелить их всех, и дальше, дальше.

Ни слова не говоря, открываю лицо.

Он пристально смотрит. Узнавания в глазах не заметно, и то хорошо. Не встречались раньше, точно.

Становимся друг напротив друга, кулаки сжимая, и понеслась!

Вымотаю здоровяка вначале и набуцкаю по репе, пока ноги его не подкосятся, дяде это лишь на пользу пойдёт. Немного поиграю с ним, только аккуратно, не показывая, что работаю в малую долю реальной силы… Пропущу для приличия пару ударов. Один — есть, в корпус! Второй — в скулу! Ох, тяжела твоя рука, мужик. Ну, теперь держись!

Жмущиеся в сторонке пацаны ахают, охают, свистят, подбадривают своего «папу». Кретины, нельзя ж так шуметь в Зоне… Вот мой нечаянный противник существенно сдаёт после моей очередной связки, апперкота и крюка левой. Краем уха слышу предложения молодёжи грохнуть меня очередями из автоматического оружия. Блин, за этими вояками ещё следить надо! Так что, махаясь со сталкером, и с молодняка глаз не спускаю.

На том и погорел… Не уследил, блин! Увернувшись от очередной атаки не слабо помятого противника, ставлю ему подножку. Какого чёрта, спрашивается? Я ему даже пинка не дал, почему же он не упал, а наоборот, подскочил?! Не то слово! Бедолага уже ласточкой влетает меж двух акаций…

И только сообразив, что громкий хлопок издало ничто иное, как «трамплин», я понимаю, насколько позорно лоханулся.

Здорового мужика аномалия отшвыривает буквально на ту самую экзотическую корягу, на которой я хотел «пламя» оставить. Да так неудачно швыряет, что толстая ветвь пробивает туловище насквозь, и нанизанный сталкер удивлённо, непонимающе смотрит на деревяшку, торчащую у него из груди. Аккуратно между бронепластинками комбинезона проткнуло навылет… Всё, не жилец дядя.

Пока его зелёные, необстрелянные попутчики застыли в шоке, хватаю пояс со своей «вторичкой» и шустро сваливаю, петляя между акациями. Когда в спину мне летят пули, я уже достаточно далеко, чтобы в меня не попали пули. Кто участвовал в лесных перестрелках, тот поймёт. В лесу сотня метров — как на открытом пространстве пара кэмэ.

Не очень правильно по зонным понятиям, что хорошая винтовка новичкам досталась задаром, но ничего, это издержки многотрудной миссии. Рюкзак с хабаром всё равно опустошить нужно было, а так — оптом скинул. Только одного боюсь, что неопытные сосунки не донесут его до барыги. Как пить дать поубивают друг друга… Жадность, перемешанная с молодостью и глупостью, образует гремучую смесь.

Убивать без крайней необходимости не хочу. Не ради этого воюем. Совсем наоборот.

2

— Мои подозрения подтвердились! Оправдались целиком и полностью. Я пробежался по Зоне в разное время, побывал в разных годах её существования и выяснил, что возникновения новоявленной гадости — совпадают с присутствием Другого. Я не понял ещё, как ему это удаётся, однако создалось впечатление, что этот подручный Зоны прямо-таки вездесущ… Или она его каким-то образом копирует, дублирует? Но почему одного и того же, не проще ли наплодить целую армию всяких-разных… Хотя при всём моём опыте что я могу знать о её логике? Кое о чём я догадываюсь, кое-что знаю, иногда даже испытываю уверенность, что не ошибаюсь в этом знании, анализируя её действия. Но по большому счёту, я… э-э… муравей, по своим делам ползающий на лужайке, в необозримых и непредсказуемых зарослях враждебных джунглей. Остаётся надеяться только на одно, что лужайка не замечает суетливых потуг муравья. Или же, если замечает, покамест не придаёт им большого значения.

Штрих выключил рекордер. Он так поступал, когда предстояла длинная пауза. Когда у него иссякали слова или вдруг ускользала мысль. Заряд аккумулятора записывающего устройства приходилось старательно экономить. Иногда хроносталкеру удавалось добыть новую «батарейку», но происходило это нерегулярно, поэтому ему очень не хотелось в один далеко не прекрасный день вдруг остаться наедине с омертвевшим рекордером. Делиться соображениями с «Самсоном» превратилось в устойчивую привычку, стало насущной необходимостью…

Наверное, этот ритуал каким-то образом помогал Штриху справляться с одиночеством.

Он достал из рюкзака шоколадный батончик, упаковкой которых разжился по случаю, и перекусил, долго и тщательно смакуя каждый откушенный кубик. Он всегда любил сладкое, но в Зоне нечасто удавалось потешиться. И когда получалось, это становилось праздником. Должны же у человека оставаться свои маленькие радости! Это ведь тоже помогает не забывать, что ты — человек… Даже когда от вселенской усталости очень хочется об этом забыть. Взять, да и остановиться. Просто существовать, выбросив из головы безнадёжный замысел очередного спасения мира…

— Мы похожи, мне кажется. — Штрих снова включил режим аудиозаписи. — Оба знаем, что такое хорошо и что такое плохо, но нам на это наплевать. Просто каждый из нас выбрал себе цель и стойко движется к ней. Она к своей, и я к своей. Кто-то неизбежно вырвется вперёд, и тогда отставшему или отставшей придётся умереть… Да, кстати, по ходу мысль в тему. О людишках, которые чуть ли не с детства по-привыкали к виртуальному смертоубийству. В компьютерных видеоиграх убивать легко. Бац — и готово! Нарисованная кровь брызнет куда угодно, только не игроку в глаза. При этом у самого игрока имеются запасные жизни. Поэтому ему ни убить кого-то, ни самому умереть — не страшно. Только вот даже самые крутые игроманы при столкновении с реальной кровью почти неизбежно пасуют. Это ведь совсем другой расклад, когда хлещет не нарисованная кровь, а настоящая, и прямо в глаза. И когда собственная жизнь единственная, запасной не дождёшься. Убьют — так уже с концами… Помню, ещё когда был пацаном, в одной из сетевых тусовок геймеров встречал на форуме тему обсуждения. Какой самый приятный способ убийства врага? Особенно мне запомнился один из ответов, данных кем-то из непобедимых героев в кавычках, виртуозов клавиатуры и «мышки», совершивших бесчисленное количество победоносных ходок по виртуальным мирам смерти… До сих пор помню тот ответ. Подкрасться к спящему и разрядить ему в лицо дробовик. О как! Именно такие людишки хуже самого страшного монстра Зоны. Мало того что жестокие и подлые, да ещё и трусливые. Вот такие моральные уроды — лучшее сырьё для получения выродков! Их не так уж мало оказалось в Зоне, и те, что не погибли быстро, наверняка ничему хорошему её не научили!

Наговаривающий свой аудиодневник Штрих замолчал, но рекордер не выключил. Перевёл дух и продолжил, стремясь поскорей выговориться:

— Привычная виртуальная безнаказанность крутых парней в кавычках, восседающих в полной безопасности по ту сторону экрана, служит им очень плохую службу, стоит им оказаться в подобных реальных ситуациях. Почему я вдруг об этом вспомнил… Сегодня довелось быть свидетелем одной из неисчислимых драм Зоны. Другой, которому я плотно сел на хвост и почти дышал в затылок, столкнулся с группой новичков, ведомых опытным сталкером. Другой убил этого проводника и отправился дальше по своим зловещим делам. После того, как он скрылся, я не выдержал и спонтанно решил из пассивного, по сути, наблюдателя превратиться в активного участника событий. Впервые напрямую вмешался в происходящее. До тошноты обрыдло просто следить за перемещениями и злодеяниями этого кровожадного убийцы. Оставшись без ведущего, растерянные новички были практически обречены, и я отчаянно захотел спасти того проводника, нечаянную жертву Другого. Нужное средство, припасённое для себя, у меня имелось, и я бросился на помощь. Я не смог бы помешать личному помощнику Зоны убить того сталкера, но помочь тому сталкеру не сдохнуть — вполне мог. Или не мог… Но я выбрал первое. И чуть было не погиб сам. Тот выродок, я уверен, в своё время обожал рубиться и притащил в реальную Зону привычки и понятия, обретённые в процессе изничтожения виртуальных врагов. Когда он понял, какой именно артефакт я выхватил, чтобы не позволить смерти утащить в своё царство очередную жертву… его реакция была молниеносна, как у опытного геймера. Только вот направлена вовсе не на то, чтобы пособить мне выдёргивать старшего группы из лодки Харона. Если бы этот жадный тип успел приобрести хотя бы мало-мальский реальный опыт выживания в настоящей, неигровой Зоне, он бы сто раз подумал, а стоит ли рисковать единственной и неповторимой жизнью. Которую не засэйвишь и не скопируешь. Но он этого не успел усвоить прежде, чем поднял свой автомат на обладателя редчайшего хабара. И уже не успеет. Какие удивлённые у него были глаза, когда его собственная настоящая кровь хлынула из продырявленного живота! Может, хотя бы в последнее мгновение перед смертью он успел понять, что настоящая жизнь — всё-таки не игра. Живому по-настоящему больно… когда в него разрядили дробовик.

3

Она ходила по саду от одного Древосила к другому. Почти все подопечные всё так же сидели, стояли или лежали в непосредственной близости от своих деревьев жизни. Они спали и видели сны, которые им казались единственно возможной явью.

Одновременно в прогулочные путешествия по саду отправлялось не больше десятой части общего количества «законсервированных» сталкеров. Хотя движение организмов в пространстве, конечно, никоим образом не означало пробуждение разумов.

Она перемещалась от одного усыпанного лепестками круга к другому, всматривалась в знакомые лица, ласково здоровалась со сталкерами, пребывающими под сенью. Ей они отвечали, с разной степенью задержки, но реагировали все. По-другому быть не могло. Те, которые остались, в любом случае с нею по-настоящему сроднились, даже ещё до того, как уснули. Она снится им, и во сне они с ней здороваются. Точнее, ощущают своё единение с единственной территорией во Вселенной, где им хочется быть.

Они отдали ей души — сталкеры, которым суждено было оказаться запертыми в закрывшейся Зоне. Они сами погрузились в аномальную Черноту и теперь остались в ней, не захотели уходить.

Стремясь сюда, они вряд ли предполагали, что Зона живая, более того, разумная, и что рано или поздно она во всей полноте ощутит ценность жизни ДРУГОГО человека — и больше не захочет убивать. Ловчие желаний добились своей цели… Теперь разумная аномальность способна брать в расчёт не только свои жизненные приоритеты и считаться не только с собственными целями.

Это раньше у неё были девизы: «Каждое существо, съеденное мной, даёт мне жизнь!» и «Это вкусное — пока оно живое!». Все существа, которые попали в Зону, отдавали ей свою жизненную энергию. И пока оставались живыми, и когда погибали, выплёскиваясь до донышка. С точки зрения человечества она была самой настоящей энергетической вампиршей, высасывавшей жизнь из других живых. Массовая убийца, пожравшая миллионы жизней и разумов, за счёт которых росла и набиралась сил.

А потом с нею что-то случилось. Она вдруг прозрела и осознала, что в этой Вселенной не только ей одной даровано право оставаться живой. И не только она способна чувствовать и желать, не только ей бывает больно и страшно, не только она должна выжить во что бы то ни стало… В апофеозе прозрения обескураженно сообразила: на самом деле страшнее всего ей станет, если всех убьёт и одна останется.

Потому что, оказывается, это не просто бессмысленное словосочетание — смерть от одиночества.

Значит, необходимо найти способ выжить, пойдя против собственной природы. Выжить, не поглощая другие сущности. И пока этот способ не найден — так и придётся зависать в спящем режиме, расходуя лишь необходимый минимум энергии… из тех вампирских запасов, что накоплены раньше. Что было, то было, не откреститься. Покаяние ещё предстоит…

Главное, что процесс установления взаимопонимания с людьми и другими живыми существами она сумела запустить и как-то наладить.

Но вот с самой Землёй, сущностью не менее живой, чем все её многочисленные «нахлебники», общего языка всё никак не удавалось найти. Планета безостановочно, упорно и яростно продолжала атаковать явление, которое самим своим существованием нарушало «нормальные» законы природы. Принять аномальность за собеседницу, с которой возможно договориться, реальность наотрез отказывалась, воспринимая лишь в качестве конкурирующей, враждебной силы.

Впрочем, подобная позиция свойственна всем живым, борющимся за место под солнцем, поэтому обижаться на Землю не стоило. Но отыскать пути к примирению жизненно необходимо, иначе…

Загрузка...