Зона теней

4

Констебль Харпер рассыпался потоком извинений и объяснений. Сев и не отрывая глаз от потеков дождя на стеклах, Алекс набрала номер домашнего телефона.

Она услышала щелчок, когда сняли трубку, и глухое гудение на линии. Сквозь него пробился голос ее уборщицы:

– Подождать, не уходить, пожалуйста. – Раздался стук положенной трубки, гул прекратился, и снова возник голос, на этот раз куда чище: – Очень извиняйте, я пылесос выключать. Мисс Айтоер дом.

– Мимси, говорит миссис Хайтауэр.

– Мисси Айтоер дома нету; звонить офис, пожалуйста.

Терпеливо переждав поток ее слов, Алекс повторила свои слова, медленно и громко.

– Хэлло, мисси Айтоер. – Наступила пауза, словно Мимси рылась в разговорнике. – Как вы есть там? – торжественно спросила она.

– Отлично. Могу ли я поговорить с Фабианом?

– Масса Фабиан. Он нет здесь.

– Он спит у себя.

– Нет, он не спит. Я только что чистить его комната. Вы сказать, он вечером возвращаться; вот комната для него чистить.

Повесив трубку, Алекс схватила пальто и вылетела в коридор, на ходу бросив Джулии:

– Буду через час.

Джулия обеспокоенно посмотрела на нее:

– Все в порядке?

– Да, все отлично! – буркнула Алекс.

Приткнув машину прямо на улице, она побежала к дому и взлетела по ступенькам. Слышался могучий гул пылесоса, остро пахло мастикой для полов. Минуя гостиную, она увидела, как Мимси, сухонькая, как цыпленок, приводит пол в порядок. Взлетев по лестнице, она чуть ли не бегом добралась до комнаты Фабиана, приостановилась перед ней и легонько постучала. Не услышав ответа, открыла дверь. Постель была нетронута, в комнате ни дорожной сумки, ни разбросанной по полу одежды. В проветренном помещении пахло нежилой чистотой.

Она обвела взглядом комнату и наткнулась на странный неприятный портрет своего сына. Он смотрел на нее серьезно и надменно, засунув руку за отворот пиджака, подобно Наполеону. Глаза полны какой-то холодной жестокости – никакого сходства с его теплыми, живыми глазами. Фабиан преподнес ей портрет в прошлом году как подарок на день рождения, но он ей не понравился; она пробовала пристроить его то на одной стене, то на другой и наконец повесила в комнате сына. Она вздрогнула, взглянув на портрет.

Алекс осмотрела другие комнаты, заглянула в ванную – пусто: вернувшись, Фабиан и следа не оставил. Она вернулась в его спальню, сняла трубку и набрала номер телефона Дэвида.

– Могу я перезвонить тебе? – спросил он. – У меня тут как раз кое-что срочное.

– Как и у меня, – ответила она, поймав себя на том, что голос у нее звучит более взволнованно – чуть ли не истерично, – чем ей хотелось бы. – Фабиан у тебя?

– Нет, – нетерпеливо сказал он. – Прошлым вечером он собирался быть на совершеннолетии у Арбуазов. Он еще не мог вернуться в Англию.

– Дэвид, произошло нечто странное.

– Послушай… я перезвоню тебе через полчаса. Ты у себя в кабинете?

– Нет. Я дома.

Алекс услышала с улицы клаксон, в котором явно чувствовалось нетерпение. Повесив трубку, она сбежала по лестнице. Мимси так и подпрыгнула от изумления, увидев ее.

– Мисси Айтоер, ой, вы и напугать меня!

Алекс торопливо вышла из дома.

– Прошу прощения! – крикнула она маленькому тонкогубому человечку, который, сидя в огромном БМВ, бросил на нее укоризненный взгляд и покачал головой.

Она торопливо залезла в свой «мерседес», отъехала чуть подальше и вернулась на то место, которое только что занимал БМВ. Потом снова возвратилась в дом.

– Так ты не видела Фабиана, Мимси?

Мимси покачала головой:

– Не видеть масса Фабиан. Он не возвращаться домой.

В гостиной Алекс опустилась на диван; обводя взглядом стены абрикосового цвета, она почему-то подумала, как хорошо смотрится комната, и тут же перескочила на другое: странно оказаться дома утром в уик-энд. Глянув на вазу с красными розами на столике у дверей, она улыбнулась. Их доставили из «Интерфлоры» в ее день рождения три дня назад. К ним была приложена карточка с поздравлением от Фабиана. Пурпурные розы – ее любимые цветы. Он всегда преподносил ей красные розы. Она закрыла глаза, прислушиваясь, как снова взвыл пылесос – звук обрел мощь и постепенно перешел в низкое гудение: Мимси безостановочно таскала его взад и вперед по ковру.

Утром Фабиан был в ее комнате, она видела его; но может ли она поклясться в этом?

Она услышала звук открывающейся парадной двери, но не обратила на него внимания – должно быть, молочник; Мимси разберется с ним.

– Мисси Айтоер.

Открыв глаза, она увидела перед собой взволнованную Мимси.

– Полицейский пришел. – Вытаращенные глаза Мимси чуть не вылезали из орбит; она ткнула себе за спину большим пальцем.

– Все в порядке, Мимси, впусти его.

Мимси продолжала смотреть на нее, и Алекс, кивнув, ободряюще улыбнулась.

Через несколько секунд в дверях уже неловко мялся констебль Харпер, держа в руках головной убор; губы у него нервно кривились.

– Простите, что снова беспокою вас, – сказал он.

Алекс убрала падавшие ей на глаза волосы и показала ему на кресло. Сев, он положил фуражку на колени.

– Прекрасный дом.

– Благодарю вас, – улыбнулась Алекс.

– Похоже, у нас проблема. – Он покрутил в руках фуражку. – Даже не знаю, как ее изложить. В больнице в Мелоне лежит молодой человек, который оказался жертвой… м-м-м… дорожного происшествия, – мистер Отто… – Констебль вытащил блокнот и заглянул в него. – Мистер Отто фон Эссенберг. Он говорит, что в машине были еще трое: мистер Чарлз Хетфилд, мистер Генри Хетфилд и мистер Фабиан Хайтауэр. Очевидно, он все еще не оправился от шока.

– Чарлз и Генри Хетфилды?

– Да.

Она кивнула.

– Вы их знаете?

– Да, их родители живут в Гонконге. Чарлз учится в Кембридже с Фабианом. Генри его младший брат. С ними все в порядке?

Побледнев, Харпер опустил глаза и отрицательно покачал головой.

– Насколько я понял… – он снова качнул головой, – они погибли. – Подняв глаза на Алекс, он опять стал вертеть в руках головной убор. – Вы сказали, что видели утром своего сына.

Алекс с трудом кивнула.

– Прошу прощения, это очень нелегко. – Он снова отвел от нее глаза. – Где именно вы его видели?

– Он вошел в мою спальню.

– В котором часу?

– Около шести. Не уверена, но кажется, я посмотрела на часы.

Он старательно записал что-то в блокноте, руки у него подрагивали.

– Около шести?

– Да.

– Здесь?

– Да.

– Но сейчас его тут нет?

– Нет. – Она закусила губу, чувствуя, что не может отрицать очевидное.

– Вы не знаете, куда он ушел?

Она покачала головой – говорить становилось все труднее.

– Он что-нибудь сказал?

Алекс кивнула:

– Только одно: «Привет, мам». Я сказала, что удивлена его столь быстрым возвращением, а он ответил, что устал и пойдет спать. Утром, когда я уходила, он был в своей комнате.

– Вы видели его утром еще раз?

Алекс в упор посмотрела на полицейского:

– Нет, не видела; дверь была закрыта, и я не хотела его будить.

– Вы отправились к себе в офис?

Она кивнула.

Полицейский сделал еще одну пометку.

– Во сколько вы ушли?

– Около девяти.

– А во сколько приходит ваша уборщица?

– Примерно в четверть десятого.

– Этим утром она явилась вовремя?

– Сейчас я спрошу ее.

Алекс вышла из комнаты.

– Мимси! – позвала она. Мимси, поглощенная работой, не отозвалась. Алекс коснулась ее плеча. – Мимси!

Уборщица подпрыгнула:

– Второй раз вы меня пугать сегодня. Нам не хватать «Вима». Вы забыть?

Алекс кивнула:

– Прости, я постараюсь запомнить.

– Окномой не приходить. Ленивый сволочь.

– Мимси, во сколько ты пришла сегодня утром? Это очень важно.

– Это утро рано. Девять и пять минут. Я успеть на ранний автобус – обычно не успевать на него, мужу завтракать делать надо; сегодня он не завтракать – он ходить к врачу на анализы, и я успеть пораньше; я и уходить пораньше, если о'кей, да?

– Хорошо.

Алекс, кивнув, вернулась в гостиную.

– Она была здесь в пять минут десятого.

– Всего через десять минут после вашего ухода?

Алекс кивнула.

– Прошу прощения, это звучит несколько грубовато, но… вы не думаете, что возвращение вашего сына вам просто привиделось, может быть, приснилось?

Зазвонил телефон; секунду она прислушивалась к звонкому эху, и его обыденность несколько успокоила ее. Она сняла трубку:

– Алло?

– Привет, дорогая, прости, что так разговаривал.

Она бы предпочла, чтобы муж перестал называть ее дорогой, – никакая она теперь для него не дорогая; почему он продолжает делать вид, что у них все в порядке?

– У меня как раз самая критическая стадия эксперимента – я получил катализатор, который, по моему мнению, даст возможность производить шардоне, который не уступит шабли и будет куда дешевле. Ты себе представляешь отменное английское шабли?

– Звучит потрясающе, – ровным голосом сказала она.

– Как минимум речь может идти о «Премьер Крю»! Ты хорошо спала ночью?

– Да, – удивившись, сказала она. – Отлично. А ты нормально добрался?

– Да, без проблем… Можешь подождать секундочку?

Алекс услышала отзвуки голосов на заднем плане.

– Послушай, дорогая, мне нужно бежать в лабораторию, возникла небольшая проблема. Все становится коричневым. Знаешь, мне приснился какой-то странный сон – то есть я не подумал тогда, что это сон, но что же еще может быть? Я проснулся около шести, и могу поклясться, ко мне в спальню зашел Фабиан. Сказал: «Привет, пап» – и исчез. Проснувшись, я обыскал весь дом, настолько я был уверен, что видел его. Нет, эта сельская жизнь мне явно не на пользу – Должно быть, у меня крыша едет!