100 пророчеств Калиостро

Глава 1 КЛАДОИСКАТЕЛЬ И ДУХОЗАКЛИНАТЕЛЬ

Что рассказывает о своей подлинной биографии сам Калиостро? Обратимся к его «оправдательным запискам», составленным графом-кудесником на скорую руку в Париже, когда он оказался замешанным в скандал с «ожерельем королевы», увлекательно переданный впоследствии Дюма-отцом на страницах известного романа.

«Ни место моего рождения, ни родители мои мне неизвестны. Различные обстоятельства моей жизни породили во мне сомнения и догадки, свидетельствующие о том, что я был весьма высокого, хотя и незаконного, происхождения». Калиостро рассказывает о своем детстве, исполненном воспоминаний о странствиях в Аравии. Там его, по его же словам, назвали загадочным именем Ахарат. Современники свидетельствуют, что именно так в дальнейшем величала Калиостро его супруга и соратница по магическим занятиям Лоренца Фели- чиани. Под именем Ахарат мальчик обитал во владениях восточного князька Алахама, окруженный образованнейшими наставниками и телохранителями. В этих записках Калиостро называет и имя своего наставника, который, как предполагается, и был тем посвященным, передавшим юноше сокровенные знания и невероятную власть над тайнами природы.

Впрочем, намного позднее, когда началась полоса злоключений Калиостро и французская пресса начала кампанию по разоблачению «графа-самозванца», увидела, свет и иная версия происхождения и биографии мага. Установлено было, к примеру, что по материнской линии Калиостро происходил от некоего Маттео Мартелло, который выдал одну из своих дочерей за некоего Джузеппе Калиостро, вторую — за Пьетро Бальзамо. И от брака этой второй дочери с Бальзамо родился сын, Джузеппе, использовавший впоследствии одно из имен родственников, чтобы назваться графом Калиостро.

Если верить этой версии, то родители Калиостро были примерными католиками, купцами, торговавшими сукном и шелком. И, поскольку были они весьма набожны, своему одаренному сыну решили дать монастырское образование. В семнадцатилетнем возрасте Джузеппе Бальзамо был отправлен в расположенный неподалеку от Палермо городок Колтажироне, чтобы в стенах местного монастыря продолжить учение.

Несмотря на его склонность к распутству, мошенничеству, а иногда и воровству, монахи приняли его участливо, закрывая глаза на эти грехи. В монастыре была небольшая, но хорошо подобранная библиотека, где юноша смог почерпнуть немало для своих будущих философских построений. Но более всего увлекся он составлением лекарских отваров и настоев из трав, из-за чего завязал крепкую дружбу с монахом-травником. Молодой Джузеппе тяготился теорией — его влекла практика. Рассечение мертвых тел, бесконечные эксперименты с экстрактами и бальзамами обещали многое: рациональная наука еще не встала на ноги, и средневековые представления о магической силе разнообразных травяных «коктейлей» и волшебных амулетов могли вскружить голову кому угодно.

Вскоре об оккультных опытах молодого послушника поползли по городку самые невероятные слухи: поговаривали, что он занимается некромантией, владеет тайнами бессмертия и философского камня; что он продал душу сатане и князь тьмы сделал его своим слугой. К счастью, Джузеп- пе удалось покинуть монастырь прежде, чем разразился скандал. Он бежал на север Италии, и там следы будущего Великого Кофта затерялись.

Вновь Бальзамо объявился в 1773 году в Неаполе уже под именем графа Калиостро. Он показывал заинтригованным вельможам рекомендательные письма рыцарей Мальтийского ордена и утверждал, что якобы был посвящен ими в секреты масонских обрядов розенкрейцеров и великие рыцари ордена святого Иоанна Иерусалимского поведали ему тайные откровения символической философии. Именно благодаря этому в Неаполе он был посвящен в высшие ранги герметического масонства и даже сам учредил там ложу «египетского ритуала», назвав себя, отца-основателя этой ложи, «князем истины». Правда, там же он провел несколько недель в тюрьме, и неизвестно, было ли это связано с масонством.

Однако мы забегаем вперед, обходя вниманием одно из самых первых относительно благоприятно завершившихся приключений Калиостро. Первым громким его «фокусом», зафиксированным в памяти человечества, считается ловкий обман некоего Марано из Палермо. Это событие как раз и положило конец обучению юноши в монастыре и вообще его палермской жизни.

Еще в Палермо Калиостро научился виртуозно подделывать чужие почерки. Начал он с того, что за солидное вознаграждение талантливо подделал завещание в пользу афериста маркиза Мориджи, а также ряд векселей, квитанций и т. д. Одновременно Бальзамо уже понял, что мошенничество и жульничество — не самое достойное и интересное занятие. Больше привлекала его возможность использовать' в своих целях людские суеверие и глупость.

О талантах юноши прослышал ростовщик и золотых дел мастер из Палермо Марано. Алчный и недоверчивый, Марано заинтересовался рассказами о молодом человеке, который прославился на весь город тем, что изготавливал приворотные зелья, исцелял, угадывал и предвидел. Марано сам приблизил к себе юношу и постарался завоевать его расположение. Он долго «обхаживал» будущего Калиостро и, наконец, выложил ему свое истинное желание — он хотел, чтобы Бальзамо указал ему место захоронения сокровищ. Удивительно, но юноша сразу предложил ростовщику указать ему богатейший клад в одной из многочисленных пещер, окружающих Палермо. В ответ на недоумение Марано — почему же тогда Бальзамо сам им не воспользуется, тот пояснил, что он не имеет права сам прикасаться к подобным кладам, так как давно вступил в сговор с потусторонними силами, которые, займись он поисками сам, лишат его чудодейственной силы. И именно поэтому Бальзамо может лишь передать клад другому лицу, коим он и готов сделать ростовщика Марано — разумеется, небезвозмездно.

Ростовщик был готов на любые условия. Впрочем, Бальзамо пояснил ему, что сам он об этих условиях пока ничего не знает — их изложат самому Марано духи, стерегущие клад в глубине пещеры. В назначенный день Бальзамо привел ростовщика ко входу в пещеру. По его словам, во мраке пещеры должна находиться огромная груда драгоценных камней, охраняемая потусторонними силами. Едва юноша поведал об этом, как из пещеры раздался глухой голос, сообщающий, кому именно он может открыть секрет клада. Понятно, что речь шла о человеке, точь-в-точь соответствующем облику Марано. Тут же было изложено и условие, на котором ростовщик может получить доступ к сокровищам — перед входом в пещеру он должен оставить шестьдесят унций чистого золота. Марано заподозрил неладное и уперся. Тогда будущий маг печально развел руками и направился прочь, всем своим видом выражая глубокое разочарование жадностью «кладоискателя». Ростовщик попытался торговаться, однако Бальзамо резонно заметил, что торг был бы уместен с ним, но не с духами, стерегущими клад. И Марано согласился, пообещав прийти в условленное время ко входу в пещеру, захватив с собой золото.

Но, не желая быть обведенным вокруг пальца, Марано решил быть начеку. Положив у входа в пещеру золото и якобы отправившись на поиски камней, он тихонько вернулся, подозревая, что Бальзамо захочет бежать, прихватив с собой его золото. Однако сквозь заросли он увидел, что молодой человек сидит возле оставленного золота с равнодушным видом скучающего наблюдателя. Это уверило ростовщика в честности намерений Бальзамо, и он спокойно вернулся в пещеру.

Старик оказался в полной темноте, когда на него вдруг набросились четыре черные тени, принятые им за демонов. «Демоны» принялись тормошить и вертеть старика, изображая адскую пляску. Поначалу Марано принял это испытание как должное препятствие на пути к заветным сокровищам. Однако «демоны», продолжая дергать и щипать алчного простака, увлекали его все дальше и, наконец, попросту отколотили, после чего буквально растворились в воздухе. Марано остался лежать на земле в полном одиночестве, и тут пещеру снова сотряс громовой голос, повелевающий ростовщику целый час лежать неподвижно, иначе все его ухищрения по овладению камнями пропадут даром. В случае же, если Марано попытается подняться, кара последует незамедлительно. Разумеется, несчастный пролежал неподвижно довольно длительное время, прежде чем понял, что его надули. Он выбрался из пещеры и, избегая попадаться на глаза знакомым, направился в город.

Надо заметить, что годы спустя, когда у ростовщика поугас стыд от осознания своей глупости, а случай снова свел его с Калиостро, Марано рьяно бросился разоблачать «шарлатана».

Джузеппе Бальзамо между тем, исчезнув из Палермо с золотом ростовщика, принялся путешествовать по городам Италии, вовсю используя свои необыкновенные таланты. Неоднократно он менял имя, прежде чем, оказавшись в Мессине, принял фамилию своей тетки —

Калиостро, прибавив к ней впоследствии графский титул. Впрочем, позже в своих «оправдательных записках» Калиостро написал, что графский титул не принадлежит ему по рождению, однако имеет особенное, таинственное происхождение.

В это же время многие доверчивые люди стали попадаться на удочку Калиостро, уверявшего всех, что им изобретен эликсир вечной молодости. В доказательство правдивости своих слов он показывал свою двадцатилетнюю красавицу жену, говоря, что ей давно уже. за шестой десяток. Позже во многих городах мира Лоренца утверждала, что она намного старше своего супруга, однако выглядит так замечательно исключительно благодаря его чудодейственным эликсирам.

В библиотеке Ватикана сохранился один из трудов Калиостро, в котором упоминается следующий рецепт: «Выпив это, человек на целых три дня теряет сознание и речь. Возникают частые судороги, конвульсии, на теле выступает обильный пот. Придя в себя после этого состояния, в котором человек тем не менее не ощущает никакой боли, на тридцать шестой день он принимает последнюю крупинку «красного льва» (т. е. эликсира), после чего проваливается в глубокий спокойный сон, во время которого у человека облазит кожа, выпадают зубы, волосы и ногти, выходят из кишечника пленки… Все это вырастает снова на протяжении нескольких суток. На утро сорокового дня он покидает помещение новым человеком, ощущая полное омоложение…»