100 великих дворцов мира

ХАНСКИЙ ДВОРЕЦ В БАХЧИСАРАЕ

В середине XV века Бахчисарай представлял собой только луга с богатыми пастбищами и сады, в которых крымские ханы могли охотиться. Бакче-сарай – «Дворец садов» – возник вблизи пещерного города Чуфут-Кале. Его основал крымский хан Менгли-Гирей: когда хану опостылела пещерная жизнь, он решил перенести столицу своего ханства в живописную долину, прятавшуюся среди высоких скал. Кроме того, узкая пещерная долина была тесна для многочисленного ханского войска и придворной челяди.

Столицей Крымского ханства Бахчисарай стал после 1476 года, не ранее этого времени начал возводиться и ханский дворец. Отдельные его части строились в разное время, каждый раз лепясь одна к другой. Однако среди ученых мнения о дате основания дворца сильно расходятся: назывались 1503, 1519 и 1533 годы. В последнее время многие исследователи называют наиболее вероятной последнюю дату, так как именно этим годом обозначено первое упоминание о работах на территории дворца.

В этот период были сооружены «Зал совета и суда», Малая дворцовая мечеть и баня «Сары-Гюзель» («Желтая красавица»). Баня, сохранившаяся до наших дней почти без изменений, представляет собой здание с мощными стенами, без окон, а свет сюда проникает сквозь отверстия, сделанные в виде звезд и полумесяца. Под полом бани было устроено отопление, а по трубам поступала горячая и холодная вода.

Однако наиболее древней частью ханского дворца, которая датируется 1503 годом, считаются «Железные двери». Надпись над ними гласит: «Этот великолепный вход и эти величественные двери сооружены по повелению султана двух материков и властителя двух морей – султана, сына султана. Менгли Гирея-хана, сына Хаджи Гирея-хана. 959 год». На основании этой и еще одной надписи можно предположить, что дворец выстроен именно при Менгли-Гирее. Однако некоторые исследователи XIX века, на основании рассказов старожилов Бахчисарая, считали, что «Железные двери» принадлежали другому дворцу (Ашлама-Сараю) и только потом были перенесены в Бахчисарай. Но кем и когда – неизвестно. Тем более, как утверждал Ф. Домбровский, если бы двери возводились при Менгли-Гирее, то и могила его должна была бы находиться в пределах дворца. Однако он похоронен в Салачике.

Портал «Железных дверей» создал итальянский зодчий Алевиз Фрязин Новый. Он был выписан царем Иваном III для строительства Архангельского собора в Кремле, но был задержан в Бахчисарае и жил здесь с июня 1503 по сентябрь 1504 года.

«Железные двери» служили дверями у входа во дворец, то есть входом со второго внутреннего двора в так называемую «Фонтанную комнату». Первоначально эта комната тоже была внутренним двориком с фонтаном. По восточному обычаю это – центральное место всего дворца, откуда можно было попасть в парадные апартаменты – «Зал совета и суда», «Кофейню», «Золотой кабинет» и др. Естественно, что именно здесь и должен был находиться парадный вход во дворец. И действительно, как архитектурно-художественное произведение, «Железные двери» исполнены чрезвычайно благородно, а их орнаментальные детали сделаны очень тонко и изящно. Недаром многие отмечали, что такой портал мог бы достойно украсить любую церковь или дворец даже в пышных Венеции и Флоренции.

Дворцовый ансамбль в Бахчисарае включал в себя парадные залы, ханские покои и мечети, гаремы и корпуса для прислуги, беседки для отдыха, фонтаны и надвратные башни. Наружные стены дворца были выкрашены в красный цвет, подобный натуральному дикому камню.

Великолепие ханского дворца один придворный поэт описал на карнизе «Золотой комнаты» так: «Этот увеселительный дворец оправдывает мою песнь. Это здание, подобно солнечному свету, озарило Бахчисарай. Смотри на живописные картины дворца, ты подумаешь, что это обитель гурий, что красавицы сообщили ему свою прелесть и блеск, что это нитка морского жемчуга, неслыханный алмаз. Смотри, вот предмет, достойный золотого пера. Китайский Мани, смотря на этот дворец, одобрил бы и выборы рисунка, и отличную отделку картин.

Окрест дворца – свежие лилии, розы, гиацинты. Сад, разумно расположенный, говорит языком любви и любовник розы, соловей, пал бы к праху ног сада, если бы его увидел».

Внешнему великолепию дворца соответствовало и его внутреннее убранство. В парадных залах и ханских покоях находилось множество драгоценных текинских, фарагонских, кашмирских ковров, вышитых золотом и серебром; бархатные и шелковые подушки, великолепные хрустальные люстры, гравированная и чеканная посуда из драгоценных металлов, перламутровые столики, венецианские острова и другие украшения.

По своему архитектурному стилю ханский дворец более всего близок арабскому стилю. Очевидно, татарская архитектура использовала готовый уже план, только в некоторых частях применяя нечто оригинальное. Такими были, например, большие открытые сени, находящиеся слева от входа. В них вдоль стен с трех сторон, для удобства прислуги, были расставлены низенькие широкие лавки. Правда, барон де Тотт, французский (по другой версии – немецкий) посол при дворе крымского хана, в 1769 году утверждал, что первоначально дворец был построен в китайском духе, а уж потом возобновлен в турецком. В 1787 году французский посол граф Сегюр писал, что ханский дворец в Бахчисарае в миниатюре повторяет старый стамбульский сераль.

Но наступило время, и былое диво восточной роскоши стало представлять лишь жалкие остатки своего прежнего величия, вокруг которых выросла пышная южная зелень. После взятия Крымской столицы войсками Миниха и пожара 1736 года ханский дворец достался русским уже в виде руин. У нас вообще могло бы не быть никаких сведений о том, как выглядел дворец до пожара, если бы не сохранилось описание его капитаном Манштейном, участником военного похода Миниха.

Когда войска Миниха взяли Бахчисарай, в самом городе и в «ханских палатах подложили огонь, отчего четверть города и ханские палаты, кроме кладбища и бань, сгорели». По описанию капитана Манштейна, «во двор ханского дворца ведет каменный мост, перекинутый через небольшую реку Сурук-Су», что по-русски означает «Гнилая вода». «Берега этого ручья, который омывает дворец, были выложены камнем. Дворцовый двор представляет довольно обширный квадрат, окруженный со всех сторон другими строениями. В правой стороне двора (если вступать в него через главные ворота) находился старый дворец шаха, вход в который вели большие сени. Отсюда был вход в большой зал с белым мраморным бассейном посередине. Из этого зала широкая лестница вела в большой зал верхнего этажа, мраморный пол которого покрывали циновки. Стены зала, вместо ковров, выложены разноцветным фарфором, а освещался зал окнами, расположенными в два ряда.

В верхнем ряду стекла были разноцветными, зеркальными, в виде больших четырехугольников. Нижние же окна были большей величины и снабжены ставнями, из которых внутренние были легкие, решетчатые, красиво выточенные из букового дерева, пропускавшие прохладу в зал».

После пожара в Бахчисарае началось восстановление ханского дворца, и из Константинополя прислали мастеров и строительные материалы. Когда Крым стал частью обширной российской империи, граф Г.А. Потемкин, стараясь поразить Екатерину II достоинствами нового края, решил подправить и подкрасить дворец ханов. В результате дворец потерял свой первоначальный облик, и его восточный колорит был сильно искажен.

Целым рядом последующих ремонтов (часто бестолковых) истинный вид бахчисарайского дворца крымских ханов еще больше искажался, и он уже слабо напоминал свое былое великолепие. Стенные росписи были испорчены, старые орнаменты и старые краски заменены новыми, некоторые части здания и вовсе были уничтожены. Например, большие открытые сени закрыли стеклянной перегородкой, которая исказила азиатский тип помещения.

В 1818 году начался очередной ремонт ханского дворца в Бахчисарае, но два года прошло в пререканиях о том, кто должен составлять план и смету: Новороссийский генерал-губернатор, Таврический губернатор или Строительная комиссия. В это время дворец был в большом запустении, в котором его и застал А.С. Пушкин. В письме к А. Дельвигу поэт так писал о своем посещении Бахчисарайского дворца: «Я обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает, и на полуевропейские переделки некоторых комнат».

В 1820 году дело о реставрации ханского дворца было передано архитектору Колодину, и через два года он уже доносил об «успешной» разборке Старого ханского дворца, Персидского дворца и Гарема. На их месте возводились новые постройки и фонтаны, но слухи об этой невежественной перестройке дошли до М.С. Воронцова, и он в 1823 году прислал в Бахчисарай адъютанта и архитектора. Те сообщили ему, «что воля Государя Императора, дабы дворец был выстроен в арабском вкусе, не исполнена, ибо многие части оного совершенно по европейской архитектуре сооружаются. Многие материалы дурны, украшения некрасивы и не в восточном вкусе».

При хане Крым-Гирее в строительстве ханского дворца принимал участие замечательный иранский живописец, скульптор и зодчий Омер. Он выполнял декоративные и живописные работы, расписывал под мрамор наличники окон и дверей, выводил каллиграфические надписи на наружных стенах Большой ханской мечети. Омер создал и знаменитый «Фонтан слез» – уникальный памятник архитектуры малых форм.

В ханском дворце было много фонтанов, день и ночь журчали они в тишине садов, наполняя бассейны и охлаждая своими тонкими струями воздух. Однако «Фонтан слез» был единственным в своем роде. Вода в нем выходила из отверстия, изображающего глаза. По каплям распределяясь по медным трубкам и каскадам, она своим падением напоминала падающие слезы.

Надпись на «Фонтане слез» называет его Сельсебийлем – именем райского источника, который в Коране поит души павших за ислам, и восхваляет хана, соорудившего фонтан для общего пользования: «Слава Всевышнему, лицо Бахчисарая опять улыбнулось; милость великого Крым-Гирея славно устроила! Неусыпными его стараниями вода напоила эту страну, а при помощи Божьей он успел бы сделать и более. Он тонкостью ума нашел воду и устроил фонтан!».

Однако поэтическое предание рассказывает, что «Фонтан слез» был воздвигнут в память о любимой пленнице хана Крым-Гирея – полячке Марии Потоцкой. Эта легенда сложилась в силу местных обстоятельств и утвердилась польским поэтом А. Мицкевичем на основании легенды о христианской пленнице. В свою очередь последняя легенда возникла из предположения, что «Фонтан слез» был посвящен грузинке-христианке Диларе-Бикеч («Прекрасной девушке»). Старожилы Бахчисарая дружно утверждали, что фонтан ранее находился у могилы Дилары-Бикеч, а к приезду в Бахчисарай Екатерины II (в 1787 году) он был перенесен во внутренний дворик.

Одно из первых упоминаний о таинственной любви хана Крым-Гирея встречается у английской путешественницы Э.Кравен в 1786 году. Через семь лет академик П. Паллас, не выделяя «Фонтан слез» особо, упоминал о нем наряду с другими достопримечательностями Бахчисарая. Русский поэт А.П. Сумароков тоже не связывал фонтан с поэтической легендой о романтической любви крымского хана. Таким образом, легенды о загадочной любви Крым-Гирея были известны уже в XVIII веке, и расходились они только в определении национальности таинственной женщины.

Однако исторические источники свидетельствуют, что легенда о Марии Потоцкой, связываемая с памятью Диляры-Бикеч, восходит к фактам более отдаленного прошлого. В сочинениях крымских историков и некоторых восточных сочинениях рассказывается следующее.

В XVII веке в гареме хана Фетх-Гирея находилась дочь польского шляхтича, которая все время своего пребывания в гареме отказывалась принять мусульманскую веру. Особой красотой она не отличалась, поэтому ее в сопровождении некоего Аджи Мустафы отправили на родину, чтобы получить за нее богатый выкуп. Отправляя полячку на родину, хан Фетх-Гирей преследовал еще и другую цель: это время было периодом усиления русского государства, и хан хотел добиться дружеских отношений с Польшей, чтобы в случае необходимости вместе с ней оказать сопротивление России.

Однако через некоторое время распространились слухи о беременности полячки, чем хан был сильно возмущен. Однажды один из слуг дерзнул вежливо поздравить хана, вернувшегося с охоты: «Да будет продолжительна жизнь Вашего сына, рожденного от Вашей наложницы, боярской дочки».

Грозный хан в ярости бросил ему в лицо сапог, а своим придворным приказал поймать и убить Аджи Мустафу и дочь боярина. Не успел хан послать за ними погоню, а весть об этом уже дошла до Аджи Мустафы, и беглецы укрылись около Азова.

После смерти Фетх-Гирея Аджи Мустафа вместе с ребенком, рожденным от полячки, вернулся в Крым и остановился в Ак-Месчети (Симферополе). Когда мальчик подрос, он стал пастухом. Достигнув совершеннолетия, он женился на дочери Аджи Мустафы. Впоследствии у них родились два сына – Кул-болды и Чул-болды.

Мухаммед-Гирей, к которому после смерти хана Фетх-Гирея перешло ханство, приблизил мальчиков к себе, переменив им имена. От них и берет свое начало династия Чабанов-Гиреев, то есть «пастухов-гиреев.

Так рассказывают старинные хроники. Но факт с ханской наложницей, которой был воздвигнут «Фонтан слез», связан с именем именно Крым-Гирея. Ученые предполагают, что произошло это потому, что своим жестоким и грозным характером он был широко известен среди крымского населения. И потому имя Фетх-Гирея могло быть заменено на Крым-Гирея. По этим обстоятельствам факт, имевший место в правление Фетх-Гирея, мог стать легендой, связанной с именами хана Крым-Гирея и Марии Потоцкой.

Эту историю знал и А.С. Пушкин. Хотя пребывание поэта в Бахчисарае было коротким, однако его впечатления, а также рассказанные выше некоторые исторические факты и легенды легли в основу стихотворения «Фонтану Бахчисарайского дворца».

Ремонт 1860-х годов окончательно уничтожил оригинальность бахчисарайского дворца ярмарочной размалевкой стен, дверей и карнизов. Однако очарование его и до настоящего времени сказывается во всем: в стройных минаретах и стрельчатых арках, в изящных росписях и радуге витражей, затейливости арабской вязи и кружеве деревянных решеток, в легкости колонн и перепадах черепичных крыш, в увитых зеленью беседках и журчании мраморных фонтанов.