100 великих мореплавателей

Ясон, Одиссей, Эней

Авторы идут на известный риск, включая в строго документальную книгу рассказы о мифологических персонажах. Но имеем ли мы право отказывать мифам в достоверности лишь на том основании, что в настоящее время драконы водятся только на одном островке Тихого океана, а «удар трезубца Посейдона» принято называть по-японски — «цунами»?

Аргонавты отправились в путь из Фессалии, где их предводитель Ясон должен был стать законным царем Иолка.

Согласно легенде, его отец Эсон был свергнут сводным братом Пелием, власть которого, по пророчеству, должен был отнять человек в одной сандалии. Чтобы защитить Ясона от Пелия, отец тайно отправил его к Хирону, воспитателю целой плеяды героев. Достигнув совершеннолетия, Ясон решил возвратиться в Иолк и заявить свои права на трон. Встретившаяся по пути старуха (в мифе это сама богиня Гера, перевоплотившаяся ради такого случая) попросила перенести ее через бурную реку, что Ясон и исполнил, потеряв в воде одну сандалию. Таким образом, пророчество сбылось: человек в одной сандалии прибыл в Иолк бросить вызов Пелию. Ввиду того, что явился он во время религиозного праздника, Пелий не мог убить племянника без риска вызвать гнев богов. Поэтому царь обещал Ясону трон в обмен на золотое руно, достать которое было заведомо невыполнимой задачей. Чудотворная шкура золоторунного барана в свое время была увезена в Колхиду, причерноморскую область на территории современной Абхазии. Шкура висела на дереве под охраной никогда не дремлющего огромного змея.

Дельфийский оракул посоветовал Ясону отправиться на поиски морем. Гера убедила группу фессалийских воинов присоединиться к экспедиции на корабле «Арго», за что их и прозвали аргонавтами. В команду входили Кастор и Полидевк, поэт Орфей, сыновья Борея Калаид и Зет и великий герой древности Геракл (последний, впрочем, недолго пробыл с ними). По мнению ряда авторов, в путь отправился не один корабль, а целый флот, каждый из кораблей которого возглавлял один из героев. Вместе они переплыли полное чудес море, посетили удивительные земли и преодолели множество препятствий на пути к Колхиде, где Медея, вторая дочь царя Ээта, влюбилась в Ясона. Мифы уверяют, что к этому ее вынудила Гера при помощи богини любви Афродиты (но нам кажется, заставить молодую девушку влюбиться в красивого героя, да еще и иностранца можно было и без помощи богов — достаточно пары учтивых слов да пылких взглядов). Царь возненавидел греков, но скрыл свои чувства от аргонавтов. Он даже притворно согласился отдать золотое руно Ясону. Но сначала тот должен был выполнить задание, которое неминуемо привело бы его к гибели. Герою следовало запрячь в ярмо огнедышащих быков, вспахать на них поле, засеять его зубами дракона и победить немедленно вырастающих из земли воинов.

С помощью волшебного искусства Медеи Ясон выполнил задание царя за один день. Но царь Колхиды не собирался так просто лишиться сокровища. Он решил внезапно напасть на аргонавтов, о чем предупредила их Медея, теперь уже любовница Ясона. Она еще раз воспользовалась магией, чтобы справиться со змеем, и Ясон овладел золотым руном. Аргонавты спешно покинули Колхиду с руном и Медеей, на которой Ясон обещал жениться по возвращении в Фессалию.

Колхидская царевна во время погони за аргонавтами по Черному морю замедлила движение отцовского флота, лишив жизни и расчленив собственного брата, Апсирта. Части его тела выбросили за борт, принудив колхидский флот собирать их для достойных похорон. Позднее, уже в Фессалии, Медея убедила дочерей царя Пелия разрезать тело отца на части и сварить, чтобы он вновь обрел молодость. Убив отца, девушки навлекли на себя проклятие Эсона.

Нет ничего удивительного в том, что по возвращению в Грецию совместная жизнь Ясона и кровожадной Медеи не удалась. Через несколько лет он бросил ее ради другой, но Медея погубила соперницу и убила собственных детей от Ясона. Конец этой истории был безрадостным и прозаичным — Ясон умер в Коринфе, после того как сгнивший обломок «Арго» упал ему на голову.

Когда все было кончено, говорится в мифе, боги подняли корабль на небо и сделали его созвездием. На память о золотом руне среди небесных светил осталось первое зодиакальное созвездие Овен.

Изображения древнегреческих кораблей дошли до нас, были заново отстроены и проверены на мореходность. Плавание Тима Северина на парусно-гребном новоделе «Арго» к берегам Грузии (туда, где в древности была страна племени колхов — Колхида) убедительно доказало способность древних греков совершать дальние морские путешествия. Некоторые ученые склонны рассматривать этот миф, как рассказ о пиратской экспедиции нескольких судов под флагманством «Арго». Но сути дела это не меняет.

Поэтому имеет смысл относиться к мифу об аргонавтах, как к вполне достоверному рассказу о греческих путешественниках, скорее всего первых из тех, кто совершил плавание по Черному морю.

Спустя несколько столетий, мы встречаемся с новым упоминанием о дальних плаваниях эллинов в поэме «Одиссея» Гомера (около VII века до нашей эры). Эта великая поэма — пространное стихотворное повествование, изобилующее всевозможными приключениями, зачастую с непосредственным участием сверхъестественных сил. Читая ее, мы погружаемся в мир древней ойкумены, которую открывали для себя и всего света мореходы древности. Некоторые факты, приведенные в поэме сомнительны, географические сведения туманны. Тем не менее «Одиссея», помимо своих поэтических достоинств, является великой книгой географических открытий. Ее главный герой Одиссей, такой, каким он изображен у Гомера, представляет собой прекрасный тип исследователя и моряка того времени.

В XIII веке до нашей эры, к которому, собственно, относятся события, описанные в «Илиаде» и «Одиссее», народы Древней Эллады уже располагали довольно развитым парусно-гребным флотом (более 1000 кораблей), который и привел царь Агамемнон под стены Трои, чтобы отомстить за обиду, нанесенную наследником троянского престола Парисом его брату Менелаю.

Оставим в стороне поэтическую традицию, обуславливающую войну греков с троянцами, как последствия коварной интриги богини Эриды, подбросившей трем верховным богиням пресловутое «яблоко раздора». Рассмотрим вкратце историю, послужившую основой для великой поэмы.

Одиссей, царь небольшого островка Итака в Ионическом море, сыграл решающую роль в троянском походе. Греки захватили Трою, проникнув в осажденный город в придуманном хитроумным Одиссеем деревянном коне. После разрушения Трои греческие воины отправились на родину. Ветер занес их к берегам Фракии. Греки захватили Измару, столицу фракийского народа киконов, и разграбили ее. Увлекшись грабежом и пьянством, участники похода забыли об осторожности. Воспользовавшись этим, местные жители напали на пришельцев и в кровопролитной битве истребили множество греков. Остальные воины поспешно покинули страну киконов и пустились в открытое море. Девять дней бушевала буря:

Кончилась буря, ветер примчал корабли к стране лотофагов (поедателей лотоса). Население встретило пришельцев миролюбиво, но другая беда ждала их: всякий, кто отведывал сладкомедового лотоса, мгновенно забывал все и мечтал лишь остаться в той стране навсегда, чтобы собирать лотос.[1] Одиссею пришлось силою притащить плачущих моряков на корабль и крепко привязать их к корабельным скамьям. Одиссей и его товарищи:

Вскоре корабли пристали к земле циклопов. Эта земля показалась Одиссею прекрасной, и он с двенадцатью спутниками отправился исследовать чудный остров. Все другие остались на берегу сторожить корабль.

Но этот благословенный остров населяли одноглазые свирепые великаны-людоеды — циклопы. Одиссей и его спутники попали в лапы циклопа Полифема. История о том, как они ослепили циклопа и бежали на корабль, широко известна.

Оттуда греки прибыли на остров Эола, повелителя ветров. Эол дал Одиссею кожаный мешок, стянутый серебряной нитью, в котором были заключены буреносные ветры. Быстро понеслись подгоняемые попутными ветрами корабли, и вскоре вдали показались берега родного острова Итака. Но спутники Одиссея захотели посмотреть, что находится в кожаном мешке, подаренном Одиссею, и нечаянно выпустили из него ветры. Поднялась буря и унесла корабли в неведомое море.

На этот раз греки попали в землю лестригонов. Жители этой страны тоже оказались людоедами. Здесь погибли все корабли Одиссея, а сам он едва спасся на последнем корабле, перерубив мечом канат, которым его судно удерживалось у берега. Снова началось плавание.

Новое испытание ждало путешественников. Они попали на остров волшебницы Цирцеи (Кирки), которая превратила спутников Одиссея в стадо свиней. Одиссей, избежавший колдовства, добился, чтобы волшебница сняла чары с моряков. Затем он попал на край света, в мрачную область Аида, где, как считали греки, жили тени героев.

Из Аида Одиссей опять вернулся на остров Цирцеи. Та научила Одиссея, как действовать во время дальнейшего пути. Эти советы очень пригодились герою. Так, когда корабль проходил мимо острова Сирен, Одиссей, опасаясь, чтобы его спутники, зачарованные сладким пением сирен, не бросились в море, велел всем им заткнуть уши воском.

Самого же Одиссея, уши которого остались открытыми, по его приказанию, крепко привязали к мачте. Это спасло греков. Моряки не слышали чудесного пения сирен, а Одиссей, хотевший броситься в море к сиренам, не смог разорвать связывавшие его веревки.

После этого кораблю предстояло пройти между двумя страшными чудовищами — Сциллой и Харибдой. Сцилла похитила с корабля шесть моряков, а Харибда едва не потопила корабль, втянув его в свою утробу вместе с огромным водяным потоком.

Наконец греки пристали к острову, где паслось священное стадо бога Гелиоса. Спутники Одиссея убили нескольких быков и за это были наказаны, страшная буря потопила корабль. Одиссей был выброшен волнами на остров, где царствовала Калипсо. Целых семь лет пробыл он на этом острове и лишь на восьмом году, соорудив себе плот, отправился в дальнейшее плавание. Волны принесли плот в гостеприимную страну феаков. Он скрыл было свое имя, но на пиру, когда певец запел о подвигах героев Троянской войны, Одиссей невольно выдал себя. Радушные феаки доставили героя на родину.

Так закончились долголетние странствования Одиссея по неведомым морям и далеким землям.

Где побывал Одиссей во время своих странствований? Насколько реальны вообще все мифы Троянского цикла? Насколько можно верить сказаниям и легендам наших предков? Ответить на эти вопросы отчасти позволило открытие Шлиманом Трои — точно в том месте, где указал слепой старец, живший спустя шесть столетий (!) после Троянской войны. Поэма «Илиада» оказалась исторически достоверна на сто процентов. Что же говорить об «Одиссее»?

По современным данным осада Трои состоялась в XIII веке до н. э. Примерно тогда же были сложены поэмы «Илиада» и «Одиссея». Однако письменность в Греции появилась не ранее VII века до н. э. Следовательно, в течение шести веков (!) поэмы передавались изустно, из поколения в поколение, чеканные строки гекзаметров заучивались назубок. Певцы-сказители разносили поэмы по самым дальним уголкам эллинистического мира. Недаром говорится, «из песни слов не выкинешь». Мы имеем все основания предполагать, что в поэме «Одиссея» описано реальное путешествие древних моряков по Средиземному и Черному морям.

Многие пытались начертить его маршрут. Однако никто не мог разгадать, к каким реально существующим странам следует отнести похождения Одиссея, так как и сам Гомер этого не знал.

Острова Эгейского архипелага и троянскую равнину греки того времени знали хорошо. Из более отдаленных местностей, по-видимому, три пункта могли быть ареной, где развертывались наиболее захватывающие приключения Одиссея. Сцилла и Харибда — это богато украшенное фантазией описание Мессинского пролива между Италией и Сицилией. Эоловы острова — это, по-видимому, Липарские острова. Страна лотофагов — это, возможно, часть Триполитанского берега, где туземцы употребляли в пищу один из видов лотоса и считали его лакомством. Хотя, как мы уже упоминали, похоже, что этот «лотос» обладал явно наркотическим воздействием.

Греки того времени представляли себе землю в виде плоского диска, в центре которого лежит Средиземное море, а вокруг него каймой расположены все страны мира. Греки думали, что стоит только немного отойти от морского берега — и вы затеряетесь в стране бурь, туманов и сказочных чудовищ. Еще один шаг — и вы оказываетесь у входа в подземное царство Аид. Переплывите таинственную черту — и вы станете игрушкой морского бога Посейдона, управляющего «океанской рекой», текущей вокруг света.

Гомер не только имел дар стихосложения, но и прекрасно разбирался в кораблях и искусстве кораблевождения. Он дает ясную картину погоды и условии плавания в Средиземном море. Правдив живой и характерный портрет Одиссея — исследователя, моряка и искателя приключений.

Хотя он и уверяет, что более всего стремится попасть домой, но ухитряется потратить на это десять лет и ввязаться по дороге в добрую сотню приключений. Он жалуется и волнуется, когда штиль, чередующийся со встречным ветром, задерживает его на пути к родному острову Итака, но когда начинается долгожданный попутный ветер, он использует его лишь для того, чтобы войти в новый порт и броситься навстречу новым приключениям. Оставим на совести великого морехода его рассказы о происках богов и колдуний. Скорее всего, после затянувшейся осады Трои он просто отправился на поиски приключений и богатства. Как мы уже указывали, в те времена торговля и пиратство шли рука об руку. От нападения пиратов никто не был застрахован, пострадал от них и сам бог Дионис.

Одиссей в пути постоянно недоволен своими людьми и жалуется на них, и тем не менее он, как настоящий капитан, любит свой корабль и свою команду и всячески заботится о ее благополучии. Древняя поэма донесла до нас образ настоящего «морского волка», который в итоге странствий возвращается к родному очагу.

Великое путешествие совершил и один из главных защитников Трои во время Троянской войны, легендарный родоначальник Рима, которому посвящена «Энеида» Вергилия. Эней бежал из разграбленного города, спасая семью. Считалось, что некоторые из наиболее знатных римских родов происходили от троянцев, бежавших из Малой Азии на запад после разграбления Трои ахейцами. По сравнению с Грецией Рим выглядел выскочкой без традиций и истории (без славного прошлого с мифическими героями и богами), поэтому подвиги Энея должны были способствовать укреплению национальной гордости. Не случайно первый римский император Август принял личное участие в утверждении мифа.

Во время Троянской войны Анхис, отец Энея, не мог сражаться, так как был или ослеплен, или охромел (римский миф говорит, что в наказание за хвастовство о любовной связи с Венерой, от которой якобы и произошел Эней). А юный Эней показал себя выдающимся бойцом. Больше, чем его, ахейцы боялись только защитника Трои Гектора. В благодарность царь Трои Приам отдал Энею в жены свою дочь Креусу, которая родила ему сына Аскания. Несмотря на предупреждение Венеры о грядущем падении Трои, Анхис отказывался покинуть город, пока не произошли два знамения: воспламенение головы Аскания и падение метеорита неподалеку.

Эней на плечах вынес из города своего отца Анхиса и вывел сына. Каким-то образом его жена Креуса в дороге отстала от них и пропала. Впоследствии Энею явился ее призрак, от которого он узнал, что в далекой Италии он станет основателем новой Трои.

После странствий по Эгейскому морю, где небольшой флот Энея останавливался на нескольких островах, корабли прибыли в Эпир на восточном берегу Адриатики. Оттуда они направились к Сицилии. Анхис умер от старости во время остановки на острове, однако прежде чем достичь итальянской земли, путешественники побывали в Северной Африке, куда их забросил внезапный шторм (миф говорит, что он был ниспослан римским эквивалентом Геры, богиней Юноной, преследовавшей Энея во время всего путешествия).

Только помощь римского бога морей Нептуна спасла флот от гибели. В Карфагене, крупном торговом порту, основанном финикийцами (на территории современного Туниса), Венера сделала так, чтобы Эней влюбился в прекрасную вдову, царицу Дидону. Сама такая же беглянка, Дидона оказала троянцам горячее гостеприимство.

Эней вскоре стал любовником Дидоны и, потеряв счет времени, казалось, забыл об Италии и новом государстве на берегах. Но бдительный Юпитер, главный римский бог, послал к нему Меркурия с напоминанием о долге и приказом возобновить путешествие. Дидона горько укоряла Энея, но глубокое почтение к богам заставило его снова выйти в море. Убитая горем царица взошла на приготовленный по ее приказу погребальный костер и, пронзив себя мечом, исчезла в языках пламени.

Когда троянцы наконец высадились в Италии у города Кумы, Эней отправился к известной пророчице Сивилле, которая провела его в подземный мир.

Там Эней встретил призрак отца, который явил ему будущее великое предназначение Рима, как повелителя мира. Его энтузиазм в описании будущего вдохновил сына.

Эней также встретил призрак Дидоны, но она не стала говорить с ним и быстро удалилась.

Вскоре Эней вошел на веслах в устье Тибра, на берегах которого через несколько веков был построен Рим. Конфликт с местным племенем латинов был кровавым и продолжительным. Конец распрям положила женитьба Энея на дочери царя Латина, Лавинии. Оправдалось предсказание, что ради благополучия царства Лавиния должна будет стать женой иноземца. Чтобы умилостивить Юнону, троянцы переняли обычаи и язык латинян.

Все народы мира гордятся своей древностью. Однако вряд ли можно считать просто поэтической легендой историю о народе-скитальце, вынужденном отказаться от языка и нравов своих под давлением обстоятельств. Чаще встречаются противоположные случаи. Однако потому, видимо, энеево племя и покорило мир, что умело решать проблемы не только военными, но и политическими методами.

Египтянин Ханну

Первого путешественника, о котором мы имеем исторические сведения, звали Ханну. В 2750 году до нашей эры, когда Египтом правил фараон Сакуре, Ханну отправился в дальние неизведанные страны, прошел через горы и пустыни, пересек моря.

Для украшения дворцов, усыпальниц и храмов, для пышных празднеств и церемоний, для богатых одеяний и утвари фараонов требовались золото, слоновая кость, драгоценные камни, черное дерево, благовонные смолы и краски, редкие заморские растения и черные рабы. Чтобы раздобыть все это, фараоны посылали экспедиции в далекие страны. Первой такой экспедицией, о которой до нас дошли записи, было путешествие Ханну.

Экспедиция Ханну вышла из Коптоса на Ниле, перевалила через возвышенность, простирающуюся к востоку от этой реки, пересекла пустыню и вышла к Косейру, порту на побережье Красного моря. Отсюда Ханну отправился в страну Пуони, или Пунт. Пунтом назывались земли, включавшие части современной Абиссинии, Сомали и лежащего против них побережья Аравии. Ханну рассказывает, что для обратного плавания он выстроил корабли в Пунте. Из этого можно заключить, что туда он шел сушей, а назад вернулся морем.

Когда Ханну вернулся из своего путешествия, он снискал всеобщее признание и славу. Он велел высечь на большой скале свое имя и описание своего путешествия. Этот памятник оказался более долговечным, чем книги и газеты, в которых позднейшие исследователи рассказывали о своих походах и триумфах. Вот отрывок из рассказа, написанного самим Ханну:

Приблизительно в 1500 году до нашей эры царица Хатшепсут послала в Пунт новую морскую экспедицию. Среди других товаров эта экспедиция привезла живые мирровые деревья, которые были высажены в саду благовонных растений, разбитом на террасе храма бога Амона, живого леопарда, пойманного специально для царицы, и множество шкур пантер. В Дер-эль-Бахари на стене храма высечены надписи и изображения, относящиеся к этой экспедиции. В одной из надписей говорится:

Из последней фразы можно заключить, что за двенадцать веков египтяне забыли о путешествии Ханну.

Ганнон Карфагенянин

О финикийцах впервые рассказал Гомер. До нас дошли сведения о них, как о семитоязычном населении сирийского побережья. С конца II — начала I тысячелетия до н. э. финикийцы занимались морской торговлей, одновременно они основывали поселения по всему Средиземноморью (наиболее значительное из них Карфаген). Занимались они и производством пурпура, стекла, обработкой металлов, строили корабли. Финикийцы — были широко известной нацией торговцев, а торговля — это, прежде всего, строгий учет. Финикийцы изобрели алфавит, который позже был перенят греками и усовершенствован ими.

В 600 году до н. э. египетский фараон Нехо приказал группе финикийских купцов отправиться в плавание вокруг Африки. Они плавали на юг дальше Геркулесовых столбов (Гибралтарский пролив) и торговали там с туземцами. До нас не дошли имена отважных моряков, которые в течение трех лет боролись со стихиями, но выполнили это поручение. Каждый год по весне они делали остановку, сеяли зерно, дожидались всходов и, убрав урожай, двигались дальше. Об этом походе спустя сто пятьдесят лет рассказал побывавший в Египте историк Геродот.

Обычно финикийцы сгружали свои товары и раскладывали их на берегу, потом разводили костер, чтобы поднялся столб дыма, и удалялись на свои суда. Туземцы выходили на берег, осматривали товары, клали рядом с ними столько золота, сколько они считали справедливым, и уходили в свои укрытия, расположенные поблизости. Если карфагеняне были удовлетворены предложенной ценой, они подплывали к берегу, брали золото и отправлялись в путь. Если же они были не удовлетворены, то возвращались на свои корабли и ждали там, пока туземцы не положат столько золота, сколько карфагеняне желали.

Карфаген был основан финикийцами около 850 года до нашей эры. Этому городу в наиболее цветущий период его существования суждено было стать величайшим торговым центром того времени. В 500 году до нашей эры Карфаген вел широкую торговлю в Африке и на Средиземном море. Возникнув как финикийская колония, он к этому времени уже сам искал колоний.

Ганнон был руководителем большой морской экспедиции, организованной карфагенянами для завоеваний и колонизации. Он имел в своем распоряжении шестьдесят судов с пятьюдесятью гребцами на каждом. Всего же в составе его экспедиции находилось тридцать тысяч мужчин и женщин (по пятьсот человек на каждом корабле!). Такой массой людей нелегко было управлять. Задача несколько облегчалась тем, что Ганнон основывал по дороге города и в каждом из них оставлял часть людей и кораблей, так что, когда он дошел до крайней южной точки своего пути, число тех и других значительно уменьшилось.

Однако флот карфагенян был еще велик, когда они плыли мимо высоких черных скал Гибралтара. Два дня они следовали вдоль атлантического побережья Африки и основали город Фимиатериум (там, где ныне находится город Мехдия). Потом они прибыли к мысу Солоситу (теперь мыс Кантин).

Обойдя этот мыс, карфагеняне достигли больших болот, густо населенных слонами. Болота, по-видимому, находились в устье реки Тенсифт.

Путешественники обогнули болота и, основав еще несколько городов, достигли реки Ликсус (теперь Драа), где они встретили дружественно настроенные туземные племена. Через некоторое время карфагеняне поплыли на юг вдоль пустынных берегов Сахары.

Затем Ганнон достиг большой реки, — вероятно, Сенегала, — где встретил враждебные племена. Возможно, это были гуанчи — дикий и таинственный народ, позднее покинувший Африку и поселившийся на Канарских островах. Потом Ганнон открыл еще одну реку, кишевшую крокодилами.

Вскоре Ганнон снова отправился на юг и плыл двенадцать дней, огибая материк, пока не прибыл к Зеленому мысу, где видел нефов. Обогнув мыс, он вошел в устье реки Гамбия и увидел ночью огни вдоль берега.

Здесь карфагеняне запаслись провизией и поплыли дальше, через пять дней достигнув залива, который они назвали Западный Рог (вероятно, бухта Биссагос).

После этого они четыре дня плыли вдоль «огненной реки». По-видимому, это был один из степных пожаров, какие нередко случаются в тех местах во время сухого сезона. Над морем пламени путешественники видели высокую гору, которую они приняли за обитель богов. Это была, вероятно, вершина Какулима во Французской Гвинее. Пожар на берегу все еще продолжался, когда они достигли Южного Рога (теперь залив Шерборо в Сьерра-Леоне). В глубине залива был остров, и здесь, как рассказывает Ганнон, путешественники встретили маленьких темных мужчин и женщин, которые бегали, прыгали и тараторили. Карфагеняне поймали нескольких из них, а остальные убежали. Ганнон уверяет, будто туземцы звали эти странные существа гориллами. Надо полагать, что это были не гориллы, а шимпанзе. Наконец моряки высадились на побережье нынешней Либерии.

Таким образом, Ганнон добрался до Экваториальной Африки. Насколько известно, он первый из жителей Средиземноморья посетил Западную Африку и описал ее. Существует греческий перевод его собственного рассказа об этом путешествии. Если рассказ правилен, то Ганнона следует признать одним из величайших исследователей древности.

Почти одновременно с Ганноном греческий моряк Скилакс из Карианд морским путем пробрался в Индию.

Пифей

Две тысячи триста лет Пифей ждал признания правдивости своих рассказов. Древнегреческие историки не верили его сообщениям. Но современные ученые, добросовестно изучившие его записи, пришли к выводу, что нет оснований сомневаться в их правдивости.

Пифею не верили, потому что он намного опередил свою эпоху. Древние путешественники были по большей части купцами, искателями приключений или полководцами, Пифей же вел и научные наблюдения. Но его интерес, вероятно, был вызван желанием подорвать монополию карфагенян в торговле со странами, расположенными на побережье Атлантического океана.

Пифей был внимательным наблюдателем и для своего времени хорошим астрономом. Он открыл, что Полярная звезда находится не точно в полюсе мира. Он высчитал с точностью до нескольких минут географическую широту Массилии (Марселя). Во время своих длительных плаваний вдоль берегов Северной Европы он наблюдал северные приливы и впоследствии описал их. Путешествуя по Великобритании, Пифей изучал обычаи туземцев и потому может считаться одним из первых этнографов.

Во времена Пифея греческие колонии в западной части Средиземного моря — в Сицилии, Италии и Южной Франции — вели успешную борьбу с финикийскими городами и, прежде всего, с Карфагеном. Между сицилийскими греками и Карфагеном шли войны; греческие торговцы и моряки повсюду вытесняли финикийских и карфагенских.

Для греков очень важно было пробраться за тщательно охранявшийся карфагенянами Гибралтарский пролив на атлантическое побережье Европы и в Северное море, откуда привозили янтарь, олово и дорогие меха.

Эту задачу удалось выполнить Пифею, происходившему из греческой колонии Массилия.

Покинув Гадес (ныне город Кадикс в Испании), Пифей поплыл вдоль берегов Пиренейского полуострова до мыса Ортегал у южной части Бискайского залива, затем, пройдя заливом, обследовал берега Бретани. После этого он пересек Ла-Манш в направлении к Ландс-Энду в Корнуолле, где установил дружественные отношения с туземными рудокопами, добывавшими олово. Из Ландс-Энда Пифей совершил плавание вокруг Британии и через Ла-Манш вернулся в Ландс-Энд.

Пифей описал Британию в виде треугольного острова и приблизительно подсчитал размеры каждой стороны треугольника. При этом он значительно преувеличил размеры острова, но определил правильные пропорции.

В Шотландии Пифею рассказали, что в шести днях пути к северу от Британии находится остров Туле. Название острова вошло в литературу как символ крайней точки известного мира, и с тех пор «ультима туле» означает «край света». Одни географы думают, что этим именем называлась нынешняя Исландия, другие — что это часть Норвегии. Правда, Пифей не посетил ни Исландию, ни Норвегию, но интересен сам факт, что уже в те отдаленные времена существовало морское сообщение между Британией и каким-то народом, жившим на севере.

Пифей не удовольствовался плаванием вокруг Британии. Он вторично пересек Ла-Манш и направился на северо-восток вдоль берега Европы, «за реку Рейн в Скифию и до реки Танаис». Это значит, что он побывал на Эльбе, а может быть, доходил до Дона. Он слышал про остров, богатый янтарем, — это мог быть Гельголанд. Возвращался Пифей вдоль европейского берега через Средиземное море.

Наблюдения Пифея очень интересны. В Корнуолле он изучал залегание слоев оловянной руды и способ прокладки штолен в пустой породе, разделяющей рудные жилы. В своих записях он рассказывает, как туземцы плавят руду и отливают ее в слитки. Пифей отмечает, что рудокопы дружелюбны, приветливы и умны, потому что им постоянно приходится соприкасаться с другими народами.

Описывая свою поездку в глубь Британии, Пифей говорит, что древние британцы были земледельческим народом, что они собирали урожай зерновых хлебов и жили по большей части в мире друг с другом. Сражались они на колесницах.

В одном месте Пифей уверяет, что во время бури видел волны высотой в 60 локтей, то есть 27 метров! Многим это казалось баснословным, и они считали такое утверждение Пифея ложью. Но некоторые ученые думают, что Пифей был свидетелем бури в проливе Пентленд-Ферс, у северной оконечности Шотландии. Здесь, когда шторм совпадает с приливом, образуются волны высотой до 18 метров, а столбы брызг поднимаются еще выше.

Неарх

Плаванье Неарха, спутника Александра Македонского в его походе через Азию, имеет и большое самостоятельное значение. Только благодаря усилиям и таланту Неарха средиземноморский мир впервые познакомился с морской дорогой в Индию.

В 325 году до н. э. Александр, находившийся с громадной армией на реке Инд, сказал Неарху:

Неарх отплыл в сентябре. Когда он проходил Крокалу (Карачи), муссон начал менять свое направление, и ему пришлось 24 дня дожидаться попутного ветра. Через 5 дней после возобновления плавания разыгралась буря, во время которой 3 корабля погибли. Вопреки обещанию Александра, армия помогла флоту только один раз. Большую часть пропитания Неарху приходилось добывать грабежом прибрежных городов. Но даже после удачных набегов продуктов не хватало для такой массы людей, и они почти все время голодали.

Однажды греки причалили к острову, который теперь называется Асталу. В то время существовала легенда, что на этом острове живут сирены и что ни один странник, вступивший на него, не возвращался назад. Неарх высадился на этот остров, но его ждало разочарование: никаких сирен там не было.

Наконец пустынные берега кончились. Флот обошел мыс Джаск и приблизился к нынешней провинции Кирман. Здесь была плодородная почва, и грекам удалось достать зерна и свежих овощей. Около Ормуза экспедиция расположилась на отдых. Через некоторое время Неарх двинулся дальше и исследовал весь северный берег Персидского залива до устья Евфрата. Флот вошел в Паситиф и, поднявшись до Суз, соединился там с армией Александра.

Экспедиция Неарха длилась около шести месяцев.

Во время пребывания в Индии Неарх первый из европейцев услыхал о существовании китайцев, или серов, как их тогда называли.

Евдокс

У древнеримского историка Страбона сохранился рассказ некоего Посидония о человеке, обогнувшем по морю Ливию (так тогда называть Африка).

Посидоний утверждает, что Гераклид Понтийский в одном из своих «Диалогов» рассказывает о каком-то маге, прибывшем ко двору Гелона, который утверждал, что он обогнул Ливию. Указав, что эти сообщения с достоверностью не засвидетельствованы, Посидоний далее рассказывает о некоем Евдоксе из Кизика, священном после и глашатае мира на празднике Персефоны. Евдокс прибыл в Египет в царствование Эвергета II. Он был представлен фараону и его министрам и беседовал с ними, в частности, относительно путешествий вверх по Нилу, ибо Евдокс интересовался мерными особенностями и был хорошо в них осведомлен. В это время, продолжает рассказчик, к фараону береговой охраной был доставлен какой-то индиец из самой впадины Аравийского залива. Стражники заявили, что нашли его полумертвым одного на корабле, севшем на мель; кто он и откуда прибыл, они не знают, так как не понимают его языка. Царь же передал индийца людям, которые должны были научить его греческому языку. Выучившись говорить по-гречески, индиец рассказал, что, плывя из Индии, он по несчастной случайности сбился с курса и, потеряв своих спутников, которые погибли от голода, в конце концов благополучно достиг Египта. Поскольку этот рассказ был принят царем с сомнением, индиец обещал быть проводником лицам, назначенным царем для плавания в Индию. Среди этих лиц был и Евдокс. Таким образом, Евдокс отплыл в Индию с дарами и вернулся с грузом благовоний и драгоценных камней (некоторые из них, рассказал Евдокс, приносят реки вместе с песком, а другие выкапывают из земли, так как они «затвердели из жидкого состояния подобно нашим кристаллам»). Однако надежды Евдокса на заслуженную награду не оправдались, потому что Эвергет отнял у него весь товар. После смерти фараона царскую власть наследовала его жена Клеопатра, и Евдокс был снова послан царицей в плавание, но на этот раз с большим снаряжением. Однако при возвращении его отнесло ветрами на юг Эфиопии. Бросая якорь в каких-либо местах, он старался расположить к себе местных жителей путем раздачи хлеба, вина и сушеных фиг (чего у тех не было); взамен он получал запас пресной воды и лоцманов. Во время путешествия он составил также список некоторых туземных слов. Однажды он нашел на берегу деревянный обломок носа погибшего корабля с вырезанным на нем изображением коня; узнав, что этот обломок принадлежал кораблю каких-то путешественников, плывших с запада, он, отправляясь в обратный путь на родину, взял его с собой. Когда Евдокс благополучно прибыл в Египет (где Клеопатра уже более не царствовала, а вместо нее на престоле был ее сын), он снова лишился всего товара, поскольку был уличен в хищении корабельного имущества.

Обломок корабельного носа он принес на рыночную площадь и показал его судовладельцам; от них Евдокс узнал, что это обломок носа корабля из Гадеса (ныне Кадикс). Ему сообщили, что богатые гадесские купцы снаряжают большие корабли, бедные же посылают маленькие суда, называемые «конями» (от изображений на носах кораблей). На таких суденышках они отправляются на рыбную ловлю у берегов Маврусии вплоть до реки Лике. Некоторые судовладельцы признали, что обломки принадлежат одному из кораблей, который слишком далеко зашел за реку Лике и не возвратился домой. Из этих фактов Евдокс заключил, что плавание вокруг Ливии возможно. По возвращении домой погрузил все свое имущество на корабль и вышел в море. Сначала он бросил якорь в Дикеархии, затем в Массалии, далее в следующих пунктах вдоль побережья, пока не прибыл в Гадес. Повсюду он рассказывал о своем проекте и, заработав деньги, снарядил один большой корабль и две буксирные барки вроде пиратских. Затем он принял на борт врачей и других ремесленников и также девушек, играющих на музыкальных инструментах, и, пользуясь постоянными западными ветрами, вышел в открытое море по направлению к Индии. Когда же плавание утомило его спутников, он подошел с попутным ветром к берегу, хотя и сделал это против воли, опасаясь приливов и отливов. И действительно, произошло то, чего он опасался: корабль сел на мель, но так тихо, что сразу не развалился, и им удалось спасти груз, перетащив его на берег, а также большую часть корабельного леса. Из этого они построили третью барку вроде пятидесятивесельного корабля и продолжали путь, пока не прибыли к людям, говорившим на том языке, словарь которого он составил в прошлое путешествие. Вместе с тем он узнал, что люди, живущие там, того же племени, что и те, другие эфиопы, и что они соседи с царством Богха. Таким образом, он закончил свое путешествие в Индию и вернулся назад. На обратном пути вдоль берегов он заметил остров, обильный водой и поросший прекрасным лесом, но необитаемый. Благополучно достигнув Маврусии, он распродал свои суда и отправился ко двору Богха пешком. По прибытии туда он посоветовал царю предпринять морскую экспедицию; однако придворные убедили царя в обратном, возбудив у него опасения, что Маврусия может легко подвергнуться вражескому нападению, если дорога к ней будет открыта любым иностранцам. Когда Евдокс узнал, что его только для вида посылают в экспедицию, которую он предложил, а в действительности собираются высадить на какой-то пустынный остров, он бежал в римские владения и оттуда переправился в Иберию. Затем он вновь построил «круглый корабль» и длинное пятидесятивесельное судно, чтобы на одном отправиться в открытом море, а на другом обследовать побережье. Он взял на борт земледельческие орудия, семена и плотников и отправился по тому же маршруту. В случае задержки в пути он намеревался перезимовать на острове, намеченном им прежде для этой цели, посеять там семена, собрать урожай и затем завершить задуманное вначале путешествие. «Таким образом, — говорит Посидоний, — я дошел до этого места в своем рассказе истории Евдокса, но последующие события, вероятно, известны жителям Гадир и Иберии». Из всего этого, — продолжает он, — выясняется, что океан обтекает вокруг обитаемую землю:

К сожалению, современники сочли рассказ Посидония выдумкой, уличив во множестве фактических неточностей. Они считали, что эту историю «выдумал либо сам же он, либо принял эту выдумку на веру от других». Больше склонялись ко второму, ибо Посидоний имел репутацию человека искреннего и не склонного к выдумкам.

Располагая довольно сильным военным и торговым флотом, римляне, тем не менее, не заплывали за пределы Средиземного моря, и если и покидали Гибралтар, то лишь в рейсах на Британию, колонизованную еще в I веке н. э., — за оловом.