великих операций спецслужб

Балтийский флот возвращается

Октябрьская революция 1917 года в России принесла финскому народу независимость. В декабре 1917 года Совет Народных Комиссаров признал Финляндию, входившую в состав Российской империи, в качестве самостоятельного государства. 4 января 1918 года это постановление СНК было утверждено ВЦИК РСФСР.

Однако внутриполитическое положение в Финляндии оставалось крайне сложным и неустойчивым. Социал-демократы и финские красногвардейцы, отстаивавшие независимость страны, стояли на позициях строгого нейтралитета, укрепления дружественных отношений с молодой республикой Советов. Им противостояли буржуазные партии, ориентировавшиеся в своих политических расчетах на Германию и Швецию. В противовес финским красногвардейцам они создали белую гвардию (шюцкор), кадры которой обучались военному делу в Германии и Швеции.

К концу января 1918 года классовая борьба в Финляндии обострилась до предела. В стране началась гражданская война.

В этой обстановке советскому правительству были необходимы достоверные сведения о наиболее важных политических и военных событиях, происходивших в Финляндии, о возможной военной коалиции финской буржуазии с Германией и Швецией, направленной против России, и о возможном использовании немецкими военными финской территории для удара по Петрограду. Иными словами, встал вопрос о получении разведывательных данных о внутриполитическом положении в Финляндии и ее роли в германских военных планах.

Удостоверение А. Ф. Филиппова

Значение такой информации определялось не только тем, что Финляндия была ближайшим северным соседом России, и нельзя было допустить, чтобы она стала плацдармом для наступления германских войск на Петроград. Не менее серьезным фактором, напрямую затрагивавшим безопасность Советского государства, являлось и то, что в портах Финляндии продолжали базироваться корабли Балтийского флота. В его главной базе в Гельсингфорсе (Хельсинки) находился и возникший в мае 1917 года высший выборный орган флота – Центробалт (Центральный комитет Балтийского флота). Судовые комитеты на кораблях подчинялись Центробалту и выполняли его распоряжения. Вместе с тем должного единения ни среди командиров кораблей, ни в офицерском корпусе флота, ни среди матросов не было. Команды кораблей постоянно лихорадило. А советскому правительству, естественно, не было безразлично, как поведут себя командиры кораблей и их экипажи в случае немецкого наступления.

Не менее остро стояла проблема и с гарнизоном российских сухопутных войск в Финляндии, численность которого к тому времени составляла примерно 20 тысяч человек. По имевшимся сведениям, солдатам надоела война и они стремились поскорее возвратиться в родные места. Гарнизонная служба велась плохо, отсутствовала должная дисциплина, взаимодействие с флотом было нарушено.

Большевистское руководство поставило перед собой трудную задачу: с наступлением весны 1918 года вывести из Финляндии, по возможности, без потерь, российские армию и флот. А для этого была нужна огромная подготовительная работа, глубокое изучение и освещение всех связанных с этим вопросов. Сделать это мог лишь человек, который до революции часто посещал Финляндию и хорошо ее знал, имел там широкие связи в правительственных кругах и среди лидеров оппозиции.

Таким человеком оказался Алексей Фролович Филиппов, являвшийся до 1917 года юристом, банкиром, издателем ряда газет и журналов. Активная издательская и банковская деятельность позволили ему приобрести обширные связи среди крупных промышленников, финансистов и политиков не только в России, но и за рубежом.

По своим политическим взглядам Филиппов был человеком прогрессивных убеждений. Оставаясь беспартийным, он поддержал Октябрьскую революцию и сразу же встал на сторону большевиков.

По инициативе Ф.Э. Дзержинского в конце декабря 1917 года Филиппов стал секретным сотрудником при Президиуме ВЧК. Именно ему лично Дзержинским было поручено выяснить истинное положение дел в соседней северной стране.

Учитывая, что Филиппов до революции много раз бывал в Финляндии и имел там довольно широкий круг знакомых, Дзержинский предложил Алексею Фроловичу выехать туда под видом корреспондента одной из российских газет. На этот раз перед Филипповым были поставлены задачи чисто разведывательного характера: сбор информации о внутриполитическом положении в стране, а также изучение возможностей перебазирования кораблей Балтийского флота и российского военного гарнизона на свою территорию.

В литературе по истории советской внешней разведки отмечается, что это был первый вывод сотрудника ВЧК за кордон с разведывательными целями, положивший начало данному методу чекистской работы за границей. Этот факт нашел подтверждение и в архивных материалах Службы внешней разведки России.

В январе – марте 1918 года Филиппов неоднократно выезжал в Финляндию. Сохранившиеся в архивах разведки его письменные донесения и отчеты говорят о том, что он проявил немало находчивости, энергии и настойчивости для выполнения разведывательного задания Дзержинского. Его информация отличалась присущей опытному журналисту наблюдательностью, политической остротой и глубоким анализом.

Так, в начале 1918 года советское правительство вело усиленную подготовку к переговорам о заключении мира с Германией. Поэтому любая информация о военных планах немцев и передвижении их войск представляла для Центра большой интерес и способствовала определению позиции российской делегации на переговорах. В частности, очень важно было иметь представление о том, каким образом поведет себя Германия в отношении Финляндии, будет ли она использовать эту страну в войне против Советской России.

Значительная часть информации Филиппова относилась именно к этому кругу вопросов. В конце января 1918 года он сообщил о предстоящем захвате немцами Аландских островов. Вскоре эти сведения подтвердились. Одновременно в столице Финляндии стали циркулировать слухи о возможном наступлении немцев на Петроград. Анализируя эту информацию, Филиппов писал: «…Подготавливая умы к наступлению опасности с одной стороны, немцы идут в другом направлении. Германские войска планируют приступить к захвату Балтийского флота, базирующегося в финских портах. Без этого даже взятие Петрограда не даст им желанной победы. Поэтому необходимо убедить каждого из команд кораблей, находящихся в этой стране, в важности общего выступления, так как немцы боятся только флота».

Выполняя поставленную перед ним задачу, Филиппов подробно изучил обстановку на флоте и в армейских гарнизонах, регулярно информируя о своих наблюдениях Москву В одном из своих донесений он отмечал: «Положение здесь отчаянное. Команды ждут весны, чтобы уйти домой. Матросы требуют доплат, началось брожение… Балтийский флот почти не ремонтировался из-за нехватки необходимых для этого материалов (красителей, стали, свинца, железа, смазочных материалов). В то же время эта продукция практически открыто направляется путем преступных сделок из Петрограда в Финляндию с последующей переправкой через финские порты в Германию».

Еще более тревожное положение сложилось в армейских частях. В сообщении от 23 февраля 1918 года Филиппов проинформировал ВЧК о готовящемся нападении группы финских белогвардейцев в Гельсингфорсе и в районе Выборга на российские динамитные и пороховые погреба, так как караульная служба там, можно сказать, не велась. Он также предлагал «до ухода флота в Кронштадт развернуть вербовку на судах надежных матросов, в том числе из эстонцев и финнов». Одновременно Филиппов указывал на необходимость «срочно командировать в Финляндию надежные отряды красногвардейцев с тем, чтобы навести порядок и усилить местные гарнизоны, а местами просто заменить их».

Разведчик настаивал на немедленной организации должного взаимодействия армии и флота, которое к тому времени фактически отсутствовало. По этому вопросу он не раз беседовал с председателем Центробалта П.Е. Дыбенко. Филиппову удалось также убедить командующего Балтийским флотом адмирала Развозова, а после его отставки – заступившего на этот пост адмирала Щастного поддержать большевиков. О всех своих действиях Филиппов информировал Дзержинского и других руководителей ВЧК. Некоторые его сообщения докладывались непосредственно В.И. Ленину.

В целом разведывательная работа Филиппова в Финляндии в определенной степени помогла советскому правительству при проведении важных мероприятий по Балтийскому флоту, прежде всего по перебазированию кораблей из Гельсингфорса и Ревеля в Кронштадт в феврале – мае 1918 года, получившему название Ледовый переход.

Из истории известно, что с 17 февраля по 2 мая 1918 года в Кронштадт в сопровождении ледоколов и буксиров прибыло 4 отряда кораблей Балтийского флота. В итоге операции было перебазировано 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок, 25 сторожевиков и тральщиков, которые в дальнейшем послужили основой боевой мощи Балтийского флота Советской Республики и сыграли большую роль в обороне Петрограда и действиях на других театрах Гражданской войны.

Информация Филиппова способствовала наведению относительного порядка в гарнизонах российских войск в Финляндии, а также недопущению вовлечения в кровавую мясорубку войны десятков тысяч разобщенных и небоеспособных солдат и матросов, содействовала возвращению этих людей на родину. А это, как говорят в разведке, – главный и конкретный результат.

«Заговор послов»

Октябрьская революция 1917 года положила начало появлению на огромной территории земного шара нового независимого государства – Советской России.

Первая мировая война, крах монархии в России, неспособность Временного правительства удержать ситуацию под контролем, переход власти в руки Советов привели к тому, что в стране в результате революционного процесса распались или были разрушены старые социально-политические структуры.

С первых своих шагов советская власть была вынуждена отражать удары внешних и внутренних врагов, отстаивать независимость и территориальную целостность нового, по существу, государства, выводить его из изоляции. Для защиты национальных интересов наряду с другими государственными органами создавались и новые спецслужбы, в том числе внешняя разведка. В соответствии с Декретом Совета Народных Комиссаров 20 декабря 1917 года была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Возглавил ее Ф.Э. Дзержинский.

Чекистам сразу же пришлось столкнуться со сложной ситуацией, угрожавшей существованию советской власти: ведущие мировые державы – Великобритания, Франция и США – организовали заговор против Советской России, получивший название «заговор послов» и предусматривавший, в частности, свержение рабоче-крестьянской власти и убийство В.И. Ленина.

Роберт Локкарт

Для пресечения подрывной деятельности резидентур спецслужб стран Антанты, действовавших под прикрытием дипломатических представительств, в ВЧК была разработана специальная операция по проникновению в среду иностранных разведчиков-дипломатов. В сборнике «Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки» по этому поводу подчеркивается, что «по масштабности оперативного замысла и технике исполнения она, по существу, являлась одной из первых квалифицированных контрразведывательных операций молодой советской спецслужбы».

Основными участниками заговора являлись: от Великобритании – руководитель специальной британской миссии в Москве Роберт Локкарт (организатор, именно поэтому заговор, который мы здесь рассматриваем, в литературе чаще называют «заговором Локкарта»), морской атташе Кроми, лейтенант английской разведывательной службы Сидней Рейли; от Франции – посол Жозеф Нуланс, генеральный консул в Москве Гренар, глава военной миссии Лавернь, капитан разведывательной службы Вертимон; от США – посол Д. Фрэнсис, генеральный консул Д. Пуль и резидент агентурной сети Ксенофонт Каламатиано.

Посольства Англии, Франции и США были превращены в единый центр антисоветской деятельности. При их содействии и денежной поддержке возник ряд контрреволюционных организаций, с помощью которых заговорщики пытались вести враждебную агитацию в войсках РККА, подготавливали в Москве и ряде других городов России контрреволюционные выступления и мятежи.

Уделим несколько строк организатору заговора, чьим именем он был позже назван.

Роберт Гамильтон Брюс Локкарт родился 2 сентября 1887 года в Лондоне. Являлся сотрудником английской дипломатической службы. С 1912 по сентябрь 1917 года – вице-консул, генеральный консул Великобритании в Москве. С января по сентябрь 1918 года занимал пост главы специальной британской миссии при советском правительстве. Разоблачен ВЧК как организатор антибольшевистского заговора международных империалистов. В августе 1918 года был арестован и в октябре того же года выслан из Москвы.

С 1928 года Локхарт – профессиональный журналист, сотрудник газеты «Ивнинг стандард».

С начала Второй мировой войны вплоть до 1945 года – один из руководителей отдела политической разведки английского МИД (1939–1940 годы), английский представитель при временном чехословацком правительстве в Лондоне (1940–1941 годы) и директор Комитета по делам политической войны, ведавшего вопросами пропаганды и разведки (1941–1945 годы).

Автор ряда книг, в том числе воспоминаний о пребывании в Советской России. Скончался в 1970 году.

Дипломатические заговорщики под руководством Роберта Локкарта вовлекли в заговор русских контрреволюционеров и свою агентуру и с их помощью начали подготовку восстания в Москве и в ряде других городов.

Важная роль в заговоре, как мы отметили выше, отводилась Сиднею Рейли – британскому офицеру, посланному в Россию чуть ли не премьер-министром Ллойд Джорджем. Рейли было не привыкать к российскому климату. Соломон Розенблюм по первой своей жизни, он был родом из Одессы. Накануне Русско-японской войны он побывал в Порт-Артуре, где сумел добыть оборонительный план крепости и выдать его японцам. Перед Первой мировой войной проживал в Петербурге, где увлекался авиацией. Обширные знакомства в высших кругах Питера и Москвы способствовали направлению в Лондон «интереснейшей информации самого деликатного свойства».

Рейли в совершенстве владел семью европейскими и несколькими восточными языками. Умел прекрасно перевоплощаться и обладал острым аналитическим умом.

«Заговор послов» был раскрыт и успешно ликвидирован сотрудниками ВЧК благодаря энергичным мерам, предпринятым Ф.Э. Дзержинским. Активное участие в ликвидации заговора принял молодой чекист Ян Буйкис.

Ян Янович Буйкис родился 8 февраля 1895 года в местечке Акнисте под Ригой (Латвия) в крестьянской семье. Латыш.

Во время Первой мировой войны был призван в армию и окончил военную школу для вольноопределяющихся. Служил подпоручиком в латышском стрелковом полку.

После Февральской революции был избран председателем полкового товарищеского суда. В июле 1917 года вступил в члены РСДРП(б). В марте 1918 года латышской секцией московской парторганизации направлен на работу в органы ВЧК. Занимал должность комиссара ВЧК. Участвовал в ликвидации банды Андреева, а также белогвардейских контрреволюционных организаций в Петрограде, Ярославле и Костроме.

В том же году Ян Буйкис принимал активное участие в разоблачении «заговора Локкарта». Благодаря находчивости, смелости и решительности молодому чекисту удалось проникнуть в центр белогвардейского подполья, руководимого английским дипломатом Локкартом.

Действуя под фамилией Шмидхен и под видом участника антибольшевистского заговора в Латышской стрелковой дивизии, он установил связь с английским военно-морским атташе капитаном Кроми, а также вошел в доверие к английскому разведчику Рейли. Получив от них рекомендательные письма в Москву к руководителю британской дипломатической миссии Роберту Локкарту, Буйкис, в ходе общения с ответственным британским дипломатом, собрал неопровержимые материалы относительно его преступной деятельности.

В августе 1918 года заговорщиками был разработан план захвата Кремля и ареста членов правительства, иными словами – план государственного переворота и захвата власти. Для этого Локкарт пытался подкупить находившихся в Москве латышских стрелков, охранявших Кремль. Руководство ВЧК приняло решение подставить Локкарту командира артиллерийского дивизиона латышской дивизии Э.П. Берзина, выдав его для солидности за полковника. Берзин несколько раз встречался с Локкартом и с Рейли. Последний передал Берзину в конечном счете 1 миллион 200 тысяч рублей в качестве платы за свержение латышскими полками советской власти в Москве, денонсацию Брестского договора и восстановление восточного фронта против Германии. А после войны англичане обещали содействие в признании независимости Латвии.

30 августа, после убийства председателя Петроградской ЧК Урицкого и покушения на Ленина в Москве у руководства ВЧК сложилось мнение, что контрреволюционный переворот начался. 31 августа, вечером, петроградские чекисты оцепляют английское посольство на Дворцовой набережной и начинают штурм. 1 сентября 1918 года большевики публикуют сообщение о том, что «заговор послов» раскрыт и ликвидирован. Сразу же после этого сообщения французский посол Нуланс покинул Россию. Локкарт и Гренар были арестованы и высланы за пределы Советской России.

Состоявшийся затем Верховный революционный трибунал при ВЦИК 3 декабря 1918 года приговорил К.Д. Каламатиано и его помощника А. В. Фриде к расстрелу. Восемь подсудимых были приговорены к различным срокам тюремного заключения. В ходе трибунала Локкарт и Гренар и бежавшие от правосудия Рейли и Вертимон были заочно объявлены «врагами трудящихся, стоящими вне закона РСФСР».

Позже наказание в виде расстрела для Каламатиано было заменено 20 годами тюрьмы. А постановлением президиума ВЦИК от 4 августа 1921 года он был освобожден по амнистии и 9 августа того же года выслан в Эстонию. Сидней Рейли был арестован чекистами в Москве в августе 1925 года и расстрелян.

По поводу «заговора послов» в Военной энциклопедии подчеркивается: «Намерения заговорщиков, представлявших страны Антанты, получили огласку и вызвали широкий общественный резонанс, далеко выходящий за пределы России. Судебное разбирательство в Верховном революционном трибунале подтвердило опору англо-франко-американской коалиции на представителей контрреволюционных сил внутри России, пособничество которых предусматривало шпионаж, подкуп и дезорганизацию Красной Армии, взрывы мостов и поджоги продовольственных складов… Все это с целью свержения новой власти в России».

Ликвидация «Национального центра»

В начале июля 1919 года под городом Луга Петроградской губернии красноармейцы застрелили офицера Никитенко, лазутчика, пробиравшегося в армию Юденича. Среди найденных у него документов они обнаружили листок, из которого следовало, что убитый офицер являлся членом подпольной антисоветской организации, действовавшей в Петрограде и пытавшейся установить связь с белым командованием. Заговорщики создали так называемый «Национальный центр» Петрограда, в который входили барон Штромберг, князья Андронников и Оболенский, а также другие лица, вскоре арестованные чекистами и давшие показания.

Во время допросов заговорщиков выяснилось, в частности, что в Москве также действует законспирированная контрреволюционная организация «Национального центра», которая готовит вооруженное восстание в «красной столице».

В августе 1919 года в Вятской губернии милицией был задержан подозрительный человек, назвавшийся Николаем Карасенко. При обыске в его мешке милиционеры обнаружили один миллион рублей. Задержанный оказался на самом деле офицером разведывательного отделения штаба армии Колчака Николаем Крашенинниковым. Деньги он вез для контрреволюционной организации «Национальный центр» в Москве. От Крашенинникова ниточки потянулись к руководителю «Национального центра» Николаю Николаевичу Щепкину.

Операцией чекистов по ликвидации «Национального центра» осенью 1919 года непосредственно руководил Ф.Э. Дзержинский.

Ф.Э. Дзержинский

К реализации операции были привлечены такие выдающиеся чекисты, как В.Р. Менжинский и А.Х. Артузов. В ходе операции был арестован руководитель «Национального центра» Н.Н. Щепкин, в прошлом крупный деятель партии кадетов, член Государственной думы. На деятельность своей подпольной организации он получил от адмирала Колчака миллион рублей золотом.

В ходе обыска на квартире Щепкина чекисты обнаружили ряд секретных документов, среди которых были постановление Реввоенсовета Республики о сосредоточении фронтовых резервов Красной Армии в районе Тулы, а также изложение плана ее боевых действий против Деникина. Выяснилось, что этими сведениями Щепкина снабжал начальник оперативного отдела Всероссийского Главного штаба бывший царский генерал Кузнецов.

Кроме «Национального центра» в Москве в то время существовали еще две крупные контрреволюционные организации – «Союз возрождения России» и «Совет общественных деятелей», объединившиеся в так называемый Тактический центр. При нем была образована особая военная комиссия для связи с подпольными военными группами.

Во время допросов арестованных заговорщиков, в которых принимал непосредственное участие сотрудник Особого отдела Московской Чрезвычайной комиссии, будущий начальник внешней разведки

Соломон Могилевский, выяснилось также, что они были тесно связаны с резидентом британской разведки в Петрограде Полом Дюксом, через которого информация уходила в Лондон и Париж и который подписывал свои донесения псевдонимом ST-25.

Перед чекистами встала задача обезвредить контрреволюционный заговор. Они знали, что создан штаб Добровольческой армии Московского района. Его возглавил бывший генерал-лейтенант Н.Н. Стогов. Срок выступления был намечен на 21 сентября 1919 года, когда войска Деникина подойдут к Туле. Генерал Деникин планировал взять Москву до зимы и уже заготовил «Приказ № 1» о расстрелах большевиков и «Воззвание к населению Москвы».

18 сентября началась операция по ликвидации контрреволюционного заговора. 23 сентября газета «Известия» опубликовала обращение ВЧК ко всем гражданам страны по поводу разгрома «Национального центра» и привела список 67 главных заговорщиков. В общей сложности чекисты при поддержке красноармейцев арестовали около 700 участников контрреволюционных организаций.

В особом отделе Гомельской ЧК

Особый отдел ВЧК был образован в декабре 1918 года под руководством видного революционера Михаила Кедрова. Подчиненные ему особые отделы создавались при всех фронтах, армиях, дивизиях, а также в ряде губернских ЧК. Они занимались выявлением вражеской агентуры в Красной Армии, в ее штабах, на фронтах и в тылу, борьбой с саботажем и диверсиями на железных дорогах, в продовольственных и других организациях, имевших отношение к обороне республики. Поскольку в годы Гражданской войны советское правительство привлекло на службу в Красную Армию до сорока тысяч бывших царских генералов и офицеров, среди которых оказалось немало белогвардейских агентов, сотрудники особых отделов выявляли их, тайно внедряясь в штабы Красной Армии и вербуя осведомителей в армейских частях. Об их принадлежности к особым отделам знал ограниченный круг лиц.

Сотрудники особых отделов вели также разведку за линией фронта и в ближайшем тылу, внедряясь в белогвардейские организации и в штабы армий интервентов, так как в тот период в ВЧК еще не было Иностранного отдела. Особисты входили в состав военных трибуналов РККА, рассматривавших дела об измене и вредительстве, а также «в отношении всех преступлений, направленных против военной безопасности Республики».

Борис Савинков

О том, какое значение приобрели особые отделы в годы Гражданской войны, свидетельствует тот факт, что 18 августа 1919 года решением ЦК РКП(б) начальником Особого отдела ВЧК был назначен Ф.Э. Дзержинский, одновременно являвшийся Председателем ВЧК. В июле 1920 года на этом посту его сменил будущий председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский. Заслуги Особого отдела ВЧК в борьбе с военным шпионажем и вредительством были отмечены приказом Реввоенсовета республики от 20 декабря 1922 года, наградившим его орденом Красного Знамени.

Особый отдел Гомельской ЧК работал в прифронтовых условиях. Основной его задачей была борьба с бандитизмом, а также с польским шпионажем. В мае 1921 года гомельские чекисты, внедрив своего агента, раскрыли в этом городе штаб так называемого «Западного областного комитета», который структурно входил в «Народный союз защиты Родины и свободы». Руководил им бывший эсеровский боевик, организовавший убийство великого князя Владимира Александровича, бывший товарищ (заместитель) военного министра Временного правительства России Борис Савинков.

Именно по его указанию в июле 1918 года в Ярославле был поднят кровавый мятеж. После подавления мятежа Савинков перешел на службу польской, французской и английской разведок.

С этим террористом, казалось бы, все ясно. Однако сегодня в независимой российской прессе появляются публикации о том, что Борис Савинков был чуть ли не святым, идейным борцом против большевиков. Некоторые авторы вообще ставят под сомнение его связь с иностранными спецслужбами.

Но вот выдержки из подлинного документа французской военной разведки, знаменитого Второго бюро, – письма, подписанного самим Борисом Савинковым и направленного им французскому военному министру Луи Барту. Письмо датировано 11 марта 1921 года. К этому времени части Красной Армии приступили к окончательному подавлению Кронштадтского мятежа, спровоцированного разведслужбами Англии и Франции (публикуется в переводе с оригинала, с сокращениями): «События, имевшие место в Петрограде, в Кронштадте и в Москве, со всей очевидностью показывают, что недалек час падения советской власти в России.

По имеющимся у меня сведениям, всеобщее восстание крестьянских масс неизбежно в России весной этого года. Именно над подготовкой этого восстания и над координацией предстоящих в благоприятный момент операций всех активных антибольшевистских сил работает Политический комитет (по эвакуации) России в Польше…

Специалисты, назначенные Политическим комитетом и правительством Национальной Украинской Республики, в настоящее время по приказу атамана Петлюры и моему приказу вырабатывают план операций на Севере России, в Белоруссии и на Украине, а также планы мобилизации частей бывших русской и украинской армий, интернированных на территории Польской Республики (при условии, что польское правительство не будет этому препятствовать).

Я надеюсь, что одновременно вспыхнут восстания в Петроградской, Псковской и Новгородской губерниях, в Смоленске, Гомеле, Минске и на Украине, а также, может быть, и в казачьих республиках…

Успех подготавливаемого восстания крестьянских масс будет означать не только падение коммунистической власти в России, но также создание демократического правительства, отношение которого к Франции и Польше будет глубоко дружеским…

Беря на себя смелость привлечь Ваше внимание к вышеизложенному, хочу надеяться, что недалек час падения коммунистической тирании и что Франция, во имя прочного мира, интересов своего союзника России и дорогой ей Польши и в своих собственных интересах, не оставит без своей поддержки Русский эвакуационный комитет и сыграет – я в этом не сомневаюсь – важную роль в близящихся революционных событиях».

К счастью, это письмо не имело последствий для Советской России. Министр Луи Барту не наложил на него никакой резолюции, и призыв Савинкова поддержать его военные авантюры в России остался без ответа: французы боялись, что «революционная зараза» захлестнет французские экспедиционные войска на севере России, как это ранее уже имело место на юге, в частности, в Одессе, в 1920 году.

Однако сам Савинков и его соратники, активно поддерживаемые Польшей, представляли серьезную угрозу. Из Польши на советскую территорию постоянно забрасывались вооруженные отряды, состоявшие из остатков интернированных армий Булак-Балаховича, Перемыкина и Петлюры. Переброску вооруженных банд через советско-польскую границу осуществляла польская разведслужба – знаменитая «двуйка», а также польская жандармерия.

В письме на имя военного министра Франции Луи Барту Савинков предсказывал, что всеобщее выступление крестьян против советской власти состоится весной 1921 года. Однако это пророчество не сбылось. Савинковцы планировали вторжение собственных банд на территорию Советской России на август того же года. Руководимый Савинковым «Народный союз защиты Родины и свободы» разделил территорию России на три полосы. Гомель в его планах входил в южную полосу вместе с Минском и Орлом. Именно туда проникали банды савинковцев. Они уничтожали пограничные заставы, убивали партийных, профсоюзных и хозяйственных руководителей, захватывали поезда. Так, в городе Демянске Новгородской губернии, занятом бандой полковника Павловского, были убиты 192 человека.

Сотрудники Гомельской губернской ЧК принимали активное участие в операции «Крот», в результате которой были арестованы около ста членов «Западного областного комитета» савинковского «Народного союза защиты Родины и свободы». Заговор возглавлял губернский военный комиссар. О важности проведенной чекистами операции свидетельствует тот факт, что для ее реализации из Москвы в Гомель были направлены ответственные сотрудники Особого отдела ВЧК Сергей Пузицкий и Игнатий Сосновский.

В мае 1921 года гомельские чекисты принимали также активное участие в выявлении и аресте уполномоченного «Народного союза защиты Родины и свободы» Эдуарда Опперпута-Стауница.

По данным гомельских чекистов, регулярными частями Красной Армии был наголову разбит сформированный на территории буржуазной Польши и вторгшийся в пределы РСФСР диверсионный отряд под командованием полковника Павловского, действия которого на советской земле отличались особой жестокостью.

Оперативная работа сотрудников Гомельской губернской ЧК по ликвидации антисоветского подполья получила высокую оценку Дзержинского. Невольно положительную оценку проведенной местными чекистами операции дал и сам Борис Савинков, который позже, на судебном процессе над ним в Москве в августе 1924 года заявил, что он возлагал большие надежды на «Западный областной комитет», но ликвидация последнего чекистами «поколебала его веру в возможность свержения советской власти путем заговора».

Вербовка польского резидента

В начале 1920 года в поле зрения московских чекистов попал подозрительный поляк по имени Игнатий Добржинский.

К тому времени в ВЧК уже имелись сведения о том, что в Москве действует резидентура «двуйки» – 2-го отдела Генштаба польской армии (военная разведка и контрразведка). Ее возглавлял некто по кличке «Сверчок». Однако под какой «крышей» скрывается польский резидент, тогда установить не удалось. Не дал результата и его активный розыск, предпринятый сотрудниками контрразведки.

Через некоторое время чекисты белорусского города Орша в результате оперативного мероприятия вышли на курьера московской резидентуры «двуйки», некую Марию Пиотух. За ней было установлено плотное наружное наблюдение, которое привело на явочную квартиру «Сверчка». Но на этот раз арестовать его не представилось возможным. Предупрежденный своими людьми, «Сверчок» скрылся из дома по черному ходу.

Игнатий Сосновский (Добржинский)

В мероприятиях чекистов по разработке польской агентуры принимал активное участие молодой сотрудник центрального аппарата ВЧК Федор Карин, приобретший ранее достаточный опыт за время работы в Оперативном отделе Бессарабской ЧК.

Собранная чекистами информация говорила о том, что резидентура «Сверчка» располагает в Москве разветвленной агентурной сетью. Для борьбы с польскими шпионами в ВЧК была создана так называемая «Комиссия Артузова», занимавшего в то время пост заместителя начальника Особого отдела. В комиссию был включен и Федор Карин.

10 мая 1920 года 750-тысячная польская армия начала наступление на Республику Советов. Польша, получившая независимость от Советской России, нанесла ей удар в спину. Противостоящие польской армии войска Западного и Юго-Западного фронтов насчитывали всего 65 тысяч бойцов. Буквально на следующий день руководство ВЧК направило Артузова с группой сотрудников Особого отдела на Западный фронт для организации особых отделов фронтов и армий и налаживания их работы против польских шпионов.

На Западном фронте московским чекистам пришлось бороться с польскими шпионами, вылавливать диверсантов, сражаться с засылаемыми в тыл Красной Армии бандами польских националистов. Им удалось предотвратить взрыв штаба Западного фронта, расположенный в Минске, которым в то время командовал Тухачевский. Согласно сохранившимся архивным материалам, в 1920 году группа московских чекистов вместе с Артузовым трижды выезжала на Западный фронт.

Одновременно чекисты вели постоянное наблюдение за резидентурой польской «двуйки» в Москве и за ее предполагаемыми сотрудниками. 25 июня 1920 года на квартире ксендза Гриневского чекистская засада задержала курьера из Польши. В возникшей перестрелке он был убит. Среди найденных у курьера документов чекисты обнаружили записку с фамилией политрука броневой части московского гарнизона Добржинского. Группа чекистов выехала к нему на квартиру. Поняв, что ему не удастся уйти, Добржинский попытался застрелиться. Однако в последний момент Федор Карин, участвовавший в задержании, схватил его за руку и не дал покончить с собой. На первых допросах Добржинский, который и являлся польским резидентом, молчал. Произведенный чекистами обыск на его квартире показал, что он являлся членом Польской партии социалистов, изучал марксистскую литературу и ходил на митинги большевистских руководителей в Москве. Вскоре удалось собрать некоторые данные на арестованного.

Игнатий Игнатьевич Добржинский родился в 1897 году в Риге. Поляк. Окончил гимназию и 2 курса историко-филологического факультета Московского университета. С 1918 года состоял в Польской организации войсковой. В том же году был призван в польскую армию. Являлся подпоручиком 2-го отдела ее Генштаба, начальником разведывательного отдела польской армии в Литве и Восточной Пруссии. В 1919–1920 годах – резидент польской разведки в России.

Вместо допросов Добржинского последовали беседы с ним на политические темы. Активное участие в них принимал Федор Карин. Он подробно рассказывал поляку о борьбе с контрреволюцией в Бессарабии и на польском фронте, приводил примеры зверств польских оккупантов в белорусских городах и селах. Избранная чекистами тактика допросов, построенная на убеждении и веских аргументах, себя оправдала. И однажды Добржинского словно прорвало. Он признался, что ему многое в политике польского маршала Пилсудского, бывшего в прошлом социалистом, не нравится, в том числе «русский поход», и что ему ближе по идейным соображениям политика Советов и правительства В.И. Ленина.

Исходя из идейных взглядов Добржинского, руководство ВЧК приняло решение убедить его в необходимости перехода на сторону советской власти. К беседам с Добржинским подключились заместитель Председателя ВЧК В.Р. Менжинский, а также член ЦК компартии Польши Ю. Мархлевский. Встречи с последним проходили в Кремле.

Вскоре Игнатий Добржинский принял далеко не простое для себя решение – прекратить деятельность своей резидентуры. Одновременно польский разведчик дал согласие на сотрудничество с ВЧК. Взамен Добржинскому было обещано, что все названные им сообщники будут возвращены на родину еще до прекращения военных действий, но только те из них, кто работал на резидентуру по идейным соображениям. Добржинский сменил фамилию и стал Сосновским. Этот псевдоним прочно закрепился за ним на всю последующую жизнь.

В конце июля 1920 года Особый отдел ВЧК арестовал более десяти тайных агентов польской разведки. Свое слово чекисты сдержали: после окончания следствия поляков доставили на Западный фронт и переправили на родину.

Позже Артузов, руководивший арестом польского резидента, писал: «Дзержинский разрешил обещать Сосновскому не стрелять идейных пилсудчиков из его агентов, а выпустить в Польшу под честное слово не заниматься больше шпионажем против РСФСР. На этом условии Сосновский стал давать показания. Дзержинский по делу Сосновского советовался с Лениным и счел возможным рекомендовать Польскому Бюро ЦК РКП(б) принять Сосновского в РКП(б)».

Вместе с Артузовым и Кариным Сосновский выехал на Западный фронт, чтобы лично удостовериться в том, что арестованным чекистами польским разведчикам было позволено возвратиться в Польшу. Одновременно Сосновский оказывал помощь особым отделам Западного фронта в ликвидации основных подпольных ячеек Польской организации войсковой, занимавшихся проведением диверсий и терактов в тылу Красной Армии.

Игнатий Сосновский, принятый на работу в ВЧК, достиг в советских органах государственной безопасности больших высот. Он работал на руководящих должностях в центральном аппарате ГПУ, являясь, в частности, одним из руководителей созданного в мае 1922 года специального подразделения органов государственной безопасности по борьбе со шпионажем – Контрразведывательного отдела Секретно-оперативного управления ГПУ республики. Затем возглавлял контрразведывательные отделы полномочных представительств ОГПУ по Белорусскому военному округу и по Центрально-Черноземной области, являлся заместителем начальника Особого отдела ГУГБ НКВД СССР. Принимал активное участие в организации и проведении ряда масштабных оперативных мероприятий.

В 1935 году Сосновскому было присвоено звание комиссара госбезопасности 3-го ранга (генерал-лейтенант). Он был награжден орденом Красного Знамени и двумя нагрудными знаками «Почетный чекист».

В конце 1936 года Сосновский был необоснованно арестован, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. В 1958 году решением Военного трибунала Московского военного округа реабилитирован.

К событиям в Башкирии

В конце 1921 года в Башкирии возникла критическая ситуация. В республике сложились ненормальные отношения между местной ЧК и национальным башкирским руководством. Несмотря на то что в Башкирии уже была установлена советская власть, некоторые местные советские работники, не разобравшись в обстановке, а иногда и отдавая дань пережиткам прошлого, проявляли открытое недоверие к башкирским руководителям. Ответной реакцией стали вспышки буржуазного национализма среди башкир. Обострилась национальная рознь между башкирами и татарами. Тяжело сказались на настроениях людей неурожай и голод.

Не все гладко шло в Башкирии и с созданием местного государственного аппарата, регулярно возникали разногласия на почве межнациональных отношений. В целях исправления создавшегося положения ЦК РКП(б) принял решение сменить руководство ЧК автономной республики.

Положение в республике усугублялось еще и тем, что башкирское население оставалось крайне недовольно проведенной до революции столыпинской аграрной реформой, в результате которой переселенцы из Центральной России получили лучшие земельные наделы. Этим обстоятельством воспользовались башкирские националисты, которые выдвинули лозунг: «Всю землю Башкирии – только башкирам». Таким требованием, в свою очередь, были недовольны татары, являвшиеся более развитыми в экономическом отношении.

Николай Волленберг

Лидером башкирских националистов стал 27-летний сын сельского муллы, получивший хорошее образование, Ахмет-Заки Валидов. В марте 1919 года была создана Башкирская автономная республика в составе РСФСР, столицей которой до июня 1922 года был город Стерлитамак. Валидов возглавил Башкирский ревком и вскоре вступил в РКП(б). Именно при нем начались гонения на лиц татарской и русской национальностей. Ситуация осложнилась еще и тем, что в 1920 году в Белебеевском, Бирском и Мензелинском уездах Башкирии вспыхнуло крестьянское восстание, получившее название «Черный орел» и проходившее под оригинальным лозунгом: «Долой коммунистов, да здравствуют большевики и свободная торговля».

В декабре 1921 года председателем Башкирской ЧК был назначен видный чекист Николай Львович Волленберг.

Он родился в 1892 году в Витебской губернии. По национальности – немец. В ноябре 1917 года являлся одним из организаторов Красной гвардии в Белоруссии. С января 1920 года – сотрудник ВЧК, председатель Гомельской губернской ЧК. Объединил под своим руководством группу талантливых молодых чекистов, позднее ставших видными советскими разведчиками, среди которых Наум Эйтингон, Владимир Алексеев-Железняков, Павел Корнель и другие.

В короткий срок Волленбергу и присланным ему в помощь чекистам удалось нормализовать обстановку в автономной республике и создать необходимые условия для ее развития.

Приходилось чекистам бороться и с бандитизмом, который в годы Гражданской войны в России расцвел махровым цветом по всем городам и весям обширного государства.

В Башкирии также активно действовал филиал американской организации по оказанию помощи голодающим Поволжья «АРА», служившей «крышей» для американских разведчиков.

Напомним, что «АРА», или «Американская администрация помощи», была создана в США после Первой мировой войны с целью «оказания продовольственной и иной помощи народам Европы, пострадавшим от войны». Возглавлял ее министр торговли Герберт Гувер. Кадровый аппарат «АРА» в Советской России был полностью укомплектован американскими сотрудниками, которых насчитывалось более трехсот человек. Многие из них были кадровыми разведчиками. Директором «АРА» в России был полковник Хаскель, а его секретарем – разведчик Джон А. Лере, являвшийся в прошлом консулом США в Петрограде. Установленными американскими разведчиками были также помощник директора «АРА» Мэтьюз Филипп, представлявший эту организацию на юго-востоке России, а также уполномоченные «АРА» в Казани Г. Бойд, на Украине – полковник Гров, в Белоруссии – армейский разведчик Харди, в Одессе – полковник Хайнес. В Башкирии эту организацию представлял Крейг, также являвшийся кадровым американским разведчиком.

Башкирским чекистам под руководством присланных из Москвы коллег удалось полностью локализовать деятельность представителей «АРА» на территории автономной республики.

Конец «Таежного штаба»

1920 год стал годом окончания Гражданской войны на европейской территории России. На Дальнем Востоке боевые действия продолжались еще два долгих года. В ноябре 1922 года Красная Армия под командованием Иеронима Уборевича, сломав сопротивление противника, освободила Спасск, Волочаевск и Хабаровск, разгромила армию Колчака, освободила Владивосток.

Гражданская война завершилась полной победой Красной Армии. Разрозненные остатки Белой армии отступили в Корею, Шанхай и Маньчжурию. Однако на территории Приморья и Дальнего Востока обстановка оставалась крайне неспокойной. Активно действовали крупные, хорошо вооруженные отряды террористов, которые нападали на села, кооперативы, транспорт, перевозивший продовольствие и деньги, перерезали линии связи, взрывали мосты.

Так, после изгнания белогвардейцев во Владивостоке вовсю орудовали бандиты, терроризировавшие население. Один из них, переодевшись в милицейскую форму, убивал советских работников и чекистов. Активные поиски преступника результатов не дали. После тщательного изучения обстановки местные чекисты провели успешную операцию по обезвреживанию террориста.

Харбин. Конец 1920-х годов

В некоторых районах края бандиты чувствовали себя почти полновластными хозяевами. В их выступлениях просматривалась явная организационная и руководящая рука. Однако чекистам никак не удавалось выйти на руководителей террористического подполья. Лишь немногие из арестованных бандитов упоминали о некоем «Таежном штабе». Но где этот штаб находится, кто им руководит, как поддерживается связь между ним и подпольными формированиями – об этом никто из них не знал.

Наконец, захваченный в плен бывший белый офицер рассказал, что «Таежный штаб» действительно существует, хотя его точное расположение ему неизвестно. Одновременно удалось установить еще одну важную деталь: штаб – не последняя инстанция, все указания, деньги, оружие присылались из Харбина. Было принято решение там искать руководящий центр подполья.

До Гражданской войны Харбин являлся «столицей» Китайско-Восточной железной дороги, находившейся под юрисдикцией России. После окончания Гражданской войны в нем обосновались остатки колчаковской армии, войск атамана Семенова, барона Унгерна, Дитерихса, множество беженцев. Среди бывшего офицерства нищета была ужасающей. И не случайно, что многие из них подались в наемники к китайским генералам или к представителям японских спецслужб. В задачи создаваемых японцами формирований входили дестабилизация положения на Дальнем Востоке, его отрыв от России, а также сбор военной и политической информации.

Вскоре владивостокские чекисты установили, что местные бандиты тесно связаны с военным отделом Харбинского монархического центра, которым руководили генерал Кузьмин и профессиональный контрразведчик, бывший начальник особого отдела армии Колчака полковник Жадвойн. Деньги на подрывную работу против Советской России им выделял японский резидент Такаяма.

Москва поручила только что созданной резидентуре ОГПУ в Харбине проникнуть в военный отдел с целью получения информации о его деятельности и о местонахождении и деятельности «Таежного штаба».

С большим трудом разведчики приобрели надежного помощника – одного из сотрудников Кузьмина и Жадвойна по фамилии Сомов. Однако он не имел непосредственного доступа к секретной документации отдела.

И все же активные поиски подходящей кандидатуры вскоре увенчались успехом. Резидентуре стало известно, что у Сомова есть близкий знакомый, также работавший в военном отделе Харбинского монархического центра. Им оказался подполковник Сергей Филиппов, служивший во время Гражданской войны в армии Колчака. Было установлено, что он отрицательно относился к зверствам таежных бандитов, за что кое-кто из офицеров считал его чуть ли не «пособником красных». Выяснилось также, что во Владивостоке у Филиппова остались жена и дочь. В Харбине он вел скромный образ жизни, нужды в деньгах не испытывал. Разработка его активизировалась.

Но однажды на одну из встреч с сотрудником резидентуры Сомов принес местную эмигрантскую газету, в которой сообщалось, что семья подполковника расстреляна во Владивостоке чекистами. Сомов рассказал, что Филиппов решил лично пойти в рейд через кордон в составе отряда полковника Ширяева, чтобы отомстить большевикам за гибель родных людей. Агент назвал время и место перехода границы.

Резидентура выяснила, что данная публикация являлась фальшивкой, а автор написал заметку за деньги по просьбе полковника Жадвойна. Стало ясно, что ценя Филиппова как специалиста, белая контрразведка решила удержать его таким образом в своих рядах.

Белогвардейский отряд беспрепятственно пропустили на советскую территорию, после чего в короткой схватке наголову разгромили. Филиппова взяли в плен. На допросах он молчал, но однажды вдруг заговорил:

– Вы со мной ничего не сделаете. Самое страшное, что может испытать человек, я уже испытал – насильственную смерть самых близких мне людей.

Вместо ответа допрашивавший его чекист встал, подошел к двери и открыл ее:

– Елена Петровна, Ирочка, идите сюда…

Когда Филиппову стала известна правда, он без колебаний согласился сотрудничать с советской разведкой. Воспользовавшись легендой об удачном побеге из окружения и обратном переходе границы, Филиппов вернулся в Харбин и стал для резидентуры надежным источником важной военной и политической информации.

Филиппову удалось также выйти и на структуры, руководившие «Таежным штабом». Владивосток стал получать на регулярной основе важные и своевременные данные о «Таежном штабе», о бандах, готовящихся к переброске, о времени и маршрутах, о лазутчиках и эмиссарах противника.

Вскоре от Филиппова стало известно, что для координации повстанческой деятельности в «Таежный штаб» направляется опытный террорист поручик Ковалев. По согласованию с Центром резидентура приняла решение вывести Филиппова из военного отдела и использовать ситуацию для его проникновения под видом Ковалева в «Таежный штаб» с целью его разгрома.

Операция прошла успешно. Было инсценировано похищение Филиппова и его «убийство чекистами». Поручика Ковалева контрразведчики захватили после перехода границы. По его удостоверению Филиппов и проник в «Таежный штаб».

В помощь Филиппову выделили группу пограничников и бывших партизан в составе двенадцати человек. Отряд Филиппова успешно добрался до «Таежного штаба». Вскоре разведчики знали практически все планы террористов. В частности, первостепенный интерес представляла информация о подготовке восстания в Спасском, Никольско-Уссурийском, Яковлевском и Анучинском уездах Приморья. Предполагалось, что оно послужит детонатором повстанческого движения в других районах. Было принято решение уничтожить штабистов.

Операция была задумана и проведена блестяще. Филиппов, являвшийся страстным фотографом-любителем, всегда носил с собой фотоаппарат. По его предложению руководители «Таежного штаба» расположились для группового фотографирования. Рядовые, в том числе и члены его группы, стояли в стороне, ожидая своей очереди. Разведчики замерли в ожидании условного сигнала Филиппова. И вот вспыхнул магний. В тот же момент раздались выстрелы, и главари штаба были уничтожены. Остальные, растерявшись, сдались без сопротивления. Разведчики приняли срочные меры для предотвращения восстания и для ликвидации оставшихся отрядов. Положение в Приморье стабилизировалось.

Создание Особого бюро по дезинформации

6 февраля 1922 года декретом ВЦИК РСФСР упраздняется ВЧК. На ее базе создается Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР А13 марта начальником Иностранного отдела ГПУ назначается Михаил Абрамович Трилиссер. Он сменил на этом посту Соломона Григорьевича Могилевского, возглавившего Закавказское ГПУ С приходом Трилиссера к руководству внешней разведки молодого государства начался, по сути дела, новый профессиональный период ее деятельности. Разведка стала работать в полную силу: сказывался опыт агентурной работы ее нового руководителя.

В 1922 году Гражданская война закончилась на всей территории России. Страна получила мирную передышку, которую необходимо было использовать для восстановления разрушенного хозяйства. В.И. Ленин предупреждал, что Россия получила не мир, а только мирную передышку, которая продлится не более двадцати лет. Его предвидение оправдалось: в новую мировую войну Советская Россия, вернее СССР, была втянута через девятнадцать лет – в 1941 году.

Внутри страны по предложению В.И. Ленина активно осуществлялась новая экономическая политика (НЭП). Советская Россия нуждалась в иностранных специалистах, оборудовании, технологиях, капиталах. Их можно было получить в странах Европы, прежде всего в Германии, которая, подобно Советскому Союзу, также находилась в изоляции. В 1922 году в Генуе состоялась международная конференция по экономическим и финансовым вопросам с участием делегации Советской России. Новую власть в нашей стране были вынуждены признать Англия и Франция, ранее организовавшие против нее иностранную интервенцию.

Иосиф Уншлихт

М.А. Трилиссер так определил задачи внешней разведки на тот период:

– выявление на территории каждого иностранного государства контрреволюционных организаций и групп, ведущих подрывную работу против Советской России;

– разработка спецслужб противника, занимающихся шпионажем против нашей страны;

– добыча секретной политической и экономической информации по зарубежным странам;

– получение документальных материалов по всем линиям работы.

Для решения стоявших перед внешней разведкой задач Трилиссер пригласил на работу в ИНО большую группу своих соратников по подпольной работе в военной организации партии, а также по работе на Дальнем Востоке в период Гражданской войны. Двое из них – С.Г. Вележев, с которым Трилиссер работал в Сибири в 1917–1918 годах, а также его соратник по дореволюционному подполью А.В. Логинов (настоящая фамилия – Бустрем) стали его заместителями. Ответственные посты в Иностранном отделе заняли Я.Г. Минскер, Я.М. Бодеско и другие опытные чекисты, которых Трилиссер хорошо знал и которым доверял.

При Трилиссере штаты внешней разведки были значительно расширены. В закордонной части ИНО стало шесть географических отделов. Работникам зарубежных резидентур ИНО была предоставлена большая свобода в вербовке агентуры, а резиденты имели право включать их в агентурную сеть без согласования с Центром. Формируя штаты ИНО, Трилиссер обращал особое внимание на профессиональную подготовку сотрудников, знание ими иностранных языков, умение работать с агентурой, приспосабливаться к быстро меняющимся условиям.

Для выполнения поставленных перед внешней разведкой задач Трилиссер создает новые закордонные аппараты и комплектует их грамотным оперативным составом. Под его руководством были образованы резидентуры ИНО в Берлине, Лондоне, Париже, Вене, Риме. На Востоке – в Токио, Пекине, Харбине, Сеуле – были созданы нелегальные резидентуры.

В 1922 году в Берлине была создана первая «легальная» резидентура ИНО ГПУ под руководством Бронислава Бортновского. Она располагала весьма ценными источниками информации по самой Германии, а также другим странам. В Центр направлялись, в частности, ежемесячные доклады министерства государственного хозяйства Германии об экономическом положении страны, сводки главного управления берлинской полиции (полицай-президиума) о внутриполитическом положении Германии и деятельности основных политических партий. Резидентура добывала ценные сведения о позиции Франции в отношении Советской России, материалы по Польше. Центр высоко оценивал деятельность своей берлинской резидентуры. В заключении о работе ее аппарата говорилось: «Материалы дипломатического характера очень интересны, в большинстве своем вполне заслуживают внимания».

В Центр мощным потоком пошла разведывательная информация, в первую очередь – о замыслах вооруженной эмиграции и ее связях со спецслужбами иностранных государств. Борьба с вооруженной эмиграцией имела в те годы приоритетное значение для всего ГПУ, включая его Иностранный отдел.

Одновременно следует подчеркнуть, что в 1920-е годы западные страны развернули яростную пропагандистскую кампанию против СССР, грубо искажая его внутреннюю политику, приписывали его внешней политике агрессивный характер. Все это наносило заметный ущерб международному престижу Советского Союза, мешало развитию его внешних связей, торгово-экономических отношений. В организации и проведении этой кампании ведущую роль играли спецслужбы западных стран, использовавшие в этих целях свою агентуру, действовавшую в нашей стране, а также белоэмигрантские организации

В январе 1923 года первый заместитель председателя ГПУ Иосиф Уншлихт в целях организации борьбы с пропагандой противника предложил создать специальное бюро по дезинформации. 11 января 1923 года решением Политбюро ЦК РКП (б) это предложение было принято. В недрах ГПУ было создано межведомственное Особое бюро по дезинформации (Дезинфбюро) во главе с Уншлихтом «в целях систематизации работы по введению в заблуждение иностранных государств о внутренней и внешней политике СССР, а также о состоянии его вооруженных сил и мероприятиях по обороне Республики».

В состав Дезинфбюро входили представители ГПУ, Разведотдела штаба РККА и НКИД. На него возлагалась задача разработки и информационного обеспечения акций тайного влияния, направленных на политическую и военно-стратегическую дезинформацию правительств и командования вооруженных сил иностранных государств. Так организационно оформилось одно из важнейших направлений деятельности внешней разведки того периода. Дезинфбюро сыграло важную роль в подготовке и проведении таких знаменитых операций органов госбезопасности, как «Трест», «Синдикат», «Академия», «Тарантелла» и др.

На различных этапах разведывательной деятельности органов государственной безопасности операции по дезинформации спецслужб противников советской власти имели несколько чисто служебных обозначений: «активная разведка», «дезинформация», «активные мероприятия», «оперативные игры». Несмотря на различия в терминах, все они представляли и представляют определенные целенаправленные действия по введению в заблуждение фактического или потенциального противника относительно своих истинных намерений или возможностей, а также для получения выгодной, практически не достижимой открытыми способами реакции «объекта воздействия».

Дезинформационная работа, которую проводила внешняя разведка совместно с Разведупром, во многом способствовала охране подлинных государственных и военных секретов, содействовала проведению внешнеполитического курса страны, помогала разъяснению широкой общественности действительного смысла проводимой Советским государством политики.

В подтверждение этих слов обратим внимание читателя на любопытный факт из истории дезинформационной работы. В 1959 году Службу активных мероприятий внешней разведки нашей страны возглавил видный советский разведчик генерал Иван Иванович Агаянц.

А в середине 1960-х годов газета «Нью-Йорк геральд трибюн» сообщила, что ЦРУ направило в конгресс США специальный доклад, в котором указывалось, что «осуществлению многих оперативных мероприятий американских спецслужб активно мешает деятельность управления советской внешней разведки, возглавляемого генералом Агаянцем».

Но вернемся к 1920-м – 1930-м годам. Следует подчеркнуть, что в осуществлении ряда операций советских спецслужб того периода принимали активное участие многие представители старого государственного аппарата, включая опытных контрразведчиков и разведчиков, которые согласились поставить на службу новой власти свои незаурядные способности, работали не за страх, а за совесть, помогая разоблачать заговоры, раскрывать замыслы тех, кто вынашивал планы новых интервенций, оккупации российских земель. Опыт работы старых кадров был бесценен для нового режима, помогал становлению органов безопасности Республики Советов.

Важную роль в этом сыграли бывшие царские генералы Павел Дьяконов и Николай Скоблин, бывший министр Временного правительства Сергей Третьяков, бывший действительный статский советник Александр Якушев и многие другие. Об их разведывательной деятельности мы расскажем ниже.

Охота за японскими шифрами

В конце 1923 году Артур Артузов, являвшийся тогда руководителем контрразведывательного отдела ОГПУ, пригласил к себе в кабинет молодого чекиста Василия Пудина. Он знал его как быстро набиравшего опыт разведчика, честного и смелого человека, обладавшего необыкновенно цепкой памятью, и поставил перед ним новое разведывательное задание. На этот раз Пудину предстояло под видом купца Василия Шилова направиться в Харбин для работы против белогвардейцев и их японских покровителей.

После поражения царской России в войне с Японией японцы почувствовали себя хозяевами положения в Китае. В 1911 году на территории трех китайских северо-восточных провинций они создали марионеточное правительство генерала Чжан Цзолиня. Благодаря активной поддержке японцев этот бывший главарь хунхузской банды, воевавший на стороне Японии во время Русско-японской войны, стал фактически неограниченным диктатором Маньчжурии. Он совсем не считался с центральным правительством Китая, и японцы делали в его провинциях что хотели. В Мукдене, Чанчуне, Харбине, Хайларе они создали свои резидентуры и развернули работу по Китаю, а позже – против Дальневосточной республики и Советского Союза. Прикрытием для японцев служили миссии, расположенные во всех крупных городах этого района, консульства, различные «исследовательские бюро», торговые фирмы и отдельные предприятия (вплоть до парикмахерских). Разведывательная сеть японцев в основном была укомплектована опытными офицерами русского отдела генштаба Японии. В агентурной сети широко использовались русские белоэмигранты, бежавшие от советской власти колчаковцы и семеновцы.

Василий Пудин

В конце 1920-х годов японцы сочли, что Чжан Цзолинь выходит из-под их контроля и переориентируется на США. Тогда в июне 1928 года марионетку убрали: вагон поезда, в котором ехал генерал, был взорван сотрудниками японских спецслужб (впоследствии на Токийском процессе японцы признали свое участие в устранении Чжан Цзолиня). На место ликвидированного «царька» посадили его сына Чжан Сюэляна, который был преданным японцам человеком, поскольку с детских лет жил в Японии, окончил там военную школу.

Такова была в общих чертах обстановка, в которой советской разведке и контрразведке пришлось развернуть работу по вскрытию и пресечению планов и действий Японии, направленных против Советского Союза и на установление своего господства в Восточной Азии.

Харбин в те годы состоял из нескольких обособленных по национальному составу и в то же время тесно связанных между собой городских районов. Западные европейцы и русские, японцы и китайцы держались в нем особняком. Василию Пудину удалось установить в этом городе обширные связи в среде белогвардейцев, приобрести ценную агентуру. Однако проникнуть с ее помощью в секреты японцев было непросто, поскольку среди них были сильны предубеждения в отношении всех европейцев и в первую очередь – против выходцев из России.

И все-таки Пудин сумел найти уязвимые места уроженцев Страны восходящего солнца и подобрать к ним ключи. В процессе работы он установил, что высокопоставленные японские чиновники и военные, несмотря на занимаемое ими служебное положение, материально менее обеспечены по сравнению со своими европейскими коллегами, и многие из них ищут дополнительные источники дохода. Кроме того, японцы считали родной язык настолько сложным, что были убеждены: даже обладая шифрами, иностранцы не смогут серьезно навредить Японии, так как просто не поймут тексты секретной переписки. Поэтому некоторые японские дипломаты и криптографы готовы были продать известные им шифры. Через завербованную агентуру Пудину удалось их получить.

Приобретенные Пудиным шифры позволили советской резидентуре прочесть все имевшиеся в ее распоряжении документы МИД, военного министерства, торговой миссии Японии, других учреждений. Дело в том, что японцы в тот период чувствовали себя полными хозяевами во многих районах Китая и для связи между миссиями и с Токио не пользовались курьерской службой. Вся их секретная корреспонденция направлялась в зашифрованном виде обычной почтой. Советские разведчики сумели организовать перехват служебной переписки японских учреждений в Китае. А при наличии шифров, полученных Пудиным, ее содержание уже не представляло каких-либо секретов для советской разведки.

Вдобавок резидентура ИНО в Харбине длительное время осуществляла секретные выемки документальных материалов непосредственно из японских миссий.

Следует подчеркнуть, что за время работы в Китае и других странах Василий Пудин через агентуру и лично путем негласных выемок добыл сотни секретных документов, в том числе около 20 японских и китайских шифров.

Новые направления деятельности разведки

Помимо работы по белогвардейской эмиграции, другим важным направлением деятельности внешней разведки под руководством Михаила Трилиссера (руководил внешней разведкой с марта 1922-го по октябрь 1929 года) было получение за рубежом научно-технической информации.

Наиболее успешно в 1920-е годы научно-техническая разведка ИНО ОГПУ действовала в Германии. Так, в середине 1920-х годов советской разведке удалось получить ряд запатентованных химических технологий знаменитой компании «И.Г. Фарбениндустри»; сталеплавильной технологии концернов Круппа и крупнейшей сталеплавильной фирмы «Рейнметалл»; чертежи нового локомотива фирмы Борзига, крупнейшего производителя паровозов и железнодорожного оборудования в Германии.

26 октября 1925 года председатель ВСНХ Ф.Э. Дзержинский направил в ИНО ОГПУ записку о создании при ИНО «органа информации о достижениях заграничной техники». В соответствии с этой запиской 5 марта 1926 года Военно-промышленное управление ВСНХ разработало для ИНО «Перечень вопросов для заграничной информации», который, по существу, являлся заданием правительства СССР по добыче технической документации и образцов по оборонной тематике. Для решения этого задания в ИНО было создано самостоятельное отделение научно-технической разведки. К концу 1920-х годов сотрудники научно-технической разведки добыли, в частности, информацию об испытаниях новейшей авиационной техники, артиллерийских систем, военной радиоппаратуры, о переработке нефти, а также по многим другим проблемам.

Михаил Трилиссер

Не менее важное значение для СССР имела и добываемая под руководством Трилиссера информация о планах и намерениях противника в области экономики.

Еще накануне Генуэзской конференции 1922 года закордонные резидентуры получили информацию о том, что страны Антанты пытаются поставить РСФСР в условия международной изоляции. Кроме того, из Парижа пришла информация о готовящемся террористическом акте белогвардейцев против главы советской делегации на конференции. Из Берлина на имя Трилиссера поступила телеграмма следующего содержания: «По достоверным данным, Российский торгово-промышленный и финансовый союз в Париже, объединяющий крупнейших финансовых тузов царской России, создал специальный секретный совет, целью которого является организация террористических акций против руководящих российских деятелей. Для специальной задачи выделяется фонд в полтора миллиона франков».

Перепроверка поступивших сведений показала, что во главе заговорщиков стоял известный террорист Борис Савинков, находившийся на содержании британской и французской разведок. Благодаря принятым мерам готовившаяся им террористическая акция против главы советской делегации Г.В.Чичерина была сорвана. Не удалось странам Антанты добиться и международной изоляции Советской России в Генуе. Советская делегация на переговорах в Рапалло (пригород Генуи) заключила договор с Германией об установлении дипломатических и экономических отношений. Международная блокада Советской России была прорвана, и вскоре западные государства, одно за другим, признали СССР и стали активно устанавливать с нашей страной торгово-экономические отношения.

Такое развитие событий поставило на повестку дня создание экономической разведки, призванной защищать интересы страны от недобросовестных коммерсантов, которые пытались, в частности в годы нэпа, получить в концессию советские предприятия и нажиться на них, не вложив в развитие производства ни гроша. Представители экономической разведки ИНО ОГПУ за рубежом внимательно изучали иностранные фирмы, предлагавшие различные сделки советской стороне, проекты их договоров, финансовое состояние, возможные связи с бывшими владельцами предприятий и т. п. На основе собранных и направленных в Центр сведений в Москве принималось решение по конкретным предложениям зарубежных партнеров.

Так, во время переговоров немецких предпринимателей, желавших вложить свои средства в получение концессии от треста «Северлес» на вырубку леса, экономическая разведка установила, что германская фирма необходимыми реальными капиталами не располагает. Она планирует получить концессию, чтобы перепродать ее другой фирме и извлечь комиссионную прибыль. Информация была доложена Главному концессионному комитету при Совете Народных Комиссаров, который отказал в предоставлении немецкой фирме концессии на вырубку леса.

Другой важной задачей экономической разведки 1920-х годов была борьба с фальшивомонетчиками, которые пытались наводнить советский рынок фальшивыми червонцами, так как эта валюта имела золотое обеспечение и котировалась на европейских биржах. Так, в 1924 году сотрудники экономического отделения ИНО ОГПУ установили агентурным путем, что одна из таких «фабрик» по производству фальшивых денежных знаков находится в Польше. Поначалу она располагалась в захваченном белополяками литовском городе Вильно, а затем была переведена в Варшаву. Оттуда при попустительстве польских властей фальшивые червонцы переправлялись на территорию СССР. Благодаря принятым мерам, этот канал был перекрыт.

Операция «Трест»

В мае 1922 года в связи с окончанием Гражданской войны из Особого отдела ГПУ был выделен новый – контрразведывательный отдел (КРО), который возглавил Артур Христианович Артузов, по праву считавшийся в органах государственной безопасности мастером контрразведки высокого класса. На этом посту он принимал непосредственное участие в проведении многих чекистских операций, в частности, в ликвидации заговора монархистов-николаевцев, знаменитой операции «Синдикат-2» по выводу в СССР и аресту известного террориста Бориса Савинкова, в операции «Трест», завершившейся арестом международного шпиона и заговорщика британского разведчика Сиднея Рейли и многих других.

Руководство органов государственной безопасности молодого Советского государства того периода сделало правильный вывод о том, что главную угрозу для нашей страны представляет Русский общевоинский союз (РОВС), и приняло меры по его разложению и дискредитации. Эта напряженная работа советских чекистов – разведчиков и контрразведчиков – шла не прекращаясь с первой половины 1920-х годов до начала Второй мировой войны.

Первым серьезным ударом по РОВС стала осуществленная чекистами под руководством Артузова операция «Трест». Это название она получила в связи с переходом советской власти от «военного коммунизма», вызванного разрухой и Гражданской войной, к новой экономической политике – НЭПу, когда в нашей стране возникали всякого рода тресты, картели, синдикаты. Решение чекистов провести подобную операцию родилось при следующих обстоятельствах.

В конце мая 1921 года в Германии открылся съезд русских монархистов, на котором присутствовали делегаты из разных стран. После бурных дебатов они избрали Высший монархический совет во главе с бывшим членом Государственной думы Н.Е. Марковым-вторым, известным черносотенцем. Самая многочисленная часть монархистов, включая Маркова-второго и генерала Врангеля, ориентировалась на двоюродного дядю императора Николая II – Великого князя Николая Николаевича, Верховного главнокомандующего русской армии в начальный период Первой мировой войны. Руководители монархистов понимали, что не имея сообщников внутри Советской России, они не смогут добиться свержения большевиков. Кроме того, наличие тайной антибольшевистской организации в России позволило бы им рассчитывать на финансовую и материальную помощь со стороны Антанты.

Александр Якушев и Сидней Рейли

Об операциях «Трест» и «Синдикат-2» написано множество книг и статей, сняты кинофильмы. Однако мало кто знает, как родился замысел этих классических чекистских оперативных игр с противником, закончившихся полной победой Артузова и его сотрудников – контрразведчиков и разведчиков – и разгромом белогвардейского подполья в нашей стране. А начиналось это так.

В глуши Смоленской губернии проживал генерал-лейтенант царской армии Владимир Джунковский, который в свое время был… шефом Отдельного корпуса жандармов. От своих сослуживцев этот генерал, причисленный к свите царя, отличался высокой порядочностью и честностью. Он, в частности, возражал против использования в борьбе с большевиками известного провокатора Малиновского, поскольку тот был депутатом Государственной думы, выступал против вербовки охранкой гимназистов, студентов, священнослужителей и рядовых армии. Пользуясь своим правом прямого доклада царю, Джунковский рассказал ему о пьяных оргиях «старца» Григория Распутина, за что по настоянию императрицы был отстранен от должности и направлен на фронт командовать дивизией. В декабре 1917 года он уже при большевиках вышел в отставку с сохранением мундира и пенсии, а в ноябре 1918 года выступил свидетелем на процессе провокатора Малиновского. Председателю ВЧК Дзержинскому удалось убедить Владимира Федоровича стать консультантом ВЧК в борьбе с контрреволюцией. Дзержинский познакомил его с Артузовым.

Именно Джунковский посоветовал начальнику КРО разработать операцию «Трест», которая стала классическим примером совместной работы разведки и контрразведки и вошла в учебники многих спецслужб мира. Работая над операцией, отставной генерал пояснял, что чекистам не следует гоняться за отдельными террористами и контрреволюционерами, ибо это ничего не даст. Необходимо создавать легендированные организации, членами которых якобы являются реально существующие лица, хорошо известные в белоэмигрантских кругах. Так появилась на свет созданная чекистами «Монархистская организация Центральной России» (МОЦР), которая использовалась ими для оперативной игры с Высшим монархическим советом.

Шесть лет продолжалась операция «Трест». И все эти годы в качестве «эмиссара» МОЦР в Европе выступал надежный помощник чекистов Александр Александрович Якушев, бывший действительный статский советник, а в то время – ответственный сотрудник Наркомата путей сообщения, который по делам службы мог совершать регулярные поездки за границу.

Через своего знакомого, переводчика английского паспортного бюро в Ревеле, Якушев довел до члена Высшего монархического совета князя Ширинского-Шахматова специально подготовленную чекистами информацию о том, что в Москве и Петрограде якобы продолжают подпольно действовать разрозненные группы монархистов, которые он намерен объединить.

Зарубежные монархисты очень хотели верить в то, что в Советской России сохранились их активные сторонники, и «клюнули на приманку» чекистов.

В течение шести лет изо дня в день Артузов вместе с Джунковским руководили этой оперативной игрой с противником: вводили в нее новых лиц и даже организовали «инспекционную поездку» в СССР широко известного на Западе бывшего члена Государственной думы В.В. Шульгина, создавая тем самым у зарубежных монархистов авторитет легендированной организации. Шульгин посетил Киев, Москву и Ленинград и по совету Якушева подготовил и опубликовал за рубежом книгу под названием «Три столицы». Интересно, что ее первыми читателями были Дзержинский, Менжинский и Артузов. В этой книге Василий Васильевич откровенно писал, что в Советской России нет голода, жизненный уровень постепенно повышается, а население в своем большинстве поддерживает большевиков.

Для придания большей убедительности «всемогуществу» МОЦР до представителей Запада и русских монархистов чекистами доводилась информация о том, что «ярыми антибольшевиками» якобы являются видный деятель партии Пятаков, «красный генерал» Тухачевский, бывшие царские генералы Потапов, Свечин, полковник Шапошников и многие другие.

«Нелегальная поездка» Шульгина в Киев породила за рубежом иллюзии в прочности позиций антисоветского подполья, которое якобы готовилось совершить переворот в стране. Британская разведка МИ-6 решилась в этой связи направить в Москву своего эмиссара Сиднея Рейли, который еще в годы Русско-японской войны 1904–1905 годов занимался в Маньчжурии шпионажем в пользу Японии, а в 1918году был одним из организаторов «заговора послов».

Здесь следует подчеркнуть, что разведывательные структуры белой эмиграции, а также Англии, Франции и Польши проводили активную работу по подготовке восстаний и мятежей в Советской России. К этой работе привлекались такне крупные специалисты своего дела, как британский разведчик Сидней Рейли, начальник контрразведывательной службы РОВС на юге России действительный статский советник Владимир Орлов, Борис Савинков и его брат Виктор.

На английского разведчика Рейли возлагалась задача координации деятельности русской, украинской (эмигрантских) и польской военных разведок. С этой целью в ноябре 1920 года он прибыл в Варшаву, где установил тесные контакты с представителями белой эмиграции. Одновременно русской военно-морской разведкой в Лондоне разрабатывались совместные с Англией и Францией планы по организации восстаний в Кронштадте и Петрограде в марте 1921 года.

В 1924 году Рейли под контролем чекистов «нелегально» пересек советско-финляндскую границу для встречи с эмиссарами «антисоветского подполья». Менжинский и Артузов приняли решение Рейли обратно на Запад не выпускать.

На вокзале в Москве Рейли встретила группа контрразведчиков, которые доставили его на дачу в Малаховку, где, по замыслу операции «Трест», было инсценировано заседание Политического совета МОЦР. Рейли был удовлетворен планами «руководителей организации», которым он настолько доверился, что решил через них направить из Москвы открытку своим друзьям за границу, в которой давал понять о благополучном прибытии в советскую столицу.

После «заседания политсовета» и написания открытки Рейли был арестован чекистами Сыроежкиным и Пудиным и доставлен из Малаховки во внутреннюю тюрьму ОГПУ. Несколько позже чекистами было инсценировано «случайное убийство» Рейли на советско-финляндской границе при его нелегальном возвращении на Запад.

5 ноября 1925 года Сидней Рейли, приговоренный к смертной казни еще в 1918 году за участие в «заговоре послов», был расстрелян.

В 1927 году советским руководством было принято решение рассказать об аресте Рейли и о данных им в ходе следствия показаниях. В газете «Правда» от 9 июня 1927 года под заголовком «Арест английского разведчика Сиднея Рейли» было опубликовано официальное правительственное сообщение, в котором, в частности, говорилось: «Летом 1925 года при нелегальном переходе финляндской границы из СССР был пограничной охраной ранен и арестован некий “купец” с советским паспортом на имя Штейнберга. Будучи допрошен, он показал, что на самом деле он вовсе не Штейнберг, а известный английский разведчик, капитан королевской авиации Сидней Георг Рейли, один из главных организаторов заговора Локкарта, трибуналом от 3 декабря 1918 года объявленный вне закона.

Рейли показал далее, что он приехал в СССР со специальной целью организации террористических покушений, поджогов, восстаний и т. д. Более того, Рейли добавил, что он, проездом из Америки, был у канцлера казначейства и одного из ответственнейших министров британского короля Черчилля, который лично давал ему инструкции по организации террористических покушений и других диверсионных актов. Его письменные показания имеются в распоряжении правительства. Материалом, взятым при дальнейших арестах, показания Рейли были целиком подтверждены».